Текст книги "Дети судьбы"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Профессор нахмурился и продолжал:

– В прошлом году компания «Дженерал Моторс» заплатила некоему мистеру Камерону пять миллионов долларов за то, что тот потерял ногу. Компания проиграла дело, хотя она могла доказать, что причиной несчастного случая на производстве была халатность самого мистера Камерона.

Абрахамс подробно изложил суть дела и в конце концов добавил:

– Как уверял нас мистер Чарлз Диккенс, закон – это часто осёл и, что ещё важнее, закон часто неразборчив и несовершенен. У меня не вызывает уважения защитник или обвинитель, который только ищет способа обойти закон, особенно когда он знает, какую цель преследовали Сенат и Конгресс, принимая этот закон. Некоторые из вас забудут эти слова через несколько дней после того, как поступят на работу в какую-нибудь известную фирму; главный интерес будет заключаться лишь в том, чтобы выиграть дело любой ценой. Но будут и другие – те, кто не забудут слова Линкольна: «Да победит справедливость!» – Флетчер оторвался от своих заметок и внимательно посмотрел на профессора. – К тому времени, как мы встретимся в следующий раз, я надеюсь, вы проштудируете пять судебных процессов, которые слушались после процесса «Картер против „Амалгамейтед Стил“» – вплоть до процесса «Деметри против Деметри»: все они привели к изменению закона. Вы можете работать попарно, но одна пара не должна консультироваться с другой. – Часы пробили одиннадцать. – Всего хорошего, леди и джентльмены!

Флетчер и Джимми работали вместе, просматривая один процесс за другим, и к концу недели они нашли лишь три процесса, которые имели отношение к делу. Джоанна порылась в памяти и вспомнила четвёртый процесс, который слушался в Огайо, когда она была ребёнком. Она отказалась дать им ещё какие-нибудь сведения.

– А как насчёт «люби, чти и повинуйся»? – спросил Джимми.

– Я никогда не обещала повиноваться тебе, салага, – сказала Джоанна, – и, кстати, если Элизабет ночью проснётся, твоя очередь – менять пелёнки.

– «Самнер против Самнера», – торжествующе произнёс Джимми, ложась в постель после полуночи.

– Неплохо, салага, но к десяти часам утра в понедельник тебе придётся найти пятое дело, если ты хочешь заслужить одобрительную улыбку Абрахамса.

– Я думаю, нам нужно сделать гораздо больше, чтобы вызвать улыбку у этой гранитной глыбы, – сказал Джимми.

* * *

Когда Нат поднялся на холм, он увидел, что она бежит впереди него. Нат подумал, что обгонит её на спуске. Когда он миновал отметку на полпути, то посмотрел на часы. Семнадцать минут и девять секунд. Нат был уверен, что побьёт свой личный рекорд и снова будет в команде во время её первого сезонного сбора.

Он был ещё полон сил, когда перевалил через гребень холма, и тут же громко выругался. Эта дура побежала не по той трассе. Наверно, первокурсница. Он стал ей кричать, но она его не услышала. Он снова выругался и бросился за ней следом. Когда он бежал вниз по склону, она обернулась и удивилась.

– Вы бежите по неправильной трассе, – прокричал Нат, готовясь повернуть обратно и бежать дальше, но ему захотелось как следует рассмотреть эту девушку. Он быстро подбежал к ней.

– Спасибо, – сказала она, – я только второй раз на трассе и не запомнила, куда бежать после того, как поднимусь на гребень холма.

Нат улыбнулся.

– Вам нужно бежать по узкой тропке, широкая ведёт в лес.

– Спасибо, – повторила она и побежала назад вверх по склону.

Нат побежал следом, догнал её и продолжал бежать рядом, пока они не взбежали на холм. Когда он увидел, что она побежала по правильной трассе, он помахал ей рукой на прощание.

– До свидания, – крикнул он, но, если она и ответила, Нат её не услышал.

Когда он пересёк финишную линию, то снова посмотрел на часы. Сорок три минуты и пятьдесят одна секунда. Он снова выругался, вспоминая, сколько времени потерял, направляя эту разиню на правильный путь. Но неважно – он стал ждать, пока она подбежит к финишу.

Девушка появилась на вершине холма, медленно приближаясь к финишу.

– Вы добежали, – с улыбкой сказал Нат, когда она подбежала к нему.

Она не улыбнулась в ответ.

– Меня зовут Нат Картрайт, – сказал он.

– Знаю, – ответила она.

– Разве мы с вами уже встречались?

– Нет, – ответила она. – Но мне известна ваша репутация.

И она побежала к женской раздевалке, ничего не объясняя.

* * *

– Кто сумел найти все пять процессов, встаньте!

Флетчер и Джимми с торжеством поднялись, но ликовать было рано: вместе с ними встали добрых семьдесят процентов курса.

– Четыре? – спросил профессор, стараясь, чтобы вопрос не звучал презрительно.

Большинство оставшихся поднялись, и примерно десять процентов остались сидеть. Флетчер подумал: «Интересно, сколько из них закончат курс?»

– Садитесь, – сказал профессор Абрахамс. – Начнём с процесса «„Максуэлл Ривер Газ“ против „Пеннстоуна“». Как был изменен закон после этого судебного дела?

Он указал на студента в третьем ряду.

– В 1932 году закон обязал компании нести ответственность за то, чтобы всё оборудование соответствовало правилам техники безопасности и чтобы все рабочие и служащие знали, что делать в чрезвычайных ситуациях.

Профессор указал на следующего студента.

– И компании были обязаны вывесить все письменные инструкции там, где каждый мог бы их прочесть.

– Когда эту статью изменили?

Профессор указал на ещё одного студента.

– После процесса «Рейнолдс против „Мак-Дермот Тимбер“».

– Правильно. – Палец профессора передвинулся дальше. – А почему?

– Рейнолдс потерял три пальца, перепиливая бревно, но его защитник доказал, что он не умеет читать, а устно ему не объяснили, как управлять механизмом.

– Какова была основа нового закона? – Палец профессора продолжал путешествие.

– Промышленный акт 1934 года, когда работодателя обязали устно и письменно инструктировать весь штат, как использовать любое оборудование.

– Когда потребовались новые поправки? – Профессор ткнул пальцем ещё в одного студента.

– Процесс «Раш против правительства».

– Правильно, но почему правительство всё-таки выиграло дело, хотя было неправо? – Профессор выбрал ещё одного студента.

– Я не знаю, сэр.

Профессор с презрительной гримасой поднял палец вверх, в поисках студента, который знает.

– Правительство сумело защитить свою позицию, так как доказало, что Раш подписал соглашение, согласно которому… – Палец профессора снова сдвинулся.

– … он получил полный инструктаж, как требовалось по закону. – Палец сдвинулся дальше.

– Он также имел опыт работы свыше положенного трёхлетнего периода. – Палец продолжал двигаться.

– Но затем правительство доказало, что оно не было компанией в полном смысле слова, так как законопроект был плохо сформулирован политиками.

– Не обвиняйте политиков, – сказал профессор Абрахамс. – Законопроекты готовят юристы, так что ответственность лежит на них. В данном случае политики не несли ответственности; значит, когда суд признал, что правительство не является субъектом своих собственных законов, что именно вынудило законодателей снова изменить закон? – Профессор ткнул пальцем в ещё одного напуганного студента.

– «Деметри против Деметри», – ответил студент.

– Чем этот закон отличается от прежних? – Профессор указал на Флетчера.

– Это был первый случай, когда один член семьи подал в суд на другого за халатность в то время, когда они всё ещё были мужем и женой и каждый из них держал половину акций данной компании.

– Почему этот иск был проигран? – Палец профессора всё ещё указывал на Флетчера.

– Потому что миссис Деметри отказалась давать показания против своего мужа.

Профессор указал на Джимми.

– Почему она отказалась давать показания?

– Потому что была дурой.

– Почему вы так думаете? – спросил профессор.

– Потому что в предыдущую ночь её муж, возможно, спал с ней, или избил её, а может, и то и другое, так что она поддалась на его уговоры.

Студенты рассмеялись.

– Вы были свидетелем того, что он с ней спал или её бил? – спросил Абрахамс, вызвав ещё больший смех.

– Нет, сэр, но я уверен, что именно в этом было дело.

– Вы, возможно, правы, мистер Гейтс, но вы не можете доказать, что происходило в ту ночь у них в спальне, если у вас нет надёжного свидетеля. Если бы вы сделали такое скоропалительное заявление в суде, представитель противоположной стороны заявил бы возражение, судья это возражение поддержал бы, а присяжные сочли бы вас дураком, мистер Гейтс. И, что гораздо важнее, вы бы подвели своего клиента. Никогда не полагайтесь на то, что моглослучиться, как бы это ни было вероятно, если вы не можете этого доказать. Если не можете, то молчите.

– Но… – начал Флетчер. Некоторые студенты опустили глаза, другие затаили дыхание, а остальные уставились на Флетчера, не веря своим ушам.

– Ваша фамилия?

– Давенпорт, сэр.

– Без сомнения, вы можете объяснить, что вы имеете в виду под словом «но», мистер Давенпорт?

– Защитник миссис Деметри сказал своей клиентке, что если она выиграет дело, то, поскольку никто из них двоих не владеет большинством акций, компании придётся прекратить торговлю. Так гласит закон Кендала от 1941 года. Затем она выставила свои акции на открытую продажу, и они были куплены самым крупным конкурентом её мужа, неким мистером Канелли, за 100 тысяч долларов. Я не могу доказать, спал или не спал мистер Канелли с миссис Деметри, но я знаю, что год спустя компания обанкротилась, когда миссис Деметри выкупила свои акции по 10 центов за акцию, на общую сумму в 7300 долларов, а после этого она сразу же подписала новое партнёрское соглашение со своим мужем.

– Был ли мистер Канелли способен доказать, что супруги Деметри были в сговоре?

Флетчер обдумал положение. Не готовит ли Абрахамс ему ловушку?

– Почему вы колеблетесь ответить?

– У меня нет чёткого доказательства, профессор.

– Тем не менее, что вы хотите сказать?

– Год спустя миссис Деметри родила второго ребёнка, и в свидетельстве о рождении было указано, что его отцом является мистер Деметри.

– Вы правы, это – не доказательство; так какое обвинение было против неё выдвинуто?

– Никакого; и, кстати, новая компания процветала.

– Ну, так как эта история привела к изменению закона?

– Судья обратил на это дело внимание генерального атторнея [37]37
  Генеральный атторней – в США глава прокуратуры.


[Закрыть]штата.

– Какого штата?

– Огайо. И в результате был принят закон о партнёрстве супругов.

– В каком году?

– В 1949-м.

– Какие изменения имели отношение к этому делу?

– Муж и жена не могли больше снова покупать акции бывшей компании, в которой они были партнёрами, если это непосредственно приносило им выгоду как индивидуумам.

– Спасибо, мистер Давенпорт, – сказал профессор, и часы как раз пробили одиннадцать. – Ваше «но» было объяснено удовлетворительно. – Раздались аплодисменты. – Но не полностьюобъяснено, – добавил профессор, выходя из аудитории.

* * *

Нат сидел напротив столовой и терпеливо ждал. После того как из здания вышло около пятисот молодых женщин, он решил, что она потому так худа, что просто ничего не ест. Но тут она неожиданно появилась. У Ната было более чем достаточно времени, чтобы отрепетировать свои реплики, но он всё-таки нервничал, когда подошёл к ней.

– Привет! Это я, Нат.

Она не ответила.

– Помните, мы встретились на вершине холма.

– Да, помню, – сказала она.

– Но вы мне не сказали, как вас зовут.

– Да, не сказала.

– Я чем-нибудь вам досадил?

– Нет.

– Так можете вы мне объяснить, что вы имели в виду под «моей репутацией»?

– Мистер Картрайт, в колледже есть студентки, которые не считают, что вы автоматически имеете право лишать их девственности только потому, что вы получили орден Почёта.

– Я никогда так не считал.

– Но не можете же вы не знать, что добрая половина студенток в колледже утверждает, что вы с ними спали.

– Они, возможно, это утверждают, – сказал Нат, – но только две из них могут это доказать.

– Все знают, как много девушек за вами бегает.

– И большинство из них не может меня догнать. – Он засмеялся, но она промолчала. – Так почему я не могу влюбиться, как все люди?

– Но вы – не такой, как все люди, – сказала она. – Вы – герой войны на капитанском жалованье, и вы считаете, что поэтому все должны перед вами стоять по стойке «смирно».

– Кто это вам сказал?

– Человек, который вас знает со школьных лет.

– Это, конечно, Ралф Эллиот?

– Да, он – которого вы хотели обскакать на выборах ученического совета Тафта.

– Я хотел чего?

– И затем выдали его сочинение за ваше, когда поступали в Йель, – продолжала она, игнорируя его вопрос.

– Это онвам сказал?

– Да, – спокойно ответила девушка.

– Так, может, вы спросите его, почему он не учится в Йеле?

– Он объяснил, что вы свалили вину на него, и поэтому ему тоже отказали в приёме. – Нат снова готов был взорваться, когда она добавила: – А теперь вы хотите стать президентом студенческого сената, и ваша единственная стратегия – спать со всеми, кто может помочь вам этого добиться.

Нат попытался сдержать свою ярость.

– Во-первых, я не собираюсь добиваться поста президента сената. Во-вторых, за всю свою жизнь я спал только с тремя женщинами: со студенткой, с которой мы были знакомы ещё со школы, с секретаршей во Вьетнаме и со случайной партнёршей, о чём теперь сожалею. Если вы найдете ещё кого-нибудь, пожалуйста, представьте её мне, потому что мне хотелось бы с ней познакомиться.

Она в первый раз посмотрела на Ната.

– Ещё кого-нибудь, – повторил он. – Теперь я могу, по крайней мере, узнать, как вас зовут?

– Су Лин, – тихо ответила она.

– Су Лин, если я пообещаю не пытаться соблазнить вас до того, как сделаю вам предложение руки и сердца, попрошу согласия вашего отца, куплю обручальное кольцо и закажу церемонию бракосочетания в церкви, вы позволите мне по крайней мере пригласить вас на ужин?

Су Лин рассмеялась.

– Я подумаю об этом, – сказала она. – Извините, что я вас оставляю, но я опаздываю на лекцию.

– Как я вас найду? – спросил Нат.

– Вы сумели найти вьетконговцев, капитан Картрайт, так что вам не составит труда найти меня.

17

– Всем встать! Слушается дело «штат против Аниты Кирстен». Председательствует его честь судья мистер Абернети.

Судья сел на своё место и взглянул на стол защиты.

– Считаете ли вы себя виновной или невиновной, миссис Кирстен?

Флетчер встал из-за стола.

– Моя клиентка заявляет, что она невиновна, ваша честь.

Судья поднял голову.

– Вы представляете обвиняемую?

– Да, ваша честь.

Судья посмотрел на обвинительное заключение.

– Не думаю, что я встречался с вами раньше, мистер Давенпорт.

– Нет, ваша честь, это – моё первое выступление в вашем суде.

– Будьте любезны, подойдите к судейскому столу, мистер Давенпорт.

Флетчер вышел из-за стола и подошёл к судье; к нему присоединился и представитель обвинения.

– Доброе утро, джентльмены, – сказал судья Абернети. – Мистер Давенпорт, я хотел бы выяснить, какова ваша юридическая квалификация.

– У меня нет никакой, сэр.

– Понятно. Ваша клиентка об этом знает?

– Да, сэр, знает.

– И, тем не менее, она согласна, чтобы вы её защищали, хотя она обвиняется в преступлении, караемом смертной казнью.

– Да, сэр.

Судья повернулся к генеральному прокурору штата Коннектикут.

– У вас есть какое-нибудь возражение против того, чтобы мистер Давенпорт представлял в суде миссис Кирстен?

– Нет, ваша честь. Более того, штат это приветствует.

– Не сомневаюсь, – сказал судья, – но я должен спросить вас, мистер Давенпорт, есть ли у вас какой-нибудь опыт работы в суде?

– Не очень большой, ваша честь, – признал Флетчер. – Я – студент второго курса Йельского университета, и это будет моё первое судебное дело.

Судья и генеральный прокурор улыбнулись.

– Позвольте спросить, кто руководит вашими занятиями?

– Профессор Карл Абрахамс.

– В этом случае я горд тем, что председательствую на вашем первом деле, мистер Давенпорт, потому что, оказывается, у нас с вами есть нечто общее. Как насчёт вас, мистер Стэмп?

– Нет, сэр, я учился в Южной Каролине.

– Вообще говоря, это – против правил, но, в конце концов, решение принимает обвиняемая, так что будем продолжать процесс.

Генеральный прокурор и Флетчер вернулись на свои места. Судья взглянул на Флетчера.

– Будете ли вы ходатайствовать о залоге, мистер Давенпорт?

Флетчер встал.

– Да, сэр.

– На каком основании?

– У миссис Кирстен нет судимости, и она не представляет опасности для общества. Она – мать двоих детей: Алана, семи лет, и Деллы, пяти лет. В настоящее время они живут у своей бабушки в Хартфорде.

Судья обратился к генеральному прокурору.

– Есть ли у штата какие-нибудь возражения, мистер Стэмп?

– Определённо есть, ваша честь. Мы возражаем против залога не только потому, что здесь имеет место обвинение в преступлении, караемом смертной казнью, но и потому, что убийство было преднамеренным. Поэтому мы считаем, что миссис Кирстен представляет опасность для общества, а кроме того, она может покинуть территорию, находящуюся под юрисдикцией штата.

Флетчер встал.

– Я вынужден возразить, ваша честь.

– На каком основании, мистер Давенпорт?

– Это действительно обвинение в преступлении, караемом смертной казнью, так что возможность покинуть штат едва ли имеет отношение к делу, ваша честь. И, во всяком случае, дом миссис Кирстен находится в Хартфорде, где она зарабатывает на жизнь, работая уборщицей в больнице «Сент-Мери», и оба её ребёнка учатся в местной школе.

– Какие-нибудь ещё соображения, мистер Давенпорт?

– Нет, сэр.

– В освобождении под залог отказано, – сказал судья и стукнул молоточком. – Суд объявляет перерыв до понедельника семнадцатого числа.

– Всем встать!

Покидая зал судебного заседания, судья Абернети подмигнул Флетчеру.

* * *

Тридцать четыре минуты и десять секунд. Нат не мог скрыть радости: он не только побил свой собственный прежний рекорд, но и занял шестое место в университетском соревновании; это значило, что его должны отобрать для участия в соревновании с Бостонским университетом.

Пока Нат делал разминку, к нему подошёл Том.

– Почему бы нам сегодня не устроить праздничный ужин? Мне нужно кое-что с тобой обсудить перед тем, как я отправлюсь обратно в Йель.

– Сегодня не могу, – ответил Нат по пути в раздевалку. – У меня свидание.

– С кем-нибудь, кого я знаю?

– Нет, – сказал Нат. – Но это – моё первое свидание за много месяцев, и я немного нервничаю.

– Капитан Картрайт нервничает? Что же будет дальше? – ехидно спросил Том.

– В том-то и проблема, – ответил Нат. – Она думает, что я – одновременно Дон Жуан и Ал Капоне. [38]38
  Ал [Альфонс] Капоне (1899–1947) – крупный чикагский гангстер.


[Закрыть]

– Она хорошо разбирается в людях. Расскажи мне о ней.

– Да о чём рассказывать! Мы столкнулись друг с другом на вершине холма. Она умна, зла, красива и думает, что я – мерзавец.

Затем Нат кратко изложил свою беседу с ней перед столовой.

– Ралф Эллиот успел опередить тебя, – заметил Том.

– К чёрту Эллиота! Ты думаешь, мне надеть пиджак и галстук?

– Ты не просил такого совета с тех пор, как мы учились в Тафте.

– А тогда мне нужно было одалживать у тебя пиджак и галстук. Ну, так что ты посоветуешь?

– Надень парадный мундир с орденами.

– Нет, серьёзно?

– Это безусловно подтвердит её мнение о тебе.

– Я как раз хочу рассеять её заблуждение.

– Ну, тогда постарайся взглянуть на дело с её точки зрения.

– Слушаю тебя.

– А она, по-твоему, что наденет?

– Понятия не имею. Я видел её только два раза в жизни, и в первом случае на ней были шорты, забрызганные грязью.

– Она, должно быть, тогда очень сексапильно выглядела, но вряд ли она придёт на свидание в шортах, так как она была одета при вашей второй встрече?

– Элегантно и сдержанно.

– Так последуй её примеру, но это будет нелегко, потому что ты и элегантность – это две вещи несовместимые; и, судя по твоим рассказам, вряд ли она думает, что ты способен проявлять сдержанность.

– Отвечай на вопрос, – сказал Нат.

– Я бы посоветовал тебе одеться небрежно, – ответил Том. – Рубашка, но не футболка, брюки и свитер. Я бы мог, конечно, как твой советник по портняжной элегантности, пойти с вами на ужин.

– Я не хочу, чтобы ты к нам даже близко подходил, потому что ты сразу в неё влюбишься.

– Тебе эта девушка действительно так нравится? – тихо спросил Том.

– Я думаю, что она очаровательна, но это не мешает ей относиться ко мне недоверчиво.

– Но если она согласилась пойти с тобой ужинать, значит, она не думает, что ты так уж плох.

– Да, но условия нашего соглашения были несколько необычны, – и Нат рассказал Тому, какое обещание он дал, прежде чем она согласилась на свидание с ним.

– Да, как я уже сказал, крепко тебя прихватило, но это не меняет того факта, что мне нужно с тобой кое о чём поговорить. Как насчёт завтрака? Или ты будешь есть яичницу с беконом в обществе этой таинственной восточной дамы?

– Я буду очень удивлён, если она на это согласится, – задумчиво сказал Нат. – И разочарован.

* * *

– Сколько времени, по-твоему, продлится этот судебный процесс? – спросила Энни.

– Если мы не признаемся в предумышленном убийстве, но признаемся – в непредумышленном, процесс может закончиться за один день, и потом будет нужен ещё один день для объявления приговора.

– Это возможно? – спросил Джимми.

– Да, штат предлагает такую сделку.

– Какую сделку? – спросила Энни.

– Если я соглашусь, чтобы она признала себя виновной в непредумышленном убийстве, Стэмп попросит только три года заключения. Это означает, что при хорошем поведении и условно-досрочном освобождении Анна Кирстен может выйти на волю через полтора года. Иначе штат будет обвинять её в убийстве первой степени и настаивать на смертной казни.

– В нашем штате никогда не посадят на электрический стул женщину за убийство мужа.

– Согласен, – сказал Флетчер, – но строгие присяжные могут послать её в тюрьму на девяносто девять лет, а поскольку моей подзащитной – всего двадцать пять, не могу не признать, что, может быть, ей стоит согласиться на полтора года: по крайней мере, она сможет надеяться провести остаток жизни со своей семьёй.

– Верно, – сказал Джимми. – Но я спрашиваю себя: почему генеральный прокурор готов согласиться на три года заключения, если он знает, что у него – такое стопроцентное дело о предумышленном убийстве? Не забудьте, что она – негритянка, убившая белого мужчину, а по крайней мере двое присяжных будут неграми. Если ты будешь вести дело умно, негров может оказаться трое, и тогда ты практически можешь быть уверен, что присяжные не придут к единому мнению.

– Плюс тот факт, что у моей клиентки – хорошая репутация, у неё есть постоянная работа и не было судимостей. Это повлияет на любых присяжных – любого цвета кожи.

– Я бы не была в этом так уверена, – сказала Энни. – Твоя клиентка отравила своего мужа смертельным ядом кураре, это вызвало у него паралич, а потом она сидела на лестнице, дожидаясь, когда он умрёт.

– Но он много лет избивал её и издевался над детьми, – сказал Флетчер.

– У вас есть доказательства этого, господин адвокат?

– Не много, но в тот день, когда она согласилась взять меня в защитники, я сделал несколько фотографий синяков у неё на теле и ожога на ладони, который останется на всю жизнь.

– Откуда у неё этот ожог? – спросила Энни.

– Этот мерзавец прижал её руку к горячей плите и отпустил, только когда она потеряла сознание.

– Какой милый человек! – воскликнула Энни.

– Прежде всего, почему она согласилась, чтобы ты был её защитником? – спросил Джимми.

– Никого другого не было, – ответил Флетчер. – И, вдобавок, её устроил мой гонорар.

– Но ты выступаешь против генерального прокурора штата.

– Это действительно загадка: я не могу понять, зачем ему самому представлять обвинение на таком судебном процессе.

– Это легко объяснить, – сказал Джимми. – Негритянка убивает белого человека в штате, где только двадцать процентов населения – негры, из которых больше половины вообще не беспокоятся о том, чтобы голосовать, и – кто бы мог подумать! – в мае состоятся выборы.

– Сколько у тебя времени, чтобы принять решение? – спросила Энни.

– Суд продолжится в понедельник.

– У тебя есть время вести долгий судебный процесс?

– Нет, но я не должен под этим предлогом соглашаться на любой компромисс.

– Значит, мы проведём каникулы в суде номер три, прелестно! – сказала Энни с усмешкой.

– А может быть, это будет суд номер четыре, – сказал Флетчер.

– Ты не спросил совета у профессора Абрахамса, в чём ей стоит признаться?

Джимми и Флетчер посмотрели на неё с изумлением.

– Ты что? Он же даёт советы президентам и главам государств, – сказал Флетчер.

– И иногда губернаторам штатов, – добавил Джимми.

– Ну, так, может быть, ему пора давать советы студентам. В конце концов, именно за это он получает зарплату.

– Да я даже не представляю себе, как за это взяться.

– А что если позвонить ему и попросить о встрече? – спросила Энни. – Я думаю, он будет польщён.

* * *

Нат пришёл в ресторан Марио за пятнадцать минут до назначенного времени. Был выбран именно этот ресторан, потому что он был не очень претенциозным: столики со скатертями в красно-белую клетку, маленькие вазы для цветов, на стенах – фотографии Флоренции. Том также сказал, что макароны у Марио – домашнего изготовления: их готовит жена владельца. Ресторан навевал воспоминания о поездке в Италию. Нат принял совет Тома и надел невзыскательную синюю рубашку, серые брюки и свитер; ни пиджака, ни галстука; Том одобрил его экипировку.

Нат представился Марио, тот предложил ему тихий столик в углу. Несколько раз прочтя меню, Нат взглянул на часы: он всё больше нервничал. Затем десять раз пересчитал свои деньги, чтобы убедиться, что ему их хватит на случай, если Марио не принимает кредитных карточек. Возможно, было бы разумнее несколько минут просто прогуляться вокруг квартала.

Как только он её увидел, сразу понял, что оплошал. На Су Лин были белые туфли, красивый, хорошо сшитый синий костюм и кремовая блузка. Нат встал и помахал ей. Она впервые улыбнулась; улыбка делала её ещё более обворожительной. Она подошла к столику.

– Прошу прощения, – сказал Нат, приглашая её сесть.

– За что? – спросила она удивлённо.

– За то, как я одет. Я ужасно долго думал, что мне надеть, и в конце концов надел не то.

– Я тоже. Я думала, что вы наденете мундир с полным набором орденов, – Су Лин сняла жакетку и повесила её на спинку стула.

Нат рассмеялся, и потом они, кажется, беспрерывно смеялись целых два часа, пока Нат не спросил, хочет ли она кофе.

– Да, чёрный, пожалуйста, – ответила Су Лин.

– Я рассказал вам о своей семье, теперь расскажите мне о своей, – сказал Нат. – Вы тоже, как я, – единственный ребёнок?

– Да. Мой отец был сержантом в Корее, там он встретил мою мать. Они были женаты лишь несколько месяцев, когда он погиб в битве при Юдам-Ни.

Нату захотелось перегнуться через стол и взять её за руку.

– Сочувствую, – сказал он.

– Спасибо, – ответила она просто. – Мама решила эмигрировать в Америку. Она получила работу в прачечной «Сторрс», около книжного магазина, и владелец разрешил ей жить на втором этаже над прачечной.

– Я знаю эту прачечную, – сообщил Нат. – Мой отец стирает в ней свои рубашки: она очень хорошо работает, там всегда всё делают в срок.

– С тех пор как мама взяла дела в свои руки, она вынуждена была пожертвовать всем ради того, чтобы я получила хорошее образование.

– Ваша мать – точь-в-точь как моя, – сказал Нат.

К их столу подошёл Марио.

– Вы довольны, мистер Картрайт?

– Прекрасная еда, спасибо, Марио, – ответил Нат. – Теперь, пожалуйста, счёт.

– Одну минуту, мистер Картрайт. Разрешите мне сказать, что ваше посещение – большая честь для нашего ресторана.

– Спасибо, – сказал Нат, пытаясь скрыть смущение.

– Сколько вы ему дали на чай, чтобы он это сказал? – спросила Су Лин, когда Марио отошёл.

– Десять долларов, но он всегда говорит то, что нужно.

– И это всегда даёт результаты?

– О да, мои девочки начинают раздеваться ещё до того, как мы идём к машине.

– Так вы всегда приводите их в этот ресторан?

– Нет. Если я думаю, что это будет так, на одну ночь, я веду их в «Макдоналдс», а потом – в мотель; а если это серьёзный роман, то мы отправляемся в «Алтавей-Инн».

– А кого вы приводите к Марио?

– Не могу сказать: я тут впервые.

– Я польщена, – сказала Су Лин, пока он подавал ей жакетку.

Когда они вышли из ресторана, Су Лин взяла его за руку.

– Оказывается, вы очень застенчивы.

– Пожалуй, так, – ответил Нат, когда они шли по направлению к колледжу.

– Вы совсем не похожи на вашего архисоперника Ралфа Эллиота. – Нат промолчал. – Он попросил меня о свидании через минуту после того, как мы с ним познакомились.

– По правде говоря, – сказал Нат, – я бы тоже это сделал, но вы ушли.

– А я-то думала, что я убежала, – сказала она; он улыбнулся. – И интереснее всего то, сколько времени вы успели повоевать во Вьетнаме до того, как стать таким героем. – Он хотел возразить, но она добавила: – Ответьте: около получаса, правда?

– Откуда вы знаете? – спросил Нат.

– Потому что я исследовала вашу биографию, капитан Картрайт. Как сказал Стейнбек, «вы плывёте под фальшивыми парусами». Я прочла эту цитату только сегодня; так что не думайте, что я очень начитанна. Когда вы сели в вертолёт, у вас даже не было пистолета. Вы были снабженцем, и прежде всего, вы вообще не должны были лететь на этом вертолёте. Фактически с вашей стороны было нарушением дисциплины сесть в этот вертолёт без разрешения, но вы и выпрыгнули из него тоже без разрешения. Если бы вы этого не сделали, вас, вероятно, отдали бы под военный трибунал.

– Вы правы, – сказал Нат, – но никому об этом не говорите, иначе я не смогу иметь, как обычно, трёх девушек за ночь.

Су Лин зажала себе рот ладонью и засмеялась.

– Но я читала и о том, что после крушения вертолёта в джунглях вы вели себя невероятно храбро. Тащить бедного солдата на носилках, да ещё когда у тебя разворочена нога, – для этого требуется много мужества; а потом узнать, что солдат всё-таки умер, это очень обидно. – Нат не ответил. – Простите, – добавила она, – моё последнее замечание было очень бестактным.

– С вашей стороны было очень любезно расследовать всю правду обо мне, – сказал Нат, глядя в её тёмно-карие глаза. – Немногие потрудились это сделать.