Текст книги "Дредноут по имени Никки (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Чернояр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)

Зоя согласно кивнула, внося попутно заметки в справочник, подвешенный в слоях дополненной реальности. В словах Туманницы есть определённый резон, так почему бы не попробовать? Да, технология фазы только-только вводится в горизонты исследовательской деятельности, но кто, если не Девы Тумана, его создавшие, могут справиться с развёрткой и настройкой оборудования?

Женщина старательно дополнила заметки парой записей, вынырнула из допреальности, с благодарностью посмотрела на Киру:

– Согласна. Но дрейф контролировать будешь ты сама, договорились?

– Не вопрос, – улыбнулась ремонтница. – Только мне бы пару спецов на обучение выделить, желательно из числа канмусу, хотя и ваши головастики тоже сойдут.

– Я отдам распоряжения, – согласилась Зоя, наблюдая, как роботележки разгружают привезённые тарелки, чашки и блюда на развернувшийся стол. – А сейчас, барышни, предлагаю перекусить. Основательно. Нам ещё долго тут сидеть придётся...

***

Майя

– Готовность оранжевый, – приходит сообщение через ОТС от Акаши.

Мир кардинально изменился. Наверно, будь она полноценной Туманницей в те времена, когда Конго её деактивировала, фактически поместив в полный информационный вакуум, то сошла бы с ума, а вернувшись к жизни – просто не смогла бы принять новое положение вещей. По крайней мере, все выстроенные модели прогноза, и краткосрочные, и дальнего прицела, сводили вероятность успешной интеграции в сложившийся социум к нулю.

И, наверно, в этом её положении – безмозглой марионетки с урезанными правами на развитие и память, был и свой позитив. Ведь именно поэтому ей ничто не помешало пересобрать личностные паттерны, адаптировать их под текущее положение вещей.

– Готовность жёлтый, – сообщает Акаши, и от огромного кокона начинают потихоньку отваливаться силовые кабели. Сервисные дроны-погрузчики бережно подхватывают их, складывают толстыми бухтами, наматывают на несущие бобины.

Анхелла многому научила, ещё больше – прояснила. Мягко, ровно, не скрывая ничего, но сразу предупредив, что после сказанного – дороги назад не будет, деактивировать её вновь ни у кого рука не поднимется, а способности немногочисленных Дев Тумана столь высоко ценятся, что на руках будут носить столько, сколько пожелает.

За эти полгода, минувшие с момента самоосознания, Майя успела взвесить все доводы, привести контраргументы, пересчитать двенадцатизначное количество прогностических моделей, ещё столько же – по плавающим алгоритмам с нечёткой логикой, и – осталась с людьми.

– Готовность синий, – монотонно предупреждает ремонтница, и голос её сопровождает нестройный хор свистящей пневматики, усиленный лязгом отсоединяемых магнитных держателей и разбавленный цокотом паукообразных ботов.

Первое время ей безумно хотелось в космос, в пояс Койпера, где прошедшая кардинальную модернизацию Рипалс, ставшая во главе внутрисистемного Космогеофлота, основала моноверфь и теперь строила корабли первого Дальфлота Земли. Или на Марс, где первые ученики Лексингтон, Киры и обновлённой Акаси, отзывавшейся на короткий уникальный идентификатор Акаши, вовсю разворачивали сразу два взаимозависимых проекта терраформирования планеты. Первый подразумевал подтапливание полярных шапок и обеспечение талой водой гидропонных мегаферм, на которых выращиваются бактерии и водоросли, призванные создать глобальную область парникового эффекта, а второй заключался в возведении технических сегрегаторов атмосферы, мощных энергостанций, работающих от атмосферного электричества и лучей солазеров, в прокладке нанитными самоходными заводами проводящих линий под корой планеты, которые обеспечат Марсу магнитное поле, и в формировании сети бассейнов-складов, чьё дно успешно бомбардировали ледяными астероидами, пригнанными из астероидного пояса.

Майе хотелось нового. Желательно – всего и сразу.

– Готовность зелёный, – и виртуальные слова Акаши накладываются на рёв турбин, выравнивающих давление между внешней средой и внутренностями кокона.

Но кратковременный налёт распоясавшейся фантазии довольно быстро был остужен здравомыслием и проснувшимся чувством долга. Бросать слова на ветер – удел слабаков. А Туман слабым никогда не был. Даже тотальная утеря памяти, смысла и предназначения не сломила его. Сломили люди, хитростью перебросившие вязь смыслов с остатков свода законов и правил АК на его биологический эрзац-заменитель. Сломили – но не всех.

Другие люди пошли навстречу. Поняли. Приняли. Предупредили и укрыли.

Помогли не потерять себя, не лишиться головы, когда с неба пали бесчисленные облака нанитов, когда многие Туманницы оказались заражены совершенно новой формой вируса. И одного этого было уже достаточно для того, чтобы понять – не всё потеряно. Чтобы переформировать приоритеты, переосмыслить цели, найти новые смыслы.

– Готовность белый, – показательно флегматично объявляет Акаши, и скорлупа кокона складывается, опадает сама в себя по несущим, обнажая ещё исходящее паром детище ремонтницы. Три сотни метров прочнейшего металла, щиты, равных которым ещё не видела ни одна Туманница, вооружение, превосходящее суперлинкоры, полноценный инженерный симулятор и собственная фабрика полного цикла по производству наномата, такая же, как у Рипалс.

И потому – она остаётся на Земле. Слишком много ядер покоится на дне Мирового океана, и, вероятнее всего, среди них затерялось и ядро сестры. Ядро Конго.

И Майя без страха ложится в саркофаг интерлинка. Она знает: заснув в биосинтетическом теле, проснётся обновлённой, сросшейся с корпусом незримыми нитями связи.

Будет ли она скучать по тому корпусу, что был у неё раньше?

Определённо – нет.

Даже как память он ей не нужен, слишком много боли с ним связано, слишком много неприятного.

– Начинаю тестовый прогон, – предупреждает Акаши, а саркофаг стремительно заполняется контактной жидкостью. Густая розовая масса обнимает обнажённое тело, врастает в него, встраивает мириады страховочных нейролинков, отчего снаружи Майя выглядит так, словно покрылась плотным ковром тёмно-розового меха.

– Отклик сто процентов, – в голосе Акаши чувствуется лёгкий интерес. – Начинаю слияние. Три... Два... Один... Ноль!

И сознание Майи гаснет.

Гаснет, чтобы очень скоро вновь разгореться. Чтобы проснуться новым существом.

Проснуться – и сдержать данное слово.

***

Алина

Кошмары почти отступили. Почти исчезли, хотя нет, нет, да вновь проснётся в липком поту, с лицом, перекошенным гримасой ужаса, с громким криком.

Проснётся – и вновь увидит заботливые глаза деда Игната, примет из его рук кружку обжигающе-горячего чая, всенепременно с чабрецом и, по настроению, с щепоткой корицы.

И успокоится.

Человек, ставший её семьёй, неуклонно стареет. Отшучивается, что Костлявая припозднилась, наверняка где-нибудь медовуху хлещет и с косарями в мастерстве соревнуется.

Его организм стар. Сдаёт постепенно позиции.

А Туманница не хочет, чтобы он прекратил существование. И потому выкладывается на полную на верфях, совмещая удовольствие от процесса проектирования с максимальной эффективностью – так она быстрее получит свободную лакуну времени, называемую отпуском, и, наконец-то, сможет на полную развернуться с проектом по омоложению организма деда Игната. Намётки есть, часть из них весьма неплохо дополняет те данные, что предоставила Зоя Владимировна, а значит, есть и к чему стремиться.

Она чувствует себя обязанной старику, ведь именно он вернул вкус к жизни, научил ценить её, научил чувствам, стал тем, кого у Алины, как и у любой другой Туманницы, никогда не было – стал настоящим отцом ей.

И она знает: если организм деда пойдёт в разнос, она наизнанку вывернется, но сохранит ему жизнь. Слишком много тёмного было в его прошлом, и слишком мало светлого в настоящем.

И она вернёт долг единственному настоящему мужчине в своей жизни. Вернёт сторицей.

За заботу, за все тревоги, за беспокойство и участие.

За понимание.

Алина знает: она прорвётся через все напасти, через все кошмары, выстоит, выдержит, справится. Всё – ради деда Игната. Всё ради их странной семьи.

Это её долг. Долг разумного разумному.

А Туман всегда возвращает свои долги.

***

Агата

Корпус надёжно укрыт на дне залива, закопан глубоко в грунт, прикрыт мощными щитами. Ни люди, ни Глубинные не найдут, не доберутся.

Девушка сидит на подоконнике, по старой привычке обнимая колени, и смотрит на дождь. Рядом дымится, медленно остывая, чашка горячего чая.

Ей не нравится дождь, особенно такой: мелкий, мерзкий, словно не льющийся с неба, а висящий в воздухе плотной завесой. Последние годы Агату совершенно определённо раздражает такая погода, любая вода, падающая сверху. В океане всё просто: уйди на глубину, и проблема исчезнет. Здесь – спасают только стены арендованного домика.

И невесёлые мысли.

План внедрения давно проработан, разведан, безопасен. Но начинать нужно издалека, тихой сапой подкрадываясь к цели, минимизировать своё присутствие, стараться не вляпаться в густую сеть ведущих между собой борьбу разведок.

Она сможет. Справится.

Ради тех, кто ей доверился, ради тех, кто только-только вступает в будущее.

План многослоен, сложен, просчитан в таких мелочах, о которых люди и не задумывались никогда, но – есть и запас под импровизацию. Годы Блокады научили её именно этому поразительному свойству хрупких, таких с виду слабых людей. И у Агаты теперь нет выбора, кроме как влиться в общество, затеряться – и по одной только ей видимым маркерам продолжить путь.

Шансы погибнуть окончательно, погибнуть как личность, как действующее ядро, непозволительно велики, но пока есть хотя бы самая маленькая вероятность уцелеть и выполнить поставленную самой себе задачу – Агата будет биться.

А дождь затихает.

Девушка достаёт смартфон, смотрит на сообщение от рекрутингового агентства. Вакансия одобрена, завтра заступать.

Губы её обозначают лёгкую улыбку: предстоит ещё пройти очень многое, но все дороги и пути в мире – начинаются с первого шага.

А к трудностям она привыкла. Научилась бороться.

Справится и здесь.

Или бесследно исчезнет, что более вероятно.

Но в этом случае ей будет уже совершенно наплевать на всё.

Люди говорят: "Мёртвые сраму не имут".

Агата неторопливо пьёт чай, наслаждается теплом, зарождающимся в желудке.

Слишком много призраков прошлого стоят за её спиной – ещё из тех времён, когда она мало что понимала об окружающем мире, как и все они, только-только познавшие способность быть живыми. Слишком много дров наломала, слишком много судеб искалечила, пока поняла, что поступает просто дико – и в рамках приобретённой биологической этики, и в рамках машинной логики. И эти призраки всегда будут с ней. Она в неоплатном долгу перед ними.

И, как представитель Тумана, Агата знает: Туман умеет возвращать свои долги.

***

Элис

Пассажирский джампер заходит на посадку. Там, позади, в тысячах километров за спиной, остаётся вся её прежняя жизнь. Хочется саму себя спросить: а что впереди? Жизнь ли?

Женщина упрямо трясёт головой, отгоняя тлетворные мысли. Не для этого она разорвала всё, что связывало её с домом, с тем, что её с самого детства учили называть Родиной.

Приземления не чувствуется, только по лёгкому давлению в ушах и влажному воздуху, ворвавшемуся в салон, она понимает, что полёт окончен и можно входить.

У трапа её встречают два старых знакомца в гражданской одежде, провожают и усаживают в неприметный электромобиль. Мимо проносятся бетонные плиты подземной дороги, вскоре сменяются частым забором густой растительности.

– Влад, за мной могут следить, – говорит Элис.

– Чисто, – отвечает ей мужчина, сидящий на водительском сиденье. – Первый Экспедиционный на прикрытии, не беспокойся.

– Я не хочу запугивать, Влад, но если там узнают, что я везу в своей голове – не поскупятся и уронить орбитальный реактор на город.

Элис знает, что все мосты сожжены. Но уже не боится. Знает, что её мозг не превратится в перегретый студень – блокады сняты, нанитные закладки вычищены. Та так и не назвавшаяся Туманница, высокая, статная, светловолосая, заверила, что бояться нечего. И ей не верить – нельзя.

– Советник, – кивает Влад второму мужчине. – Будьте добры, поясните мисс Броуди о мерах защиты?

– Элли, девочка моя, – щурится сидящий рядом мужчина. – Ты же умная у нас, оно тебе надо?

– Док, вот уж не ожидала, что ты – и целый советник, – впервые за последние месяцы женщина улыбается не лживой стандартной улыбкой, но – настоящей, искренней.

– Советники бывают разные, – размыто отвечает старый приятель. – У нас смежники информацией не особо делятся, так что, может, устроишь краткий ликбез по мотивам, сподвигшим тебя на столь сомнительное мероприятие, как побег?

Элис понимающе кивает: что в ОША, что в ГШ ОФ ООН царит та же самая ерунда.

– Если кратко, Егор, то – совесть.

– Серьёзное обоснование, – соглашается советник. – А конкретика будет?

– Можешь смеяться, Док, но... Одна Дева Флота подтолкнула задуматься – а правильно ли поступаем мы, правильно ли поступаю я сама? Да и после возвращения из ЕК окунули в дерьмо с головой...

– Повысили?

– Правильно понял, Егор. И, в общем, там в дерьме подковёрном настолько вывозилась, что не отмоюсь уже до конца дней своих. Но хотя бы попытаюсь искупить свою вину, вину собственного государства...

Советник подобрался, повернулся всем корпусом к женщине:

– Ты про закрытые лаборатории "Фармапойнт"?..

Элис кивает, не удивляется – у русских сложно понять, где кончается одно ведомство, и начинается другое, всё, что остаётся – смириться и принять как должное.

– Лаборатории – это вершина айсберга, Док. Дальше – хуже. Поверь, мне хватило пройти по самому краешку тех знаний, что открылись по новой должности, чтобы понять – нельзя такое держать на планете, нельзя благими целями прикрывать деятельность, недостойную даже в отдалённом будущем получить приписку "во благо всего человечества".

Элис откидывается на мягкую спинку сиденья, устало смотрит на старых товарищей:

– Егор, если и от вас помощи не будет, я... Я просто не знаю, что ещё смогу предпринять – других идей совсем не осталось...

– Поможем, – кивает советник. – Архивы и образцы препаратов из лабораторий "Фармапойнт" не могли утечь без ведома высоких людей из заинтересованных ведомств, и рано или поздно всплывут хотя бы косвенными данными. Но ведь это – не твоя основная цель, так, Элис?

– Так, – соглашается беглая лейтенант-коммандер. – Я знаю, что имперцам небезразлична судьба Тумана, выловленного при помощи подложного воплощения Кодекса. И у меня есть информация, и где, и в каких условиях содержатся пленные, и что с ними делают... – Элис не может скрыть омерзения, охватившего душу, и только усиленно растирает руками плечи, пытаясь хоть так избавиться от ледяных мурашек, бегущих по телу. – И располагаю сведениями о локациях, в которых можно найти эрзац-АК – не в любой день, но можно.

Советник долго молчит, и Влад не говорит ни слова.

Впрочем, Элис ни капли не опасается – и устала сверх любой меры, и не верит, что и имперцы могли продаться спецслужбам ОША – слишком другой менталитет, слишком монументальные представления о чести и достоинстве. Хотя то, что не опасается, вовсе не означает, что не подстраховалась. Но об этом и советник наверняка сам догадывается.

– Что ты просишь взамен, Элли?

– Немного, Егор, совсем немного, – женщина передаёт крохотный цилиндр носителя информации мужчине. – Тут достаточно компромата и на всю верхушку ГШ, и на деятельность наших "доблестных" реваншистов. А взамен – просто хочу дожить свои дни как человек, а не как безвольный исполнительный механизм откровенно неповоротливой и заранее обречённой на бессмысленные факапы машины. И, в идеале, не отказалась бы вновь встретиться с той канмусу, пусть даже на пару часов...

– Так запала в душу?

– Не поверишь, Егор, – кивает женщина. – Но – да. Без её пинка мозги у меня вряд ли бы встали на место.

– Организуем, – заверяет советник.

Впрочем, женщина его уже не слышит: совсем по-детски обняв себя за плечи, она спит, и морщинки на измождённом лице потихоньку расправляются, и в целом кажется – Элис молодеет на глазах, сбросив с души неподъёмный груз ответственности, возложенный совестью.

Егор снимает с себя пиджак, заботливо укрывает беглянку.

Кивает Владу – донесения внешней разведки подтверждаются.

Советник смотрит на женщину, на едва обозначенную сквозь сон улыбку. Когда-то давно Элли спасла жизнь не только ему, но и всему его отряду. Спасла, рискуя не только возможной карьерой, и собственной жизнью.

Это многого стоит.

Что ж, видимо, пришло время возвращать долг.

Он теперь не безымянный боец, легендированный наёмником, но – официальный человек Империи, а Империя, как известно, ничего не забывает.

И всегда платит свои долги.

Конец первой книги