Текст книги "Моя плоть сладка (сборник)"

Автор книги: Джон Диксон Карр

Соавторы: Дей Кин,Майкл Брайэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

 Глава 5
Клуб серебряного ключа

Давно зная Бенколина, я понимал, что он прямо сейчас, ночью, направится беседовать с нужным ему человеком. Бенколин никогда не обращал внимания на время – для него не было разницы между днем и ночью. Спал он, если у него была такая возможность и если он не забывал об этом. Когда мы вышли из музея, он сказал:

– Если вас это интересует, капитан, вы можете сопровождать нас с Джеффом. Нам предстоит интересное дело. Но сперва я хотел бы выпить чашечку кофе. Мне нужна информация, а вы, капитан, единственный, кто может дать ее.

– О, я пойду с вами,– мрачно согласился Шамон.– Мне сейчас  тяжело возвращаться домой и ложиться спать. Я останусь с вами на всю ночь.– Он огляделся.– Ведите.  .

На углу бульвара Монмартр Бенколин остановил машину. В одном из кафе мы увидели свет в окнах. Столики все еще стояли на тротуаре, хотя улицы были пустынны, а под навесами гулял ветер. Завернувшись в пальто, мы уселись за один из столиков. Париж спал, лишь изредка до нас доносились звуки проносящихся мимо машин. По мостовой ветер катил сухие листья. Официант принес нам кофе и бренди. Шамон поднял воротник пальто. Он дрожал.

– Я устал,– неожиданно произнес он.– Чего мы ждем? Эта погода...

– Человека, к которому мы идем, зовут Этьен Галан,– ответил Бенколин.– Это одно из его имен. Кстати, ты его уже видел, Джефф. Помнишь, я показывал тебе человека в ночном клубе? Что ты о нем думаешь?

– А, вспомнил. Я почти забыл о нем из-за всего того ужаса, который пришлось сегодня пережить. У меня в памяти – остались только зеленый свет, такой же мрачный, как и в музее, неприятные глаза и жестокая улыбка. Этьен Галан, улица Монтеля. Он живет на той же улице, что и я. Его имя известно инспектору Дюрану. И он весь вечер наблюдал за нами. Кто он?

Бенколин нахмурился.

– Этьен Галан, Джефф, очень и очень опасный человек. Пока что я не могу сказать большего, кроме того что он связан со всеми ночными происшествиями,—Бенколин отодвинул чашку с кофе.– Я знаю, что вы оба не любите работать в темноте, но я обещаю, что, если мы застанем его дама, вы много поймете в сегодняшней ночи. Вы сможете понять все.

Он замолчал. Желтый лист упал на стол. Порыв холодного ветра пронесся мимо нас.

– Надо сообщить родителям мадемуазель Мартель,– медленно проговорил Бенколин.– Я знаю, это дьявольски трудно.

Шамон колебался.

– Может быть, это лучше сделать по телефону?

– Нет. Лучше подождать до утра. Для газет это произошло слишком поздно, и в утренних выпусках ничего не будет сообщено. Так что они не прочтут... Я знаю ее отца. Могу взять это на себя, если хотите... Невероятно! – Бенколин говорил с необычной горячностью.– Обе девушки из видных семей. Да. Но это...

– На что вы намекаете? – спросил Шамон.

– Ловушка,– ответил Бенколин.– Я не знаю. У меня ум за разум заходит. И однако ставлю на карту свою репутацию, что я не ошибаюсь. Мне нужна информация. Расскажите мне, капитан, расскажите все об этих девушках– о вашей невесте и о Клодин Мартель.

– Но что вы хотите знать?

– Все, все! Меня интересует все, только говорите.

Шамон поднял голову.

– Одетта была самой красивой...

– О, черт возьми, мне это tie нужно! – Бенколин так резко оборвал капитана, что я с удивлением посмотрел на него.– Бросьте свои рассказы про любовь. Говорите о ней. Что ей нравилось? Кто ее друзья?

Шамон с трудом собрался с мыслями. Первые фразы звучали бессвязно и отрывисто.

– Ну... ну... Она была очень мягкой. Жила с матерью. Мать – вдова. Она любила петь. И всегда страшно боялась пауков. Бывала близка к обмороку. Она много читала...

Он продолжал рассказывать, делился воспоминаниями. Маленькие события – Одетта собирает цветы в саду, Одетта сидит на стоге сена и смеется, простая, симпатичная, очень счастливая девушка. Слушая его рассказ, я видел девушку с фотографии: милое личико, пышные черные волосы, небольшой подбородок, безмятежные глаза. О, да! Все чудовищно серьезно с ними, двумя. Их планы, их письма, матери...

– Ей нравилось, что я солдат,– продолжал Шамон.– Хотя я был курсантом. После окончания Сен-Сира меня послали в Марокко. Мне не нравилась белая форма, но Одетта считала ее красивой и...

– Понимаю,– тихо перебил его Бенколин.– А ее друзья?

– У нее было не так много друзей. Она не любила – с гордостью сказал Шамон.– Их было три подруги, они называли себя неразлучными и почти всегда были вместе. Одетта, Клодин Мартель...

– Продолжайте.

– И Джина Прево. Они дружили еще с монастыря. Теперь, конечно, они не так близки. Но... я не знаю. Я так редко приезжаю в Париж, а Одетта никогда не писала мне, где, когда и с кем бывает. Она только иногда рассказывала. Понимаете?

– Значит, вам немного известно о мадемуазель Мартель?

– Н-нет. Я никогда особенно не любил ее,—Шамон пожал плечами.– Она живая, говорит очень быстро, с сарказмом и все время смеется. Но она умерла. Одетта-очень любила ее. Я не знаю... Я так редко бываю здесь.

– Понимаю. А кто такая мадемуазель Прево?

Шамон поднес ко рту стакан, но при этом вопросе удивленно поставил его на стол.

– Джина? Ну, подруга. Хотела выступать на сцене, насколько я знаю, но семья не позволила. Она очень красивая. Блондинка, довольно высокая...

 Наступило молчание. Бенколин постукивал пальцами по столу, глаза его были полузакрыты.

– Нет,– сказал он наконец,– я допускаю, что вы не тот человек, который даст нам полную информацию об обеих девушках. Ну, ладно! Если вы готовы,—он положил на стол деньги,– мы можем начать.

Париж спал. Париж рано ложится спать. Бульвары темны и пустынны. Большая машина Бенколина свернула у площади Оперы. Деревья на площади выглядели одиноко. Бенколин вел машину на большой скорости. С Королевской улицы донеслась трель свистка. Проехав площадь Согласия, мы свернули к Елисейским полям, потом мелькнули ворота Сен-Мартен, и мы въехали на улицу Монтеля

Почти каждый день я проходил мимо дома № 645.

 Я жил на несколько домов дальше. Это был высокий старый дом с серыми стенами. Двери с ярко надраенными ручками темными пятнами выделялись на светлом фоне стены. Я никогда не видел их открытыми. Бенколин нажал кнопку звонка. Одна из дверей открылась. Я услышал, как Бенколин сказал кому-то несколько слов, и, несмотря на протесты, мы вошли в небольшой холл. Владелец протестующего голоса, лица которого я не мог разглядеть в темноте, шел позади нас, повторяя:

– ...Я же вам сказал, что мсье нет дома!

– Придет,– спокойно ответил Бенколин.– Постойте-ка здесь, друг мой, дайте мне взглянуть на вас. Не приходилось ли нам встречаться?

Свет выхватил из темноты бледное лицо и встревоженные глаза. '

– А, да, я вас знаю. У меня есть ваше досье. Мы подождем мсье Галана.

Бледное лицо дрогнуло.

– Хорошо, мсье.

Мы прошли в комнату в передней части дома. Здесь было темновато, но я смог разглядеть, что окна закрыты стальными ставнями. Хотя в комнате горел большой камин, в ней все же было прохладно. Старомодная мебель придавала, помещению вид музея, В углу стояла лампа. Каждая вещь тут казалась ценной. Интересно, что за человек живет здесь?.

– Садитесь к огню, господа,– предложил Бенколин,– Не думаю, что нам придется долго ждать.

Слуга исчез, но оставил открытой дверь, ведущую в холл, и я отметил его мрачный вид. Я опустился в широкое кресло у огня, устроившись так, чтобы видеть холл. Интересно, какие шаги мы услышим? Я не хотел сидеть лицом к огню, я хотел видеть дверь. Бенколин же, напротив, повернулся к камину и потирал лицо рукой. В такт потрескиванию поленьев красноватые отблески огня освещали его лицо. Шамон прохаживался взад и вперед по комнате. За окном шумел ветер, и при очередном его порыве я услышал, как на Доме инвалидов часы пробили два...

Через прямоугольник двери я наблюдал за дверью в холле. Я не видел никого, хотя ясно услышал щелканье замка. Неожиданно в комнату заскочила белая кошка. Она подбежала к огню, потянулась и заурчала.

В прямоугольнике мелькнула тень мужчины в шляпе и пальто, накинутом на плечи. Его шагов почти не было слышно.

– Добрый вечер, мсье Галан,– сказал Бенколин, не поворачивая головы и продолжая смотреть на огонь,– Я жду вас.

Я встал при приближении мужчины, а Бенколин повернулся ему навстречу. Вошедший был высокого роста, почти как Бенколин. Своей грациозностью он походил на белую кошку. Он был бы красив, если бы не его ужасный крючковатый нос красного цве;та. Сильная челюсть, желтоватые глаза и этот нос, напоминающий хоботок животного. Он улыбнулся нам. Улыбка сделала его приветливым, а нос еще более огромным.

Прежде чем заговорить с нами, он наклонился и погладил кошку.

– Привет, Мариетта,– сказал он.– Ты не должна фыркать на моих гостей.

У него был чистый, звучный голос. Он взял кошку на руки, прикрыл полой пальто и уселся у камина, продолжая гладить кошку короткими, сильными пальцами. Этот мужчина с первого взгляда выделялся не только своим явным интеллектом, но и физической силой.

– Простите,– произнес он мягко,– что заставил вас ждать. Давно мы не встречались с вами, мсье Бенколин. А это ваши помощники? – он кивнул в нашу сторону.

Бенколии представил нас. Галан повернулся к Шамону, а мне сдержанно кивнул.

– Этим вечером,– продолжал Галан,– я увидел вас впервые за много лет. Мой друг Бенколин постарел, в волосах появилась седина. Сегодня я могу разорвать вас на куски.

Он выразительно пошевелил могучими . плечами. Пальцы по-прежнему гладили кошку. Неожиданно он повернулся ко мне.

– Вас удивляет это? – Галан прикоснулся к своему носу,—.Да, да! Спросите об этом мсье Бенколина. Виноват он.

– Мы Дрались однажды.– Бенколин говорил, изучая узор ковра.– На ножах. Тогда он выглядел моложе. Он считал себя мастером в искусстве апашей. Я ударил его рукояткой ножа, вместо того чтобы воспользоваться лезвием...

Галан вновь потрогал нос.

– Это было двадцать лет назад,– сказал он.– С тех пор я добился совершенства. Во Франции нет никого, кто мог бы... Но не стоит об этом. Зачем вы здесь? – Он громко засмеялся.– Вы думаете, что найдете в моем доме что-либо против меня?

Самое удивительное, что молчание, последовавшее за этим, первым нарушил Шамон. Он подошел к освещенному столу, некоторое время молчал, потом спросил с тихой яростью:

– Послушайте... кто вы, черт возьми?

– Это зависит от обстоятельств,– ответил Галан. Он не был ни изумлен, ни раздражен.– Как сказал бы мсье Бенколин, пользуясь языком поэтов, я повелитель негодяев, король подонков, жрец демонов...

Шамон с таким изумлением посмотрел на Галана, что тот рассмеялся.

– Парижские подонки славят мое имя,– продолжал он.– Мсье Бенколин – это сердце буржуазии. Он – душа трехгрошовых писак. Он посещает мрачные кафе, завсегдатаи которых – рабочие и туристы, он любит ночи, полные грехов, наркотиков и грабителей. Преступный мир! Ха!

За этими словами скрывалось многое. Эти двое были старыми врагами. Ясно чувствовалась ненависть между ними, ощущался накал вражды.

– Капитан Шамон хочет знать, кто вы,– сказал Бенколин.– Я расскажу им обоим немного о вас. Начну с того, что вы получили звание доктора литературы. Вы единственный француз, который занимал кафедру английской литературы в Оксфорде.

– Допустим.

– Но вы антиобщественная личность. Вы ненавидите мир и людей. Вы также считаете, что слишком мало вознаграждены для человека вашего происхождения...

– Допустим и это.

– Без сомнения,– задумчиво продолжал Бенколин,– мы можем проследить путь этого человека. Можно сказать, что он очень умен, начитан, склонен к самоанализу. Он начал с того, что связался с жестоким и грязным преступным миром. Даже если человек имеет репутацию честного человека, он может стать последним вором, так же как добродетельная женщина вполне может стать проституткой. Для поддержания в нем колоссальной ненависти – ненависти разочарованного идеалиста– нужно то, что мы называем обществом.

Мускулы на лице Галана неожиданно дрогнули, он побледнел, а его чудовищный нос стал еще краснее. Но он продолжал сидеть неподвижно и гладить кошку.

– И ,он начал бороться с этим обществом,– говорил Бенколин.– Это было нечто вроде супершантажа. В его распоряжении были досье, шпионы, гигантская система получения информации. Каждое письмо, фотография, отдельный счет – все тщательно пряталось и ожидало удобного момента. Он вел войну против самых известных имен, он переворачивал всю их жизнь. Женщина, собирающаяся замуж, кандидат на большую должность, человек, делающий честную и хорошую карьеру,– и вдруг появлялся он. Я не думаю, что деньги играли тут значительную роль. Он, . конечно, получал от этих людей фантастические суммы, но больше ему нравилась власть над этими людьми. «Вы собираетесь занять этот пост? Я помешаю вам. Вы хотите выйти замуж? Что ж, попробуйте».

Шамон словно загипнотизированный уселся в кресло. Он с изумлением поглядывал то на Галана, то на Бенколина.

– Вы понимаете, господа? – продолжал последний,– Это доставляло ему огромную, почти дьявольскую радость. Посмотрите на него сейчас. Он будет отказываться от того, что я сказал, но вы можете заметить на его лице следы скрытого удовлетворения...

 Галан дернул головой. Не слова Бенколина заставили его нервничать, а то, что он не мог скрыть выражения самодовольства. И он знал это.

– Но это не все. Я говорил о шантаже. Когда он полностью обирал жертву, он не сдерживал данного слова, не возвращал документы. Вместо этого он публиковал их. Его истинной целью было полное уничтожение любого... Они уже не могли обвинить его. О, нет! Он слишком умело все проделывал. Он никогда не писал своим жертвам и публично не угрожал им. Он действовал только с глазу на глаз. Никаких свидетелей. Но его репутация хорошо известна. Вот почему никто никогда не принимал его у себя, а он день и ночь держит возле себя телохранителя.

– Зачем вы это говорите? – пробормотал Галан.– Я могу подать на вас в суд...

Бенколин рассмеялся.

– Ну, нет! Разве я не знаю, что вы ждете от меня чего-то другого?

– Возможно...

– Я пришел сюда ночью, чтобы с новых позиций взглянуть на ваш грязный бизнес...

– А!

– Да, я знаю его. Известно, что в определенной части Парижа действует уникальная организация. Вы назвали ее «Клубом разноцветных масок». Сама мысль, конечно, не новая, такие организации уже бывали, но эта тщательно продумана. Членами клуба являются люди, чьи имена составляют величайшую тайну, они платят огромные взносы.

Галан удивленно посмотрел на Бенколина. Он и не подозревал, что тому что-то известно о клубе. Он промолчал, пожав плечами.

– Вы с ума сошли,—заявил он после долгой паузы.—Какова же цель этого клуба?

– Собрания мужчин и женщин. Женщин, несчастливых в браке, старых, некрасивых. Мужчин, которым надоели жены и которые ищут приключений. Они встречаются – и женщины находят мужчину, который удовлетворяет ее желания, а мужчина находит женщину, которая не похожа на его жену. Они собираются в вашем большом зале, который едва освещается в это время. Они носят маски. Никто не знает, что за женщина скрыта под маской, никто не знает, что за пара ведет разговор у стены. Никто не знает, что очаровательная собеседница ночью будет его любовницей. Они сидят, пьют, слушают ваш невидимый оркестр, а потом исчезают в пучине любви...

– Вы сказали в «моем большом зале», «мой невидимый оркестр» – рявкнул Галан,– вы...

– Да, я. Да, это ваш клуб, хотя дом оформлен не на ваше имя, а, как я полагаю, на имя какой-то женщины. Но контролируете все вы.

– Пусть даже так, но я не признаю ваших обвинений. Все абсолютно легально. Почему это интересует полицию?

– Да, все абсолютно легально. Но это дает вам прекрасную возможность для шантажа, поскольку никто не знает, что вы владелец этого клуба. Но, если им это нравится, я не против. Это их дело...– Бенколин наклонился вперед.– Однако я скажу вам, почему клуб интересует полицию. В коридоре, ведущем в ваш клуб,– коридор соединяет ваш дом с музеем восковых фигур, который известен как «Музей Огюстена»,– сегодня ночью найдена убитая женщина, мадемуазель Клодин Мартель. Расскажите-ка мне, пожалуйста, что вам известно об этом.

 Глава 6
Мадемуазель Эстелла

Выражение лица Галана резко изменилось, и он вскочил на ноги. Я вспомнил коридор позади музея и дверь, в которую мы так и не заглянули. Эта дверь была приоткрыта и находилась слева, а правая дверь вела на улицу. Я вспомнил слабый свет в коридоре, пятна крови и маску с разорванной резинкой.

Откуда-то издалека до меня донесся голос Галана.

– Я не могу сказать,– вежливо сказал он,– что не имею никакого отношения к клубу, о котором вы упомянули. Если я и являюсь его членом, так что из этого? Есть и другие члены. Я в состоянии доказать, что в эту ночь не был там и поблизости.

– Вы знаете, что это значит? – закричал Шамон, весь дрожа.

– Сядьте, капитан! – резко приказал Бенколин.

– Но если это правда... О, боже! Вы с ума сошли! Он прав! Вы! Этого не может быть. Это...– Шамон в отчаянии вертел головой. Встретившись со взглядом Бенколина, он замолчал.

Наступила долгая тишина. Одетта Дюшен. Клодин Мартель. «Клуб разноцветных масок»...

– Позвольте мне кое-что сказать вам, мсье Галан,– прервал молчание Бенколин,– прежде чем вы начнете что-либо объяснять. Как я уже заметил, официально клуб принадлежит и управляется какой-то женщиной. Имя не имеет значения, оно может оказаться вымышленным. Дальше. Связь с высшим светом – так сказать, для обеспечения клуба новыми членами – также осуществляется женщиной. В префектуре не известно ее имя. Она умно ведет дела и осторожно выбирает доверчивых людей. Но не будем сейчас говорить об этом. Вы ведете дорогую, но опасную игру. Если будет доказано ваше участие в этом деле, смею сказать, вряд ли ваш собственный телохранитель захочет попасть в неприятную историю. Произошла трагедия, газеты опубликуют подробный рассказ, члены клуба испугаются и откажутся посещать клуб, и тогда вам наступит конец.

Дрожащими пальцами Галан достал из кармана портсигар.

– Будучи всего-навсего только членом клуба,– сказал он,– конечно же, я не могу отвечать за все происходящее. Кроме того, вы, кажется, сказали, что убийство произошло в коридоре, примыкающем к клубу, то есть не в самом клубе, вне его, и, таким образом, клуб здесь не замешан.

– Замешан. Видите ли, этот коридор скорее часть дома, где находится клуб, нежели часть музея. Вы попадаете в клуб с улицы через этот коридор. На двери в коридоре имеется специальный замок, и каждый член клуба располагает ключом от этого замка. Это серебряный ключ, на котором выбито имя члена клуба. Следовательно...– Бенколин пожал плечами.

– Понимаю,– Галан закурил сигарету. Теперь его руки не дрожали.– В таком случае, газеты сообщат всю историю и дадут полный отчет о деле.

– Они не сделают ничего подобного.

– Прошу прощения?

– Я сказал, что они не сделают ничего подобного, И я пришел сюда, чтобы сообщить вам это.

Снова наступила долгая пауза.

– Не понимаю вас, мсье,– пробормотал Галан.

– Ни одной строчки об этом в газеты не попадет. Клуб будет продолжать свое веселое существование. Никто не узнает о случившемся. Что же касается клуба... Есть еще одна интересная особенность. «Разноцветные маски» – это отнюдь не праздный термин. Мне известны знаки, с помощью которых члены клуба узнают друг друга. Те, Кто не имеют любовника, но ищут того, кто их устроит, носят черные маски. Те, кто ищут определенного человека, носят зеленые маски. Наконец, тот, кто назначил свидание с определенным человеком и не хочет разговаривать ни с кем другим, носит алую маску. Маска, найденная ночью в коридоре, была черной... Я снова спрашиваю вас, что вам известно об убийстве.

Теперь Галан вновь обрел уверенность и с иронией поглядывал на Бенколина.

– Дорогой мой, мне ничего не известно. Вы рассказали мне о совершившемся преступлении. Это печально. Больше того, это трагично. Но я не знаю ни того, кто убит, ни того, почему этот человек убит. Надеюсь, вы довольны?

– Вы знакомы с мадемуазель Клодин Мартель?

Галан хмуро уставился на свою сигарету. Глядя на этого человека, трудно было поверить, что он лжет, а при последних словах Бенколина он казался изумленным.

– Так! – пробормотал он.– Но это странно! Да. Мартель из очень хорошей семьи! – Он усмехнулся.—> Член клуба! Ну и ну!

– Это ложь,– холодно произнес Шамон.– Послушайте, что касается мадемуазель Дюшен... .

Я почувствовал, как напрягся Бенколин.

– Капитан, вы будете добры замолчать?

– Дюшен? – повторил Галан. – Дюшен? Я никогда не слышал этой фамилии, хотя она и очень распространена. А что с ней?

– К нам она не имеет никакого отношения,– сказал Бенколин,—Давайте поговорим о мадемуазель Клодин Мартель. Сегодня ночью она была заколота в спину в коридоре, соединяющем музей восковых фигур и ваш клуб.

– Музей восковых фигур? О, я знаю место, о котором вы говорите. Это очень плохо. Но мне кажется, вы сказали, что ее убили в коридоре?

– Да. Правда, позже ее тело внесли в музей через открытую дверь.

– С какой целью?

Бенколин пожал плечами. Глаза его блеснули. Оба эти человека хорошо знали и понимали друг друга, и Галан понял молчаливый ответ Бенколина: «Таков наш вывод».

Затем детектив спросил:

– Вы знакомы с мсье Огюстеном и его дочерью?

– Огюстеном? Нет. Я никогда не слышал... Подождите, да, конечно, это владелец музея восковых фигур. Нет, никогда не имел удовольствия быть с ним знакомым.

В камине громко затрещало полено. Желтое пламя осветило лицо Галана. Он о чем-то сосредоточенно думал. Говоря, он тщательно подбирал слова. Бенколин рассмеялся.

– Пойдем дальше! – сказал он.– Подумайте, друг мой. Вы не принимаете во внимание одну вещь.

– Что вы имеете в виду?

– Только одно. За сведения о вашем клубе я не жалел ничего. Мои агенты потратили на это массу времени. Но когда я посетил музей восковых фигур, обнаружились определенные факты...

Бенколин внимательно разглядывал свою ладонь, как будто впервые видел ее. Он поморщился.

– Дверь, ведущая в коридор с улицы, как нам известно, имеет замок, ключи к которому есть у членов клуба. Клуб считает этот вход недоступным для посторонних. Но есть другой вход в этот коридор – через музей. Учитывая принятые меры предосторожности, можно решить, что владельцы клуба пренебрегали этим ходом, как вы считаете? Очевидно, нет. Они не могли не знать о второй двери и не могли допустить, чтобы любой посетитель музея мог случайно попасть в клуб. И этому есть доказательство. На двери новый замок, к тому же тщательно смазанный. Мсье Огюстен уверял меня, что дверью они никогда не пользовались, а ключ он потерял. Однако поведение его дочери заинтересовало меня... Ясно, что она кое-что знает. Член клуба спокойно мог воспользоваться входом– через музей, если опасался, что его подкараулят возле другого входа. К входу через музей, конечно, может попасть и не член клуба, но у него нет ключа. Ключи только у членов клуба...

– Одну минутку,– перебил Галан, поднимая голову.– Эта мадемуазель Огюстен ведь не сможет отличить обычного посетителя от члена клуба?

Бенколин снова засмеялся.

– Друг мой, я не так наивен, чтобы допустить, что оба входа были единственными препятствиями на дороге в клуб... Нет, нет! Необходимо пройти еще одну дверь. Ее надо открыть серебряным ключом, а ключ следует показать человеку, который сторожит по ту сторону двери. Так что члену клуба надо иметь ключ, чтобы попасть туда.

Галан кивнул.

–_ Кое-какие догадки возникли у меня еще до посещения музея,– продолжал Бенколин.– В управлении полиции мы много думали об этом. У нас есть отдел, который связан с министерством финансов. По нашей просьбе нам подготовили справку о лицах, чьи вложения за последние месяцы превышали их официальные доходы. Мы часто запрашиваем подобную информацию, чтобы иметь возможность использовать ее позже. Когда вчера днем мы нашли труп женщины, которую до этого видели в «Музее Огюстена»,– о, не смотрите так подозрительно, было совершено не одно, а два убийства,– так вот, когда мы узнали об этом, я просмотрел банковский отчет о делах мадемуазель Огюстен. Недавно она положила в банк около миллиона франков. Невероятно! Тогда сегодня ночью стало очевидно...

Бенколин махнул рукой. Он не смотрел на Галана, я же не сводил с него глаз. Мне показалось, что на лице Галана мелькнула усмешка, как будто он подумал про себя: «Вам это не известно, но я ее знаю». Но. вслух Галан ничего не сказал, лишь швырнул сигарету в камин.

– Так вы убеждены, что я знаю эту очаровательную даму?

– А вы отказываетесь?

– О, да. Я уже сказал, что я всего лишь член клуба.

– Тогда мне просто любопытно узнать, почему она так разволновалась, услышав ваше имя.

Пальцы Галана замерли на шее кошки.

– Есть также еще кое-что,– сказал детектив.– Мы немного поболтали, мадемуазель Огюстен и я. Мы беседовали, не произнося вслух того, что имели в виду, хотя каждый из нас понимал, о чем идет речь. Кое-что прояснилось. Ее отец не знает, что она использует музей с какой-то особой целью, и она не хочет, чтобы он узнал об этом. Она боится! Старик гордится своим музеем, а если он узнает... Ну, этим мы не станем спекулировать. Кроме того, мой друг, она определенно видела до этого мадемуазель Мартель.

– Что заставляет вас так думать? – Голос Галана звучал очень резко.

– О, я убежден в этом. Однако вы никогда раньше не видели мадемуазель Мартель, вы так сказали? И вы не знаете мадемуазель Огюстен. Запутанное дело.– Бенколин вздохнул.

– Послушайте! – На этот раз голос Галана звучал очень хрипло.– Я устал от всего. Вы пробрались ночью в мой дом и вдобавок говорите вещи, за которые можете быть привлечены к суду. Боже мой! Я устал!

Он медленно поднялся, опустив кошку на пол. Его крупное лицо приобрело грозное выражение.

– Пора кончать. Уходите, или я вышвырну вас из дома! Что касается убийства, я могу доказать, что не имею к нему никакого отношения. Я не знаю даже, когда оно было совершено...

– Я знаю,– холодно заявил Бенколин.

– Вы пугаете меня?

– Друг мой, я не собираюсь пугать ни вас, ни кого-либо другого. Я говорю, что с точностью до секунды знаю, когда было совершено убийство. Есть одно обстоятельство, доказывающее это.

Бенколин говорил ровным, почти равнодушным тоном. Он едва смотрел на Галана. Доказательство! Насколько я знал, у него не было никаких доказательств того, когда была заколота Клодин Мартель. Но мы все понимали, что он говорит правду.

– Отлично,– кивнул Галан. Глаза его сверкали.– Примерно в восемь часов я обедал у Прунье на улице Дефо. Вы можете убедиться в этом, а также в том, что

я ушел оттуда в четверть десятого. Потом я встретил своего друга, некоего мсье Дефаржа, чей адрес я вам дам, и мы пошли с ним в кафе Мадлен. В десять часов он меня покинул, и я отправился в своей машине в Myлен-Руж. Поскольку там сейчас танцзал, вы можете это проверить, меня там хорошо знают. Я смотрел представление на первом этаже, а примерно в половине двенадцатого поехал в направлении порта Сен-Мартен. Не стану скрывать, что я хотел попасть в клуб. Возле бульвара Сен-Дени я изменил решение. Было примерно... ну, в общем, без четверти двенадцать. Я пошел в ночной клуб «Серый гусь», где пил с двумя девушками. Вскоре туда вошли вы, господа, и, смею утверждать, вы меня видели. Конечно, и я вас видел. Вот и все. А когда было совершено убийство? -

– Между 23.40 и 23.45.

Спокойствие Галана испарилось. Он молча смотрел через плечо Бенколина на. свое отражение в каминном зеркале. Потом пожал плечами.

– Я не знаю, откуда у вас такая уверенность. Но это поможет мне. Я думаю, что швейцар в Мулен-Руж скажет вам, что я ушел оттуда в 23.33. Я помню это так точно, потому что в магазине напротив, через улицу, есть освещенные часы. На дорогу до «Серого гуся», учитывая расстояние, я потратил менее десяти минут и... мог убить .мадемуазель Мартель. Но мог ли я, убив ее и перенеся ее тело в музей, приехать в ночной клуб, не испачкавшись в крови? Конечно, вы можете допросить моего шофера. Но я не думаю, что вы поверите ему.

– Благодарю вас за рассказ,– вежливо сказал Бенколин,– хотя в нем не было необходимости. Я вас ни в чем не обвиняю, и, говоря откровенно, не подозреваю.

– Значит, вы допускаете мою невиновность?

– О, нет.

Губы Галана сложились в неприятную улыбку. Он кивнул.

– Скажите откровенно, для чего вы здесь?

– Только для того, чтобы сообщить, что вам -нечего бояться разоблачения вашего клуба. Так сказать, дружеский жест..

– Теперь выслушайте меня. Я спокойный человек.– Галан рукой обвел комнату.– У меня есть увлечения. Книги. Музыка. Маленькая кошечка... Но, дорогой мой, если какой-нибудь полицейский шпик будет обнаружен в клубе, о, котором вы говорили...– Он улыбнулся.– Итак, спокойной ночи, господа. Я польщен, что вы оказали честь моему дому.

Мы оставили его стоящим у камина. Рядом с ним сидела белая кошечка. Он держался за нос, когда я взглянул на него в последний раз. Слуга проводил нас. Когда дверь за нами закрылась, Шамон вцепился в руку детектива.

– Вы просили, чтобы я вел себя спокойнее,– тяжело проговорил он,– и я подчинился. Теперь я хочу знать. Одетта! Значит, Одетта была там, понимаете, ходила туда! Проклятье! Скажите же мне! Этот клуб с такой славой...

– Да.

Свет уличного фонаря упал на лицо Шамона. Он долго молчал.-

– Ну что ж,– пробормотал он наконец,– это надо сохранить в тайне от ее матери.

Это прозвучало почти как утешение. Бенколин посмотрел на Шамона и обнял его за плечи.

– Вы должны знать правду. Ваша Одетта была слишком наивной, как и вы. Ни армия, ни что другое не научат вас разбираться в жизни. Возможно, Одетту соблазнили ради шутки. Галан любит так шутить. Черт возьми! – Он повернул Шамона к себе лицом.– Нет, друг мой! Назад к Галану вы не пойдете. Я сам займусь этим делом.– Шамон вырывался из рук Бенколина.– Если бы она хотела пойти туда, вероятно, она была бы жива. Вы не понимаете чувства юмора Галана.

– Значит, ты предполагаешь,– спросил я,– что Галан отвечает за соблазненных и убитых?

Бенколин медленно выпустил Шамона и повернулся ко мне. Он казался смущенным и подавленным.

– В том-то вся и трудность, Джефф,– сказал он.– Я не верю в это. Конечно, все происходящее целиком связано с ним, но слишком многое и против этого. Преступлениям не хватает тонкости, они слишком неуклюжи. Это не похоже на его технику, на его почерк. Кроме того... о, я могу назвать еще дюжину причин из цепи сегодняшних событий! Подожди! Надо узнать, что он делал до возвращения домой.

Он резко повернулся. Снизу, с улицы Монтеля, нам навстречу двигалась чья-то фигура, скрывавшаяся в тени деревьев. Кивнув нам, Бенколин пошел ей навстречу.

– Сегодня ночью,– пояснил он,– когда я уже был уверен, что музей и клуб как-то связаны, до того, как мы нашли труп мадемуазель Мартель, я много звонил по телефону. Вы должны помнить это. Я видел Галана в ночном клубе и подумал, что его присутствие выглядит слишком... случайным. Он не часто посещает подобные места, он слишком брезглив для этого. О том, что он в «Сером гусе», я узнал, позвонив человеку, который следит за ним.