Текст книги "Дредноут по имени Никки (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Чернояр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

– Вот ещё, – фыркнула Рина, накрывая мою ладонь своей. – Чего-чего, а такую глупую штуку, как ревность, я похоронила давно, глубоко и далеко.

– Вот прямо так взяла и похоронила?

– Именно так, и никак иначе.

Ноготки пробежали по тыльной стороне ладони, заставляя невольно прикрыть глаза от удовольствия.

– Понимаешь, Ника, – серьёзным тоном прошептала девушка. – Я вполне отдаю себе отчёт, что учёба – субстанция конечная, а потом будут распределение, дежурства, конвои... А Глубинный фронт – пусть и не полноценная война в привычном значении, но штука такая... Жизни собирающая без особой брезгливости и разбора.

Карина вновь завозилась, прижалась ко мне спиной, и руку так и не отпустила.

– И это означает, что в любой момент времени любая из нас может навсегда остаться в море, и всё, что останется – лишь новая строчка на монументе Ушедших с волнами, да память в сердцах тех немногих, кто нас знал. И запомнил.

Рина снова легла на спину, сжала мою ладонь в своих ладошках, тёплых, нежных, заботливых.

– Поэтому ревновать – глупо. И злиться на то, что кто-то не соответствует твоим о нём или о ней представлениям – глупо тоже. Гораздо проще принять и понять, – Свирь увлекла мою кисть вверх, пальцев коснулось горячее дыхание, а следом за ним – мягкие, упругие губы. И ещё через несколько тихих секунд ладонь уложили на невесомую ткань, прикрывающую груди – аккурат между ними, так, чтобы чувствовались удары сердца. – Поэтому ты – здесь. В каждом ударе. В каждом мгновении меня. И если в этот ритм ты вплетёшь другие ритмы – я не обижусь, я только буду рада новой мелодии.

Рина говорила, а я слушал и офигевал: было от чего.

Внутренняя связь Дев Флота – штука малопонятная и слабо изученная, но одного у неё не отнять: эмоции, эхо настроения, мысли – в них принципиально не может быть лжи и недосказанности. Даже неверных трактовок не предусматривает эта система.

И потому каждое слово Карины заставляло шевелиться волосы на затылке, вызывало орды мурашек, бегущих от загривка до копчика – и отзывалось, отпечатывалось в душе.

И возникали вопросы. И вместе с ними приходило понимание: сейчас их лучше придержать при себе. И вообще – лучше не говорить. Слова – здесь и сейчас – совсем лишние.

И я молчал.

И чувствовал благодарность девушки.

А всё остальное было уже неважно.

Особый талант хэппибёздить

! WARNING !

Нижеуказанный фрагмент текста опасен для вашей психики и может, совершенно случайно, лишить ваши шаблоны последней тени невинности в несколько непривычной, а, может быть, и противоестественной манере.

Впечатлившимся – игнорить текст до следующего эпизода.

Не клюнувшим на аллерт – вэлкам далее по тексту.

! END OF WARNING !

Я покачал на руке коробку с упакованными подарками. Зря, впрочем, вес-то всё равно не ощущается.

– Да никуда она не денется, – проворчала Свирь, пытаясь приладить мне на шею странной рюшечно-оборочной слоёной структуры платок. – Так что пусть пока на кровати полежит.

– Может, ну его, этот недогалстук средневековый?

Рина посмотрела на меня, как лаборант на образец препарата под прицелом микроскопа:

– Ника, не нервируй меня.

– Муля, – поправил я девушку, втихаря наслаждаясь тонким, почти неуловимым кедрово-медовым ароматом её духов.

– Муля? – Карина, отстранившись, заглянула мне в глаза и, тяжело вздохнув, покачала головой: – Ника, ну ты и олдфажина.

– Уж каким получился, – пожал я плечами, косясь на вновь сосредоточившуюся на платке девушку. Глаза прищурены, нижняя, соблазнительно пухлая губка закушена, бледные веснушки придают шарм и очарование... Милашка же!

Рина, хихикнув, быстро поцеловала меня в щёку и несильно шлёпнула по нижним девяноста:

– Ты или уровень умиления и желания снизь, или внутреннюю связь приглуши.

– А что такое?

Карина выразительно покосилась на две горошинки, туго натянувшие ткань её рубашки:

– Теперь понятно?

– Понятно, – кивнул я, не отлипая от восхитительных бугорков и при этом стараясь завернуть все эмоции в трансляцию исключительно для Свири.

– Ар-р-р-ргх! – закатила глаза Карина, но по её эмоциональному фону было кристально ясно – такое акцентированное внимание ей очень даже по душе. – Ника, ну перестань, пожалуйста. Иначе я не удержусь и силком потащу тебя в те домики, и как результат – мы просто-напросто пропустим день рождения Шинджу и наглухо запорем девочке праздник.

Я с сожалением приглушил эмоции. Права Карина, впрочем, как и всегда. И хочется и с рыжей отдохнуть до новых засосов и ватных, непослушных ног, и Муракумо обламывать не тянет, как-никак, а торжественно объявлены ею, наравне с Нагато, Мутсу, Мики и Мако, почётными гостями.

Сёстры-субмарины с утра оккупировали запасную офицерскую кухню и выгнали оттуда не только уборщиков, но и штрафников, отрабатывающих наряды, и по сей момент никого туда не пускали. Сёстры-линкоры, проведя культурно-оздоровительный триатлон на берегу и раздав флагманам старших курсов все необходимые ЦУ, в темпе вальса на спортивных байках упылили в цивилизацию, пообещав вернуться к началу праздника.

Ну а мы неторопливо собирались.

***

– М-да, – прокомментировал я увиденное. – Показ высоких мод, не иначе.

Влада хитро покосилась на меня изумрудным глазом:

– Девочкам обязательно нужна подобная отдушина, так пусть получают удовольствие.

– Слушай правую руку президента студсовета, она плохому не научит, – наставительным тоном произнесла улыбающаяся во все тридцать два Карина, с интересом разглядывая собравшуюся компанию.

Отмечали в парке, на обширной поляне в ранее не посещённой нами области. Аккуратные дорожки, вымощенные белым камнем, бортики из изящно и толково подрезанных густых кустарников до пояса, через равные промежутки разбавленные вазонами с цветами. В южной части поляны искусственный пруд, в центре – под высокой плоской крышей – V-образный стол, в соединении прямых которого почётное место именинника, в северной – крытый не то танцевальный подиум, не то площадка для выступлений.

А народу – не густо.

И виновница торжества, прислонившись плечом к одному из столбов, несущих крышу, стоит в маленьком чёрном платье, и скромно, потупив очи долу, теребит пальчиками браслет, составленный из крупных красных сфер, нанизанных на нить.

– Влада, – коснулась плеча Мутсу Свирь. – Мы ж, вроде как, почти опаздывали... А где все?

– Самой интер-р-ресно, – едва слышно прорычала девушка, из-под опущенных ресниц внимательно сканируя окрестности.

Встретившись взглядом со Свирью и получив от неё беззвучное одобрение, я направился прямиком к Шин.

– Шинджу, я поздравлять не умею... Но попробую... Ты, наверно, и сама знаешь, что чертовски мила и очаровательна, а потому всё, что могу пожелать – просто оставайся собой и будь счастлива.

– Спасибо, флагман! А говоришь, не умеешь, – глубоко, почти в пояс, поклонилась Муракумо. – Рада, что вы пришли.

– А это от нас с Кариной, – я протянул коробку девушке. – Там внутри ещё одна коробочка, персонально от меня... Ничего особого, – я поспешил заверить начавшую смущённо краснеть Деву. – Просто показалось, что эта вещичка тебе понравится. Да хватит краской заливаться, прелесть, иди сюда, обнимать буду!

И, не дожидаясь реакции опешившей канмусу, крепко обнял Шин.

Замерла, напряжённая до дрожи, но пару мгновений спустя оттаяла, обмякла, и, как-то протяжно и сладко выдохнув, обняла ответно.

– Совушка, с днём рождения, – стиснула обе наши тушки Рина и, от души поцеловав в щёчку вновь шокированную девушку, вдохновенно начала шпарить поздравление: с бодрыми интонациями, щедро сдабривая позитивом и головоломными по сложности и протяжённости конструкциями, ажурными эпитетами и настолько неуловимыми метафорами, что общий смысл сказанного вообще пролетал мимо моих ушей.

– Мать, ну ты и завернула, – возникла рядом длинноволосая, но не в пример более серьёзная копия Карины. Сестричка-госпитальер щеголяла коротким сарафаном с весьма вдохновляющим неглубоким, но полноценным декольте, в босоножках, с косой, заплетённой с синими, в тон платью, лентами.

Рина показала оттопыренный большой палец:

– Шик!

– Да ты и сама не хуже, – подмигнула сестре Обь. А я с ней мысленно согласился.

В этот раз Рина предпочла юбку-разлетайку на две ладони выше колен и с высоким поясом-подтяжками, полупрозрачную рубашку без рукавов, с узорчатыми уплотнениями на груди и совершенно декоративным, держащемся на двух тонких полосочках ткани воротником, и туфельки на низком каблуке.

– Ё-о-опт... – протяжно выдохнула так же бесшумно подошедшая к нам Соня.

Я обернулся в направлении её взгляда и почувствовал, что челюсть потихоньку отпадает.

Было от чего.

С дорожки на полянку выруливали первокурсницы. В торжественном ордере. С барабанами, волынками, блок-флейтами и скрипками. А следом за ними над макушками кустов, плавно покачиваясь, плыла рыбья спина. С очень уж узнаваемым акульим плавником.

Через несколько секунд под наши изумлённые взгляды из-за кустарников явились довольные, сияющие широченными улыбками сёстры-субмарины, а за ними, покоясь на широком, длинном подносе, легко удерживаемом девушками, в окружении фруктов и морепродуктов, покоилась сама акула, с ехидной ухмылкой сжимающая в пасти здоровенную круглую дыню.

А девчонки играли что-то бравурно-бодрое, лёгкое, приятное.

И наглухо забивали внутреннюю сеть эмоциональной смесью торжественности, самодовольства и удовольствия от произведённого эффекта.

– Мама... – всхлипнула Шин и, если бы мы не продолжали обнимать её, так и осела бы на подкосившихся ногах.

***

Унрю, как истинный, а не временный флагман, добилась недостижимого: какими-то неведомыми путями замотивировала девиц первого курса собраться и не обделять вниманием нелюдимую, скромную аватару эсминца-именинницы. Хотя бы на время торжественной части и совсем немножко – за столом. За что получила от представительниц студсовета всестороннее одобрение и некие, не афишируемые простым смертным, преференции.

– Дайте мне ещё немного времени, – сжимала кулачки и хищно улыбалась Мики, – и я научу их быть людьми.

– Будет тебе время, – кивнула Нагато. – Уж это-то я обеспечить очень даже в состоянии.

– Напугала морского ежа... – фыркнула Унрю, многозначительно поигрывая бровями.

– Не забывай, что у ежей, с точки зрения некоторых особо одарённых гуманоидов, очень и очень вкусная икра.

– Извращенцы, – кивнула Мики, поднимая бокал.

Да. В самом сердце оплота трезвости мы пили. Нагло, бесцеремонно и напоказ.

Игристое вино и шампанское.

Детское.

Мако приподняла бровь:

– Влада, может, уже можно?

– Уже нужно, – кивнула Мутсу.

Флагманы, переглянувшись, прикрыли глаза, а по поляне пронеслось нечто, идентифицированное моим подсознанием как лёгкий широкодиапазонный импульс, сродственный ЭМИ. И тут же пропали векторы рассеянного внимания, довольно плотной сетью перекрывавшие полянку.

– Девы, – взяла слово Анна. – В этот торжественный, приятный и солнечный день у нас праздник, но что за праздник с детскими компотами? Так что моя команда: делай, как я!

– Раз! – и шампанское, покинув бокал, облагораживает собой почву под кустарником.

– Два! – в тонких пальцах Нагато бокал сверкает, сливается в блестящую дугу, и последние капли жидкости покидают его внутренности.

– Три! – жестом фокусника Анна достаёт из самых густых кустов запотевшую бутыль без опознавательных знаков, и, вцепившись зубами в пробку, выдёргивает её и аккуратно выплёвывает себе под ноги.

– Четыре! – Наполняет бокал до краёв и передаёт бутыль Владе.

– Немного, конечно, – поясняет флагман, – но, Бездна побери, алкоголь на нас всё равно практически не действует. И кто считает, что ей рано – пусть вспомнит о том, что ей уже выдано самое современное, мощное и летальное оружие.

Рубиновый взгляд окинул притихшую полянку:

– Странный перекос, не так ли? Поэтому сегодня мы его совсем чуть-чуть подправим.

Нагато обернулась к удивлённо моргающей в компании Аиды и Ады Муракумо:

– Шинджу! В этот знаменательный, тёплый и, без всякого сомнения, прекрасный день...

***

Приятно сидеть вот так вот: с одной стороны на плече буквально висит довольная по самое небалуйся Свирь, с другой – оранжевоглазая аватара эсминца «Муракумо», всё ещё пытающаяся придти в себя.

– Шин, ты как? – погладил я девушку по тыльной стороне ладони.

– Ёбушки-воробушки... – вздохнула Муракумо и натянуто улыбнулась. – Я... Я не ожидала, что хоть кто-нибудь придёт... А тут – раз, и сразу много...

Рина, с неохотой отстранившись от меня, посмотрела на Шинджу и, фыркнув, вытянула руку, потрепав девушку по голове и с каким-то непонятным удовольствием погладив свисающие с висков короткие, почти белоснежные в предвечернем воздухе хвостики.

Шин сидела, как ударенная пыльным мешком счастья, и на телодвижения Карины реагировала совсем по-кошачьи: почувствовав тепло близкой ладони, чуть склонила голову, подставляя щёку под нежные пальцы госпитальера.

– Флагманы – умнички, – проворковала Рина, принимая предложенную Муракумо тактильную игру. – А ты, Совушка, просто няша.

– Почему? – глаза прикрыты, на пухлых губках блуждает лёгкая улыбка.

– Потому что при виде тебя хочется вспомнить детство, заорать что-нибудь бессмысленно-милое, типа клича наших доморощенных отаку "ня-а-а-ргх-суго-о-ой-кава-а-ай!", и затискать тебя до полного удовлетворения.

Я, рискуя заработать десинхронизацию глазных нервов, умудрился покоситься на обеих девушек одновременно. Беловолосая, красная, как сочная морковка, кажется, от переизбытка того самого пресловутого кавая в организме сейчас лопнет, рыжая же – щурится, улыбается, и, кажется, останавливаться и не думает.

А на лавочке напротив, притопленной в выемку между массивных розовых кустов, сидят Мутсу и Эмден и, кажется, не только очень даже понимают друг друга, но и весьма топорно пытаются флиртовать. Со стороны это выглядит настолько умильно и нежно, что, кажется, и сам уже готов выскочить с транспарантом, на котором будет написано: "Хватит тормозить! Обнимитесь уже!"

И вокруг Анны и Аиды самая большая стайка Дев. Слушают внимательно, открыв рты, а в глазах столько интереса, обожания и незаданных вопросов, что становится ясно: до самого отбоя не отстанут.

Чуть присмотревшись, захотел протереть глаза и ущипнуть себя.

Высокая, статная блондинка с шикарной фигурой, в классическом вечернем длиннополом платье, в вырезе которого то и дело обнажалась стройная, аппетитная ножка и идеальных пропорций бедро, и обнимаемая этой девушкой вторая светловолоска, в коктейльном платье с открытой до самого крестца спиной. Причём вторая очень даже не против обнимашек, и сама то и дело норовит прильнуть поближе к фигуристой Деве.

В высокой девушке я с огромнейшим трудом опознал Зоуи, аватару ДАК "Сайпан", а её подругой оказалась ни кто иная, как Синти-тысяча-и-одно-несчастье.

Остальные, включая девушек из моей группы, оккупировали мостики над прудом и с азартом подкармливали рыбок.

Учитывая, что между нашей лавочкой и водоёмом разместился самодельный подиум с возвышающимся на нём начисто обглоданным скелетом акулы, зрелище получалось весьма сюрреалистичное и странноватое.

До меня не сразу дошло, что Шин тормошит меня за плечо.

– Да, Совушка?

Девушка, смутившись, застенчиво улыбнулась:

– Времени до отбоя не так и много осталось... – Муракумо выразительно посмотрела на меня и притихшую Свирь. – А вам ещё нужно друг другу внимание уделить...

Кажется, мы с Кариной одновременно и поперхнулись, и закашлялись.

– А что такого? – с самым невинным видом поинтересовалась Шинджу. – Я же не маленькая, вижу, понимаю, чувствую. Вы оказали мне огромную честь, приняв приглашение и придя поздравить, и я никогда не смогу простить себя, если лишу вас и без того очень редкого шанса на спокойное уединение.

– Слова не девочки, но Девы, – кивнула Рина, вставая. – Спасибо за праздник и прекрасное настроение, Совушка, и за то, что слушаешь этим, – Свирь накрыла прижатую к груди кисть Шин.

А потом быстро поцеловала оранжевоглазую в губы и отошла в сторону.

Поняв намёк, поднялся следом, обнял беловолосую.

– Могу только присоединиться к словам Карины, Шин. Ты – замечательная, помни это, – и, последовав примеру Свири, так же быстро поцеловал девушку.

– Поспешите, – густо покраснев, махнула рукой Муракумо. – И спасибо вам за всё.

– Идём уже, – очень тихо и очень горячо прошептала мне на ухо Рина, – а то я прямо здесь совращу нашу Совушку.

***

Поздним вечером, после давно уже отзвучавшего отбоя, я лежал, обнимая разомлевшую после вечерних приключений и онсэна Карину, и бездумно смотрел в потолок.

Сон никак не шёл, несмотря на вполне естественное и приятное чувство опустошения. Тело до сих пор ощущало жар дыхания Рины, её руки и губы, мягкость и упругость её тела, а в ушах, кажется, всё ещё бродило заблудившееся эхо её вскриков и шёпота...

Приподнявшись на локте, Карина улыбнулась:

– Тоже не можешь уснуть?

– Как видишь, – хмыкнул я, обняв и взвалив на себя девушку. Та, подтянув колени и поёрзав, устроилась поудобнее и, сложив пальцы домиком на моей груди, устроив поверх них голову, заглянула мне в глаза.

– Попробую догадаться, – подмигнула Свирь. – Тоже Шин из головы не выходит?

– И тебя зацепило?

Рыжая очаровательно улыбнулась:

– Зацепило – это мягко сказано. Внезапно зачётная девочка, да?

– Не могу не согласиться, – поймав момент, быстро поцеловал Рину в кончик носа, тем самым заставив её забавно поморщиться и улыбнуться.

Медсестричка в долгу не осталась, вернув поцелуй тем же образом туда же.

– Ника, а давай ты её на свидание пригласишь?

Я чуть не подавился воздухом, внезапно застрявшим где-то посреди трахеи.

– Вот это поворот... – я внимательно всмотрелся в глаза Карины, пытаясь найти в них хоть намёк на шутку. Но нет. Серьёзность и ещё раз серьёзность. – Ты сейчас не шутишь?

Свирь, поёрзав на мне, чуть приподнялась, подалась вперёд, почти уткнувшись носом в нос:

– Ни капельки, Ника. Ну смотри сама: девочка приятная, скромная и красивая, к тебе неравнодушна, от меня не шарахается. А уж как смущается... М-м-м! Нямка! Неужели не хочется такую тискать, ласкать и делать прочие приятности, а?

– Скорее, оберегать, ограждать и кормить вкусняшками, – не поддался я на провокацию.

– Да она сама вкусняшка, – возмущённо фыркнула Карина. – Не только ведь я попробовала её губы.

– Ты подала заразительный пример, Рина.

– Как будто я не ощутила, что тебе эта картинка очень даже по душе, – обличила меня ходящий сканер. – В общем, ничего не знаю: приглашай на свидание малышку, пока её не увела какая-нибудь мадам, менее склонная к заботе и ласке, чем ты.

Обняв Свирь, перевернулся, навис над ней, заглядывая в загадочно поблескивающие глаза:

– Я вот не понял, Рина. Ты мне сейчас гарем сватаешь, что ли?

Девушка мечтательно улыбнулась:

– Боевой гарем... А ведь звучит! Мурк!

Я покачал головой:

– Прости, но честно признаюсь: я не вижу грани, где ты шутишь, а где – уже нет.

– А я не шучу. Пока мы на учёбе, пока можем уделять время на такие приятные шалости, и пока это не мешает ни образовательному процессу, ни предстоящим полевым практикам – так почему бы и нет?

Обняв меня так, что не прижаться к девушке просто не получилось, Свирь прошептала, покусывая мочку уха:

– Ну хочешь, я её приглашу?

– Значит, не шутишь, – констатировал я присутствие весьма занятных тараканов в рыжей голове.

– Не шучу, – подтвердила Карина. – В этом деле шутки – гнилая дорожка.

Освободившись из объятий Свири, вытянулся вдоль стенки, осмысливая этот странный диалог.

– Мать-Тьма с тобой, Рина, приглашу...

– Уи-и-и! – тихонько пропищала в кулачок девушка.

– Но имей в виду: если что, то пойдём на свидание вместе.

– Да я только за, – вновь огорошила меня медсестричка, кажется, начисто лишённая каких бы то ни было комплексов.

Уткнувшись щекой в моё плечо, девушка заразительно зевнула и припечатала:

– Вот и славно. А теперь – всем спать.

Несказки для Дев

– Сова, открывай, медведь пришёл!

– Иду, иду, – послышался сонный голос из-за двери, шум падения, приглушённая ругань, возня...

Наконец, дверь открылась, явив миру Муракумо. Заспанная девушка щеголяла причёской в стиле "Не трогайте голыми руками катушку Тесла", мило потирала кулачком глаза, второй рукой прикрывая отчаянно зевающий рот, и, несмотря на общую оторванность от мира, выглядела по-прежнему мило и по-домашнему. Последнее подчёркивалось принтом желтоглазой совы, чьи глазищи очень удачно расположились аккурат поверх груди девушки[1].

– Круто выглядишь, Шин, – улыбнулся я девушке, с удовольствием отмечая, что мой подарок ей весьма идёт.

– Ты мне льстишь, флагман, – мило порозовела Дева и, обернувшись на недовольный бубнёж, донёсшийся из глубин комнаты, только вздохнула. – Утра.

– Правильно, утро добрым не бывает. Особенно для живущих в ритме совы.

– Что-то случилось? – снова зевнула Муракумо и переступила с ноги на ногу. Хых, прикольные тапочки – ушастые лохматые зайчики, ядрёного оранжевого цвета.

Я кивнул:

– Утро случилось. Напоминаю, вчера Эмден приглашала штрафбат на эксклюзивную беседу.

– Ух-ё! – резко проснулась Муракумо. – Я быстро, флагман!

И, захлопнув дверь, со скоростью пули скрылась в комнате.

***

– Кто назовёт главное умение Девы Флота, находящейся в режиме одиночного рейда?

И тишина... Мёртвых с косами не хватает и ночи на дворе.

Ада, хмыкнув, прошлась вдоль насыпи, служащей нам сейчас в роли самобытных сидений.

– Умение то же самое, и что у магов во всяких фэнтезийных книжках: убегать быстро и далеко.

По сторонам от меня послышались жиденькие приглушённые смешки.

– Это не шутка, – голос Эмден серьёзен, а в строгом взгляде всё же просачивается понимание – несмышлёные детёныши ещё не нюхали ни пороха, ни крови. – В море всякое может произойти: отбились от эскадры, отрезаны превосходящими силами противника от основной группы, да банально получили по голове бронебойным и в состоянии грогги или контузии просто-напросто заблудились в трёх волнах. И тут основная ваша задача – разорвать с Глубинными сначала дистанцию атаки, а потом и дистанцию контакта – визуального и средств радиотехнического обнаружения.

Ада, поправив идеально сидящую на ней полевую форму с отличительными знаками мастер-инструктора, прошлась перед насыпью.

– Да, средства РТО у Глубинных так себе... С одним очень весомым "но": чем их больше, тем зона охвата шире и поисковые возможности выше. Если понимаете, что хвост не скинуть, настоятельно рекомендую использовать принцип работы, неофициально именуемый в Империи "татар-стайл": подскочили, ударили, сбежали. Приоритетная цель – Высшие особи, так называемые они, химэ, принцессы и остальные демононосцы. Кто-нибудь скажет, почему?

А вот это уже простой вопрос. На него, уверен, даже Синтия, через раз путающая комическое и космическое, с ходу даст ответ.

– Потому что каждая элитная особь является связующим узлом-ретранслятором локальной сети подчинённых Низших? – подняла руку София.

– Отчасти так, – согласно кивнула Эмден. – Если программы вашего обучения не свернули до уровня "вот приказ – исполняй его любыми силами", то должны были дать и базовое теоретическое обоснование такой тактики. Чем большую сеть удерживает прайм-особь, тем более медлительна она становится. Но при этом её материнские способности обнаружения становятся тем лучше, чем хуже контроль над стаей. Итого, как правило, Глубинные встречаются в формациях, далёких от совершенства и любых боевых стратегий: огромное поле сканирования, но при этом – почти никакая способность к целенаправленному управлению особями. Соответственно, логично и противное: чем уже поле сенсоров и меньше стая, тем выше её опасность как локальной формации. Недаром малые боевые ордера Дочерей Бездны способны разорвать в клочья не в пример более крупные формации, но управляемые недостаточным количеством элиты.

Эмден, приложившись к стандартной фляжке с тоником, сделала короткую паузу.

– Есть задокументированные свидетельства того, как стая в три-четыре десятка примитивов, управляемая элитной особью уровня "они", полностью выносила стаю численностью в четыре-пять сотен примитивов под управлением двух-трёх Глубинных уровня "они" или даже химэ. И потому, – Ада, присев на бетонный блок, непонятным взглядом посмотрела на так и не убранную фляжку. – Потому главное в глубоком рейде – выносить высших. И очень быстро бегать.

– Запомните, Девы, – взгляд Эмден налился яркой, обжигающей зеленью. – Чем меньше прайм-особей в противостоящей вам формации останется, тем больше шансов выжить.

– Госпожа Ада, – протянула руку Катарина, вызвав формулировкой улыбки у русскоговорящей части группы. – А если обнаружили, и прайма прикрывает москитный флот?

– Хороший вопрос, – согласилась легендарная Дева Флота. – Через москитный пробиться может, разве что, лакишот, золотой выстрел, которых, в лучшем случае, один на пару тысяч, в противном случае...

– Смерть? – тихо поинтересовалась Муракумо.

– Да, – коротко ответила Эмден.

– И... этому ничего нельзя противопоставить?

– Можно, Шинджу, можно. Только вот шансы выжить почти равны нулю. На личном примере: не раз бывало, что приходилось выводить ГЭУ на запороговый максимум, готовясь подорвать себя... Слава всем морским богам, эта окончательная участь меня пока миновала... Но – было сложно. Очень сложно. И, чего уж таить, пару раз я оставалась в живых исключительно благодаря вмешательству Дев Летучего Голландца.

Ада сказала это настолько просто и буднично, что до нас ещё очень долго доходил смысл произнесённых слов.

Успели в среде канмусу сформироваться свои легенды. Фусо мельком рассказывала о паре из них: о Вечной Деве, что незримо стоит за плечом каждой из тех, кто идёт в заведомо обречённый бой; она сражается бок о бок, одним своим присутствием внушая уверенность в своих силах и даря шанс на победу – и ничем иным нельзя объяснить, почему же иногда Девы, по недосмотру разведки и просчётам командования отправленные тупо на убой, возвращаются из похода живыми, здоровыми и на невозможном эмоциональном подъёме.

Вечной не молятся, но, выходя в море, обязательно оставляют под пирсом ли, или на прибрежном камне, или на любой другой примечательной детали берега что-нибудь личное, желательно, но не обязательно, дорогое – как память. Серьги, запаянные в пластик конверты, счастливые монетки, фрагменты закладной доски, да те же фенечки, активно сплетаемые в промышленных масштабах каждой третьей канмусу. Всё идёт в ход. Говорят, Вечной Деве так проще найти путь к тем, кто попал в беду.

А ещё говорят, что у неё нет одного конкретного воплощения. Многоликая, она ходит и живёт среди нас неузнанной, и, когда пробьёт час Последней битвы, Вечная скинет маски, и ободрит, и поведёт за собой – в бой. В бой, в котором будет лишь один результат – полная победа.

А ещё Фусо рассказывала о Девах Летучего Голландца.

И тут было совсем ничего не понятно. Легенда о Вечной – ещё ладно, если уж ни в лице мистического надсмотрщика, ни в отрешённой физиономии вечного пофигиста Девы поддержку не нашли, то просто должны были создать что-то схожее. Понятное и родное. "Не бывает атеистов в окопах под огнём", верно ведь?

А легенды о Летучем Флоте заставляли искать несостыковки, противоречия, разногласия. Ибо слишком уж похоже на правду.

Иногда – и никто не знает, при каких условиях – на море опускается густой туман. Не сервисная нанитная взвесь Туманниц, не физические аномалии Дочерей Глубины. Обычный туман, состоящий из испарений и мелкодисперсных капель влаги. Обычный, да не совсем. Через него не могут пробиться глаза вездесущих спутников-шпионов, в нём вязнет радиосвязь, и даже внутренняя сеть Дев Флота, говорят, работает волнами и с перебоями.

Говорят, приходит Летучий флот всегда по-разному, и никогда не знаешь, что в этот раз увидишь ты в обманчивом, скрадывающем расстояния и голоса, тумане: бледную ли Деву, или мощный, вселяющий уверенность и спокойствие, массивный корабельный борт, или гирлянду путеводных огней, или парящие прямо в воздухе сложнейшие, вызывающие головную боль при попытке их рассмотреть, геометрические фигуры, совершенно чуждые привычной метрике...

Одно остаётся неизменным: они не причиняют вреда.

И, когда странный туман исчезает, канмусу зачастую обнаруживает, что варсьют её цел и исправен, даже если рассыпался от малейшего движения перед этим, и раны исчезли, и усталости как не бывало.

– Летучие Девы – не миф, – просто говорит Эмден. – Не сказка, не легенда. Уж я-то знаю.

И не верить ей – невозможно.

О тараканах с мадагаскарской пропиской

– Пристрелите меня, пожалуйста, – прикрывшись поставленным на попа учебником, Софья с самым жалобным видом уткнулась лбом в наклонную столешницу парты.

– Москва не сразу строилась, – философски буркнула Катарина, с азартом выстраивая график и сводя данные в результирующую таблицу.

Аватара "Москвы" тут же вскинулась:

– Это кто это тут меня строить собрался?!

За что и получила лёгкий подзатыльник от невесть как появившейся рядом Нагато.

– Ещё одно повышение тона, и ваш отряд в полном составе отправится чистить общажный коллектор.

Наша рубиновоглазая умница, красавица, спортсменка и ещё много-чего-замечательного-в-одном, на этой неделе подменяла внезапно приболевшего препода по артиллерийским дисциплинам. Муракумо, бросив быстрый осуждающий взгляд на нарушительницу спокойствия, только покачала головой и вернулась к практике. Её флагманская неделя уже закончилась, а до лидера-1 ещё два по семь дней. Совушка оказалась тем ещё воплощением самурайских традиций, во время её отработки роли всё, на что нас хватало – это добраться до кровати и отрубиться коротким сном. Шинджу и сама не высыпалась, отчего раздражение её росло с каждым днём в геометрической прогрессии, но – её все понимали. Как-то так получилось, что вся наша группа, и даже всегда пунктуальная и ответственная Грейс, кажется, родившаяся с хронометром в руках, очень не любила рано вставать. А ещё меньше – мало спать.

Зато Свирь очень недобро оскалилась, а от её изящного кулачка, сунутого под нос Соне, повеяло льдом и неприятностями. А кровожадный оскал Аиды, на правах нашего прима-драйвера полноценно влившейся в состав и ныне тянущей лямку лидера-1, и вовсе не предвещал ничего хорошего.

Злой флагман – это привычно: вечный недосып, обработка огромной кучи документов, отслеживание своих подопечных, координация со службами школы, заявки, распоряжения... А вот если злой флагман ещё и раздражён сверх меры, и, к тому же, является по совместительству и главой отрядной медсанслужбы...

Я поёжился, невольно ещё и ёрзая по стулу, рефлекторно напрягая полупопия. До сих пор помню, а Спика – так и вовсе ощущает – всю силу нашей очаровательной рыжей медсестрички. Пять дней прошло, а Ками до сих пор ходит враскоряку и при виде беззаботной улыбки Рины начинает усиленно икать. А ведь так и не созналась, чего намешала из еды, что отравление заработала.