Текст книги "Дредноут по имени Никки (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Чернояр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

– И кто это был?

– Дак я ж не закончила ещё, – наигранно возмутилась Влада, всем своим видом показывая, что внимание ей очень даже приятно. – Тут у Ани мозги включились, додумалась открыть окна. И вот, рассеивается дым, и видим мы эпичную картину: стоит Ямато, вся такая стройная и милая, как богатырь субтильного телосложения, только мукой в неприличных местах припорошена, а на её плечах восседает Тацута, вся в саже и копоти, и зло так трёт лоб. И грудью своей уверенного четвёртого калибра делает контактный массаж волосяных покровов нашей японке. А по лицу Май видно: ещё слово, и придётся нам Деву из подвала выковыривать.

– И? – тихо, стараясь не разбудить Софью, поинтересовалась явно заинтересовавшаяся Грейс.

– Ну вот и "и", – рубанула свободной от кружки рукой воздух Влада. – Тацута возьми, да ляпни: "Хорош отель, да медленный".

И замолчала. Нагнетает, значитца.

Первой не выдержала Зайка, впилась любопытными глазищами в лицо Мутсу:

– А что дальше-то?

– А ничего, – словно бы этого вопроса Влада и ждала. – Злая Ямато – это даже хуже, чем невыспавшаяся и голодная Ямато. И с подвалом мы погорячились, да. Май-тян Тацуту через два пола и бетонную подушку в каменную породу загнала почти по пояс. Сверху. Ох и намучились мы, выковыривая языкастую...

Грейс успела опередить с вопросом Катарину:

– А почему "отель"? И от чего такая реакция? И при чём тут какая-то "Калифорния"?

Влада улыбнулась:

– Запомните, Девы, и другим в наследие передайте: нет вещи более опасной, чем назвать Ямато отелем. Её прототип отличался повышенной, с точки зрения японцев того времени, комфортностью кают, в частности, несколько большими, чем, утрированно выражаясь, стандартные полтора метра, койками. За что служивших на "Ямато" за глаза звали живущими в отеле. Так вот, девочки, никогда не называйте Май-тян отелем. И не пойте в её присутствии буржуйскую "Хотэль "Калифорния" – канмусу она, конечно, на диво спокойная и рассудительная, но в таких случаях ей резьбу срывает только в путь.

И воцарилась тишина. Аида нет-нет, да поблескивала изредка вспыхивающими нечеловеческим светом глазами из-под полуопущенных век, остальные либо дремали, либо молчали – каждая о своём. Только Катарина всё порывалась что-то спросить, но постоянно тушевалась и, краснея, опускала голову лбом на колени.

– Зайка, чего ты мелешься? Вижу же, что есть вопросы у тебя, – Владе, похоже, надоело постоянное смущение Дельфина.

– Я... – Катарина густо покраснела и вновь спрятала лицо. – Не важно, наверно...

А вот внутреннюю связь она плоховастенько пока ещё контролирует – даже до расслабленного меня докатилась невысказанная волна вопроса. Хм... А ведь на чаепитие с директором она, кажется, так и не попала ведь, а остальные, видимо, сочли не столь нужным делиться и без того известной информацией... Тогда ясно.

Мутсу, видимо, пришла к тому же выводу, но удивляться не стала.

– Печально у нас с мальчиками, Зайка. Совсем печально и траурно. Японцев в расчёт не берём, юноши пубертатного возраста, выращенные на хентайных мангах и прочих эччи, печень готовы продать за ночь с Девой. Даже если будут знать реальное положение вещей – их это не остановит. Смерть между ног прекрасной воительницы – что может быть круче?

– Неужели... Совсем без вариантов? – с какой-то беспросветной грустью спросила Дельфин.

– А чего там в вариантах, Зайка? Обнимешь мальчика, и, в зависимости от его конституции, получишь от сорока до ста кило превосходного фарша, если повезёт, то упакованного в стильный кожаный мешочек.

– Если повезёт?

– Ага, – кивнула Влада. – Физиологию не стоит забывать. Если посмотреть на человека с точки зрения физики, то, упрощённо говоря, он – тор с весьма хитрой топологией. А у тора, как известно, одно сквозное отверстие, но два входа в него. Или выхода. И вот представь, солнышко, между ног огонь и по бёдрам уже натекло столько, что даже самой удивительно приятно, но неприлично становится, и готова отдаться прямо здесь и сейчас, и обнимаешь ты своего мальчика со всей своей хрупкой девичьей нежностью и страстью... Сколько у твоего прототипа водоизмещение? Пятьсот или шестьсот тонн? Поверь, для биологического организма сотня тонн плюс или минус – херня сильно неконцептуальная. И вот, значит, обнимаешь ты юношу, и он превращается изнутри в прессованный фарш. Физиология тут же включается, и под избыточным давлением содержимое органокомплекса, значительную часть которого составляет кишечник, лезет по пути наименьшего сопротивления. В нашем случае – через задницу и рот. Или, если осколками костей кожу пробило – через дополнительные дырки хлещет.

Внимательно слушающая рассказ Мутсу Катарина с каждым словом всё больше и больше бледнела, кажется, благодаря живому воображению, и вовсе в зелень подалась... Но не протошнилась, к счастью.

– Но как же... Ведь бывают какие-то решения?..

Аида только улыбнулась, а Влада, вздохнув и отпив чаю, продолжила:

– Нет решений. Совсем нет. Есть, конечно, чудо-молодцы, что инконы в себе таскают...

– Инконы? – услышав незнакомое слово, Грейс тоже проявила интерес.

– Индивидуальные колонии нанитов, – пояснила Анубис с кривоватой улыбкой. – Разрабатывались как способ усиления штурмовых групп ВМФ ОША в борьбе с Туманом.

– Именно, – согласно кивнула Мутсу. – Инкона даёт сверхпрочную шкуру, офигенную реакцию и ещё целый мешок плюшек... Только, как сказала бы прекрасная воспитательница юных канмусу Тэнрю, и это не панацея. Боец, снабжённый инконой первых поколений, самой мощной из существующих, к слову, в состоянии голыми руками поймать в чистом поле танк, ствол ему погнуть и через борт и стенки бронекапсулы вытащить экипаж наружу. А обнимет его любая из нас – и получит уже не стильный мешочек с фаршем, а, как любит говорит та же славная Тэнрю, пирожок с говном, – Влада печально улыбнулась, развела руками. – Как видишь, Зайка, разница не концептуальна. И в том, и в том случае от мальчика останется труп, а у девочки – лютое неудовлетворение и чудовищный стресс.

Довольно жёстко, конечно, Мутсу правду-матку рубит, ну да так даже как бы не полезней будет. Одно дело – под ровный разговор с начальством перелистывать фото с места происшествия, совсем другое – от товарища по броне и коллеги по цеху услышать и узнать подробности. И никаких фото– и видеофиксаций не надо, живое воображение само нарисует нужную картинку.

Зайка, всё такая же бледная, робко поинтересовалась:

– А что насчёт детей? У нас их принципиально быть не может?

– Могут, – подключилась к разговору Анубис. – Только есть одна проблема... Если не принимать в расчёт летальность интима с людьми, конечно. Способы есть, то же ЭКО, например, но засада состоит в другом: через защитные механизмы яйцеклеток канмусу не в состоянии просочиться ни один сперматозоид, а подсаженные яйцеклетки, выращенные в пробирках, просто отторгаются иммунной системой Девы.

Аида задумчиво подняла лицо к небу, грустно добавила:

– Точно так же, как и у нас.

– Но вы же ничем не отличаетесь от людей, – возразила Грейс. – Значит, и с детородностью проблем быть не должно?

Анубис легла на спину, вытянулась, уютно уложила голову на запрокинутых и скрещенных позади руках.

– Не должно, – ровным голосом согласилась она. – Даже на молекулярном уровне мы идентичны. И нас клонировать можно, только результат тот же, что и с канмусу... Пустая оболочка, ведущая вегетативное существование.

Вздрогнув, Свирь зевнула, обозначив своё внимание к теме, и припечатала:

– Другими словами, мы все, и Девы Флота, и Девы Тумана, настолько крутые будущие матери и по способностям, и по функционалу, что не родились ещё совместимые с нами по всем ТТХ мужчины. А на нет и суда нет, – вновь зевнув, Карина легла мне на колени, прикрыла плечи широкой полой шинели. – Так что нет смысла воду толочь и ситом её таскать. Используйте те возможности, что имеются рядом. И да пребудет с вами щазтье.

И с самым спокойным видом, не открывая глаза, повернула голову, дотянулась губами до внутренней стороны моего бедра, не прикрытого ничем, кроме длинной полы рубашки, поцеловала, мурлыкнула – и вновь задремала.

Девушки с задумчивым видом покивали, а я решил напомнить Владе о её обещании да и, заодно, сменить минорную тему:

– А что насчёт владения таким внушительным арсеналом? Расскажешь?

Влада, вздохнув, молча пополнила запасы чая и только после этого продолжила:

– Да нечего, в принципе, рассказывать. Мы же в первой волне пробудились, как говорится, нас было мало, но фактор тельняшки никто не отменял. Первое поколение варсьютов, чего уж греха таить, было сильно так себе. Не воевали, страдали. Со вторым стало не в пример легче, появилась возможность использовать дополнительное вооружение помимо того, что имелось на прототипе, да кардинально поменялись принципы его создания и адаптации Девы Флота к нему. Хочешь жить, умей вертеться. Вот и вертелись, обвешиваясь оружием по самую маковку. У второго и третьего поколений был нейроинтерфейс, – девушка чуть повернувшись, приподняла волосы на затылке, ткнула пальцем чуть выше сочления черепа и позвоночника. – Сюда вживлялась схема управления и куча прочей навороченной металлокерамики. Так и учились, и воевали, не пойми кто – не то девочки, подключенные к боевому доспеху, не то доспехи, интегрированные на программно-аппаратном уровне с девочками. Вот и весь секрет. Вам в этом вопросе не в пример легче, Девы, уже не нужно ни вживлять комп в мозги, ни вытаскивать его обратно, рискуя что-нибудь повредить и остаться неподвижным, парализованным, калечным овощем.

Влада отсалютовала кружкой, как-то весело выдохнула:

– Авэ, работники Особых верфей!

И залпом опрокинула в себя остатки чая.

– А теперь всем марш по каютам, – и с нескрываемой заботой и теплотой в голосе добавила: – Поздно уже.

Охота, большая и дикая

А Мутсу сдержала слово.

Убедившись, что в схемах поведения не путаемся, друг на друге эвакуационно-спасательные работы проводим вполне себе прилично, особенно для первокурсников, и с вверенной в распоряжение техникой справляемся более-менее сносно, Влада вытащила нас на Большую охоту.

Стая диких примитивов в полсотни рыл, и ни одной прайм-особи. Что самое интересное, в соседнем квадрате вся эта бригада обреталась, в паре километров не то от ушедшего под воду, не то медленно и печально пытающегося вырасти островка, с аппетитом уминая коралловую поросль и запутавшуюся в ней колонию плавучих водорослей. И того, и другого было в достаточном количестве, чтобы стая проторчала здесь, отъедаясь, ещё пару-тройку недель.

И вот, вроде бы, звучит эпично – Большая охота. А выглядит... Откровенно говоря, не очень.

Как избиение младенцев профессиональными гопниками. Нет, Глубинных мне не жалко, но без прайм-особи они до жути похожи на неразумных детишек. В принципе, обе части утверждения верные – и не разумные, и, по факту, дети, точнее, потенциальные личинки гораздо более опасных и хитрых созданий. Но – в неопределённом будущем. Которое по неким причинам для них всё равно уже не наступит.

Сброс уже привычный: первыми тихонько десантируются подводные лодки и, соблюдая режимы радиомолчания и маскировки, занимают позиции, передавая по принудительно ослабленной внутренней связи текущие координаты стаи, места наибольшей плотности скоплений примитивов, данные о глубине, течениях, температурных слоях, прозрачности воды...

Следом идут эсминцы, уже разобравшие для себя углы и сектора атаки, сконфигурировавшие очерёдность состава и типа БК. Медицина и снабжение, выйдя на воду, тут же получают в эскорт Усугумо, а её место занимает Москва, принимая на себя полномочия лидера-1. Следом ссыпаемся и мы с Гнейзенау, на ходу разворачиваясь в связку ведущий-ведомый или первый-второй номер: сверхтяжёлый доспех в конфигурации мод-4 не может похвастаться мощной артиллерией, всего два ствола ГК, да универсальные металлорезки, остальное – усиленные торпедные аппараты, бомбомёты, ракето-торпеды да неприлично огромный горб наспинного РПМ[1] на две сотни сверхзвуковых зубастых подарочков с функцией подводного хода, а сзади-справа идёт немка, облачённая в тяжёлый варсьют мод-2 – заточенный больше под надводное поражение целей, хотя полсотни ракет тоже в наличие, да бодрая пачка торпед и довольно скромная по габаритам, но не по качеству, система ПТО.

Мутсу неторопливо скользит по воде на подстраховке, выдерживая дистанцию в пятнадцать миль, а Анубис легла в дрейф у самой границы спецбакенов.

Впрочем, чтобы жизнь мёдом не казалась, наше милейшее зеленоглазое руководство решило усложнить задачу, доведя до нас информацию по факту:

– Условия меняются, команда. На удалении, равном вашей дистанции, Анубис сбросила массогабаритную имитацию спаскапсулы джампера. Новая задача: провести эвакуацию условного терпящих бедствие до того, как Глубинные полакомятся металлом и мясом. Вперёд, бойцы!, – сообщение Мутсу заняло сущие доли секунды, миг спустя к тёмному серебру корпуса «Анубис» спикировал транспортно-грузовой дрон, а я занялся выработкой тактики.

***

Хорошая штука – дроны.

Ещё лучше то, что им не требуются привычные каналы управления, с лёгкостью подавляемые Мглой Бездны, всегда генерирующейся там, где есть Глубинные. Пока доспех на Деве, дрон воспринимается как часть собственного тела, которую ты старательно отлежал и теперь шевелишь, например, пальцами, держишь ручку или хватаешь кружку, но обратной связи при этом не ощущаешь. И вроде есть онемение, и странное чувство не-совсем-своего-тела, но, в то же время, этой частью можно управлять, можно получать с неё картинку, раздавать приоритет целям в обход заложенных алгоритмов – практически не отвлекаясь от прямого боя.

Раньше и авианосцы, и иные воплощения, имевшие в арсенале самолёты, гидропланы, вертолёты или иные ЛА[2], использовали громоздкую, энерго-, ресурсо– и нервозатратную систему трансформируемых носителей, выполненных, как правило, в виде стрел, метательных ножей, болтов и прочих высот средневекового оружейного гения: получив при старте накачку энергией, зацепив остаточное поле Девы Флота, снаряд-носитель, выйдя на безопасную для канмусу дистанцию, начинал преобразование в исходную компактную версию ЛА. И сам старт, и накачка, и необходимость постоянно поддерживать боевой медитативный транс буквально сжигали нервы и резервы сил Дев, и, как результат, после каждого столкновения с Глубинными канмусу надолго переселялись в регенерационные саркофаги медчасти.

Сейчас несколько проще. Большинство модов варсьютов оснащено дронами, квадрокоптерами и иными версиями БПЛА[3], а синтезатор, форматор и некоторый базовый запас ключевых элементов в своей совокупности позволяют не заострять внимание на боевых потерях ЛА, нивелируя шансы остаться без разведки и воздушных средств ПЛО: новый дрон собирается за считанные секунды, а если запас готовых частей иссяк, то счёт в любом случае идёт на считанные минуты, но никак не на часы и дни, как требовалось ранее.

И потому, подняв свою авиацию в воздух, подключившись к циркулярной сети нашего воздушного щита, я смело заявляю: дроны – это хорошо.

***

Схема действий проста: Левиафан, как самая быстроходная и бесшумная субмарина, обходит стаю слева, запускает торпеды-приманки, отвлекая внимание Глубинных всплесками вкусного рентгеновского излучения и выброшенной в воду взвеси, состоящей из стружки титана, бокситов и следового количества мазута. Для Детей Бездны такая приманка должна выглядеть куда аппетитнее, чем скучная керамика капсулы, и, так как прайм-особью стая не усилена, подсказать живущим голыми инстинктами диким, что это ловушка – просто некому.

Тихоня, отстрелив приманки с темпоральным взрывателем, продолжает движение по дуге, Зайка в это время обходит их снизу-справа, прячась в довольно сильно изрезанном придонными течениями рельефе и прикрываясь коралловыми наростами. Эсминцы по широкой дуге обходят стаю со стороны Дельфина, контролируя отставших и потихоньку приближаясь к капсуле, а мы с Гнейзенау играем первую скрипку, отвлекая внимание примитивов на себя в тот момент, когда дикие поймут, что их слегка развели с вкусняшками.

Свирь и Спика под прикрытием Усугумо стараются не отсвечивать, и, так как все имеют на вооружении снайперские комплексы, оказывают дальнюю поддержку, сама же эсминец попутно осуществляет коррекцию огня, опираясь на мощь "Аргуса" – специального дрона высотной и противолодочной разведки.

***

М-да...

Навоевали...

Примитивы, представленные, в основном, Глубинными на ранних стадиях развития – самая крупная особь, если верить внутреннему радару, едва ли достигла десятка метров, – кончились, не успев начаться.

Личинки эсминцев, тройка авианосцев, десяток субмарин да по паре транспортных и танкеров, учуяв приманку, споро собрались в комок и, играя на опережение, слитным комком поспешили к месту подрыва. Плотность такая, что грех не воспользоваться случаем, и Дельфин, получив согласие, постоянно меняя позицию, отправила по Глубинным хорошую серию умных ракето-торпед "Лазурь-8м ОФЗ". Параллельно с ней отстреливаемся и мы с Гнейзенау, немка – отсекая возможные векторы отхода, я – прямо в центр. Весь запас БК использовать нерационально, да и плотность у стаи такая, что и моей двадцатки, даже если три четверти перехватят, должно хватить с запасом.

Да, наши с Гнейзенау торпеды не чета смартам Дельфина, но и не брёвна-прямоходы образца почти полуторавековой давности. Остаточное поле рассеивается достаточно медленно, чтобы иметь возможность управления всем роем на удалении в двадцать-двадцать пять километров. "Лазурь" не даром за глаза именуют ещё и "Тенью" – внешний корпус устройства выполняется из хитрого пластика, армированного графеном и ещё десятком сложновыговариваемых соединений, по свойствам весьма близкого к органике с чудовищно низким коэффициентом трения и сопротивления. Получив целеуказание, смарты неторопливо подбираются на дистанцию прямого рывка, тихим ходом и минимумом шума сливаясь с окружением, а специфика покрытия, динамически комбинируя стелс-технологии и систему оптического камуфляжа, снижает вероятность преждевременного обнаружения почти до нуля. Как итог, противник имеет все шансы получить крайне неприятный сюрприз повышенной убойности прямо внутри формации.

Ведомые голодом, Глубинные слишком поздно обратили внимание на наши с Гнейзенау снаряды, торопливо бросились врассыпную... Чтобы тут же схлопотать подрывы "Лазури", вышедшей на ударную дистанцию. Ракето-торпеды Дельфина, формируя пузырь суперкавитации, почти мгновенно набрали максимальную скорость, навелись на примитивы снабжения и, скачком сократив расстояние, сдетонировали.

Я так и не понял, что за боевое и взрывчатое вещество используется в "Тенях", но то, что с Детьми Бездны оно справляется играючи – понятно и без копания деталей. Процесс подрыва на внутреннем радаре выглядел впечатляюще: словно цветок фейерверка распустился на глубине, тысячи крохотных осколков прыснули во все стороны, буквально вгрызаясь в тела примитивов, прорубая, прожигая в них свой путь. Танкеры и снабжение – Глубинные своеобразные, в раздутых брюшках несут такое количество ядрёной химии, что, случись подрыв с повреждением ёмкостей, начинается просто скачкообразное окисление содержимого с каскадным увеличением температуры – наверно, что-то визуально схожее случается, когда посреди склада ГСМ кто-то, не дружащий с головой, разом поджигает коробку римских свечей.

В общем, бабахнуло основательно, тех, кто был ближе к эпицентру взрыва, оглушило, ошпарило, контузило содержимым внутренностей вспомогательных транспортов, а после ещё и перемололо поражающими элементами ракето-торпед.

Жалкие секунды, и в помутневшей, почерневшей воде из полусотни примитивов в строю осталось едва ли больше десятка, и те, не видя поблизости врага, тут же кинулись друг на друга.

Ещё мгновение, и сработали торпеды, сброшенные Гнейзенау и мной.

И до нас ещё не успела докатиться первая подводная взрывная волна, а стая диких примитивов перестала существовать.

– Вот так, обычно, стычки и проходят: без мордобоя стенка на стенку, без ненужного героизма и неоправданных жертв, девочки, – пришло сообщение в сеть от Мутсу. – Определили и разобрали цели, отстрелялись издалека, провели контроль. Всё.

А Москва и Муракумо тем временем, убедившись, что живых не осталось, спокойно взяли капсулу на буксир и уже почти что успели дотащить её до приёмного шлюза "Анубиса".

Я сбросил первичный отчёт Мутсу, и, получив сигнал одобрения, отдал команду возвращаться на борт.

– Флагман, – мыслеобраз, переданный Усугумо, был хоть и довольно ровным и спокойным, но привкус тревоги в нём всё равно ощущался. – Засветка разведывательной авиации противника...

И я не успел ещё обработать переданные координаты, как пришёл сигнал от Тихони:

– Искусственные шумы, направление 3-2-2, удаление триста пятьдесят. Сигнатуры пока сравнить не могу, слишком много наведёнки.

– Подтверждаю контакт, – тут же подключилась Дельфин. – Многочисленные цели, первично от ста тридцати до ста сорока взрослых особей уровня примитив, два десятка средних, по остаточным сигнатурам – эсминцы, есть засечка энергетических импульсов, характерных для они.

– Подтверждаю наличие они, – вновь перехватила инициативу Левиафан. – Не менее двух, не более пяти, минимум один линкор и два авика.

Я чуть не запнулся о волну, усиленно пытаясь сообразить, хватит ли у нас сил отбиться от такой шайки-лейки Глубинных, тем более, находящихся под управлением прайм-особей. С одной стороны, справиться должны, БК уже восстановился полностью, с другой – стрёмненько, да где-то на периферии сознания мелко трясётся мандраж: праймы это не безмозглые примитивы, эти, если достаточно развиты, более чем опасный противник. В столкновении стенка на стенку нам точно не поздоровится, а потому – резонно ли вообще будет вступать в огневой контакт, или же проще и лучше просто погрузиться на "Анубис" и на всех парах свалить в более безопасный квадрат?

Нашёл в сети горящий стальным спокойствием огонёк разума Мутсу, и, скрипнув зубами, всё же сделал рассылку:

– Леди, нас приглашают на танец. Предлагаю сделать финт ушами и сыграть на опережение. Принимайте схему построения...

***

Пять минут спустя начала поступать информация не только от скоростного «Аргуса» Усугумо, но и от наших разведдронов.

Стая шла в открытую, надводным ходом, и даже привычную Завесу держала на минимуме, видимо, праймы решили, что одинокий кораблик и десяток Дев всё равно ни помощи запросить не успеют, ни убежать. А вокруг нас всё равно никого нет.

Со стороны Мутсу ощущаются лёгкий интерес и ноль паники, и неозвученное, но оттого не менее понятное намерение посмотреть нас в условиях нормальной схватки, а не в почти тепличных условиях загона диких примитивов. Почувствует, что надо вмешаться – вмешается, а пока просто усилит охрану Спики и Свири своим присутствием.

А на получаемой картинке с каждой секундой всё становилось печальнее и печальнее: три сотни авиаюнитов, идущих широким фронтом, кипящая от непрерывно то выскакивающих на воздух, то ныряющих примитивов, глянцево-чёрных, блестящих, зубастых, приводящих орудия в боевую готовность, и крошечные на их фоне фигурки праймов со своими личными свитами, идущие в центре формации в охранном ордере, и обеспечивающие безопасность главной особи стаи, судя по абрисам и характерным элементам симбионта – они класса тяжёлого крейсера.

– Пизденящий душу леденец, – на чистейшем русском, без малейшего акцента, выдала Гнейзенау в пока ещё не заглушенную вспомогательную радиосеть на основном канале. Сквозь прозрачное забрало лицевой защиты было прекрасно видно её побледневшее лицо, усеянное на лбу и у кончика носа мелкими бисеринками пота.

Ответом на её реплику стали несколько нервных смешков – и только.

Авиация идёт плотным роем в две волны, и есть подозрение, что разделяться по звеньям будет перед самым заходом в атаку. Значит, ещё около полуминуты есть.

Приказ на смену очерёдности типов снарядов, отмашка – и все, кто имеет на вооружении ракеты и ракето-торпеды, дают залп. Трёхсекундный перерыв на продувку шахт и очистку от нагара, и ещё один залп. И ещё.

Десять раз успели отстреляться до того, как получили визуальный контакт с авиацией. Рефлекторно поднимаю свои дроны на три километра, пять сотен метров зазора с юнитами Глубинных – вполне неплохая буферная зона, особенно для мелкой, подвижной цели, идущей по алгоритму, рассчитанному на противодействие ПВО. Потолок авиации Бездны – два с половиной километра, если забирают выше, тут же теряют связь с носителем, а потому редко уходят выше двух тысяч метров, да и на отдельные звенья почти не разбиваются, предпочитая действовать в составе эскадрильи, а то и двух-трёх.

Наши эсминцы за это время успели проскочить по широкой дуге по вектору движения Детей Бездны, щедрой рукой выставив завесу из глубинных бомб и торпед, ушедших в спящий режим. Судя по довольному фону Муракумо и Москвы, девчонки успели ещё отстрелить и развернуть "бум-сетку".

Я невольно поёжился – попади в неё наши субмарины, и Девам крышка. Сеть, принципиально ничем ничем не отличающаяся от рыболовной, только идущая отрезами по пятьдесят-шестьдесят метров, да выполненная из сверхтонкого моноволокна, имеющего толщину в несколько молекул. Материал активен порядка часа и уверенно удерживает на себе остаточное поле канмусу минут сорок, после чего сначала превращается просто в мясорубку, потом и вовсе бесследно растворяется в воде. А приставку "бум-" прикрутили сами Девы: сеть несёт на себе, в качестве и регулятора глубины, погружения и растяжения, и поплавка, и грузила, и сюрприза, компактные осколочные контактные мины, в момент постановки объединяющиеся в роевой винт[4].

Авиация противника ускорилась... Но разбиться на мелкие стаи не успела: ракеты, выпущенные нами, распределили между собой цели и пошли в атаку. Полсотни чёрно-красных, с оранжевыми прожилками, цветков распустилось посреди вражеских юнитов, выводя их из строя. Отгремели первые взрывы, остатки авиации, очухавшись, перестроились, стянулись в новые эскадрильи, но – ненадолго. Замечательные, всё же, у Москвы и Гнейзенау ракеты-носители: боевая часть легко и быстро меняется на нужную, а универсальный БАВ-концентрат, проходя через форматоры, имеет очень широкий диапазон вариантов... Вот и сейчас Девы, проявив инициативу, половину ракет снабдили кассетными и фосфорно-зажигательными снарядами. И, пока мои сверхзвуковые зубастики, прикрываясь густой облачностью, заходили на вторую волну авиации, первая физически закончилась: авиацию подвела почти инстинктивная тяга к скученности.

Вторая продержалась немногим дольше: прайм не успела перестроить их в новую формацию, юниты только-только начали манёвр рассеяния... и приняли на себя наши дары.

Часть ракет проскочила дальше, прошла заслон ПВО формации Глубинных – и почти добралась до праймов: особи эскорта, отталкиваясь от воды и тел соратников, просто-напросто приняли огонь на себя. Но одна прайм-особь всё же временно вышла из строя: пусть и по касательной, но осколками её зацепило, не спасла даже поднятая прайм-лидером в последний момент защита.

Над головой пронеслось что-то чертовски быстрое, миг спустя даже сквозь системы шумоподавления по ушам ударил сдвоенный хлопок, а в спину толкнулась воздушная волна.

Системы варсьюта дают обзор в триста шестьдесят градусов, надо лишь привыкнуть к управлению и переключению между сенсорами. Когда же, наконец, разобрался с порядком действий, успел увидеть только, как наши снабженец и медицина мягко приземляются на воду.

Секунда на перезарядку и Свирь и Спика, подхваченные Мутсу и Усугумо, вновь взвиваются в прыжке метров на пятнадцать вверх, дают залп и столько же элегантно, почти театрально, приводняются.

Картинка с "Аргуса" даёт представление о целях Дев: одна они-авианосец, лишившись верхней трети туловища и головы, дёрнув ногами, заваливается на спину, и не успевает даже уйти под воду, будучи разодрана на куски примитивами собственной свиты. Второй авик принимает сразу два снаряда в фамильяра – в такую дуру, шляпкой исполинского гриба накрывшую голову и плечи Глубинной, попасть не сложно.

А Девы явно координируют действия между собой – глазами "Аргуса" вижу, что снаряды легли кучно, с минимальной форой, отчего под действием первой пули прочная броня симбионта треснула, а от второй – просто вспухла пузырями, рванула, калеча осколками свиту и движущихся рядом примитивов, а почти обезглавленная Дочь Бездны безвольной куклой скрылась в почерневших волнах.

Кажется, для лидера Глубинных такая подлянка оказалась полной неожиданностью, что, впрочем, нисколько не снизило её боевой дух – прайм развернула защитный купол на полную, прикрыв последних они свиты, и бросила примитивов в атаку.

И прежде, чем остаточную вялость мышления вытеснила холодная расчётливость боевого транса, успел ещё услышать в общей внутренней сети взаимные поздравления Спики и Свири с первыми фрагами...

***

Всё слилось воедино: взрывы, выстрелы, залпы, визг примитивов и собственное тяжёлое дыхание...

Муракумо получила в руку хороший осколок, Москве сожрали водомёты и почти откусили ступни, Дельфин получила лёгкую контузию, заманивая подводный флот стаи на поля бум-сетки и бомб...

У меня жутко болят живот и грудина, встроенный док верещит о множественных трещинах в рёбрах – но это и в самом деле малость: что те рёбра против прикрытой спины Гнейзенау, выносящей примитивов, решивших зайти с фланга?

Но прайм-лидер сильна, ничего не скажу... Одно хорошо – в какой-то момент стало ясно, что всю стаю она теперь тащит исключительно на себе: некому больше делегировать управление частями роя, последнюю они Гнейзенау буквально раздавила в фарш, когда та прыжком из-под воды на скорости в сотню узлов попыталась зайти мне в спину – лишившись собственной свиты, прайм то ли не успела собрать новую, то ли посчитала тех, что есть, недостойными столь важной должности – и пошла в банзай-атаку.

Немка... Гнейзенау просто чудо: успела кинуть на упреждение пяток торпед и сбросить десяток бомб, заставив тем самым прайма уйти вверх – где и подловила её в прыжке.

Лидер, огрызаясь почти вслепую хаотичными залпами, медленно отступала, прикрываясь настоящим кольцом массивных примитивов.

Зелёный всполох немки посерел, почти затерялся в волнах.

– Муракумо, Дельфин, Москва – свяжите лидера беспокоящим огнём, Свирь, давай к Гнейзенау, прикрою, – впрочем, медицине можно было и не командовать – девушка сообразительная, сама уже, прикрываемая Спикой и Усугумо, спешила к нам.