Текст книги "Моя плоть сладка (сборник)"

Автор книги: Джон Диксон Карр

Соавторы: Дей Кин,Майкл Брайэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

 Глава 3
Кровь в коридоре

– А сейчас здесь женщина,– сказал Бенколин.– Настоящая женщина. И она мертва.

Он осветил фигуры лучом большого фонаря, а мы столпились позади него.

Восковая фигура Сатира была прислонена к стене за поворотом лестницы. В руках изогнулось тело женщины. {У всех восковых фигур, как я слышал, внутрь вставлен железный каркас, поэтому они могут выдержать значительный вес. Большая часть веса женщины приходилась на правую руку Сатира и грудь. Нижняя часть ее тела была скрыта плащом Сатира. Бенколин направил луч фонаря на пол. У копыт Сатира виднелась лужа.

– Унесите ее отсюда,– приказал Бенколин.– Только осторожнее, не повредите ничего.

Мы взялись за тело. Оно было еще совсем теплым. Бенколин осветил лицо женщины. Карие глаза широко открыты. На лице боль, ужас, потрясение. Бескровные губы почернели, голубая шляпа смята. Луч света медленно скользил по ее телу...

Рядом с собой я почувствовал тяжелое дыхание.

– Я знаю, кто это,– устало произнес Шамон.

– Ну? – резко спросил Бенколин.

– Это Клодин Мартель. Лучшая подруга Одетты. Мы вместе должны были встретиться в тот день, когда Одетта исчезла, и... Боже мой! – закричал Шамон.– Еще одна!

– Дочь еще одного бывшего министра,– задумчиво проговорил Бенколин.– Дочь графа де Мартеля. Это она, не так ли?

Он взглянул на Шамона. Очевидно, и у него нервы сдавали: выражение его лица было почти таким же злым, как и у Сатира.

– Это она,– кивнул Шамон.– Как... как она умерла?

– Заколота в спину.– Бенколин перевернул тело, и мы увидели пятно слева на спине.– Должно быть, попали прямо в сердце. Пуля не могла бы дать столько крови... Но проделано дьявольски ловко1 Смотрите: никаких следов борьбы, одежда не повреждена. Ничего, кроме этого.

Он указал на тонкую золотую цепочку на шее девушки. Видимо, она носила медальон или нечто подобное. Концы цепочки были оборваны, а медальон исчез. Часть цепочки зацепилась за воротник пальто и поэтому не упала.

– Нет, определенно борьбы не было,– пробормотал детектив.– Руки целы, пальцы чистые. Удар пришелся прямо в сердце. Где же ее сумочка? Проклятье! Мне нужна ее сумочка! Женщины всегда носят сумочки. Где же она?

Он нетерпеливо осветил все кругом. Луч света выхватил из темноты испуганную фигуру Огюстена. Если бы не бившая его дрожь, этого человечка тоже можно было бы принять за восковую фигуру – такое у него было лицо.

– Теперь вы арестуете меня? – воскликнул он.– Я ничего не знал об этом. Я...

– Заткнитесь! – оборвал его Бенколин.– Эта девушка, мой друг, умерла менее двух часов назад. В какое время вы закрыли музей?

– Примерно около половины двенадцатого, мсье, После того, как получил ваш вызов, мсье.

– И вы не заходили сюда до закрытия?

– Я всегда бываю здесь, мсье. Не во всех помещениях можно гасить свет с главного щита, поэтому я захожу в некоторые залы.

– Но здесь никого не было?

– Нет. Никого!

Бенколин взглянул на часы.

– .Без четверти час. Вы были здесь немногим больше часа назад. Девушка могла пройти через переднюю дверь?

– Это невозможно, мсье. Моя дочь никому бы не открыла; кроме меня. Мы специально пользуемся звонком как сигналом. Но вы можете спросить ее...

Луч света скользнул вниз, к основанию стены. Сатир стоял спиной к стене. Бенколин сделал несколько шагов в сторону. Висевшая у поворот,а лестницы небольшая лампочка освещала Сатира. Отсюда было видно, что в каменной стене есть дверь.

– Понятно,– пробормотал детектив.– Это и есть, я полагаю, другой вход в музей?

– Да, мсье. Отсюда узкий коридор ведет в галерею ужасов. Там еще одна дверь...

– Куда она ведет? – резко спросил Бенколин.

– Ну... ну... оттуда можно пройти на Севастопольский бульвар. Но я никогда не открываю дверь в коридор. Она всегда заперта.

Луч медленно прошелся по деревянной двери и вернулся к статуе. От нее шел кровавый след. Бенколин осторожно подошел к стене и толкнул дверь. Она подалась назад. Стоя за его спиной, я разглядывал другую тяжелую дверь. Я чувствовал, как дрожал Огюстен, пока Бенколин исследовал замок.

– йельский замок,– проговорил он,– и не заперт. Этой дверью кто-то пользовался.

– Вы имеете в виду, что она отперта? – воскликнул Огюстен.

– Назад! – раздраженно крикнул Бенколин,– В этой пыли могут, остаться следы.– Он достал платок и, обернув им руку, нажал на ручку двери.

Мы оказались в низком каменном коридоре, который тянулся параллельно стене галереи ужасов и вел к другой двери. Очевидно, этот ход был сделан еще в старину для каких-то целей. Противоположный конец коридора упирался в кирпичную стену. Слева была тяжелая дверь. А справа, еще через одну дверь, проникал слабый свет и доносился шум уличного движения.

Прямо под ногами Беиколина на каменном полу лежала дамская сумочка, вокруг было разбросано ее содержимое. Возле стены валялась черная маска домино. Каменные плиты пола и стена были залиты кровью.

Бенколин тяжело вздохнул и резко повернулся к Огюстену.

– А об этом что вам известно?

– Ничего, мсье! Я сорок лет прожил в этом доме и едва ли десяток раз пользовался этой дверью. Ключ... я даже не знаю, где ключ!

– И, однако, замок в двери совсем новый,– мрачно усмехнулся детектив,—а петли смазаны маслом.

Я последовал за ним к двери, выходящей на улицу. Да, и она была открыта. Бенколин– тихо свистнул.

– Видишь, Джефф,– заметил Бенколин,– здесь тоже настоящий замок. И дверь отперта! Проклятье! Странно, когда эта дверь закрыта, в коридоре абсолютно темно. Интересно, есть ли здесь свет? Ага!

Он заметил маленькую кнопку в шести футах от пола и нажал ее. Мягкий свет осветил мрачный коридор, Бенколин издал неопределенное восклицание.

– В чем дело? – спросил я.– Почему м.ы не уходим? Ты хочешь тщательно исследовать...

– Успокойся! – сдержанно сказал он.– Это первый случай в моей практике, Джефф. Я прекрасно знаком с процедурой Сюрте. Они захотят все осмотреть и сфотографировать. Они оближут весь коридор. А я должен рискнуть. Я не могу позволить им... Быстрее! Закрой дверь! – Он почти кричал.– Достань свой платок и подбери сумочку и все вещи. Я должен все быстро осмотреть.

С тех пор как мы вошли сюда, он передвигался на цыпочках. Я последовал его примеру. Он часто наклонялся к полу и что-то собирал в конверт. Я следил за его действиями, но не заметил ничего такого, что могло бы привлечь мое внимание. Потом я занялся сумочкой и ее содержимым. Маленькая золотая пудреница, губная помада, носовой платок, несколько карточек, письмо, ключи от автомобиля, записная книжка, несколько банкнотов и мелочь. Затем Бенколин велел мне следовать за ним, и мы вернулись в музей к Сатиру.

Детектив застыл у окна, поглядывая на зеленый свет, идущий от поворота лестницы. Он нахмурился и повернулся к двери.

– Да,– пробормотал он как бы про себя,– если это,– он постучал по секции стены,– было закрыто, а дверь в коридор открыта, можно увидеть зеленый свет...– Он резко повернулся к Огюстену и спросил: – Скажите-ка, мой друг, вы говорили, что, когда вы уходили из музея в половине двенадцатого, вы выключили весь свет?

– Конечно, мсье!

– Весь? Вы уверены в этом?

– Клянусь!

Бенколин постучал костяшками пальцев по лбу.

– В этом есть что-то странное... Очень странное. Этот свет... Капитан Шамон, который час?

Вопрос прозвучал неожиданно резко, и Шамон, сидевший на ступеньке лестницы, удивленно уставился на Бенколина.

– Прошу прощения?

– Я спрашиваю, который час? – повторил детектив.

Изумленный Шамон достал большие золотые часы.

– Почти час,– ответил он.– А почему это вас интересует?

– Не знаю,– ответил Бенколин. По его виду я понял, что он близок к какому-то решению.– А теперь,– продолжил. он,– мы на некоторое время оставим тело мадемуазель Мартель здесь. Только один взгляд...

Он опустился на колени возле девушки. Теперь тело ее казалось более реальным, чем восковые фигуры. Бенколин снял с шеи девушки золотую цепочку и начал осматривать ее.

– Резкий рывок,– сказал он, демонстрируя цепочку.– Звенья маленькие, но крепкие, и они разорваны.

Когда он встал и направился наверх, Шамой остановил его.

– Вы оставляете ее здесь одну?

– А почему бы и нет?

Молодой человек неопределенно развел руками.

– Не знаю,– ответил он,—Я полагаю, это не повредит ей. Но вокруг нее всегда было так много людей... когда она была жива. Это так мрачно... Вы не возражаете, если я останусь возле нее?

Он нерешительно взглянул на Бенколина. Тот с любопытством посмотрел на капитана.

– Видите ли,– объяснил Шамон,– глядя на нее, я всегда вспоминал Одетту. О, боже! Я ничего не могу с собой поделать...

– Пойдемте с нами,– сказал Бенколин.– Вам надо выпить.

Мы вернулись в грот, затем прошли в вестибюль и оказались в квартире Огюстена. Мадемуазель Огюстен, взглянув на нас, должно, быть, по нашим лицам поняла, что что-то случилось. Кроме того, подозрительным казалось и появление сумочки. Бенколин молча направился к телефону, а дрожащий Огюстен принес бутылку бренди. Его дочь смотрела, как он и Шамон выпили по большой порции, и губы ее дрогнули.

Я чувствовал себя беспокойно. Тикали часы, скрипело кресло. Мадемуазель Огюстен не задавала вопросов. Она механически продолжала работать. Выпив вместе с Шамоном бренди, я заметил, что он тоже не сводит с нее глаз. Несколько раз ее отец пытался что-то сказать, но мы сохраняли молчание.

Вернулся Бенколин.

– Мадемуазель,– начал он,– я хочу спросить...

– Мари! – голос ее отца дрогнул.– Я не могу сообщить тебе... Это убийство... Это...

– Успокойтесь, пожалуйста,– сказал Бенколин.– Я хочу спросить вас, мадемуазель, когда сегодня ночью вы включили в музее свет?

Казалось, до нее не дошел смысл его вопроса. Она тяжело отложила вязание, потом заговорила.

– Вскоре после ухода папы.

– Какой свет вы включили?

– Я включила свет в центре главного грота и на лестнице в подвале.

– Почему вы это сделали?

Девушка безмятежно взглянула на Бенколина.

– Это вполне естественное действие: мне показалось, что в музее кто-то ходит.

– Я вижу, у вас крепкие нервы.

– Нет.– Ни улыбки, ни даже попытки улыбнуться.

– Вы ходили узнать, в чем дело?

– Да...– Поскольку детектив не сводил с нее глаз, она подняла голову и продолжала: – Я заглянула в главный грот, где, как мне показалось, был шум, но там никого не было. Я ошиблась.

– По лестнице вы не спускались?

– Нет.

– Как долго вы держали свет включенным?

– Я не уверена, минут пять, может быть, больше. Но объясните мне,–теперь она говорила очень резко,– что означают все эти разговоры об убийстве?

– Убита некая мадемуазель Клодин Мартель,– медленно произнес Бенколин.– Ее тело обнаружено в руках Сатира, который стоит у поворота лестницы...

Старый Огюстен схватил Бенколина за рукав. Его лысая голова с двумя прядями за ушами напоминала го-, лову собаки.

– Пожалуйста, мсье! Пожалуйста! Она ничего не знает об этом...

– Старый дурак!– рявкнула девушка.– Я сама могу постоять за себя.

Старик с гордостью посмотрел на дочь и повернулся к Бенколину,

– Ну, мадемуазель? Вам знакомо имя Клодин Мартель?

– Мсье, неужели вы думаете, что я так же хорошо знаю фамилии, как и лица всех, кто посещает наш музей?,

Бенколин склонился вперед.

– Что заставляет вас думать, мадемуазель, что Кло-дин Мартель могла быть вашей посетительницей?

– Вы же сами сказали, что она здесь!

– Она была убита в задней части дома, в коридоре, который ведет на улицу,– сказал Бенколин.– Возможно, она ни разу в жизни не была в музее.

– Ага! Ну что ж,– девушка пожала плечами и взялась за вязание,– музей можно покинуть и таким путем,

Бенколин достал сигарету. Он явно пропустил мимо ушей это замечание, только нахмурился. Мари Огюстен продолжала вязать. Теперь на ее лице появилась легкая улыбка, как будто она выиграла бой.

– Мадемуазель,– задумчиво произнес детектив,– я хочу попросить вас спуститься вниз и посмотреть на труп... Но прежде мне хотелось бы вернуться к разговору, который мы вели немного раньше.

– Да?

– К разговору о мадемуазель Одетте Дюшен, тело которой мы выловили из Сены.

Снова отложено вязание.

– О, боже! —воскликнула девушка.– Неужели это никогда не кончится? Я рассказала вам все, что знала.

– Капитан Шамон, если я все точно запомнил, просил вас описать внешность мадемуазель Дюшен. Я не знаю, память ли вас подвела, или по какой-то иной причине, но ваше описание не соответствует действительности.

– Я уже говорила! Должно быть, я ошиблась. Видимо, я думала о другой...

Бенколин раскурил сигару.

– Верно, верно, мадемуазель! Вы думали о другой. Я уверен, что вы видели не мадемуазель Дюшен. Просто для вас этот вопрос явился неожиданным. Поэтому вы рискнули и быстро описали другую женщину, которая вам тоже чем-то запомнилась... Меня удивляет...

– Ну?

– ...меня удивляет,—задумчиво продолжал Бенколин,– почему вы сразу вспомнили о ней. Странно, что вы тотчас дали нам точное описание мадемуазель Клодин Мартель.

 Глава 4
Как некий миф стал реальностью

Бенколин выиграл. Вы могли бы это заметить по слабому движению его губ, по сдержанному дыханию, по выражению глаз.

Потом мадемуазель Огюстен засмеялась.

– Ну, мсье, я не понимаю вас! Описание, которое я дала, вы можете применить к любой...

– Вы допускаете, в таком случае, что никогда не видели мадемуазель Дюшен?

– Я ничего не допускаю. Как я уже сказала, мое описание подходит к тысяче женщин...

– И только одна из них умерла здесь...

– ...и тот факт, что мадемуазель Мартель случайно оказалась похожей, не что иное, как совпадение.

– Вот как! – усмехнулся Бенколин.– А откуда вы знаете, как выглядит мадемуазель Мартель? Ведь вы ее еще не видели!

Девушка покраснела, на ее лице появилось раздраженное выражение. Не потому, что Бенколин обвинял ее, а потому что загнал ее в угол. Любой, кто соображал чуть больше ее,– приводил Мари в бешенство. Она откинула назад волосы.

– Не считаете ли вы,– холодно произнесла Мари,– что мне нравятся ваши полицейские фокусы? Хватит!

Бенколин покачал головой, и это движение еще больше разозлило ее.

– Нет, мадемуазель! У меня ,есть еще вопросы! Я не могу вас так легко отпустить.

– Как полицейский, вы имеете на это право.

– Совершенно верно. Я думаю, мы можем допустить, что оба убийства – убийство Одетты Дюшен и убийство Клодин Мартель – связаны между собой. Очень тесно связаны. Но пока мне хотелось бы перейти к третьей даме, наиболее загадочной из всех. Ола, кажется, часто здесь появляется. Я имею в виду женщину, чье лицо никто не видел, но она носит пальто с меховым воротником и коричневую шляпку. Сегодня ваш отец поделился с нами интересной историей...

– О, матерь божья! – крикнула Мари Огюстен.– И вы слушаете эту старческую болтовню? Так, папа! Что ты им сказал?

Старик вздрогнул.

– Мари, я твой отец! Я рассказал им то, что считаю правдой.

Впервые лицо девушки выразило нежность. Она встала, подошла к отцу и обняла его за плечи..

– Послушай, папа,– пробормотала она, глядя ему в глаза.– Ты устал. Иди и полежи. Отдохни. Эти господа больше не нуждаются в разговоре с тобой. Я могу сообщить им все, что они захотят узнать.

Она бросила на нас взгляд, и Бенколин кивнул.

– Ну, если вы не возражаете,– нерешительно сказал старик.– Это большой удар. Не знаю, был ли я когда-нибудь так же расстроен...– Он сделал неопределенный жест.– Сорок два года, сорок два года,– продолжал он, вставая,– сорок два года, у нас было имя. А теперь оно потеряно для меня. Да...

Он печально улыбнулся. Потом повернулся и направился к выходу. Мари Огюстен глубоко вздохнула.

– А теперь, господа?

– Вы уже готовы утверждать, что эта женщина – миф?

– Естественно. Это фантазия моего отца.

– Согласен. Но есть одна маленькая деталь, о которой я хотел бы упомянуть. Ваш отец с гордостью произнес свою фамилию. Он гордый человек. Его работа приносит доход?

Девушка забеспокоилась, чувствуя ловушку.

– Не вижу связи,– медленно ответила она.

– И однако она есть. Он говорил о своей бедности. Вы испытываете финансовые затруднения?

– Да.

Бенколин вытащил изо рта сигару.

– Ему известно, что различные банки Парижа имеют ваши вклады на сумму примерно в миллион франков?

Мари Огюстен молчала. Бледность покрыла ее щеки.

– Так что теперь скажете мне? – спокойно спросил Бенколин.

– Ничего,– хрипло произнесла она.– Ничего, кроме того, что вы умный человек. О, мой бог! Вы очень умный человек. Я полагаю, вы скажете ему?

Бенколин пожал плечами:

– Необязательно. Ага! Кажется, прибыли мои люди.

С улицы донесся рев сирен машин Сюрте. Потом шум

стих, и мы услышали громкие голоса. Бенколин торопливо пошел к двери. Я взглянул на изумленное лицо Шамона.

– Какого черта все это значит? – простонал он,– Я ничего не могу понять. Что мы делаем? Что...– Кажется, он сообразил, что разговаривает с Мари Огюстен, и смутился.

Я повернулся к ней..

– Мадемуазель? – сказал я,– приехала полиция, они докопаются до всего. Если вы хотите уйти, думаю, Бенколин не будет возражать.

Она серьезно посмотрела на меня. С удивлением я понял, что, несмотря на обстановку, она почти прекрасна. Если бы не ее суровая осанка, она была бы грациозной. И вдруг я увидел нечто вроде призрака за спиной девушки. По моему лицу она поняла это, и некоторое время между нами велся безмолвный разговор. Я еще не знал, что эта связь в недалеком будущем отведет от меня смертельную опасность. Мари кивнула, как бы отвечая на мой немой вопрос. «Вы очень искренний молодой человек». Это говорил призрак! Легкая улыбка тронула губы девушки. Я. почувствовал неожиданное стеснение в груди, как будто призрак существовал на самом деле. Наш безмолвный разговор продолжался. «Я могла бы полюбить вас. Но уходить я не собираюсь. Мне интересно, что будет делать полиция».

Через дверь мы увидели сержанта в форме, двух быстрых молодых людей в штатском, помощников с какими-то коробками и фотоаппаратами. Я слышал, как Бенколин отдавал распоряжения. Он вернулся в комнату -в сопровождении одного из штатских.

– Инспектор Дюран,– представил его Бенколин.– Он будет заниматься этим делом. Вы поняли, инспектор, что я сказал вам о коридоре?

– Мы будем осторожны,– кратко ответил тот.

– И никаких фотографий?

– Никаких фотографий там. Я понял.

– Теперь еще,– Бенколин подошел к столу. Там лежали сумочка, все ее содержимое и маска домино, которую мы нашли в коридоре. – Хотите взглянуть? Как я вам уже сказал, все это было в коридоре...

Гладко выбритое лицо инспектора склонилось над столом. Его пальцы быстро перебирали предметы.

– Сумочка принадлежала убитой; если я правильно понял?

– Да. Там есть ее инициалы. Среди содержимого я не нашел ничего интересного, кроме этого.

Бенколин держал небольшой листик бумаги, очевидно, вырванный из блокнота. Инспектор присвистнул.

– Боже мой! – пробормотал он.– Он связан с этим?, Ага, понял! Соседний дом... Я поговорю с ним.

– Нет. Я сам займусь им.

Я слышал слабый шум за своей спиной. Мари Огюстен с легким стоном откинулась на спинку кресла.

– Можно мне узнать, чье там имя? – чистым голосом спросила она.

– Можно, мадемуазель.– Инспектор сурово взглянул на нее из-под шляпы.– Здесь написано: «Этьен Галан, 645, улица Мбнтеля. Телефон Элизе 11—73». Вам это знакомо?

– Нет.

Дюрана, казалось, не удовлетворил этот ответ, и он решил задать еще вопрос, но Бенколин схватил его за руку.

– В записной книжке нет ничего важного. Есть еще ключи от машины и водительские права. Вы можете сообщить патрульным номер машины, и они посмотрят поблизости. Видимо, машина где-то здесь...

По зову Дюрана вошел один из полицейских и отдал честь. Получив приказ, он нерешительно переступил с ноги на ногу.

– У меня кое-что есть для вас, мсье,– сказал он.– Может быть, это относится к делу.– Инспектор и Бенколин повернулись к нему. Полицейский смутился,—Может быть, это неважно, господа, но вечером я заметил женщину возле двери музея. Я обратил на нее внимание, потому что дважды в течение пятнадцати минут проходил мимо музея, а она стояла у двери, как будто собиралась нажать кнопку звонка. Увидев меня, она. отвернулась и сделала вид, что кого-то ждет...

– Музей был закрыт? – спросил Бенколин.

– Да, мсье. Я заметил это. Я еще удивился, потому; что обычно он открыт до двенадцати, а когда я первый раз прошел мимо, было примерно без двадцати двенадцать... Женщина также казалась изумленной.

– Как долго она оставалась там?

– Я не знаю, мсье. Больше я ее уже не видел.

– Вы бы узнали ее, если бы увидели снова?

Полицейский задумался.

– Было очень темно. Но, думаю, узнал бы. Да, я почти уверен.  .

– Хорошо! – сказал Бенколин,—Присоединитесь к остальным и осмотрите убитую. Только будьте внимательны. Подождите! Она нервничала?

– Очень, мсье.

Бенколин повернулся к Мари Огюстен.

– Вы слышали шум или видели ее?

– Нет.

– Звонок звонил?

– Я уже говорила, что нет.

– Хорошо, хорошо. А вот это, инспектор,– он взял черную маску,– нашли рядом с кровавыми пятнами. Как мне кажется, девушка стояла спиной к кирпичной стене, примыкающей к соседнему дому, в коридоре. Убийца должен был находиться напротив нее. Судя по всему, он ударил ее через левое плечо. Направление раны это покажет. А маска очень любопытна. Видите, резинка оборвана, как будто ее сорвали...

– Сорвал убийца?

– Как вы это объясните? – усмехнулся Бенколин.

Поднеся маску к лампе, Дюран издал легкое восклицание.

– Маску носила женщина,– сказал он.– Нижний край доходил ей до верхней губы, у нее маленькое лицо, а здесь,– он указал ногтем,– след губной помады, да, это помада.

Бенколин кивнул.

– Да, ее носила женщина. Что дальше?

– Подождите! Допустим, ее носила убитая?

– Я осматривал ее, инспектор. Губы у нее не накрашены. Дальше. У женщины темные волосы, должно быть, она брюнетка. Теперь осмотрите резинку. Это обычная маска, доходящая до верхней губы. Мы знаем, лицо было маленькое. Маленькая женщина носила маску с очень длинной резинкой...

– Да,– кивнул инспектор,– длинные и тяжелые волосы.

Бенколин улыбнулся и выпустил клуб дыма.

– Следовательно, инспектор, у нас есть брюнетка небольшого роста, с длинными волосами, мало пользующаяся косметикой. Это все, что может сказать нам маска. Это обычная вещь, которую можно купить в любом магазине.

– Что-нибудь еще?

– Только это.– Достав из Армана конверт, Бенколин высыпал из него несколько осколков стекла.– Валялись на полу в коридоре. Оставляю их на ваше усмотрение, инспектор. В данный момент я не могу ими заниматься. Не думаю, что вы найдете на них отпечатки. Я же вместе с Джеффом и капитаном Шамоном отправляюсь к мсье Галану. Если я вам понадоблюсь, позже я буду у себя в кабинете. Можете звонить мне в любое время. Инструкций я вам не даю.

– Мне нужен адрес убитой. Надо будет проверить ее связи и сообщить родственникам. Труп мы отправим на вскрытие.

– Вы молодец, Дюран,– Бенколин похлопал его по плечу.– Но, боюсь, ее отца убьет ваше сообщение. Нет, нет, я или капитан Шамон возьмем это на себя. И обязательно сообщите мне результаты вскрытия. Не уверен, что вы найдете оружие. А у вас что?

В дверях стоял полицейский, держа в руках шляпу.

– Я осмотрел тело, мсье,– объявил он.– Я твердо уверен, что убитая не является той женщиной, которую я видел у двери музея.

Дюран и Бенколин переглянулись. Последний спросил:

– Вы можете описать нам ту, которую видели?

– Трудно.– Полицейский развел руками. – Ничего отчетливого. Она была хорошо одета, блондинка, среднего роста...

– Боже мой! – Дюран уставился на Бенколина.– Сколько же здесь женщин замешано? Мы описали ту, что носила маску, а теперь еще какая-то блондинка. Что-нибудь еще?

– Да, мсье,– нерешительно произнес полицейский.– Мне кажется, на той женщине было пальто с меховым воротником и маленькая коричневая шляпка.

После другой паузы, во время которой Шамон держался за голову, Бенколин посмотрел на Мари Огюстен.

– Миф стал реальностью. Спокойной ночи, мадемуазель.

Бенколин, Шамон и я вышли на темную улицу.