Текст книги "Современный греческий детектив"

Автор книги: Димитрис Раванис-Рендис

Соавторы: Антонис Самаракис,Яннис Марис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

9
ГИМНАСТИКА УМА

Гимнастикой ума? Игрой? Нет, Бекасу это не нравилось – какая может быть игра, когда речь идет о человеческой жизни!

– Все это домыслы, – отрезал он. – Ну подумай сам, не могла же она заранее знать, что будет убита, и специально подстроить так, чтобы в убийстве обвинили мужа. Бред какой-то!

– Да, бред. Если, конечно… – пробормотал он.

– Что?

– Если, конечно, кто-то другой не заставил ее вести себя таким образом.

– Кто же это мог быть?

– Н а с т о я щ и й  у б и й ц а, – сказал журналист.

Порой наши мысли принимают несколько неожиданный оборот. Вот и Макрис, начав строить гипотезы, и не предполагал, что это приведет его к такому любопытному выводу.

– Погоди, – вдруг сказал он. – А что, если это не игра? Если это правда?

Бекас не ответил.

– Хорошо бы, это оказалось правдой, – невольно вырвалось у Макриса.

– Чего хорошего? – сердито пробормотал старый полицейский.

– А то, что…

Макрис запнулся. Действительно, почему он хочет, чтобы это оказалось правдой? Потому что симпатизирует малышке Розину?..

– А то, что такое открытие произведет сенсацию, и шансы моей газеты сразу повысятся.

Макрис, конечно, не верил в то, что говорил. Однако же Бекас неожиданно для себя задумался над его словами и в результате опять рассердился на себя. Гипотезы его друга ни на чем не основаны и больше подходят для какого-нибудь авантюрного романа. Что же он тогда размышляет, вместо того чтобы сразу категорически их отвергнуть? Не оттого ли, что и сам не может сопротивляться обаянию Марины Розину? Но не только поэтому. Есть в этой истории еще какая-то загвоздка. Уж очень все просто – подозрительно просто. Как будто Дендринос сам позаботился о том, чтобы ни у кого не оставалось ни малейших сомнений в его виновности. Сам?.. А может, это сделал за него  к т о – т о  д р у г о й?.. И Бекас неожиданно спросил:

– Ты можешь устроить мне сегодня встречу с Мариной?

– Так ведь ты сказал, что она и так доставила тебе массу беспокойства, – улыбнулся журналист.

– Пусть еще доставит, – мрачно отозвался старый полицейский.

Они увиделись в тот же вечер, перехватив ее у театра после спектакля. Было около полуночи. Публика толпой высыпала из театрального подъезда, а когда улица Христоса Ладаса почти опустела, появились и актеры. Марина Розину вышла одна и стала ловить такси.

– Вон она, – сказал Макрис и направился к девушке.

Бекас наблюдал за ними на расстоянии. Что-то сказав Марине, Макрис взял ее под руку и повел к Бекасу. В ее глазах бывший полицейский заметил тревогу, смешанную с надеждой.

– Представления излишни, – весело произнес Макрис. – Вы уже знакомы. Пойдемте куда-нибудь поужинаем.

– Только чтоб было тихо, – как всегда сердито, сказал Бекас.

Он твердо решил, что не даст волю своим эмоциям, которые, по его мнению, могли только помешать делу.

За ужином в тихом ресторанчике, в одном из переулков, выходящих на улицу Патисион, Бекас почти не раскрывал рта. Журналист тщетно старался разрядить обстановку. Только когда ужин закончился, Бекас ворчливо спросил молодую актрису:

– Вы продолжаете настаивать, что все, о чем вы сообщили мне в прошлый раз, правда?

– Клянусь в этом.

Она смотрела так, как будто от него зависело – жить ей или умереть.

– Когда вы в последний раз отправились в Сунион с Дендриносом, как он объяснил эту поездку?

– Сказал, что жена звонила и хочет его видеть.

– Когда он вам это сказал?

– Когда приехал за мной в театр.

– И вы хотите, чтобы я поверил, что Дженни Дендрину пригласила мужа к себе в два часа ночи?

– Однако же это так, – сказала с отчаянием в голосе молодая актриса. – Я понимаю, что это выглядит неестественно и поверить трудно, но все так и было.

Макрис не вмешивался в разговор, но с удовольствием подметил, что Бекас ищет новые аргументы, чтобы опровергнуть слова малышки, а это хороший признак. Если бы старый полицейский был абсолютно уверен, что она лжет, он не стал бы продолжать этот разговор. Макрис хорошо изучил своего друга.

– Значит, он собирался встретиться с женой в два часа ночи?

– Да. Мне тоже это показалось странным. Но она сама назначила время.

– И как она это объяснила?

– Сказала Ангелосу, что в этот вечер принимает у себя каких-то знакомых и не хочет, чтобы они его видели. А к двум часам ночи они должны уйти.

«Все выглядит очень правдоподобно, – думал Бекас. – Либо она говорит правду, либо тщательно подготовилась к разговору».

– Почему вы поехали вместе?

– Ангелос попросил меня об этом, – сказала она и, покраснев, добавила: – Мы не хотели терять ночь.

Она бросила взгляд на Макриса, как будто ища поддержки; тот ей улыбнулся. Лицо Бекаса оставалось бесстрастным.

– И вы отправились с ним?

– Да. Я осталась ждать его в машине. Он быстро вернулся.

– И что сказал по возвращении? Учтите, то, что я вас расспрашиваю, еще не значит, что я поверил.

Девушка умоляюще взглянула на него.

– А что мне сделать, чтобы вы поверили?

– Говорить правду.

– Но я и говорю только правду. Ангелос вернулся рассерженный. Я спросила, что случилось, а он говорит: «Мне никто не открыл, и свет был потушен. Я отпер своим ключом, побродил в темноте по дому и ушел. Черт возьми, ведь она же сама просила меня приехать в такой час!»

– А как он сам объяснял это? – спросил Бекас.

– Он ничего не понял.

– Но он должен же был хотя бы попытаться как-то это объяснить.

– Сказал, что, вероятно, она все подстроила нарочно, чтобы его унизить.

– Он сам вам это сказал?

– Да. Она была странная женщина. Даже если бы Ангелос не встретил меня, он все равно бы от нее ушел.

– И это он вам сказал? – спросил Бекас с иронией, которую Марина в своем отчаянии и не заметила.

– Да. Она его мучила. Бесконечные попреки насчет его бедности и патологическая ревность.

– Разве у нее не было повода? – холодно произнес Бекас.

– Да она ревновала его не только к женщинам. Когда они куда-нибудь шли, на него все вокруг обращали внимание. Прислуга любила «хозяина», а «хозяйку» боялась. Их общие друзья и знакомые – все любили его, а не ее. – В глазах у нее блеснули слезы. – Он добрый, честный, благородный. Она ему завидовала.

Девушка быстро вытащила из сумки платок и вытерла глаза, как будто стыдилась своих слез.

«Да, ее горе впечатляет, – подумал Бекас. – А может, она заранее его отрепетировала?»

– Простите меня, – сказала молодая актриса.

Макрис поерзал на стуле и посмотрел на Бекаса, как бы говоря: «Мы пригласили девочку не для того, чтобы ее мучить».

Бекас притворился, что не заметил этого взгляда. И тон его сделался еще суше. (На самом деле это была самозащита. Он чувствовал, как красота, нежность, естественность этой девушки производят на него все большее впечатление.)

– Ваш друг позвонил в дверь, ему не открыли, и он ушел? Так было дело?

– Да.

– Что, прямо сразу?

– Нет! – сказала девушка. – Он сначала обошел дом. Надеялся увидеть свет в комнатах прислуги.

Она или абсолютно искренна, или одна из самых ловких притворщиц, каких ему доводилось видеть. Именно так описал поведение Дендриноса Апостолис.

– Из Суниона вы вернулись к вам домой?

– Да. – Она снова покраснела.

– И ваш друг ушел от вас утром?

Макрис опять бросил на Бекаса укоризненный взгляд.

– Он поехал к себе в гостиницу.

– Почему он жил в гостинице?

– Потому что у них с женой все было кончено. Оставалось только оформить развод.

Марина замолчала в ожидании нового вопроса. Но Бекас, кажется, закончил. Намеренно неторопливыми движениями он достал пачку сигарет и закурил. За столом наступило неловкое молчание. Журналист открыл было рот, но Бекас его опередил.

– Может, вам бы я и поверил, но Дженни Дендрину мне рассказала, что и ее супруг, и вы сами просили ее о встрече, а в ее пользу свидетельствует сама ее смерть.

Он умолк, глядя в ее полные горечи глаза.

– Но, клянусь вам, я говорю правду! – почти выкрикнула она.

– Даже если я вам поверю, это все равно не принесет пользы господину Дендриносу.

Марина смотрела на него непонимающим взглядом.

– Допустим, вы говорите правду, но тогда остается только одно объяснение…

– Какое? – спросил Макрис.

– Значит, Дендринос лгал не только следователю, но и мадемуазель Розину ввел в заблуждение.

Девушка сделала протестующий жест. Журналист остановил ее, схватив за руку.

– Для чего он стал бы ей лгать?

– Причина та же. Чтобы оправдать свой визит к будущей жертве.

Слово «жертва» сделало свое дело – за столом воцарилось гробовое молчание.

– Прости меня, – сказал наконец Макрис. – Но мне твоя догадка не кажется удачной.

Ее не находил удачной и сам Бекас. Но он считал своим долгом продолжать защищаться, хотя в глубине души понимал, что побежден.

– Можно спросить почему? – с вызовом произнес он.

– Одно из двух: или ты считаешь, – он ободряюще взглянул на девушку, – что Марина – соучастница преступления, или веришь ей. А если она говорит правду, тогда и Дендринос говорит правду.

– Ты не объяснил почему.

– Потому что Дендринос, если он действительно намеревался убить жену, отправился бы на это дело один, без Марины. Какой же убийца захочет иметь при себе свидетеля, если можно этого избежать?

– А если свидетель – свой человек?

– И в этом случае тоже, – заявил журналист.

Девушка поглядела на Макриса с благодарностью.

Во время разговора Бекас явил собой олицетворение ослиного упрямства, не без удовольствия отметил его друг. Макрис хорошо знал, что когда старый полицейский был в чем-нибудь уверен, то казался спокойным и покладистым, и это всегда обманывало противника, который начинал преждевременно радоваться своей победе. Но если Бекас терял почву под ногами, он становился агрессивен и порой даже груб.

И Макрис подмигнул Марине. Девушка выглядела очень запуганной.

– Значит, мадемуазель хочет любым способом заставить нас поверить, что ее дружок не убивал?

– Но это правда, господин Бекас!

– Прекрасно! Может, ты скажешь нам, кто́ убил?

Макрис улыбнулся. Бекас перешел на «ты» – вот еще одно доказательство, что ему далеко не все ясно, что он намерен продолжить расследование.

– Нет, я не знаю!

– Ах, не знаешь! – Голос стал еще враждебнее. – А может, все-таки подозреваешь кого-нибудь?

– Нет.

– Дендринос говорил с тобой о жене?

Грубость Бекаса окончательно сбила с толку молодую актрису. Макрис под столом незаметно пожал ей руку.

– Да… Бывало…

– И что говорил?

– Я же сказала. Она ревновала его и мучила.

– А еще? Он не говорил, что Дженни была больна?

– Нет.

– Значит, она была здорова?

– Во всяком случае, Ангелос так думал.

Малышка даже не попыталась бросить на кого-либо тень. Что это – порядочность или расчет?

– А больше ничего не говорил? Может, какие-нибудь странности, пунктики…

Марина задумалась.

– Да нет, пожалуй… Хотя… не знаю, имеет ли это отношение к делу… Были кое-какие странности…

– Какие?

– Скажем, в последнее время она начала ненавидеть здоровых людей.

На миг ледяная недоверчивость в глазах Бекаса сменилась удивлением.

– Здоровых людей? В каком смысле?

– Ну, к примеру, какая-нибудь розовощекая девушка одним своим видом могла привести ее в бешенство.

– Но это похоже на душевную болезнь, – неуверенно вставил Макрис.

– Ангелос говорил, что у нее в роду было двое душевнобольных. В основном из-за этого они и не хотели иметь детей.

Бекас перестал спрашивать. Он думал. Агрессивное выражение окончательно исчезло с его лица.

– А не говорил он, с кем Дженни Дендрину была особенно близка?

Он прочел отрицательный ответ в глазах Марины и поспешно добавил:

– Я не имею в виду любовную связь. Может, был у нее близкий друг, не обязательно мужчина?

– Да, пожалуй, – сказала актриса. – Ангелос как-то упомянул, что жена очень доверяла своему адвокату.

– Димитриадису?

– Да. Кажется, так его зовут.

И тогда – странно, какие мысли приходят порой в голову человеку, – Бекас подумал, что завтра же поручит Апостолису последить за Димитриадисом.

Они ушли из ресторана после того, как Бекас вытянул из молодой актрисы все, что хотел. Они с Макрисом проводили ее до дома, и Бекас на прощанье протянул ей руку.

– Вы поверили мне? – спросила Марина.

– Мм, не знаю, я должен подумать. Всего вам хорошего.

Он опять перешел на «вы» и как будто успокоился. Макрис снова подмигнул Марине.

– Пройдемся немного, – предложил он другу, когда дверь за ней закрылась.

– Давай.

Ночь была прохладная и звездная. Некоторое время они шли молча, засунув руки в карманы.

– Ты знаешь, а я верю малышке, – вдруг сказал Макрис.

И удовлетворенно отметил, что приятель не спешит ему возразить.

– А ты? – спросил он Бекаса.

– Я тоже допускаю, что она говорит правду.

Они опять замолчали. Бекас думал о своем и будто забыл про друга, шагавшего рядом.

– Значит, ты думаешь, есть еще кто-то? – спросил Макрис.

– Ты о чем?

– Ну, человек, который заставил Дженни Дендрину оклеветать мужа. А потом сам ее убил.

– Не знаю. Пока рано делать выводы, – сказал старый полицейский и неожиданно спросил: – Ты знаешь этого Димитриадиса?

– Поверенного Дендрину?

– Да. Что он за тип?

– Но ведь ты же с ним познакомился.

– А ты что про него слышал?

– Умный. Очень умный. Занимается в основном разводами. Клиентура – одни богачи. Зарабатывает уйму денег и ведет роскошную жизнь.

– Что-нибудь еще?

– Вроде он был замешан в одном грязном деле. Кажется, что-то связанное с контрабандой на дипломатическом уровне… Однако ничего доказать не удалось. А почему ты спрашиваешь? Подозреваешь его?

– Нет, что ты. И потом, мне пока никто не доказал, что был «кто-то еще». Вспомни слова малышки: ее раздражало, что Дендриноса любила прислуга…

Макрис удивился. Это был неожиданный поворот. При чем тут прислуга?

– Тебе не кажется странным, – продолжал Бекас, – что в ту ночь, когда Дендринос – ну, или еще кто-нибудь – убил Дженни, никого из прислуги в доме не было.

Макрис про себя отметил огромный сдвиг в позиции Бекаса. Прежде под убийцей он подразумевал только одного человека – Дендриноса, а теперь допускает мысль, что это мог сделать кто-то другой.

– Что у нее за прислуга?

– Горничная и садовник.

– О чем они говорили на следствии?

– Показали, что в тот вечер хозяйка их отпустила.

– Они сами отпросились или это была ее инициатива?

– Не помню, кажется, на следствии этот вопрос не поднимался.

«Необходимо повидать этих людей», – подумал Бекас.

Они продолжали идти по ночному городу, который в тишине казался каким-то чужим. Макрис повернулся к другу.

– Как ты думаешь, она была душевнобольная?

– У каждого из нас есть странности.

– У меня из головы не выходят слова малышки.

– Какие?

– О ненависти Дженни к здоровым людям. Тебе встречались подобные аномалии?

– У тяжелобольных – да, – рассеянно отозвался бывший полицейский.

Его мысли были заняты адвокатом Димитриадисом и отсутствовавшей прислугой. Наконец он взглянул на часы.

– Хватит, нагулялись. Возьмем такси.

Макрис домой еще не собирался. Он знал, что в этот час в «Вакхе» всегда найдет своих друзей. И, подбросив Бекаса, поехал на Плаку.

10
ОПОЗНАНИЕ ГОСПОДИНА ИКС

Утром Бекас первым делом послал Апостолиса следить за адвокатом. Сам же направился на квартиру Дендриносов. Горничная открыла ему не сразу.

– Чего вам? Хозяев нет.

Она хотела захлопнуть дверь, но Бекас подставил ногу и помешал ей.

– Мне не нужны твои хозяева. Я пришел поговорить с тобой.

Горничная опять безуспешно попыталась закрыть дверь.

Сознавая, что уже не имеет на это права, Бекас заявил:

– Полиция.

Горничная испуганно отпрянула. Бекас спокойно затворил за собой дверь.

– В доме есть еще кто-нибудь?

– Никого. Хозяйка в могиле, упокой, господи, ее душу, а хозяин в тюрьме.

Она дрожала от страха. Пытаясь успокоить ее, Бекас сказал, что ей нечего бояться: он скоро уйдет, только задаст несколько вопросов.

– Можно я сяду? – Он ободряюще ей улыбнулся.

– Пожалуйста, господин, садитесь.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать.

– Как моей дочке. Она у меня замуж выходит.

Горничная неожиданно заплакала, как будто известие о чьей-то свадьбе так ее растрогало. Бекас протянул ей платок. Она покорно взяла его.

– Ты, конечно, нездешняя?

– С Миконоса я.

– Видать, ты девушка хорошая. Сколько уже служишь у Дендриносов?

– Два года.

– Ого! Ну что стоишь, садись!

Она робко присела на краешек стула, стиснув руки на коленях.

«Эта все расскажет, как есть», – подумал Бекас.

– Когда твоя хозяйка переселилась в Сунион, она тебя здесь оставила или взяла с собой? – Бекасу это было известно, он спрашивал просто так, чтобы начать разговор.

– С собой.

– Однако в ночь убийства тебя там не было.

– Нет. Мы с Манолисом взяли выходной.

«Стало быть, садовника зовут Манолис», – отметил Бекас.

– И куда вы поехали?

– Я – к сестре, она с мужем здесь живет, в Афинах. А Манолис – не знаю.

– Вы сами просили вас отпустить?

– Конечно.

– Значит, именно в тот вечер тебе надо было поехать к сестре?

– Нет. Я еще до отъезда в Сунион отпрашивалась у хозяйки. А тут она мне сама сказала: поезжай, мол.

Значит, Дженни Дендрину хотела остаться одна. В этом, конечно, нет ничего странного. Возможно, она скрывала от прислуги визит мужа.

– Твоей госпоже в Сунион кто-нибудь звонил?

– А как же.

– И она, конечно, звонила.

– Да.

– При тебе?

Девушка озадаченно смотрела на Бекаса. Она не могла понять, к чему все эти вопросы.

– Иногда при мне. Хозяйка мне всегда доверяла.

– А ты помнишь, кому она звонила?

– Господину Бекасу.

Бекас с трудом сдержал улыбку. Кажется, он в девчонке не ошибся.

– А еще кому?

– Своему адвокату, господину Димитриадису.

– Еще?

– Больше не помню.

Следующий, такой важный для него вопрос он задал не сразу – немного помедлил.

– А хозяину?

Горничная задумалась.

– Ты любишь своего хозяина? – поспешно спросил Бекас.

Лицо девушки прояснилось.

– Он такой хороший!

– Вспомни, хозяйка ему звонила?

– Да, – подумав, сказала горничная. – Я слышала, как она говорила с ним по телефону.

Бекасу потребовалось некоторое усилие, чтобы не показать, что творится у него в душе.

– Она сама ему звонила или хозяин звонил ей?

Горничная смотрела на него в недоумении. Бекас был вынужден повторить вопрос.

– Вы спрашиваете, кто кому звонил? Хозяин хозяйке или она ему?

– Да, да!

– Я не знаю.

Старый полицейский чуть было не потерял самообладание: слишком многое зависело от ее ответа.

– Как не знаешь? Ты же говоришь, что слышала…

– Да… но я вошла в комнату, когда хозяйка разговаривала. Она мне велела уйти, и я сразу ушла.

– Почему же ты решила, что она говорила именно с хозяином?

– Я слышала.

– Но ведь ты только что сказала, что хозяйка сразу тебя прогнала.

– А она сперва меня не заметила, и я успела понять, что она говорит с хозяином.

– Как ты это поняла?

– Как? – Горничная задумалась на секунду. – Не знаю. Поняла…

– Она назвала его по имени? Сказала: «Ангелос!»

– Нет, но… Она говорила… Ну, так она разговаривает только с ним.

– И что она ему говорила?

– Но я же ушла.

– Ну хоть что-нибудь ты слышала?

Горничная замолчала, припоминая. Было видно, что такие умственные усилия ей непривычны.

– Не помню, – сказала она наконец.

– А ты подумай, подумай еще.

Его интонация была почти просительной. Секунды ее молчания тянулись бесконечно.

– Кажется… – произнесла горничная, – кажется, хозяйка сказала так: «Не раньше. Не нужно, чтобы они тебя видели».

– Кто?

– Я не знаю. В этот момент она меня увидела и замолчала. И, пока я не вышла из комнаты, больше ничего в телефон не говорила…

Бекас перевел дух, как после быстрого бега. Конечно, абсолютной уверенности нет. Но это уже кое-что. Он повторил про себя: «Не раньше. Не нужно, чтобы они тебя видели». Ангелос Дендринос и его любовница уверяли, что Дженни сама попросила мужа о свидании. Слова горничной это подтверждали. Подтверждался и тот факт, что Дженни назначила встречу в такой поздний час: мол, гости не должны видеть ее мужа. А если Дендринос в этом не солгал, значит, все его показания правдивы.

– Она так и сказала, ты уверена?

– Да, теперь я точно вспомнила, – ответила горничная.

– Твоя хозяйка принимала в Сунионе гостей?

– Нет. Никого.

– А подумай-ка хорошенько, когда произошел этот телефонный разговор? Ты ведь любишь хозяина? Ты даже не представляешь, как это ему поможет, если ты вспомнишь.

Горничная опять задумалась.

– В тот день, когда хозяйка нас отпустила.

– То есть в день убийства?

– Да.

– И еще один вопрос: твоя хозяйка жаловалась на здоровье?

– Без конца. Богатые дамы – они все такие. Ничего у них не болит, а стонут.

– Ты знаешь, кто ее лечил?

Еще бы! Горничная хорошо знала, кто был врачом хозяйки. Господин Даперголас, улица Патриарха Иоакима.

Как было условлено, Апостолис явился со своим первым отчетом об адвокате в кафе у Антониадиса. В поведении объекта не было ничего необычного. Утром он пришел в контору, обедал в ресторане «Флока», потом вернулся в свою квартиру на улице Лукиану и вечером опять отправился в контору, заехав по дороге на улицу Патриарха Иоакима.

– Он поднялся к одному врачу.

– К Даперголасу? – спросил Бекас.

Апостолис вытаращил глаза на своего шефа. Откуда он знает?

– Да, к Даперголасу.

– Хорошо. Продолжай…

Помощник ушел. Бекас удовлетворенно проводил его глазами. Значит, Дженни сказала: «Не раньше. Не нужно, чтобы они тебя видели…» Вспомнились слова горничной: «Так она разговаривала только с ним».

Площадь Синтагма нежилась в лучах зимнего солнца. Впервые с тех пор, как Дженни Дендрину появилась у него дома, Бекас пришел в хорошее расположение духа. Все было не так, как изобразила ему покойная. Он еще не понимал зачем, но Дженни Дендрину его явно обманывала.

Она скрыла, что звонила некоему господину в день своей смерти и просила его прийти поздно – «не нужно, чтобы тебя видели». Кто же этот господин и почему его не должны были видеть у нее в доме?

– Официант!

Старый официант, знакомый Бекаса, подошел к столику.

Бекас заказал узо. Он чувствовал неожиданный прилив энергии. Конечно, есть и другая вероятность: может, горничной только показалось, что Дженни говорила с мужем, а на самом деле это был кто-то другой.

Полицейский в форме, проходя мимо, козырнул Бекасу. Бекас в ответ так сердечно его поприветствовал, что тот удивился. Да, у него хорошее настроение. Он вышел наконец из мучительного оцепенения и был готов к действиям, к борьбе.

Старик официант принес узо. Бекасу захотелось поделиться с ним своей радостью.

– Хороший нынче день, Йорданис.

– Хороший. Но все-таки холодно еще…

Итак, господин Икс… Муж или кто другой? Если муж, тогда все факты предстают в новом свете. Тогда, выходит, Дженни Дендрину лгала мужу. Сказала, что гости не должны его видеть. Но, если верить горничной, Дженни никаких гостей в Сунион не приглашала. Зачем тогда она лгала? Чтобы заставить его приехать в столь неурочное время. С какой целью? Ладно, потом выясним. Если господин Икс – это Ангелос Дендринос, значит, любовники представили все так, как было на самом деле. А если не он?..

Бекас задумчиво потягивал узо.

Если это был кто-то другой, то слова: «Не нужно, чтобы они тебя видели» – могли относиться к горничной и садовнику… Но ведь она же их отпустила!

Бекас допил свой стакан, оставил на тарелочке деньги и поднялся. Не спеша пересек площадь. Он был похож на праздно гуляющего по городу в солнечный зимний день. В мозгу Бекас снова и снова прокручивал разговор с горничной – такова была его многолетняя привычка воспроизводить мельчайшие подробности, перебирать слово за словом. И вдруг – как легко мы перескакиваем с одного на другое! – Бекасу пришла на ум вчерашняя беседа с Мариной Розину. «В последнее время она начала ненавидеть здоровых людей». – «Здоровых людей? В каком смысле?» – «Ну, к примеру, какая-нибудь розовощекая девушка одним своим видом могла привести ее в бешенство»… И потом: «Ангелос говорил, что у нее в роду было двое душевнобольных». Бекас посмотрел на часы. Если взять такси, он успеет.

Врач Даперголас лечил Дженни Дендрину, и именно к нему заходил вчера вечером ее адвокат Димитриадис…

Оказалось, что Даперголас еще заведует больницей и потому принимает пациентов только вечером. Пришлось Бекасу поехать домой. Жена тут же заметила в нем разительную перемену.

– Что, хорошие новости? – спросила она.

– С чего ты взяла?

– Не знаю. Вид у тебя сегодня довольный.

– Ну вот еще, наоборот, я сердит, – ответил Бекас, хотя на сердитого был совсем не похож.

– Сердит? На кого?

– Еще не знаю. Но, кажется, кто-то собирался меня провести. А чем ты меня сегодня попотчуешь?

– Все отварное, – строго сказала жена. – Забыл, что врач назначил тебе диету?

– Врачи существуют для того, чтобы мучить хороших людей, – весело откликнулся Бекас.

А может, он рано радуется? Что, если с ним кто-то ведет игру, а Марину использует как марионетку?

Даперголас принимал с пяти до семи. К четырем Бекас уже был в приемной. Через полчаса набралось около десятка больных. Врач открыл дверь своего кабинета.

– Прошу. Чья очередь?

Бекас поднялся, вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

– По-моему, вы у меня впервые.

Достаточно было одного взгляда, чтобы определить: Даперголас принадлежит к тем именитым врачам, которые пользуют только аристократов.

– На что жалуетесь?

– Я не болен, доктор.

Врач посмотрел на него с удивлением и легким недовольством.

– Простите, что побеспокоил. Я должен с вами поговорить об одной из ваших бывших пациенток – Дженни Дендрину.

Раздражение на лице эскулапа стало явственнее.

– Дженни Дендрину?

– Да. Ведь вы ее лечили, если не ошибаюсь?

– И что же?

– Меня интересуют подробности ее здоровья.

– А с кем, извините, имею честь? – холодно спросил Даперголас.

У Бекаса создалось впечатление, что вопрос этот лишний, что врачу и так известно, кто перед ним. Поэтому Бекас не спешил с ответом. А Даперголас, не выдержав, спросил:

– Вы полицейский?

– Почти, – ответил Бекас и улыбнулся так простодушно, что трудно было не ответить ему тем же.

Но на врача эта улыбка не возымела никакого действия.

– Что значит «почти»?

– Видите ли, вопрос мой действительно связан с полицейским расследованием, тогда как сам я уже не полицейский. Вышел на пенсию.

«Надо во что бы то ни стало расположить к себе эту надменную личность, – думал Бекас. – Ведь он может и отказаться отвечать. А мне ох как нужны его ответы!»

– Не понимаю вас, – процедил Даперголас.

Он не предложил Бекасу сесть, прозрачно намекая, что намерен выдворить его как можно скорее.

– Ваша пациентка перед смертью возложила на меня заботу о своей безопасности.

– Извините, но я опять не понимаю вас.

В тех случаях, когда Бекас надеялся, что, вооружившись терпением, может достигнуть желаемого результата, запас этого терпения становился у него неисчерпаемым. Благодушная улыбка так и не сходила с его лица.

– Согласен, ситуация не совсем обычная. Но, видите ли, покойная боялась, что ее убьют.

– И ее действительно убили. – Он произнес это таким тоном, как будто считал убийцей Бекаса.

– Совершенно верно, – подтвердил Бекас. – А я не сумел предотвратить убийство.

– К счастью, убийца пойман.

– Да, к счастью, – закивал Бекас и вдруг спросил: – А господин Дендринос? Он тоже пользовался вашими услугами?

– Как вы сказали?

– Я говорю, что, по всей вероятности, вы были их семейным врачом? То есть лечили обоих?

– Нет. Господин Дендринос не был моим пациентом.

– А-а! – с глуповатой улыбкой протянул Бекас.

– Я лечил бедняжку Дженни еще до того, как она вышла замуж за этого господина.

Бекас обратил внимание на тон, которым были произнесены эти слова. Видимо, Даперголас, признававший только чистокровных аристократов, не считал Ангелоса Дендриноса человеком своего круга.

– В таком случае вы, должно быть, хорошо знали Дженни Дендрину.

– Мы были друзьями.

– Я слышал, у нее в роду было двое душевнобольных. Это правда?

– Да.

– А сама она…

– Нет, – отрезал врач. – Дженни Дендрину была абсолютно нормальна.

Последнюю фразу он произнес почти с вызовом.

– Вы виделись с ней перед смертью?

– Да.

– Как врач или как друг?

– И в том, и в другом качестве.

– Она была здорова?

Врач посмотрел на часы.

– Прошу прощения, меня ждут больные. Вы сказали, что были полицейским. – В голосе его послышались презрительные нотки. – Если вы и вправду им были, должны знать, что у врачей существует так называемая «профессиональная тайна». Поэтому, если моя покойная приятельница и страдала от какой-нибудь болезни, я, поверьте, не стал бы обсуждать это с первым встречным. Одним словом, ничем не могу быть вам полезен.

Бекас и бровью не повел, хотя внутри у него все кипело.

– Будьте добры, еще один вопрос.

Даперголас был несколько обескуражен спокойствием посетителя: он-то рассчитывал, что после такого приема этот толстый коротышка пулей вылетит из кабинета.

– Какой вопрос?

– А господин Димитриадис, ее адвокат, случайно не жалуется на здоровье?

Врач еще больше растерялся.

– Димитриадис?

– Да. Если не ошибаюсь, он вчера заходил к вам?

Даперголас – надо отдать ему должное – быстро взял себя в руки.

– Нет, – холодно ответил он. – Димитриадис совершенно здоров.

Бекас поблагодарил и откланялся.