Текст книги "Моя плоть сладка (сборник)"

Автор книги: Джон Диксон Карр

Соавторы: Дей Кин,Майкл Брайэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

 Глава 9

Коннорс впервые увидел населенный пункт, подобный Блу-Монду. Он не был похож на провинциальный городок. Скорее его можно было принять за район Чикаго или Нью-Йорка. Вокзал был новый, в стиле модерн. В такси, тоже последней марки, он проехал мимо великолепного кинематографа, большого спортивного зала, полудюжины шикарных магазинов, салонов красоты, трех коктейль-баров, одного первоклассного китайского ресторана и огромного здания банка, в котором поместился бы Национальный банк.

Шоферу такси было лет шестьдесят. На нем была куртка из твида, а концы его седых усов свисали по обе стороны рта на добрый сантиметр.

Коннорс спросил его, знает ли он Джона Хайса.

– Боже мой! Еще бы! – ответил шофер.– Ему принадлежит половина города. И это такси тоже. Чертовски хороший человек!  .

Шофер посмотрел на него в зеркальце.

– Итак, вы собираетесь заняться банком?

– Что вы сказали, простите? – ошеломленно спросил Коннорс.

Старик пожал плечами.

– Извините, я ошибся. Я принял вас за одного из тех, кто гоняет мяч. Вы приехали на свадьбу?

– Какую свадьбу?

– Как, вы не читали «Аваризтти» или «Билбуард»? На свадьбу Элеаны, конечно, она выходит замуж за наследника Лаутенбаха. Сначала свадьбу назначили на осень, а теперь перенесли на следующую неделю. Вероятно, потому, как я думаю, что они очень любят друг друга.

Отель походил на все остальное в городе. Портье был так же стар, как и шофер такси, но он красил свои волосы в черный, как вороново крыло, цвет и носил элегантный черный костюм с белой рубашкой, который немного скрадывал его узкие плечи. У него был вид старого актера или персонажа из водевиля.

– Комнату с ванной, сэр?

Коннорс записался под своим настоящим именем. Адвокат, к которому они с Шадом ходили на консультацию, настаивал на этом. В его поведении не должно быть ничего такого, что дало бы повод заподозрить его в желании скрыться от закона.

Портье положил бланк в ящик, потом снова достал и с любопытством на него посмотрел. В его старых глазах зажегся интерес.

– Это не вы случайно тот Эд Коннорс, который пишет детективные романы?

Коннорс признался, что это действительно он, и старик с чувством пожал ему руку.

– Я просто в восхищении! Я очень горд! Детективные романы – моя любимая литература. А вы – мой любимый автор.

И он стал перечислять названия книг, о которых сам Коннорс уже давно забыл. Конечно, старого портье, очень интересовало, что привело Коннорса в Блу-Монд, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы спросить об этом..

Он нажал на кнопку звонка, и другой экземпляр такого же портье, только более молодой, показался в коридоре. Старик рассмеялся, видя изумление Коннорса.

– Блу-Монд немного не похож на другие города, которые вы знаете, правда, мистер Коннорс?

– Да,– признался Коннорс,– совсем не похож. Как это получилось?

Старик с удовольствием начал рассказывать.

– Это началось двадцать лет назад, мистер Коннорс, в эпоху, когда здесь зимовал цирк братьев Хайс. Климат тут хороший, в окрестностях немало дичи и рыбы. По этой причине дрессировщики зверей купили здесь дома, чтобы проводить зиму. Потом наступил великий кризис тридцатого года. Цирк пришлось закрыть, и мы не в состоянии были предотвратить это или уйти в другое место. Во время кризиса у нас остались работники других цирков. В Блу-Монде, по крайней мере, было что есть и можно было иногда найти работу: копать землю, работать на конюшнях или поступить на фабрику, изготавливающую маисовые трубки, Времена улучшились, и некоторые приезжие отправились в другие места, в цирки-шапито. Но многие возвращались и стали считать Блу-Монд своим городом: они покупали дома, вкладывали свои сбережения в городское благоустройство, да так удачно, что теперь три четверти коммерсантов и жителей Блу-Монда забыли, что когда-то были пришельцами.– Он рассмеялся,—И так как большинство из нас всю жизнь не любили провинциальных городов и маленьких поселений, мы, осев здесь, решили сделать из Блу-Монда большой город в миниатюре.

– Да, я вижу,– сказал Коннорс.– А этот отель принадлежит вам?

 Старик одернул свой пиджак.

– Нет, я из тех людей, которые никогда не думали о своей выгоде. Я просто констатирую факт и ни о чем не жалею,– Он мысленно пробежал все эти прошедшие годы, и его выцветшие глаза вспыхнули,– Чертовски хорошие годы я прожил!

Комната Коннорса находилась на втором этаже. Если бы не окно, которое выходило на площадку наружной лестницы и из которого не открывалась панорама Бродвея с высоты птичьего полета, она очень напоминала комнату в «Клермане». Он дал проводившему его служащему на чай и начал изучать телефонную книгу. Там оказался только один Хайс, и было указано два . номера: домашний и служебный. Коннорс позвонил по первому номеру, и ему ответил женский голос.

– Алло? Квартира Хайса? Это Элеана?

Женщина рассмеялась.

– Нет, это Селеста, ее мать. А кто говорит со мной?

Коннорс засомневался, стоит ли называть себя, но потом представился.

– Мое имя Эд Коннорс.

Мать Элеаны вежливо, но равнодушно протянула:

– А-а!

 .... По всей вероятности, Элеана не говорила ей о нем.

– Я могу, сказать несколько слов Элеане?

– Я очень огорчена, мистер Коннорс, но Элеаны нет дома. Она вместе с Алланом отправилась прогуляться на машине. Может, ей передать что-нибудь?

Коннорс почувствовал, как сжалось его сердце. Он поклялся себе, что не увлечется снова Элеаной. Но он забыл об Аллане Латенбахе. Ему не хотелось причинять Элеане неприятности. Он был слишком горд, чтобы унизиться перед женщиной. Но раз уж его собирались отправить в Мексику, он не хотел молчать только для того, Чтобы спасти репутацию Элеаны-девственницы, тем более что она, по ее же словам, потеряла эту девственность еще в колледже.

– Нет, по правде говоря, у меня нет никакого поручения к ней.

– Тогда вы, может быть, хотите, чтобы она позвонила вам, когда вернется домой?»

– Да, пожалуйста. Это очень любезно с вашей стороны, миссис Хайс.

– А куда вам позвонить?

Коннорс ответил, что находится в отеле, и дал номер своего телефона. Миссис Хайс обещала передать все Элеане, как только та вернется домой, и повесила трубку.

Эд достал из чемодана бутылку и немного выпил. Потом он два часа ждал звонка Элеаны. Комната выходила на запад, и заходящее солнце светило в окно. Из него не на что было смотреть – лишь жаркий воздух колебался над лестничной площадкой, виднелись высокий деревянный забор да двор конюшни, превращенной в гараж.

Он снял пиджак, потом рубашку. Солнце опустилось совсем, низко, и стало темнеть. Механики из гаража убрали свои инструменты и закрыли двор. За окном потемнело, воздух стал еще жарче, около забора появились две кошки.

Это напоминало Коннорсу Гвадалахару. Он снова позвонил Хайсу. На этот раз ему ответил мужской голос. Нет, Элеана еще не вернулась. И ни ее, ни ее матери в настоящий момент нет. Да, есть записка для Элеаны, чтобы она позвонила мистеру Коннорсу в отель, комната двести пять..

Коннорс спросил, не Джон ли Хайс говорит с ним?

– Да,– ответил тот и положил трубку.

Коннорс подождал еще немного, потом надел белый костюм и пошел обедать в китайский ресторан. Обед был прекрасен, но это не улучшило его плохого настроения.

В некотором смысле он находился в очень странном положении. Куперман, его адвокат, имел прекрасную репутацию, но и он признался, что никогда еще не встречался с таким странным случаем. Он полагая; что сведений о .Коннорсе, которыми располагали полицейские и военные агенты, окажется недостаточно для его задержания, если Элеана подтвердит все, что. на самом деле произошло. Нужны показания Элеаны, заверенные шерифом, адвокатской конторой, судьей или еще кем-нибудь. Не исключено, что Элеану вызовут в суд для дачи' показаний. Если же Элеана откажется дать показания из боязни расстроить свою свадьбу с Лаутенбахом, Куперман не представляет, что тогда можно будет сделать. Коннорс же знал, как поступить в таком случав. Он опубликует всю историю, ничего не опуская и не заботясь о том, что это кому-либо не понравится.

Он уже почти дошел до отеля, когда обнаружил, что за ним следят. Человек останавливался, когда останавливался Эд, шел, когда Коннорс продолжал идти, и старался все время держаться на такой дистанции, чтобы нельзя было рассмотреть его лицо. Коннорс только заметил, что незнакомец высок и широк в плечах. Но никаких сомнений не оставалось: тип следил за ним.

Коннорс вошел в холл отеля, Элеана еще не звонила. В конторе сидел другой служащий, на этот раз молодой. Старик в холле читал газету. Он был очень доволен, когда Коннорс сел рядом с ним.

– Да,– ответил он на вопрос Коннорса.– Я очень хорошо знал Дональда Хайса. Я три сезона работал у Дона. Два сезона как открывающий парад, один сезон как следопыт.

– Вы можете мне его описать? – спросил Коннорс,

– Это был высокий, широкоплечий, красивый мужчина, Именно такой мужчина, по которому женщины сходят с ума.

Коннорс достал из кармана пачку сигарет и предложил старику закурить.

Гипотеза, которую Эд мысленно выстроил, была немного притянута за уши, но вполне возможна. Вся его история лишний раз доказывала, что на самом деле в жизни происходят вещи гораздо более неправдоподобные, чем те, которые он заставлял проглатывать своих издателей и читателей. После двадцатилетнего отсутствия Дональда Хайса никто бы здесь сейчас не узнал, за исключением, конечно, небольшого числа людей, хорошо его знавших, да еще жены и брата. И даже если бы erо  и узнали, то– все равно его, своего, они бы не выдали.

Вероятно, Хайсу очень дорога его дочь. И кто знает, может, после того как он убил Санчеса, чтобы скрыть свое новое имя или для чего-нибудь еще, он приехал в Блу-Монд, чтобы. присутствовать на свадьбе своей дочери с Алланом Лаутенбахом.

Коннорс задумчиво затянулся сигаретой. В таком случае ему -придется еще многое выяснить в Блу-Монде, особенно если Элеана откажется дать показания.

– Почему вы интересуетесь Дональдом Хайсом, мистер Коннорс? – спросил старый портье.

Коннорс солгал:

– Я просто интересуюсь им как персонажем. Я слышал, что существует ордер на его арест по обвинению в убийстве, совершенном двадцать лет назад.

Удовлетворенный собственной проницательностью, старик хлопнул себя по коленке.

– Я был в этом уверен. Я сразу обо всем догадался, как только увидел вас. Вы приехали в Блу-Монд, чтобы написать детективный роман по материалам дела Хайса.

Из жизни Дона действительно можно сделать роман.

И хороший роман! Я всегда удивлялся, почему какой-нибудь писатель вроде вас не опишет эту историю в книге. Что вы хотите узнать? – Старик продолжил, прежде чем Коннорс успел ответить: – Все, что вам нужно, мы, Джимми Томсон и я, вам расскажем.

Коннорс спросил, кто этот Томсон.

Старик ответил, что это местный шериф,

– И он был шерифом, когда это произошло?

– Нет, только помощником. Но тогда старый щериф Миле был болен, и Джим делал за него всю работу.

Старик жил одиноко и пришел в восторг, получив такого слушателя. Он лукаво подмигнул Коннорсу.

– Послушайте, а почему бы нам не пойти ко мне? Мы выпьем стаканчик или два, и я расскажу вам всю историю.

Коннорс уже слышал всю историю из уст Элеаны, и у него не было никакого желания услышать ее еще раз,

Ему не хотелось пить, а в холле было прохладно и прият» но. Он был уверен, что в комнате старика жарко, и потому ответил:

– Я бы с удовольствием послушал вас, но я жду звонка.'

Старик поймал его на слове: он встал, подозвал дежурного и сказал ему:~

– Когда мистеру Коннорсу позвонят, соедини с моей комнатой.  *

– Хорошо, мистер Макмиллан.

Коннорс поднялся вслед за ним. Так или иначе, но время надо убить. Комната Макмиллана оказалась на втором этаже, окна ее выходили на фасад. В углу комнаты стоял старый сундук. Старик достал оттуда на три четверти пустую бутылку и два маленьких стакана. Он стал извиняться, что у него осталось так мало вина, и хотел пойти купить другую бутылку, но Коннорс остановил его, сказав, что если им понадобится, то можно будет взять неначатую бутылку у него в комнате.

Дневная жара понемногу спадала. Легкий вечерний ветерок, колыхавший занавески, освежал. Кресло было удобным, виски хорошим. Версия Макмиллана мало, чем отличалась от рассказа Элеаны, но портье знал больше деталей и говорил о Дональде Хайсе как о хорошем человеке.

Макмиллан широко развел руками.

– Во всяком случае, мистер Коннорс, Дон не первый человек на свете, который все потерял из-за женщины. Такими примерами полна история. Вспомните Самсона, Давида, Париса, Марка Антония, лорда Эссекса, Людовика—это было не так давно. Не забудьте об этом, когда будете писать ваш роман.

– Нет, я буду помнить,– пообещал ему Коннорс.

Макмиллан пустился в воспоминания.

– Дон был чудесным малым, всегда готовым оказать услугу и посмеяться. И как хозяина цирка его очень любили. Если бы он не забрал деньги под закладную и не удрал бы с Тамарой, цирк стал бы первоклассным. Тамара, конечно, была очень красива. Но и Селеста была не хуже в то время.– Его глаза вспыхнули при этом воспоминании.– Помню, однажды в антракте монтеры налаживали аппаратуру и в спешке свалили брезент, ограждавший уборную Селесты. Она как раз сняла свой костюм й не успела еще надеть другой. Я еще и сейчас помню, как она стояла в свете прожекторов совершенно обнаженная, как статуя во время пожара.

Коннорс неожиданно вспомнил об Элеане, стоявшей так же при свете рекламы в отеле «Навидад», и дрожь желания пробежала по его телу.

 Макмиллан сдержанно засмеялся.

– Но даже оказавшись в таком виде перед группой мужчин, разинувших рты и окаменевших от удивления, вы– думаете, ^Селеста смутилась? Она улыбнулась с видом женщины, которая знает, что у нее есть все, чтобы зажечь мужчин, потом одной рукой прикрыла грудь, а другой бедра и спросила нас со своим французским акцентом: «Как вам это нравится?»

– А что произошло потом?

Макмиллан снова рассмеялся.

– Появился Дон и навел порядок.

Старик немного помолчал.

– Нет, я не понимаю, что такое могло случиться с

Доном. Он вообще не боялся трудностей. Я полагаю, у него произошел внезапный приступ сумасшествия. Между прочим, я видел Дона, когда он вернулся из Калифорнии, и он показался мне совершенно нормальным.

Коннорс наклонился к нему.

– Где? Я хочу сказать, где вы его видели?

– На перроне вокзала. Его ждали не раньше следующей недели, но он приехал в два часа ночи на молочном поезде. Он не был особенно разговорчив, и я тогда подумал, что ему не терпится поскорее вернуться к себе домой. И только на следующий день, завтракая в закусочной, я узнал о случившемся.

– Но вы тем не менее говорили с ним той ночью?

– Несколько минут. Я спросил его, нашел ли он возможность получить деньги для цирка. Он ответил, что да, и казался очень довольным. Я помню, как он мне сказал: «С теми деньгами, Мак, которые зашиты у меня в поясе, мы отлично выйдем из положения».

– Он имел в виду деньги под закладную?

  – Думаю, да. Почти все дела цирка делаются таким образом. Во всяком случае, в те времена.

– А потом? – спросил Коннорс.

– Потом Дон пошел, насвистывая, по улице, и завернул за угол.

Макмиллан снова наполнил стакан.

– Верьте мне, мистер Коннорс, когда я узнал, что произошло, я еле удержался на ногах.

Коннорс отпил немного виски.

– Вы знали, вернее,  в цирке знали, что Хайс был неравнодушен к Тамаре?

Старик немного подумал.

– Про себя я отвечу: нет! Конечно, Дон немного шутил с Тамарой, и Тамара отвечала ему тем же.– Макмиллан пожал плечами,– Но когда один тип хочет уволочь кобылицу другого, он должен быть или совершенным идиотом, или заранее приготовить место, куда он собирается ее угнать. А Дон идиотом не был.

– А сколько времени прошло с тех пор, как вы видели Хайса, до момента, когда он убил мужа этой танцовщицы и удрал с ней?

– Скажем, как от настоящего часа до утра.

Макмиллан защищал Хайса.

– И я верю, что он не собирался этого делать. Я больше верю тому, что Дон хотел остаться со своей женой, время от времени позволяя себе немного развлечься. Но Пабло мог застать его со своей женой, и Дону пришлось убить его. Тогда, с убийством на шее, единственное, что он мог сделать, это навострить лыжи.

– Пабло был мужем Тамары?

– Это так.– Макмиллан затянулся и выпустил дым.– И если вы хотите знать еще некоторые подробности, то я вам скажу, что Тамара не была мексиканкой, она – цыганка.

Коннорс подпрыгнул в своем кресле.

– Что вы. говорите?

– Она была цыганкой. Тамара не только танцевала на канате, она еще и гадала на картах.

Коннорс стал обдумывать услышанное. Само имя Тамара его уже достаточно удивило.

– Вы говорите, она была красива?

Макмиллан поцеловал кончики своих пальцев.

– Чудо!

– И замужем?

– Вне всякого сомнения!

– А ее муж, каков он был?

– Это был высокий мексиканец ростом в один метр девяносто сантиметров в сто десять килограммов. Ему пришлось заказывать специальный гроб ,и то его с трудом поместили там. Он тоже был красивый парень.– Старик помолчал.– Знаете, это я говорю не для того, чтобы выгородить Дона. Но я всегда думал, что Дон мог дать Тамаре больше, чем она имела у себя дома, – и, вы уверены, что Тамара была цыганкой? .

– Уверен и знаю это. Она часто хвасталась своей кровью, которую считала романской. Почему?

В комнате снова стало жарко. Воротничок рубашки давил Коннорсу на шею. Он решил задать старику вопрос, который сильно интересовав его:;

– Послушайте, Мак! Вы довольно долго жили среди приезжих. Вы хорошо знаете цыган?

– О да! Сотни...

Коннорс нагнулся к нему.

– Тогда скажите мне вот что. Вспомните, вам часто приходилось спать с цыганками? Скольких вы знали цыганок, которые убежали бы с мужчиной или бросили бы своего мужа?,

Старик долго думал, потом покачал головой.

– Ни одной! Надо сказать, что для них измена – это табу! Лгать, попрошайничать, делать бог весть что – это на них похоже. Немного пошутить – тоже в их духе. Пригласить ее повеселиться и покутить – это можно. Но если вы позволите себе немного больше, она может схватить первый, попавшийся нож! – Он снова помолчал.– Гм, да... Я вижу, к чему вы клоните. Это странно, но я не подумал об этом!

Макмиллан посмотрел на бутылку, она была пуста.

– Я схожу за бутылкой в свой номер,– сказал Коннорс.

Он встал, и в этот момент зазвонил телефон.

Макмиллан взял трубку, послушал и затем протянул ее Коннорсу.

– Это вас.

Коннорс дал ему ключ от своей комнаты.

– Бутылка стоит на комоде.

Старик надел свой пиджак и вышел. Коннорс поднес трубку к уху.

– Элеана?

Она, казалось, была в страшной ярости и в то же время напугана..

– Да, это Элеана. Зачем ты приехал в Блу-Монд?

Телефон стоял на столе у двери. Коннорс бросил взгляд в коридор, чтобы убедиться, что Макмиллан не сможет его услышать. Старик находился перед номером двести пять и вставлял ключ в замочную скважину. Коннорс продолжал разговор:

– Произошли события, которых мы не ждали. Я должен видеть тебя. Теперь, в этот же вечер, и как можно скорее.

– Я не хочу тебя видеть,– зло проговорила Элейна,– Я уже тебе сказала, чтобы ты убирался из моей жизни.

Коннорс хотел ответить ей еще более энергично, но в этот момент в коридоре раздались подряд два выстрела. Когда Эд снова выглянул в коридор, Макмиллана уже не было перед дверью его. номера. Дверь была широко открыта, а выстрел прижал старика к противоположной стене. По его виду можно было понять, что с ним все кончено. Пиджак старого портье заливала кровь. Пока Коннорс смотрел на него, колени старика подогнулись, и он рухнул лицом вниз.

В коридоре открылись многие двери. Какой-то высокий мужчина закричал:

– Боже милосердный!

В конце коридора показался ошеломленный молодой дежурный. Откуда-то доносился женский крик.

И тут Коннорс понял, что. этот крик доносится из трубки, которую он держал в руке. Он прижал ее к уху.

– Эд! – кричала Элеана.– Что там происходит?

Он ответил:

– Кто-то пытался убить меня...

 Глава 10

Коннорс решил, что в смерти есть, что-то непристойное. Будучи живым, старик обладал чувством собственного достоинства и гордости. Его прошлое, его надежды на будущее, его тело и ум принадлежали только ему. А теперь он был лишь холодным трупом, предметом любопытства как частных, так и официальных лиц, и в конце концов был обречен на забвение.

Во всяком случае, не осталось никаких сомнений, что Макмиллан мертв. Его тщедушное тело было прострелено дважды. Коннорс сразу повесил трубку, хотя Элеана спрашивала у него подробности. И тогда без особого удивления заметил, что у него дрожат руки. Ему пришлось трижды зажигать спичку, прежде чем он смог прикурить.

В коридоре воцарилось молчание, прерываемое только жужжанием большой синей мухи. Потом послышался приглушенный голос какого-то служащего, который говорил кому-то:

– Это старый Макмиллан, шериф. Кто -то дважды выстрелил в него из ружья!

Человек в возрасте далеко за пятьдесят в сопровождении более молодого вошел в коридор и двинулся по нему. На обоих были кожаные брюки и пестрые рубашки. На головах у них красовались великолепные сомбреро, а на поясах висели револьверы, отделанные серебром.

– Я – шериф Томсон,—заявил, пожилой.– Есть свидетели?

Никто не ответил.

Шериф перевел взгляд с трупа на дверь номера двести пять. Потом, перешагнув через лужу крови, которая все увеличивалась, вошел в номер и включил свет. Тот, кто дважды выстрелил, не удосужился забрать с собой ружье. Оружие валялось на полу у окна, где он его бросил.

Более молодой спросил, не стоит ли осмотреть лестницу и двор отеля.

– Да-да, пойди посмотри, Меси,– сказал Томсон. Он подобрал ружье и положил его на. кровать. Потом вернулся к двери.– Кто из вас занимает этот номер?

– Я,– ответил Коннорс.

– Ваше имя?

– Эд Коннорс.

Шериф Томсон сдвинул, свою шляпу на затылок.

– А, да! Вы автор детективных романов, которые так любил Мак. Можно сказать, погиб прямо как в своем любимом сюжете, да?

– Можно сказать, так.

Длинный и тощий тип проложил себе дорогу через толпу присутствующих и, вытащив из-под мышки черную папку, положил ее около трупа.

– Это старина Мак? Кто его убил, Джимми?

  Томсон покачал головой.

– Я только что пришел.– Он посмотрел на Коннорса.– Вы не откажетесь ответить на несколько вопросов, мистер Коннорс?

– Нет, конечно,– ответил Коннорс.

–’ Тогда для начала скажите нам, что вы делали в комнате Мака и что Мак делал в вашей?

Коннорс сказал ему правду.

– Мы с ним беседовали, и у нас кончилось виски. Я сказал, что пойду в свою комнату за бутылкой, но как раз в этот момент мне позвонили по телефону, и за бутылкой отправился Мак.

Тощий верзила устроился около трупа.

– Бедный старик! Он даже не понял того, что с ним произошло!

Вошел молодой помощник шерифа и доложил, что убийца, оставил несколько царапин на каменной лестнице, но никто его не видел ни входящим, ни выходящим, и что во дворе нет его следов.

Шериф Томсон скрутил себе пахитоску.

– Можете мне сказать, кто звонил вам, мистер Коннорс?

Большая муха продолжала жужжать. Раздраженному Коннорсу хотелось, чтобы ее кто-нибудь раздавил. Он не собирался впутывать в это Элеану, но если он не скажет им, то это сделает молодой портье.

– Да, безусловно. Это мисс Хайс.

– Совершенно верно,– подтвердил портье,– мисс Хайс звонила спустя десять или одиннадцать минут после того, как они поднялись, и я соединил ее с комнатой Мака.

Томсон лизнул вдоль сигарету-пахитоску, которую скрутил.

– Приехали на свадьбу, мистер Коннорс?

– Нет, не совсем.

– А о чем вы говорили с Маком? Ни о чем таком, что могло бы нам помочь?

Молодой портье ответил раньше; чем Коннорс успел открыть рот.

– Как раз перед тем как они поднялись, я слышал, как Мак сказал: «Я был в этом уверен. Я сразу обо всем догадался, как только увидел вас. Вы приехали в Блу-Монд, чтобы написать детективный роман по материалам дела Хайса».

Все еще сидя возле трупа, доктор Хансон поднял голову.-

– О! Джону это не понравится!

– Нет,– сказал шериф Томсон,– особенно сейчас. Но я не думаю, чтобы Джон стал играть с ружьем, чтобы похоронить старую историю своей семьи.– Неожиданно он потерял терпение.– Хорошо, мистер Коннорс! Мы покончили с вежливостью, теперь поговорим серьезно. Кто здесь, в Блу-Монде, так ненавидит вас, что желает отправить к праотцам?

Чтобы выиграть время, Коннорс ответил:

– Я не знаю никого, кто бы меня так ненавидел.– Он не хотел рассказывать свою историю до разговора с Элеаной.– Во всяком случае, в Блу-Монде. Да я и приехал сюда не более четырех часов назад.

Томсон прикурил свою сигарету.

– Какого цвета ваш костюм?

– Белый,

– Какого цвета был костюм на Маке?

– Белого.

– А какого он роста, по-вашему?

– Высокого.

– А ваш рост?

– Высокий.

– А волосы у Мака были какого цвета?

– Черные.

– Вот именно. Как и у вас, мистер Коннорс. И его убили, когда он открывал чью комнату?

– Мою.

– Кем-то, кто ждал внутри, что вы откроете дверь,– Худое лицо Томсона стало пунцовым.– Итак, слушайте меня хорошенько, мой мальчик. Я знаю, кто вы. Мак сказал мне это. Но я вас предупреждаю, не стоит считать меня дураком. Пояс с револьвером и кожаные штаны здесь необходимы. Здесь не Нью-Йорк и не Чикаго, здесь Блу-Монд, штат Миссури, и здесь убийцы не покоятся на розах. Вот уже двадцать лет ни у кого не было серьезной причины желать смерти Мака. Итак, расскажите мне все раньше, чем я перестану уважать вас. Кто вас так сильно ненавидит, что имеет желание разделаться с вами?

Коннорс покачал головой.

– Я очень сожалею, но не могу помочь вам, шериф! Мне нечего прибавить к тому, что я уже сказал'.

– Хорошо! В таком случае,– заявил Томсон,– я буду вынужден содержать вас за казенный счет.

– По какой причине?

– О! Причина самая законная! Как главного свидетеля! И 'постараюсь, чтобы вас хорошо обслуживали и чтобы вы не вышли оттуда, пока не заговорите.

Меси принес из комнаты Мака шляпу Коннорса и надел ему на голову.

– Идите вперед, как послушный мальчик. Или, если желаете, я могу...

Коннорс лишь пожал плечами и стал спускаться по лестнице впереди Томсона. В вестибюле было полно народу. Даже на улице на тротуаре собралась толпа. Томсон толкнул Коннорса к краю тротуара, чтобы пересечь улицу, когда путь им преградил черный «кадиллак».

Коннорс сразу понял, с кем имеет дело, как только увидел этого человека. Он был высокий, широкоплечий. Седоватые волосы когда-то были русыми. Глубоко сидящие глаза горели необыкновенным огнем. .Его акцент был еще сильнее, чем у Элеаны. Этот человек не мог быть никем иным, как дядей Элеаны Джоном Хайсом.

Одетая в шелковое с открытыми плечами платье под цвет ее глаз, Элеана скользнула на освобожденное ее дядей место и через окно протянула руку Коннорсу.

– Хэлло, Эд! Я так счастлива, что вы приехали. Очень рада вас видеть.

Ее голос был любезен, но холоден. Коннорс ответил ей в том же тоне.

– Я тоже очень рад побывать здесь. Но, похоже, у меня здесь случились неприятности.

Стоя рядом с машиной, Джон Хайс проговорил:

– Да, Элеана сказала мне, что слышала выстрелы,

когда говорила с Мистером Коннорсом по телефону. Мы сразу же сели в машину, чтобы немедленно прибыть в город. Что же здесь произошло, шериф?

Шериф Томсон сообщил все, что он знал. Хайс внимательно слушал его, иногда кивая головой в знак согласия. Потом, когда Томсон закончил, он сказал:

– Я понимаю. И вы решили посадить мистера Коннорса в тюрьму как главного свидетеля?

– Я собирался сделать это. Там он будет у меня под рукой.

– Восхитительная идея, шериф! – Джон Хайс тонко улыбнулся.– Но это немного жестоко по отношению к мистеру Коннорсу. По приглашению моей племянницы он приехал на ее свадьбу, а в результате очутился за решеткой. Позвольте мне сделать несколько иное предложение, шериф. Почему бы вам не позволить нам с Элеаной увезти с собой мистера Коннорса? И я даю вам слово, что он не покинет города до тех пор, пока не окажется ненужным для вашего следствия.

«Слава богу,– подумал Коннорс,– что он предложил это. Действительно, Элеана не солгала относительно того, что он магараджа этих мест»..

Не ожидая ответа Томсона, Элеана снова пересела и открыла вторую дверцу машины.

– Садись рядом со мной, Эд!

Коннорс колебался: может, в тюрьме Блу-Монда он будет в большей безопасности, нежели у Джона Хайса?

Хайс спросил с оттенком нетерпения в голосе:

– Итак?

– Я думаю, что так пойдет, мистер Хайс,– сказал Томсон, повернулся на каблуках и с поднятой головой вернулся в отель.

Хайс сел в машину, и они отъехали.

– В один прекрасный день;– заметила Элеана,– Томсон пойдет немного дальше чем следует.

Пока они ехали, Коннорс задавал себе вопрос, любит ли он или ненавидит Элеану в конечном счете. Ее близость волновала его. Он предпочел бы, чтобы ее обнаженные плечи были сейчас подальше от него.

Проехав примерно милю по пригороду, Хайс свернул с основной дороги на каменистую. Потом он прижал машину к обочине и заглушил мотор.

– Хорошо бы нам теперь внести ясность в некоторые обстоятельства, молодой человек. Почему вы приехали в Блу-Монд и почему с вами случилась эта идиотская история?

Коннорс посмотрел на Элеану. Она с отвращением произнесла:.

– Все в порядке, ты можешь говорить. Дядя Джон в курсе всего, что произошло в Мексике. Я вынуждена была все рассказать ему, чтобы он помог мне придумать правдоподобную историю для мамы и Аллана.

Голос Джона Хайса был так же сух, как и его губы.– И чтобы между нами не было недомолвок, молодой человек. Я признаю, что вы много сделали для Элеаны, но я не позволю никому позорить мои седины!

– Я понимаю,– ответил Коннорс.

Хайс постарался разрушить и эту иллюзию.

– При моем образе жизни все, что вы с Элеаной натворили, могло быть для меня совершенно безразлично. Нет никакого оправдания для вас обоих. Но, учитывая те чувства, которые я к ней питаю, я не могу, да и не хочу, чтобы она страдала при мысли о своей неблагодарности. Если дело касается шантажа, то давайте договоримся. Сколько вам надо?

– Речь не о деньгах и не о шантаже,– ответил Коннорс.

 – Тогда что же заставило вас приехать в Блу-Монд?

– Я приехал, потому что наша маленькая идиллия не закончилась с переходом границы,– ответил Коннорс.– Меня обвиняют в убийстве адвоката Санчеса, и полиция

Урапана попросила задержать меня и отправить в Мексику.

– О, нет! – простонала Элеана.

– О, да! – возразил ей Коннорс.

Машина, едущая в Блу-Монд, осветила их своими фарами, после чего стало еще темнее.

Хайс снова заговорил:

– Я понимаю! Гм... дело усложняется. А что вы хотите от Элеаны?

– Правды! – Коннорс закурил сигарету и предложил первую затяжку Элеане.– Мой адвокат сказал, что если Элеана письменно подтвердит все, что на самом деле произошло в Мехико и в Урапане, то, он считает, судья не поддержит обвинение.