355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Димитрис Раванис-Рендис » Современный греческий детектив » Текст книги (страница 32)
Современный греческий детектив
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 23:56

Текст книги "Современный греческий детектив"


Автор книги: Димитрис Раванис-Рендис


Соавторы: Антонис Самаракис,Яннис Марис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

Девушки так настаивали, что я стал нервничать.

– Плавки здесь можно взять напрокат! – объяснила вторая, будто сделала большое открытие.

– Да знаю я, знаю! – прервал я ее.

– Так в чем же дело? Берите плавки и ведите нас в воду, как настоящие джентльмены!

– Нет и еще раз нет! – отрезал я, дав тем самым понять, что вопрос исчерпан.

– Ага, понятно! – сказала девушка, загадочно улыбаясь. – Боитесь подцепить какую-нибудь болезнь! Не беспокойтесь, плавки пастеризуют…

– Стерилизуют! – поправила подруга.

Так девушка, сама того не подозревая, подала мне идею, как избавиться от назойливых приставаний.

– Да неужели?! – воскликнул я с притворным удивлением. – Ну раз ты так хорошо осведомлена, расскажу тебе один случай. Правда, это было не со мной, а с моим приятелем. В позапрошлом году в бассейне – у нас, видишь ли, в городе моря нет, приходится плавать в бассейнах, – так вот, в одном бассейне он взял плавки и потом вынужден был три месяца лечиться. После этого случая я и мой приятель поклялись никогда больше не рисковать.

– Вот именно, – поддержал меня парень. – Ну, я вам доложу, была история! А какие уколы! Как вспомню – мороз по коже…

– Ну как знаете, – с досадой сказала одна из девушек – не помню, моя или его.

Наконец они оставили нас в покое и, взявшись за руки, побежали переодеваться.

Солнце нещадно палило. Мы, как истуканы, сидели на раскаленном песке, дожидаясь девушек и умирая от жары. А они о нас совсем забыли: плавали, ныряли, плескались в воде, заразительно хохоча.

– Да, не так-то просто удержаться от соблазна поплавать в компании двух хорошеньких девушек. К тому же и вода, должно быть, теплая, как летом.

Это сказал я.

– Тут тебе решать. У меня нет права голоса.

– По-моему, лучше не стоит, – продолжал я. – Так тоже ничего: море, лодки, яхты, порхающие у горизонта, банки из-под сардин, куски грязной бумаги и резвые малыши, которые писают на глазах у всех.

– Кусочек жизни! Пусть нас что-то раздражает, но ведь это настоящая жизнь – горячая, неподдельная, не по инструкции.

Меня насторожило это «не по инструкции». Почему он так сказал? Какой смысл вкладывал в эти слова? А может, вообще не вкладывал никакого смысла?

Девушки заплыли довольно далеко и, казалось, вовсе не собираются выходить на берег. Их головы то появлялись на волне, то исчезали за ее гребнем. Мы не выдержали и тоже решили освежиться. Не помню, кто первый, я или парень из кафе «Спорт», возможно, оба одновременно, мы, кряхтя, поднялись с песка, сняли ботинки, затем носки и забрели в воду.

Должно быть, вид у нас был очень смешной. Я заметил, что люди вокруг улыбаются и перешептываются. Но какое нам до этого дело? Мы ведем себя, как нам нравится, и не обязаны давать кому бы то ни было отчет. Вот такая у нас прихоть – пройтись по воде в пиджаках и при галстуках! Мы немного закатали брюки. По колени. А может, немного выше или ниже колен. И больше ничего. На парне были длинные кальсоны в зеленую полоску. Я потешался, глядя, как он пытается закатать и кальсоны. С большим трудом ему это наконец удалось.

«Игры на пляже» – так бы я озаглавил эту сцену, если бы был художником или снимал короткометражный фильм: мы вдвоем, обходя тучные тела отдыхающих (чуть было не сказал – каннибалов), бредем по мелководью. Намочив, в конце концов, брюки, мы стали подбирать плоские камушки и по очереди бросать – чей дальше пропрыгает по воде. Парень меня победил, как я ни старался. Его камушки летели очень далеко, он умел как-то по-особому пускать их вприпрыжку. Потом мы забирались на две каменные глыбы, торчащие из воды, соревнуясь, кто влезет первым.

Во всем этом не было ничего сверхъестественного. «Ничего заслуживающего внимания» – как писали когда-то во фронтовых сводках. Итак, мы по-своему отдыхали у моря. Одно приключение, правда, имело место. Можно сказать, несчастный случай: парень правой ногой наступил на морского ежа. Мы немедленно вылезли на берег.

Высушив ноги на солнце, мы натянули носки и надели ботинки. Вскоре вернулись и наши спутницы. Они опять упрекали нас за несговорчивость, потом долго веселились, узнав, что парень наступил на ежа, и наконец улеглись загорать.

Это было комическое зрелище: на песке лежат почти обнаженные девушки – на животе, на спине, на боку, – а рядом сидят двое хмурых мужчин в пиджаках и при галстуках. Вдруг одна из девушек – его, не моя – сказала, переворачиваясь со спины на живот:

– Я хочу в туалет. Надеюсь, ты меня проводишь? Это пляж общий, и к девушкам тут то и дело пристают. Не вздумай отказываться!

Парень бросил на меня встревоженный взгляд.

– Слушай, – обратился я к своей девушке. – А ты случайно не хочешь в туалет?

– Я об этом как-то не думала, – рассмеялась она. – Но, раз уж ты подал такую заманчивую идею, пожалуй, и я пройдусь за компанию.

Итак, проблема была решена. Конечно же, я не мог отпустить парня одного. Туалеты находились в противоположном конце пляжа, далеко и от нас, и от бара, где обосновался агент.

Вскоре парень из кафе «Спорт» и я уже стояли на страже у кабинок. Я к тому же держал сумку моей девушки, большую соломенную сумку ядовито-оранжевого цвета.


Они вышли на середину площади и принялись разглядывать фонтан.

– Это, видимо, местная достопримечательность, – заметил парень. – Судя по толпе, куда входим и мы с тобой.

– В городе архитектурных памятников раз-два и обчелся! – объяснил парню следователь. – За исключением порта и прилегающих к нему кварталов, застройка современная. Поэтому фонтан посреди площади… Тьфу ты черт, как же она называется? Впрочем, неважно! Так вот, этот фонтан считается у них архитектурным памятником. Туристы здесь переводят фотопленку. А что еще им фотографировать?

– Что ни говори, фонтан красивый. В этом модерне есть свое величие и в то же время легкость. Все продумано до мелочей…

– А вечером здесь включают подсветку! Поглядел бы ты, какие краски! Какие изумительные оттенки!..

– Вечером? Ах да, ведь ты уже бывал здесь. Дважды.

– Трижды.

– Да, но, когда включат прожектора, наша прогулка, наверно, уже закончится, и я ничего этого не увижу.

Следователь поднял небольшой плоский камень и бросил в воду.

– Так точно, закончится, – сказал он, как припечатал. – Наша прогулка закончится, когда стемнеет. Так мы договорились. Но пока у нас есть время. Сейчас двадцать две минуты шестого.

Осмотрев площадь и фонтан, они решили пойти в другую часть города, где еще не были. Идея принадлежала следователю, а у парня не вызвала возражений.

– Бедняцкие кварталы совсем не похожи на центр города, – сказал следователь. – Самая большая улица не шире трех метров, и вообще там…

Он умолк, видимо подыскивая нужное слово.

– Мне объяснять не нужно. Я родился в таком квартале. Там прошло мое детство… Поэтому я всегда с удовольствием брожу по окраинам.

Непринужденно разговаривая, они шагали по мостовой.

– В детстве у меня было много друзей, – рассказывал парень. – Мы носились по всей округе и поднимали такой шум, что и передать трудно. На тех улицах мы чувствовали себя хозяевами. Это были, можно сказать, наши владения.

– А я не могу ничем таким похвастаться. В детстве я был тихим, застенчивым. Любил читать. Читал запоем книги, журналы – все, что попадало под руку, а не только то, что требовалось по школьной программе. Мальчишеские игры не были моей стихией.

Внезапно их чуть не сшиб грузовик, выскочивший на большой скорости из-за угла. Они едва успели отскочить в разные стороны.

– Вот подлец! Чуть не переехал! – возмутился следователь.

Они пошли дальше.

– О чем я говорил? – задумался парень. – Ах да, об играх на нашей улице. Однажды, помнится, мы играли в прятки, и я спрятался в одном подвале. Пока я там сидел, пришел хозяин и, ни о чем не подозревая, запер его, сел на велосипед и уехал. Пока его разыскали, пока он приехал и, ругаясь на чем свет стоит, открыл подвал… Можешь себе представить, каково мне было!

– Ага, ты мне еще о привидениях расскажи!

– Нет, привидений не видел, но, когда меня выпустили, я увидел кое-что пострашнее – свою мать. Ребята сказали ей, где я, и она прибежала спасать меня. Ох, как спасла! Места живого не оставила! До сих пор помню!

Следователь почесал нос.

– Да-а, – сказал он. – Меня мать тоже здорово драла, и я прекрасно тебя понимаю.

Сумерки сгущались. Примерно через полчаса будет совсем темно.

– Не забывай поглядывать на часы, – сказал следователю парень из кафе «Спорт».

– К чему? Когда стемнеет, и так будет ясно, что пора возвращаться в гостиницу.

Тут следователь заметил агента. Он шел следом как ни в чем не бывало. А он-то думал, что агент их безнадежно отстал! Сделать бы ему знак или показать глазами – мол, все нормально!

– Хорошо было у моря, – мечтательно произнес парень.

– Еще бы! Настоящее лето! При других обстоятельствах я бы с удовольствием поплавал.

– Девушки, наверно, еще долго будут недоумевать, почему мы отказались идти в воду.

– Да уж! Они никак не могли взять в толк, в чем дело. Видно, решили, что у нас просто-напросто нет настроения купаться.

– Моя девушка – думаю, ты это заметил – дала мне телефон, чтобы я позвонил ей завтра в полдень, и несколько раз повторила: «Только не забудь!» Я, конечно, не стал ей объяснять, что завтра в это время мы будем далеко.

– Кстати, может, ты хотел бы позвонить своей девушке? У тебя ведь наверняка есть девушка в нашем городе… После приключения в кафе «Спорт» на тебя большой спрос, и она, бедняжка, небось переживает, куда это ты пропал.

– Нет, не переживает. Ее просто-напросто нет. Последнее время я был один.

Парень заметил, что следователь бросил на него быстрый, внимательный взгляд. «Может, им что-то известно о наших отношениях? Вряд ли, если бы они знали, уже сказали бы. А может, держат про запас, чтобы раскрыть вместе с другими картами в Центре?»

Еле волоча ноги, к ним подошел бедно одетый старик. Он держал в руках картонную коробку с плитками шоколада. Глаза у него были печальные и усталые.

– Возьмем по шоколадке, – сказал следователь и остановился. – Ну что, дед? Много наторговал?

– Где там, сынок… Иногда хочется лечь и больше не вставать… Но жить как-то надо…

– Жаль старика, – сказал парень, когда они отошли. – Мне всегда становится не по себе, когда я вижу маленьких детей, истощенных женщин или дряхлых стариков, бредущих с товаром с улицы на улицу, из кофейни в кофейню. А официанты гонят их отовсюду, как назойливых мух, да и собаки не дают проходу.

– Возьми свою плитку. Надеюсь, шоколад не повредит твоему больному зубу.

Они остановились на углу, у зеркала небольшой пошивочной мастерской, и причесались.

– Гляди, как у меня волосы разлохматились, – удрученно заметил следователь.

– А мне что-то нужно делать с перхотью. Чем дальше, тем хуже.

– За волосами нужен уход. Лосьоном не пользуешься?

– Нет.

– Зря! Я тебе скажу, какой лосьон лучше всего. У меня тоже когда-то была перхоть, и так много, просто страх, но с помощью лосьона я избавился от нее за неделю!.. Да нет, конечно, это я немного приврал. Перхоть исчезла примерно через месяц после того, как я стал протирать голову лосьоном регулярно – утром и вечером.

Следователь, все еще держа в руке расческу, поспешно отошел от витрины – боялся, что парень из кафе «Спорт» заметит в зеркале агента, который с безучастным видом стоял метрах в десяти от них. Если он видел его раньше, то мог заподозрить, что этот субъект следит за ними.

Когда мяч, пролетев, как метеорит, подпрыгнул на тротуаре, то первым побуждением следователя было не трогать его. Прибежит кто-нибудь из игроков и возьмет. Но мяч катился прямо к канализационному люку, решетка которого была наполовину отломана, и тогда возникла другая мысль: игрок не успеет подбежать, и этот видавший виды, залатанный мяч провалится в канализацию. Перехватить не поздно, но брать его руками он не хотел – мяч был весь в грязи.

Видя, что следователь медлит, парень из кафе «Спорт» бросился за мячом, ударил ногой, собираясь послать его в направлении футбольного поля, но мяч неожиданно полетел прямо на следователя. Тот отбил его, и они дали друг другу несколько пасов. Тем временем подбежали мальчишки и тоже включились в игру. И тут следователь, стоя под острым углом к воротам, провел такой сильный и точный удар, что вратарь и пошевельнуться не успел, как мяч уже был в воротах. И игроки, и болельщики, собравшиеся у «футбольного поля», заросшего сорняками и заваленного мусором, на не застроенном еще пустыре между какой-то фабрикой и кладбищем, восприняли гол с огромным энтузиазмом. Они прыгали и вопили, как на стадионе.

– Да ты, оказывается, заядлый футболист! – восхищенно сказал парень из кафе «Спорт».

Следователь еще раз взмахнул рукой, словно бил по мячу.

– Да нет, я за все свои тридцать пять лет играл не больше пяти раз. И этот мой гол – чистейшая случайность.

Но ни зрителей, ни игроков это признание не убедило: они словно ошалели. Следователь был мгновенно окружен плотным кольцом недорослей: в самом высоком было ну, может, метр сорок росту.

– Точно! Я по носу узнал! – воскликнул веснушчатый мальчуган. – А уши, посмотрите, какие у него уши – как листья платана! Да-да, это он, левый крайний «Грозы»!

– Молчи, если не знаешь, – прервал его другой мальчишка. – Это центральный нападающий «Бури»!

– Сам ты ничего не знаешь! – не отступал первый. – Спорим на пачку сигарет: это левый крайний «Грозы»!

Вокруг следователя гудела толпа юных болельщиков и футболистов, одинаково грязных и оборванных. Каждый старался протолкнуться к нему поближе, заговорить с ним. Вот, прокладывая себе путь руками и костылем, вперед прорвался мальчик лет тринадцати с неровным пробором в волосах и неподвижной правой ногой. Он достал из кармана куртки пачку сигарет и, протягивая ее следователю, робко попросил:

– Автограф не поставите? Не откажите!

Следователь оглядел мальчика. Большие карие глаза неотрывно смотрели на него.

– Ладно! – сказал он. – Обычно я не даю автографов, но для тебя сделаю исключение.

Он взял пачку и дешевой шариковой ручкой, которую ему протянул другой подросток, размашисто расписался на ней.

В это время раздался свисток, означавший, что пора продолжать матч, и игроки, обгоняя друг друга, бросились на поле.

– Чью фамилию ты написал на пачке? – спросил следователя парень, когда они сворачивали за угол.

– Ну не свою же! Когда вокруг все спрашивали, кто я – крайний левый «Грозы» или центральный нападающий «Бури», я услышал, как один из ребят назвал центрального нападающего «Бури». Вот его фамилию и написал.


Мне хватило секунды, чтобы, как обычно, прицелиться и нажать на спусковой крючок. Нет, я целился не в висок и не в сердце, а туда, где его губы кривились в саркастической улыбке. Эта улыбка и вызвала во мне желание попасть именно в рот.

Мне это удалось. Попал прямо в улыбку. Собственно говоря, в том, что попаду, я не сомневался. В стрельбе я с кем хочешь потягаюсь. Насмешник вдруг резко наклонился вперед, словно отвесил глубокий поклон или сделал упражнение из комплекса утренней гимнастики. В то же мгновение зазвенели – все разом – десятки электрических колокольчиков. Поднялся такой тарарам, что мне и парню из кафе «Спорт» пришлось заткнуть уши.

– Ваш приз! – торжественно произнес служащий и протянул мне куклу.

Приз за меткую стрельбу я взял с радостью. Отдам жене. Куклы – ее слабость.

Луна-парк с его аттракционами задержал нас еще на какое-то время. Вот как это получилось.

Отвязавшись от юных футболистов, мы решили вернуться в гостиницу. Вид у нас был, прямо скажем, не ахти: грязные, помятые, как после драки.

– Пошли хоть ботинки почистим, – сказал я. – Если мы в таком виде появимся в гостинице, нас просто выставят на улицу, решив, что мы бродяги.

Мы стали спрашивать у прохожих, где здесь можно почистить обувь. Наконец какой-то старик объяснил, что надо пройти два квартала, свернуть направо за угол, там будет галантерейный магазин, а рядом с ним – будка чистильщика обуви.

Однако нам не суждено было вернуться в «Большую национальную» в начищенных до блеска ботинках. Потому что едва мы вышли от чистильщика и повернули к центру города, как наткнулись на луна-парк.

Нет, он не был большим и роскошным. Этот скромный луна-парк рабочей окраины располагался на пустыре. Тем не менее тут было все, что положено. И вдобавок то, чего не найдешь даже в огромных столичных луна-парках: раскованность, естественность, дружелюбие, которыми была отмечена вся атмосфера бедняцкого квартала. Короче говоря, у этого луна-парка было свое лицо с резкими чертами и даже следами грязи, похожее на лица здешних обитателей и их детей, растущих на земле.

Я предложил продлить нашу прогулку – в последний раз!

– Не знаю, чем это объяснить, – сказал я парню, – но с детства, когда я попадаю в луна-парк, меня охватывает какое-то особое волнение.

– Вот как? Ну что ж, тогда заглянем ненадолго, почему бы и не заглянуть?

Мы направились к входу, украшенному гирляндами, пестрыми флажками и разноцветными лампочками – ни дать ни взять корабль в день большого национального праздника.

Парень опередил меня и взял билеты.

– Ну знаешь, это не дело! – рассердился я. – Ты уже платил за кофе и апельсиновый сок. Не забывай, я тебе тогда уступил! А билеты – это уж слишком!

Прежде всего мы провели «рекогносцировку местности». Смешавшись с толпой, стали осматриваться по сторонам. Был четверг, рабочий день, а народу – как будто в воскресенье.

В этом луна-парке на окраине было все. Я, кажется, уже это говорил. И для ребятни, и для взрослых. Кукольный театр и железная дорога: вокруг небольшой площадки колесил поезд с большими и маленькими пассажирами. Среди них наверняка были «зайцы». Два крошечных пони катали малышей, относясь к своей работе со всей серьезностью. Меня поразило также количество игральных автоматов. Бросаешь жетон и… выигрываешь или проигрываешь. Чаще второе… Был там и дом ужасов, где, видимо, действительно происходили какие-то ужасы, судя по лицам выходивших оттуда людей… Я забыл упомянуть еще комнату смеха с кривыми зеркалами, а также выстроившиеся вдоль аллеи тиры.

Именно с тира начались наши развлечения в луна-парке. Мишенью служил маленький жестяной человечек. Он носился туда-сюда, от стены к стене, с застывшей на лице саркастической улыбкой. Проносился человечек с такой скоростью, что попасть в него было, прямо скажем, нелегко. Парень стрелял первым, но промахнулся. Тогда винтовку взял я. Прицелился в улыбку, нахальную, ироническую улыбку, и попал с первого раза. Сразу оглушительно зазвенели колокольчики, возвещая о моем успехе. И я, страшно гордый и довольный собой, получил приз – красивую куклу.

Затем мы сели в вагончик, и поезд повез нас по кругу. Наш «хвост», следя за нами, ходил вокруг площадки, ловко лавируя в толпе. Поезд двигался медленно, и идти рядом с ним не составляло большого труда. В луна-парке я долго не замечал агента и уже стал побаиваться, что в этой сутолоке он нас потерял. Мне совсем не хотелось оставаться с парнем из кафе «Спорт» один на один. Я изрядно устал от многочасовой прогулки по улицам города. К счастью, через некоторое время я увидел агента. Оказывается, он все время неотступно следовал за нами, невзирая на толкотню. И я успокоился.

В луна-парке можно было бродить часами, находя все новые развлечения. Но нам нельзя было долго здесь оставаться. И все же я медлил, оттягивал момент, когда надо будет сказать парню, что пора возвращаться в гостиницу. Меня увлекла царившая здесь атмосфера веселья. Отовсюду слышались громкие крики, веселый смех – и малышей, и взрослых. А главное – я, конечно, учитывал, что атмосфера парка самым непосредственным образом содействует успешному выполнению плана – она еще больше «подогреет» парня.

Мы зашли в кукольный театр и посмотрели представление. Оно было очень остроумным, и я смеялся до колик. Парень, заметив, что я схватился за живот, спросил, не плохо ли мне. Я ответил – нет, это от смеха. Конечно, я не сказал парню о своих внезапных приступах боли, а то, чего доброго, он захочет этим воспользоваться и попытается сбежать. Если этому суждено случиться, то не хотелось бы, чтобы именно здесь, в луна-парке. Хоть агент и рядом, но в такой давке ему будет нелегко пробиться ко мне. Да и место чересчур людное – большой риск. Я не могу его упустить – для меня это означало бы полный крах. Впрочем, пока причин для беспокойства никаких. Агент держался совсем близко, чтобы не потерять нас в шумной толпе.

– А что ты будешь делать с куклой? – спросил он меня. – Дочке отдашь?

Усевшись в баре – их в луна-парке было три или четыре, в разных местах, – мы на этот раз заказали не кофе, не апельсиновый сок, а пиво. Ничего страшного, в пиве алкоголя совсем немного.

– Нет, у нас пока нет детей.

– Извини, я не знал…

– Решили повременить с этим. Я хочу сперва утвердиться на службе, получить прибавку к жалованью. Надеюсь, в скором времени это произойдет. А ты не собираешься обзавестись семьей? Я знаю, ты холост… Я много о тебе знаю – чего скрывать?

– Ну и что же? Не только ты, не только Менеджер, но и другие знают. Тут нет никакой тайны. А о семье я еще не думал.

– Погоди, вот вернешься из столицы и бросишься в спешном порядке искать себе жену.

Мы рассмеялись, и наш смех передался сидевшей рядом даме, которая пила через соломинку лимонный коктейль. Она тоже рассмеялась, сама не зная почему.

– Через две минуты я вернусь! Сколько штук вам сделать? Две? Каждому по одной?

Мы не заметили фотографа, который мгновенно щелкнул аппаратом, когда мы рассмеялись. Я прогнал бы его прочь, если бы вовремя заметил, что нас фотографируют. Сотрудник службы безопасности должен всегда оставаться в тени. Ему нельзя, как обычным людям, фотографироваться в парках и прочих общественных местах. Я хотел уже было отругать фотографа и отказаться от его фотографий, но парень из кафе «Спорт» опередил меня, дав ему задаток.

– Я хочу подарить тебе эту фотографию, – сказал он мне. – На память о нашей прогулке.

Его голос звучал так взволнованно – или мне показалось? – что я согласился. Пусть, подумал я, в конце концов, это незначительное происшествие пойдет плану только на пользу.

– И чего ты все время высовываешься? – проворчал я, но тем и ограничился.

Скоро фотограф принес нам снимки, и я развеселился. У меня вид был довольно глупый: подняв кружку с пивом, будто провозглашая тост, я хохотал.

Каждый из нас взял по фотографии. Я положил свою в бумажник, а парень – во внутренний карман пиджака.

– Слишком велика для моего бумажника, – объяснил он. – Сомнется, если ее туда засунуть. А мне бы не хотелось – память все-таки.

Давно я не бывал в луна-парках. Лет пять или шесть. А вот теперь неожиданно представился случай, прекрасно соответствующий замыслу нашего плана и содействующий его успешному выполнению. Итак, я снова переживал радость встречи с детством и вместе с тем работал на план.

Короче говоря, мы посетили все аттракционы. Меня, да и парня, вдруг охватило желание побывать везде, принять участие во всех развлечениях, которые радушно предлагались в этом веселом, доброжелательном луна-парке. Время летело быстро. Стало совсем темно, и пора уже было возвращаться в гостиницу. Но я все медлил. Слишком велик был соблазн. К тому же сбежать парню не так легко. Наш агент все время где-то рядом. Я то вдруг замечал его у входа в тир или у рулетки, то опять терял из поля зрения. Но тем не менее помнил: он здесь, поблизости.

Больше всего мы, наверно, повеселились в комнате смеха. Видеть свое изображение в кривых зеркалах необычайно смешно. До сих пор мне случалось видеть свое лицо в кривом зеркале лишь раз или два. Когда переходил улицу. Иногда такие зеркала ставят у витрин магазинов, чтобы привлечь покупателей… А тут я оказался в помещении, где на всех стенах висели кривые зеркала. Мои глаза, губы, руки – все причудливо деформировалось и было каким-то чудовищным, абсурдным. Парень из кафе «Спорт» стоял рядом со мной, и наши лица в зеркалах то соприкасались, то как бы сливались в одно.

Дом ужасов мы оставили на закуску. Это было старое трехэтажное сооружение, бывший табачный склад, как мы выяснили, стоя в очереди за билетами.

Когда на пустыре открыли луна-парк, то дирекция решила – и вполне резонно – устроить в заброшенном табачном складе дом ужасов. Я раньше бывал в подобных заведениях. Парень сказал, что ему тоже приходилось бывать, раз или два, правда очень давно. Но в каждом доме ужасов свои ужасы. Я с нетерпением ждал, когда подойдет наша очередь, ждал с детским любопытством, волнением и каким-то необъяснимым страхом.

Переступив порог дома ужасов, мы ничего не увидели: вокруг была непроглядная темень. Я даже заволновался. Не потому, разумеется, что с нами здесь могла стрястись какая-то беда, а потому, что парню в этой кромешной тьме было легче улизнуть. Правда, у меня в кармане был фонарик, маленький такой, но довольно мощный. Но глупо было рассчитывать на один фонарик. В домах ужасов обычно бывает столько закоулков, и если парень бросится бежать… Неоправданное безрассудство с моей стороны тащиться с ним в это мрачное заведение. Мы продвигались в помещении, где не было ни щелочки, откуда бы проникал свет.

Одна надежда – на агента: он не стал заходить в дом ужасов. Это был единственный случай, когда он не пошел за нами. Пока мы стояли в очереди за билетами, агент прогуливался неподалеку. Он бросил на меня быстрый выразительный взгляд, как бы говоря: «Я буду сторожить у выхода». Хорошо, что он так решил. Если бы я вдруг потерял парня в темноте, агент непременно задержал бы его при выходе.

Вскоре началось такое, от чего волосы становились дыбом. Двери открывались и закрывались с таким грохотом, словно мы находились в эпицентре землетрясения. Какие-то жуткие привидения возникали перед нами во вспышках ослепительного света и опять исчезали во тьме. Звучали выстрелы, слышались сдавленные крики людей, которых то ли режут, то ли душат. Где-то совсем рядом выли собаки. То справа, то слева гремели взрывы. Неистовый ветер налетал на нас с такой силой, что мы еле держались на ногах и хватались за стены, переходя из помещения в помещение, с этажа на этаж, от одной неожиданности к другой.

Внезапно произошла еще одна неожиданность – исчезла музыка. Да-да, в доме ужасов была музыка. Я забыл об этом сказать. Ее изрыгали расставленные в разных местах динамики. Музыка, видимо, была призвана усиливать у посетителей ощущение страха и беспомощности. Как музыка в фильмах ужасов. Да-да, что-то в этом роде.

Эта музыка сопровождала нас с первой минуты. Так вот, когда она вдруг прекратилась, я подумал, что это или пауза перед кульминацией жуткого спектакля, или обрыв пленки на магнитофоне. Пауза длилась не дольше минуты. А потом раздался усиленный громкоговорителями жесткий голос:

– Просим уважаемых посетителей поторопиться к выходу! В стене дома обнаружена трещина! С минуты на минуту дом может рухнуть!

Первая реакция – молчание. Затем нервный смех, в основном женский.

– Не очень-то остроумно! – сказал кто-то невидимый в темноте.

– А если у кого сердце пошаливает, – проговорил другой голос. – Нашли чем шутить!

– Не преувеличивай, дружище, – опять отозвался кто-то, видимо первый. – Ситуация не так уж трагична. Разве мы не в доме ужасов? Все идет строго по сценарию!

– Сохраняйте спокойствие! – опять раздался голос из громкоговорителя. – Организованно проходите к выходу!

Конечно, я, да, наверно, и остальные в группе (всего, как я быстренько прикинул, когда мы заходили, было человек десять-одиннадцать) тоже считали, что все это выдумка. «А вдруг правда?» – мелькнула мысль.

После второго предупреждения опять раздался взрыв смеха. Впрочем, наш оптимизм быстро иссяк. Раздался грохот, похожий на землетрясение или подземный взрыв, и нас накрыло облако пыли. Многие стали кашлять. Опять подул сильный ветер. Этого было больше чем достаточно, чтобы вывести из равновесия даже самых хладнокровных и храбрых. В наших нестройных рядах началась паника.

– Это не фокус! – услышал я голос парня. – Но где выход?!

Сначала короткие вспышки показывали направление в лабиринте, теперь же нас окружала непроглядная тьма. Мы сбились в кучу, бросились направо, затем налево, не зная, удастся ли нам вырваться из этой ловушки, или же дом ужасов обрушится и погребет нас под сгнившими досками, кирпичами и штукатуркой.

– Я задыхаюсь, – прошептал парень. – Что-то сдавило грудь.

Услышав его голос, я немного успокоился. Значит, в этой неразберихе он пока рядом со мной. А на выходе караулит наш человек.

– Последнее предупреждение! – раздался голос из громкоговорителя. – Просим уважаемых посетителей больше не задерживаться и как можно скорее покинуть здание! Трещина быстро увеличивается, и дом вот-вот рухнет!

Дети стали всхлипывать. Заплакали женщины. Вокруг раздавались какие-то странные звуки: нервные возгласы и плач тотчас подхватывало и усиливало эхо – этот эффект в доме ужасов, видимо, создавала стереофоническая аппаратура. Где уж тут было понять, то ли мы в самом деле продвигаемся к выходу, то ли топчемся на одном месте.

– Боюсь, нам не выйти отсюда, – сказал парень из кафе «Спорт» и взял меня за руку. – Это твоя рука?

– Как ни странно, моя.

Наши пальцы сцепились, и теперь мы шли, держась за руки, как дети, заблудившиеся в большом темном лесу.

– Если эта экскурсия – последняя в нашей жизни, – прошептал парень, – я хочу, чтобы ты знал: сегодня с тобой мне было хорошо. Спасибо тебе!

Он тяжело дышал мне в лицо, и, сам не знаю отчего, я ощутил комок в горле. Я не понимал, что со мной происходит. В горле застрял какой-то необычный комок. Но это длилось всего несколько секунд.

– Внимание! Внимание! Доводим до сведения уважаемых посетителей, что они достигли выхода. На этом посещение дома ужасов окончено. Приносим извинения за наши шутки!

И на нас обрушился такой яркий свет – это вспыхнули мощные прожекторы, – что я невольно прикрыл глаза рукой.


– Может, я и твою подушку возьму? – спросил я у него. – Ты не будешь ложиться?

Парень стоял перед одной из трех репродукций. Они висели по всем стенам 717-го номера, кроме стены с окном.

– Бери, конечно! Ложиться я не собираюсь. Во всяком случае, пока.

Две подушки я подложил под спину, одну – под голову. Третью взял с кровати Менеджера. Ведь она все равно пустовала. Чтобы не запачкать постель ботинками, я придвинул к кровати стул.

– А вот я люблю, чтоб голова была повыше.

– Нет, я, когда хочу отдохнуть, ложусь именно так, и не иначе. С детства привык.

Он разглядывал репродукцию, показавшуюся мне знакомой. Молодая женщина вышла из ванны и собирается надеть тапочки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю