Текст книги "Моя плоть сладка (сборник)"

Автор книги: Джон Диксон Карр

Соавторы: Дей Кин,Майкл Брайэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

 Глава 16

Благодаря притоку воздуха в открытую дверь, пламя быстро охватывало все вокруг. Коннорс пришел в сознание и почувствовал, что задыхается. Он лежал на полу лицом вниз. Плотные клубы дыма поднимались над лестничной клеткой, в гостиной 'полыхало. Жара стояла невыносимая.

Эд лежал почти у самого края лестницы.

Он взглянул на прихожую и комнату Элеаны. Когда он упал, пламя-уже лизало лестницу. Через несколько минут огонь перекинулся наверх. И вдруг загорелся весь этаж. С трудом восстановив дыхание, Коннорс встал и попробовал открыть окно. Шпингалеты не поддавались. Он попробовал еще раз.

Новая порция свежего воздуха увеличила пламя. Гудение усилилось. Коннорс взобрался на подоконник, и в лицо ему хлынули потоки воды. Он подставил дождю голову и плечи и, повернувшись, упал вниз. Клумба с лилиями смягчила его падение, и, собрав все свои силы, Эд откатился подальше от горящего дома. Затем, на четвереньках, он постарался отползти еще дальше, вдыхая свежий воздух и наполняя им легкие. Потом он растянулся, прижавшись щекой к «земле, и смотрел на коттедж, объятый огнем.

Огромный язык пламени вырвался из окна, из которого он только что выпал, охватил стену и перекинулся на крышу. Пока он смотрел, огонь схватил крышу в трех местах, споря с дождем и ветром. Вскоре заполыхал фасад дома, и через короткое время все было кончено.

Недалеко на дороге Коннорс услышал характерный звук отъезжающего автомобиля и поднял голову. Раздался шум мотора и скрежет коробки скоростей. Две фары зажглись и стали быстро удаляться в сторону Блу-Монда.

Коннорс перевернулся на спину, подставил лицо под дождь и лежал до тех пор, пока не почувствовал в себе достаточно сил, чтобы подняться. Вставая, он обнаружил, что находится в саду Селесты. Он нагнулся и сорвал один мак. Потом взял его в рот и, еле передвигая ноги, часто останавливаясь, направился к машине.

Теперь в Блу-Монде колокол бил тревогу. «Надо было двадцать лет назад бить тревогу»,– подумал Коннорс.

Когда он добрался до дома Хайса, он увидел перед домом только «линкольн» и «бьюик». Ни «ягуара», ни «плимута» там не было. Коннорс остановил машину, вошел в дом, пересек огромную гостиную и поднялся по лестнице, не встретив ни души.

В своей комнате он зажег свет и снял мокрую одежду. Затем, достав из чемодана чистые трусы, прошел в ванную комнату, размышляя, где достать себе другие ботинки. Он приехал с одной парой, и они сгорели вместе с домом. Коннорс закрыл дверь ванной комнаты и посмотрел в зеркало на свое лицо. Удар сделал больше, чем он думал. Мерзкий шрам тянулся через его правый висок, а мокрые от дождя волосы пропитались кровью. И только благодаря надетой шляпе он избежал худшего. .

Эд сделал теплый душ и, как мог, отмыл волосы. И тут он услышал, как в его комнате открылась и закрылась дверь. Он допустил ошибку, вернувшись в дом Хайса! Он был просто идиотом! Его видели уезжающим Из коттеджа! И его искали! И тот, кого искали, теперь найден!

Около двери ванной комнаты раздался голос Элеаны!

– Это ты в ванной, Эд?

Коннорс облегченно прислонился к стене.

– Да. Что случилось?

– Я хочу поговорить с тобой,– сказала Элеана. Она подождала немного, потом добавила: – Мне показалось, что я слышала, как ты поднимался по лестнице.– Эд подумал, что она плачет.– Я... я жду тебя несколько часов, Где ты был, Эд?

Коннорс надел трусы.

– Не все ли тебе равно?

– Я прошу тебя, Эд, выходи! Мне необходимо поговорить с тобой!

Коннорс начал вытираться.

– Последнее прости, да? Я очень сожалею, моя дорогая. Но наши пути разошлись в Нуэво-Ларедо!

– Нет! – запротестовала Элеана. Она не переставала плакать.– Нет, прошу тебя, Эд, не будь злым. Я виновата и сознаю это!

Коннорс прислонился к двери.

– В чем ты виновата?

– В отношении нас. Я имею в виду Аллана.– Элеана всхлипнула.– Я не могу выйти за него замуж. Я не хочу.

– И давно ты пришла к такому решению?

– Сегодня после полудня, вечером, во время обеда, я думала, что умру, когда не увидела тебя. Я решила, что ты, может быть, больше не вернешься.– Ее голос звучал так, будто она стояла, прислонившись щекой к двери.– Я умру, если ты снова бросишь меня. Я люблю тебя, Эд! Ты слышишь? Я люблю тебя!

– Да? Я считал, что существуют только биологические эмоции.

– Это помогает, но это не все! – возразила Элеана.

– Тогда скажи мне, как быть с деньгами Лаутенбаха? Что ты будешь делать?

– Мне наплевать на них, Эд! – воскликнула Элеана.– У мамы была своя жизнь, и мне больно, что она была такой трагичной. Я очень хочу сделать для нее все, что возможно.– Элеана произнесла отчетливо последнюю фразу: – Но я выйду замуж за тебя!

– Это что, предложение руки и сердца?

– Да.

– Я люблю тебя, малышка! – ответил Коннорс.– Я полюбил тебя в тот момент, как увидел на углу Такубы.

Элеана не хотела больше ждать.

– Тогда выходи, Эд, и поцелуй меня.

Коннорс открыл дверь, и Элеана упала в его объятия. Потом она увидела его лицо и отступила на шаг. Эд боялся, что она начнет кричать. Через минуту дрожащим голосом она спросила:

– Кто это сделал, Эд?

Коннорс нежно поцеловал ее. Поцелуй Элеаны не зажигал, не воспламенял его. Несмотря на горький вкус слез, ее губы были нежны и свежи, верны и обещающи. С такого поцелуя следовало начинать.

Коннорс еще мгновение прижимал ее к себе. Потом заговорил настолько же спокойно, насколько спокойной была в этот момент его любовь.

– Ты все узнаешь через несколько минут, Элеана, Но чтобы избавить меня от труда дважды рассказывать неприятную историю, дай мне спокойно одеться. Потом мы пойдем повидаться с твоим дядей.

Элеана подняла глаза.

– Это дядя Джон сделал тебе такое?

– Нет,– ответил Коннорс,– это не он. Я был очень несправедлив по отношению к нему. Он действительно такой, каким ты представила его мне.

Коннорс подобрал мокрую одежду и вынул письмо, которое он сунул в карман пиджака. Потом надел чистую рубашку и костюм, купленный им в Блу-Монде.

– Где твои ботинки? – спросила Элеана.

– Это составляет часть моей истории,– ответил Коннорс.

Одевшись, он повел Элеану вниз по лестнице к комнате Джона Хайса.

Коннорс поднял руку, чтобы постучать, но в это время Хайс открыл дверь. Он увидел Элеану и приказал ей:

– Ты бы лучше оделась, Элеана. Надень платье и поедем со мной. Эти бездарные кретины! Они допустили, что сгорело все сверху донизу, и теперь -зовут меня!

– Что сгорело сверху донизу? – спросила Элеана.

– Коттедж твоей матери,– объяснил Коннорс.

Увидев его, Хайс перестал натягивать куртку.

– А! Вы вернулись! – Он посмотрел на молодого человека, и лицо его исказилось.– Это Дон или грузовик?

– Ни тот, ни другой. Ваш брат по-настоящему мертв, мистер Хайс. Он умер в ту же ночь, когда вернулся в Блу-Монд из Калифорнии.

Пальцы Элеаны впились в руку Коннорса.

– Откуда ты это знаешь! И откуда ты знаешь, что коттедж сгорел?

– Потому что я приехал оттуда,– ответил Коннорс.– Ботинки, о .которых ты спрашивала, сгорели там же. Я думаю, что там все сгорело.

Джон Хайс вытащил сигарету из кармана и стал разминать ее.

– Вы можете доказать, что мой брат мертв? Что мой брат Дон умер именно тогда, когда вы говорите?

– Да, я могу это доказать.

Джон Хайс посмотрел на свой кулак, в котором он сжал сигарету. Потом разжал его и дал табаку высыпаться на ковер.

– Я боялся этого,– сказал он наконец.– Несколько лет этого опасался.– Пожав плечами, он открыл пошире дверь своей комнаты,– Входите, пожалуйста, входите, прошу вас, мистер Коннорс.

 Глава 17

Джон Хайс поставил свой стакан, когда услышал, как остановилась машина перед домом.

– Это мама,– сказала Элеана.

Она опустила занавеску и села в кресло около камина.

Селеста принесла с собой свежесть улицы. Несколько дождевых капель еще блестели на ее волосах. Она вытерла руки, потом направилась к Джону Хайсу.

– У меня для вас неприятная новость, Джон,– сказала она.– Меня вызвали из кинотеатра, чтобы сообщить, что сгорел коттедж. Остался только пепел.

Хайс посмотрел на свою потухшую сигарету.

С ноткой нетерпения в голосе Селеста продолжала:

– Ну что ж? Почему вы ничего не говорите, Джон? Вы знаете, как много значил для меня этот коттедж.– Селеста повернулась к Элеане.– Ты поссорилась со своим дядей?

– Нет, мы не ссорились.– Элеана разговаривала с матерью, словно с чужим человеком.

– Элеана!– воскликнула уязвленная Селеста.

Она сняла свой плащ и, повернувшись, чтобы положить его, увидела Коннорса. Все ее оживление мгновенно исчезло.

– О! – выдохнула она.– Я вижу...

Она закрыла лицо руками и зашаталась, будто собиралась потерять сознание. Джон Хайс подскочил к ней и держал за руки.

– Вы должны были сказать мне, Селеста! Вы должны были позволить мне помочь вам!

Он довел ее до кресла и налил коньяка,

Селеста жестом отказалась от него.

– Нет, спасибо. Я рада,– обратилась она к Коннорсу,– очень рада. Вы не хотите поверить мне, мистер Коннорс? – Ее слова сопровождались улыбкой.– Элеана тоже рада. Она вас любит, значит, ненавидит меня. Это в порядке вещей. Но я все же счастлива, что вы вы– брались из коттеджа.-

Селеста снова закрыла лицо руками.

– Это вы убили Дона, Селеста? – спросил Хайс.

Селеста подняла на него глаза.

– Да, думаю, что могу сказать, что я его убила, Джон. Даже если не моя рука держала нож.– Она отпила из отвергнутого недавно стакана.– Но как вы могли узнать об этом, мистер Коннорс? Меня это больше всего беспокоит. Без сомнения, все могло раскрыться в любой момент. И это могло случиться очень скоро...

– Я этого не знал,– признался Коннорс.– Если вы имеете в виду историю, которую я написал, использовав рассказ Элеаны, то я переделал ее так, как мне казалось более правдоподобным вот и все.

– Я думала, что умру, когда прочитала ее,– сказала Селеста.– Раньше я часто мечтала о смерти.– Она снова закрыла лицо руками.– Помните, в вашей истории вы дали мне в любовники Джона...– Она похлопала Хайса по руке.– Я часто хотела и этого. Я ведь плохая женщина, не правда ли?

– Нет,– вырвалось у Хайса из глубины сердца.

Селеста посмотрела на Коннорса.

– Итак, это была только детективная история. А я-то думала, что вы все знаете. Когда вы позвонили из отеля и спросили Элеану, я еще больше в этом уверилась,– С безнадежным видом она заломила руки.– И у меня не было денег, чтобы купить ваше молчание! Тогда, чтобы скрыть свою старую ошибку, я сделала то, что считала необходимым.

Хайс встал на колени перед креслом, в котором сидела Селеста.

– Это вы убили Мака, Селеста?

Она утвердительно кивнула головой.

– Когда поехала покупать цветы к столу... Я знала о той лестнице. Знала, что ружье хранится в шкафу. Я приняла Макмиллана за мистера Коннорса. И когда увидела, что ошиблась, уже не могла исправить того, что сделала. .

– Я следил за вами.– Голос Хайса был удивительно спокоен.– Я также следил и за вами, мистер Коннорс. Это меня вы приняли за Дона. Я поступил так, потому что был более или менее уверен, что его здесь нет. Но вместе с тем это не исключалось.

– Вы знали, что это я убила Макмиллана? – удивилась Селеста.– Но почему же вы ничего не сказали, Джон?

Хайс покачал головой.

– Нет, я не был полностью уверен и узнал об этом лишь сейчас, Селеста. Я только спрашивал себя, почему телефонный звонок человека, с которым у Элеаны было приключение в Мексике, взбудоражил вас до такой степени. Но когда я увидел Коннорса, входящего в отель, й вас у цветочника, то обругал себя дураком и ревнивцем и вернулся сюда, чтобы отвезти Элеану в Блу-Монд.

– Я взяла розы с собой в комнату,– объяснила Селеста.– Я глубоко сожалею, что так произошло с Маком. Я очень сожалею обо всем, что я сделала. Я доставила вам столько неприятностей и разбила вам сердце.

Коннорс наблюдал за лицом Селесты. Она была нормальна в обычном смысле этого слова, но годы – годы тоски и физического отречения – нарушили устойчивость ее моральных принципов и побудили к импульсивным, неконтролируемым действиям.

– Но почему ты пыталась убить Эда? – спросила Элеана.

– Он знал все,– ответила £елеста.– О, может быть, и не совсем точно. Может быть, вначале это была просто рассказанная им история. Но он узнал. И я уверена, что он догадался обо всем, когда Джон пришел ко мне в то утро в коттедж и сказал, что мистер Коннорс ищет Дона и что он, Джон,.показал мистеру Коннорсу письмо, написанное Доном, то, на подделку которого мне пришлось затратить столько времени.– Селеста на минуту замолчала, потом продолжала: – Когда вы приехали ко мне вместе с Элеаной, мистер Коннорс, я расставила вам ловушку. О, маленькую ловушку. Я вымазала губной помадой одну сигарету и оставила ее горящей в пепельнице. Я сделала вид, что очень нервничаю. И это сработало. Когда я караулила после полудня, то видела, как вы дважды проехали мимо коттеджа, и поняла, что вы придете сюда ночью.– Селеста слабо улыбнулась.– Я хорошо разыграла комедию, вы не находите?

– Да, вы отлично играете комедию,– согласился Коннорс.

В разговор опять вмешалась Элеана.

– Ты пыталась убить Эда, чтобы скрыть прошлое и чтобы я могла выйти замуж за миллионы Лаутенбаха?

– Нет,– Селеста покачала головой.– Деньги не входили в мои расчеты. Многие мужчины желали меня, и многие из них были богаты, а один почти так же богат, как и Аллан Лаутенбах.– Ее голос стал жестким, как и взгляд.– Но за исключением двух раз, когда я не смогла поступить иначе, после того единственного в своем роде трагического вечера, я всегда душой и телом была верна памяти твоего отца. Что же касается Аллана Лаутенбаха, то вспомни: ты сама решила выйти за него замуж. Это ты решила отправиться в Мексику, чтобы найти там своего отца и потребовать у него наше брачное свидетельство.– Селеста несколько истерично рассмеялась.– Я пыталась остановить тебя. Ты это помнишь? Я умоляла тебя не ездить туда!

Элеана не спускала глаз с потолка.

– Зная Сезара,– продолжала Селеста,– я догадывалась, что произойдет. Он отобрал у меня все деньги; которые я накопила. Я платила ему сто долларов в месяц за те пятьдесят, которые он присылал для тебя. Он потребовал у меня десять тысяч долларов за то, чтобы прислать твоему дяде те пять тысяч долларов.– Селеста протянула руки.– Вот куда ушли деньги твоего отца, которые он получил в Калифорнии, и те, которые я зарабатывала пением, продавая корсеты и косметику и работая служанкой. Я, Селеста, которая была первой наездницей в цирке! Я оказалась в мышеловке, и у меня не было выхода.– Она вспомнила о единственной действительно великолепной вещи в своей жизни, черпая в этом утешение.– Я была хорошей наездницей, не правда ли, Джон?

Хайс взял ее за руки.

– Да, ты была великолепна на лошади!

Улыбка Селесты погасла.

– Никогда больше я не садилась на лошадь.– Это прозвучало не как призыв к жалости, а как просто констатация факта.– Мне кажется, что я умерла одновременно с твоим отцом, Элеана. Теперь от меня осталась лишь тень. Конечно, пока ты была ребенком, ты меня держала, тобой следовало заниматься. Но теперь ты стала взрослой, и я с радостью уйду. Но ты встретила Аллана Лаутенбаха, и все началось снова.

Селеста попросила еще коньяка. Попивая его маленькими глотками, она призналась:

– В тот день, когда ты отправилась в Мексику, я позвонила Сезару и назначила ему свидание в Мехико, но потом решила, что лучше нам встретиться подальше. Где угодно, только не в Мехико. Тогда он предложил Урапан.

– А! – прервал ее Коннорс.– Так это вы были той прекрасной сеньорой под густой вуалью!

Глядя на Элеану, Селеста продолжала:

– Я умоляла Сезара, я спала с ним. Он владея мною и смеялся. Он всегда был жаден, этот тип. Он хотел еще денег. Выли ли мы с твоим отцом зарегистрированы, не имело значения. Но он знал, как умер твой отец. Я была вынуждена рассказать ему об этом в первый же вечер в Мехико, прежде чем он согласился сделать то, что мне было нужно: оживить твоего отца, присылая эти деньги. И он собирался воспользоваться этими знаниями и после твоей свадьбы с Алланом. Он даже хвастался, что ты тоже будешь принадлежать ему из страха потерять столько миллионов, если откажешь ему.– Глаза Селесты метали молнии.– Вот почему я его убила. Я не подозревала, что ты остановилась в «Моралесе». И я ничего не знала об этой истории с генералом Эстебаном. Я и сейчас многого не знаю. Только слышала что-то, когда вы трое шептались по углам. Я так мечтала, чтобы у тебя не было такого неудержимого темперамента, как у меня. Я надеялась, что ты будешь' более холодной. Такие женщины гораздо счастливее, с ними не случается столько несчастий, которые раздирают сердце и душу,– Селеста поморщилась, взглянув на Коннорса.– Но, может быть, мистер Коннорс поможет тебе разрешить эти проблемы.-

– Я в этом совершенно уверена,– холодно, ответила Элеана.– В моей жизни не будет другого мужчины, кроме Эда.

Селеста протянула стакан Хайсу и вытерла пальцы платком, который он ей подал.

– Я говорила то же самое о твоем отце. И я хотела, чтобы так и было. Постарайся сдержать свое обещание, дочь моя. Добро – это как камень, брошенный в воду. Круги расходятся, и все, чего они касаются, получает часть добра. Зло – это другое. Начинают с маленькой ошибки, и волны, которые его принесли, захлестывают собою все. Так произошло со мной и с Пабло.

Селеста вытерла слезы, которые жгли ей глаза.

– Я думаю, все началось с того вечера, когда Спайк Меллон свалил перегородку моей комнаты и все увидели меня голой. Я была тогда очень смущена, но все же вела себя немного как «шлюха», как выразился Дон. Столько мужчин рассматривали меня, и у всех было одно на уме. Кровь бросилась мне в голову, и я поняла свою власть над мужчинами. Я засмеялась и пошутила. Вот тогда и появился Дон. Он назвал меня шлюхой и ударил. Джон пригрозил ему, сказав, что убьет его, если он ударит меня еще раз.– Селеста положила голову на плечо Джона и заплакала.– Как я сожалею, Джон! Я не хотела быть причиной его смерти! Я любила его.– Она выпрямилась и вытерла слезы.– Женщины только и умеют, что плакать. Я, конечно, простила Дона. Я любила его. Но в глубине души я затаила против него злобу за то, что он так меня унизил.– Селеста пожала своими прекрасными плечами.– И тут появился Пабло. Вообще-то он внушал мне только отвращение. Но это был мужчина. Дон собирался в Калифорнию доставать деньги для цирка, и я умоляла его взять меня с собой, но он отказался, сказав, что мы не можем себе этого позволить.

И пока он был в Калифорний, я находилась дома, ухаживая за нашим ребенком и занимаясь хозяйством. Все те интересные места, которые он посещал, я знала по его письмам и завидовала ему. Я  не ждала его раньше чем через неделю. А в тот вечер Пабло пришел ко мне по какому-то делу. Я часто пыталась потом вспомнить, зачем он пришел, но так и не вспомнила, но мне кажется, что это по поводу одной змеи.

Селеста посмотрела на Элеану.

– Я только что уложила тебя в постель и сидела на кухне, когда Пабло постучал в дверь. Он вошел, снял шляпу и сказал мне что-то. Я прошла мимо него, чтобы взять то, о чем он меня просил. Когда же я оказалась рядом с ним, он положил руку на мое плечо. Я попыталась дать ему пощечину, но не смогла. Насколько я его ненавидела, настолько прикосновение его руки возбудило меня. Он схватил меня в объятия и стал целовать в губы, шею, грудь, бормоча о том, что нашел меня прекрасной еще тогда, при свете прожекторов, и что страстно желал меня с тех пор. Я была молода, а Дон отсутствовал, уже месяц, в глубине души я затаила обиду и вынашивала мысль отомстить ему за пощечину. И я отдалась Пабло. Время перестало для меня существовать. Не было больше ни плохого, ни хорошего. Существовало только красное море желаний и нестерпимый шум в ушах. Я была Евой, Эзабель и мессалиной, я была матерью всех блудниц, я была женщиной. Все мужчины в мире не смогли бы утолить моих желаний в ту ночь...

Селеста сжала руку Джона Хайса.

– Я даже не услышала, как Дон поднимался по лестнице. Он вошел в комнату и увидел нас, меня и Пабло. В ящике туалетного столика лежал револьвер. Мне показалось, что Дон собирается убить нас обоих. Но когда он повернулся, чтобы взять револьвер, Пабло вскочил с кровати, выхватил нож из своей одежды и всадил в Дона. v

Селеста теперь не плакала. Она говорила тем невыразительным голосом, который появляется у человека в минуты несчастья или полного безразличия к происходящему.

Потом Пабло швырнул нож на стол и, шатаясь, уставился в одну точку. Когда я осознала, что произошло, я схватила этот нож и ударила им Пабло. Все мое возбуждение мгновенно прошло, шум в ушах прекратился. Я осталась одна с двумя мертвыми мужчинами, одного из которых любила. Я неподвижно сидела на кровати, проходили часы, а я не знала, что мне делать. Потом я оделась, села в машину Пабло и поехала к Тамаре. Я надеялась, что она убьет меня. Вместо этого она вернулась вместе со мной в коттедж и плюнула в лицо Пабло. Потом она решила, жалея Элеану, что я привезу тело Пабло к ним в дом, а она уедет. Но помогать мне она не хотела. Я сама должна была одеть Пабло и волочить его до машины. Бумажник Дона выпал из кармана его пиджака. Я хотела дать Тамаре денег, но она чуть не плюнула мне в лицо. Потом она устроила весь этот беспорядок у себя в доме и уехала на машине. Я никогда больше не видела ее.– Селеста посмотрела на Коннорса.– Кто-то описал, во что была превращена их комната, не правда ли? Это одна из причин, по которой вы догадались...

Не в силах произнести ни слова, Коннорс лишь утвердительно кивнул головой.

– Потом я вернулась в дом,– продолжала Селеста.– Ты плакала, Элеана, хотела пить. Я дала тебе воды и вернулась в комнату, где лежал Дон. Я еще плохо осознавала случившееся. У меня появилась безумная мысль, что если я зарою Дона в саду, то навсегда сохраню его для себя. Это я и сделала. Но Мак и еще кое-кто видели Дона на вокзале. И когда на следующее утро Джон обнаружил тело Пабло и выяснилось, что Тамара исчезла, все дурные языки в городе сделали из этого ложное заключение, и все стали жалеть меня. Джон, ведь вы никогда ничего не. знали и не подозревали меня, не правда ли?

Хайс покачал головой.

– Нет, все эти годы. Было лишь легкое сомнение – так не похоже было на Дона присылать эти пятьдесят долларов в месяц. Если бы он преуспел в Мексике – он посылал бы Элеане гораздо больше. Если бы ему пришлось туго – он бы совсем ничего не присылал. Потом это письмо для меня и деньги... Письмо пришло как раз вовремя – я собирался отправиться в Мексику искать Дона. А вы, Селеста, время от времени как-то странно смотрели на меня. Я пытался поверить, что вы меня любите, но отказываетесь от любви, потому что между нами существует нечто вроде стены, что-то, о чем вы не хотела или не могли мне сказать.

Селеста вложила свою руку в его.

– Я давно уже люблю тебя, Джон. Я любила тебя, когда выходила замуж за Дона. Просто его я любила еще сильнее, вот и все. Но если я могла обмануть его живого, то мертвому я не могла быть неверной.– ,И дрожащим голосом она добавила:

  – За исключением двух раз с Сезаром Санчесом. В первый раз, когда я просила его отправлять деньги, и во второй – в Урапане, когда убила его. Я не могла отдать тебе деньги, не сказав, откуда они и что произошло, а потом, когда я сговорилась с этим Санчесом, мне уже было поздно отступать назад.

Коннорс спросил:

– А каким образом вы совершили сделку с Санчесом?

Селеста пожала плечами.

– Это случилось, когда я продавала косметику. В одну из поездок я попала в Ларедо. Там я все и придумала. А потом я приехала в Мехико и попросила одного служащего порекомендовать мне мексиканского адвоката, который говорит по-английски или по-французски, он и направил меня к Санчесу, сказав, что это очень опытный адвокат. И он действительно оказался таким. Он вырвал у меня правду и отлично прожил все эти годы на деньги Дона. И ничего не открылось бы, если бы Элеана не вздумала отправиться в Мексику за брачным свидетельством, которое я похоронила вместе с Доном. Я должна была предусмотреть все... Однажды семена маков, которые лежали в кармане Дона, взошли и зацвели цветы.– Селеста тихо заплакала.– Это Дон говорил мне, что он меня прощает, он пытался утешить меня.

Она встала, прошлась по комнате и снова вернулась, села в кресло.

Коннорс хотел выяснить еще одну вещь.

– А медальон, который Элеана и я видели в руке Санчеса? Это вы его туда вложили?

Селеста покачала головой.

– Нет, я пыталась отобрать его у Санчеса. Дон не надел его, когда отправился в Калифорнию, а взял новый, который я подарила ему на рождество. Старый медальон лежал в моей сумочке, когда я в первый раз ездила в Мексику. Санчес его у меня взял и с тех пор носил, говоря, что это память о его маленькой индюшке-американке,– Селеста повернулась к Джону Хайсу.– Ну, что же, Джон, вы хорошо сделаете, если позвоните шерифу Томсону.

Хайс все еще стоял на коленях возле кресла Селесты. Он встал и внимательно посмотрел на нее.

Селеста опустила с плеча платье и показала огромный синяк.

– Вот доказательство того, что я убила Макмиллана.

Я признаюсь в том, что подожгла коттедж и пыталась убить мистера Коннорса. О! Я взялась за это очень ловко. Я поехала в кинотеатр, вошла через главный вход, а выскользнула через запасной выход. В машине я сняла всю свою одежду, чтобы случайно на ней не осталось никаких следов или пятен крови. Когда убиваешь в четвертый раз, делаешься осторожным. Когда же лампа выпала из рук мистера Коннорса и подожгла коттедж, я испугалась и убежала, не доведя дело до конца, как в прошлые разы.– Селеста прижалась к плечу Хайса и зарыдала.– Ну что ж? Почему вы не зовете шерифа Томсона? Я признаюсь во всем. Я была причиной смерти Дона, я убила Пабло, Санчеса и потом Макмиллана. Я страшная .женщина и должна понести наказание.

Хайс нежно гладил плечи рыдающей, прильнувшей к нему женщины и поверх ее головы смотрел на Коннорса. Напряжение сошло с его лица. У него созрел какой-то план.

– Согласны ли вы дать нам сорок восемь часов свободы? – спросил он.

Коннорс покачал головой.

– Вы сошли с ума, Хайс? Вы не сможете вытянуть ее отсюда.

– Я хочу попробовать. В Сан-Луисе есть международный аэропорт. За сорок восемь часов мы будем далеко.

– Возможно, но из Мексики по-прежнему требуют меня.

– Вам не нужна Селеста. У вас есть тело Дона и Элеана, чтобы подтвердить всю историю.

– Когда меня спросят, я скажу всю правду,– заявила Элеана, не глядя на мать.

Селеста подняла голову.

– Ну, разумеется, Элеана! Я ничего другого у тебя и не прошу.– Она протянула руку, чтобы дотронуться до дочери, но затем остановилась.– Ты очень любишь мистера Коннорса?

– Да, очень.

– Я очень рада.

– Так что же? – спросил Хайс Коннорса.

Коннорс постарался разубедить Хайса и отговорить от этого плана,

– Это бессмысленно, Хайс. Вас найдут. У вас никогда не будет больше недели или, в крайнем случае, месяца покоя!

– Это уже много. Я люблю Селесту уже двадцать четыре года. Может быть, мне удастся найти безопасное место. А если мы останемся здесь, ее отправят на электрический стул или приговорят к пожизненному заключению.

– Она убила трех человек.

– За исключением одного. Это была ошибка.

– А Блу-Монд?

– Тём хуже для Блу-Монда,– ответил Хайс.– Я занимаюсь Блу-Мондом почти столько же времени, сколько люблю Селесту. Пусть кто-нибудь другой играет здесь роль Господа Бога. Почему бы вам не сыграть эту роль, если вы дадите мне эти сорок восемь часов?

Коннорс посмотрел на Элеану.

– Это ты должен решать, Эд,– сказала она.

– Но Селеста твоя мать.

– Она пыталась убить тебя. Я ее ненавижу.

– Нет, Джон, я прошу тебя,– проговорила Селеста.– Мне совершенно безразлично, что со мной произойдет.'

– Нет, не безразлично,– возразил Хайс.– У меня теперь есть на что тратить деньги, которые я заработал» экономно тратил и держал здесь, в доме. Мы вылетим из Сан-Луиса на Майами, из Майами сможем добраться до Боготы или, может быть, до Кито, от Кито...

Коннорс повернулся к нему спиной.

– Так-так! Нет нужды нам это. рассказывать. Я не хочу этого знать.

– Значит, вы даете мне сорок восемь часов?

– Я даю вам сорок восемь часов. Но вы не сможете вытащить ее из этой истории.

– Я пойду на риск. И я не забуду этого, Коннорс!

За спиной Коннорса происходил жаркий спор. Хайс

Настаивал, Селеста отказывалась. Потом Селеста громко произнесла:

– Хорошо, Джон, решено, раз ты этого хочешь. Я пойду соберу кое-какие вещи.

Селеста поднялась по лестнице и вскоре вернулась со своим багажом.

Хайс помог ей надеть пальто и открыл дверь. Дцждь продолжал лить. Селеста устремилась в темному, потом повернулась и проговорила'

– Благодарю вас, мистер Коннорс! Прощай, Элеана!

Прижавшись лицом к груди Коннорса, Элеана ответила:

– Прощай, мама!

Дверь закрылась, и они остались одни.

Коннорс подождал, пока шум отъезжающей машины Хайса затих вдали. Затем он сел и посадил Элеану к себе на колени. Она вытерла свои слезы его галстуком.

– Ты веришь, что дядя Джон сумеет вытащить ее, Эд?

Коннорс сильнее прижал ее к себе и поудобнее устроил на своих коленях.

– Этого я не знаю. Во всяком случае, с деньгами Хайса у них есть шанс. Гораздо больший шанс, чем имеем мы сами.

Элеана потерлась носом о щеку Коннорса.

– Ты посмотри, что с нами случилось!

Коннорс прикурил сигарету и предложил первую затяжку Элеане.

– Да, и ты посмотри, что с нами случилось.

Элеана сильно затянулась, прежде чем вернула ему сигарету.

– Одна сигарета – один человек.

Она протянула ему губы для поцелуя.

Коннорс бросил, взгляд на входную дверь.

– А Лаутенбах? Все еще не вернулся?

Элеана сморщила нос.

– А, он!

«Это забавно, быть Господом Богом»,– подумал Коннорс.

И потом только слабый шум дождя, барабанившего по крыше, нарушал наступившее молчание. Они были одни на всем свете, во всей Вселенной.