Текст книги "Дети судьбы"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

Нат старался не выглядеть чересчур озабоченным, когда вечером явился в отель «Гудвин». Он вошёл в самый большой ресторан отеля, в котором собрались несколько сотен местных бизнесменов. Нат подумал: «Интересно, кого они будут поддерживать?» Он подозревал, что многие из них ещё не пришли к твёрдому мнению. Опросы показывали, что десять процентов избирателей всё ещё не решили, за кого голосовать. Старший официант провёл Ната к главному столу, за которым Эллиот беседовал с местным председателем республиканской партии. Манни Фридман привстал и приветствовал Ната. Эллиот перегнулся через стол и на глазах у фотографов пожал Нату руку и задержал её, чтобы они успели это заснять. Нат быстро сел и стал делать заметки на оборотной стороне меню.

Председатель попросил тишины и представил собравшимся «двух тяжеловесов, каждый из которых достоин стать нашим будущим губернатором». Он предложил Эллиоту произнести вступительное слово. Нат ещё никогда не слышал, чтобы тот так плохо говорил. Затем он предложил Нату ответить. Нат ответил и сел – и сам готов был признать, что говорил он не лучшим образом. Первый раунд, подумал он, окончился вничью.

Когда председатель предложил присутствующим задавать вопросы, Нат подумал: «Интересно, откуда будет запущена ракета – и какая именно?» Он оглядел зал, ожидая первого вопроса.

– Как кандидаты рассматривают законопроект об образовании, который сейчас обсуждается в Сенате? – спросил кто-то, сидевший за главным столом.

Нат сосредоточился на законопроекте: по его мнению, в него необходимо внести поправки; а Эллиот в который раз напомнил присутствующим, что он получил диплом в Коннектикутском университете.

Второй вопрос был насчёт того, могут ли кандидаты гарантировать, что не будет повышен подоходный налог. Ответы были: да и да.

Третий вопрос касался отношения кандидатов к проблеме преступности – особенно подростковой. Эллиот сказал, что их всех следует сажать в тюрьму, чтобы преподать им урок. Нат не был так уверен, что тюрьма решает все проблемы, и считал, что следует учесть некоторые нововведения, которые недавно были внедрены в штате Юта.

Когда Нат сел, председатель поднялся и оглядел ресторан в ожидании следующего вопроса. Как только какой-то человек встал, не глядя на Картрайта, Нат почувствовал, что это – тот, кто получил задание подвести его под монастырь. Нат взглянул на Эллиота, но тот что-то чиркал на бумажке, делая вид, что ничего не видит.

– Да, сэр, – указал председатель на поднявшегося.

– Мистер председатель, могу я спросить, случалось ли кому-нибудь из кандидатов когда-нибудь нарушить закон?

Эллиот сразу же вскочил на ноги.

– Да, несколько раз, – сказал он. – За последнюю неделю я три раза получил штраф за незаконную стоянку, и поэтому, если я буду избран, я ослаблю ограничения на парковку в городских центрах.

Раздались аплодисменты. «Он назубок выучил роль, – подумал Нат. – Даже хронометраж отрепетирован».

Нат медленно поднялся и обратился к Эллиоту:

– Я не буду изменять правила парковки, чтобы ублажить мистера Эллиота, потому что считаю, что в наших городских центрах должно быть не больше, а меньше машин. Возможно, такая позиция непопулярна, но кто-то должен встать и предупредить людей, что если они будут пользоваться всё большим количеством машин, потребляющими всё больше бензина и выбрасывающими всё больше вредных газов, то их ожидает мрачное будущее. Мы должны оставить в наследство нашим детям хорошую экологию. Я не хочу быть избранным благодаря бойким обещаниям, которые будут забыты, как только я окажусь у власти.

Нат сел под громкие аплодисменты, надеясь, что председатель попросит кого-нибудь задать следующий вопрос, но человек, задавший предыдущий вопрос, продолжал стоять.

– Но, мистер Картрайт, вы не ответили на мой вопрос: нарушали ли вы когда-нибудь закон?

– Насколько я знаю, нет, – ответил Нат.

– Но разве это неправда, что однажды в банке Рассела вы произвели расчёт по чеку на сумму в три миллиона шестьсот тысяч долларов, хотя знали, что фонды были незаконно присвоены и подпись на чеке была поддельной?

Несколько человек начали говорить разом, и Нат подождал, пока гул затихнет.

– Да, у банка Рассела обманным путём выманила эти деньги очень умная мошенница, но поскольку именно столько денег банк был должен нашему городскому совету, у банка не было иного выбора, кроме как выплатить городскому совету полную сумму.

– В то время сообщили ли вы в полицию, что деньги украдены? В конце концов, эти деньги принадлежали вкладчикам банка Рассела, а не вам лично, – продолжал человек, задавший вопрос.

– Нет, мы не сообщили в полицию, потому что у нас были основания полагать, что деньги уже переведены за границу и нет никакой возможности их вернуть.

Как только Нат кончил говорить, он понял, что его ответ мало кого удовлетворил.

– Если вы станете губернатором, мистер Картрайт, вы будете обращаться с деньгами налогоплательщиков столь же бесцеремонным образом?

Эллиот немедленно вскочил на ноги.

– Мистер председатель! – закричал он. – Это был бесчестный вопрос и не что иное, как инсинуация и клеветническое обвинение. Давайте продолжать.

Он сел под громкие аплодисменты, а Нат остался стоять. Он не мог не восхититься наглостью Эллиота, который подстроил провокационный вопрос, а потом пришёл на выручку своему сопернику. Нат подождал тишины.

– Случай, о котором вы упомянули, произошёл больше десяти лет назад. Это была моя ошибка, о которой я сожалею, хотя парадоксальным образом она привела к огромному финансовому успеху, принёсшему прибыль всем инвесторам, потому что три и шесть десятых миллиона, которые банк Рассела вложил в проект «Сидер Вуд», стали благом для жителей Хартфорда, не говоря уже об экономике города.

Человек, задавший вопрос, всё ещё не хотел садиться.

– Несмотря на великодушное замечание мистера Эллиота, могу ли я спросить его, сообщил бы он в полицию о таком незаконном присвоении фондов?

Эллиот медленно поднялся.

– Я предпочёл бы воздержаться от комментариев, не зная подробностей данного конкретного дела, но я готов поверить мистеру Картрайту, что он не совершил никакого преступления и горячо сожалеет о своей ошибке и о том, что он тогда не сообщил об этом обмане соответствующим органам. – Он помедлил. – Однако если я стану губернатором, вы можете быть уверены, что моё правление будет открытым. Если я сделаю ошибку, то признаю её сразу же, а не десять лет спустя.

Спрашивавший сел, закончив свою работу.

После этого председателю было нелегко навести порядок. Задали ещё несколько вопросов, но ответы на них мало кто слушал: все продолжали обсуждать откровения Ната.

Когда председатель в конце концов закрыл собрание, Эллиот быстро ушёл, а Нат остался на своём месте. Он был тронут тем, сколько людей подошли и пожали ему руку, согласившись с тем, что «Сидер Вуд» оказался благом для города.

– Что ж, по крайней мере тебя не линчевали, – сказал Том, когда они с Натом уходили из ресторана.

– Нет, не линчевали, но завтра на уме у людей будет только одно: достоин ли я стать губернатором?

43

«Скандал из-за „Сидер Вуд“», – гласил на следующее утро заголовок газеты «Хартфорд Курант». Друг с другом рядом были помещены фотография чека и подлинная подпись Джулии. Это выглядело не очень хорошо, но, к счастью для Ната, добрая половина избирателей пошла голосовать задолго до того, как газета появилась в киосках. Нат заранее, на случай поражения, подготовил заявление о снятии своей кандидатуры; в этом заявлении он поздравлял своего противника, но не обещал поддержать его кандидатуру на пост губернатора. Когда штаб-квартира республиканцев объявила о результате первичных выборов, Нат сидел у себя в кабинете.

Том принял звонок и ворвался в кабинет Ната без стука.

– Ты победил, ты победил! – закричал он. – 11792 против 11 673: это – перевес всего лишь в сто девятнадцать голосов, но это делает тебя лидером в коллегии выборщиков – двадцать девять против двадцати семи.

На следующий день газета «Хартфорд Курант» указала, что никто из инвесторов «Сидер Вуд» не потерял денег: значит, избиратели ясно дали понять, кого они предпочитают.

Нату предстояли ещё три собрания партийных лидеров и два раунда первичных выборов, прежде чем его кандидатура должна была получить окончательное одобрение. Поэтому он был рад обнаружить, что «Сидер Вуд» быстро стал вчерашней новостью. Эллиот победил на следующем собрании партийных лидеров со счётом 19:18, а четыре дня спустя Нат выиграл первичные выборы со счётом 9702: 6379, что ещё больше увеличило его перевес перед последними первичными выборами. В коллегии выборщиков Нат теперь лидировал со счётом 116:91, и опросы общественного мнения показывали, что в городе, в котором он родился, он был на семь пунктов впереди.

На улицах Кромвеля за Ната агитировали его родители, которые сосредоточили внимание на местных избирателях, а Кэти и Льюк старались убедить молодёжь пойти голосовать. С каждым днём Нат всё более убеждался, что он победит. Газета «Хартфорд Курант» уже начинала гадать, победит ли Нат и Флетчера Давенпорта на будущих губернаторских выборах. Однако Том всё ещё настаивал, чтобы Нат всерьёз отнёсся к телевизионным дебатам с Эллиотом накануне окончательного голосования.

– Мы должны преодолеть последнее препятствие, – сказал он. – Преодолей его, и ты будешь кандидатом. В воскресенье ещё раз снова и снова пройдись по всем вопросам и приготовься ко всему, что может возникнуть в ходе дебатов. Можешь быть уверен, что Флетчер Давенпорт будет смотреть тебя по телевизору и анализировать каждое твоё слово. Если ты споткнёшься, он сразу же выпустит заявление для прессы.

Нат уже жалел, что несколько недель назад согласился провести телевизионные дебаты с Эллиотом в ночь перед последними первичными выборами. Он и Эллиот согласились, чтобы дебатами руководил Дэвид Анскотт. Анскотт был интервьюером, который больше заботился о своей популярности, чем о том, чтобы добиться ответов на важные вопросы. Том считал, что дебаты Ната с Эллиотом будут генеральной репетицией более серьёзных дебатов Ната с Флетчером, когда начнётся борьба за губернаторский пост.

Каждый день до Тома доходили известия, что добровольцы Эллиота оставляют его, а некоторые даже перешли в команду Ната, так что, когда Нат и Том пришли в телевизионную студию, оба чувствовали себя довольно уверенно. Су Лин пришла в студию вместе с мужем, а Льюк сказал, что останется дома и будет смотреть дебаты по телевизору, чтобы потом сказать отцу, как он выглядел на экране.

– Конечно, он будет сидеть на диване вместе с Кэти, – усмехнулся Нат.

– Нет, Кэти уехала домой на день рождения своей сестры, – возразила Су Лин, – и Льюк мог бы поехать вместе с ней, но, честно говоря, он очень серьёзно воспринимает роль твоего советника в вопросах молодёжи.

Вбежал Том и показал Нату последние результаты опроса общественного мнения.

Согласно ему, Нат лидировал с перевесом в шесть процентов.

– Думаю, что теперь помешать тебе стать губернатором может только Флетчер Давенпорт.

– Я успокоюсь, только когда объявят конечный результат, – сказала Су Лин. – Не забывай, какой фокус Эллиот провернул с избирательными урнами уже после того, как мы думали, что подсчёт окончен.

– Теперь он уже испробовал все фокусы, какие мог, – заверил Том.

– Хотел бы я быть в этом уверен! – ответил Нат.

Оба кандидата взошли на сцену под аплодисменты небольшой аудитории. Они встретились в центре сцены и пожали друг другу руки, но оба смотрели только на камеру.

– Это будет программа в прямом эфире, – сообщил публике Дэвид Анскотт, – и мы выйдем в эфир примерно через пять минут. Я задам несколько вопросов, а потом наступит ваша очередь. Если вы хотите задать вопрос одному из кандидатов, говорите кратко и по делу – и, пожалуйста, никаких речей.

Нат улыбнулся и оглядел аудиторию. Его взгляд остановился на человеке, который две недели назад в ресторане задал ему вопрос о «Сидер Вуде». Нат почувствовал, что у него потеют ладони, но он был уверен, что теперь-то он с этим человеком справится. Сейчас он был хорошо подготовлен.

Огни были включены, на мониторе, поставленном на сцене, пошли титры, и Дэвид Анскотт с улыбкой открыл шоу. Когда он представил участников дебатов, каждый из них сделал вступительное заявление длительностью в одну минуту, – шестьдесят секунд на телевидении могут быть очень долгим отрезком времени. После многочисленных репетиций каждый из них мог произнести своё вступительное слово даже во сне.

Анскотт начал с того, что для разминки задал пару подготовленных для него вопросов. Когда кандидаты отвечали, он не развивал затронутые ими темы, а сразу переходил к следующему вопросу, который он читал на стоявшем перед ним телевизионном суфлёре. Затем, выслушав ответы, он обращался к аудитории.

Первый вопрос, превратившийся в небольшую речь, касался свободы женского выбора – делать аборт или рожать ребёнка. Нат, видя, как отсчитываются секунды, улыбнулся. Он знал, что Эллиот по этому вопросу колеблется: он не хотел обидеть ни феминистское движение, ни своих друзей-католиков. Нат ясно дал понять, что он безоговорочно поддерживает право женщин на выбор. Эллиот, как он и ожидал, ответил уклончиво. Анскотт призвал аудиторию задавать дальнейшие вопросы.

* * *

Сидя дома перед телевизором, Флетчер записывал всё, что сказал Нат Картрайт. Нат ясно понимал принципы законопроекта об образовании, и, что важнее, он полагал, что поправки, которые Флетчер хотел внести в законопроект, были вполне разумны.

– Он – очень толковый, – сказала Энни.

– И симпатичный, – добавила Люси.

– Кто-нибудь – на моей стороне? – спросил Флетчер.

– Да, я не думаю, что он – симпатичный, – заявил Джимми. – Но он много думал о вашем законопроекте и явно считает, что это будет одним из ключевых пунктов на выборах.

– Я не знаю, симпатичный ли он, – сказала Энни. – Но ты не заметил, что при определённом повороте головы он очень похож на тебя, Флетчер?

– Ну нет, – не согласилась Люси. – Он куда красивее папы.

* * *

Третий вопрос касался контроля над оружием. Эллиот сказал, что он полностью – на стороне тех, кто стоит за свободную продажу оружия и за право каждого американца защищаться. Нат объяснил, почему он выступает за большие ограничения на продажу оружия – чтобы ситуации, как та, в которую однажды попал его сын, больше никогда не повторились.

Энни и Люси начали аплодировать – так же, как и аудитория на дебатах.

– А никто не напомнит ему, кто был в этом классе вместе с его сыном? – спросил Джимми.

– Он не нуждается в напоминании, – ответил Флетчер.

– Ещё один вопрос, – сказал Анскотт. – И пожалуйста, коротко, потому что у нас осталось очень мало времени.

Человек, задавший вопрос о «Сидер Вуде», встал. Эллиот указал на него – на случай, если Анскотт хотел выбрать кого-нибудь другого.

– Как оба кандидата намереваются решать проблему нелегальных иммигрантов?

– Какое это имеет отношение к губернатору Коннектикута? – спросил Флетчер.

Ралф Эллиот посмотрел в упор на человека, задавшего вопрос, и ответил:

– Я думаю, что от имени обоих нас могу сказать: Америка всегда должна приветствовать всех, кто угнетён и нуждается в помощи, как мы делали в течение всей нашей истории. Однако те, кто хочет въехать в нашу страну, должны, конечно, проходить процедуру проверки и соответствовать всем необходимым юридическим требованиям.

– Мне кажется, что этот ответ был подготовлен и отрепетирован, – сказал Флетчер, поворачиваясь к Энни. – Чего он хочет?

– Вы думаете так же, мистер Картрайт? – спросил Анскотт, явно удивляясь, зачем был задан этот вопрос.

– Признаюсь, Дэвид, я об этом мало думал; для штата Коннектикут эта проблема сейчас не очень важна.

– Заканчивайте, – сказал продюсер в наушники Анскотту – как раз когда человек, задавший вопрос, добавил:

– Но вы должны были об этом думать, мистер Картрайт. В конце концов, ведь ваша жена – нелегальная иммигрантка.

– Подождите, дайте ему ответить, – остановил продюсер Анскотта. – Если мы на этом закончим эфир, четверть миллиона людей будет звонить нам, чтобы узнать, каков был ответ. Наведите камеру крупным планом на Картрайта.

Среди полумиллиона людей, ждавших ответа Ната, был и Флетчер. Камера передвинулась на Эллиота, у которого на лице было удивлённое выражение.

– Мерзавец! – воскликнул Флетчер. – Ты же знал, каков будет вопрос.

Камера вернулась к Нату, но он молчал.

– Правильно ли я понимаю, – продолжал человек, задавший вопрос, – что ваша жена въехала в Америку нелегально?

– Моя жена – профессор статистики в Коннектикутском университете, – произнёс Нат, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Анскотт слушал в наушники, чего хочет от него продюсер, потому что отпущенное ему время уже кончилось.

– Ничего не говорите, – распорядился продюсер. – Подождите. Я всегда могу дать титры, если станет скучно.

– Это, возможно, так, – продолжал человек, задавший вопрос. – Но не правда ли, что её мать, Су Кай Пен, въехала в Америку по фальшивым документам, утверждая, что она – замужем за американским военнослужащим, который на самом деле погиб за свою страну за несколько месяцев до того числа, которым датировано её свидетельство о браке?

Нат молчал.

Флетчер тоже молчал, глядя, как Картрайта растягивают на дыбе.

– Коль скоро вы, кажется, не желаете ответить на мой вопрос, мистер Картрайт, возможно, вы подтвердите, что на свидетельстве о браке она назвала себя швеёй, однако на самом деле перед приездом в Америку Су Кай Пен была проституткой в Сеуле, так что один Бог знает, кто был отцом вашей жены.

– Титры, – объявил продюсер. – Мы исчерпали своё время, но пусть камеры работают. Мы можем взять ещё несколько кадров для вечерних новостей.

Когда на мониторе замелькали титры, человек, задавший вопрос, быстро вышел из студии. Нат посмотрел на свою жену, сидевшую в третьем ряду. Она побледнела и вся дрожала.

– Конец, – сказал продюсер.

Эллиот повернулся к Анскотту.

– Это было отвратительно. Вам нужно было остановить его гораздо раньше. – И, посмотрев на Ната, добавил: – Поверьте мне, я не имел понятия…

– Ты лжёшь, – сказал Нат.

– Направьте на него камеру, – скомандовал Анскотт первому оператору. – Пусть все четыре камеры работают.

– Что это за намёк? – спросил Эллиот.

– Ты всё это подстроил. Ты даже не пытался это скрыть: ты использовал того же человека, который две недели назад спрашивал меня о проекте «Сидер Вуд». Но я могу сказать только одно: я всё-таки тебя побью.

Нат сбежал со сцены к жене, ожидавшей его за кулисами.

– Пойдём, мой цветочек, я отвезу тебя домой.

К ним подошёл Том.

– Прости, Нат, но я должен тебя спросить. Всё это – правда?

– Да, всё – правда, – ответил Нат. – И, предупреждая твой вопрос, могу сказать: я всё это знал с тех пор, как мы поженились.

– Отвези Су Лин домой, – посоветовал Том. – И, что бы ты ни делал, не говори с журналистами.

– Не волнуйся, – сказал Нат. – И можешь от моего имени выпустить заявление о том, что я снимаю свою кандидатуру. Я не хочу, чтобы мою семью протаскивали через всю эту грязь.

– Не принимай поспешных решений, о которых ты потом пожалеешь. Утром мы обсудим, что нужно делать.

Нат взял Су Лин за руку и повел её к стоянке машин.

– Желаю удачи! – прокричал кто-то из его сторонников, когда Нат открывал дверцу для своей жены.

Не отвечая на приветствия, Нат быстро отъехал. Он посмотрел на Су Лин: она барабанила пальцами по приборному щитку. Нат снял руку с баранки и нежно положил её на колено Су Лин.

– Я люблю тебя, – произнёс он. – И я всегда буду тебя любить. Ничто и никто этого не сможет изменить.

– Как Эллиот узнал?

– Наверно, он нанял частных детективов, которые переворошили всё моё прошлое.

– И когда про тебя он ничего не нашёл, то переключился на меня и мою мать, – прошептала Су Лин. После долгого молчания она добавила: – Я не хочу, чтобы ты снимал свою кандидатуру. Мне просто жаль Льюка. Он всё принимает так близко к сердцу. Если бы Кэти осталась у нас ещё хоть на день!

– Я позабочусь о Льюке. А ты поезжай к матери и привези её к нам на ночь.

– Я позвоню ей, как только мы приедем, – сказала Су Лин. – Может быть, она даже не смотрела передачу.

– Вряд ли, – усомнился Нат, сворачивая на подъездную дорожку. – Она – моя самая преданная сторонница, и она не пропускает ни одной передачи.

В обнимку они пошли к дому. Все огни в доме были погашены, кроме спальни Льюка. Нат всунул ключ в замок и, открывая дверь, сказал:

– Пойди позвони матери, а я пойду проведать Льюка.

Су Лин подняла трубку в холле, а Нат медленно поднялся по лестнице, пытаясь собраться с мыслями. Он знал, что Льюк ожидает от него правдивого ответа на любой вопрос. Нат прошёл по коридору, осторожно постучал в дверь Льюка и спросил:

– Льюк, можно войти?

Никто не ответил. Он открыл дверь и заглянул внутрь, но Льюка не было в кровати, и на стуле не было аккуратно сложенной одежды. Нат подумал, что Льюк пошёл к бабушке, чтобы побыть с ней. Он выключил свет и услышал голос Су Лин, которая разговаривала со своей матерью. Он хотел было спуститься к ней, но заметил, что Льюк оставил свет в ванной, и решил его выключить.

Он открыл дверь ванной. Несколько секунд ошеломлённо смотрел вверх на своего сына. Затем упал на колени, не в силах снова взглянуть вверх, хотя понимал, что ему придётся снять висящее тело Льюка, чтобы оно не осталось в памяти Су Лин.

* * *

Энни взяла трубку.

– Это – Чарли из газеты «Хартфорд Курант», – сказала она, передавая трубку мужу.

– Вы видели передачу? – спросил редактор политического отдела газеты.

– Да, – ответил Флетчер.

– Хотите вы сделать какое-нибудь заявление относительно того, что жена вашего будущего противника была нелегальной иммигранткой, а её мать – проституткой?

– Да, я думаю, что Дэвид Анскотт должен был прервать человека, который задал этот вопрос. Это с самого начала был заранее обдуманный дешёвый трюк.

– Могу я вас процитировать? – Джимми отчаянно закрутил головой.

– Да, можете, – сказал Флетчер. – Потому что по сравнению с этим всё, что делал Никсон, – всего лишь детская игра.

– Вы будете рады услышать, сенатор, что ваша реакция полностью совпадает с общественным мнением. На телевидение звонят сотни людей, которые выражают своё сочувствие Нату Картрайту и его жене, и я думаю, что на завтрашних первичных выборах он победит с разгромным счётом.

– Это сделает моё положение ещё труднее, – признал Флетчер, – но, по крайней мере, авось, приведёт к чему-то хорошему. Наконец-то все узнают правду про этого мерзавца Эллиота.

– Я не уверен, что это было разумно, – заметил Джимми.

– Конечно, нет, – ответил Флетчер. – Но то же сказал бы и твой отец.

* * *

Когда приехала «скорая помощь», чтобы отвезти тело Льюка в больницу, Нат тоже решил ехать, пока его мать тщетно пыталась утешить Су Лин. Нат поцеловал её и сказал:

– Я сразу же вернусь.

Двум санитарам, которые сели рядом с телом Льюка, он объяснил, что поедет за ними в своей машине. Они кивнули.

В больнице все старались выразить ему своё сочувствие, но нужно было заполнить какие-то документы и выполнить разные формальности. Когда всё было кончено, его оставили одного. Он поцеловал Льюка в лоб и отвернулся, увидев у него на шее красные и чёрные кровоподтёки; он знал, что память об этом останется у него на всю жизнь.

Когда тело Льюка с головой покрыли белой простынёй, Нат вышел. Ему нужно было вернуться к Су Лин, но сначала он должен был ещё кое-куда заехать.

Когда Нат ехал из больницы, его гнев усиливался с каждой милей. Хотя раньше он никогда там не был, он точно знал, где находится этот дом. Когда он в конце концов свернул на подъездную дорожку, то увидел, что на первом этаже горит свет. Он поставил машину и медленно пошёл к дому. Он должен был сохранять спокойствие. Когда он подошёл ко входной двери, то услышал, что изнутри слышатся взволнованные голоса: мужской и женский. Они о чём-то спорили, не зная, что снаружи их слышно. Нат позвонил, и голоса сразу же замолкли, как будто кто-то выключил телевизор. Через несколько секунд дверь распахнулась, и Нат оказался лицом к лицу с человеком, которого считал виновным в смерти Льюка.

Ралф Эллиот выглядел удивлённым, но быстро оправился. Он хотел было захлопнуть дверь перед Натом, но тот загородил её плечом. Удар Ната пришёлся Эллиоту по носу, и тот пошатнулся, но удержался на ногах и побежал по коридору. Нат последовал за ним и оказался у него в кабинете. Он оглянулся, ища женщину, говорившую с Эллиотом, но Ребекки не было видно. Тогда он снова взглянул на Эллиота: тот открыл ящик стола, вынул оттуда пистолет и направил его на Ната.

– Пошёл вон из моего дома, или я тебя убью, – крикнул он; из носа у него сочилась кровь.

– Не думаю, – сказал Нат. – После того трюка, который ты сегодня выкинул, никто тебе больше ни в чём не поверит.

– Нет, поверят, потому что у меня есть свидетельница. Не забудь, Ребекка видела, как ты вломился ко мне в дом с угрозами и напал на меня.

Нат двинулся на Эллиота, готовый ещё раз его ударить. Эллиот отступил назад и потерял равновесие, наткнувшись на ручку кресла. Пистолет вылетел у него из руки; раздался выстрел. Нат кинулся на Эллиота и повалил его на пол. Упёршись коленом ему в пах, так что Эллиот согнулся пополам, Нат схватил пистолет и направил дуло на Эллиота, лицо которого было искажено страхом.

– Ты подсадил своего человека в студию, разве нет? – сказал Нат.

– Да, да, но я не знал, что он зайдёт так далеко; и ты, конечно, не убьёшь человека за то…

– За то, что он виновен в смерти моего сына?

Эллиот смертельно побледнел.

– Да, я тебя убил бы, – Нат прижал дуло пистолета ко лбу Эллиота. – Но я тебя не убью, – продолжил он, опуская пистолет, – потому что это был бы слишком лёгкий выход для труса. Нет, я желаю тебе испытать более медленную смерть – годы и годы всеобщего презрения. Завтра ты узнаешь, что действительно думают о тебе жители Хартфорда, а потом ты испытаешь последнее унижение – ты увидишь, как я стану губернатором штата.

Нат поднялся, спокойно положил пистолет на край стола, повернулся и вышел из комнаты. В коридоре он увидел Ребекку, скорчившуюся в углу. Он вышел из дома и сел в машину.

Когда Нат выезжал за ворота, раздался выстрел.

* * *

Телефон у Флетчера звонил каждые несколько минут. Энни поднимала трубку и объясняла всем звонившим, что её мужу нечего сказать и что он только что послал своё соболезнование мистеру и миссис Картрайт.

После полуночи Энни отключила телефон и поднялась наверх. Хотя в спальне горел свет, к её удивлению, Флетчера там не было. Она снова спустилась вниз в его кабинет. У него на столе, как обычно, громоздились кипы бумаг, но его не было и там. Она снова поднялась наверх и заметила, что из-под двери спальни Люси пробивается свет. Энни медленно повернула ручку и осторожно открыла дверь – на случай, если Люси уснула при свете. Она увидела, что её муж сидит на кровати, сжимая в объятиях спящую девочку. По его лицу текли слёзы. Он повернулся к жене.

– Губернаторство этого не стоит, – сказал он.

* * *

Когда Нат приехал домой, его мать сидела на диване вместе с Су Лин. Лицо Су Лин было пепельно-серым, глаза потухли; за несколько часов она постарела на десять лет.

– Я пока пойду, – сказала Сьюзен. – Но вернусь рано утром. Не беспокойся, я знаю, как выйти.

Нат наклонился, поцеловал мать и сел рядом с женой, молча обняв её. Сказать было нечего.

Он не помнил, сколько времени они так просидели, когда на улице послышался звук полицейской сирены. Нат подумал, что этот звук скоро затихнет, но он становился всё громче и громче и прекратился только тогда, когда машина остановилась перед его домом. Затем Нат услышал, как захлопнулась дверца машины, послышались тяжёлые шаги, кто-то стал стучать во входную дверь.

Он снял руку с плеча Су Лин и устало пошёл к двери. Открыв её, он увидел, что на пороге стоит начальник полиции Дон Калвер, а рядом с ним – двое полисменов.

– В чём дело, шеф?

– Прошу прощения, я знаю, что вам пришлось пережить, – сказал Калвер. – Но вынужден вас арестовать.

– За что? – недоумённо спросил Нат.

– За убийство Ралфа Эллиота.