Текст книги "Дети судьбы"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

– Спасибо за предупреждение, – сказал Флетчер. – Я, пожалуй, пропущу пару воскресных обедов.

– Нет, не пропускай, потому что теперь – твоя очередь узнать, как он за одну ночь заработал миллион.

– Да, Энни меня предупредила, что он продал свои акции банка Рассела. А я-то думал, что он дал зарок не продавать их банку Фэйрчайлда ни за какую цену.

– Да, он дал такой зарок, и он бы его выполнил, но за день до того, как продажа должна была закрыться и акции дошли до семи долларов десяти центов за каждую, ему позвонил Том Рассел и посоветовал ему их продать. Он даже посоветовал напрямую связаться с Ралфом Эллиотом, чтобы сделка состоялась быстро.

– Он что-то задумал, – сказал Флетчер. – Ну, просто не мог Том Рассел посоветовать твоему отцу иметь дело с Ралфом Эллиотом, если в этой саге не начинается какая-то новая глава. – Джимми промолчал. – Значит, мы можем предположить, что Фэйрчайлд обеспечил себе больше пятидесяти процентов акций?

– Этот вопрос я задал Логану, но он объяснил, что его клиент требует полной конфиденциальности, и поэтому он ничего не может сказать до понедельника, когда Комиссия по ценным бумагам и биржам опубликует официальные цифры.

* * *

– Кто «за»? – спросил председатель.

Все подняли руки, хотя Джулия мгновение колебалась.

– Значит, единогласно, – объявил Том и, повернувшись к Нату, добавил: – Может быть, ты объяснишь нам, что будет дальше?

– Конечно, – сказал Нат. – Сегодня в десять часов утра Комиссия по ценным бумагам и биржам объявит, что Фэйрчайлд не сумел взять под свой контроль банк Рассела.

– Какой процент акций у них будет? – спросила Джулия.

– В полночь в субботу у них было сорок семь и восемьдесят девять десятых процента, и, может быть, в воскресенье они наберут ещё немного акций, хотя я в этом сомневаюсь.

– Сколько стоит акция?

– В конце рабочего дня в пятницу акции шли по семь долларов тридцать два цента каждая, – сообщил Логан. – Но после сегодняшнего объявления все обязательства автоматически ликвидируются, и Фэйрчайлд не может подать новую заявку в течение по крайней мере двадцати восьми дней.

– Тогда я собираюсь выставить на рынок миллион акций банка Рассела, – заявил Нат.

– Зачем? – удивилась Джулия. – Ведь наши акции наверняка резко упадут в цене.

– И так же упадут акции, принадлежащие банку Фэйрчайлда; а у них – почти половина наших акций, – пояснил Нат, – и они двадцать восемь дней ничего не смогут с этим сделать.

– Ничего? – спросила Джулия.

– Ничего, – подтвердил Логан.

– И затем мы используем вырученные деньги, чтобы покупать акции Фэйрчайлда, когда они начнут падать в цене.

– Вы должны уведомить Комиссию по ценным бумагам и биржам, как только наберёте шесть процентов акций, – сказал Логан, – и в то же время дать им знать, что вы намереваетесь подать заявку на полное слияние с банком Фэйрчайлда.

– Конечно, – согласился Нат.

Он поднял телефонную трубку и набрал десять цифр. Пока Нат ждал ответа, все молчали.

– Привет, Джо, говорит Нат. Мы продолжаем, как договорились. В одну минуту одиннадцатого выпусти на рынок миллион акций банка.

– Ты понимаешь, что они рывком упадут в цене? – осведомился Джо. – Потому что все начнут продавать.

– Будем надеяться, что так оно и будет, и тогда начни скупать акции Фэйрчайлда, но только тогда, когда сочтёшь, что они упали до нижнего предела. И не останавливайся, пока у тебя не будет пять и девять десятых процента.

– Понятно, – сказал Джо.

– И, Джо, держи линию открытой день и ночь. Боюсь, что в следующий месяц у тебя будет мало времени для сна, – добавил Нат и положил трубку.

– Ты уверен, что мы не нарушаем закона? – спросила Джулия.

– Конечно, не нарушаем, – заверил её Логан. – Но если мы это провернём, держу пари, что очень скоро Конгресс будет вынужден внести какую-то поправку в закон о слиянии компаний.

– А то, что мы делаем, – этично? – поинтересовалась Джулия.

– Безусловно, нет, – ответил Нат. – И мне даже в голову бы не пришло так поступить, если бы мы имели дело с кем-нибудь другим, а не с Эллиотом. – Он помолчал. – Я предупреждал, что собираюсь с ним покончить раз и навсегда. Я только не сказал, каким образом.

39

– У вас на линии один – председатель правления банка Фэйрчайлда, на линии два – Джо Стайн, на линии три – ваша жена.

– Я начну говорить с председателем Фэйрчайлда. Попросите Джо Стайна подождать, а Су Лин – перезвонить попозже.

– Ваша жена говорит, что у неё – срочное дело.

– Я позвоню ей через несколько минут.

– Даю вам мистера Голдблата.

Нат пожалел, что он не дал себе минуту передышки, чтобы собраться с мыслями перед разговором с председателем правления Фэйрчайлда; может быть, ему нужно было сказать секретарше, что он перезвонит именно Голдблату? И, прежде всего, как к нему обращаться? «Мистер Голдблат», «мистер председатель» или «сэр»? Ведь, в конце концов, Голдблат был уже председателем банка Фэйрчайлда, когда Нат ещё учился в Гарварде.

– Доброе утро, м-мистер Картрайт.

– Доброе утро, мистер Голдблат, чем могу быть вам полезен?

– Я думаю: н-нельзя ли нам с вами в-встретиться? – Нат промолчал, не зная, что ответить. – Может быть, с глазу на глаз. П-просто… с-с глазу на глаз.

– Да, конечно, я ничего не имею против, – согласился Нат. – Но только где-нибудь, где нас никто не знает.

– Могу я предложить с-собор Святого Иосифа? – поинтересовался мистер Голдблат. – Думаю, м-меня там никто не знает.

Нат засмеялся.

– А когда? – спросил он.

– К-как можно скорее.

– Хорошо.

– Скажем, сегодня в т-три часа дня? Вряд ли в церкви будет много людей днём в п-понедельник.

– Собор Святого Иосифа, в три часа дня. До встречи, мистер Голдблат.

Как только Нат положил трубку, снова раздался звонок.

– Джо Стайн, – сообщила Линда.

– Джо, что нового?

– Я только что скупил ещё сто тысяч акций банка Фэйрчайлда, так что у меня двадцать девять процентов. Они идут по два девяносто: это меньше половины верхнего предела. Но тут есть одна проблема.

– Какая?

– Если вы не наберёте пятьдесят процентов к пятнице, вы попадёте в такое же трудное положение, в каком Фэйрчайлд был две недели назад, так что, я надеюсь, вы знаете, что делать дальше.

– Это станет яснее после того, как я сегодня кое с кем встречусь в три часа дня.

– Интересно! – воскликнул Джо.

– Видимо, так, – сказал Нат. – Но я сейчас не могу ничего сообщить, потому что не знаю, что произойдёт на этой встрече.

– Всё любопытнее и любопытнее. Ну, буду ждать новостей. Но что мне пока делать?

– До конца сегодняшнего дня покупать все акции Фэйрчайлда, какие можно. А перед тем, как биржа завтра утром снова откроется, мы ещё поговорим.

– Понятно, – сказал Джо. – Ну, так действуй, а я пока вернусь на своё место.

Нат вздохнул и попытался сообразить, зачем Марри Голдблат хочет его видеть. Он снова поднял телефонную трубку.

– Линда, соедините меня с Логаном Фицджеральдом: он у себя в нью-йоркской конторе.

– Ваша жена настаивает, что у неё – срочное дело. Она снова звонила, пока вы разговаривали с мистером Стайном.

– Хорошо, я сейчас ей позвоню, а вы разыскивайте Логана.

Нат набрал свой домашний номер и начал стучать пальцами по столу, размышляя, чего хочет от него Голдблат. Его размышления прервал голос Су Лин.

– Прости, что не сразу тебе позвонил, – сказал Нат. – Но Марри…

– Льюк убежал из школы, – сообщила Су Лин. – Со вчерашнего вечера никто его не видел.

* * *

– Вам звонят: на линии один – председатель Национального комитета демократической партии, на линии два – мистер Гейтс и на линии три – ваша жена.

– Сначала дайте мне председателя. Попросите Джимми подождать, а Энни скажите, что я позвоню ей позже.

– Она говорит, что это – срочно.

– Скажите, что я позвоню ей через одну-две минуты.

Флетчеру хотелось бы иметь больше времени, чтобы собраться с мыслями. Председателя партии он встречал только пару раз, в коридоре на партийном съезде и на приёме в Вашингтоне. Вряд ли мистер Брубейкер помнил эти встречи. И была ещё одна проблема – как к нему обращаться: «мистер Брубейкер», «Алан» или даже «сэр»? В конце концов, он стал председателем партии ещё до того, как Флетчер баллотировался в Сенат.

– Доброе утро, Флетчер. Говорит Ал Брубейкер.

– Доброе утро, мистер председатель, рад вас слышать. Чем могу?

– Мне нужно проговорить с вами с глазу на глаз, Флетчер. Не могли бы вы с женой прилететь в Вашингтон и как-нибудь вечером прийти к нам с Дженни на ужин?

– Охотно, – ответил Флетчер. – Какое число вы имели в виду?

– Как насчёт будущей пятницы, восемнадцатого числа?

Флетчер быстро просмотрел своё расписание. Днём восемнадцатого он должен быть на совещании лидеров партии; вечер у него был свободен.

– В какое время вы хотели бы нас принять?

– Восемь часов вас устроит? – спросил Брубейкер.

– Вполне.

– Хорошо! Итак, в восемь часов восемнадцатого числа. Мой домашний адрес – Джорджтаун, улица N, дом 3038.

Флетчер записал адрес под пометкой о совещании лидеров партии.

– Итак, буду очень рад увидеться с вами, мистер председатель.

– Я тоже, – сказал Брубейкер. – И, Флетчер, я бы предпочёл, чтобы вы никому не говорили о предстоящей встрече.

Флетчер положил трубку. Время будет поджимать, и ему придётся раньше уйти с совещания. Телефон снова зазвонил.

– Мистер Гейтс, – сообщила Салли.

– Привет, Джимми, какие новости? – весело спросил Флетчер, собираясь рассказать, что его пригласил на ужин председатель партии.

– Боюсь, неважные, – ответил Джимми. – У папы снова был инфаркт, и его увезли в больницу «Сент-Патрик». Я как раз собираюсь туда, но решил сначала позвонить тебе.

– Как он?

– Трудно сказать, пока мы не узнаем, что говорят врачи. Мама не могла ничего толком объяснить, когда со мной говорила, так что, пока я не побываю в больнице, я ничего не могу сказать.

– Мы с Энни приедем туда как можно скорее, – сказал Флетчер.

Он позвонил домой. Номер был занят. Флетчер положил трубку и начал стучать пальцами по столу. Он решил, что если, когда он ещё раз позвонит, номер снова будет занят, он поедет домой и захватит Энни, чтобы вместе с ней поехать в больницу. В этот момент он подумал о Брубейкере: зачем ему нужна встреча с глазу на глаз – да ещё чтобы об этой встрече он никому не рассказывал? Затем он снова подумал о Гарри. Он ещё раз набрал свой домашний номер и услышал голос Энни.

– Ты слышал? – спросила она.

– Да, – ответил Флетчер. – Я только что говорил с Джимми.

– Но несчастье не только с папой, – сказала Энни. – Люси сегодня утром упала с лошади и сломала ногу, и у неё – сотрясение мозга. Её положили в больницу. Я просто не знаю, что делать.

* * *

– Это я виноват. Из-за борьбы с Фэйрчайлдом я совсем забыл про Льюка и в этом семестре ни разу его не навестил.

– Я тоже, – призналась Су Лин. – Но мы собирались на будущей неделе поехать на школьный спектакль.

– Знаю, – сказал Нат. – Раз он играет Ромео, ты не думаешь, что во всём виновата Джульетта?

– Возможно. Ведь и ты встретился со своей первой любовью на школьном спектакле, так ведь? – спросила Су Лин.

– Да, и это кончилось слезами.

– Не вини себя, Нат. Я в последние недели тоже была так занята своими аспирантами! Наверно, мне нужно было расспросить Льюка во время каникул, почему он был так погружён в себя.

– Он всегда был немного замкнутым, – сказал Нат. – А прилежные ученики редко окружены друзьями.

– Откуда тебе знать? – спросила Су Лин, радуясь, что её муж улыбается.

– Сколько, по-твоему, времени нам нужно, чтобы туда доехать? – спросил Нат, глядя на часы на приборном щитке.

– В это время дня – примерно около часа; мы приедем около трёх часов, – сказала Су Лин, снимая ногу с акселератора, когда скорость дошла до пятидесяти пяти миль в час.

– В три часа! О чёрт! – воскликнул Нат, вспомнив про свидание с Голдблатом. – Мне нужно предупредить Голдблата, что я не смогу с ним встретиться.

– Это председатель правления банка Фэйрчайлда?

– Да, он попросил встретиться с ним с глазу на глаз, – Нат поднял трубку автомобильного телефона и быстро разыскал номер банка Фэйрчайлда в записной книжке.

– Что вы собирались обсудить? – спросила Су Лин.

– Видимо, что-то, связанное со слиянием банков, но точно я не знаю. – Нат набрал одиннадцать цифр. – Можно попросить мистера Голдблата?

– Кто говорит? – спросила телефонистка.

– Это – личный звонок, – ответил Нат, поколебавшись.

– Я всё равно должна знать, кто звонит.

– У меня назначена с ним встреча в три часа дня.

– Я переключу вас на его секретаршу.

Нат ждал.

– Кабинет мистера Голдблата, – сказал женский голос.

– Говорит Нат Картрайт. У меня назначена встреча с мистером Голдблатом, но, боюсь…

– Я вас соединяю, мистер Картрайт.

– Мистер Картрайт?

– Мистер Голдблат, очень прошу меня извинить, но у меня возникла семейная проблема, и я сегодня не смогу с вами встретиться.

– Понимаю, – сказал Голдблат, явно ничего не понимая.

– Мистер Голдблат, не в моих обычаях – вести двойную игру, у меня нет на это ни времени, ни желания.

– Я и не намекал, что вы в-ведёте двойную игру, мистер Картрайт, – сухо произнёс Голдблат.

– Видите ли, мой сын убежал из школы имени Тафта, и сейчас я еду к директору.

– Мне очень… очень… жаль это слышать, – сказал Голдблат, и его тон сразу же изменился. – Если вас это утешит, я тоже когда-то убежал из Т-Тафта, но истратив свои карманные деньги, на следующий день решил в-вернуться в школу.

Нат засмеялся.

– Спасибо за вашу отзывчивость.

– Не стоит. Может быть, вы мне позвоните и скажете, когда вам будет удобно со мной встретиться?

– Да, конечно, мистер Голдблат, и, со своей стороны, могу я попросить вас об одном одолжении?

– Конечно.

– Ничего не говорите о нашем разговоре Ралфу Эллиоту.

– Даю вам слово, но, кстати, он и не знал, что я собирался с вами встретиться.

Когда Нат положил трубку, Су Лин спросила:

– Не было ли это чересчур рискованно?

– Нет, не думаю. Мне кажется, что у нас с мистером Голдблатом обнаружилось что-то общее.

Су Лин припарковала машину перед домом директрисы и ещё не успела выключить мотор, как Нат увидел, что миссис Хендерсон сходит по ступенькам. Ему чуть не стало дурно, но тут он увидел её улыбку, и у него отлегло от сердца. Су Лин выпрыгнула из машины.

– Его нашли, – сказала миссис Хендерсон. – Он был у своей бабушки, помогал ей с прачечной.

* * *

– Давай поедем прямо в больницу и проведаем твоего отца. А потом мы решим, ехать ли нам в Лейквилл к Люси.

– Люси будет ужасно огорчена, если узнает, – сказала Энни. – Она обожает дедушку.

– Знаю, и он уже начал строить планы на её будущее, – сообщил Флетчер. – Наверно, лучше не говорить ей, что у него был инфаркт, тем более что она не сможет его навестить.

– Наверно, ты прав. Ведь они виделись всего лишь на прошлой неделе.

– Я этого не знал.

– О да! Они что-то замышляют, – сказала Энни, ставя машину на стоянку около больницы, – но никто из них не посвятил меня в свою тайну.

Когда открылись дверцы лифта, они быстро пошли по коридору к палате Гарри. Когда они вошли, Марта встала; лицо у неё было серое. Энни обняла мать, а Флетчер тронул Гарри за плечо. Он посмотрел на его осунувшееся лицо, закрытые маской нос и рот. У постели мигал монитор – единственный показатель того, что Гарри жив. Это был самый энергичный человек, которого Флетчер знал в своей жизни.

Все четверо молча сели у его постели. Марта держала мужа за руку. Через несколько мгновений она спросила:

– Не пойти ли тебе проведать Люси? Здесь ты уже ничего не можешь сделать.

– Я останусь здесь, – сказала Энни. – Но Флетчер может уехать.

Флетчер кивнул. Он поцеловал Марту в щёку и, глядя на Энни, произнёс:

– Я вернусь назад, как только узнаю, что Люси – в порядке.

Потом Флетчер не помнил, как он ехал в Лейквилл, потому что его мысли всё время блуждали от Гарри к Люси, а иной раз и к Алу Брубейкеру, хотя он сам удивился, как мало он думает о том, чего хочет от него председатель партии.

Когда он доехал до знака, указывавшего поворот на Хочкис, Флетчер снова подумал о Гарри и вспомнил, как они впервые встретились на футбольном матче. «Боже, пусть он выживет!» – произнёс он вслух, подъезжая к своей старой школе. Он поставил машину перед больницей. Медсестра провела сенатора к постели его дочери. Идя между пустыми кроватями, он издали увидел ногу в гипсе, поднятую высоко вверх. Это напомнило ему, как он когда-то баллотировался на пост председателя ученического совета и его соперник в день выборов позволял своим сторонникам расписываться на гипсе его ноги, Флетчер постарался вспомнить его имя.

– Ты – симулянтка, – сказал Флетчер ещё до того, как увидел на лице дочери широкую улыбку.

На тумбочке у кровати стояли бутылки содовой воды, а на постели были разбросаны пакетики с печеньем.

– Знаю, папа, и я даже умудрилась пропустить экзамен по математике, но в понедельник я должна быть на занятиях, если я хочу стать старостой класса.

– Так вот зачем твой дед приезжал к тебе, хитрая глупышка!

Флетчер поцеловал дочь в щёку и посмотрел на разбросанные конфеты, когда в палату вошёл какой-то юноша и остановился с другой стороны кровати.

– Это – Джордж, – сообщила она. – Он в меня влюблён.

– Рад познакомиться, Джордж!

– Я тоже, сенатор.

– Джордж – руководитель моей кампании на пост старосты класса, – продолжила Люси, – так же, как мой крёстный руководил твоей кампанией. Джордж думает, что сломанная нога побудит многих голосовать за меня из сочувствия. Нужно будет спросить дедушку, так ли это, когда он в следующий раз ко мне приедет. Дедушка – наше тайное оружие, он уже запугал оппозицию.

– Не знаю, зачем я вообще к тебе приехал, – сказал Флетчер. – Я тебе явно не нужен.

– Нет, папа, нужен! – запротестовала Люси. – Можно мне получить аванс за счёт следующего месяца?

Флетчер улыбнулся и вынул бумажник.

– Сколько тебе дал дедушка?

– Пять долларов, – застенчиво сказала Люси, и Флетчер вынул пятидолларовую бумажку. – Спасибо, папа. Кстати, почему мама с тобой не приехала?

* * *

На следующее утро Нат согласился отвезти Льюка обратно в школу. В предыдущий вечер Льюк был очень неразговорчив; казалось, он хотел что-то сказать, но не при обоих родителях.

– Может быть, он разговорится, когда вы будете вдвоём в машине, – сказала Су Лин.

Они выехали сразу после завтрака, но Льюк всё ещё словно язык проглотил. Нат пытался говорить о работе, о школьном спектакле и даже о стайерских тренировках Льюка, но Льюк отвечал односложно. Поэтому Нат сменил тактику и замолчал, надеясь, что Льюк со временем сам начнёт разговор.

Флетчер ехал по крайней левой полосе, чуть-чуть превышая разрешённую скорость, когда Льюк спросил:

– Папа, когда ты впервые влюбился?

Нат чуть не врезался в шедшую впереди машину, но вовремя сбавил скорость и вернулся на среднюю полосу.

– Мне кажется, первую девушку, которой я всерьёз увлёкся, звали Ребекка. Она играла Оливию, а я – Себастьяна в школьном спектакле. – Он помолчал. – А что, ты увлёкся Джульеттой?

– Конечно, нет, – ответил Льюк. – Она – дура; красивая, но дура. – Последовало долгое молчание. – А как далеко у тебя зашло с Ребеккой? – в конце концов спросил он.

– Насколько я помню, мы немного поцеловались, – ответил Нат. – И ещё, как это тогда называлось, пообжимались.

– Тебе хотелось пощупать её грудь?

– Конечно, но она мне не позволила. До этого я дошёл, только когда был первокурсником в колледже.

– Ты её любил?

– Тогда я так думал, но на самом деле это случилось, когда я встретил твою мать.

– Значит, мама была первой женщиной, с которой ты был близок?

– Нет, до неё была ещё пара девушек: одна во Вьетнаме и одна, когда я учился в колледже.

– Но ни одна из них от тебя не забеременела?

Нат перешёл на крайнюю правую полосу и поехал на скорости, значительно ниже разрешённой. Он помолчал.

– А что, от тебя кто-нибудь забеременел?

– Не знаю, – ответил Льюк. – И Кэти тоже не знает, но, когда мы целовались в гимнастическом зале, я перепачкал ей всю юбку.

* * *

Флетчер провёл у своей дочери ещё час, а потом поехал обратно в Хартфорд. Джордж ему понравился, а Люси сказала, что он – самый умный мальчик в классе.

– Поэтому я выбрала его руководить своей кампанией, – объяснила она.

Через час Флетчер вернулся в Хартфорд, и когда он вошёл в палату, где лежал Гарри, там он застал ту же картину. Он сел рядом с Энни и взял её за руку.

– Его состояние улучшилось? – спросил он.

– Нет. С тех пор как ты ушёл, он даже не пошевелился. Как Люси?

– Я сказал ей, что она – симулянтка. Примерно полтора месяца у неё нога будет в гипсе, но это её нисколько не обескураживает. Она даже уверена, что это поможет ей стать старостой класса.

– Ты рассказал ей про дедушку?

– Нет, я даже ей соврал, когда она спросила, где ты.

– Ну, и где я была?

– Председательствовала на собрании школьного совета.

Энни кивнула.

– Так и было, только в другой день.

– Кстати, ты знала, что у неё есть кавалер? – спросил Флетчер.

– Ты имеешь в виду Джорджа?

– А ты уже знакома с Джорджем?

– Да. Но я бы не назвала его кавалером. Он скорее – преданный раб.

– А по-моему, Линкольн отменил рабство ещё в 1863 году, – сказал Флетчер.

Энни повернулась к мужу:

– Это тебя волнует?

– Конечно, нет. Раньше или позже у Люси должен появиться кавалер.

– Я не это имею в виду, как ты понимаешь.

– Энни, ей – только шестнадцать лет.

– Когда я познакомилась с тобой, я была ещё моложе.

– Энни, ты забыла, что в колледже мы боролись за гражданские права, и я рад, что мы передали это убеждение нашей дочери.