Текст книги "Дредноут по имени Никки (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Чернояр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Я никогда не слышал, как должен рваться шаблон... Но, наверное, полнейшая прострация внутри черепа – это её полноценное последствие.

– Элис. Что. Простите?

И глазками так: хлоп-хлоп.

Всё пытаюсь понять, я совсем в железяку превращусь? Или просто скелет титановым станет?

– В Школе объяснят, Николь. Я... я боюсь дать информацию так, что воспримешь её некорректно.

– Разрешите пройти?

Обернулись на голос.

Суровый такой дядя, той же конфигурации, что и капрал, даром, что белый. А рядом с ним ясноглазая пигалица в опрятном военизированном комбезе с камуфляжем под песочную цифру, с копной упрямых, выгоревших почти до белизны волос, торчащих из-под форменной кепки.

– Привет! Ты тоже канмусу? – улыбается во все неполные тридцать два, постоянно двигается, словно в филей встроен миниатюрный термоядерный движитель.

– Николь, воплощение линкора "Император Николай I", – я протянул ладонь крохе.

– Виктория, аватара фрегата ПЛО и ПРО "Виктория", Испанский протекторат Марокко, Панобщность Африкаанс, – тёплая ладошка ткнулась в мою ладонь, а рукопожатие получилось на удивление крепким.

– Идёмте в зал ожидания, девочки, – Элис ненавязчиво указала в сторону здания аэропорта. – Там кафе хорошее.

При слове "кафе" в глазах Виктории отчётливо зажглась надпись аршинными буквами: ЕДА!

Схватив сопровождающего за лопатообразную ладонь, девчонка повисла на руке военного:

– Дядя Руфус, пойдём скорее! А то без нас всё съедят!

Проводив взглядом новоприбывших, забрал у тихонько дрожащего, изрядно побледневшего офицера документы и, подхватив рюкзак уже по ту сторону рамки-истерички, догнал Броуди.

– Элис... Он чего – напуган?

– Да, боится.

– Чего бояться-то? Меня?

– И тебя в том числе. Никки, вы – редки и слишком уважаемы, а любая проблема с участием Девы Флота – это несмываемый позор для всей части. Хуже только полковое знамя по пьяни прое... потерять, да и то – не так фатально.

Бросив взгляд через плечо (ещё один плюс женского тела – шея очень гибкая, не приходится корпус дополнительно доворачивать), увидел выстроившихся солдат и офицера, машущего руками и широко разевающего рот. Это талант надо иметь уникальный, чтобы орать ровно настолько, сколько требуется быть услышанным виновными – и никем более.

***

– Думаете, не лопнет?

– Никки, меня больше удивляет тот факт, что ты на аналогичные объёмы потребления до сих пор не вышла.

– Выйду, куда я денусь?

– Всё, время. Тебе пора, вон остальные уже подтягиваются.

– Спасибо, Элис. Простите, если где вам мозг понадкусывал – это чисто из вредности подростковой.

– Ничего страшного, Никки, всё нормально. Ты... разрешишь обнять на прощание?

– ...

– А поцелуи зачем, Николь?

– Три раза. Традиция у нас, славян, такая.

– Вот как... Никки?

– Да?

– Постарайся выжить, пожалуйста.

– Вы это о чём сейчас, Элис?

– Моя дочь, Кейтлин... Тоже была канмусу... Аватара авианосца Нимиц.

– Была?..

– Гавайский рейд. Две трети Дев Флота в соединении погибли. И Кейтлин – одна из...

– Понял, Элис. Буду стараться.

– Беги уже, курсантка!

– Бегу. И, Элис...

– Что?

– Третий тост, Элис. Обязательно подниму.

– Спасибо... Никки.

***

Стратосферный джампер – однозначно – весчь!

И, чувствуется, при его создании приложили знания и умения, совершенно нехарактерные людям. Может, какую-нибудь Туманницу развели на разработку, или – разобрали и на основе полученных знаний сделали своё, или – какую-нибудь тарелку из-под толстого сукна грифов секретности вытащили, отряхнули от пыли – да запустили в производство.

Модификация пассажирская, полезная грузоподъёмность – восемь тонн. Салон просторный, с мягкими диванчиками неброского серого цвета, стоящими вдоль бортов. По центру – стол-планшет с короной тёмных подвижных эффекторов стационарного голопроектора. Под ногами – пластиковый ковёр, весьма реалистично имитирующий зелень газона. Иллюминаторов нет, зато есть гибкие экраны, на которые транслируется картинка с внешних сенсоров.

Конструкция аппарата напоминает округлую двузубую вилку, к которой прикрутили крылья с изменяемой конфигурацией. В носах располагается оборудование, между ними – кабина пилотов. В хвосте – основная силовая установка, двигатель, уборная и первая грузовая секция. Вторая секция – под ногами.

Заняв место согласно билету, огляделся.

Виктория сидит на моём ряду, но у самой кабины. Напротив – жгучие брюнетки Лилиана и Тереза, аватары эсминца Вольта и крейсера Данкерк, а так же симпатичная сероглазая блондинка Грейс, воплощение линейного крейсера Гнейзенау. Что характерно – немка.

А между мной и Викторией – сестрички Марина и Карина, аватары ГС Обь и Свирь, соответственно. Первая – обладательница толстенной тёмно-русой косы до пояса, зелёных глаз и хрупкой, очень женственной фигурки. Вторая – с коротким каре золотистых до медной рыжины волос, спокойным серо-зелёным взглядом и с невозможно очаровательными ямочками на щеках. И обе щеголяют совершенно шикарной россыпью неярких веснушек. Как и Виктория, носят технические комбезы без лычек и погон.

– Две минуты до старта, леди, – командир судна вежливо кивнул и цепким взглядом окинул девичью армию. – Молодцы, сами пристегнулись. При старте активируется каркасный щит, просьба не пугаться и руками не размахивать. Вам ничего не будет, а ремонт гидравлики в серьёзные деньги встанет. Да, надеюсь, до вас правила полёта довели и вы плотно не кушали?

Все отрицательно покачали головами. Даже Виктория, на моих глазах в одиночку схомячившая три гамбургера, тройную порцию салата, большую порцию наггетсов и два с половиной круга пиццы. Вторую половинку её сопровождающий всё же успел зажевать первым.

– Если будет тошнить – гигиенические пакеты под левым подлокотником. Под правым – дыхательные маски. При выходе за пределы атмосферы будет двадцатиминутное окно невесомости, – командир подмигнул, – можете полетать, леди, если очень хочется, а мы сделаем вид, что никто ничего не видел. Договорились?

При словах про невесомость девчонки заметно оживились, а уж получив разрешение – и вовсе поголовно расплылись в улыбках. Даже монументально спокойная Грейс улыбнулась, показав красивые острые клычки.

М-да... Вот в таком цветнике учиться и работать – согласен. Даже если меню будет исключительно из рыбы и риса.

Пробуждение

Финальный отсчёт, индикация на светодиодном табло, дублируемая звуковым сигналом, из-за спинок диванчиков выдвигаются страховочные каркасы щитов, обитые толстым слоем мягкого материала, и закрывают каждую из нас в надёжный купол защитного контура... И – всё.

То есть, судя по картинке на дисплеях, джампер стремительно набирает высоту строго вертикально, а внутри – ни перегрузок, ни перепадов давления. Даже уши не закладывает.

Виктория непрерывно щебечет, активно прессуя уши Марине и попавшим под раздачу француженкам. Последние вяло отбиваются односложными фразочками-шуточками, а вот аватара ГС Обь старательно поддерживает разговор с любознательной девчонкой, чувствуется – ей и в самом деле интересна и приятна компания неугомонной девочки. Грейс, как-то нервно покосившись на постоянно растущую линию горизонта, прикрыла глаза и, крепко сжав пальцы на подлокотниках, откинулась на спинку.

– Сколько летаю, – бледно улыбнувшись, Карина невольно поёжилась, – а всё равно страшновато.

На инглише говорит чисто, почти без акцента.

– Думаю, Грейс разделяет твои чувства, – кивая на Гнейзенау, говорю по-русски.

Глазки имперской красавицы бодро так расширяются, и, судя по мимике, проблемы, связанные с высотой, резко теряют актуальность.

– Так ты из наших?

– Хотелось бы... Да вот не повезло инциироваться на территории Консолидации.

– Куратор говорила, что от Консолидации только три девушки будет...

Я, достав паспорт, протянул его Свири. Проще показать, чем объяснять.

– Впервые вижу, чтобы гражданством ставили ООН, – чуть ли не присвистнула Карина, возвращая документ.

Получив пластиковую книжечку обратно в руки, раскрыл первый разворот. Имя: Николь, дата рождения... Место рождения... Национальность – канмусу... Гражданство – ООН. Класс – линейный корабль флота "Император Николай I".

Круто, чо. Все люди как люди, имеют гражданство своей страны, а я – не пришей кобыле хвост. Гражданствующий субъект бюрократической организации.

– Сама в шоке, – пожал я плечами, любуясь быстро темнеющими небесами.

Лёгкая дрожь корпуса – и джампер, набирая ход, начинает движение по восходящей вглубь континента.

– Говорит лид-пилот департамента воздушно-космического сообщения и перевозок ООН Найлз Кройцер. Экипаж джампера "Водомерка-8" рад приветствовать вас на борту, уважаемые леди. Каркасный щит будет деактивирован при наборе крейсерской скорости. Расчётное время выхода на курс – две минуты. Температура за бортом – минус сорок один градус Цельсия. Давление в пределах нормы. Пункт прибытия – обособленный аэродром ООН "Токио-4", расчётное время в пути – семьдесят восемь минут. Приятного полёта, Девы.

– Глиссада будет очень пологой, – делится со всеми информацией Виктория. – Метеорологи прогнозируют грозу над островами.

Легонько поцарапав ногтём мягкую пупырчатую упругость оббивки, подмигнул Карине и, не скрывая любопытства, уставился в экран. Всё же не каждый день удаётся за пределы атмосферы планеты выйти.

***

Это... это непередаваемо никакими словами.

Словно летишь через слоёный прозрачный пирог: снизу – зелень и синева континента и атмосферы, чуть выше – темнее, ещё выше – сумерки цвета концентрированной голубики, плавно переходящие в едва уловимую дымку сильно разреженной атмосферы... А потом – как-то плавно, но при том совершенно неуловимо резко – дымка остаётся внизу, а вокруг – вокруг расцветает абсолютно невообразимое количество звёзд!

А во мне в это время что-то меняется. Словно бы какие-то фрагменты паззла, до того лежавшие со смещением, по неведомой причине дрогнули – и стали медленно, но уверенно вставать на места.

Во-первых – восприятие.

Я чувствую холод, царящий за бортом... Не как холод – как глобальное отсутствие тепла. И это не несёт дискомфорта. Я ощущаю пустоту... слишком плотную для данного определения. Кажется, если немного сосредоточусь – даже прочувствую границы зон атмосферы...

С тихим шипением щиты уходят обратно в пазы, а по телу разливается ни с чем не сравнимое ощущение лёгкости... и силы.

Краем глаза вижу замершую в восхищении Викторию. Её глаза блестят, а по загорелым щекам разливается румянец.

– Я слышу музыку планеты, – едва слышно шепчет она, с восторгом высматривая что-то за переборками и обшивкой корпуса.

И она права.

Едва слышно щёлкают замки ремней безопасности, и мы медленно поднимаемся в воздух. Тереза и Лилиана, единственные, одетые во что-то вроде парадной формы, не обращают ни малейшего внимания на юбки, раскрывающиеся в невесомости подобно бутонам цветов. Перед глазами мелькают стройные ножки, элегантное нижнее бельё воплощений... С выражением неописуемого восторга на враз смягчившемся личике Грейс, жмурясь, что-то мурчит себе под нос, умилительно похожая на блондинистый одуванчик в сфере свободных от гравитации волос. Сестрички расслабленны и довольны, буквально кожей ощущаю бурные фонтаны их эмоций.

Да и сам ничуть не уступаю. Абсолютное счастье и чувство свободы накрывают меня, размазывая сознание на всю сферу чувствительности...

***

! WARNING !

Нижеуказанный фрагмент текста опасен для вашей психики и может, совершенно случайно, лишить ваши шаблоны последней тени невинности в несколько непривычной, а, может быть, и противоестественной манере.

Впечатлившимся – пролистать до следующего эпизода.

Не клюнувшим на аллерт – вэлкам далее по тексту.

! END OF WARNING !

Медленно открываю глаза. Чувствую на щеке узкую тёплую ладошку. В поле зрения – зафиксированные рамы опущенного щита и обеспокоенная веснушчатая моська Карины.

– Ника, ты... в порядке?

Прогоняю диагностику организма. Словно мозг опрашивает каждый орган и выдаёт развёрнутый доклад, из которого в сознание поступают конкретные сжатые выборки. Необычное ощущение, но до невозможного приятное. Чуть тянет сладковатой болью грудь, да у развилки ощущается некоторая остаточная влажность, сопровождаемая едва уловимой, уже утихающей, тёплой пульсацией.

Приходит понимание – постэффект.

– Жив. Цел. Местами – орёл, – улыбка наверняка кривая, но – других не завезли. – Что случилось?

Аватара ГС Свирь с видимым облегчением выдыхает:

– Почему ты сразу не сказала, что у тебя инициация вялотекущая?

– Это имеет значение?

– Уже нет, – высовывается из-за плеча Марина. – Ты её только что завершила.

Перегнувшись через каркас защиты, выглянула со своего места Виктория:

– Ты такая... большая!..

Француженки сидят, как мыши под веником. Но глаза маслянисто поблескивают, а дыхание до сих пор учащённое. Аватара Гнейзенау вид имеет весьма задумчивый и слегка растрёпанный. Румянец на её щеках ярок, а чуть прикушенная губа вызывает отнюдь не эстетическое удовольствие. Периферийным зрением отмечаю, что мелко подрагивают коленки. Мои и Свири. У Грейс остаточное сокращение бедренных мышц – до сих пор чуть ли не подпрыгивает раз в несколько секунд.

– Что с нами было?

По всем же видно – не одного меня накрыло.

– Сенсорика полностью развернулась, – с умным видом сказала Карина. – Учитывая, что для большинства это – первый полёт, явление вполне естественное. Ну и волна от твоего Пробуждения зацепила всех нас.

Мотнув головой, вытянул шею и прошептал на ушко нашему вынужденному госпитальеру:

– Карина... Неудобный вопрос... Но, кажется, у меня только что был оргазм...

М-м-м! Вкусно пахнут волосы Свири. Едва уловимый аромат ромашки, полевых трав – и морской соли, – неброско и как-то... успокаивающе, что ли?

Аватара ГС Свирь так же шёпотом отвечает:

– Волна сильная была, мы... все... разрядку получили.

Чувствую, как повышается температура между нами, вижу краснеющее ушко.

– Я не знаю этикета Дев... Мне стоит просить прощения?

Горячее дыхание обжигает щёку и мочку уха:

– Это мы... должны благодарить. Ты ведь самостоятельно инициировалась?

– Да.

– Во-о-от, – тихий шёпот ласкает слух. – Это специфика немедикаментозных, естественных инициаций. Ты полностью приняла новую жизнь. И ощущения – должны коррелировать с естественными.

– Всё равно как-то неловко...

Карина щекотно фыркнула:

– Это у тебя первая разрядка, что ли?

– Честно, не помню вообще ничего, что до первичной инициации было.

– Ника, если разрешишь, мы с сестрой можем провести диагностику. Да и всё равно контроль желателен, у тебя сейчас сенсорика перенастраиваться будет аллюром, с запредельными пиками. Потеряться можешь.

– Мне прямо тут раздеваться, что ли?

– Ты с ГС не работала раньше?

– Не-а.

– Конечно, мы не можем заменить полноценную ремку, но в паре работаем ненамного хуже, а в чём-то – и за пояс заткнём. И одежду снимать не надо.

– Тогда согласен, – киваю, возвращаясь в свой кокон.

Девчонки косятся на меня, но во взглядах ни упрёка, ни осуждения. Скорее – одобрение и... разделение радости?

– Заходим на глиссаду, леди, – врывается в осоловелую расслабленность голос командира. – До полной остановки просьба не покидать свои места. Трясти не будет в любом случае, но ТБ есть ТБ.

А сестрёнки, пошушукавшись, прикрыли глаза и, взявшись за руки, спокойно откинулись на мягкие спинки диванчиков. И тут же моих сенсоров коснулись ласковые диагностические поля.

Сенсоров? Поля?!

Что за ересь?!

Но – даже напрячься не успел. Ответ всплыл откуда-то из глубин разума, таких, в которые нормальному человеку не то, что заглядывать не рекомендуется – но всячески обходить стороной велено, во избежание.

Тело меняется. Да, внешне человек. Но – внутри процессы идут ускоренными темпами, проводя преобразование хрупкого и совершенно беззащитного девичьего тела в тело, достойное называться носителем воскрешённой и воплощённой души боевого корабля. Нервная система обрастает дублирующими, меняя саму структуру вещества, увеличивая скорость прохождения сигналов на порядки. Вырастают распределённые органы восприятия, совершенно нехарактерного, чуждого для людей. Они растут сразу в нескольких контурах ЦНС, под кожей, в стенках кровеносных сосудов, лимфатической системы и вокруг рецепторов, заранее создавая многослойный резерв.

Упрочняется кожа. Клетки проходят стремительную, но при этом на удивление мягкую мутацию, сохраняя суть – но обрастая новыми функциями и возможностями.

И такое сейчас творится повсеместно во мне. Мозг, головной и спинной, кости, мышцы, внутренние органы и желудочно-кишечный тракт, связки... И десятки тысяч иных вещей, о которых люди даже не подозревают – и которые составляют единую живую систему, которые и есть – Я.

Тело человека и Дух корабля, Дух экипажа – Душа – врастают друг в друга, притираются, осваиваются с новыми возможностями. Словно две сущности понимают, что отныне им быть единым и неделимым телом, и договариваются, где и что менять сразу, а что – оставить в фоновом режиме, ибо некритично.

И – самое важное – меняются набор, тональность, насыщенность того, что можно назвать энергетическим телом. Назвать можно – но насколько близка будет суть к тому, что подразумевается и имеется в виду? Одновременно это может быть и правдой, и абсолютной ложью, и недомолвкой, и непрояснённым принципом. Мозг – пока ещё? – слишком слаб, чтобы оперировать насколько глобальными, настолько и абстрактными понятиями из области многомерности и запороговой физики.

Но знаю одно – я меняюсь. Становлюсь совсем другим. Внешне? Возможно. Но – качественно – абсолютно точно.

И эта пульсирующая дрожь энергетического каркаса... С каждой пульсацией – чувствую, как она усложняется, становится плотнее, меняет темб "звучания", перераспределяет собственные компоненты в соответствие с внутренней логикой.

И – расширяется восприятие.

Диагностические поля сестёр – приятные поглаживания. Даже в таких местах, о существовании которых и не подозревал. Предельно вежливые – и, в то же время, как-то по-особому приятные. Словно по макушке легонько-легонько гладят, с любовью и нежностью.

Умиротворённый покой и слегка отстранённое внимание – на всё вокруг – Грейс.

Сложная закрытая сеть обмена данными – между Лилианой и Терезой.

Широко раскинувшиеся – от горизонта до горизонта! – находящиеся в состоянии постоянной переконфигурации поля неугомонной Виктории, мониторящей в чертовски широком диапазоне окружающее пространство на наличие посторонних целей.

Мягкие импульсы распределённых интеллектуальных систем джампера и приятное, отдающее лёгким пощипыванием на кончике языка, тепло ГЭУ.

Жёсткие, с ощутимым металлическим привкусом, радиоволны наземных систем наведения и сопровождения целей.

Липкие, физически неприятные широкополосные импульсы систем ПВО и приятно шершавые векторы интереса поверхностной интеллектроники.

Узкий шифрованный канал направленного радиообмена между джампером и диспетчерской.

Индифферентно-холодные широко распахнутые "глаза" приёмно-передающих систем спутниковых группировок, с прекрасно ощутимым безразличием смотрящие на поверхность планеты и столь же бесстрастно гоняющие через себя ежесекундно чудовищно жирные, бесконечные пакеты информации.

Космический ветер низких орбит.

Рассеянная ионизация атмосферы – и заметно более плотный узел собирающейся грозы – на самом краю восприятия.

– Ты в полном порядке, Ника. Сейчас пиковая нагрузка на восприятие пройдёт, и всё вернётся в норму. Сенсорный шок будет очень слабым, – Свирь едва ощутимо сжимает мою ладонь своей. – Правда, совершенно не понимаю, почему твои органы восприятия едва ли не перекрывают по зоне покрытия профильные Виктории... Но это очень даже хорошо.

Услышав своё имя, аватара фрегата вновь перевесилась через рёбра щита:

– Никки, сестрёнка, прости, я ошиблась... Ты – не большая. Ты – огромная!

И в унисон с её словами тоскливо заурчал совершенно опустевший желудок, и выжатый досуха организм, сберегая последние крохи энергии, бережно, но неотвратимо выпнул меня в вязкую полудрёму.

Кто ездит в кунгах по утрам...

Приземление, транспорт до аэропорта, улыбчивая молодая азиатка в форме цвета нави, одна за всех встречающих, торопливо выпотрошенный сестрёнками автомат с шоколадками и погрузка в кунг школьного транспорта – всё смазалось в одну сплошную серую линию.

Мысли более-менее успокоились и вернулись к ясности после какого-то особо крутого поворота.

Я ещё некоторое время с недоумением смотрел на гору фантиков, рассыпанных по коленям и полу, и, сочетая невозможное, вяло жевал и торопливо жрал – очередной шоколадный батончик. Что характерно, вместе с необычной фольгированной упаковкой. Что ещё более характерно – фольга дискомфорта не вызывала.

В руки ткнулась пузатая фляга. Благодарно кивнув Грейс, приложился к питью, параллельно пытаясь рассмотреть то немногое, что можно увидеть в расположенном под самым потолком узком окне-бойнице. Небо, едва светлеющее.

Странно так – не зная местности и направления движения, знать, в какой стороне север и какое сейчас время суток...

Хосспаде! Как это можно пить?!

Вода, соли, что-то минеральное, и поверх всего этого – просто конская доза чего-то, имеющего резкий металлический привкус.

Но – от фляги не отлип.

Первый глоток пошёл с трудом. Второй – полегче.

К четвёртому понял – а ведь не дураки сей коктейль составляли!

Жажду гасит бодро, сухость слизистых снимает просто прекрасно, а уж ощутимая приятная тяжесть в истосковавшемся по чувству заполненности желудке – вообще выше всех похвал.

Опустошив примерно треть, вернул флягу девушке.

– Спасибо, Грейс. Спасла.

– Да не за что, – немка даже немного смутилась: едва заметный румянец на несколько секунд окрасил щёки, а уголки губ обозначили улыбку. Пара секунд – и Аватара Гнейзенау вернула на лицо маску Королевы Севера.

И тут же в руку вцепились сильные пальчики Карины:

– Зрение не плывёт? Дышать не тяжело? Не тошнит? Головокружение есть?

– На все вопросы – нет, – улыбнулся я нимало не скрывающей своё беспокойство Свири. – Только организм просит... странного.

Я рассеянно повертел наполовину съеденный батончик.

– Это нормально, – подала голос азиатка. – Твоё тело пытается адаптироваться к Душе корабля, и ему катастрофически не хватает необходимых веществ, в организме человека в нужных пропорциях не встречающихся.

Говорит по-русски очень чисто, без акцента и заметных пауз, как правило, используемых для подбора нужного слова или синонима. Сама она весьма приятной внешности. Чёрные волосы собраны в тугой хвост, чуть раскосые глаза имеют необычный янтарно-карий цвет, а кожа розовая – без свойственной азиатам стереотипной желтизны. Форма сидит опрятно, аккуратно, высокие ботинки на рифлёной подошве-танкетке блестят, как лысины особо умных генералов.

– Мако, аватара подводной лодки Дзинрю, второй курс международной Школы "Дом морей". Поначалу буду за вами присматривать... как это называется-то... а, шефство!

– Николь, воплощение линейного...

– Виктория уже рассказала о тебе, – улыбнулась японка непоседе. Та, в свою очередь, недовольно сверкнув глазами, надулась, скрестив руки на груди. Типа, обиделась на предательницу. Впрочем, тут же оттаяла и, совершенно по-детски показав язык Мако, с независимым видом принялась изучать строго функциональное, а потому совершенно скучное на детали пассажирское отделение.

– Прощу прощения, проспал немного. Пропустил что-то важное?

Мако даже бровью не повела на упоминание о себе в мужском роде. А вот сёстры, невнятно хором прошептав что-то вроде "Заня-а-атно", щекотно мазнули пассивной диагностикой по плечам и, чуть ли не уткнувшись друг в друга лбами, оживлённо зашушукались.

Француженки, подперев плечами друг друга, беззаботно спали. Симпатяшки они, как ни крути.

Впрочем, ни про одну канмусу нельзя сказать, что она страшненькая или непривлекательная. Вот смотришь по отдельности – ушки там, например, милой формы, или изящный носик, или приятный взгляд, или тембр голоса, или манера движения, или характер – тысячи тысяч представительниц прекрасного пола обладают такими же или схожими. А вот в каждой отдельно взятой Деве Флота – всё это сочетается совершенно неповторимым и очень естественным образом, создавая уникальный набор внешних и личностных данных. Этакие вариативные проекции Ассоль на весь мир.

Японка пожала узкими плечами:

– Вроде бы ничего экстраординарного. Сначала – получите пропуска, потом я отведу вас к интенданту, сдадите в хранилище все телефоны, ноутбуки, планшеты, КПК и ПДА, умные браслеты, брелки и прочее, имеющее выход в Сеть. Всё, что будет сокрыто и утаено, выйти всё равно не сможет, над базой сложная система глушилок развёрнута. Доступ к гаджетам разрешён только по выходным или же с письменного разрешения завуча и вышестоящих должностных лиц. В отдельных случаях разрешение можно получить у представителей студсовета. Интендант, в свою очередь, выдаст вам форму и предметы первой необходимости. Проживание в общежитии комнатного типа.

– А как же казармы? – не сказать, что прямо так сильно жажду длинные ряды двуярусных пружинных кроватей, но... Элис-то намекала – именно на казармы!

– Второй год эксперимент психологи ставят, – отмахнулась Дева Флота. – Казарменная часть уже укомплектована, осталась общажного типа. Пытаются оценить взаимоотношения и уровни сплоченности, а так же узкие места обеих схем расквартировки.

– Казармы часто конфликтуют?

– Жалоб нет, – философски улыбнулась Мако, всем своим видом давая понять, что у руководства есть неафишируемые возможности по мониторингу состояния настроений и атмосферы в изолированном женском коллективе.

Не удивлюсь, если окажется, что тут и камеры понатыканы во всякие забавные и трудновычислимые места. Включая те, что официально просматривать считается моветоном и за которые в приличном обществе принято бить морды и делать занесения в личное тело.

– Учёба начнётся через две недели, но расслабляться не советую.

А смысл за две недели до занятий запихивать нас в Школу? И на базе вполне себе комфортно жилось. Единственное – если предполагается притирка молодёжи между собой и к наличному составу старших курсов.

В два укуса зажевав батончик вместе с фольгой, взялся за сбор мусора. Столько фантиков... Если жопа не слипнется, то это будет просто чудо.

– Оно и понятно, – кивнул я. – Кстати, о расслабляться... Как тут с этим дела обстоят?

– Шесть дней учёба, выходной – воскресенье. Раз в две недели обязательные для всех культурно-массовые мероприятия: соревнования, пляжный отдых, походы в парк аттракционов и на кинопоказы. В Школе имеется внушительная библиотека печатных изданий, так же есть читальные залы, оборудованные комфортными точками индивидуального доступа в архивный сектор локальной сети. После общего вечернего построения никуда не расходитесь, директор, по традиции, приглашает вас на чаепитие и знакомство. Там же, за разговором, и узнаете всё остальное.

Необычненько...

Ладно, доедем, посмотрим, что и как.

– Благодарю, Мако, – изобразив вежливый поклон, насколько это вообще возможно проделать из положения сидя, повернулся к немке. – Грейс, позволишь сделать ещё глоток?

Школа

Вывалившись по другую сторону КПП – кунг остался снаружи – мы, подхватив вещи, потопали за Мако.

Ничего так Школа...

Очень много зелени. Деревья, кустарники, газоны. От КПП в обе стороны тянутся натуральные зелёные стены в духе британских садов-лабиринтов. Жалко, что сенсорика свернулась – иначе бы по любому попытался прощупать кустопосадку на догадку – а не заныкана ли в её глубинах решётка под напряжением?

Вокруг школы, по внешнему периметру, присутствует лесопарковая зона – с широким, метров на триста, тщательно зачищенным и как-то очень хитро перепаханным пространством контрольно-следовой полосы.

От парадного входа к административному зданию ведёт дорожка, выполненная в лучших традициях древних римлян – прямая и ровная. Ни лавочек, ни урн, только окрашенные в ярко-оранжевый цвет поребрики.

Откуда-то слева раздаются чертовски знакомые отголоски команд, ни слов, ни пола не разобрать – толстая прослойка зелени прекрасно глушит и то, и другое. Значит, предположительно, плац и тренировочная зона – там.

Справа – тянет водой. Тело безошибочно вычленяет запах с примесью хлорки и характерной химии – на фоне чистой, бодрящей и буквально оглушающей, непрерывно движущейся стены морского воздуха – спутать его с чем-то иным невозможно. Бассейн, причём весьма внушительных размеров.

Абсоютно точно знаю – там, впереди, за всеми этими коробками из бетона, стали и дерева, раскинулся океан, древний, могучий, беспощадный ко всему на свете, и, в то же время, бесконечно ласковый для своих любимцев...

Внутри административной постройки на три этажа – сразу от входа сворачиваем налево, ныряем в неприметную нишу – и, вывалившись в новый коридор, без стука – за Мако – входим в дверь. Слева по курсу – широкий стол, на нём – этажерки для документов, аппаратура связи и ультраширокоформатный моноблок с вогнутым экраном. Зачётная железка. Дюймов на сорок восемь, не меньше. За столом – женщина вполне привычной европейской внешности, лишь в разрезе глаз и форме лица можно найти что-то неуловимо азиатское.

– Вас уже ждут, – говорит она на превосходном английском и взглядом указывает на дверь справа от неё.

"Начальник службы регистрации и контроля Каору С." – гласит ничем не примечательная белая табличка с серебристой окантовкой.

Кабинет начальника поражает аскетичностью. Стулья для гостей, простые лакированные деревянные панели обшивки, простой стол – даже без сукна! – с обычной пластиной оргстекла поверх, да уже знакомая горбатая спина моноблока. Каору С. – японка. Как и большинство женщин страны Восходящего солнца – словно замершая в стазисе на самом пике расцвета сил и красоты. С абсолютной уверенностью ей можно дать и двадцать семь, и тридцать пять, и сорок пять лет – и столь же уверенно промахнуться с выводами.

Мако, вытянувшись в струнку, бодро рапортует о доставке пополнения в Школу. Виктория и Грейс, следуя примеру аватары подлодки, тянут было руки к голове – но начальница их останавливает мягким, уверенным движением кисти.

– Не торопитесь, девочки.

Голос приятен, акцента не чувствуется.

Мако передаёт женщине толстую папку-конверт – в неё собраны наши сопроводительные документы и удостоверения личности.

Бюрократии – минимум. После сверки документации – получаем на руки по два экземпляра бланков – номер пропуска, срок действия, корректность заполнения дат и имён. Всё в изложении на два языка: русский и английский. Быстро пробежав глазами листок, не нахожу разночтений и ставлю подписи – по одной на лист. Второй экземпляр, вместе с удостоверением личности, оставляю себе. Тут же Каору С. вручает с самым торжественным видом пластиковую карточку пропуска. Фото – один в один паспортное, что есть хорошо – кажется, единственный официальный документ, в котором у меня не дебильно-казённое выражение лица.