Текст книги "Дети судьбы"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)

7

Ежегодный футбольный матч [6]6
  Здесь и далее имеется в виду американский футбол, правила которого отличаются от традиционного английского (европейского и латиноамериканского) футбола.


[Закрыть]между Хочкисом и Тафтом был спортивной кульминацией семестра. Поскольку обе команды провели сезон без поражений, мало что обсуждалось так горячо.

Флетчер тоже был очень возбуждён и в своём еженедельном письме к матери перечислил всех членов своей команды, хотя и понимал, что эти фамилии для неё – пустой звук.

Матч должен был состояться в последнюю субботу октября, и после финального свистка всем школьникам предстояло получить свободный уикенд плюс ещё один свободный день, если их команда победит.

В понедельник перед матчем класс Флетчера держал первый из экзаменов семестра, но перед этим директор школы объявил:

– Жизнь состоит из серии зачётов и экзаменов, и поэтому у нас экзамены проводятся в конце каждого семестра.

Вечером во вторник Флетчер позвонил матери сказать, что, по его мнению, он сдал экзамен неплохо.

В среду он сказал Джимми, что он в этом не уверен.

В четверг он просмотрел все свои заметки и усомнился: получит ли вообще проходной балл.

В пятницу утром оценки были вывешены на доске объявлений, и в списке подготовительного класса фамилия Флетчера Давенпорта была первой. Он сразу же побежал к ближайшему телефону и позвонил матери. Рут не могла скрыть радости, узнав об успехе своего сына, но не сказала ему, что отнюдь не удивлена.

– Тебе нужно это отпраздновать, – сказала она.

В субботу утром на общем собрании школы священник вознёс молитвы за непобедимую футбольную команду, которая играла только во славу Господа. Затем Господу было сообщено имя каждого игрока, дабы Святой Дух благословил каждого. Директор школы явно не сомневался, какую команду Господь поддержит в субботу.

В Хочкисе всё распределялось по старшинству, даже места учеников на стадионе. Во время первого семестра ученикам подготовительного класса отводились места в последних рядах стадиона.

Поскольку игра с Тафтом пришлась на уикенд перед отъездом домой, родители Джимми пригласили Флетчера на пикник.

– А какой у тебя отец? – спросил Джимми перед матчем.

– Он – в порядке, – ответил Флетчер. – Но я должен тебя предупредить, что он когда-то окончил школу Тафта, и он – республиканец. А твой отец какой? Я ещё ни разу в жизни не видел сенатора.

– Он – политик до мозга костей; по крайней мере, так его называют газеты, – сказал Джимми. – Но я не очень понимаю, что это значит.

Утром перед матчем никто не мог сосредоточиться на уроке химии, хотя мистер Бэйли хотел торжественно продемонстрировать воздействие кислоты на цинк – конечно, не помогло и то, что Джимми отключил газ, и мистер Бэйли даже не смог зажечь горелку Бунзена. [7]7
  Горелка Бунзена – газовая горелка, которую изобрёл Роберт Вильгельм Бунзен (1811–1899), немецкий химик.


[Закрыть]

В двенадцать часов прозвенел звонок, и триста восемьдесят орущих мальчиков высыпали во двор, крича:

– Хочкис, Хочкис победит!

Флетчер пробежал всю дорогу до места сбора, чтобы быстрей встретиться со своими родителями.

– Как ты поживаешь, Эндрью, дорогой? – спросила мать, выходя из машины.

– Флетчер, Флетчер, в Хочкисе я Флетчер, – прошептал он, надеясь, что никто из мальчиков не слышал слова «дорогой». Он пожал руку отцу и добавил: – Мы должны сразу же бежать на стадион, потому что нас пригласили к сенатору Гейтсу и миссис Гейтс на ленч.

Отец Флетчера поднял брови.

– Насколько я помню, сенатор Гейтс – демократ, – сказал он с некоторым презрением.

– И бывший капитан футбольной команды Хочкиса, – сказал Флетчер. – Я – в одном классе с его сыном Джимми, и он – мой лучший друг, так что лучше бы мама сидела рядом с сенатором, а ты, папа, если хочешь, можешь сидеть на другом конце стадиона вместе с учениками Тафта.

– Нет, пожалуй, я как-нибудь выдержу соседство с сенатором. Будет приятно находиться рядом с ним, когда Тафт выиграет матч.

Был ясный осенний день, и все трое пошли по ковру из опавших листьев прямо к стадиону. Рут попыталась взять Флетчера за руку, но тот упорно держался на некотором расстоянии, чтобы этого не допустить. Ещё не дойдя до стадиона, они услышали крики зрителей, собравшихся на матч.

Флетчер увидел Джимми, который стоял рядом с олдс-мобилем, на заднем откидном борту которого красовались роскошные закуски. Высокий элегантный мужчина выступил вперёд.

– Здравствуйте, меня зовут Гарри Гейтс.

Сенатор протянул руку, приветствуя родителей Флетчера.

Отец Флетчера пожал руку сенатора.

– Здравствуйте, сенатор. Меня зовут Роберт Давенпорт, а это – моя жена Рут.

– Зовите меня Гарри. Это – Марта, моя жена. Я зову её «моя перваяжена», чтобы она знала своё место.

Миссис Гейтс выступила вперёд, чтобы приветствовать их обоих.

– Хотите выпить? – спросила Марта, даже не улыбнувшись шутке, которую она слышала уже много раз.

– Нужно торопиться, – сказал сенатор, взглянув на часы. – Мы должны подкрепиться перед началом матча. Разрешите мне поухаживать за вами, Рут, а ваш муж пусть сам о себе позаботится. Я могу учуять республиканца за сто шагов.

– Дело обстоит ещё хуже, – сказала Рут.

– Только не говорите мне, что он – выпускник Тафта. Я собираюсь внести законопроект, по которому учёба в Тафте будет караться смертной казнью. Флетчер, подойдите и побеседуйте со мной, потому что я буду игнорировать вашего отца.

Флетчер был польщён этим приглашением и сразу начал расспрашивать сенатора о работе коннектикутского законодательного собрания.

– Эндрью, – сказала Рут.

– Флетчер, мама.

– Флетчер, не думаешь ли ты, что сенатору может быть приятно поговорить о чём-нибудь другом, кроме политики?

– Нет, всё в порядке, Рут, – заверил её Гарри. – Избиратели редко задают такие серьёзные вопросы, и я надеюсь, что мышление вашего сына повлияет и на Джимми.

После того как закуски были убраны, вся группа двинулась к стадиону, усевшись на свои места всего за несколько минут до начала матча. Места были такие, о которых ученики подготовительного класса и мечтать не могли, но ведь сенатор Гейтс не пропустил ни одного матча со школой имени Тафта с тех пор, как окончил свою школу. Когда стрелка часов приблизилась к двум, Флетчер не мог сдержать своего возбуждения. Он взглянул на противоположную трибуну, где сидели болельщики Тафта, – и влюбился.

* * *

Глаза Ната были прикованы к лицу над буквой «А».

– Нат – лучший ученик в нашем классе, – сказал Том отцу Ната. Майкл улыбнулся.

– Только не забудь, – добавил Нат, – что я побил Ралфа Эллиота всего на один балл.

– Интересно, это не сын Макса Эллиота? – спросил отец Ната, словно про себя.

– Кто такой Макс Эллиот?

– В нашем деле он – то, что называют «недопустимым риском».

– Почему? – спросил Нат, но его отец не стал распространяться на эту тему и был рад, что его сына отвлекли девушки из группы поддержки, исполнявшие ритуальный боевой танец. Нат остановил взгляд на второй девушке слева, которая, казалось, улыбалась ему, хотя он понимал, что для неё он был только пылинкой в заднем ряду трибуны.

– Если я не ошибаюсь, ты вырос, – сказал отец Ната, заметив, что его брюки на дюйм не достают до ботинок. Он задумался о том, как часто ему придётся покупать сыну новую одежду.

– Но школьная еда тут, во всяком случае, ни при чем, – ответил Том – все ещё самый низкорослый ученик своего класса. Его взгляд остановился на группе танцующих девушек.

– В которую из них ты влюбился? – спросил Том, ущипнув Ната за руку.

– Что?

– Ты же слышал, что я сказал.

Нат повернулся, чтобы отец не смог услышать его ответа.

– Во вторую слева, с буквой «А» на свитере.

– Диана Колтер, – сказал Том, довольный, что он знает что-то, неизвестное его другу.

– Откуда ты знаешь, как её зовут?

– Потому что она – сестра Дана Колтера.

– Но он – самый уродливый игрок в команде, – сказал Нат. – У него – уши, как цветная капуста, и сломанный нос.

– И Диана была бы такая же, если бы играла в команде каждую неделю последние пять лет, – заметил Том.

– Что ты ещё о ней знаешь?

– Ага, значит, это серьёзно, – сделал вывод Том; настал черёд Ната ущипнуть своего друга. – Что, решил прибегнуть к физическому насилию? Это не в традициях Тафта. Бей противника силой своих доводов, а не силой своих кулаков, как сказал, если не ошибаюсь, Оливер Уэнделл Холмс. [8]8
  Оливер Уэнделл Холмс (1841–1935) – видный американский юрист и философ, теоретик юриспруденции, член Верховного Суда США (1902–1932).


[Закрыть]

– Ладно, перестань бубнить и отвечай на вопрос, – сказал Нат.

– Честно, я больше ничего о ней не знаю. Знаю только, что она учится в Уэстовере и играет правой крайней в их хоккейной команде.

– О чём вы там шепчетесь? – спросил отец Ната.

– О Дане Колтере, – не моргнув глазом, ответил Том. – Он – наш полузащитник. Я рассказывал Нату, что он каждое утро съедает яичницу из восьми яиц.

– Откуда ты знаешь? – спросила мать Ната.

– Потому что одно из этих яиц – всегда моё, – сказал Том жалобным тоном.

Родители Ната рассмеялись, а Нат продолжал смотреть на букву «А» в слове «ТАФТ». Он впервые в жизни по-настоящему заметил девушку. Его отвлёк неожиданный рёв, когда все болельщики на его стороне стадиона поднялись, чтобы приветствовать команду Тафта, вышедшую на поле. Через несколько секунд на другой стороне поля появилась команда Хочкиса, и их болельщики восторженно поднялись на ноги.

* * *

Флетчер тоже стоял, неотрывно глядя на болельщицу с буквой «А» на свитере. Он чувствовал себя неловко из-за того, что первая девушка, в которую он влюбился, болела за школу имени Тафта.

– Похоже, вы не обращаете внимания на нашу команду, – прошептал сенатор на ухо Флетчеру.

– О нет, сэр, – ответил Флетчер, немедленно повернувшись к игрокам Хочкиса, которые начали разминку.

Оба капитана подбежали к судье, который ожидал их на пятидесятиярдовой черте. Капитан Хочкиса подбросил вверх монетку; она сверкнула на солнце и упала в грязь. Увидев профиль Вашингтона, игроки Тафта стали хлопать друг друга по спине.

– Ему нужно было заказать орла, – сказал Флетчер.

* * *

Нат продолжал смотреть на Диану и думал, как он может с ней встретиться. Дан Колтер был богом. Как может новичок надеяться взобраться на Олимп?

– Хорошая пробежка, – крикнул Том.

– Чья? – спросил Нат.

– Колтера, конечно.

– Колтера?

– Не говори мне, что ты всё ещё видишь только его сестру.

– Да нет.

– Тогда ты сможешь мне сказать, сколько ярдов мы выгадали. Нет, я так и знал, ты даже не смотришь на поле. Я думаю, пора избавить тебя от страданий.

– Что ты имеешь в виду?

– Придётся мне устроить тебе свидание.

– Ты можешь это сделать?

– Конечно; её отец – местный торговец машинами, и мы всегда покупаем наши машины у него, так что тебе просто нужно приехать к нам на каникулы.

Том не расслышал, принял ли его друг приглашение: его ответ был заглушён рёвом болельщиков Тафта, потому что их команда перехватила инициативу.

Когда свисток судьи возвестил об окончании первой четверти, Нат издал самый громкий вопль, забыв, что его команда проигрывает. Он остался стоять, надеясь, что девушка с кудрявыми волосами и чарующей улыбкой его заметит. Но где там: она возбуждённо прыгала и вдохновляла болельщиков Тафта кричать ещё громче.

Свисток, возвещавший начало второй четверти, прозвучал слишком быстро, и девушка с буквой «А» исчезла: её заслонили тридцать мускулистых громил. Нат нехотя сел на своё место и сделал вид, что сосредоточился на игре.

* * *

– Могу я на минуту одолжить ваш бинокль, сэр? – спросил Флетчер отца Джимми в перерыве после первого тайма.

– Конечно, мой мальчик, – сказал сенатор, передавая ему бинокль. – Верните мне его, когда начнётся игра.

Флетчер не уловил намёка в словах сенатора, направив бинокль на девушку с буквой «А» на свитере.

– Которая из них вас так заинтересовала? – прошептал сенатор.

– Я просто смотрю на игроков Тафта, сэр.

– Их, кажется, ещё нет на поле, – сказал сенатор; Флетчер покраснел. – «T», «А», «Ф» или «T»? – спросил отец Джимми.

– «А», сэр, – признался Флетчер.

Сенатор взял у Флетчера бинокль, навёл его на вторую девушку слева и подождал, пока она повернулась лицом.

– Я одобряю ваш выбор, молодой человек, но что вы собираетесь делать?

– Не знаю, сэр, – беспомощно сказал Флетчер. – Честно говоря, я даже не знаю, как её зовут.

– Диана Колтер.

– Откуда вы знаете? – изумился Флетчер; может быть, сенаторы вообще знают всё на свете?

– Изучение материала, мой мальчик. Вас этому в Хочкисе ещё не учили? – Флетчер удивлённо посмотрел на сенатора. – Всё, что вам нужной вы можете найти на одиннадцатой странице программы, – добавил сенатор, передавая Флетчеру открытую брошюру. На одиннадцатой странице были перечислены капитаны групп поддержки каждой команды.

– Диана Колтер, – повторил Флетчер, глядя на фотографию.

Она была на год моложе Флетчера – в тринадцать лет женщины ещё не боятся назвать свой возраст, – и она ещё играла на скрипке в школьном оркестре. Как жаль, что он не послушался матери и не стал учиться играть на рояле!

* * *

С трудом выигрывая ярд за ярдом, команда Тафта наконец пересекла черту и стала лидировать. Диана Колтер, как ей было положено по должности, стала энергично поощрять болельщиков.

– Да, крепко тебя прихватило. Придётся мне вас познакомить, – сказал Том.

– Ты действительно её знаешь?

– Конечно, – ответил Том. – Мы ходили на одни и те же вечеринки с двухлетнего возраста.

– Интересно, есть ли у неё ухажёр, – сказал Нат.

– Откуда мне знать? Приезжай и проведи с нами хотя бы неделю на каникулах, а остальное – моё дело.

– Ты правда это сделаешь?

– Это тебе будет кое-чего стоить.

– Что ты имеешь в виду?

– Постарайся сделать все каникулярные задания, прежде чем к нам явиться, – тогда мне не придётся дважды проверять все факты.

– Идёт! – сказал Нат.

* * *

Свисток возвестил начало третьей четверти, и после серии блестящих пассов команда Хочкиса приблизилась к штрафной площадке и снова стала лидировать – и так продолжалось до конца четверти.

– Эй, Тафт, эй, Тафт, ты вернулся в свой ландшафт, – фальшиво пропел сенатор, когда команды взяли тайм-аут.

– Ещё одна четверть впереди, – напомнил Флетчер сенатору, когда тот передавал ему бинокль.

– Вы, наконец, решили, за какую команду вы болеете, молодой человек, или вы всё ещё увлечены тафтовской Матой Хари. [9]9
  Мата Хари (псевдоним Маргариты Гертруды Маклауд, 1876–1917) – танцовщица и разведчица, работавшая на Германию во время Первой мировой войны; расстреляна по приговору французского суда.


[Закрыть]

Флетчер выглядел озадаченным: как только он вернётся в школу, он должен выяснить, кто такая эта Мата Хари.

– Она, наверно, местная, – продолжал сенатор. – Если так, то моему штату потребуется не больше двух минут, чтобы выяснить всё, что вы о ней хотите знать.

– Даже её адрес и номер телефона? – спросил Флетчер.

– Даже есть ли у неё кавалер, – ответил сенатор.

– Не злоупотребляете ли вы своим служебным положением? – спросил Флетчер.

– Чёрт возьми, конечно! – ответил сенатор Гейтс. – Но любой политик это сделает, чтобы обеспечить себе два лишних голоса на будущих выборах.

– Но это не поможет мне встретиться с ней, если я останусь в Фармингтоне.

– Эту проблему можно решить, если вы приедете к нам и проведете у нас несколько дней после Рождества, а затем я устрою для неё и её родителей приглашение на какое-нибудь мероприятие в Капитолий.

– И вы для меня это сделаете?

– Конечно, но со временем вам придётся кое-что узнать о том, что рука руку моет. Если вы собираетесь иметь дело с политическими деятелями.

– Что вы имеете в виду? – спросил Флетчер. – Я сделаю всё что угодно.

– Никогда этого не говорите, мой мальчик, потому что тогда вы заранее ослабляете свои возможности получить выгоду от сделки. Однако за такую услугу я потребую от вас только одного – сделать всё возможное, чтобы Джимми не остался в самом низу списка учеников своего класса. Тогда вы выполните свою долю сделки.

– Будет сделано, сенатор, – сказал Флетчер, и они пожали друг другу руки.

– Рад это слышать, – сказал сенатор, – потому что Джимми, кажется, готов повсюду следовать за вами как за лидером.

Впервые в жизни Флетчеру намекнули, что он может быть лидером. Раньше это ему даже не приходило в голову. Он обдумывал слова сенатора и даже не заметил, что команда Тафта победила, пока не появилась Диана и не начала исполнять ритуал, напоминавший церемонию триумфа. Значит, в этом году у них не будет лишнего свободного дня.

* * *

На другой стороне стадиона Нат и Том стояли перед раздевалкой среди болельщиков команды Тафта. Все они – за одним исключением – ждали возможности приветствовать своих героев. Когда появилась Диана, Нат ткнул Тома под ребро. Том быстро выступил вперёд.

– Привет, Диана, – сказал он и, не дожидаясь ответа, добавил: – Я хочу познакомить тебя с моим другом Натом. Вообще-то, онхотел познакомиться с тобой.

Нат покраснел – и не только потому, что Диана в жизни показалась ему ещё красивее, чем на фотографии.

– Нат живёт в Кромвеле, – добавил Том, – но после Рождества он на несколько дней приедет к нам, так что вы сможете ближе познакомиться.

Нат был уверен только в одном: Тому не следует рассчитывать на карьеру в дипломатическом корпусе.

8

Нат сидел за столом, пытаясь сосредоточиться на Великом Кризисе. [10]10
  Великий Кризис перепроизводства в США (1929–1934), сопровождавшийся резким увеличением безработицы. Начался с финансового краха биржи на Уолл-стрит в октябре 1929 года.


[Закрыть]Он осилил примерно полстраницы, но мысли его блуждали далеко. Он снова и снова вспоминал короткую встречу с Дианой. Эта встреча была действительно короткой: едва Диана успела открыть рот, как его отец напомнил, что им пора ехать.

Нат вырезал фотографию Дианы из футбольного буклета и всюду носил её с собой. Он жалел, что не взял по крайней мере трёх буклетов, потому что маленькая фотография быстро истрепалась. Наутро после матча он позвонил Тому домой под предлогом необходимости обсудить крах на Уолл-стрит и затем, как бы невзначай, спросил:

– Не сказала ли Диана чего-нибудь обо мне после того, как я ушёл?

– Она сказала, что ты – очень приятный парень.

– Больше ничего?

– Что ещё она могла сказать? Вы провели вместе всего несколько минут перед тем, как твой отец тебя утащил.

– Я ей понравился?

– Она сказала, что ты – очень приятный парень, и, если я правильно помню, она сказала что-то про Джеймса Дина. [11]11
  Джеймс Дин (1931–1955 – популярный американский киноактер.


[Закрыть]

– Врёшь – не было этого.

– Да, ты прав, не было.

– Подлюга!

– Да, подлюга, но подлюга с номером телефона.

– У тебя есть её номер телефона? – недоверчиво спросил Нат.

– Да.

– Давай его.

– Ты закончил сочинение о Великом Кризисе?

– Ещё нет, но я закончу его к уикенду, так что подожди, я возьму карандаш.

Нат записал номер на обороте фотографии.

– Как, по-твоему, она удивится, если я ей позвоню?

– По-моему, она удивится, если ты ей непозвонишь.

* * *

– Привет! Это звонит Нат Картрайт. Ты, наверно, меня не помнишь?

– Нет, не помню. Кто ты такой?

– Мы познакомились после матча Хочкиса с Тафтом, и ты сравнила меня с Джеймсом Дином.

Нат посмотрел в зеркало. Он никогда раньше не задумывался о том, как выглядит. Правда ли он похож на Джеймса Дина?

Потребовалось ещё несколько дней и несколько репетиций, чтобы Нат осмелился набрать этот номер. Закончив своё сочинение о Великом Кризисе, он приготовил список вопросов, которые варьировались в зависимости от того, кто подойдёт к телефону. Если трубку возьмёт Дианин отец, он скажет: «Доброе утро, сэр. Меня зовут Нат Картрайт. Можно мне поговорить с вашей дочерью?» Если трубку возьмёт её мать, он скажет: «Доброе утро, миссис Колтер. Меня зовут Нат Картрайт. Могу я поговорить с вашей дочерью?» Если трубку возьмёт сама Диана, он приготовил десять вопросов в логическом порядке. Он положил перед собой на столик три листка бумаги, сделал глубокий вдох и осторожно набрал номер. Телефон был занят. Может быть, она говорит с другим мальчиком? Брала ли она его за руку, может быть, даже целовала его? Встречалась ли она с ним регулярно? Через пятнадцать минут он позвонил снова. Снова занято. Может быть, другой ухажёр вклинился между ними? На этот раз он ждал только десять минут, прежде чем ещё раз позвонить. Когда он услышал длинные гудки, сердце его сжалось, и он уже был готов повесить трубку. Он взглянул на список вопросов. Гудки прекратились: кто-то поднял трубку.

– Алло! – сказал низкий голос. Он понял, что это Дан Колтер.

Он уронил трубку. Конечно же, боги не отвечают на телефонные звонки, и, во всяком случае, он не подготовил вопросов для Дианиного брата. Он поднял трубку с пола и положил её на рычаг.

Перед тем как позвонить в четвёртый раз, Нат перечитал своё сочинение. Наконец-то ответил девичий голос.

– Диана?

– Нет, это её сестра Тришия, – ответил голос, звучавший старше, чем Дианин. – Дианы нет дома, она вернётся примерно через час. Кто это говорит?

– Нат, – ответил он. – Скажите ей, что я позвоню примерно через час.

– Хорошо, – ответил голос.

– Спасибо, – сказал Нат и положил трубку. Он не приготовил списка вопросов для старшей сестры.

В течение следующего часа Нат раз шестьдесят посмотрел на часы, но он всё-таки дал Диане пятнадцать минут форы, прежде чем снова позвонить. Он прочёл в журнале «Подросток», что если вам нравится девушка, не нужно ею слишком живо интересоваться, это её отпугнёт. Трубку наконец подняли.

– Алло! – сказал более молодой голос.

Нат взглянул на вопросник.

– Алло, могу я попросить Диану?

– Привет, Нат! Тришия мне сказала, что ты звонил. Как дела?

Вопрос «Как дела?» не значился в его сценарии.

– У меня всё в порядке. А как ты?

– У меня тоже всё в порядке, – ответила Диана. Последовало долгое молчание, пока Нат искал подходящий вопрос.

– На следующей неделе я еду в Симсбери провести несколько дней у Тома, – прочёл он монотонным голосом.

– Отлично, – ответила Диана. – Авось, мы как-нибудь пересечёмся.

У него в сценарии не было предусмотрено никакого «пересечения». Он попытался разом перечесть все свои вопросы.

– Ты слушаешь, Нат? – спросила Диана.

– Да. Есть надежда тебя встретить, пока я буду в Симсбери? – вопрос номер девять.

– Да, конечно, – сказала Диана. – Буду очень рада.

– До свидания, – сказал Нат, глядя на вопрос номер десять.

Вечером Нат попытался подробно припомнить весь разговор, даже записал его дословно. Он три раза подчеркнул фразы «Да, конечно» и «Буду очень рада». Поскольку до визита к Тому оставалось ещё четыре дня, он терзался сомнением – не позвонить ли Диане ещё раз, просто для того, чтобы точнее условиться о встрече. Он снова взял журнал «Подросток» в поисках совета, – в прошлом этот журнал всегда помогал ему решить очередную проблему. Но на этот раз никакой помощи он не дождался; журнал только посоветовал, идя на первое свидание, одеться неформально, вести себя непринуждённо и, если представится случай, упомянуть о своих прежних встречах с другими девушками. Нат никогда раньше не встречался с другими девушками, и, хуже того, у него не было никакой неформальной одежды, кроме клетчатой рубашки, которую он положил глубоко в нижний ящик комода, как только её купил. Нат пересчитал наличные, которые сберёг из своих карманных денег (он их заработал, разнося газеты), – семь долларов двадцать центов – и стал гадать, хватит ли этого, чтобы купить новую рубашку и пару простых брюк. О, если бы у него был старший брат!

За несколько часов до того, как отец отвёз его в Симсбери, он внёс последние поправки в своё сочинение о Великом Кризисе.

Когда они ехали на север, Нат спрашивал себя, почему он не позвонил Диане и не назначил ей время и место встречи. Ведь она могла уехать или решить навестить подругу, или даже друга. Не будут ли родители Тома возражать, если сразу по приезде он попросит разрешения позвонить по телефону?

* * *

– О Боже! – воскликнул Нат, когда отец повернул машину на длинную подъездную дорожку и поехал вдоль участка, на котором паслось множество лошадей. В другое время отец упрекнул бы его за богохульство, но сейчас и он был потрясен. Дорожка тянулась добрую милю, и наконец они въехали во двор, в конце которого стоял роскошный колониальный дом с колоннами, окружённый вечнозелёными растениями.

– О Боже! – снова сказал Нат. На этот раз отец упрекнул его.

– Извини, папа, но Том никогда не упоминал, что он живёт во дворце.

– Почему он должен был об этом упоминать? Ведь это – всё, что он когда-либо знал. Кстати, он – твой лучший друг не потому, что живёт в таком доме, и если бы он считал необходимым произвести на тебя впечатление, то давно бы уже об этом сказал. Ты знаешь, чем занимается его отец? Он зарабатывает явно не продажей страховых полисов.

– Кажется, он – банкир.

– Да, конечно, Том Рассел; «Банк Рассела», – сказал Майкл, подруливая к подъезду.

Том ожидал их у входа.

– Добрый день, сэр, как поживаете? – спросил он, открывая дверцу со стороны водителя.

– Спасибо, Том, хорошо, – ответил Майкл Картрайт, пока его сын выходил из машины, держа в руке маленький потёртый чемоданчик с инициалами «М. К.» над замком.

– Не хотите ли с нами выпить, сэр?

– Я бы с удовольствием, – сказал отец Ната, – но моя жена ждёт меня к ужину, так что мне нужно ехать.

Когда его отец уехал обратно в Кромвель, Нат увидел, что на верхней ступеньке лестницы стоит дворецкий. Он предложил взять у Ната чемоданчик, но Нат понёс его сам. По роскошной полукруглой лестнице их повели на второй этаж, где Нату показали его спальню. У родителей Ната была только одна спальня для гостей; а в этом доме она служила бы чуланчиком. Когда дворецкий ушёл, Том сказал:

– Как распакуешь вещи, спускайся вниз познакомиться с моей мамой. Мы будем на кухне.

Нат сел на край кровати, с болью понимая, что он никогда не сможет пригласить Тома погостить у себя.

За три минуты Нат распаковал чемоданчик, в котором были только две рубашки, пара запасных брюк и галстук. Он осмотрел ванную комнату и попрыгал на кровати. Матрац так чудесно пружинил! Прождав ещё две минуты, он вышел из комнаты и сошёл вниз по широкой лестнице, думая о том, как ему найти кухню. Внизу у лестницы ждал дворецкий, который повел Ната подлинному коридору. Нат пытался бросать взгляд во все комнаты по дороге.

– Привет! – сказал Том. – Твоя спальня в порядке?

– В полном порядке, – ответил Нат, понимая, что в словах его друга нет никакого сарказма.

– Мама, это Нат. Он – самый умный мальчик у нас в классе – чертовски умный!

– Том, пожалуйста, не ругайся, – сказала миссис Рассел. – Здравствуй, Нат. Приятно с тобой познакомиться.

– Добрый вечер, миссис Рассел, мне тоже приятно. Какой у вас прекрасный дом!

– Спасибо, Нат, мы рады, что ты проведёшь у нас несколько дней. Хочешь кока-колы?

– Да, пожалуйста.

Горничная в переднике и наколке подошла к холодильнику, достала кока-колу и добавила лёд.

– Спасибо, – повторил Нат, глядя на горничную, которая вернулась к раковине и продолжала чистить картошку. Он подумал о своей матери. Она тоже чистит картошку, но только после целого дня работы в школе.

– Хочешь, я покажу тебе участок? – спросил Том.

– Давай, – ответил Нат. – Но сначала можно я позвоню по телефону?

– Нет нужды, Диана уже звонила.

– Уже звонила?

– Да, она позвонила сегодня утром и спросила, когда ты приедешь. Она попросила меня не говорить тебе о её звонке, так что, наверно, она тобой интересуется.

– Лучше я сейчас же ей позвоню.

– Нет, это – худшее, что ты можешь сделать.

– Но я обещал позвонить.

– Знаю, но лучше мы сначала обойдём участок.

* * *

Когда мать Флетчера довезла его до дома Гейтсов в восточном Хартфорде, дверь открыл Джимми.

– Не забудь всегда обращаться к мистеру Гейтсу «сенатор» или «сэр».

– Да, мама.

– И старайся не задавать слишком много вопросов.

– Конечно, мама.

– Помни, что разговор двух людей состоит из пятидесяти процентов говорения и пятидесяти процентов слушания.

– Да, мама.

– Здравствуйте, миссис Давенпорт, как поживаете? – спросил Джимми, открывая дверь.

– Очень хорошо, Джимми, спасибо. А ты?

– Отлично. Сейчас папа и мама – на каком-то мероприятии, но хотите, я приготовлю для вас чашку чая?

– Нет, спасибо. Мне нужно вернуться на заседание больничного треста, но не забудьте передать родителям мои наилучшие пожелания.

Джимми понёс один из двух чемоданов Флетчера наверх в свободную комнату.

– Моя комната будет рядом, – сказал он. – Это значит, что у нас будет общая ванная комната.

Флетчер поставил второй чемодан на кровать и начал разглядывать картины на стенах – гравюры, изображающие Гражданскую войну, [12]12
  Имеется в виду Гражданская война между Севером и Югом в США (1861–1865).


[Закрыть]– на случай, если в гости к сенатору приедет южанин, который забыл, кто победил в этой войне. Глядя на эти гравюры, Джимми вспомнил, что нужно спросить Флетчера, закончил ли он своё сочинение о президенте Линкольне.

– Да, ты нашёл номер телефона Дианы?

– Я сделал лучше. Я узнал, в какое кафе Диана ходит почти каждый день. Так что мы можем туда зайти, как бы невзначай, часов в пять. А если её там не будет, папа пригласил её родителей на приём в Капитолий на завтрашний вечер.

– Но они могут не прийти.

– Я уже просмотрел список гостей. Они согласились.

Флетчер неожиданно вспомнил об услуге, которую он обещал оказать сенатору.

– Ты полностью сделал своё домашнее задание?

– Ещё даже не начал, – признался Джимми.

– Джимми, если в конце семестра ты не получишь проходного балла, тебя оставят на испытательный срок, и тогда я ничем не смогу тебе помочь.

– Знаю, но ещё я знаю, какую сделку ты заключил с моим отцом.

– Да, и я хочу выполнить то, что обещал, так что мы начинаем работать завтра с утра. Мы будем заниматься по два часа каждое утро.

– Слушаюсь, сэр, – сказал Джимми, становясь по стойке «смирно». – Но прежде чем думать о завтрашнем дне, тебе, наверно, нужно переодеться.

У Флетчера было полдюжины рубашек и две пары запасных брюк, но он понятия не имел, как ему одеться на своё первое свидание. Он хотел уже было попросить совета у своего друга, когда Джимми сказал:

– Когда распакуешь свои вещи, спустись вниз в гостиную. Ванная – в конце коридора.

Флетчер быстро переоделся в рубашку и брюки, купленные накануне в местном магазине готовой одежды, который порекомендовал его отец. Он осмотрел себя в зеркале. Он понятия не имел, как выглядит, потому что раньше никогда не интересовался одеждой. Он слышал, как диск-жокей сказал по радио: «Веди себя естественно, выгляди элегантно», – но он не понимал, что это значит. Когда Флетчер спускался вниз, он услышал в гостиной голоса, один из которых не узнал.

– Мама, ты помнишь Флетчера? – спросил Джимми, когда его друг вошёл в комнату.

– Конечно, помню. Мой муж без устали говорит всем и каждому, какой у вас был интересный разговор во время матча Тафт – Хочкис.

– Очень мило с его стороны, что он это запомнил.

– И, насколько я знаю, он будет рад снова с тобой встретиться.

– Очень мило с его стороны, – снова сказал Флетчер.

– А это – моя крошка-сестричка Энни, – сказал Джимми.

Энни покраснела, потому что она терпеть не могла, когда Джимми называл её «крошкой-сестричкой». Флетчер не отрывал от неё глаз с той минуты, как вошёл в комнату.