Текст книги "Дредноут по имени Никки (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Чернояр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Варсьют Камиллы тоже выбивался на общем фоне. Те же композиты, но местами – ещё и настоящая броня. А так же просто неприличное количество слотов, рассчитанных под крепление модулей снабжения. Цвет её сьюта тоже выбивался из общей картины – тёмно-зелёный, с ломанными линиями, выполненными светло-синей краской.

Приветливо помахав рукой девушкам, принял к причалу, сбросив скорость до черепашьего аллюра и высматривая ответвление в свой док.

Ага, тринадцатый.

Доки сквозные, в центре – стенд вооружения, хищными лапками разведённых фиксаторов похожий на боксовый. Но, в отличие от последнего, справа и слева от этого пьедестала топорщатся вытянутые чехлы, дальними боками уходящие в толстые стены помещения.

– Курсант Николь, линкор "Император Николай Первый", для оснащения оружейными модулями прибыла.

– Видим вас, курсант Николь, – голос не менее приятен, чем у связиста в начале дистанции. – Тринадцатый док, верно. Рулевые клинки убрать.

– Есть убрать рулевые клинки, – и я, не успев даже продумать мысль, понимаю – устройства вросли обратно в подошвы.

– Поднимайтесь на стенд. Встаньте на подсвеченные области, спина прямо, руки в стороны параллельно полу, пальцы выпрямлены, ладони вниз. Головой не шевелить.

– Принято, – оттолкнувшись от слегка пружинящей поверхности водной глади, поднялся по широким ступенькам на кругляш стендовой плиты.

Мягким светом обозначились контуры – ровно под массивную "обувку" варсьюта. Вытянул руки, выпрямил спину. Замер.

– Готовность десять секунд, – тут же обозначила себя оператор, а следом за её голосом в тело вновь на короткое мгновение упёрлись сотни сканирующих импульсов и полей.

Щекотно.

Слух уловил пощёлкивания в "ушах" контейнеров, и вместе с ним ожили фиксаторы. Запорные механизмы жёстко закрепили варсьют в неподвижном состоянии, теперь не то что головой – челюстью не пошевелить, только моргать, да по ларингофону трепаться.

Боковым зрением заметил, как торцы контейнеров раскрылись, ушли в стороны лепестками и сегментами, и из их чрева потянулись десятки механических рук.

Пребывая в положении, очень близком к классическому "человеку Да Винчи", особо много не насмотришь... Но это целиком компенсируется одним простым моментом – варсьют и есть я. А потому то, что не могу увидеть, могу ощутить, почувствовать, а остальную картинку достроит воображение.

Длиннопалые руки несут в себе инструменты. Они прилипают к слотам, прочищают контактные площадки, продувают от теоретически могущих остаться внутри капель воды, тестируют соединение, обратную связь, надёжность креплений.

Им на смену приходят манипуляторы – навешивают на спину энергоустановку, и я, не имея возможности взглянуть на неё, всё равно уже знаю – состоит она из гибких сегментов, размещается вдоль позвоночника, и движениям никоим образом помешать не в состоянии. Запас гибкости у неё равен возможностям моего организма.

По внешней стороне голеней прирастают механизмы, родственные с комфортно разместившимся поверх ГЭУ сегментным "горбом" ускорителей. Маршевые, маневровые, форсажные, корректирующие. На икрах фиксируются выдвижные водомёты.

Ощущения от подключенных модулей настолько необычны, что слишком глубоко ухожу в их анализ и далеко не сразу понимаю, что контейнеры давно зачехлены обратно, а оператор настойчиво пытается достучаться до моего сознания:

– ...колай Первый, ответь. Курсант Николь, воплощение линкора "Импера..."

– Курсант Николь, "Император Николай Первый", вас слышу.

– Уф! – облегчённо отзываются по ту сторону канала связи. – Ещё два запроса, и пришлось бы снимать вас с первого прогона из-за рассинхрона.

– Прошу прощения, леди, слишком непривычно ощущать модули как часть себя.

– Ничего, привыкнете, – голос оператора звучит ровно, но чуйкой чую – улыбается. – Начать тест модульного оборудования.

– Есть начать тест модульного оборудования.

– ГЭУ?

Едва заслышав запрос, уже получаю тёплый, исполненный затаённой силы отклик модуля.

– Норма.

– Ускорители?

Модульные сопла прокручиваются, меняют лепестками диафрагмы диаметр выброса, пробегают все доступные им углы. Коротко шипят, а меня чуть-чуть толкает вперёд.

– Норма. Холостой ход – норма.

– Пусковые?

– Норма, – подтверждаю под азартное пощёлкивание крышками пусковых шахт.

– Торпедные модули?

– Норма.

– Противолодочные и противоторпедные?

– Норма...

Вот же ж! Одно дело – ощущать эти самые модули частью себя, и совсем другое – охреневать от их количества в озвученном состоянии.

Отталкиваясь от тренировочного сьюта, полагал, что получу либо первичную Боеформу, с башнями ГК, бортовыми артиллерийскими пушками и торпедным аппаратом, либо посмертную, в которой, по факту, из медленного и печального дредноута сделали чуть более шустрый и несравнимо более зубастый линкор-ракетоносец. Однако реальность оказалась куда как более извращённой.

И всё – благодаря модульности и совершенно иному подходу к компоновке и конструированию сьютов, ушедшему далеко вперёд от первых вариантов.

И вот теперь у меня есть, по факту, возможность выбирать мод под поставленную задачу, от штурмовой модификации до сверхтяжа, упакованного с головы до ног в усиленную броню, и несущего на себе столько разнообразного вооружения, что хватит на полноценную эскадру.

В текущий же момент варсьют отчитался о конфигурации мод-2. Хэвик штурма и подавления, с двумя выносными башнями ГК, пачкой вспомогательных калибров, с комплексом ПЛТО[1], и полными авоськами злых и умных чемоданов.

– Тест закончен, все системы в норме, синхронизация без отклонений. Даю зелёный коридор.

Интересно, в связисты специально набирают персонал с максимально приятным голосом?

– Есть зелёный коридор, – под водой, с шагом в пару метров, загораются яркие точки курсовых фонарей, и я ухожу по ним, оставляя за спиной гомон общего дока.

Коридор узкий, едва ли метров пять наберётся, так что особо не извернуться, да и какой-нибудь пируэт выполнить, чувствую, себе дороже получится.

А двигаться легко, чудовищный вес модулей совершенно не ощущается, и по водной глади иду ровно и спокойно, пока не упираюсь в заслонку шлюза.

И вновь оживает наушник:

– Ожидание тридцать секунд. Курсант Николь, воплощение линкора "Император Николай Первый", предоставьте доступ к технической консоли для контрольной проверки систем.

Стоит подумать о консоли, как слова сами срываются с губ:

– Чётный пятикрыл сажает...

– ...сиреневые стяги Припяти.

Парольная связка "свой-чужой" для технического персонала. Меняется раз в сутки, генерируется по зубодробительному алгоритму из отпечатка стартовых системных параметров при активации варсьюта. Фраза мгновенно уходит из памяти, как ненужная. После первого использования интеллектроника доспеха всё равно сгенерирует новый оттиск, и узнаю я его в тот момент, когда это будет нужно техникам.

Тестирование ощущается лёгким зудом под кожей. И под биологической кожей, и под "кожей" композитной брони. Несколько секунд чешется глаз, и послушно чешутся системы целеуказания, наведения и широкодиапазонного оптического и волнового контроля варсьюта. Короткая судорога пробегает по мышцам спины, и вместе с ними вздыхают, встопорщившись радиаторами и соплами, ГЭУ и модуль ускорителей.

– Тест завершён, системы в норме, синхронизация сто процентов. Выход одобрен.

– Благодарю.

И ползёт вверх плита заслонки, обманчиво тихо и неторопливо стрекочут подъёмники – на полное раскрытие створок уходит едва ли не пять с копейками секунд. В ноги толкается ласковая волна, порождённая шлюзовым затвором, и я иду вперёд, к невозможно яркому пятну настоящего дневного света.

Пестетц как неотъемлемая часть архетипа

Я сидел на задворках общаги и курил.

Кто-то приволок сюда использованную деревянную катушку из-под проводки, и в результате получился вполне себе неплохой столик. Ему бы ещё лавочки вокруг или сиденья – и было бы совсем хорошо. Ну а раз некуда примостить за ним зад, я решил использовать его по нецелевому назначению.

Так и сидел: лицом к морю, спиной к лавочкам, слева стена пристройки, справа урна. Гудящие после целого дня на воде ноги подобраны по-турецки. Странно, но именно в таком положении им наименее дискомфортно.

Тонкие, но невозможно крепкие руки схватили меня поперёк живота, и я едва сдержал исключительно рефлекторное движение выставленным локтём назад.

– Ёлки, вот тебя колбасит, – ошарашенный голос знаком, но шаблон потрескивает в попытках порваться – от этой Девы слышать такое – да ещё и при подобном тесном контакте – что-то аномальное.

– С непривычки, – выбросив докуренную до половины сигарету, медленно поворачиваюсь. Руки ослабляют хватку и вовсе покидают мой живот. – После твоей обязательной программы сложно вообще не рассыпаться по кусочкам.

Влада, хмыкнув, раскуривает неизменную трубку.

– Привыкнешь, – в голосе Мутсу нет ни издёвки, ни высокомерия. – Как Свирь?

– Пластом лежит, – я посмотрел на часы. – Если минут через пятнадцать не поднимется, придётся самой тащить её в онсэн.

– Ей позволительно, всё же даже с учётом тех доспехов, что она носила в Империи, эти – уже на поколение новее. Честно – завидую сёстрам и тем, кто был рядом с тобой при Пробуждении, – Мутсу неопределённо пошевелила пальцами. – Всё бы отдала, чтобы так же проскочить мимо долгого комплекса химиотерапии и почти бесконечной боли, и не только головной, от перепрошивки анкерных сигнатур и точек восприятия.

Развернувшись лицом к Владе, закурил новую:

– Настолько неприятно?

Мутсу зябко передёрнула плечами:

– Сравнивать не с чем... У тебя как с воображением, Ника?

– Да не жалуюсь, вроде бы.

– Тогда должно быть легче. Представь, что тебе всю кожу отделили от остального тела, разом, сплошным слоем, оставив только натянутую до струнного звучания сеточку нервов. Без разрезов, без всего. А потом начали прогонять через получившуюся полость сначала дико концентрированный солевой раствор, а потом и вовсе за кислоту взялись. И в разных температурных режимах, то крутой кипяток, то кипящий азот. И во время всего этого в макушку забивают здоровенный, ржавый, весь в заусеницах и сколах, железнодорожный костыль. Медленно и методично. Секунда за секундой, час за часом, неделя за неделей. И ты и рада бы кричать, да нечем – в лёгких плещется контактная жидкость, и в гортани она, и в желудок потихоньку просачивается...

Под конец рассказа Влады нас обоих трясло. Мутсу – от воспоминаний, меня – из-за внезапно слишком живого и детального воображения.

– А более гуманных методов разве нет?

– Не-а, – девушка глубоко затянулась. – Империя бьётся над этой проблемой который год, Китай проводит свои исследования, Европа тоже что-то химичит. Уж на что в Штатах народ прошаренный, но тоже глухо. Поэтому и стараются согнать под крыло той, у кого вот-вот будет Пробуждение, как можно больше Дев Флота. Пока что это единственный путь миновать хотя бы пятую часть всего комплекса модернизационно-эволюционного укрепления. Нам с Аней, можно считать, повезло – друг дружку пропаровозили, считай, половину пути нахаляву проскочили. Остальным так редко везёт...

Я попытался представить, как через эту процедуру проходит Карина или Грейс, или Виктория... И внутренне содрогнулся.

– Ж-ж-жесть...

– Именно. Но это того стоит, поверь. На все сто процентов чувствовать новые модели варсьютов – ради такого ничего не жалко.

Влада, потянувшись, зевнула и, покосившись на часы, задумчиво посмотрела мне в глаза:

– Так-с... Отчёты почти добила... В онсэн, говоришь, собираетесь?..

***

– Нас мало, но мы в тельняшках!

Раззадорившаяся, буквально проснувшаяся в горячем источнике Свирь азартно рубанула по воде ребром ладони, подняв нереально огромную тучу брызг.

– Ой, извините, – девушка покосилась на утирающихся нас и попыталась скромно раствориться в бортике и окружающей среде.

– Да-да, мы в тельняшках и нас мало, – с непередаваемой тоской и грустью ответила Влада. – А они в чулках и их реально миллиарды.

– Тогда смысл нам огрызаться, если всё равно мы все – заведомо покойники?

Умеет Грейс вопросы задавать...

– От тотального вымирания нас спасают две вещи. Первая – совершенно дикая, практически первобытная конкуренция между самими химе. А вторая – стадный инстинкт.

– Госпожа инструктор Мутсу, – робко подняла руку над головой Муракумо. – А почему вторая так сильно влияет?

– Ма-ла-дец! Задавай правильные вопросы, получай правильные ответы, – подмигнув Шинджу, Влада обратилась уже ко всем нам: – Это по одиночке что элита, что демоны, не говоря уж о самих химе, по сообразительности и интеллектуальным способностям превосходят среднестатистического человека. Порой – в разы и на порядки. Но, стоит им сбиться в стаю, всё, тушите свет, закрывайте ставни. Суммарный уровень интеллекта почти в равных пропорциях распределяется на всю стаю. Я не говорю о примитивах, там ни мозгов, ни реакции, сплошные ганглии и безусловные рефлексы.

Мутсу, на несколько секунд с головой скрывшись под воду, вынырнула, встряхнулась так, что капли, сорвавшиеся с мокрых волос, широким веером разлетелись, даже, кажется, за бортик на противоположной стороне упали некоторые. И продолжила своеобразную лекцию:

– Научники до сих пор не могут определить тип разума Глубинных. Склоняются к стадно-роевому, инсектоидного типа, но он не предусматривает динамических изменений интеллектуальных способностей. Так что сие – загадка дремучая есть. Рано или поздно, но ответ на неё найдут, конечно. А пока всё, что нам надо знать: самые опасные Дочери Бездны – элита и выше, если они в небольшом количестве и без свиты. Перемолотят в труху и не заметят ни самых высокотехнологичных обвесов, ни навыков мечемашества.

– Я дополню? – Ариэлла, едва ли не мурча, разлеглась поверх бортика, свесив в воду руку.

– Конечно, Ари, – кивнула Влада.

– Даже химе отдают пусть и незначительную, но, всё же, часть своего интеллекта подопечным. Поэтому в любом столкновении приоритет отдаётся именно самым эволюционно-продвинутым Глубинницам. Чем меньше прайм-особей остаётся на стаю, тем стая становится более тупа и предсказуема. И, опять же, стоит учитывать собственнический характер всех развитых Глубинных: видя бесхозную особь, они редко проходят мимо. Средиземноморско-Атлантическая флотилия первой продвинула такую тактику: обезглавленную стаю гонят в стаю с сильной химе, дальше у Глубинных включаются рефлексы и инстинкты, и опасное и очень боеспособное соединение превращается в ослабленного, дезорганизованного врага.

– Верно, Ари. Наша сила в стайной слабости врага.

Мутсу медленно перелила воду из одной ладони в другую.

– Чем больше стая, тем сложнее прайм-особям удерживать над ней контроль, и тем шатче положение самой химе. Лорелей, Дагона, Кхорнетта, Нганга – исключения. Надеюсь, всё же редкие исключения, – с тяжёлым вздохом добавила Влада, – исключения, укладывающиеся в статистическую погрешность, а не первые звоночки очередного витка эволюции...

Глядя на замолчавшую Мутсу, я попробовал угадать:

– Потому что если это эволюция – нам конец?

– Всем конец, – кивнула Влада.

– Жизнь зародилась в мировом океане, и оттуда вышла на берег, – бледно улыбнулась заметно сникнувшая Карина. – Выжрав всё в океане, Дочери Бездны обратят взгляды на сушу...

Муракумо, слушая наш трёп, цветом кожи почти сравнялась с волосами. И оранжевость глаз заметно поблёкла.

– Так, барышни, хватит детишек пугать, – я, как совсем недавно Свирь, рубанул рукой по воде. Результаты – ничуть не хуже. – Вон, Шин ещё чуток, и убежит от нас, таких страшных.

– Я не маленькая, чтобы пугаться! – тут же взвилась обозначенная юная особа, но тут же была ловко захвачена цепкими руками Ариэллы, беззвучно соскользнувшей в онсэн, и прижата спиной к идеальным округлостям субмарины:

– Не убежит, – Левиафан, плотоядно улыбаясь, с непередаваемо нежной мимикой зарылась носом в белокипенные пряди Муракумо. – Я крепко держу.

– Флагман, спаси! – пискнула Шин, густо и обильно краснея.

Брови Влады поползли вверх:

– Я не ваш флагман...

– Это ко мне, – я с улыбкой повернулся к Мутсу. – Почему-то считает меня флагманом. Ари, будь добра, выпусти девочку?

– Есть выпустить девочку, – козырнула Тихоня и, придав ускорения лёгким шлепком по последним девяноста эсминца, отправила Муракумо в мою сторону. Шинджу, используя набранную скорость, как-то хитро изогнулась – и буквально ввернулась между мной и Свирью, тут же опустившись в воду по самые ноздри. Хихикнув, Карина приобняла девушку:

– Спокойнее, человеческий детёныш, никто тебя тут обижать не собирается.

– Блуб-буу, – пробулькала ей в ответ Муракумо, и только теснее прижалась к госпитальеру.

Мутсу с непередаваемой теплотой в поблескивающей зелени глаз смотрела на нашу возню и загадочно улыбалась.

– Отдыхайте, – благожелательно кивнула Влада, выбравшись из воды и неторопливо заворачиваясь в широкое полотенце. – Тем, кто прослушал вечернее объявление, напомню: с обеда тренировки в варсьютах продолжатся, гонять вас буду по полной, уж не обессудьте, но чем быстрее вы сживётесь с доспехом, тем мне будет спокойнее, а вам, в качестве приятного бонуса, чуть сдвинут сроки допуска к полевым отработкам.

– Без блокираторов? – тут же проснулась почти задремавшая на плече Карины Шин.

– Конечно, без них, – Влада пожала плечами. – Смысл вас с холостыми модулями выпускать на боевые полигоны?

– Ым, – я даже растерялся. – Влада, то есть те полигоны, по которым нас сейчас гоняют?..

– Верно, – беззаботно улыбнулась Мутсу. – Эти полигоны можно считать яслями для самых маленьких.

Ариэлла посмотрела на меня, я – на притихшую Грейс, немка – на Свирь и Муракумо, а последние – на Владу.

– Нам пестетц, – с тяжёлым вздохом резюмировала Гнейзенау и с головой ушла под воду.

***

Карина, вопреки традиционному сидению перед сном с блокнотом и ручкой, по возвращении в комнату сразу же завалилась мне на колени и, подставив густющую рыжую шевелюру под мои корявки, вооружённые расчёской, довольно зажмурилась.

– Симпатичная у тебя поклонница, – минут через пять вынырнула из бездны тихого счастья Свирь.

Я пожал плечами:

– Сама в шоке. Вроде бы ничего для неё не делала особенного, чтобы такое отношение получить.

– Импринт такой импринт, – вздохнула Карина. – Надеюсь, Шинджу схватила поверхностный импринтинг, а не полноценный. Всё же стрессовая ситуация, боль, чувство унижения, да перегрузка психики на фоне неустоявшегося гормонального фона – при таких условиях одна Вечность знает, что может явиться на свет.

– В смысле?

– В прямом. Фокус её уважения вполне может заякориться исключительно на твоей персоне, в результате чего возможен такой цветник нарушений субординации, попирания устава и правил поведения в учебных заведениях закрытого типа, что психиатры слюнями изойдут, лишь бы написать пару-другую десятков кандидатских или докторских. Или может перевесить в иную сторону, но, опять же, с фокусом внимания на тебе, и получишь покорную рабыню...

Ощутимый холодок пробежал по моему загривку.

– Всё настолько плохо?

Свирь неопределённо пожала плечами:

– Чтобы сказать точно, необходимо определить глубину импринта.

– Знаешь, – я, задумавшись над сказанным, машинально принялся заплетать тонкую косичку на виске Карины. – Вот получить персонального маньяка или раба – это явно не входит в мои планы. Не расскажешь, чем, в целом, может грозить такое смещение приоритетов?

– Тебе по-медицински, или кратко и понятно?

– А сама как думаешь?

Вместо ответа Свирь протянула мне свой планшет:

– Открывай папку "Учёба".

– Ага, вижу, открыл.

– В ней найди папку "032714_Смежное".

Я с благоговейным ужасом посмотрел на, кажется, бесконечные столбики папок:

– Это будет сложно...

Впрочем, папка нашлась, я тапнул по иконке, открывая искомую директорию.

– Дальше?

– Внутри папка "Словари и справочная литература", в ней ищи папку "Страное", ту, в которой одна "н".

– Готово.

– Прекрасно. Там где-то должен валяться док, у которого в названии есть "Идиомы, фразеологизмы, арго". Там такой один, не перепутаешь.

Найдя искомое, открыл документ.

– В оглавлении ищи блок "Нихон", в нём – субкультуры, в них – аниме. В конце списка будет краткий справочник устоявшихся словоформ, понятий и их значений. Тебе нужен подраздел "Психические отклонения и виды перверсий", можешь хоть весь прочитать, там немножко.

Быстро проскроллив несколько страниц, понял – и в самом деле, не так уж много. Пробегая глазами список выделенных жирным слов, едва не проскочил мимо невзрачного курсива "Феномен психического запечатления личности и связанные с ним девиации".

Чем дальше читал об устойчивых архетипах и их подвидах, тем отчётливее шевелились волосы на макушке. Останься они в других местах – и там бы тоже стояли стоймя и мелко подрагивали, ибо, как очень ёмко в онсэне сказала Грейс, "пестетц". Всеобъемлющий и непоколебимый.

То, что изначально было одной из основных частей, задающих атмосферу в сфере искусства, рассчитанного на широкие массы потребителей, со временем выкристаллизовалось во вполне себе самостоятельный подвид подростковой психологии. Историческую справку я промотал вполглаза, официальное наименование дисциплины мне всё равно ни о чём не сказало, но суть уловил.

Классический пример сдвига окна Овертона. Количество перешло в качество, отработанные шаблоны поведения персонажей, их психосоматика, диапазон паттернов – исключительно удачно легли на размягчённые очередной просадкой социо-этического и культурного наследия умы подрастающих поколений, размыв грань между "можно", "можно, но это неприлично" и "запрещено". Гниль мира под общим названием "маркетологи и эффективные менеджеры" и прочий человеческий шлак, опираясь на весь массив знаний, навыков, умений и технологий психологического ответвления науки, услужливо раскорячившейся перед грантами и почти бесконечными бесплатными контрольно-тестовыми группами, таки умудрились продавить и навязать поведенческие шаблоны. Структура производимого контента год от года набирала изощрённость, вариативность, училась подстраиваться под психику и характер, и, как результат, архетипы, созданные изначально как элемент развлекательной среды, задающий некую сюжетообразующую конструкцию, напрочь вплелись в мысли и мозги молодёжи.

Что, вполне закономерно, и привело к тому, что ныне едва ли не каждый второй ребёнок, родившийся в Азии, является носителем того или иного архетипа поведенческой матрицы, выпестованной из мультиков и комиксов.

– Ж-ж-жесть, – дочитав, погасил планшет и убрал его в сторону.

– Ото ж, – с важным видом кивнула Карина. – Не боишься?

– Цундере в том или ином подвиде ещё можно пережить... А если яндере или его мутации... Отсюда до Чукотки долго добираться, если пешком бежать по воде?

Вместо ответа Свирь сграбастала меня в объятия и уронила на подушку, метким броском тапочка погасив свет.

– Успокойся, Ника, – в навалившейся темноте горячее дыхание Карины в мою шею вызывало странные, но исключительно приятные реакции. – Это всего лишь шутка была.

– В каждой шутке есть доля шутки, – буркнул я, зарываясь носом в пахнущие цитрусовыми волосы девушки. – Просто... Вдруг и в самом деле, психику девочке – с размаху да об колено, и осколки пересобрали в какую-нибудь хрень кровостынущую?..

– Да успокойся ты уже, – Карина крепче обняла меня, тёплой ладошкой скользнув под майку и уместив её между моих лопаток. – Всё с ней в порядке будет.

– Угу... А вдруг ревновать начнёшь, или что там ещё у воспитанных девушек положено делать в таких случаях?

– Пф-ф-ф, – фыркнула Свирь мне в плечо и приглушённо рассмеялась туда же. – Нормально всё, говорю же. И вообще, спи давай, ревнительница психики, завтра денёк тот ещё предстоит. Отбегаем так, что семижды по семь потов сойдёт, а там уже и будем посмотреть на твою Совку.

– Совку?

Карина, не удержавшись, уже в голос рассмеялась. Благо, для этого догадалась вновь влипнуть губами в моё плечо.

– Угу. Совку. Южноафриканскую. Цвет глаз и мимика у неё очень уж... аутентичные[1], – пояснила девушка, отсмеявшись.

Зацепив пальцами край одеяла, я каким-то совершенно цирковым пируэтом умудрился завернуть нас со Свирью в него, как в кокон.

– Карин, ты только при флагманах это не брякни, ладно? Не хочется испортить девчонке позывной.

– Скучная ты, Ника. За-ну-да, – по слогам, перемежая звуки с затяжным зевком, констатировала госпитальер. – Нормальное прозвище, что тут такого?

Впрочем, я её слова почти уже не слышал: усталость, накопившаяся за день, да коварная горячая вода онсэна, да сытные ужин и спецрацион, и всё это скреплённое горячим телом рядом и теплом, старательно удерживаемым добротным одеялом, всё же добрались до меня. Уже не слыша дальнейшего шёпота Карины, только крепче обнял её – и с чистой совестью отрубился.

Всё хорошо, прекрасная маркиза...

Ветер трепал волосы Майи, тщетно стараясь выбить их из причёски – плетение косы, позаимствованное у Зои, оказалось на редкость устойчивым к погодным условиям. Впрочем, девушку это не волновало.

Она, в принципе, вообще очень мало внимания уделяла окружающему миру, и сюда, на берег, выбралась только для того, чтобы в спокойной, безлюдной обстановке переварить поступившую информацию. Она села на глубоко вросший в песок и гальку топляк и бездумным взглядом уставилась туда, где низкое северное небо и серо-стальная гладь моря сливались в неразличимую мутную полосу горизонта.

Слишком много информации. И перед ней – она просто-напросто беззащитна...

От налетевшего порыва ледяного ветра девушка зябко поёжилась, но уходить не стала, только полностью застегнула короткую курточку на меху.

Непривычно.

И одиноко.

Майя с трудом подавила в себе желание инициировать протокол подключения к ОТС: сначала эта странная Зоя, а потом и сама флагман бывшего Северного Туманного флота "Архангельск", самоидентификация ментальной модели Анхелла, доступно и в красках расписали то, как Туман, непобедимый и прямолинейный, попал в нехитрую, но очень коварную ловушку. Сама Майя мало что помнила, всё же её контролёры старательно вычищали ядро после каждого сеанса связи, но и тех крох, что девушка смогла выудить из самых удалённых уголков архивных процессов второстепенной важности, вполне хватило, чтобы построить не лишённую логики картинку.

Туманный флот руководствовался директивами Адмиралтейского Кода – набора правил и ограничений, буквально вшитых и в общую тактическую сеть, и в ядра Туманниц, в полной мере открывая доступ к информации лишь флагманам и верховному флагману. Анхелла, не стесняясь в выражениях, очень кратко и ёмко охарактеризовала и себя, и остальные флагманы, излишне прямолинейно воспринявшие слова о том, что Адмиралтейский Код следует искать на суше. Логика была проста, изящна и лишена противоречий: раз искать, значит, это некий объект, раз объект, то, следовательно, это носитель Кода. В архивах Майи ещё хранилось общее оповещение, разосланное Верховным флагманом всему Туману: по возможности искать носителя АК.

Ментальные модели, в силу своей молодости, буйного максимализма, минимума самокритичности и линейно-схематичного, фактически насквозь шаблонированного, только-только начавшего развиваться мышления, просто не смогли найти то, что, как сказала Архангельск, "было спрятано под огнём свечи".

А люди времени даром не теряли. Они достаточно изворотливо использовали свои небогатые возможности в противостоянии Туманному флоту. Да, однажды использованная ловушка практически тут же становилась всеобщим достоянием кораблей, но и тут бывали моменты, когда всё происходило настолько быстро и неожиданно, что даже аварийный сигнал не успевал уйти к флагману.

Чёртова дюжина Туманниц расплатилась своими корпусами, ментальными моделями и, вероятно, ядрами за то, чтобы остальные научились сбивать вообще все небиологические объекты, проходящие в трехмильной зоне от кораблей. Затем пришлось совершенствовать сканеры: в ход пошли сначала хорошо замаскированные под птиц и морских животных дроны, а потом и дельфины-камикадзе, аугментированные биодроны на базе чаек, буревестников и иных представителей фауны...

Люди захватывали ядра, научились даже просачиваться сквозь внешний слой защиты.

Кто из Туманниц запутался в хитросплетениях логических ловушек, дал слабину и сломался под напором хумансов, жаждущих реванша, до сих пор точно установить не удалось, но факт остаётся фактом: одна из них предоставила людям доступ к своему ядру, своей памяти – и к ОТС.

А чуть позже в тактической сети раздался первый приказ носителя Адмиралтейского Кода... Фальшивого носителя. Подделка, произведённая людьми, ловко использовала недоразвитое мышление практически новорожденных ментальных моделей, мастерски играла на струнах характеров, сходу адаптируя напор под каждую индивидуальность.

В конце-концов, всё произошло настолько быстро и неожиданно, что мало кто успел отреагировать. Фальшивый носитель АК запустил в ОТС полномасштабную DDoS-атаку, повреждённые ядра, находящиеся под его контролем, начали массированную рассылку битых информационных пакетов-пустышек под своими идентификационными кодами... и одновременно с этим многие тысячи дронов вышли на боевые позиции, разбрасывая в атмосфере настоящие облака нанитов.

Немногие за пределами СТФ приняли как руководство к действию циркуляр Архангельска, в срочном порядке требовавшей сменить диапазон ОТС, протоколы связи и алгоритмы безопасности и укрыться под водой. Массированная атака выбивала ядра в перезагрузку, протокол аварийного режима в таком случае автоматически располагал корабли на поверхности в удалении от береговой зоны... Даже субмарины, вместо залегания на дно, всплывали, беззащитные, погружённые в шок-сон...

– Пытаешься разобраться в навалившейся информации?

Майя не заметила, как рядом с ней оказались Анхелла и Зоя. Если флагман вполне могла пройти по скрипучей гальке бесшумно, что вовсе неудивительно, то вот человечка, со свойственной всем хумансам плохой координацией движений и комплексной неуклюжестью, заставила взглянуть на себя по-другому.

– Пытаюсь, – согласно кивнула девушка, не отрывая невидящего взгляда от горизонта. – И не понимаю... Арх... Анхелла, откуда у тебя была информация о фальшивке?

Экс-флагман СТФ, ментальная модель линкора "Архангельск", невысокая светловолосая девушка, приблизительно одного с Конго возраста, пожала плечами и, как что-то само собой разумеющееся и естественное, выдала:

– Разведка людей нас предупредила.

Майя за несколько секунд прогнала двести восемьдесят пять тестов через наспех собранные алгоритмы фразу Анхеллы, и расхождений в тональности, фонетических компонентах, интонационной составляющей и базе мимических слепков не выявила. Бывший флагман не шутила.