Текст книги "Дредноут по имени Никки (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Чернояр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Начальник понял вопрос подчинённого без уточнений:

– Две группы по семь рыл, плюс ещё снайперов слегка нагнул по мелочи, если выбитые зубы и сломанные руки считать за уважительные причины.

– Без двухсотых?

– Хоквуд даже на автопилоте в состоянии отличить спецназ от бармалеев. Так что без трупов.

Зам, зевнув, потянулся за кофе:

– С девчонкой что?

– А что с ней за ночь сделается? Отоспится, с утра на дополнительный инструктаж сбегает – и вперёд, за правое дело.

Юрий мотнул головой:

– Ядро собираем завтра? Или пусть в собственном соку пока помаринуется?

– Уже сегодня, Юра, – начальник тихо задвинул пустой шкалик от коньяка под стол. – И завязывал бы ты пить на рабочем месте.

– Оно там давно, – затянул извечную отмазку зам. – Год уже, наверно, держался.

– Шут гороховый, – незлобно хмыкнув, Павел Алексеевич рухнул в кресло. – Толкни на подъёме, ладно?

– Сделаю, – козырнув мгновенно захрапевшему начальнику, Юра опрометью кинулся в локальную сеть: нужно же узнать подробности того, что и как вытворил инструктор, пытающийся удержать свою резьбу на месте.

Хотя бы один, но живой Зверобой

! WARNING !

Нижеуказанный фрагмент текста опасен для вашей психики и может, совершенно случайно, лишить ваши шаблоны последней тени невинности в несколько непривычной, а, может быть, и противоестественной манере.

Впечатлившимся – пролистать до следующего эпизода.

Не клюнувшим на аллерт – вэлкам далее по тексту.

! END OF WARNING !

Утреннее построение. Сортировка на две кучки. Мальчики налево, девочки направо. В данном конкретном случае – правильные девочки большей группой справа, неправильные – слева.

Таких невместных, включая меня, четыре каски. Исходя из раннеутреннего инструктажа от Нагато, волевым решением снявшей меня с обязательной пробежки, – собрание сочинений о людях диких, но симпатичных. С моторчиками, что характерно, но ещё не в самом расцвете лет.

Собственно, ядро группы, как выразился кадровик, с еженедельной ротацией исполняющих роли флагмана и лидера-1: чтобы обвалялись как следует, значитца, постёсывали неудобные неровности и притёрлись где положено.

Девчонки таращатся любопытными глазёнками, у многих во взгляде сквозит непонимание, граничащее с разрывом шаблонов – мне, культурно выражаясь, тут как бы не место. А место на губе или широко разрекламированной обоссанной всякими приполярными обитателями льдине. Хотя, кажется, в ступор их вгоняет наличие остальной святой троицы в компании отъявленной нарушительницы спокойствия, попирательницы уставов и наплевательнице на субординацию.

Вопреки ожиданиям, Синтии по нашу сторону баррикад не оказалось. Хотя, казалось бы, сорок пять изумительно блондинистых килограмм беззаботности, ветра в голове и попутного шила в нижних девяноста просто обязаны присутствовать в группке неблагонадёжных товарищей aka штрафников.

А вот от чего было мозгам скрипеть – это от состава. Камилла, аватара ЭТС Спика, Ариэлла, воплощение ПЛ Левиафан и... Карина, ГС Свирь.

Влада, наказав явиться пред светлые очи Адмирала, утащила остальную группу на завтрак. Ладно, мы не гордые, хорошего не имели ранее, нечего и привыкать.

– Ну что, потенциально ненадёжные леди, идём сдаваться?

– А никуда не денемся, Ника.

И почему меня не покидает ощущение, что Карина знает намного больше того, что положено?

– Тогда – в колонну по два и на точку.

– Есть! – Бодро гаркают, жизнерадостно.

И мы пошли.

***

На самом деле, есть о чём подумать.

Экспериментальная группа под вывеской штрафбата, все дела... Много громких слов, многозначительных намёков и тонны документации. Благо, последняя в электронном виде и подписывается тут же выданным браслетом-оттиском. Такие же тонкие, комфортно облегающие запястье полоски странного гибкого материала украшают конечности и директора, и кадровиков, только у особистов они раза в два массивнее и идут двойным комплектом.

Не знаю, может, главный кадровик и не пытался сыграть на психологии, используя достаточно расхожий штамп под условным названием "прикосновение к тайне", но – у него получилось именно так. Показать сгорающим от любопытства и откровенного непонимания сложившейся ситуации девчонкам, что на самом деле "штрафники" – очень даже наоборот, не стрёмно, но почётно, просто остальные пока по своим рельсам катятся и не в курсе, а мы идём своим путём.

– Три базовых постулата, – откровенничал Павел Алексеевич. – Запомните их, вызубрите, хоть татуировками набейте, но никогда не забывайте. Понимание. Уважение. Взаимопомощь. В любом порядке, какой душе угодно расстановке, но – именно эти три.

– Уважаемая Карина, осмелюсь назначить вас полноправным инструктором по методикам самоконтроля. Да, прекрасно понимаю, что у вас и без того усиленная нагрузка по линии капитана Киао Ин, но, думаю, данный вопрос решаемый, – это уже особист подключился.

– Вопросы?

Говорят лесенкой, она же – подверсия перекрёстного допроса, когда один заканчивает говорить, второй подхватывает его мысль, но подаёт совсем с другого направления.

– Разрешите обраться, тащ... – я капитально замялся – отличительных знаков ни кадровик, ни особисты не носят, и представлялись по-простому, имя и отчество.

– Можно просто – Павел Алексеевич, – благосклонно кивнул седой, как лунь, кадровик. – Острого жжения пониже спины не испытываю, если ко мне обращаются без указания звания.

– Павел Алексеевич, можно обратиться?

– Нужно, Николь.

– Почему такая формация группы? – и, видя явно вопросительно поднятую бровь, пояснил: – Вот именно такой набор – он для чего создан?

Кадровик хитро покосился на молча взирающего на нас Адмирала.

– Можешь своё понимание изложить для начала. Своими словами.

– Так точно, – чуть не козырнув, кивнул так, что пилотка, не будь до того надёжно прицеплена заботливой Свирью к волосам заколками-невидимками, точно бы улетела. – Тяж нужен для того, чтобы своей широкой грудью прикрывать тылы, а в случае столкновения – принимать удары на себя. Или, если образно выражаться, ломать лица супостату. Транспорт снабжения, соответственно, снабжает и мониторит техническое состояние, леди-госпитальер, – кивок на слегка зардевшуюся Карину, – отслеживает состояние здоровья биологического тела. А тихоня субмарина, как истинный разведчик и диверсант, втихаря сливает координаты вражин, причиняет исподтишка справедливость тылам противника, а по возможности – фарширует вражий афедрон торпедами и, условно говоря, связывает шнурки на его ботинках. Ну а так как официально мы – штрафная группа, то и, следуя логике, работать будем по самым тухлым направлениям.

Старший из особистов выдавил из себя скупую улыбку:

– Образное мышление у вас, Николь. Но, в целом, верное.

– Спасибо.

– Пожалуй, дополню ваши выводы. "Тухлые направления" – это, конечно, ёмкое определение, но, подозреваю, вложенный вами в него смысл весьма отличается от того, как это видим мы. Видите ли, общая беда Объединённого Флота – практически полное отсутствие нормальных спасвойск. Максимум, что могут себе позволить Адмиралы – собрать худо-бедно укомплектованный медицинско-эвакуационный взвод, да и тот идёт в составе последнего эшелона, надёжно отделённый от непосредственного поля боя как самими Девами Флота, занятыми в бою, так и необходимыми им транспортами, кораблями сопровождения, разведки, снабжения и так далее. И, как правило, МЭВ просто физически не успевают оказать помощь тем, кому она требуется немедленно.

Иван Петрович, покрутив в пальцах старинную, сильно потёртую бензиновую зажигалку, постучал ей о столешницу.

– Империя в своё время заключила ряд проприетарных договоров с союзниками, благодаря чему здесь и сейчас у нас есть шанс развернуть один из экспериментальных литерных проектов. В той или иной форме они благополучно задействованы в штатовской группировке, у Империи и в Школе Куба. В вашем случае – это проект "Прометей". Никаких глубоких смыслов в названии искать не надо, лучше всего вещь прятать под светом фонаря. Так и здесь: в названии заключается и смысл. Для тех, у кого с историей и древними мифами дела обстоят неважно, поясню. Некто Прометей, по национальности – древнегреческий бог, осмелился поделиться с людьми секретом огня, попутно окультурив их и оторвав от аутентичной среды, где доминировали каменные копья, дубины и невыделанные шкуры вместо одежды. За проявленную самодеятельность товарищ бог понёс наказание, однако – от своих убеждений не отказался. Ваши психопрофили идеально укладываются в лимиты, заданные создателями проекта, и максимально полно коррелируют со всеми необходимыми условиями. Поэтому – добро пожаловать в проект, леди.

– Господин полковник, разрешите обратиться? – Ариэлла, слегка прищурившись, разглядывала несколько растерявшегося офицера.

– Хм... Сударыня Ариэлла, я по званию в стенах Школы с прошлого года не представлялся. Не соблаговолите ли вы объяснить происхождение данных сведений в свете более реальном, чем происки Моссада?

– Да ничего особенного, – пожала плечами Ари. – У вас так в удостоверении написано.

Иван Петрович на автомате хлопнул левой рукой по карману пиджака, тонкая ткань отчётливо выделила рельеф прямоугольника размером с пачку сигарет.

– Пассивное сканирование?

– Так точно, господин полковник. Без спецоборудования погасить пока не могу, недостаточный уровень компетентности и самоконтроля. Учитель на подготовительном пункте был хороший, но слишком мало времени оказалось в распоряжении.

– А что с оборудованием?

– Сдано с остальной электроникой на хранение.

Особист посмотрел на девушку с такой непередаваемой жалостью во взгляде, что на миг даже показалось, что это и в самом деле человек, а не последователь Железного Феликса:

– Хочешь сказать, что всё это время ты постоянно сканируешь?

Левиафан даже бровью не повела:

– Других вариантов экстренной прокачки самоконтроля не вижу, а забрать чокер подавителя не могу ввиду утери разрешительного документа.

– Кагуро-сан, – обратился молчи-молчи к коллеге, – проследите?

– Выполню, Иван-сан.

– Итак, сударыня, каков же вопрос?

– Формация конечная, или планируется расширение отряда?

– Несколько барышень ещё в проработке, есть некоторый шанс, что частью из них доукомплектуем вашу группу. Но сильно на это рассчитывать я бы не стал.

– Благодарю за объяснение, господин полковник. Вопросов больше не имею.

Адмирал пристально посмотрел на кадровика и тот, спохватившись, споро заработал на компактном планшете.

– В расписании у вас будет некоторая перестановка, в том числе по ФИЗО и иным массовым подготовкам, – в них мы внесём необходимые коррективы в ближайшие два дня, до этого – посещаете без прогулов и отлыниваний. И ещё напомню: светить новым статусом – не лучшая идея. Официальное легендирование – штрафная эскадра, состоящая из совершенно чуждых дисциплине и субординации личностей, своеобразная фильтрационная группа, после которой или списываются на берег, или исправляются и берутся за ум. Всё ясно?

Я неуверенно приподнял руку.

– Да, Николь?

– Учитывая легендирование – каковы допустимые пределы панибратства и иных антисоциальных телодвижений?

– Педагогический состав и членов инструкторско-подготовительной части на жаркий юг, – мужчина без намёка на улыбку произнёс последнее слово с характерным восточно-украинским акцентом, с "г", плавно мутирующей в "х", – гонять не стоит, но трактовать приказы без явного саботажа – вполне можете. Мелких не задирать, в драки не лезть, конфеты и леденцы у детей не отбирать и не курить вне положенных мест.

– Ещё вопрос можно, Павел Алексеевич?

– Конечно.

– Майор... Он ведь реально под смертью ходил. Неужели не боится?

– А чего ему бояться? – хмыкнул особист. – Стоп-система в тренировочных доспехах надёжно фиксирует агрессора вплоть до прибытия группы прикрытия.

– А если не удержит?..

– А для этого у нас есть свои методы. Можешь у сестёр из студсовета спросить, эти данные гостайной не являются, хотя особо и не афишируются.

– Ещё один вопрос разрешите?

– Последний, Николь, у вас пятнадцать минут до начала лекции осталось.

Я согласно кивнул:

– Изложу кратко. Если мне об этом знать не положено, пойму. Суть вопроса: почему вчера на полосе не было МЭВ? Даже собранной из самых печальных тихоходок нашего курса?

Тут вновь вступил в дело кадровик:

– Стресс-тест. Официально преподносится как "боевые действия в условиях полного уничтожения человечества", что подразумевает под собой автоматический переход в режим рейдеров, а так же гибель всех кораблей сопровождения, транспорта подскока, эвакуационной службы, снабжения, разведки... и, соответственно, МЭВ в полном составе.

– Принял. Вопросов больше не имею.

– Тогда – вольно, – едва ли не впервые с момента нашего появления Адмирал подал голос. – Бегите, леди, и не забывайте про легенду.

А кадровик добавил практически в спину:

– И помните: понимание, взаимопомощь, уважение.

Разгрузка физическая, отчасти даже психологическая

Юрий, потягивая дежурный кофе, с удовольствием пересматривал сведённую версию записей с камер наблюдения и личных видеорегистраторов бойцов группы оперативного прикрытия. Двое, имитируя "пиджачную" часть состава базы, разместились в разных сторонах бара таким образом, чтобы постоянно держать майора в поле объективов.

Хоквуд бухал.

Бухал так, что невольно закрадывалось сомнение – а человек ли он вообще? Длинная батарея пустых пивных банок старательно прикрывала своими алюминиевыми тельцами массивное стекло столь же пустых бутылок значительно более крепкого алкоголя. Железный Джимми пил как не в себя, лихо смешивая в пивной кружке совершенно несовместимые напитки.

И, визуально, совершенно не пьянел.

Лет пять назад Юра ему бы позавидовал – индивидуальная колония нанитов боевого назначения первого поколения – подспорье чудовищно выгодное: мало того, что пистолетные пули не берут, а очередь из автомата только в упор пробьёт, так ещё и не отравишь ничем – инкона жёстко фильтрует кровь, воздух, лимфу.

А теперь Юрий ему не завидует. Даже сочувствует. Первые инконы из организма носителя не выводятся от слова совсем. И отключить их невозможно. И, следовательно, даже просто насладиться изысканным вкусом еды или ароматом хорошей сигары – уже не получится, максимум – только общие вкусовые ощущения. Про то, чтобы накидаться как следует, и говорить не стоит. Жить в собственном теле, как в стерильной изолированной капсуле – такое и врагу не пожелаешь.

А Железный Джимми, кажется, нашёл какой-то баг колонии. Иначе ничем другим нельзя объяснить то, что он-таки поддался опьянению.

Майор бухал стабильно два раза в год. Если в конце декабря он просто молча с утра заседал в баре и глушил алкоголь в полном молчании до глубокой ночи, поминая сослуживцев, то в середине августа – накидывался строго до изумительных соплей и аутентичных зелёных феечек с ручными рельсотронами.

Собственно, поэтому он в город и не выбирался. В местном баре гораздо легче и проще найти того, кто сможет оказать достойное сопротивление, чем светить своими навыками в гражданских публичных местах.

С другой стороны, владельца первых колоний нанитов обезвредить не так-то просто – если как боец он сам себе ещё и оружие, то с апгрейдом в виде боевой инконы – вообще тушите свет. Но майор – кадр слишком ценный, чтобы списывать или переводить на более мирные и спокойные должности. Командование Объединённых наций не раз пыталось услать Хоквуда хоть к эскимосам, лишь бы подальше от любой из Школ, но майор, проявляя чудеса изворотливости, а так же пользуясь редкостным спонтанно просыпающимся даром применения запредельной бюрократии и классикой жанра о слове и пистолете, всё равно возвращался к привычной работе.

В конце концов, большие шишки плюнули, вняв истерикам психологов, и просто выделили усиленную ГОП – как раз на случай, если майор решит как следует оторваться.

А действо на экране плавно менялось.

Хоквуд, загрузившись так, что начал ловить чёткий крен на все борта сразу, преодолевая коварную гравитацию, направился к стойке, у которой травил анекдоты один из сменившихся ГОПников.

Юра присмотрелся к мужчине, с трудом опознав в нём Кларка Мерцера – всё же боец, упакованный в экзоскелет, разительно отличается от самого же себя, но в обычной форме. Прекрасный стрелок, толковый рукопашник, владелец боевой инконы пятого поколения. Частенько пересекаются с ним в бассейне и на полосе препятствий, иногда спаррингуют.

Майор, покачиваясь, продефилировал мимо Мерцера, на последнем шаге изящно запутавшись в ногах и удачно погасил опасный крен о плечо бойца ГОП. На лице Кларка мелькнуло страдальческое выражение, впрочем, тут же сменившись полной бесстрастностью активировавшейся психомаски. Да, новые инконы не вывозят против первых, но вот чего у них не отнимешь, так это возможности работать напрямую с психикой реципиента.

Подноготной новых возможностей нанитов Юрий не интересовался – впрочем, и доступа к таким знаниям не имел, – но вполне догадывался, что сейчас происходит с телом Мерцера. Распределённая по всему телу колония начала экстренную стимуляцию организма, в строго отмеренных дозах насыщая кровь норадреналином и кортизолом, полностью гася выработку тестостерона и приглушая количество адреналина, параллельно активизируя гормоны, подавляющие эмоциональную составляющую личности; при этом инкона начинала синтезировать боевую химию и насыщать тело огромным количеством соединений, в организме человека не встречающихся. Ускоряется проводимость нервной системы, уплотняется кожа, стимулируются зрительные и слуховые каналы; молочная кислота под воздействием препаратов, созданных колонией, не успевает накапливаться, перерабатываясь на простейшие составляющие, в дальнейшем идущие на поддержание работоспособности инконы и усиление регенеративных способностей бойца.

Майор, уловив изменения в мимике Кларка, хищно улыбнулся и продолжил развивать успех, просто и без изысков пробив короткий в печень. Мерцер, впрочем, удар проигнорировал, сосредоточившись на обработке болевых точек, доступных рукам.

Тоже без успеха – инкона давала многое, но усиление, равное приложению пули в точке контакта, развить человеческими пальцами невозможно.

В это время немногочисленные посетители потихоньку, не отсвечивая, покидали бар. Джимми здесь многие знали и были в курсе периодических разгрузок майора, но под горячую руку попадать это знание никакого желания не прибавляло. Не убьёт, даже не покалечит, но в нокауте валяться – приятного тоже мало.

Нарезка сменилась, оператор монтажа дал сводную картинку, полученную с внешних камер и видеорегистраторов оперативной группы. Игнорируя двери и окна, прямо сквозь стену, в облаках пыли, штукатурки, гипсокартона и обшивочного пластика, наружу спиной вперёд вылетает майор. Падает, сходу уходя обратным перекатом, и, на миг замерев, с восторженным рёвом счастливого носорога несётся к первой группе оперативников. Штурмовые доспехи защищают своих носителей от членовредительства, но – не спасают от собственного вывода из строя. Первая группа не успевает всадить в Хоквуда даже десятка инъекторных пуль с мощным транквилизатором, одной дозы которого, как правило, хватает на то, чтобы надёжно вырубить слона, а на сдачу – отправить в объятия Морфея ещё парочку тех самых носорогов. Чтобы пробить защиту инконы, таких нужно минимум три десятка. И сети. И одновременная работа пары-тройки тазеров, стоящих на вооружении у контр-террористов.

Бойцы ГОП разлетаются в стороны ничуть не хуже, чем обычные кегли в боулинге, только за это время майор, работающий на ускорении, успевает ещё и трём из них выбить блок ГЭУ, а четвёртому вынести компрессор и похерить гидравлику. Оставшаяся троица наваливается на Хоквуда, разворачивая его спиной к уже вывалившейся из теней второй группе. Четырёхствольные пневматические помповики, закреплённые в надплечевых турелях, выплёвывают разворачивающуюся в боевое положение прочную сетку, но Железный Джимми при первом же звуке выстрелов проваливается в ускорение, легко и непринуждённо покидая траекторию сетей и, когда прочные плетёные нити накрывают последних людей из первой группы, спокойно и деловито выводит из строях их силовые установки.

А потом приходит очередь второй группы. Майор сваливается в совершенно запредельную скорость – её развить можно лишь на несколько секунд – но и этих коротких мгновений хватает, чтобы Хоквуд выпал из ускорения в центре группы, сломанными куклами падающей вокруг него. Рассечение на виске, кровоточащие сбитые костяшки и – довольная улыбка от уха до уха.

В грудь, шею и правое бедро один за другим вбиваются восемь инъекторов, и Джеймс, довольно скалясь, лёгким подшагом растворяется в густой тени, создаваемой придорожными деревьями и стенами хозпостроек.

Картинка меняется: четыре прицела плавно движутся в поисках цели; вид – сверху вниз, под углом не более сорока градусов. Изображение на одной из камер приходит в движение: резкий рывок в сторону – и помехи разбитого объектива. Пять секунд – пока оставшиеся снайперы, работающие в собственной тактической сети, перераспределяют секторы обзора и запускают сторожевые дроны в точки вероятного подхода противника – и из строя выходит вторая камера.

И ещё десяток секунд. Рывок, мельтешение: прицел, ограждение, звёздное небо, гравий разбитого на крыше миниатюрного сада камней, хруст ломаемых костей и скрежет металла, и объектив, встретившись с покрытием, гаснет, успев напоследок увековечить пару характерных осколков зубов, весёлыми прыжками скачущих в гравий.

Оставшийся снайпер времени зря не теряет: всаживает в спину Хоквуду всю обойму транквилизаторов и тихо, удерживаясь в тени, меняет позицию.

Пытается менять, если честно.

Скатившись по пожарной лестнице, боец оборачивается – чтобы от души насладиться лбом майора, раскрашивающим прочный пластик лицевого щитка.

Картинка переключается на наружные камеры. Джимми, по кругу качая головой, неторопливо идёт обратно в бар.

Секунда – и там, где он был, закручивается водоворот размытых от скорости движений. У камер наблюдения нет возможности делать больше, чем сотню кадров в секунду, и потому остаётся только гадать, как же именно бьются носители инкон.

Ураган стихает.

Стоят друг напротив друга Кларк Мерцер и Джеймс Хоквуд. Кларк спокоен и отстранён, форма зияет рваными дырами, грудь мощно вздымается, и только пальцы расслабленно опущенных рук мелко-мелко подрагивают. Майор весело скалится. В его белозубой улыбке явный некомплект. Опухшая скула, наливающееся отёком ухо, в очередной раз сломанный нос. Бланш под глазом и неестественно толстое запястье, прячущее почти всю кисть под мягкой шишкой расширившихся тканей.

Мерцер кивает Джеймсу. И, прикрыв глаза, медленно, неторопливо, словно наперекор гравитации, складывается: сначала падает на колени, потом заваливается на бок.

Тонкая женская рука ложится на плечо инструктора и он – не отвечает серией молниеносных выпадов, просто сразу начинает глупо улыбаться и переминаться с ноги на ногу, совсем как неопытный подросток на первом свидании.

Юрий разглядывает молодую женщину, прячущую лицо в тени капюшона стандартной спортивной куртки. Невысокая, стройная, по фигуре – совсем подросток. На пределе разрешения картинки можно заметить витиеватую татуировку, выполненную в индийском стиле рисования хной, украшающую тыльную сторону левой руки.

Юра кивает сам себе, довольно улыбнувшись: Ён Чим, помощница капитана Ин. Значит, всё же завёл себе девушку Железный Джимми, и именно ту, на кого меньше всего ставили аналитики штаба.

Запись заканчивается, а Юра продолжает улыбаться.

Ставки на Ён, ввиду её положения аутсайдера в списке, были самыми высокими. Пятьдесят к одному. И Юра поставил на неё половину зарплаты.

Так чего бы не улыбаться внезапно богатому дону?

Knockin-#039; оn onsen-#039;s door

Последний рывок – и финишная прямая за спиной.

Оглянулся, чтобы на всякий случай проконтролировать своих – не отстал ли кто. Чисто. Ариэлла уже забралась на каменный пятак, чуть выступающий над водой, и, сняв шлем, щурилась на послеобеденное солнце, Спика, пошатываясь, пыталась отстегнуть модули снабжения, а Карина деловито бинтовала руку Зоуи. Сайпан на последних километрах получила в левый борт мощную струю снега и ледяного воздуха, в результате чего неудачно обтесалась о бетонно-арматурный массив, имитирующий обрывистый берег.

Прислушался к общей сети – все на месте, потеряшек нет.

Выстраиваемся в шеренгу, не дожидаясь команды.

Лёгкая желтизна под глазом, чуть припухший нос, несколько ссадин на лице и отсутствие трёх зубов вообще не роляли против изменения в поведении майора. Хоквуд сегодня на удивление сдержан. Даже не орёт. И, что совсем уж удивительно, Выскочку "Прыщом" не именует.

И от него буквально пышет довольством.

– Штрафники, – щерясь некомплектной улыбкой, майор с ленцой осматривает нашу группу. – Ну что сказать? Молодцы.

Чувствуя, как челюсть против воли порывается отпасть, излишне громко и поспешно клацаю зубами.

Сеть гудит от волн полнейшего непонимания и откровенного шока.

– Его пони покусали, что ли?! – разносится общая рассылка от Грейс.

В ответ девушка получает несколько одобрительных эмоциональных откликов, но большинство первокурсниц о такой древности даже не слышали, а потому предпочли проигнорировать.

– И остальные тоже – молодцы. Не идеально, конечно, но для первой недели вполне на уровне. Занятие окончено, вольно.

***

– Там, в онсэне, только и разговоров, что о майоре, – кутаясь в облака табачного дыма, Грейс непроницаемым взглядом изучала тёмный, сливающий воедино небо и воду горизонт. – Там говорят о том, как чертовски здорово наблюдать Хоквуда во вменяемом состоянии, когда он не орёт. И не краснеет мордой, донося до нас свет армейской истины...

Гнейзенау снайперским броском отправила окурок в урну и, зевнув, расслабленно откинулась на высокую дугу скамейки:

– В общем, больно будет ушам, как в настоящем курятнике. Может, не пойдём?

Я отрицательно покачал головой:

– Нет. Карина нас не простит, если её одну туда отправим. Да и подогреваемый бассейн всяко лучше душа, надоело уже стоя плескаться.

Вот так и происходят открытия, мимо которых мы, как правило, проскакиваем, даже не споткнувшись. Грейс поинтересовалась у сладкой парочки, куда это они так азартно собираются, когда в душе физически мест не хватит на ту кучку барахла, что они с собой берут, да и вдвоём там особо не развернёшься, что уж говорить о всяких приятностях типа помощи в натирании спинки и всего такого. Лилиана отмолчалась, а Тереза поведала Гнейзенау, что направляются они в онсэн.

Сей национально-колоритный зверёк, как оказалось, работал при банном комплексе круглосуточно, и под запрет посещений в личное время не подпадал. А мы проморгали тупо из-за того, что по всему комплексу, в отличие от остальных, не шатались в банный день, предпочтя ходьбе махание вениками.

Грейс, соответственно, лично сбегала на разведку, умудрившись за десять минут срисовать маршрут и оценить количество посетителей, ну и, попутно, заодно послушала, что к чему и почему.

– Да, – кивнула Гнейзенау, – госпитальера одну туда отпускать нельзя, на талисманы разберут.

– А если всей толпой заявимся, то не разберут?

– Если Ари прихватим с собой, то разборка на счастливые амулеты отменяется ввиду отсутствия желающих, – хмыкнула Грейс, а я автоматически погладил рёбра.

Спарринг с Левиафаном – это нечто. Особенно учитывая, что ты на неё с тренировочным ножом прёшь, а она голыми руками, легко и непринуждённо складывает тебя там, где складывается, и роняет туда, куда придётся. Причём – самым болезненным образом. Никакого бессмысленно-показательного руко– и ногомашества, свойственного восточным техникам, и никаких обнимашек в странных, а то и откровенно пикантных коленно-локтевых позициях, характерных для борьбы или совсем уж показушного реслинга.

После ужина, на первом практическом уроке рукопашки, Ариэлла вызвалась добровольцем показать, кто что умеет, а несколько приблудных старшекурсниц, притащенных, видимо, для массовки и скандирования лозунгов типа "кильки немощные" и "каракатицы контуженные", довольно скоро убедились, что в лоб именовать Тихоню самотопом – дело бесперспективное, гиблое и очень болезненное.

Видимо, не иначе, чем в целях пропедевтики, инструктор скучковал старших имитировать стаю Глубинных. Четверо тех, кто вместе с Ариэллой отозвался на запрос о имеющихся навыках рукопашки, сформировали собой конно-сферический остаток не то основательно потрёпанной эскадры, не то сильно покоцанной конвойной группы.

Расклад под любым углом заведомо сливной для наших. Во-первых, их в два раза меньше, во-вторых, хрен их знает, чему старшекурсниц за это время обучить успели.

Предполагая совсем уж хреновые последствия замеса, собирался было внаглую использовать репутацию отмороженного линкора из штафников, да вот только с первой же секунды стычки всё оказалось не настолько однозначно. Старшие хором выдали пачку нелицеприятных эпитетов молодым, а по подводной лодке протоптались с особым тщанием и весьма витиеватой унизительной характеристикой.

А потом они посыпались. Любители характеристик, в смысле.

Ари, сходу прорубившись через центр стаи, оставила за собой три стонущих тела – ровно тех, кто в особо нелицеприятной форме указывал ей на самотопность. Было бы дело в море или, на худой конец, в бассейне, а не на ровной проплешине бетонированного полигона, чувствую, столь малым количеством пострадавших её пробежка бы не завершилась. Впрочем, пока девушка гасила инерцию и высматривала очередную жертву, остальные боевики её группы, вдохновлённые стремительным успехом Левиафана, пошли в рукопашную.

Полминуты, и всё закончилось. Со стороны наших на ногах осталась Ариэлла, со стороны стаи – две едва стоящие Девы старших курсов.

А потом меня поставили в пару к Левиафану, дали нож, сказали: верь, это – меч, и – отправили спарринговать. Болезненно, забавно, интересно...

Лёгкое толкание в плечо заставило вынырнуть из воспоминаний.

– Ты уже уснуть успела?

– Да нет, просто вспомнила исполненные неотвратимой нежностью движения Ари. Наверно, синячище в половину грудины уже нарисовался.

Грейс немного болезненно усмехнулась:

– Ладно рёбра... Судя по ощущениям, она мне сплошную гематому от голеностопа до плеча по правому боку высадила.

– Жёсткая она у нас, да?

– Жёсткая, – согласно кивнула Гнейзенау. – Но – ми-ми-ми-милая.

– И не поспоришь, – встав со скамейки, приглашающе махнул рукой в сторону общаги. – Идём за Кариной?

***

Я тихо, без малейшего плеска, соскользнул в горячую воду и, расслабленно вытянув ноги, покосился на Свирь. Карина топталась вдоль бортика, видимо, решая, как удобнее будет устроить погружение.