Текст книги "Моя плоть сладка (сборник)"

Автор книги: Джон Диксон Карр

Соавторы: Дей Кин,Майкл Брайэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

–  Если твоя теория верна, почему же она не вызвала полицию?

– Потому что она сама боялась полицейского расследования, которое могло привести к делу Одетты Дюшен. Она хотела остаться вне подозрений, чтобы никто не узнал о клубе, чтобы ей никому не пришлось объяснять свое присутствие в музее. То, что она поступила так, очевидно, тебе...

– Я могу согласиться, с этим,– признался я. Я не мог объяснить это иначе и полагал, что Джина Прево действительно боялась.– Однако во всем этом есть одна непоследовательность. Ты сказал, что считаешь, что убийца явился в музей перед его закрытием? И прошел через главный вход по билету?

– Да.

– Тогда какого черта ты не спросил эту девицу – она ведь весь вечер была у двери,– кто посещал музей в ту ночь? Там не могло быть много людей, у них никогда не бывает много посетителей. Она могла видеть убийцу!

– Она не сказала бы нам, а вопрос мог бы послужить предостережением убийце. Послушай! – Бенколин начал постукивать пальцем по столу.– Я полагаю, что убийца – член этого клуба. Известно, что мадемуазель Огюстен готова защищать не убийцу, но всех членов этой организации.. Неудачу в такой защите лишила бы ее прибыли. Допустим, что один, два, даже полдюжины членов -посещают клуб через музей. Как, по-твоему' мы сможем получить их описание?

– Видимо, нет.

– Ну вот. А зная, что. мы напали на их след, она могла, я повторяю, она могла бы предупредить их. Всех подряд, кто проходит через музей. Сколько раз я должен говорить тебе, Джефф, что наше, спасение заключается в том, чтобы никто, включая и полицию, не узнал ничего о клубе. Пусть считают, что это преступление совершено ради грабежа или насилия. Ты понимаешь? Я подкинул мадемуазель Огюстен идею, что Клодин Мартель, возможно, вообще никогда не была в музее. И Огюстен с облегчением уцепилась за эту мысль. Ты понимаешь, что в этом клубе можно столкнуться с величайшими людьми Франции? Нам не нужен скандал. Мы не может действовать, как у вас в Америке. Здесь совсем другое дело. Я убежден, что мадемуазель Огюстен играет в этой истории важную роль. Однако пока я не вижу, каким образом. И тем не менее нее скрыто там. Я готов поклясться! Иногда я думаю, что мы выясним ее участие еще до конца всего этого дела, хотя она только продает билеты в музей. Если бы ее отец знал...

Он закурил сигару и долго молча сидел неподвижно.

– Продает билеты... продает билеты... если ее отец узнает...– бормотал он.

Его губы беззвучно шевелились. И вдруг он резко вскочил.

– В чем дело? Что? – попытался я выяснить.

Но Бенколин даже не смотрел на меня. Он прошелся взад и вперед. Один раз он даже засмеялся, и я вновь услышал его бормотание.

– Алиби... Это алиби... Интересно, кто этот ювелир? Мы найдем ювелира...

– Послушай!

– Ах, да! Но если ты пойдешь один, это будет неизбежно. Ты упрешься в стену. Что еще ты сможешь сделать?

Я сидел молча. Плохое настроение Бенколина исчезло. Он радостно потер руки и наполнил стаканы.

– Я пью за удачливого убийцу, с которым мне довелось столкнуться впервые в жизни. Я пью за убийцу, который сам протягивает мне ключи.

 Глава 12
Как я рисковал в «Клубе масок»

Бульвар Клиши, Монмартр. Фонари освещают мокрый тротуар. Шум машин, неясный говор толпы. По радио звучит музыка. За столами звенит посуда. Кафе переполнены. Блеск зеркал, запах цветов, шелест шелка. Бездельники заглядывают в лица прохожих...

Бульвар Клиши, Монмартр. Центр ночной жизни Парижа. Здесь расположены известные ночные клубы. Улица Пигаль, улица Фонтэн, улица Бланш, улица Клиши – всюду полно людей. Грохот джаза. Всюду пьют. Вы тоже пьете. У вас есть женщина, а если нет, то скоро будет.

Некоторые скажут вам, что Париж ночью теряет свой блеск. В Берлине, Риме, Нью-Йорке – так вам они скажут – находятся великие Храмы Веселья, и рядом с ними Париж выглядит дешевым и жалким городом. Не верьте им, джентльмены! Вы нигде не найдете того, что может вам дать Париж.

Я приглядываюсь к ночному бульвару Клиши. Сердце мое колотится в груди. Серебряный ключ в кармане жилета кажется тяжелым.

В последнюю минуту план Бенколина изменился. Главный комиссар передал ему план «Клуба масок». Там был только один вход и никаких наружных окон, кроме нескольких, выходящих во внутренний двор. Внутренний двор имел форму прямоугольника. Собственно говоря, это был дом внутри дома, потому что двор был накрыт стеклянной крышей. Этот прогулочный зал был связан с главным корпусом двумя входами: один вел в квартиру управляющего, а другой – в главный холл.

Все частные комнаты имеют одну дверь и окна, выходящие в узкий проход, отделяющий их от высоких стен прогулочного зала. Сами комнаты выходят в коридор, из которого ведут четыре расположенные по его углам двери. Комнаты располагаются на двух этажах, и на второй этаж ведет лестница. По плану комната номер восемнадцать, где Галан должен встретиться с Джиной Прево, находится над комнатой номер два, а комната Робико находится над комнатой номер три.

Вначале Бенколин задумал поместить в комнате номер восемнадцать диктофон. Но замысел – это одно, а опасность, возникающая при этом, возрастала. Пришлось бы выводить провода над крышей, а их могли обнаружить. Бенколин не подозревал обо всех этих опасностях и после ознакомления с планом клуба от первоначального замысла отказался.

Потом решили, что я проникну в комнату номер восемнадцать и там спрячусь. Дело это очень сложное, поскольку убранство комнаты абсолютно неизвестно. Если меня там схватят, я не смогу ни с кем связаться, а оружия я не должен был иметь. Действие под видом ревнивого мужа в данном случае исключалось.

Раздумывая, как лучше поступить, я начал считать себя дураком. Но перспектива была слишком заманчивой. Часы пробили десять, когда я добрался до бульвара Клиши. Мы знали, что мадемуазель Прево освободится

В одиннадцать часов и будет в клубе не ранее двадцати минут двенадцатого: ведь ей надо еще переодеться. Следовательно, если я появлюсь в Мулен-Руж, я смогу услышать конец ее выступления и успеть раньше ее в номер восемнадцать. Из афиш мы знали, что на сцене она появится в обычное время.

Я поднялся по красным коврам лестницы Мулен-Руж. Билет у меня был, я разделся и направился на звуки джаза. Зал был не больше театрального, но сцена казалась миниатюрной. Негритянский джаз старался изо всех сил. Было жарко и душно. Я уселся в ложе возле места для танцев и заказал бутылку шампанского.

Стрелки часов двигались очень медленно. В зале стало шумно: оркестр заиграл аргентинское танго, и многие пошли танцевать. Потом музыка смолкла, погас свет и объявили выход Эстеллы. Еще до того, как погас свет, я заметил, мужчину в одной из лож наискосок от меня. Это был капитан Шамон. Он сидел неподвижно и не отрывал глаз от сцены.

Занавес раздвинулся, и на сцене появилась Эстелла. Она была вся в. белом. Я сидел слишком далеко, чтобы видеть выражение ее лица, но я представлял себе ее розовые губы, голубые глаза, чувственную фигурку, которую я видел сегодня в доме на бульваре Инвалидов. Со своего места я увидел блеск ее глаз, когда она оглядывала зал. Словно электрическая искра пробежала по присутствующим. Все стихло. Наступила полнейшая тишина. Заиграли скрипки...

Да, эта девушка, умела петь! Ее голос задевал каждый нерв, пробуждал воспоминания о пережитом, заставлял вас чувствовать боль, жалость, страдание. Она пела американские песни, любовные песни старого Парижа. Все кричали, хлопали. Я встал, собираясь уйти под грохот аплодисментов. Руки мои дрожали. Я сунул швейцару несколько банкнотов и. вышел в темноту. Даже на улице я мог слышать шум зала.

Теперь я понимал Галана, понимал, до чего может довести мужчину ее пение. До сегодняшнего вечера я и не подозревал о глубине чувств, таящихся в этой женщине. Я понял, как можно сходить с ума по ее блестящим глазам, шелковистой коже, по свежим губам. «О, таинственная роза грязи!» Холодный воздух освежил меня. Пройдя немного вперед, я заметил большой автомобиль и шофера такси в белых перчатках. «Возьми такси, как это сделал Галан, и засеки время»,– вспомнил я слова Бенколина.

Механически подняв глаза, я увидел по другую сторону улицы огромное окно ювелирного магазина и часы, которые показывали пять минут двенадцатого. Я сел в такси.

– Сен-Мартен, и побыстрее, —приказал я и взглянул на свои часы. Пять минут прошло.

«Быстрее» – могущественное слово для парижских таксистов. Дома за окном мелькали очень быстро. Когда мы приехали на место, я снова взглянул на часы. Да, алиби Галана подтверждается. Если, конечно, оно нуждается в подтверждении. Теперь предчувствие предстоящего приключения сильнее сжимало мое сердце.

Во рту у меня пересохло, а ноги слегка дрожали, по-. ка я шел по Севастопольскому бульвару. На другой стороне сиял огнями кинотеатр. У меня появилось ощущение, что все глаза обращены на меня. Я прошел еще немного и приблизился к двери. Серебряный ключ удивительно легко и бесшумно открыл замок.

Унылый и мрачный коридор поразил меня. Мне казалось, что здесь пахнет убийством, что где-то в неясном зеленом свете с ножом в руке скрывается убийца. Однако кругом царила тишина. Интересно, включали ли свет те, кто проходил сюда через музей?

Проклятье! Мои шаги эхом отражались от стен. Я замер на месте и лихорадочно нацепил на себя маску. Инстинктивно я взглянул на дверь музея. Она была закрыта. Я представил себе музей и мадмуазель Огюстен, сидящую в своей будке. О чем она думает?

И вдруг кто-то дернул за ручку двери из музея. Я уставился на нее и заметил, как она начала медленно поворачиваться.

В жизни я не испытывал ничего более страшного! Видя, как медленно поворачивается ручка-двери, я на мгновение замер на месте. Нет, конечно же смешно предполагать, что за дверью стоит убийца. Это просто член клуба... Но почему он тогда не открывает дверь? Почему так осторожно нажимает на ручку, как будто не решается войти? Но ждать я уже не мог. Времени для подозрений нет. Поправив маску, я шагнул к двери в клуб.

Когда я сунул ключ в другой замок,' неожиданный образ вспыхнул в моей голове. Образ зла и опасности в виде Галана с красным носом и вкрадчивыми кошачьими глазами. Теперь уже поздно отступать! Я толкнул дверь.

В тот момент, когда я открыл дверь, коридор позади, меня осветился. Должно быть, это произошло автоматически.

Я оказался в холле клуба. Я попытался незаметно перевести дыхание и в то же время лихорадочно вспоминал план клуба. Это был огромный зал, футов двадцать высоты, окруженный колоннами. Из вершин колонн лился свет. С левой стороны я увидел гардероб, а с правой – арку, украшенную купидонами. Арка (тут я вспомнил план) вела в прогулочный зал. Оттуда доносились смех, звуки музыки, голоса. Атмосфера этого места напоминала мне улицы, где я совсем недавно был, и только подчеркивала опасность.

Я замер. Огромные фигуры двигались навстречу мне, легко скользя по полу. Охрана!

– Ваш ключ, мсье? – произнес чей-то голос.

Они были в элегантных вечерних костюмах и в белых масках. Но слева смокинги оттопыривались. Бенколин объяснил мне, что охрана вооружена. Я почувствовал, как они пристально разглядывают меня. Сбросив пальто и шляпу на руки подскочившему швейцару, я достал ключ и показал им. Они переглянулись, о чем-то пошептались и уткнулись в большую книгу. Потом кольцо белых масок вокруг меня разомкнулось.

 Я взглянул на часы. Двадцать три восемнадцать.

Перед прогулочным залом находился еще один, узкий зал, обитый черным бархатом. Здесь царил полумрак» Свет падал только изо рта мрачных бронзовых фигур, напоминавших Сатира. Они держали на руках нимф. Пахло цветами. Как в комнате, где стоял гроб Одетты...

Мимо меня скользили пары в черных масках. Рука в руке, смех. Несколько алых масок одиноко стояли у стен. Одна пара с бокалами в руках сидела в углу. Где-то играл оркестр.

Потом я разглядел еще одного человека. Он стоял в футе от лестницы, скрестив на груди руки, На лице алая маска, широкие плечи и этот ужасный нос...

  – Ваш номер, мсье? – прошептал мне на ухо чей-то голос.

Я вздрогнул. Мне показалось, что этот вопрос задал мне Галан. Но он не двигался. Возле меня стояла женщина в белой маске.

– Девятнадцать,– ответил я.

Мой голос прозвучал неожиданно громко, и я подумал, что Галан может узнать его. Но потом я вспомнил, что во время его разговора с Бенколином я ни разу не раскрыл рта. Если, же, с другой стороны, он знал настоящего Робико...

Женщина подошла к небольшой нише, отдернула занавеску, заглянула туда. Снова задернула занавеску.

– Дверь комнаты, мсье, открыта,– сказала, она мне.

– Благодарю,– спокойно ответил я

– Хочет ли мсье, выпить? Я принесу заказ мсье в главный холл.

– Да. Коктейль с, шампанским, пожалуйста.

– Благодарю вас, мсье.

Она двинулась к бару. Опасность? Я достал портсигар и выбрал сигарету, краем глаз наблюдая за ней. Вот она проходит мимо Галана. Остановилась возле него и прошептала несколько слов... Волнение сдавило мне грудь. Я шагнул к стеклянной двери, ведущей в прогулочный >зал. Сатир в красной маске улыбнулся. Где-то заиграли танго. И вдруг возле Галана я заметил группу мужчин.

Апаши!

Несомненно, это охрана Галана. Не старые апаши, которые обычно шлялись у шантанов, а новые, послевоенные, из Сент-Дени. Да, они не похожи на американских гангстеров, за которыми стоят полиция и подпольный преступный мир. Но они всегда готовы на убийство по заказу того, кто платит им деньги.

Я взглянул на часы. Бог мой! Двадцать пять двенадцатого. Я не мог уже распивать коктейли. С минуты на минуту должна появиться Джина Прево. Но Галан все еще стоит у лестницы. Он подозревает? Если так, я пропал. Выхода отсюда нет.

Кто-то прикоснулся к моей руке.

 Глава 13
Джина Прево упрямится

Я вздрогнул.

– Мсье, ваш коктейль готов,– прошептала девушка.

Я облегченно вздохнул. Значит, все в порядке. Но ее разговор с Галаном?

– Мсье,– продолжала девушка,—я получила, указание сообщить вам кое-что. Насчет номера девятнадцать. Боюсь, что там не все благополучно...

– Не все благополучно?

– .Да, мсье. Комната мсье несколько месяцев пустовала. Только вчера или позавчера уборщица случайно– о, так неосторожно!—разбила окно. Мне так жаль! Не помешает ли это?

Так вот в чем дело! Не помешает ли это? Потому-то она и подходила к Галану. А может– быть, существует какая-то другая причина? Стоп! Одетта Дюшен была найдена с порезами: Ее убили в клубе... должно быть, в этой самой комнате...

– Это плохо,– грубовато сказал я.– Гм! Я знаю правила насчет других комнат. Ну, ладно. Дайте мне выпить, и я пойду наверх.

Вот это дела! Я залпом выпйл коктейль и направился наверх, стараясь идти не спеша. Черт с ним, с Галаном! Я двинулся прямо на него. Он посторонился, пропуская меня. А его апаши продолжали спокойно стоять и курить...

Теперь все в порядке! Я поднялся на второй этаж. Пол застелен коврами, кругом полумрак. Я надеялся, что здесь не будет никаких слуг и что двери нумерованы. Но номеров не было. Стоп! Опять задержка. Я вспомнил план. Вот здесь номер девятнадцать, а это, должно быть, восемнадцать. Я с трудом заставил себя взяться за ручку двери. Так, дверь не заперта. Я толкнул ее, быстро вскочил в комнату и закрыл за собой дверь.

Здесь было темно, но из одного окна лился свет. Тяжелые портьеры отдернуты, и холодный воздух наполнял комнату. Снизу долетали звуки оркестра. Черт возьми! Где же здесь выключатель? Впрочем, нельзя рисковать. Кто-нибудь из охраны Галана может увидеть свет в его окнах, хотя сам он внизу. Но я нашел укромное местечко. Умница! Влез прямо в пасть к дьяволу. Я подошел к открытому окну и выглянул. Стекло было темно-красным. В порезах на лице Одетты Дюшен найдены осколки темно-красного стекла, а в соседней комнате разбито такое же темно-красное стекло; Я глубоко вдохнул свежий воздух... До земли было добрых двадцать футов. Напротив окна на расстоянии восьми или десяти футов возвышались стены прогулочного зала. Отсюда они казались выше, чем с земли...

Выглянула луна. Какая-то фигура в белой маске разглядывала снизу окна. Я отпрянул назад. Лунный свет упал на ковер, тяжелые дубовые кресла и китайскую-ширму, расшитую серебряными нитями. Фигура в белой маске все еще смотрела на окна. Я сел в кресло за ширмой. Но это сумасшествие: любой тут же обнаружит меня, как только войдет в комнату. Оркестр перестал играть. Наступила ужасная тишина. Неужели я в ловушке?

Щелчок, и на полу появилась узкая полоска света. О, боже! Они уже пришли! Надо прятаться, как я задумал. Китайская ширма стояла в двух футах от окна, и тяжелая портьера прикрывала ее край, Я забился в самый угол за портьеру и ширму, испытывая духоту и головокружение.

Шаги по толстому ковру. Свет. Он рядом, за ширмой.

– Мы только прикроем окно,– мягко сказал он.. Потом добавил: —Эй, киса, иди ко мне, маленькая. Кис-кис-кис!

Так он и кошку притащил с собой! Со своего места я видел лишь небольшую часть комнаты.

Джина Прево сидела на мягкой тахте спиной ко мне. При свете ее волосы казались совсем золотыми. На столе стояли две вазы с тюльпанами. Я удивился, как мне удалось обойти в темноте легкий столик и не опрокинуть его. Потом в поле зрения попал и Галан. Он был без маски. По своей привычке, он касался носа, улыбался и внимательно разглядывал Джину.

– Ты плохо выглядишь, дорогая,– наконец заговорил он.

– Ты удивлен? – равнодушно спросила она и выпустила огромный клуб Дыма. В руке она держала сигарету.

– Сегодня здесь твой друг, дорогая.

– О?

– Я думал, тебе это будет интересно. Молодой Робико.

Она промолчала. Галан продолжал внимательно смотреть на нее.

– Мы сказали ему, что окно случайно разбила уборщица. Пятна крови, конечно, удалены.

Пауза. Потом она медленно притушила сигарету в пепельнице.

– Этьен,– почти властно произнесла она,– налей мне шампанского. И посиди возле меня.

 Галан открыл бутылку и наполнил два бокала. Все это время он не сводил глаз с Джины, как будто пытался понять, что у нее на уме. Я видел его полное лицо с красными губами.

– Этьен, меня вызывают в полицию

– А! Зачем?

– Насчет смерти Одетты Дюшен... Я получила повестку сегодня днем. Никогда еще в своей жизни я так не переживала! Нет, нет, не перебивай! Я говорила, что люблю тебя. А теперь смотрю,– она прищурилась,– и вижу. всего лишь неприятного мужчину с красным носом – Она неожиданно рассмеялась.– Я ничего не чувствую. Я даже пела хорошо. Я пела с таким чувством – ты слышишь? – какого еще не испытывала. Страсть прошла, я была просто нервной дурой...– Она отпила шампанского.

– К чему ты клонишь?

– А прошлая ночь! В прошлую ночь я видела моего бесстрашного джентльмена. Я пришла в клуб, чтобы встретиться с Клодин Мартель, и оказалась в коридоре в тот момент, когда убийца заколол ее... А потом., Этьен?

– Ну? – Голос его звучал хрипло и с угрозой.

– Я ослабела от страха. Что мне надо было делать? Я выбежала из клуба и на бульваре увидела тебя. Ты выходил из машины. Ты был в безопасности, и я вцепилась в тебя, я едва могла стоять... А что сделал мой титан, когда услышал про это? – Она наклонилась вперед и улыбнулась.– Он втолкнул меня в свою машину и велел ждать, сам вернулся в клуб, чтобы узнать, что случилось. Он защитил меня? Нет, Этьен. Он убежал прямо в ночной клуб, чтобы обеспечить себе алиби на случай, если его станут расспрашивать. И он сидел там, пока я без чувств валялась на заднем Сиденье его машины.

Я и до этого не любил Галана. Но услышав эти слова, почувствовал, как гнев шевельнулся у меня в груди.

– Что еще ты скажешь? – холодно спросил Галан.

– Ничего.

Джина тяжело задышала, увидев, что его большая рука тянется к ней.

  – Не надо, Этьен. Я скажу тебе кое-что. Перед уходом из театра я послала по почте письмо человеку по имени Бенколин...

Огромная рука вздрогнула, замерла на мгновение в воздухе и опустилась. Я не мог видеть его лица, но почувствовал, как он напряжен.

– В нем была определенная информация, Этьен,. Только всего я не могу тебе сказать. Но если со мной что-нибудь случится, ты отправишься на гильотину.

Наступило молчание. Потом она хрипло произнесла:

– Сегодня я вспомнила. когда увидела лицо Одетты в гробу... Я вспомнила, как ненавидела ее за ее чуткость, приветливость, считала ее дурой, способной довольствоваться очень немногим... И это выражение ее лица!

Галан задумчиво кивнул.

– Вот это ты и расскажешь полиции, дорогая моя. Что еще ты сможешь им сказать?

– Правду. Это был несчастный случай.

– Понимаю. Одетта умерла в результате несчастного случая. А твоя подруга Клодин? С ней тоже произошел несчастный случай? .

– Ты же знаешь, что нет. Ты. знаешь, что ее убили.

– Вот мы и подошли к делу! Наконец-то ты признала это.

Что-то в его голосе заставило ее поднять голову. Она повернулась, и я увидел, что у нее испуганно раздуваются ноздри. Она знала, что этот человек зря угрожать не будет.

– Теперь, дорогая,—продолжал он,– расскажи мне все. Как произошел этот «несчастный случай»?

– Как? Будто ты не знаешь!. О, черт возьми! Ведь, ты...

– Меня не было в комнате в тот момент, и я думаю, что ты признаешь это. Я могу только сказать: ты и твоя подруга, Мартель, не выносили превосходства Одетты... О, дорогая, пожалуйста, не стоит использовать свои сценические чары на мне, это выглядит слишком драматично. Вы не, могли понять ее желания иметь мужа и детей, а не любовников. Поэтому вы и придумали небольшое дело, которое привело ее сюда.

– В этом нет ничего особенного! Я же говорю тебе, я пойду в полицию...

Галан поставил бокал шампанского и обнял ее. Она, дрожа, отодвинулась.

– Я готов признать, что вдохновителем была мадемуазель Мартель,– продолжал он.– Ты не в состоянии придумать предлог, который привел бы сюда Одетту. А Мартель придумала и часто повторяла свою ложь о капитане Шамоне, который нередко посещает клуб. Она сомневалась? Нет. Подумать только: привести Одетту сюда, напоить вином, познакомить с кавалерами...

Джина Прево закрыла лицо руками.

– Теперь я представляю ваш план, дорогая,– продолжал Галан.– Вначале я лишь догадывался о нем, но твое поведение многое подсказало мне. Однако,– он пожал плечами,– я одобрил эту идею. Я позволил провести ее сюда без ключа, мимо сторожей. Но что произошло в комнате,– кстати, это было в комнате Робико, поскольку ты знала, что он в Лондоне и не сможет оказаться здесь,—так вот, что случилось в этой комнате, мне неизвестно.

  – Разве я тебе не говорила?

– Да, дорогая Джина. Только не волнуйся.

– Я не понимаю твою игру, не знаю, в чем она заключается. Я. боюсь тебя... Это был несчастный случай, ты знаешь это. Наконец, виновата во всем Клодин. Одетта впала в истерику, когда узнала, что мы видели Роберта Шамона...

– А потом?

– Клодин много выпила и внезапно разозлилась. Она сказала Одетте, чтобы та не беспокоилась, что мы найдем ей мужчину получше Шамона. Это было ужасно!

Я только говорила, что это шутка. Я хотела посмотреть, как Одетта будет реагировать. Но Клодин всегда ненавидела ее и тут пришла в ярость. Я поняла, что может случиться что-то ужасное, и испугалась. А Клодин сказала: «Я вытрясу из тебя это чувство, ты, маленькая сопливая лицемерка!» и...– Джина отняла руки от лица и посмотрела на Галана,– Клодин бросилась на нее. Одетта вскочила на кровать... О, боже!.. Когда я услышала, что разбилось стекло, и увидела лицо Одетты... О! Мы услышали, как она упала там, внизу...

Воцарилась гнетущая тишина. Я почувствовал слабость.  .

– Я не хотела! Я не хотела! – прошептала девушка.—Но ты уже знал. Ты пришел и обещал забрать ее. Ты сказал, что она умерла и ты уберешь ее труп, чтобы мы обе не попали на гильотину. Так?

– Так,– сказал Галан.– Значит, она умерла в результате несчастного случая? Она умерла, выпав из окна? От телесных повреждений? Ты читала газеты, дорогая?

– Что ты имеешь в виду?

Галан встал.

– Конечно, падение могло привести ее к смерти. Но здесь произошло что-то другое. Если бы ты читала газеты, ты не была бы так уверена. Разве ты не знаешь, что причиной смерти явилась ножевая рана? Нож, которым ее убили, пока не найден. И не удивительно. Я полагаю, он принадлежит тебе. Если полиция произведет обыск, то они найдут его в твоей уборной в Мулен-Руж... А теперь я надеюсь, моя дорогая, ты не сможешь слишком многое сообщить мсье Бенколину.