Текст книги "Королева скандала"

Автор книги: Джилл Пол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Глава 43
Западный Суссекс. Декабрь 1934 года

Через несколько дней после возвращения в Лондон Мэри отправилась на поезде до Пулборо. Это оказалась маленькая станция всего на две платформы, одну из которых покрывал навес. Начальник станции сидел в кирпичной каморке и был очень рад позвонить друзьям Мэри. Пока она ждала, он предложил ей чаю.

Двадцатью минутами позже подъехал автомобиль с открытым верхом, и из него выпрыгнул очень высокий мужчина в длинном шарфе.

– Ральф Харгривз, – представился он. – А вы, должно быть, миссис Раффрей?

Мэри пожала ему руку, спросила: «Как дела?» – и пришла в замешательство, когда он встал как вкопанный и уставился на нее.

– Что-то не так? – спросила она.

– Нет, – опомнился он. – Просто вы так прекрасны! Господи, это звучит так, будто я пытаюсь соблазнить вас. Простите меня, пожалуйста. – Он широко улыбнулся. – Не знаю, говорила ли вам жена, что я художник? Я специализируюсь на портретах, а у вас милейшее личико с такими веселыми глазами и красивым ртом… Ну вот, опять я…

Мэри засмеялась:

– Это самое милое приветствие, что мне доводилось слышать за очень и очень долгое время. Спасибо!

Она села на пассажирское место и улыбнулась, заметив следы краски на штанинах Ральфа и на одном рукаве его куртки.

– Кто-нибудь когда-нибудь писал ваш портрет? – спросил он, и Мэри ответила, что нет, у нее никогда раньше не было знакомого художника.

– Надо это обсудить, – настаивал он, и все время, что вел машину, он не переставал искоса смотреть на нее, будто бы решая, какой ракурс лучше выбрать для ее портрета.

Элеанор поприветствовала Мэри, они разместились в уютной гостиной и вернулись к прерванной в прошлый раз беседе, а собаки с надеждой принюхивались к их одежде. На следующей неделе к Элеанор из Итона на рождественские каникулы должны были приехать два сына-подростка, и мать сгорала от желания увидеть их. Она спросила, где Мэри будет на Рождество, и в связи с этим Мэри рассказала о конце ее брака.

– Я все еще люблю Жака. Я всегда буду печься о нем, но я поняла, что вылечить человека, у которого проблема с алкоголем, невозможно.

Элеанор согласилась и сказала:

– Но мне все равно очень жаль. Он теряет чудесную жену.

Мэри засмеялась:

– Мне надо приезжать сюда, чтобы почаще слышать похвалы в свой адрес. У вас с мужем это превосходно получается.

– Как дела у Уоллис? – спросила Элеанор, подливая всем чаю. – Она счастлива?

Мэри заколебалась:

– Думаю, да. А почему ты спрашиваешь?

Элеанор задумалась.

– Она всегда казалась мне человеком, который ищет чего-то большего и не удовлетворится обычной жизнью, – наконец произнесла она. – Но ты знаешь ее лучше. Может, я и ошибаюсь.

– Она человек непростой, – согласилась Мэри.

– Рядом с ней я представляла не такого мужа, как мистер Симпсон…

Мэри слегка закусила губу, подумала и только потом ответила:

– Он надежный, умный и добрый мужчина. А Уоллис может показаться ужасно самоуверенной и общительной, но на самом деле она ранима и беспокойна. Эрнест дает ей ту самую безопасность, которой у нее не было в юности.

Элеанор очень удивилась этим словам:

– Но она производит впечатление такой независимой! Я слышала, что она год прожила в Китае совершенно одна.

– Не совсем одна. Она жила там с супружеской парой, мистером и миссис Герман Роджерс. У нее безумное количество друзей.

– А сейчас она попала в ближайшее окружение принца Уэльского, и я полагаю, теперь добилась большего, чем когда-либо.

Мэри почувствовала, что Элеанор старается выудить побольше информации, и испытала соблазн выложить все, что было ей известно, узнать, что думает еще одна женщина относительно сложного положения, в которое поставила себя Уоллис, но преданность не позволила ей этого сделать. Только вот преданность кому, Уоллис или Эрнесту? Этого Мэри не знала.

– Они с Эрнестом очень близки с принцем, – ответила она. – Эдуард одинок, и они взяли его под свое крыло. Эрнест бесконечно беседует с ним об истории и политике, и они, кажется, сходятся во взглядах.

– Вот как? – произнесла в ответ Элеанор, заглядывая Мэри в лицо. – Как это мило.

* * *

Вернувшись через два дня в Лондон, Мэри застала Уоллис в гостиной. На ней было красивое платье в китайском стиле из голубой ткани с розами.

– Это новое? Оно божественно! – Мэри подошла рассмотреть поближе и увидела, что на самом деле это была туника, надетая поверх узкой юбки длиной до щиколоток.

– Тебе нравится? Это из осенней коллекции Мейнбохера. Благодарственный подарок от принца за то, что я помогала ему развлекать гостей.

– Он очень добр. – Мэри старалась встретиться с подругой взглядом, чтобы дать знать ей о своей осведомленности, но Уоллис отвернулась и стала переставлять безделушки на камине.

– Как ты погостила у Англичанки Элеанор? – спросила она затем, изобразив ее акцент.

– Было весело! – с жаром принялась рассказывать Мэри. – Там не придерживались никаких правил, никто не переодевался к ужину, не подавали серебра. Ее собаки бегают по всему дому, а муж-художник ходит в запачканной краской одежде. Они оба мне понравились.

– Осталось всего несколько дней до твоего отъезда. Как я тут справлюсь без тебя? – горестно спросила Уоллис.

– Может, тебе стоило бы чуть меньше себя нагружать? – посоветовала Мэри, тщательно выбирая слова. – Можно запросто взять на себя слишком много, а потом окажется, что у тебя есть обязательства, которые ты не в состоянии выполнить.

Уоллис бросила на нее пронзительный взгляд:

– Дражайшая Мэри, кто знает меня лучше меня самой? Как же я могу отказаться от обязательств, не ранив при этом чувств определенного человека?

– Тебе следует провести четкую черту и не переступать ее.

– В этом-то вся проблема. Где именно нужно провести эту черту?

– Может, провести ее за собой и просто отшагнуть назад? – предложила Мэри, все еще недоумевая, что делала Уоллис в спальне принца.

Уоллис нахмурилась, а потом глянула на часы:

– Ты не хочешь переодеться? Уже почти шесть.

– Я полагаю, мне стоило бы это сделать, чтобы ты напрочь не затмила меня в этом великолепном наряде. – Мэри чмокнула подругу в щеку. – Я, конечно же, все понимаю, – прошептала она сочувственно.

Не успев дойти до своей комнаты, Мэри услышала звонок в дверь и задержалась посмотреть, не пришел ли кто из ранних гостей. Но увидела только, как горничная принимает очередной огромный букет нежнорозовых роз. Уоллис вошла в гостиную, выдернула из букета карточку, прочла, а потом сложила вдвое и сунула в карман.

«Что-то она замышляет, – подумала Мэри. – И явно не с Риббентропом».

Глава 44
Брайтон. 11 ноября 1997 года

Одежду ван дер Хейденов наконец доставили, и Рэйчел, распаковывая посылки, была вне себя от возбуждения. Перед аукционом каждую вещь профессионально почистили в химчистке, поэтому от одежды не исходил особый запах старины, который так сильно любила Рэйчел. Зато ее восхитило высочайшее качество портняжной работы: незаметные швы и потайные карманы, разные мелочи, мастерски выполненные вручную. Лучше всего было, конечно, расшитое кристаллами платье от Молино, но его она сразу же спрятала у себя в гардеробе.

В порыве воодушевления Рэйчел позвонила в редакцию местной газеты и спросила, не нужен ли им сенсационный материал о коллекции. Они прислали своего корреспондента, и когда он своими глазами увидел состояние платьев, тут же согласился написать статью, если только Рэйчел согласится сфотографироваться в нескольких нарядах возле магазина. О лучшей бесплатной рекламе нельзя было и мечтать!

Рэйчел достаточно хорошо знала эту эпоху и со знанием дела беседовала с журналистом.

– Американское высшее общество в 1920-х годах состояло из семей, сколотивших миллионы в различных сферах бизнеса, – вещала она. – Рокфеллеры занимались нефтью, Дюпоны – производством пороха, Вандербильты – морскими и железнодорожными перевозками, а ван дер Хейдены – бриллиантами. Дочери этих семейств пользовались беспримерной свободой в так называемую эру джаза. Во времена их бабушек общество шокировал бы даже намек на открытые лодыжки, а эти девушки показывали колени и даже выше, танцуя чарльстон в своих коротких платьях с бахромой.

Корреспондент поднял руку, попросив Рэйчел говорить медленнее, чтобы он успевал стенографировать.

– Вы имеете в виду сексуальную свободу? – спросил он.

«Типичный журналюга», – подумала Рэйчел и продолжила:

– Естественно! Еще десятилетием ранее незамужней женщине не разрешалось находиться в компании мужчины, не являвшегося ее родственником, без присутствия сопровождающего, а в 1920-х девушки уже вовсю катались с мужчинами в машинах, распивали нелегальное спиртное в подпольных барах «спикизи», тратили целые состояния на пикантные наряды и танцевали до упаду. Роман «Великий Гэтсби» отразил все самые яркие черты эпохи. – Рэйчел очень нравился «Гэтсби», она читала эту книгу десятки раз и могла рассказать наизусть целые фрагменты.

– Вы знаете что-нибудь именно о девушках из семейства ван дер Хейден? Может быть, о каких-то скандалах? – поинтересовался журналист.

Рэйчел улыбнулась:

– Говорят, у Моны были отношения с чернокожим музыкантом, который играл в «Коттон Клабе».

А муж Дорис подал на разводе ней в 1927 году, когда это еще считалось скандальным делом. Судя по всему, она спала с его деловым партнером.

* * *

В день, когда опубликовали статью, Рэйчел продала платье для танцев от Шанель, креповое платье от Вионне и несколько бус из разноцветного жемчуга. Это была самая большая выручка за многие месяцы, и тем же вечером Рэйчел написала по электронной почте благодарственное письмо Ричарду.

В его ответном сообщении пришли еще новости:

«Мерки, которые ты прислала, совпадают с мерками Уоллис Симпсон, и в Мейнбохере ответили, что это должен быть ее гарнитур. Но если ты хочешь получить за него лучшую цену, тебе придется узнать у поставщика, каким образом эта вещь попала к нему или к ней. Связана ли с этим какая-то история?»

Рэйчел позвонила Сьюзи и, сообщив новости, спросила:

– У тебя есть какие-нибудь предположения, как эта вещь оказалась в деревянном сундуке в западном крыле твоего дома?

– Я уже размышляла над этим и думаю, что лучше уж ты продай костюм у себя в «Забытых мечтах», – ответила, не раздумывая, Сьюзи. – Мне не нужна огласка, которая может получиться из-за аукциона.

Рэйчел была озадачена:

– Но ведь если его носила Уоллис, мы можем получить многие тысячи. А в магазине он уйдет, возможно, всего за сотню.

– Я уже решила. Извини.

Это было странно, учитывая, что Сьюзи постоянно жаловалась на недостаток средств.

– Я продала несколько других вещей, – сообщила ей Рэйчел. – Прислать тебе чек по почте?

– Лучше бы наличными, – ответила Сьюзи. – Не будем подпускать к ним загребущие лапы банковского клерка. Я заеду в магазин, когда в следующий раз буду в Брайтоне.

* * *

К концу ноября Норт-Лейне уже сияла рождественскими огоньками, и витрина каждого магазина предлагала свои идеи подарков. Сеансы камнелече-ния, электрогитары, садовые фигурки ручной работы, набор эфирных масел в конопляной корзинке. Рэйчел тоже оформила витрину с различными рождественскими подарками – от перчаток из мягчайшей лайки едва различимого кремового цвета до лампы в виде девушки из эры джаза и украшений ван дер Хейденов. Она украсила жемчужными бусами миниатюрную елочку, купила оберточной бумаги под старину и бумажные цветы, чтобы можно было предложить клиентам подарочную упаковку. Магазин наконец-то обрел ту атмосферу, которой обладал до взлома.

До свадьбы оставалось меньше месяца, и, хотя мама позаботилась почти о каждой мелочи, Рэйчел пришлось получить разрешение на брак, купить пару обычных обручальных колец из розового золота и подобрать аксессуары к платью от Молино. Она остановилась на простых серьгах с кристаллами и жемчугом, перламутровых туфлях на высокой шпильке и с Т-образным ремешком на подъеме, головном украшении из перьев цвета слоновой кости с кристаллами и широком шифоновом палантине. Примерив наряд с аксессуарами перед зеркалом в спальне, Рэйчел затрепетала от предвкушения, но практически сразу на смену этому чувству пришло воспоминание о недостатке душевного подъема у Алекса.

– Заказать тебе белый галстук? – спросила она у него. – Торжество будет вечером, поэтому он будет уместнее всего.

– Как хочешь, – ответил он.

– Осталось чуть больше трех недель, – сказала Рэйчел в надежде услышать что-нибудь романтичное или хотя бы получить каплю ободрения.

– Жутко страшно, – произнес Алекс, и повисла пауза, давшая ему понять, что женщина ждет от него чего-то большего. – Страшно, но хорошо, конечно же.

Рэйчел решила не выяснять с ним отношения из-за его отстраненности. Если разыгрывать драму, когда он и без того на взводе из-за своей телепрограммы, он еще больше отдалится. Но как бы то ни было, выносить это было очень тяжело.

Вечерами в будние дни, когда он находился в Париже, Рэйчел просматривала слайды, которые дала ей Венди, и пришла к выводу, что при наличии такого количества хороших снимков не стоит ограничиваться выбором лишь одного. Поэтому она отдала в печать шестьдесят кадров и купила фотоальбом в кожаном переплете. Долгие часы она провела, расставляя фотографии в хронологическом порядке и сочетая смешные с трогательными так, чтобы получилась история о детстве Алекса лет до двенадцати, то есть до смерти его матери, после чего снимков не стало.

То, каким он был в детстве, его дерзкая улыбка и общительный характер, который проявился уже тогда, заставили Рэйчел почувствовать прилив любви. Она надеялась, что если у них когда-нибудь будет ребенок, он окажется именно таким, как тот маленький мальчик на фото, но без жестких черт, проявившихся во взрослом возрасте.

Глава 45
Брайтон. 2 декабря 1997 года

Сьюзи заехала в магазин вечером, как раз когда Рэйчел уже закрывалась.

– Скажи, у тебя есть наличность на мою долю? – спросила она.

Рэйчел заглянула в кассу, но денег там оказалось недостаточно.

– Может, прогуляешься со мной до банка, и я сниму остальную часть, – предложила Рэйчел. – Ты совершала рождественский рейд по магазинам?

– Просто моталась по делам, – ответила Сьюзи, осматриваясь. – Мне нравится твой магазин. Похож на бордель в фильме 1920-х годов с Гретой Гарбо.

Рэйчел улыбнулась:

– О господи, эти фильмы всегда так трагически заканчиваются…

Рэйчел с облегчением взяла деньги, которые изверг из своих недр банкомат. Она просто не смогла бы отдать долю Сьюзи до того, как статья в газете об одежде ван дер Хейденов запустила торговлю.

– Хочешь, выпьем по бокалу? – спросила Сьюзи. – Могу организовать.

Ее машина стояла недалеко от набережной, и она предложила зайти в бар неподалеку – одно из тех заведений, что летними вечерами обычно забиты посетителями, толпой вываливающимися на галечный пляж со стаканами в руках. Сейчас матерчатый навес хлопал на ветру, а единственный бармен обслуживал горстку клиентов. Передняя стена бара была стеклянной и выходила на море, но в шесть вечера было уже так темно, что Рэйчел не могла различить даже очертаний Западной пристани.

На ней было любимое темно-зеленое жаккардовое пальто, но в такую прохладную погоду в нем было уже недостаточно тепло. Рэйчел закуталась в него поплотнее, когда они, взяв по джину с тоником и тарелку оливок, сели за столик в углу поближе к радиатору.

– А что касается костюма от Мейнбохера, – начала Сьюзи, будто бы продолжая их предыдущий разговор, – то он не мой, чтобы его продавать. Я не знаю, как он оказался в доме.

– Уоллис не появится и не скажет, что не дарила его тебе. Он был у тебя, так что я уверена: мы можем смело говорить о нем, – рассудила Рэйчел.

Сьюзи продолжала, словно не слыша:

– Помимо этого, ты, наверное, сейчас очень занята в связи с приближающейся свадьбой. Осталось всего пару недель, да?

Рэйчел упорно добивалась своего:

– У меня есть друг, который занимается организацией аукционов. Я могла бы передать комплект ему, так что это никак меня не затруднило бы. Ты не знаешь, может, кто-то из твоих предков был знаком с Уоллис? Или вращался в ее кругу?

– Бабушка училась с ней вместе в школе в Балтиморе, но, кажется, Уоллис ей не очень нравилась из-за своего высокомерия.

Рэйчел была заинтригована:

– Интересно… А она тебе больше ничего не рассказывала? Она не общалась с Уоллис в 1930-х, когда жила в Лондоне?

– Нет, я уверена, что не общалась. Я бы об этом слышала. – Сьюзи, по всей видимости, хотелось сменить тему разговора. – В чем ты будешь в великий день? – спросила она.

Рэйчел описала платье от Молино, одолженное Ричардом, и то, как ей не терпелось надеть свой наряд.

– А ты тоже обручена? – поинтересовалась она, увидев крупный бриллиант, сверкавший на левой кисти Сьюзи.

Та посмотрела вниз:

– Нет, это фамильное кольцо. Моя личная жизнь невероятно сложна. Я всегда была независимой и последние пять лет встречаюсь мужчиной из Корнуолла, имеющим такие же взгляды. Проблема в том, что мне нужен не просто любовник на выходные, но он переезжать сюда не станет, а я не уеду из своего поместья. Такое вот безвыходное положение.

– Это нелегко, – посочувствовала Рэйчел. – У меня были похожие отношения.

– Хуже того, – продолжила Сьюзи, – я наняла частного сыщика, чтобы он проследил за ним, – сегодня днем я как раз с этим детективом и встречалась, – и он рассказал мне, что у моего мужчины есть любовница, с которой он вместе по будням.

Рэйчел недоверчиво фыркнула:

– Ты сделала что?

Сьюзи ухмыльнулась.

– Это безумие, – самокритично признала она – потому что страшно дорого, а я должна экономить. Но теперь я хотя бы знаю, как обстоят дела.

– И что ты теперь собираешься делать? – Рэйчел понимала, что не будет нанимать детектива следить за Алексом, что бы там ни случилось.

– В том-то и дело, что, наверное, ничего. Скорее всего, это была пустая трата денег. – Сьюзи осушила свой стакан и знаком попросила бармена принести им еще по одному, хотя Рэйчел отпила только половину.

– А может, поговорить с ним?

– Боже упаси! Я слишком горда, чтобы позволить ему узнать о слежке. – Сьюзи рассмеялась: – Это моя маленькая причуда, и теперь мне снова придется сократить расходы.

В бар кто-то зашел, и их обдало холодным воздухом. Рэйчел потерла руки. Бармен принес стаканы со спиртным, и Сьюзи жадно проглотила свою порцию.

– Так почему же ты не хочешь, чтобы я продала костюм от Мейнбохера на аукционе и ты смогла бы компенсировать часть денег? – опять принялась за свое Рэйчел.

Сьюзи тяжело вздохнула.

– У меня есть на то причины. – Она уже немного захмелела. – Но я не могу рассказать тебе, потому что у тебя жених – телепродюсер, который снимает документальные передачи о… вещах такого рода.

– Обещаю, что не скажу Алексу ни слова, если ты этого не захочешь. – Рэйчел была озадачена. – Можешь мне доверять, Сьюзи.

– Просто я не хочу, чтобы мою семью как-то связывали с Уоллис Симпсон, – переведя взгляд на темный пляж, она тщательно подбирала слова.

– Значит, связь все-таки существует? – спросила Рэйчел.

– Не то, о чем ты думаешь. Она не была другом семьи. На самом деле она кое-что у нас украла. Диана пыталась вернуть это мне, когда… когда погибла. – Сьюзи умолкла, а на лице ее застыло выражение глубочайшего страдания.

– Уоллис что-то украла? Но что?! – Рэйчел ошеломленно уставилась на Сьюзи.

– Ценность, не великую для постороннего человека. Всего лишь картину, которую написал мой дед.

– Но зачем она ее украла?

– Это долгая история. – Сьюзи покачала головой. – Дело в том, что это я попросила Диану съездить на виллу Виндзор и попытаться убедить их отдать мне картину. До того как я ей позвонила, она планировала лететь сразу в Лондон и тогда на следующий день увидела бы своих мальчиков. – Сьюзи смотрела на Рэйчел, пытаясь найти на ее лице понимание. – Но у бабушки намечался столетний юбилей, и возвращение картины стало бы лучшим подарком для нее. Дач, благослови ее Господь, была готова помочь каждому и согласилась переночевать в парижской квартире Доди и привезти полотно в Лондон на следующий день. Если бы не я, они оба были бы сейчас живы. – На глазах у нее выступили слезы, покатившиеся вниз по щекам.

Рэйчел обняла Сьюзи.

– В этом нет твоей вины, – проговорила она. – Виноват пьяный водитель.

– Возможно, да, возможно, и нет, но СМИ увидят это именно так. Я постоянно воображаю, как к порогу моего дома съезжается вся мировая пресса. Ты можешь себе представить заголовки? «Она всему виной» будет напечатано под моей фотографией. Пресса подняла истерию вокруг смерти Дианы, поэтому я не сомневаюсь, что все будет именно так. – Сьюзи вытерла слезы тыльной стороной ладони, размазав по щеке поплывшую тушь.

– Во-первых, – сказала Рэйчел, – с чего бы этой истории появиться в прессе. А во-вторых, если даже по какой-то случайности и появится, они напишут о том, что Диана сделала самоотверженный жест, стараясь помочь подруге. Такой тон в прессе был бы вероятнее. Средства массовой информации преподносят ее как святую.

Сьюзи вытащила из диспенсера салфетку и высморкалась.

– Это слишком непредсказуемо, – пробормотала она. – Я не могу так рисковать. Они ведь могут заявиться даже в частный пансионат к бабушке. Папарацци бывают такими сволочами…

Рэйчел была озадачена тем, что рассказала ей Сьюзи.

– И ты уверена, что Диана поехала в Париж только ради картины? – недоумевала она. – Я слышала, что Доди купил кольцо в ювелирном магазине возле «Ритца» в тот день. Его отец считает, что он собирался подарить это кольцо ей, сделав предложение. Еще я думаю, что на вилле Виндзор ей могли подарить некий браслет. – Она описала платиновое сердечко с гравировкой «J» с одной стороны и числом XVII на другой и рассказала Сьюзи, что на фотографиях, сделанных до посещения виллы Виндзор, у Дианы на руке его не было, а после оно появилось. Сердечко по-прежнему лежало у нее в застегнутом на молнию кармане кошелька, потому что она так и не придумала, как с ним поступить, но Сьюзи она его не показала, опасаясь, что та начнет задавать неудобные вопросы о том, как оно попало к Рэйчел.

– Как ты думаешь, кто мог подарить его Диане? – спросила Сьюзи, промокнув салфеткой глаза.

Рэйчел пожала плечами:

– Не знаю. Нам больше ничего не удалось узнать о браслете. Но ты не должна винить себя. Это ужасное бремя. – Она посмотрела на пустой стакан Сьюзи. – Заказать тебе еще?

Сьюзи покачала головой:

– Нет. Лучше я больше не буду. Я же за рулем. Но с твоей порцией я тебе помогу.

Рэйчел даже не притронулась ко второму стакану, поэтому Сьюзи отлила половину содержимого себе и отхлебнула.

– Ты уверена, что сможешь сесть за руль? – обеспокоилась Рэйчел.

– Конечно. Подумаешь – два джина с тоником! Я сразу могу сказать, что ты городская. На селе все ездят подшофе.

По дороге до «лендровера» Сьюзи Рэйчел думала о том, что, наверное, надо попытаться отговорить приятельницу от вождения автомобиля в таком состоянии, но что-то ей подсказало, что та не послушается.

– Спасибо, что выслушала, – сказала Сьюзи, садясь на водительское место. – Ты первый человек, которому я обо всем этом рассказала. – Она громко шмыгнула носом, вставила ключи в замок зажигания и бросила сумку на пассажирское сиденье. – И ты права: я понимаю, что глупо винить себя в смерти Дианы. Это все из-за того, что мне ее ужасно не хватает. – Она захлопнула дверь.

Когда Сьюзи отъезжала, Рэйчел увидела, что та опять плачет.