Текст книги "Современный греческий детектив"

Автор книги: Димитрис Раванис-Рендис

Соавторы: Антонис Самаракис,Яннис Марис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

– Сделали все возможное, причем немедленно, – ответил шеф. – Как только его доставили к нам. Никаких улик! Обыск положительных результатов не дал. Его квартира находится на первом этаже, собственно, это комната с отдельным входом и туалетом. Обычное холостяцкое жилье. В течение часа были опрошены соседи по дому, сослуживцы… Все твердят одно: человек спокойный и безобидный. Ни служба безопасности, ни полиция никогда им не интересовались. До сих пор не давал никаких поводов подозревать его не только в подрывной деятельности, но и в том, что взгляды его представляют хоть малейшую угрозу режиму.

Через два часа после ареста я его допросил. С ходу показал ему фотографию и объявил, что его соучастник уже рассказал нам об их встрече в кафе «Спорт». Парень спокойно ответил, что он понятия не имеет, о чем речь, что они с тем господином никакие не соучастники и что их встреча в кафе «Спорт» была чистой случайностью. Я спросил, о чем они говорили, когда тот человек наступил ему на ногу. Без запинки он повторил диалог. Слово в слово. Диалог на первый взгляд совершенно невинный.

Все подробности я пока что сознательно опускаю, потому что хочу, чтобы вы сначала представили себе ситуацию в общих чертах. Вы, очевидно, уже поняли, какую ловушку я ему приготовил. Наши агенты слышали их разговор, не пропустили ни одного слова. Но я притворился, будто ничего не знаю. Мне важно было посмотреть, будет ли он излагать все, как было на самом деле, или внесет какие-то изменения. Во втором случае мы бы имели против него совершенно конкретные улики. Затем я показал ему вот эти кружочки на папиросной бумаге и спросил, что они обозначают. Увидев в моих руках рисунок, он не удивился и ответил: «Да ничего не обозначают. Это только то, что вы видите: два маленьких круга. И не думайте, пожалуйста, будто за ними что-то кроется. Я их нарисовал от нечего делать. С таким же успехом я мог бы нарисовать два небольших квадрата, два ромба или еще что-нибудь». А я сказал, что это нелишне проверить: ведь не исключено, что эти на первый взгляд такие безобидные кружочки – на самом деле закодированный план расположения двух складов, снабжающих оружием противников режима. Парень рассмеялся и, посмотрев мне прямо в глаза, сказал: «Я человек лояльный».

Тут я закричал, якобы потеряв самообладание: «Для режима лояльный человек – это ничто! Ноль! Все люди делятся на тех, кто за режим, и на тех, кто против него. Чтобы быть врагом режима, вовсе не обязательно выступать против него. Достаточно не поддерживать режим, не заниматься созидательной деятельностью на его благо. В нашей политике мы руководствуемся суровым законом: „Кто не с нами, тот против нас“».

Парень отвечал мне очень вежливо, но, боюсь, мне не удалось его сдвинуть ни на миллиметр. Думаю, ни к чему теперь излагать все детали допроса. Сосредоточимся на главном. Арестованный до конца сохранял абсолютное спокойствие. Под конец он потребовал очной ставки с тем, другим. Я пообещал ее тут же по окончании допроса. Все это время я поддерживал связь с Центром, то есть с того момента, когда я доложил о деле «Кафе „Спорт“» и передал сведения о задержанных. В Центре весьма заинтересовались этим делом. О ходе операции и результатах допросов я им постоянно докладываю по телефону. Около десяти вечера я снова вызвал парня и спросил, не имеет ли он что-нибудь добавить к сказанному. Он ответил: «Нет, сообщил все, что мог». Тогда я сказал: «А у меня для вас новости. Завтра рано утром на машине службы безопасности вас повезут в столицу. Ваш соучастник уже отправлен туда. Таково распоряжение Центра. Больше я этого дела не касаюсь. Ваша очная ставка, видимо, состоится в Центре».

Не сказал бы, что это его очень обрадовало. Наоборот, всем своим видом он дал мне понять, что его раздражает эта волокита. И даже пробормотал что-то вроде того, что, мол, его страдания только начинаются. Я приказал его увести…

– Значит, завтра утром его переведут в Центр? – поинтересовался Менеджер.

– Да, и повезете его туда вы. Как это делается, вам известно. Выедете рано. Вам ведь нужно поспеть в одиннадцать десять на паром.

– Микрофильмы готовы! – сообщил по селектору заведующий фотолабораторией. – Мы все проявили, получилось великолепно. Можете посмотреть.

– Наверняка дождь будет, – сказал Менеджер.

Впрочем, я не расслышал, возможно, он сказал: «Вряд ли дождь будет».

– Ты что-то сказал?

– Я выдал метеорологическую справку: будет дождь.

– Да брось ты!

– Почему? Ты что, возражаешь?

Я громко захохотал.

– Слушай, с чего это вдруг тебе такое в голову взбрело? Жарит как в печке, с ума можно сойти! Облака на небо если и набегают, то совсем легкие, прозрачные, как женское нейлоновое белье. Разве из таких дождь пойдет?

Менеджер махнул рукой. Сначала я подумал, что он отгоняет муху. Но никакой мухи не было – стало быть, он просто отмахнулся от меня.

– Ну и духота! – сердито заговорил он. – Заметьте: середина сентября, для этого времени такая духота – явление совершенно противоестественное. Верно?

– Менеджер абсолютно прав, – сказал парень из кафе «Спорт». – Не сочтите за дерзость, но я тоже считаю, что эта духота не к добру. Мне кажется, ливня не миновать…

– Два – один! – воскликнул я. – Ваша взяла!

Все время идем со скоростью сто десять. Курю и размышляю над формулой, услышанной от шефа: «Кто не с нами, тот против нас». Режим – это демаркационная линия. По одну сторону приверженцы режима, по другую – противники. Как два противоположных берега, а между ними – пропасть.

– Если нам не повезет, – сказал Менеджер, – я хочу сказать: если пойдет дождь, то мы наверняка опоздаем.

– А я все думаю об этой жаре. Не нравится мне она. Коварная жара! Наверняка дело кончится хорошим ливнем.

– Если начнется гроза, на шоссе все пойдет вкривь и вкось! Еще один затор – и мы потеряем уйму драгоценного времени. Ведь, чтобы случайно не задеть кого-нибудь, нам придется сбавить скорость.

– Это точно, – согласился я. – В дождь сто десять уже не выжмешь.

Менеджер поправил кепку, то и дело сползавшую ему на глаза, и низко склонился над рулем. Можно подумать, будто в жизни у него ничего больше не было, кроме этой дороги. Но иначе и нельзя при таком-то движении.

У парня, сидящего между нами, было такое отсутствующее выражение лица, словно ему вкололи транквилизатор. Может, он просто дремлет и потому так расслабился, даже правый глаз прикрыл.

С того самого момента, как закрутилась следственная машина, парень автоматически очутился на противоположном берегу. Он не смог доказать, что он сторонник режима. Да, не смог. Значит, он против. Он враг режима, а следовательно, и мой враг…

– Только дождя нам не хватало, – заметил парень, посмотрев сначала на меня, потом на Менеджера. – Шоссе станет скользким, как лед.

– Я весь взмок, – пожаловался Менеджер.

– А у меня, – сказал я, – рубашка прилипла к спине, словно лейкопластырь, а резинка трусов так и врезается в тело – хоть вой!

– Да, и руки липкие, будто их жиром смазали, – заметил парень.

Я представил, как он поднимает правую, а может, левую руку и говорит шефу: «Я человек лояльный». Все они с этого начинают. Во всяком случае, большинство из них на первом допросе в службе безопасности только и делают, что твердят: «Я человек лояльный». Прикидываются невинными младенцами, будто не понимают, что «лояльность» ровным счетом ничего не значит. «Лояльность», как правило, оборачивается против тебя самого. Давно пора издать закон против всех этих «лояльных граждан», не способных привести конкретных доказательств своей верности режиму и примеров своей созидательной деятельности на благо режима. Да, этот закон должен предусматривать наказание за оправдательные аргументы вроде «Я человек лояльный», потому что лиц, довольствующихся безучастным созерцанием происходящего, надо просто поставить вне закона, и все.

На 133-м километре Национальной-40 Менеджер опять достал жвачку и предложил нам. Я охотно взял. Меня давно мучила жажда, во рту пересохло, и я уже подумывал попросить у него пластинку, но он меня опередил. А вот парень на этот раз отказался.

– Нет, спасибо! Вы уж не обижайтесь. В прошлый раз она прилипла к предпоследнему зубу наверху, с правой стороны. А он меня…

– …беспокоит, и когда в дупло попадает холодная вода или пища, то ты лезешь на стенку от боли, – закончил Менеджер. – Помню-помню. Слышал, как ты откровенничал с моим коллегой!

Впервые я увидел шефа семь лет назад. Тогда меня только-только взяли в службу безопасности на испытательный срок, а уже через пять месяцев зачислили в штат следователем. Рекордный срок! Обычно в штат переводят года через три. В приказе из Центра о моем утверждении я с гордостью прочел: «Принимая во внимание исключительные способности и рвение, проявленные во время испытательного срока, а также беззаветную преданность режиму…» Так вот, о шефе: с первой же встречи я понял, какая это незаурядная личность, и с тех пор его влияние стало для меня определяющим. Я даже перенял у шефа логику мышления.

Я никогда не забуду его напутствия в тот решающий час, когда мы, восемь следователей, выдержавших испытание, принимали присягу: «Помните, что для нас, работников службы безопасности, существует особая философия. Согласно этой философии, люди делятся не на хороших и плохих, честных и воров и тому подобное. Эти туманные категории – не что иное, как пережиток прошлого. Следователь службы безопасности признает только один критерий в оценке человека: активная поддержка режима. Конечно, это упрощение, но оно весьма ценно и для службы безопасности в целом, и для каждого из вас в отдельности. В этом упрощении залог процветания страны и спокойствия ее граждан. Чем меньше работает ваша мысль, тем вы счастливее, тем полезнее для режима! Мыслить и рассуждать – это опасность номер один. Никаких сомнений, никаких мудрствований! Повторяю и подчеркиваю: единственное, чем должен руководствоваться следователь службы безопасности в своей работе, – это благо режима!»

Меня страшно взволновали эти слова. Помню, было это после обеда, в июне – если быть точным, одиннадцатого июня. За обедом я съел целый килограмм черешен, но даже урчание в животе не ослабило моего восторга. В какой-то момент на глаза навернулись слезы, и я тут же снял темные очки, приобретенные специально, чтобы носить на службе. Если бы я их не снял, шеф, конечно, не заметил бы моих слез.

– Может, музыку послушаем? – предложил Менеджер. – Сейчас двенадцать минут одиннадцатого. До половины двенадцатого «Музыка для всех».

– Прекрасная идея!

Я склонился над приемником, а минуты через две – слишком много было помех – мне удалось поймать передачу. Услышав яростный грохот, Менеджер оживился.

– Эти современные ритмы прямо у меня в крови. Сколько порыва, сколько страсти!

– А я эту вашу модную музыку не понимаю. Ни уму, ни сердцу! – решительно заявил парень и тут же искоса посмотрел на Менеджера, словно испугавшись своей смелости.

– Молодец! – подбодрил я его. – У каждого свое мнение. Кстати, я совершенно с тобой согласен. К черту все эти модерновые, заумные, а вернее – безумные ритмы! А тебе какая музыка нравится?

– Больше всего люблю старинные романсы.

– Браво! – восторженно воскликнул я. – У нас, можно сказать, вкусы совпадают.

– Как вы думаете, когда мы попадем в столицу? – спросил парень.

– Сейчас прикинем… Паром отправляется в одиннадцать десять. Путешествие по морю продлится часа два с половиной. Примерно в половине второго, самое позднее – без четверти мы съедем с парома, и еще часа три на машине. В пять – в начале шестого будем на месте.

– Прекрасно! Тогда, может быть, еще сегодня успеем уладить все дела в Центре. Как освободимся, приглашаю вас с Менеджером пропустить по рюмочке в каком-нибудь ночном клубе. В столице, как известно, ночью самая жизнь. Уверен: мы втроем сможем отлично провести время.

– Значит, ты уверен, что тебя отпустят? – спросил я. – Прямо сегодня?

– Конечно! Я же ни в чем не виноват. Того господина я прежде в глаза не видел, и вряд ли на очной ставке он станет утверждать противоположное. А если и попытается, я быстро выведу его на чистую воду. Поверьте, как только мы попадем в Центр, это недоразумение рассеется.

Возражать я не стал. Молчал и Менеджер, наверняка слышавший каждое слово. Протянув руку к зеркальцу, я поправил букетик.

Ни с того ни с сего Менеджер расхохотался. Что это с ним? Я ничего смешного вокруг не замечал. Мы даже не разговаривали – долгое время ехали молча.

– Ты чего? – удивился я.

– Посмотри налево… Рефрижератор! – простонал он, не переставая хохотать.

Ну и что? Рефрижератор как рефрижератор. Такой серебристой краской обычно красят самолеты. Мы шли почти впритирку.

– Объясни наконец, что тебя так рассмешило в этом рефрижераторе?

– А ты не видишь, что на нем написано? Тут я увидел огромную надпись по борту:

МОРОЖЕНАЯ РЫБА

ФИРМЫ «ПОСЕЙДОН» —

СВЕЖЕЕ, ЧЕМ В МОРЕ

– Как вам это нравится? – спросил Менеджер. – «Свежее, чем в море»! Забавно, не правда ли?

И опять разразился хохотом.

– Да, реклама весьма оригинальная, – сказал парень из кафе «Спорт». – Хотя, если уж на то пошло, ничего смешного я не нахожу.

– Ну и ладно! У вас свое мнение, у меня свое! – примирительно сказал Менеджер. – Кстати, вспомнил, жена просила купить в столице свежей рыбы, у рыбаков в порту. А еще… комбинацию.

– Какую комбинацию? – спросил я.

– Да увидела в журнале рекламу новых комбинаций, поступивших в продажу в столице. Дала мне адрес магазина, я его куда-то в карман засунул, надеюсь, еще не потерял. Кто его знает, в чем секрет этих комбинаций?.. Хоть бы не забыть, а то беда!

– Не волнуйтесь! – сказал парень из кафе «Спорт». – Я вам напомню. И про рыбу, и про комбинацию…

– Ну спасибо, ты очень любезен. Значит, не сомневаешься, что в Центре тебя в два счета отпустят?

– Конечно, отпустят! Ведь за мной никакой вины. В Центре наверняка сразу поймут, что меня арестовали по ошибке. И даже принесут свои извинения.

– Не исключено, – заметил я.

Как только мы миновали указатель с отметкой 214, Менеджер повернулся и сказал:

– Черт-те что происходит с двигателем! Свернем на обочину, надо поглядеть.

Я остался в машине, чтобы не оставлять парня одного. Менеджер исчез под капотом.

– Ну почему нам сегодня так не везет? – проворчал я. – То и дело застреваем! Так мы и вправду не успеем на паром.

– О пароме можешь теперь забыть, – мрачно отозвался Менеджер, весь перемазанный маслом.

– Ты что, шутишь?! – сказал я и выскочил из машины.

– Не горячись! – ответил Менеджер. – Трамблер накрылся.

– Черт побери! – Я со злобой стукнул кулаком по крылу машины.

– Все, влипли! То-то я гляжу, двигатель барахлит… Теперь все ясно: дело в трамблере.

– А ну-ка, дай я взгляну…

Менеджер подошел к сидевшему в машине парню, а я склонился над мотором и копался довольно долго, не меньше десяти минут.

– Ты прав, – сказал я, закончив осмотр. – Так мы далеко не уедем… Кто бы мог подумать, что пробьет крышку трамблера?

– Уже без пяти одиннадцать… Через пятнадцать минут паром отчалит, и нам придется ждать до завтрашнего утра.

– Ну, чего молчишь? – обернулся я к парню.

Он даже не шелохнулся – только смотрел на меня какими-то овечьими глазами. Я не хочу сказать, что они были такими же невинными, как у овцы, просто взгляд был уж очень тупой.

– А что говорить? – пожал он плечами. – Мне-то больше всех не везет.

Не прошло и пяти минут, как показался автоинспектор на мотоцикле и остановился рядом с нами.

– Что здесь происходит? – спросил он строго и полез в сумку, собираясь, видимо, зафиксировать нарушение. Но прежде он каждого из нас смерил подозрительным взглядом.

– Трам-блер, – четко, по слогам, произнес Менеджер.

– То есть? – недоуменно спросил автоинспектор, точно впервые в жизни услышал слово «трамблер».

– У нас пробило крышку трамблера, – вежливо объяснил я, стараясь сохранять самообладание. – И мы не можем двинуться с места.

– Неужели? – Автоинспектор посмотрел на нас так, словно мы были не люди, а какие-то фантастические существа, скажем – динозавры.

Он закрыл сумку и собрался ехать дальше, но вдруг почему-то передумал, слез с мотоцикла и, слегка размявшись, подошел к Менеджеру.

– Ну и жара сегодня! – сказал он. – Трамблер, говорите? А ну-ка, дайте я взгляну!

– Попробуйте! – охотно разрешил Менеджер. – Надеюсь, вы не думаете, что мы остановились посреди шоссе ради собственного удовольствия?

В эту минуту на мотоцикле загудел радиотелефон. Инспектор взял трубку.

– Так точно, я на двести четырнадцатом… Нет, ничего серьезного… Частник с поврежденным трамблером. Что? Столкновение на триста пятом? Есть! Выезжаю немедленно! – Инспектор повернулся к нам. – Связывайтесь с аварийной службой. Чем скорее вы уберете отсюда машину, тем лучше!

Вскочив на мотоцикл, он скрылся в облаке выхлопных газов.

Все попытки остановить попутную машину оказались тщетными.

– Еще бы! Кому охота брать такую ораву? – буркнул Менеджер.

– Да не в этом дело! – сказал следователь. – С этими патлами и бакенбардами у тебя слишком подозрительный вид. Кстати, я давно хотел спросить, ты часто бываешь в парикмахерской?

– Значит, все из-за меня? Ты к этому клонишь?..

Тут завизжали тормоза, и рядом остановился грузовик.

– Вам в порт? – спросил водитель.

– В порт. На паром, – ответил Менеджер. – Но теперь мы все равно опоздали.

– Что у вас?

– Трамблер.

– Я тоже один раз застрял. В феврале месяце. Навалило снегу на полметра. У меня два свободных места. Третий, к сожалению, лишний.

– Не пойдет! – угрюмо отозвался Менеджер.

– Видишь ли, мы – одна компания. Расставаться неохота, – добавил следователь.

– Ну тогда прощайте! – крикнул водитель грузовика и нажал на газ.

Оставалось два выхода: либо тащиться до города пешком, а это пять километров, либо сесть на автобус. До ближайшей остановки пришлось идти почти четверть часа. Там путешественники остановились и стали ждать. Машину, разумеется, они закрыли, а чемоданы взяли с собой.

Пока ждали автобуса, прошло еще минут пятнадцать. А ждали-то напрасно! Автобус был битком набит, и водитель показал рукой, что взять не может.

– Зря время теряем! – сказал Менеджер. – Берите чемоданы – и вперед!

Только он один сохранял присутствие духа. То и дело острил, рассказывал анекдоты… Но его попытки поднять настроение ничего не дали. Парень из кафе «Спорт» все сокрушался, что эта неприятная история теперь не кончится к вечеру, как он ожидал, и придется пережить еще одну беспокойную ночь. Следователь злился, то и дело отпуская крепкие словечки.

– Надо же! Влипли как последние дураки! – ворчал он. – И надо было этому чертову трамблеру сломаться почти у самого порта!

– Да не ной ты! – прервал его Менеджер. – Так не бывает, чтобы все шло гладко от начала до конца. Благодари бога, что не случилось чего похуже. Скажем, столкновения или пожара.

– Ишь ты, какой философ выискался!

– Я реалист. Предположим, в нашем путешествии, кроме машины и парома, предусмотрен еще и пеший маршрут. Не отставайте, ребята!

На 217-м, километрах в двух от города, они наткнулись на бензоколонку. Справа от входа находилась телефонная будка. Рыжий веснушчатый парень, окинув их хмурым взглядом, отсчитал телефонные жетоны.

– Войдем в будку все вместе, – предложил Менеджер. – Ничего, поместимся! В тесноте, да не в обиде.

Оставив чемоданы у будки, они с трудом втиснулись в нее, заполнив до отказа пространство в полтора квадратных метра.

– И кому же выпадет честь говорить с шефом? – спросил следователь. – Кто сообщит ему новости?

– Какое это имеет значение? Все равно кто.

– Если это не имеет значения, то я с огромным удовольствием передаю слово тебе. Ты все уладишь. Как настоящий менеджер!

Шефа в кабинете не оказалось. Им велели не класть трубку.

В будке было невыносимо душно. Дышать нечем. Все трое обливались потом. Залетевшая оса кружила над ними, отчаянно жужжа. Все ждали, кого она выберет.

– Алло! Кто говорит? – вдруг отчетливо раздался в трубке голос шефа.

– Это я, Менеджер.

– Что случилось? Насколько я понимаю, до столицы вы еще не добрались. Надеюсь, он от вас не сбежал.

– Да нет. Он здесь, рядом. Я звоню из телефонной будки, в двух километрах от порта. Мы опоздали на паром. Вышел из строя трамблер. На двести четырнадцатом Национальной-сорок.

Шеф молчал. «Ну, сейчас начнется!» – подумал парень.

– Черт возьми! Что же прикажете теперь доложить в Центр? Ведь вас там ждут к вечеру!

– А мы чем виноваты? Так уж получилось. Кто мог такое предвидеть?

– Где вы сейчас находитесь?

– Я уже говорил, в двух километрах от города. На двести семнадцатом. Около бензоколонки. А парень вместе с нами, в будке.

– Что собираетесь делать?

– Будем искать авторемонтную мастерскую. Починим машину и утром в шесть двадцать – на паром. Если, конечно, не поступит других распоряжений.

– Не поступит.

– А с ним что делать? Может, на время ремонта его оставить в городском управлении службы безопасности?

– Исключено! – отрезал шеф. – Ты меня слышишь? Исключено! Ни местную службу безопасности, ни полицию ни в коем случае не ставить в известность! Это дело сугубо секретное. Я получил устное распоряжение, что о нем должны знать только мы и Центр. Так и передай своему коллеге!

– Хорошо. Но ведь не тащить же его в мастерскую?

– Остановитесь в гостинице. Возьмите трехместный номер. Только чтоб не на первом этаже, а то он, чего доброго, выпрыгнет в окно. Понятно? Да, и чтобы номер обязательно был с ванной и туалетом. Слышишь? Непременно!

– Понял! С ванной и туалетом. Думаю, найдем.

– Не сомневаюсь! Там много гостиниц. Снимете номер, наиболее подходящий с точки зрения безопасности, и, как устроитесь, тут же позвоните мне.

– Кому из нас оставаться с парнем, а кому искать мастерскую?

– Решайте сами. Мне все равно.

Шеф положил трубку, и они вышли из будки.

– Шеф явно не в восторге от наших новостей, – заметил Менеджер.

– А ты думал, он обрадуется и бросится нас поздравлять? Так кто пойдет искать мастерскую?

– Ремонт – это всегда стихийное бедствие. Я понимаю, что ты, как, впрочем, и я, хотел бы остаться в гостинице.

– Тогда давай бросим жребий…

Следователь наклонился и поднял с газона несколько камушков. Заложил руки за спину, а затем вытянул вперед правый кулак.

– Чет или нечет? Говори! – обратился он к Менеджеру.

Менеджер, немного подумав, решительно сказал:

– Нечет!

– А вот и нет! Проиграл! Смотри, четыре. Значит, я остаюсь, а ты занимаешься ремонтом. Очень сочувствую.

– Что делать! Мне всегда везет. Но возражать не приходится. Проиграл – значит, проиграл. Правда, сначала надо добраться до города и разыскать гостиницу. Трехместный номер с ванной и туалетом, кроме первого этажа.

Давно уж я столько не ходил пешком. Целых пять километров… На работу я езжу в автомобиле. Он у меня маленький, спортивный. А после бесконечных допросов для пеших прогулок не остается времени, да и настроения нет. Единственный променаж по кабинету, когда допрашиваешь подследственного. У меня привычка ходить вокруг стола – видимо, нервное, – но, кстати, для дела полезно: подследственных это сбивает с толку, и они быстрее раскрываются.

Итак, потные, грязные и смертельно уставшие от столь непривычного марш-броска, в полдень, в самый зной, мы наконец дотащились до привокзальной площади. Для тех, кто въезжает в этот город по Национальной-40, он начинается у привокзальной площади. С двумя фонтанами в центре, окруженная высокими деревьями, преимущественно эвкалиптами и акациями, площадь выглядит довольно живописно. Правда, называется она не Вокзальной и не Железнодорожной, как можно было бы предположить. Название вылетело у меня из головы, но помню, что с железной дорогой оно не имеет ничего общего.

– Все это еще цветочки, – заметил Менеджер. – Думаю, мы помыкаемся, прежде чем найдем трехместный номер с ванной и туалетом.

– Неужели и тут не повезет?

– Вряд ли… Сезон, гостиницы переполнены. И если номер не забронирован, то, боюсь, рассчитывать не на что.

– Тогда, чтобы не таскаться взад-вперед с чемоданами, пусть один идет на поиски, а остальные подождут.

– Ладно! – согласился Менеджер. – Побудьте здесь, а я пройдусь по гостиницам. А вдруг сразу повезет?

Мы уселись на скамейку почти в самом центре площади. Чемоданы я тоже поставил на скамейку. Но минут через десять подошел какой-то мрачный господин, и чемоданы пришлось убрать, чтобы освободить ему место.

На площади царит оживление. Опаздывающие на поезд пассажиры с трудом пробираются сквозь толпу только что прибывших. Многие, как это обычно бывает, приехали на вокзал в последнюю минуту… Подкатывают такси и выгружают пассажиров и багаж. Люди плачут, смеются, встречаются и прощаются, толпа бурлит. Клокочущий, пульсирующий кусочек жизни.

Только на самой площади пять гостиниц. А в близлежащих переулках, наверно, и того больше.

– Думаю, номер найдется, – сказал я парню. – Смотри, сколько здесь гостиниц. Уж не знаю, какими надо быть неудачниками, чтобы и на этот раз фортуна повернулась к нам спиной.

– Сомневаюсь. Дело ведь не только в фортуне. У нас ведь определенные требования. Следовательно, задача усложняется. Надо исходить из того, имеются ли в наличии свободные номера со всеми удобствами.

Какой-то мальчишка вертелся неподалеку, держа в руках сложенные веером расчески. Я подозвал его и купил одну. Сегодня утром я в спешке забыл расческу.

– Пора привести себя в порядок, – сказал я, проводя расческой по волосам.

Парень улыбнулся. Потом наклонился, поднял с дорожки камушек, подбросил его несколько раз и аккуратно положил на то же самое место.

– Что-то Менеджер задерживается! – сказал я со вздохом.

Через некоторое время мы увидели, как он выходит из гостиницы «Модерн» и разводит руками.

– Первая попытка закончилась неудачей, – догадался я.

– На площади еще четыре гостиницы. Возможно, в одной из них номер все-таки найдется.

– Я бы с удовольствием выпил чего-нибудь. Меня как-то мутит. Жарко, да еще и устал, перенервничал. Ох, уж эта авария!

– Так, может, в бар сходим? Вон напротив, на углу.

– Нет, подождем Менеджера. А то он будет нас искать.

Долго ждать Менеджера не пришлось. Вскоре он появился в дверях «Вокзальной» и опять развел руками.

Третьей на очереди была гостиница «Большая национальная». Там он пробыл несколько дольше. Наконец вышел и направился к нам, подавая какие-то знаки.

– Слава богу! Номер есть, – сказал он. – А то я уж начал беспокоиться. Правда, не трехместный, а двухместный, но это ничего. Сейчас туда поставят третью кровать. Говорят, места там достаточно. Все остальное нас вполне устраивает: этаж последний, седьмой, ванная и туалет есть.

– Тогда пошли, – сказал я. – Умираю, хочу пить. Чего-нибудь холодного!

Менеджер взял свой чемодан. Я хотел взять второй, но парень меня опередил.

– Надеюсь, вы не будете возражать?

– Конечно, нет.

– Ваш номер семьсот семнадцатый, – сказал дежурный администратор. – Мы уже поставили третью кровать, надеюсь, вы будете довольны.

– Можно идти? – спросил следователь.

– Конечно! Правда, белье мы не успели поменять. Я уже говорил господину, что номер освободился всего пятнадцать минут назад. Так что вам повезло!

– Постели нам пока не нужны, – заверил администратора Менеджер. – Ложиться не собираемся.

– Тем не менее горничная уже поднялась, чтобы все приготовить.

– Скажите, пожалуйста, а в номере есть телефон? – спросил следователь.

Администратор резко повернулся к нему и с достоинством произнес:

– В «Большой национальной», господин, телефоны есть во всех номерах. Наш отель располагает собственным коммутатором. На восемь каналов!

– Ну и отлично! – заулыбался Менеджер. – А если вы еще пришлете в номер три бутылки холодного апельсинового сока, все будет вообще идеально.

– Ты хоть бы у нас спросил! – укоризненно сказал следователь. – Может, мы не станем пить апельсиновый сок.

– Нет, я буду! – оживился парень из кафе «Спорт». – Если бы еще негазированный…

– Понял! Два с газом, один – без, – подытожил администратор.

Номер был немного темноват, зато просторный. Единственное окно выходило во внутренний двор, вымощенный большими плитами светло-коричневого цвета. Прямо под окном начинался карниз, идущий вдоль всей стены вплоть до пожарной лестницы, которая вела во двор.

Как только они втроем зашли в номер, Менеджер и следователь все быстро, но внимательно осмотрели. А парень, пока они этим занимались, стал в углу, справа от двери; наклонившись, завязал злополучный шнурок на правом ботинке. Когда распрямился, закружилась голова. «Вернусь из столицы, обязательно проверю давление», – подумал он и прислонился к стене.

Тем временем сотрудники службы безопасности подошли к открытому окну и стали тщательно осматривать карниз. Ширина его была сантиметров двадцать пять. Сможет ли по нему пройти человек на высоте седьмого этажа?.. Потом заглянули в ванную. Дверь на ключ не закрывалась. Сверху оконце – маленькое, как иллюминатор, даже кошка не пролезет. Менеджер так и сказал:

– Даже кошка не пролезет.

Горничная, очень пикантная брюнетка, принесла сок. На вид ей было не больше восемнадцати.

– Я сама вызвалась принести, ведь мне еще нужно перестелить постели.

Покачивая бедрами, она подошла к столику у окна и, поставив на него бутылки, принялась менять простыни и наволочки. Когда она наклонилась, в вырезе платья показалась грудь – два небольших круга.

Менеджер и следователь стояли у двери и тихо переговаривались. Девушка зашла с другой стороны кровати и снова склонилась над постелью. Увидев два маленьких круга, парень подумал о своем: «Она, наверно, сходит сейчас с ума… В семь на почтамте меня не было, дома она меня тоже не застала. Откуда ей знать, что со мной стряслось…» Он невольно взглянул на грудь девушки еще раз. Потом увидел на платье под мышкой пятно от пота, и ему стало противно.

Менеджер раздал бутылки с апельсиновым соком.

– Если вам что-нибудь понадобится, я всегда к вашим услугам, – сказала горничная, выходя в коридор.

– По-моему, это намек, – заметил следователь.

– Господа, к моему глубочайшему сожалению, я должен покинуть ваше общество! – сказал Менеджер. – Я не могу больше терять ни секунды!

Он одним махом опорожнил бутылку. Так торопился, что пролил немного на пол.

– Итак, – сказал я, нарушая затянувшееся молчание, – я сижу на стуле, как пришитый, а ты маячишь у меня перед глазами. Что же дальше? Чего мы ждем?

Парень стоял возле тумбочки между нашими кроватями и пытался вытащить ящик, который застрял и не выдвигался.

– Ждем, когда позвонит Менеджер, – сказал он, справившись наконец с ящиком. – Уж двадцать минут прошло, а он не дает о себе знать. Видимо, не может найти мастерскую.