Текст книги "Дредноут по имени Никки (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Чернояр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

Вот это вот вообще феномен. То, что нам втолковывали на практической биологии Дев, однозначно указывало, что вывести из строя кишечник канмусу практически нереально, даром, что ли, способны натурально питаться гвоздями и надкусывать рельсы? А Ками молчит и отчаянно краснеет. И не признаётся.

Нагато ушла к первым рядам, а от Карины прилетела свёрнутая бумажка. Каллиграфически идеальный почерк, скупые слова по-русски: "После занятий кафе, две", и смайлик из знака равно и звёздочки.

На любопытный взгляд рыжей подвинул записку так, чтобы и она тоже могла прочесть. По внутренней сети прилетело чувство одобрения и азарта. И лёгкого веселья – мою прелесть изрядно радовали смысловые и орфографические ошибки старательной Шинджу.

Она развернула на планшете текстовое приложение и быстренько набила сообщение, развернув девайс экраном ко мне.

"На первом свидании под юбку не лезь!"

Я чуть не закашлялся, с немым укором глядя на Свирь. Вот заразка зеленоокая!

Та, пожав плечами, удалила строчку и набила новую:

"Мило смущаешься ;) Не бойся, тоже не полезу первой"

– Карина, что такое интересное откопала в скудном предустановленном софте, что твоя соседка неровно дышит и глазками всякие нескромные вещи показывает?

А реакция у Рины что надо: не меняя выражения лица и почти не работая пальцами, тут же удалила файл, открыв вместо него график. Кривая, описывая хитрую траекторию, очень уж напоминала визуально этот самый, на который в пешее эротическое посылают. Во всей своей боеготовной красе, что характерно. Развернув планшет в сторону Нагато, пожала плечами, мол, не виноватая я, это всё ваша долбанная математика и баллистика.

– Это как? – враз растерявшая всю свою невозмутимость, Анна покинула кафедру и поднялась на наш ряд. Всмотрелась внимательно, потрясла головой и даже зажмурилась под тихое хихиканье со всех сторон.

– Ты откуда вводные взяла?

– На медицинских сьютах не предусмотрено крупнокалиберное вооружение, – пояснила Карина. – Поэтому я немного подправила вводные под условия работы вспомогательным калибром.

Нагато, забрав планшет, внимательно изучила получившееся художество, чуть улыбнулась:

– Даже если и так, то со скорострельностью перебрала на одну запятую вправо, – развернув планшет к Рине, внесла коррективы, запустила скрипт пересчёта графика. – Вот так должно быть, видишь? Поняла, в чём ошибка?

– Так точно, товарищ Нагато!

Анна поморщилась:

– Не кричи, Карина, ты не плацу. А по крупным калибрам – всё же делай расчёт, кто его знает, как в поле всё может повернуться.

– Спасибо, – кивнув, Карина с серьёзным видом принялась возводить новый график.

***

– А если бы Нагато посчитала, что таким хитрым манёвром ты её нахрен посылаешь?

Карина, мурлыкнув, перебралась ко мне на колени и, устроившись поудобнее, подхватила большой стакан-непроливайку с кофе.

– Ну, не посчитала ведь? Не посчитала. Так что всё в порядке. Ника! – взгляд серьёзный, только огоньки веселья ей так и не удаётся скрыть. – Руку обратно верни!

Для проформы тяжело вздохнув, с удовольствием положил руку на тёплое бедро девушки.

– Так-то лучше, – кивнула Свирь и повернула стакан трубочкой в мою сторону. – Будешь?

Я отрицательно мотнул головой:

– Я вообще не понимаю, как вы его ледяным пьёте. Гадость же.

– Гадость – это окрошка, – скривила моську девушка. – То ли дело борщик... С пампушечками чесночными, со сметанкой жирной! И чтобы сало солёное, с прожилками мяса, и лук-порей или черемша вприкуску!

Зажмурившись, Карина облизнулась.

– Заявку поварам оставляй.

– Так неинтересно, – улыбнулась она. – Лучше уж самой приготовить...

Отложив стакан в сторону, Рина посмотрела на меня:

– Итак, боец, слушай вводную. Шин на первом свидании не лапаем, максимум – нежно держимся за ручки. Эта крепость держалась слишком долго, и если мы её упустим в самый последний момент, Империя будет недовольна. Так что действуем нежно и аккуратно. Со временем не затягиваем, онсэн суровой и желтоглазой японской душе не в пример ближе, нежели душ, поэтому надо рассчитать график прогулки и посиделок таким образом, чтобы успеть ещё и искупаться. Всё ясно?

– Яснее некуда, – кивнул, и, убедившись, что народа поблизости нет, равно как и внимательных глазастых камер, не удержался, потискав медсестричку за ягодицу.

Пискнул смарт, разрушив очарование момента и напомнив, что обеденное время подходит к концу.

Карина поёрзала по коленям и нехотя слезла с меня.

– Знаешь, Ника, порой я просто ненавижу учёбу, такие моменты вкусные портит...

– Согласен, – поднявшись, подхватил наши рюкзаки. – Идём надкусывать гранит науки?

Госпитальер рассмеялась:

– Судя по Соне – скорее, нежно облизывать.

***

Мило стесняется Муракумо. Розовеют щёчки и уши, а глаза наливаются тягучим медовым сиянием. И салфетку несчастную теребит так, что та уже мелкими хлопьями начинает опадать на стол.

Поприветствовав девушку, сел напротив, а Рина, чмокнув Шинджу в щёчку, убежала заказывать мороженое. Улыбнувшись вновь засмущавшейся Деве, я откинулся на спинку сиденья и с удовольствием вытянул ноги.

– Замечательно выглядишь, Шин.

– Спасибо, флагман, – и ещё больше краской заливается. Милота-то какая!

– Чего трясёшься? – Рина приземлилась рядом с девушкой и, сгрузив поднос на стол, едва ощутимо толкнулась плечом в плечо японки.

– Я... Э-э-э...

Ну вот, стушевалась красота оранжевоглазая.

– Нецелованная, что ли, ни разу? – искренне удивилась Свирь, тактично умолчав, что и сама-то не так давно не то, что чужую руку на попе, но и губы на губах не знала. Не говоря уж о более деликатных и интимных вещах.

– Ыгы, – буркнула Муракумо, пряча лицо в ладонях.

– Карина, ну нельзя же так, – укорил я девушку и, протянув руку через узкий стол, погладил Шин по плечу.

– И правда, – согласилась Рина. – Чего-то меня заносит. Нервное, наверно. Прости, Совушка.

– Всё в порядке, – выдохнула Муракумо, отнимая ладони от лица.

Я подвинул ей вазочку с мороженым:

– Черника и варёная сгущёнка, вкуснота! – и, подавая пример, с аппетитом принялся уничтожать свою порцию.

Слопать килограмм мороженого для Девы – как лбом стену пробить – занятие плёвое и ненапряжное. Особенно под приятный трёп ни о чём и приятные взгляды постепенно оттаивающей аватары эсминца.

Свирь, сменив амплуа безбашенной девчонки, коей чуждо любое понятие этикета и приличий, на естественное состояние любопытной, воспитанной леди, всё же смогла не только разговорить японку, но и задать планку открытого, приятного общения.

Шинджу менялась на глазах. Пугливая, робкая совушка буквально на глазах превращалась в очаровательную, весёлую и местами очень даже бойкую девушку, весьма скорую на подколки и острую на язычок.

Так, перекидываясь шуточками и мнениями, как-то незаметно для себя уговорили ещё по порции мороженого, прогулялись по парку, не под локоток, но взявшись за ручки, а потом как-то тихо и непринуждённо обнаружили себя в онсэне.

Я повертел головой, пытаясь понять, что не так. Дошло. Вспомогательный источник, из запасных и всегда активных: бывало, что вообще все учащиеся решали разом завалиться перед сном поплескаться, и тогда вот такие вот дополнительные, всегда работающие онсэны вручали просто неимоверно.

Раза в два меньше привычного, вместо пемзы и вулканических пород отделки – дерево, ароматно пахнущее смолой. Душевая отгорожена низким раздвижным заборчиком из резных штакетин, сквозь которые без труда можно разглядеть традиционные японские низкие табуретки, предназначенные для сидения в процессе намыливания и омовения.

Я чуть приподнялся из воды, осматриваясь:

– Рина, мы, случаем, не офицерскую часть оккупируем?

– Не-а, – добродушно ответила Карина, явно соображая, с какой стороны удобнее будет облапить Шин. – Я у Влады спросила, она сама сюда и порекомендовала. В дальних наши француженки милуются наверняка, в ближних любители одиночества, а посерёдке никто не полезет просто из вредности и рационализма.

Пожав плечами, я вернулся на место, а Шинджу отчаянно покраснела.

– Странная ты, Совушка, – я нащупал её ладошку. – Как со всеми, так всё нормально, а как втроём, так стесняешься.

– Карина... – пискнула Муракумо, цветом лица приближаясь к эталонному свёкольному колёру.

– А я что? Я ничего, – поспешила оправдаться Свирь. – Я вообще ознакамливаюсь с подопечным телом, теперь-то массаж вам только я делать буду, Марина остальную ораву в одиночку тянуть будет.

Я подозрительно покосился на Рину:

– Кто-то мне что-то сегодня днём обещал, не припоминаешь?

– Пф-ф-ф! Одно дело – нашу няшку-стесняшку развращать, а совсем другое – определить её естественный мышечный тонус и понять, какой именно вид массажа для неё будет оптимален.

Шин сжала мою ладонь, всем телом прижимаясь к плечу:

– Флагман, – горячо зашептала она. – Спаси меня! Я слишком молода, чтобы стать жертвой науки!

Карина хрустнула пальцами и, навалившись на девушку сзади, со зловещим смешком изрекла:

– А вот щаз за попранную честь медицины я буду делать тебе жёсткий спортивный массаж, ударно-вибрационный, с переходом в гигиенический и лечебный, с фокусом на профилактике заболеваний желудочно-кишечного тракта, с обязательным усилением на урологических и гинекологических заболеваниях, – и совсем нежным голосом выдохнула в затылок мелко трясущейся, уже всерьёз напрягшейся Шин: – Бойся, Совушка!

***

Я поправил одеяло, погасил ночник и, сделав несколько шагов, сел на кровать. Прошелестела ткань, в поясницу ткнулся горячий воздух.

– Ну вот зачем ты её так? – я укоризненно покачал головой, прекрасно понимая, что на фоне окна и сочащегося сквозь открытые жалюзи лунного света все мои телодвижения медсестричке видны, как на ладони.

Карина картинно засопела, изображая оскорблённую невинность. Но одеяло не опустила, только подтянулась поближе, улеглась позади меня, робко поглаживая пальцами бедро.

– Ника... Не знаю, честно, что на меня нашло. Как будто феромонами обдолбилась. Она... понимаешь, она настолько, как говорят нихонцы, "kawaii", что мне просто срывает башню, – Рина вздохнула, потёрлась щекой о талию. – Я утром перед ней извинюсь, Ника, чесслово.

– Надеюсь, она примет твои извинения, – кажется, скепсиса в моём голосе было преизрядно. – Вас же, медицину, после Спики и так, как черти ладана боятся, как бы вообще теперь не предпочли бешеным крюком оббегать, лишь бы не попасть в ваши загребущие лапки.

Рина всхлипнула, горячо зашептала:

– Я извинюсь, Ника! Если захочет, пусть на мне массаж отрабатывает, да Бездна с ней, с этой честью, даже профилактику простаты пусть на мне осваивает!..

От её слов я ощутимо вздрогнул. Что-то далёкое, из той, почти растворившейся жизни, докатилось до меня. Неприятное и болезненное, хоть и начисто лишённое какой-либо конкретики.

Я погладил короткие волосы госпитальера:

– Решение не девочки, но человека, Рина.

Свирь, пошмыгав носом, робко поинтересовалась:

– Правда?

– Правда-правда. Вот с утра и предложишь ей меры искупления. Идёт?

– Да я и завтрак в постель ей принесу! – судя по движению воздуха, Свирь активно закивала в подтверждение своих слов.

– А мне не приносила, – подколол я девушку.

– А тебя и не развозило с массажа так, что прямо на столике засыпала.

Я прислушался к шевелению и невнятному бормотанию на своей кровати. Кажется, Шин прошептала что-то типа "Фла-а-ан" и замурлыкала, впрочем, тут же вновь затихнув.

Мда. А Карина, хоть и увлеклась до косяченья, но, всё же, права.

Это у меня выносливости на пару канмусу хватит, а может, и ещё останется кому отгрузить, а вот у Муракумо с этим делом неважно. Свирь ведь только на словах грозная и суровая, а уж как загнала на массажный стол трясущуюся Шинджу, так и вовсе вернулась в привычное состояние заботливой и нежной рыжей милоты. Стоны, конечно, наша оранжевоглазая выдавала такие, что и во всяких короткометражках для взрослых не зазорно было бы использовать, а после очередного полувсхлипа-полувздоха и вовсе расслабилась, поплыла, да так и уснула крепким богатырским сном. Ладно хоть без храпа сопутствующего.

Так и пришлось вдвоём её наскоро вымыть, высушить волосы и на руках нести в общагу. Соседки у неё давно уже спали, ни на стук, ни на вежливое пошкрябывание никак не отреагировали, а вламываться в чужие покои, пусть и с аборигеном на плече, не лучшее решение. Зато Нагато, встретившая нас в коридоре, в ситуацию вникла, можно даже сказать, очень по-дружески прониклась, и пообещала переговорить с комендантом и дежурными, а нас отправила в комнату. И, сдаётся мне, то, что у нас одна кровать некоторое время благополучно пустует, для неё очень и очень очевидный факт.

Так что спит теперь Муракумо на моей постели, а я, соответственно, перебазировался к Карине.

– Не можешь решить, спать ли со мной, или уйти к ней?

Я фыркнул:

– Вот ты же умная, Рина, а порой как ляпнешь...

– А что я такого сказала?

Потянувшись, я протяжно зевнул и, дождавшись, пока Свирь передвинется к стенке, устроился рядышком, наслаждаюсь теплом близкого девичьего тела.

– Ну просчитай реакцию девчонки? Вырубилась при массаже, проснулась, во-первых, не у себя, во-вторых, раздетой, и, в-третьих, обнимаемой той, с чьего попустительства и уснула. Я вот не имею никакой уверенности в том, что в этой прелестной беловолосой головке привычные, добропорядочные тараканы не мутировали в наглухо отмороженных мадагаскарских. Японский же менталитет! Кто знает, что там и куда перемкнуть может? Ладно, если как должное воспримет, а, упаси Мать-Тьма, посчитает, что настала пора делать сэппуку на рассвете, тогда что?

– Не подумала... – грустно буркнула Свирь, утыкаясь носом мне в плечо.

– Уроком будет, – добродушно ответил я, обнимая рыжую. – Ладно, спим, пока есть время. И будильник на пораньше поставь, Рина, нам ещё прощение с утра просить.

– Сделано, флагман, – хихикнула медсестричка, сообразив-таки, что я на неё не злюсь.

Сказала, обняла покрепче, и тут же уснула, оставив меня наедине с внезапной пустотой в голове.

Интересно, а до утра я хоть подремать смогу?..

Бегущие по морям

– Сашка, чтоб тебе ржавыми якорями всё подспинье расчесали! – тихо ругаясь сквозь сжатые зубы, аватара стратегического разведчика "Урал" оперативно снимала искорёженную лёгкую броню с командира. – Ты бы ещё в платюшке на химэ вывалилась!

– Усё... нрма... льно, – буркнула Жданов, то и дело соскальзывая в состояние не то дремоты, не то болевого шока.

Ульяна, шипя, осторожно подцепила захватами деформированную пластину нагрудной брони и, подав на броню сигнал аварийной разукомплектации, потянула элемент варсьюта вверх.

В кои-то веки девушка остро жалела об отсутствии на сверхскоростном транспортнике хоть какой завалящей ремонтной и медицинской команды. Четыре каюты, кубрик, оружейка, совмещённая с ремонтной мастерской, компактная серверная, объединяющая в себе вычислительный центр, рубку связи и вспомогательный центр мониторинга систем корабля, крохотная санитарно-гигиеническая зона, медблок, экспериментальные генераторы защитного поля да тяжелобронированная капсула прима-драйвера. Вот и всё, чем располагал дальний корвет Пятого отдела Имперской службы разведки, аналитики и прогнозирования "Князь Константин".

Освободив Александру от остатков командирской версии варсьюта СНО, Ульяна, путаясь в порядке действий, принялась снимать с себя лишь немногим более уцелевшую броню.

Избавившись от последнего элемента, оставшись в одном поддоспешнике, девушка быстро вложила в руку Саши шприц-инъектор и, приставив мягкий раструб инструмента к шее командира, положив палец поверх пальца аватары корабля управления, дважды нажала на спуск. Стимулятор и лёгкая версия регеля – для помещения в регенерационную капсулу это потолок.

Подхватив невесомое тело притихшей под действием препаратов начальницы, Ульяна быстро, но аккуратно поспешила по коридорам в медблок.

***

Рыжая девушка в белоснежном варсьюте медслужбы неторопливо пританцовывала на узком пятачке свободного пространства пилотской кабины.

– Есть координаты, – сообщил оператор комплекса радиомониторинга.

– Принято, – кивнул прима-пилот, отправляя машину на снижение. – Сударыня, двадцатисекундное окно десанта будет через три минуты, высота тридцать, ниже никак – волнение и сильный переменный ветер.

Аватара ГС "Иртыш" только отмахнулась:

– Да хоть с пятисот сбрасывайте, главное, как можно ближе к курсу корвета.

– Обижаешь, красавица, – с характерным кавказским акцентом подбодрил широко улыбающийся секунда-пилот. – Тютелька в тютельку десантируем!

Девушка, вспомнив анекдот, невольно отвлеклась от невесёлых мыслей и благодарно улыбнулась вечно весёлому грузину.

– Спасибо, – кивнув на прощание, Иртыш покинула пилотскую кабину.

Пройти узким коридором в грузовой отсек, проверить сбрасываемую капсулу с оборудованием и закрепиться в ложементе спускаемого аппарата у неё заняло немногим более минуты. Оставшееся время тянулось подозрительно медленно даже несмотря на суету бортового техника, в пятый раз перепроверяющего исправность всех систем воздушного судна.

Но вот включилось аварийное освещение, проорал низкочастотный баззер тревоги, тремя долгими завываниями сигнализируя о десятисекундной готовности к открытию десантного люка, и девушка, загерметизировав варсьют, расслабленно откинулась на подголовник внутренней капсулы.

Посветлело, а в уши ударил свист ветра – это разошлись створки люка, расположенного в днище самолёта. Ещё один сигнал баззера, синхронно с переходом освещения с оранжевого на красный. Шипение пневматики, толчок сверху вниз – это отработал вышибной заряд – и полумрак грузового отсека сменился ярким разноцветьем серо-синих оттенков открытого моря и столь же похожего на него неба.

Считанные секунды полёта, мягкий удар о волну, запускающий механизм раскрытия капсулы, и девушка лёгким прыжком покинула внутренности спускаемого десантного модуля.

***

– Ксеня! – Ульяна, высунувшись по пояс из люка и придерживаясь за страховую скобу, приветственно помахала рукой девушке в белом варсьюте.

Аватара Иртыша не преминула воспользоваться приглашением, забросив сначала внутрь корвета капсулу с оборудованием, а потом запрыгнула и сама.

– Как Саша?

– Рёбра справа в кашу, но лёгкие в порядке, – доложила аватара Урала. – Правая же рука – множественные мелкие осколочные повреждения. Трещина в скуле. Вывих левой руки и ноги. Частичная механическая ампутация правой стопы.

– Регель?

– Ослабленная версия, – девушка, не сдержавшись, всхлипнула. – Ксюш... Саркофаг не даёт запустить полный цикл, прав у меня мало.

Ксения, добравшись до медблока, бросила короткий взгляд на диагностический экран и, беззвучно выругавшись, от души пнула массивный аппарат по толстому металлическому креплению. Не выдержав такого насилия над своей опорой, регенерационная капсула обидчиво звякнула металлом открывшейся крышки технического отсека. Госпитальер, хмыкнув, опустилась на четвереньки и, подсвечивая себе наплечным поворотным фонариком, углубилась в мешанину проводов и микросхем.

– Янка, как зелёные блоки побегут, скажешь.

– Побежали, – тут же отрапортовала девушка, пристально разглядывая мешанину геометрических фигур на экране диагноста.

Вернув крышку на место, Иртыш разогнулась, бросила короткий взгляд на полотнище тестовой информации, и нехорошо улыбнулась:

– Кто-то на базе сегодня отхватит. И целебной клизмой не отделается, – Ксения быстро оттарабанила набор команд и подтвердила полномочия своим оттиском. – Какая-то падла оставила активным отладочный модуль.

Ульяна скрипнула зубами:

– Порву тварь!

Иртыш, задав нужный цикл процедур, присела на краешек операционного стола:

– Успеешь ещё, – и, убрав лицевую броню, девушка вымученно улыбнулась: – Привет, Янка, тыщу лет не виделись.

***

– Рассказывай давай, как вы до жизни такой докатились.

Госпитальер успела немного привести себя в порядок, и по ней сейчас было невозможно определить, что девушка буквально несколько десятков минут назад, преодолев без малого пару тысяч километров под двойным ускорением, десантировалась в открытом море. А до этого не спала двое суток.

– Да всё штатно было, Ксеня. От Урсулы возвращались, европейский эскорт у Финланда остался, а наши завязли на зачистке транспортного узла Глубинных. Решили, что справимся, если напрямки до базы пойдём без сопровождения.

– Ну и как, дошли? – ехидно осведомилась Иртыш, многозначительно поигрывая бровями.

– Как видишь, – кивнула в сторону медблока Ульяна, нервно вертя в пальцах пустую кружку. – Напоролись на портовую химэ без они, но с большим выводком примитивов. Сама же знаешь, порты – создания пугливые и неагрессивные, прошли бы мимо и Бездна с ней... Но эта особь оказалась излишне нервной: шарахнула мозгодробилкой по площадям, да погнала примитивы наперерез. В общем, остались мы без оружия и с перегруженными в ноль щитами.

– О как, – удивилась Ксения, прислушиваясь к мерному рокоту микроволновки. – А разве генераторы уже в серию пустили?

– Тестируем, – отмахнулась Урал. – Так вот, с Сашкой обмозговали, что надо химэ думалку открутить, иначе просто зерг-рашем затопчет. Переодеваться некогда, так что Жданов заняла мостик со снайперским комплексом, а я, как носительница "Скобы", шашку в зубы и в бой.

Ульяна, дождавшись писка микроволновки, споро извлекла на стол две тарелки с картофельным пюре, щедро сдобренным овощным рагу и толстыми бифштексами.

– В общем, так получилось, что до химэ я коридор пробила, да в глюкополе влипла, а Сашка ничего умнее не придумала, как мою задницу из огня вытаскивать, – девушка с задумчивым видом отрезала кусочек мяса и, наколов его на вилку, молча повертела перед глазами. – Теперь я тут, с тобой, а она там, в саркофаге.

– А химэ?

– В генераторной, в С-поле. Извини, но сил нам хватило только чтобы голову отделить и в консервант закатать... Сама понимаешь...

Госпитальер, хмыкнув, успокаивающе положила руку поверх руки Урала:

– Не боись, нормально всё с Шуркой будет, ни шрама не останется.

– Знаю, – кивнула Урал. – Но всё равно как-то тошно на душе...

Вздохнув, девушка таки отправила в рот уже успевший остыть кусок мяса.

– Как ваши младшие?

– Свирь и Обь? – Ксения улыбнулась. – У нихонцев учёбу проходят.

– Чудят?

– Не то слово, – ухмыльнулась рыжая. – Да там та ещё компашка собралась, если не торопишься с отчётами, расскажу.

Ульяна, жестом затребовав паузу, разлила по кружкам кофе и сливки, и водрузила на стол две чашки – с фруктами и печеньем. Кое-как дождавшись, пока госпитальер добавит сахар и уберёт на блюдце ложечку, аватара разведчика опёрлась локтями и грудью на стол и, уложив подбородок на переплетённые в замок пальцы, кивнула:

– А вот теперь – рассказывай.

Снег

Огромные пушистые белые мухи падали с серо-стального неба. Одни летели быстрее, другие – медленнее, но и те, и другие своим движением создавали ощущение бесконечной волны ветра, бегущей по степи и играющей с седой травой.

Кружась, они падали вниз. Многие просто не успевали долететь до воды, в последние сантиметры полёта обращаясь в капельки влаги в тонком слое тёплого воздуха, висящего над океаном. А некоторые долетали. Долетали, чтобы вернуться в родную стихию, чтобы вновь и вновь продолжать бесконечный с точки зрения смертных цикл.

– Красиво, – выдохнула облачко пара Муракумо, теснее прижимаясь ко мне.

Вытянула свободную ладошку, ловя на неё снежинки. Следуя её примеру, тоже раскрыл ладонь.

Белые мухи, касаясь кожи, тут же превращались в прозрачные капельки воды.

– О чём задумалась, Никки?

Сырой, холодный ветер тянет со стороны океана. Шумят волны, облизывая монументальный язык пирса. Вроде бы мерзко должно быть и неуютно, но всё совсем наоборот. Рядом приятная девушка, понимающая и понимаемая, там, за спиной, усиленно грызёт гранит науки в медсанчасти ещё одна приросшая частичка души. И от осознания этого внутри – по-настоящему хорошо.

– Знаешь, Шин, один очень эксцентричный поэт в прошлом веке как-то задал вопрос: "Ведь если звёзды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?", – выдохнув облачко пара в стылый воздух, я крепче обнял за плечи девушку. – Так и снег. Вот стоишь, вся из себя, что твой таракан на фоне нашего синего шарика, крохотная и беззащитная, и думаешь: а раз снег падает, значит, и это тоже кому-нибудь нужно? А он просто падает. Сам по себе. Не по чьей-то воле, просто пришло его время...

Шинджу, фыркнув на особо крупную снежинку, приземлившуюся ей на самый кончик носа, тряхнула головой:

– А мне почему-то "Дхаммапада" вспоминается...

Заметив мой недоверчивый взгляд, Муракумо слегка смущённо улыбнулась:

– То, что я из семьи атеистов, вовсе не означает, что была лишена доступа к подобным книгам. А крупицы мудрости – какая разница, где они подобраны, в золотом хранилище дворца Микадо или в куче навоза за хлевом в заброшенной деревеньке?

Я ещё не видел Шин с этой, новой и неожиданной грани. Приятной, Бездна подери!

– Вспоминаешь какое-то конкретное откровение Будды, или в целом?

Теплится в глубине памяти смутный огонёк узнавания: было ведь где-то и когда-то, в той, прошлой жизни, от которой остался только Я, который не очень-то я.

Шин, прикрыв глаза, медленно и грустно продекламировала приглушённым тоном:

– Ведь некоторые не знают, что нам суждено здесь погибнуть. У тех же, кто знает это, сразу прекращаются ссоры.

– Фатализм?

Девушка улыбнулась:

– Я бы определила это как здравомыслие и объективный взгляд на сложившиеся тенденции нашего бытия.

– Бессмертных нет, Шин.

– А Девы Тумана?

– Аида, если помнишь, говорила, что и Туману это неведомо.

Беловолосая красавица обняла меня, ткнулась холодным носом в шею.

– Никки, я замёрзла...

Глянув на смарт, прикинул оставшееся время до вечернего построения. Ещё почти два часа в запасе. Как раз в кафе можно заскочить, благо, из-за непогоды отменили практические занятия в искусственных бухтах, а на полигоне масштабная реконструкция продлится ещё пару дней.

Развернувшись, мы направились вглубь учебной территории. Пасмурно, темно, сыро – не удивительно, что ни персонала Школы, ни учениц снаружи не встретишь. Только на бетонных блоках, сложенных у пирса, сидели на расстеленной шинели Эмден и Мутсу. Влада держала в руках термос с потёртым принтом чего-то птицеобразного, с табличкой, сжимаемой в лапах. Я присмотрелся к рисунку.

Римская аквилла. И тяжёлые, будто вырубленные в камне буквы аббревиатуры.

S.P.Q.R.

Ада, опираясь спиной о спину Мутсу, неторопливыми глотками смаковала из крышки термоса что-то горячее, густо пахнущее даже на расстоянии травами и цитрусовыми.

Поприветствовав инструкторов, на миг притормозил:

– Госпожа Ада, – улыбку подавить не удалось, но Эмден к этому привычна, так что не страшно. – Как ваше самочувствие?

Ада, качнув головой, спрятала улыбку за дымящимся зёвом крышки:

– Ещё две недели комплексной накачки всякой фармацевтической гадостью, Николь. Потом неделя-полторы на реабилитацию и столько же на адаптацию.

– Успели соскучиться по Легенде? – улыбнулась нам Влада, заботливо доливая взвар из термоса в опустевшую кружку.

– Так точно! – бойко кивнула Муракумо.

Эмден улыбнулась:

– Никуда я от вас не денусь, мальки.

– Бегите в тепло, молодежь, – Мутсу, подмигнув нам, прикрыла глаза.

– И правда, нечего мёрзнуть, – усмехнулась Ада. – Это мне после южных морей такая погода по душе и тело радуется прохладе, а вам мёрзнуть ни к чему.

– И то верно, – кивнув, я подхватил Шин под локоток и поспешил в кафе, тем более тягун со стороны воды неприятно усилился, на таком в лёгких шинелях простыть, как нефиг делать. Да и после давнего случая со Спикой уверенности в собственной живучести и могутности иммунитета несколько поубавилось.

***

– Вот вы где, – мягко приземлилась рядом со мной Свирь, обдав волной морозного воздуха. – Хоть бы коротыша кинули.

Левая бровь Муракумо вопросительно изогнулась, а сама девушка так и не оторвалась от кофейного коктейля.

– Локальный имперский жаргонизм, – пояснил я, как более опытный в общении с рыжей красотой. – В англоязычной сфере это SMS, у русскоговорящих – "короткое сообщение", оно же КС, оно же – коротыш.

– Именно так, – кивнула Карина, оперативно просматривая меню на наличие новинок. Найдя искомое, вбила заказ и только после этого осмотрелась. – Пусто тут как-то...

Я хмыкнул:

– По казармам да комнатам все сидят, жопки боятся отморозить.

Свирь качнула головой:

– Я бы на твоём месте не говорила за всех.

Тут пришла моя очередь вопросительно поднимать бровь.

– Грейс утащила Спику и Тихоню на пробежку вокруг парка, Катарина полощет мозги инженерам в оружейке, где остальные – не знаю, но точно не в общаге.

На дисплее меню появилась отметка о готовности заказа и Рина, выпутавшись из шинели, отправилась забирать горячее. Вернулась быстро, неся поднос с пузатой стеклянной ёмкостью, судя по цвету и плавающим внутри фрагментам, с отваром цветочного чая и шиповника с лимоном; там же на широком блюде покоилась внушительная горка выборгских булочек, так и пышущих жаром и аппетитным ароматом горячего персикового варенья.

Вот тоже забавный факт в обслуживании: персонал кафетерия, видимо, имеет какой-то допуск к личным делам учениц, или же тут работает какая-то экспертная система, отслеживающая вкусы и предпочтения каждой Девы, и на основе этого составляющая вариации пищевых добавок. Камилла, например, хоть и полюбила впервые попробованное здесь варенье, но те же булочки лопает исключительно с джемом – и другие ей и не предоставляют. Рине постоянно перепадает дополнительная порция сгущёнки, Грейс – поджаренные, жирнющие сосиски из рубленого мяса. И так – со всеми канмусу.

Радуют втихаря, так сказать.

Госпитальер, с жадностью уговорив половину булочек и весь отвар, с довольной моськой откинулась на спинку кресла:

– Уф-ф-ф! Перекусили, а теперь можно и поесть.

Вновь оформив заказ, Рина повернулась к нам:

– Солнышки, я это... Вот что сказать хотела. Тут сёстры в гости прибывают на несколько дней, и я... В общем, – Рина широко и весьма пошло улыбнулась. – Шин, я пока поживу в гостевой зоне с сёстрами, а ты пока можешь перебраться к нам, я с комендантом уже договорилась, так что проблем не будет.

Шинджу определённо повезло, что коктейль она вот буквально только что допила и отставила стакан в сторону, иначе вполне могла бы или трубочкой подавиться, или гидровзрыв устроить. А так – только закашлялась, густо покраснела и опустила глаза в пол.

– Совушка, – Рина, дотянувшись до Муракумо, нежно погладила её пальцы. – Я Импи достаточно хорошо знаю, чтобы гарантировать: без твоего на то желания приставать не будет.

– В этом и проблема, – буркнула Шин, а кончики её ушек стали и вовсе сравнились цветом с раскалённым докрасна металлом.