Текст книги "Возвращение Богов"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Вибрация неожиданно прекратилась. Река стала такой же спокойной, как пруд, при котором работала мельница в деревушке Барка. Дюжина молний прорезала южный горизонт, окрасив желтое небо в цвет плавящейся серы. Один из Далопанцев уронил весло и вскочил, крича на языке, который звучал как стрекотание сороки.

Илна оглянулась на него через плечо. Теперь все четверо членов экипажа что-то кричали, напоминая прыгающих птиц, однако они не нарушили равновесия лодки. Сайрг окликнул Далопанцев на их родном языке, но они проигнорировали его. Он отпустил румпель и поднялся на ноги, держа короткое копье с широким лезвием, которое Илна, должно быть, не заметила среди рангоута и снаряжения.

Ингенс тоже начал подниматься, но остановился, когда лодка начала раскачиваться. Присев на корточки, он закричал: – Сайрг, что происходит?

Илне это показалось бессмысленным, но большинство из того, что делали люди, всегда казалось ей бессмысленным. Как будто по приказу секретаря, Далопанцы нырнули в коричневую воду так же грациозно, как стайка зимородков. Сильный толчок со стороны юга прокатился по равнинному ландшафту, подняв сушу и воду так же высоко, как волны зимнего шторма. Ряд ольховых деревьев, уцелевших на берегу реки, взметнулся ввысь и рухнул.

Илна спрятала пряжу в рукав и развязала шелковый шнур, который носила вместо пояса. Сайрг ослеп от ужаса: она слишком часто видела такие признаки, чтобы не распознать его состояние. Она неохотно поднялась на ноги, уверенная, что в данный момент для нее – она не умела плавать – даже нырять было не самой большой опасностью.

– Волшебница! – закричал капитан, и поднял копье. – Это ты сделала!

Как он пришел к такому выводу, Илна и представить себе не могла, но парень сейчас был безумен или близок к этому. Она зажала петлю шнура пальцами правой руки, прижимая оставшуюся часть лассо к ладони.

– Сайрг, положи копье... – крикнул Ингенс.

Капитан отвел копье назад для броска. Ингенс сделал выпад, схватившись с ним, когда ударила волна, подняв речное судно на гребень. Первая волна. То, что раньше было плоской равниной на юге, теперь покрылось рябью, как коричневый вельвет. Равнина была усеяна растительностью, вырванной с корнем, когда сама земля, казалось, потекла.

Ингенс и Сайрг перевалились через борт, их ноги болтались в воздухе. Илна раскрутила свое лассо и бросила его, отступила назад, затягивая петлю вокруг правого бедра секретаря, и рванулась в трюм. Хотя она уперлась пятками в планшир, на мгновение ей показалось, что ее ягодицы отрываются от мокрых досок: она боролась с весом обоих мужчин. Она не отпустит их, пока будет жива, но вся ее решимость не смогла бы помешать тому, чтобы они утащили ее за собой в бурлящую реку.

Лодка соскользнула с обратной стороны волны. Плоское дно шлепнулось вниз с таким грохотом, который мог бы показаться оглушительным, если бы не оглушительный рев мира, встряхивающегося, как мокрая собака. Илна подпрыгнула, будто ее ударили вращающейся дверью. Голова и торс Ингенса приподнялись над планширем; он оторвался от Сайрга. Его лицо было белым и пустым. Лодка снова поднялась при следующем толчке. Крепления, удерживавшие такелаж, ослабли, так что мачта раскачивалась.

Илна схватила Ингенса левой рукой за воротник и откинулась назад, снова упершись ногами в борт лодки. В глазах Ингенса было не больше разума, чем у рыбы, но его мышцы двигались в инстинктивном стремлении выжить. Его правая рука вслепую шарила по лодке, пока не уперлась в борт; затем, с колоссальным креном, он перевалился через планшир и оказался в судне.

Илна опрокинулась назад, но ее хватка за лассо удержала ее от падения через другой борт. Юмор этой мысли поразил ее. Она не часто смеялась, но сейчас разразилась смехом. Лодка рухнула вниз, снова подняв Илну в вертикальное положение. Ингенс обхватил мачту руками и ногами, как будто плыл по волнам.

Лодка понеслась вперед быстрее, чем могло бы привести ее в движение любое нормальное течение, поднимаясь при следующем толчке. Пейзаж был бурым и забрызганным по обе стороны, забитая грязью вода незаметно сливалась с землей, превращенной в жидкость. Землетрясение пульсировало, овладевая землей так, как зимняя буря правит небом: сурово, беспощадно, всепоглощающе.

Илна вцепилась в борт, у которого сидела, и посмотрела в ту сторону, куда их нес катаклизм.

Ортран был скалистым клином, выступающим из ландшафта, который в остальном был не более прочным, чем угрюмое желтое небо. Толчок снова поднял судно, устремляя его  к концу, выбранному самим бедствием. Илна подумала о белке, которую медленно и неотвратимо засасывает в глотку змея.

Темная громада Ортрана маячила совсем близко впереди. Глаза Ингенса были закрыты, когда он молился нараспев; Илна слышала его голос только как ритм, вплетенный в рев земли, разрывающейся на части и соединяющейся заново. Ее собственное лицо было спокойным. Если это смерть, что ж, тогда она умрет. У нее были бы сожаления, но больше всего она сожалела бы о том, что вообще родилась. Когда она умрет, ей не придется вспоминать, как смеялись Чалкус и Мерота, или как Чалкус, с дюжиной ножевых ранений упал рядом с трупом Мероты.

Лодка заскрежетала и заскользила вверх по склону из крупного гравия, который был береговой линией Ортрана. Толчок не ослабил хватку Илны, но поднял ее над бортом и, онемев, швырнул на доски с другой стороны. Как белку в глотку змеи…

Глава 6

Кэшелу показалось, что луна была больше, чем должна была бы быть, но таким образом она бросала больше света на песчаные холмы, хотя была только ее первая четверть. Тень Лайаны тянулась к нему, а впереди нее – тень Расиль. Фаза луны беспокоила его больше, чем ее размер, потому что дома прошло всего два дня после полнолуния. Он понимал, что это глупо: он был в совершенно другом мире, не в том, где был прошлой ночью. Но пастух воспринимает луну и звезды как нечто несомненное, когда ничто другое, даже времена года, никогда не являются таковыми.

Что-то квакнуло в зарослях хвощей, в низине справа. Это могла быть лягушка, хотя Кэшел и не думал, что это так. Чтобы увидеть диких животных, все, что нужно делать, это сидеть на одном месте и вообще ничего не делать. Однако если вы двигаетесь, даже такому остроглазому человеку, как Кэшел, только везение помогло бы заметить нечто большее, чем белку на ветке или, может быть, кролика. У кроликов было не больше здравого смысла, чем у овец.

Стройные ноги Расиль двигались быстрее, чем у человека, из-за чего казалось, что она шагает быстро. Однако она шла короткими шажками, так что они двигались ничуть не быстрее, чем Кэшел, когда он следовал за стадом овец. Лайана подстроила свой шаг под шаг волшебницы. Кэшел посмотрел на толстые шерстяные носки, которые были на ней, и попытался понять – почему. Он догадался, что это было не просто любопытство, поскольку они собирались быть здесь вместе в любых условиях, поэтому спросил: – Лайана, у вас здесь мерзнут ноги?

Она оглянулась через плечо и улыбнулась. – Нет, но мои ноги не привыкли к той ходьбе, которую, как я подумала, мы будем совершать. Она улыбнулась еще шире. – На самом деле, идти вот так. Я надела носки, чтобы ремешки сандалий не натирали ноги, особенно на рыхлом песке.

– Спасибо, – ответил Кэшел. – Я должен был сам догадаться об этом. Хотя, подумав, он не был уверен, что это правда. Таких людей, как Лайана, было немного. Обычно она ездила верхом или даже в экипаже, но была готова пересечь пустошь пешком, если считала, что это может помочь другим людям. Кэшел не сомневался, что Лайана поможет.

Внезапно он заметил движение. Сначала ему показалось, что он увидел отражение на поверхности болота в паре фарлонгов к востоку, но отблеск сформировался и двинулся параллельно им. – Расиль, у нас компания слева, – сказал он достаточно громко, чтобы быть уверенным, что волшебница его услышала. Он не нервничал. Ситуация для него не была новой, и, возможно, она даже не окажется плохой. Поскольку это не было новостью ни для него, ни для любого другого пастуха, он повернулся и осмотрел холмы справа, вместо того чтобы сосредоточиться только на том, что уже увидел. Конечно же, за обратным склоном виднелся еще один проблеск. Время от времени показывалась только его вершина, когда он следовал за Кэшелом и его спутниками. – И с другой стороны тоже, – добавил он.

Кэшел начал медленно вращать своим посохом. Голубые искры спиралью слетали с железных наконечников, достаточно яркие, чтобы вызвать фиолетовые отблески на песке.

– Подожди, – тихо сказала Расиль, останавливаясь на дюне, которую недавно пересекло нечто размером с кролика. Следы, похожие на отпечатки маленьких ручек, были заметны на песке. Существу, двигавшемуся на восток, она крикнула: – Подойди к нам или убирайся прочь. Если ты решил следовать за нами, мы будем относиться к тебе, как к врагу.

Существо рассмеялось и направилось к ним. – Мы вам не враги, волшебница, – ответило оно. – Мы знаем свою силу; мы не бросаем вызов таким, как вы. Голос был женским и, возможно, даже человеческим, как подумал Кэшел.

– И еще один, – сказала одна из фигур, вышедших из укрытия справа. Их было двое, гораздо ближе, чем первое существо. Они были похожи на женщин, закутанных в блестящий серый шелк, но двигались слишком плавно, чтобы идти на человеческих ногах.

– Да... – отозвалась ее спутница. – Он великолепен. Ты можешь себе представить...? Они обе разразились смехом, таким же пронзительным, как крики сов.

– Оставайтесь там, где мы можем вас видеть, – резко сказала Расиль. Она продолжила идти в сторону юга быстрыми, уверенными шагами. Лайана последовала за ней, наклонив голову в сторону фигуры, которая заговорила с ними первой. Кэшел продолжал вращать свой посох и смотрел во все стороны, замыкая шествие. Каждые несколько кругов он рисовал цифру 8, просто чтобы сохранить гибкость запястий и показать, насколько быстро он может заставить тяжелый гикори изменить направление.

– Что ты здесь делаешь, волшебница? – спросила фигура слева. – Ты охотишься? Здесь не на что охотиться. – Очень мало, – сказал кто-то из них. – Мы голодны, – сказала другая фигура. – Мы голодаем, мы всегда голодаем, и здесь не на что охотиться.

– Они привидения! – сказала Лайана. Затем, обращаясь к существу слева: – Ты привидение.

– Какое значение имеют имена, малышка? – спросило привидение. Оно подошло достаточно близко, чтобы коснуться посоха, и двигалось параллельно Расиль. Его движение не оставило следов на песке. – Она была бы нашей добычей, если бы была одна, – сказало одно из его сообщников. – Легкая добыча... – прошептало третье существо.

– Не легкая, – отозвалась Лайана. Она махнула рукой в сторону говорившего, острие ее ножа сверкнуло, как драгоценный камень. – У меня есть заклинание против таких, как вы.

Привидения разразились визгливым смехом. Кэшел заметил, что они, однако, попятились.

– На кого ты охотишься, волшебница? – спросила фигура слева. Голоса привидений были холодными, но приятными, будто они говорили через серебряные трубки – за исключением тех случаев, когда они смеялись.

– У нас дела в другом месте, – ответила Расиль. – И наше дело вас не касается. Волшебница не поворачивала головы ни в одну сторону, когда разговаривала с существами, но Кэшел не сомневался, что она точно знает, где находится каждое из них. Если бы она захотела, то быстро разобралась бы с ними. Точно так же, как сделал бы Кэшел, хотя они использовали бы для этого разные способы.

Привидения рассмеялись, но отошли на полшага или около того. Расиль повела своих спутников вдоль кромки стоячей воды, широкой, как мельничный пруд. Привидение слева от них скользило сквозь хвощи, не заставляя их стебли колебаться и не касаясь поверхности. Когда луна освещала этих существ, они были похожи на человеческие статуи, отполированные из кусков свинца. В отражении от воды…

– Дузи! – воскликнул Кэшел, поворачиваясь, чтобы направить посох туда, где мгновение назад было привидение. Вспыхнул голубой магический свет, но существо переместилось на другую сторону бассейна без видимого движения, больше похожее на дуновение ветерка, чем на что-либо физическое. Отражение, которое он увидел, было высоким, в два раза выше Кэшела и выше, чем кто-либо мог быть. И оно было мертвым: полоски кожи свисали, как кора с платана, и кое-где он мог видеть просветы в его грудной клетке. В любом случае, оно не было человеком. На конечностях было слишком много суставов, череп скошен от высокого лба к затылку, а длинные клыки в верхней и нижней челюстях перекрещивались, как у крокодила.

– Ты не наша добыча, великолепный, – крикнуло одно из привидений своим чистым, текучим голосом. Они отступили всего на шаг, когда Кэшел замахнулся на его товарища.

– Мы преклоняемся перед тобой, – эхом отозвался его спутник. – Ты наш любимый хозяин...

Кэшел поморщился. – Я не ваш хозяин, – пробормотал он. – Но мне не следовало этого делать. Извиняюсь. Он взмахнул своим посохом, не задумываясь, потому что то, что он увидел, было уродливо за пределами его понимания. Он не думал, что был неправ, потому что у него не было ни малейших сомнений в том, что привидения были злом; но Расиль не думала, что они стоили того, чтобы их убивать.  Да и он знал, что замахнулся, потому что испугался, а не по какой-либо другой причине. Не стоило этого делать.

– Тебя послали Боги Паломира, волшебница? – спросило существо, на которое замахнулся Кэшел. Теперь, когда они миновали пруд, оно снова приблизилось, но двигалось вместе с Расиль, вместо того чтобы оставаться рядом с Кэшелом в конце шеренги. – Они вернулись, знаешь ли. – Они великие и могущественные, – сказало другое существо. – Старые Боги мертвы, –  подхватило третье. – Они изгнали нас в эту голодную пустошь, но они ушли. – Богоматери больше нет! –  торжествующе пропели привидения все вместе. Их голоса были прекрасны. – Франка и Его Брат, и Сестра правят реальным миром, и мы вернемся, чтобы полакомиться людьми!

Расиль посмотрела на пару привидений, затем на одинокое существо, плывущее слева от них. Ее язык высунулся в  эквиваленте смеха Корлов. – Я думаю, еще нет, – сказала она. – Не совсем еще. Повернувшись к Лайане и Кэшелу, она сказала: – Здесь мы вернемся в реальный мир. Я пойду вперед, а вы следуйте за мной. Лайана кивнула. Ее лицо было неподвижным, как резьба по слоновой кости, а маленький ножик твердо держался в ее руке.

– Да, мэм, – ответил Кэшел. Он не заметил ничего необычного в этом месте – песчаная гряда с низким выступом на расстоянии фарлонга справа и бассейн и темная растительность примерно на таком же расстоянии слева. Впрочем, он не волновался: Расиль знала, что делает. Волшебница шагнул вперед, расплылась и исчезла. Лайана последовала за ней так уверенно, как только могла – расплылась, и исчезла. Кэшел продолжал вращать посох, а его голова поворачивалась из стороны в сторону. Он ни капельки не доверял привидениям, и если они попытаются приблизиться…

И он вступил в туман. Какое-то мгновение он не чувствовал гикори в своих руках. Он вернулся к Лайане и Расиль, и перед ними замаячили каменные стены города. Пронзительный смех привидений все еще звучал в ушах Кэшела.

***

– Там что-то есть, парень, – сообщил Карус. Рука призрака погладила рукоять его меча. – Я чувствую это.

– «Мы знаем, что они там», – подумал Гаррик. – «Но у нас есть пикеты и частокол. Если крысы нападут сегодня ночью, мы будем в лучшей форме, чем когда-либо за последние три дня».

– Мне это не нравится, – заявил Карус, затем рассмеялся и добавил: – Но, может быть, просто, когда я участвую в такой кампании, как эта, я скучаю по плоти больше, чем в другое время.

– Интересно, что это за дерево, – вслух сказал Гаррик Теноктрис, глядя вверх в лунном свете и разминая тыльную сторону бедер пальцами. У рощи высоких деревьев на этом склоне, ветви отходили совершенно прямо от ствола, хотя некоторые загибались вверх под прямым углом; они были покрыты иглами по всей длине.

– В саду Герцога Тедри было несколько таких деревьев, – отозвалась Теноктрис. Луна очерчивала силуэты странных ветвей, делая их похожими на волосатые. – Однако они не были местными на Йоле; их привез и посадил предок. Я слышала, как садовник называл их обезьяньими головоломками, но не знаю, знал ли он это название или придумал его сам.

Внизу сияли огни, сотни желто-оранжевых костров рассыпались в темноте, как одуванчики на лугу. Армия стояла лагерем там, что до Изменения было безымянным скалистым островком во Внутреннем Море. Теперь это был поросший лесом известняковый хребет, поднимающийся над холмистыми равнинами. Почва была более сухая, чем под Пандой несколькими днями ранее, поэтому двигаться было значительно легче.

Солдаты спали в своих плащах, но никто бы из них бы не возражал, если бы Принц Гаррик путешествовал не только с палаткой, но и с полной свитой слуг. Они знали, что Гаррик продвигается в первом эшелоне. Если бы он жил так хорошо, как только мог жить человек его уровня в походе, это было бы то, что должен был делать генерал.

– Слуги – проклятая Сестрой во Христе обуза, – пробормотал Карус в голове Гаррика. – И палатка ни черта не поможет, если только ты не собираешься прятаться в ней весь день, но, в этом случае ты с таким же успехом мог бы остаться дома!

Гаррик ухмыльнулся и осторожно сел спиной к невысокому известняковому утесу, который спускался по хребту бывшего острова. Кровавые Орлы стояли на страже в десяти футах над ним на вершине хребта, а внизу на склоне был еще один отряд с фонарями на шестах. Тем не менее, твердая скала за спиной Гаррика создавала небольшую иллюзию уединения. Вслух он сказал: – Я подумал о том, как хорошо было бы сейчас быть дома в деревушке Барка. Я бы, наверное, беспокоился о том, нужно ли мне осушать выгребную яму этой осенью или это может подождать до весны. И думал, какая это будет ужасная работа.

Он, Теноктрис и призрак его предка рассмеялись. У Гаррика болели мышцы, о существовании которых два года назад он и не подозревал. Рефлекторное мастерство Каруса сделало его потомка таким же хорошим наездником, как и опытного  дворянина Орнифала, но мышцы Гаррика не были закалены ежедневными упражнениями. Конечно, он был силен, но особые нагрузки, связанные с верховой ездой, отличались от нагрузок при ходьбе, копании или любых других действиях крестьянина. Его разум ускользал от простых физических проблем, которыми он неосознанно пытался заниматься.

– Теноктрис? – обратился он. – Мы… все королевство, и мы с вами… мы многое пережили.

– Да, Гаррик? – отозвалась Теноктрис. Фонари были в двадцати футах от них, этого было достаточно, чтобы видеть, но без деталей, как при солнце. В мягком желтом сиянии Гаррик мог представить, что Теноктрис – та самая престарелая волшебница, какой она была, когда ее выбросило на берег деревушки Барка. Ее новая молодость и энергичность были положительными преимуществами во всех отношениях, и именно это, а не тщеславие побудило ее вернуть себе прежнюю молодость.

Но... Гаррик привык к старой женщине. Дополнительные изменения, даже если они и были к лучшему, вызывали беспокойство на уровне, находящемся далеко за пределами его сознания. Мысль была настолько глупой, что он усмехнулся. Это было хорошо, но это не отвлекло его от вопроса. – Каждый раз, когда мы выживаем, к нам приходит что-то новое, – сказал он. – В конце концов, мы не выживем. Вы и я не выживем, да и королевство не выживет. Разве это не так?

Теноктрис рассмеялась. За все время, что Гаррик знал ее, она часто смеялась, но это громкое юношеское хихиканье было в новинку. И, по правде говоря, немного смущало, потому что у Гаррика сложилось стойкое впечатление, что он был скорее предметом ее хорошего настроения, чем человеком, с которым она им делилась. Охранники не оборачивались, чтобы посмотреть, но он мог видеть, как они слегка поворачивают головы в надежде узнать, почему симпатичная молодая женщина так сильно смеялась.

– Я думаю, теперь, когда ты это сказал... – начала Теноктрис. Она подавила смешок и, казалось, раскаивалась в своем поведении. – Я думаю, что, возможно, я могла бы стать бессмертной. Это, безусловно, одна из вещей, которые намеревался сделать волшебник, чьи силы я позаимствовала. Но я не верю, что смогла бы остаться человеком, или что кто-то из людей захотел бы того, что влечет за собой бессмертие, если бы понимал это так же хорошо, как я.

Она прижала три пальца левой руки к ладони правой, обдумывая, как продолжить, затем подняла глаза с ласковой улыбкой. – Да, королевство будет восстановлено, – сказала она. – Падение не обязательно, но ни одно творение человека не длится вечно. И, конечно, ничто другое не вечно. Даже утесы...

Она похлопала по поверхности скалы. Свет, отраженный от бледного известняка, смягчал ее силуэт, отбрасываемый луной. – Даже утесы превращаются в пыль, а затем снова будут спрессованы в другой форме и в другом месте. Да, ты умрешь, Гаррик, хотя я надеюсь, что твоя жизнь  будет долгой и мудрой. Конечно, это тот результат, к которому я стремлюсь, ради человечества. Но смерть – естественная часть жизни, а не торжество зла.

– Но это именно то, что я имею в виду, – отозвался Гаррик с большей горячностью, чем намеревался. – Хаос, зло, в конечном итоге победят, не так ли? Мы должны побеждать каждый раз, но если хаос победит хотя бы раз, битва окончена. Навсегда.

– Ах, – воскликнула Теноктрис, кивая с понимающим видом. – Гаррик, за последние годы произошло много потрясений – уникальное количество даже для тысячелетнего цикла, потому что на этот раз они привели нас к Изменению. Но предпочтительное состояние космоса – не хаос, а статическое равновесие: все остается более или менее таким, какое оно есть. Я думаю... Она сделала паузу, очевидно, глядя вниз, за россыпь странных деревьев, на расположившуюся лагерем армию.

Гаррик, однако, сомневался, что она действительно сосредоточилась на своем непосредственном окружении. Протрубила труба, объявляя о смене караульных отрядов. – Надеюсь, Гаррик, – продолжила она, – что когда Боги Паломира вернутся к своему покою, этот мир тоже успокоится. Сейчас я не имею в виду, что наступит идеальный мир!

Гаррик рассмеялся. – Нет, если только люди тоже не исчезнут, – сказал он. – Я бы не стал считать это хорошим делом, хотя, полагаю, это может быть.

– Да, – отозвалась Теноктрис. – Но если...

Она махнула рукой в воздухе. – … цари-жрецы Сереса соберут армию и завоюют Землю, это не будет иметь значения в космическом смысле. Сериане – люди, и они бы сражались по человеческим причинам – тем же причинам, которые заставляют драться собак или мальчиков, когда их выпускают из школы.

– Сериане! – Карус фыркнул. – Да ни в этом мире, ни в каком-либо другом!

– «Что упускает суть», – подумал Гаррик, – «или, возможно, прекрасно иллюстрирует ее». Вслух он сказал: – Я буду сражаться с людьми-крысами, нежитью или демонами, я полагаю. Я сражался с ними, и другие люди сражались с ними и побеждали. Но я надеюсь, что если есть Боги, с которыми нужно бороться, вы справитесь с этим делом, Теноктрис. Я не... Он потер скулы, чтобы дать себе время облечь в слова мысль, с которой боролся.

– Теноктрис, – продолжил Гаррик, – когда я думаю о битве с богами, мне кажется, что до неба тянется хрустальная стена. Мне не за что ухватиться, и я даже ничего не могу увидеть.

– Я хотела бы сказать, что точно знаю, как справиться с этой проблемой, – сказала Теноктрис с кривой улыбкой, – но я не думаю, что было бы полезно лгать. Я надеюсь, что мы сможем продолжать получать информацию, которая даст мне лучшее представление о том, что делать. Она усмехнулась, хотя на этот раз Гаррику показалось, что ее веселость была немного наигранной. – И я также надеюсь, что мы переживем процесс получения информации.

– Да, – сказал Гаррик. – Я... Его лицо было повернуто к Теноктрис. Тень ее головы в профиль мягко ложилась на известняк позади нее. По бледному камню пробежала еще одна тень. Она была слабой, как волны на спокойной воде, но она была там. – Эй! – крикнул Гаррик, вскакивая на ноги. Он передвинул пояс с мечом вперед, когда садился, но рефлексы его предка заставили клинок описать звенящую дугу прежде, чем сам Гаррик полностью выпрямился.

– Теноктрис, берегитесь! Но никого не было видно! Склон на двадцать футов ниже того места, где стояли охранники, был пустым. Возможно, что-то пряталось за стволом обезьяньего дерева-головоломки, но луна наверняка показала бы что-нибудь, приблизившееся достаточно близко, чтобы отбросить его тень на стену. Никого!

Теноктрис отломила веточку от куста, растущего у основания выступа, не обращая внимания на колючки. Используя ее как волшебную палочку, она бормотала слова силы. Спираль пыли поднялась с песчаной почвы. Гаррик рубанул по воздуху перед собой. Его длинный меч ударил выше, чем бы следовало по врагу-человеку, судя по тому, под каким углом луна падала на то место, где на камень легла дополнительная тень. К его крайнему изумлению, лезвие встретило слабое сопротивление, будто он разрезал медузу, плавающую в прозрачной воде. Половина отряда стражи побежала к Гаррику с оружием наготове; остальная часть стояла, как и раньше, хотя и с поднятыми копьями. Кровавые Орлы наверху, на вершине хребта, стояли, лязгая сапогами и снаряжением.

– Ваше высочество! – обратился командир. Он, должно быть, подумал, что удар меча Гаррика был направлен на него и его людей. – Мы свои! Свои!

Ночь наполнилась невыносимым зловонием, отбросившим Гаррика и капитана в противоположные стороны. Следующий солдат опередил своего командира на большой шаг, прежде чем тот перевел дыхание. Он остановился, пошатываясь, опустился на колени, и его вырвало на внутреннюю сторону щита.

– Небер саудри риш! – закричала Теноктрис. Кончик ее самодельной палочки вспыхнул ярко-красным, окрасив воздух в стойкий розовый цвет на дюжину двойных шагов вокруг. В его бледном тепле расплылось кровавое пятно в лохмотья там, где Гаррик ничего не порезал. Два грязных существа, полные змеиного ужаса, поплыли к нему по воздуху; каждое было более десяти футов в длину. Вместо клыков у них были круглые пасти. В волшебном свете ряды зубов внутри поблескивали, как ржавое железо.

– Дузи! – крикнул Гаррик, отпрыгивая в сторону скорее от отвращения, чем от страха. Он держал свой меч в сторону ближайшего существа. Кровавый Орел шагнул вперед и метнул свое копье. Его четырехгранный наконечник мог пробить бронзовую кирасу и ребра, которые она прикрывала. Но копье, не замедляясь, проскользнуло сквозь одно из существ, а затем откололо камень от поверхности утеса в двадцати футах от него. Существо начало сдуваться вокруг выходного отверстия, выделяя усики более яркого цвета.

– Сестра во Христе! – промолвил Карус. – Я нюхал дохлых мулов, которые лопались после недели на солнце, и они были не так плохи!

Вонь была такой, что к ней, казалось, можно было прикоснуться, хуже, чем на кожевенном заводе в разгар лета. Однако даже самые ужасные запахи быстро притупляют способность людей их ощущать. К Гаррику вернулось равновесие. Дымка волшебного света рассеивалась, и третье существо расплывалось в воздухе, сквозь который оно извивалось. Гаррик мог видеть, как оно движется к нему. Он бросился навстречу ему острием меча. Капитан и двое его солдат нанесли удар одновременно. Существо развалилось, как паутина, от прикосновения нескольких видов оружия. Оно разлетелось на куски, которые растворились, опускаясь на землю.

Когда они это сделали, розовое свечение исчезло, а вместе с ним и способность Гаррика видеть парящих монстров.

Остался только запах, но и он исчезал. Гаррик опустился на одно колено. Физические усилия не были чрезмерными, но его кровь бурлила от нападения. Теперь, когда бороться было не с кем, он боялся, что его вырвет.

– Что это было, Теноктрис? – спросил он, опустив глаза в землю. Он глубоко дышал, пытаясь успокоиться. Все его мышцы дрожали. Прибежали люди, среди них Лорды Уолдрон и Аттапер, но Гаррик пока не был готов с ними разговаривать. – Они были невидимы!

– Они не были невидимыми, – ответила волшебница, – но они были того же цвета, что и воздух, по крайней мере, при таком освещении. Но как ты их увидел?

Тело Гаррика начало оседать. Вокруг них были солдаты. – Тряпку! – сказал он. – Кто-нибудь, найдите мне тряпку, чтобы вытереть лезвие моего меча!

– Вот, ваше высочество! – сказал кто-то, протягивая Гаррику тряпку. Это был рукав его туники; Гаррик мог оторвать свой собственный рукав, но он не подумал об этом, потому что все еще реагировал на случившееся.

– Я увидел тень на стене рядом с вами, – ответил он на вопрос. – Пожалуйста, дайте нам немного места. Все! Отойдите, пожалуйста. За мгновение до этого он, должно быть, звучал как аристократ худшего сорта, отдающий приказы своим слугам. Он извинится позже – хотя, вряд ли кого-то волновало, что принц выкрикивал приказы.

– Однако Карус понял, что что-то не так, – продолжил он, поднимая глаза, чтобы встретиться со спокойным взглядом Теноктрис. Призрак его предка просиял в его сознании. – Я не знаю как. Опыт, я полагаю.

– Ваше высочество! – решительно сказал Лорд Аттапер. – Капитан Уиллер говорит, что в воздухе были змеи. Нам нужно вывести вас из этого места? Леди Теноктрис, это так? Гаррик приподнял бровь в сторону волшебницы.

– Нет, – ответила она. – Их было только трое, и они мертвы, благодаря его высочеству. Должно быть, потребовались недели, чтобы подготовить это нападение, и потребуется еще больше времени, чтобы подготовить другое. Выражение ее лица стало необычно серьезным. – Гаррик, это было не совсем волшебство, потому что существа материальны. Но они неестественны в этом мире и времени, и за их присутствием здесь определенно стояло волшебство. Я должна была быть готовой. Я больше не подведу вас таким образом.

– Я не думаю, что кто-то из нас пострадал, – отозвался Гаррик. – За исключением волшебника или кого-то еще в Паломире, кто стоит за этим нападением. Он выпрямился. На самом деле его шатало, но с каждым движением он чувствовал себя лучше. Он вложил меч в ножны и поднял оторванный рукав. – Спасибо, кто бы мне его ни дал, – сказал он. – Но я думаю, что его лучше немедленно сжечь. Я не видел, чем я вытирал меч, может быть, и ничего, но я бы сжег его на всякий случай.

– Сейчас же, ваше высочество! – пробормотал Кровавый Орел, выхватывая у него тряпку. – «Он сказал бы то же самое, если бы я приказал ему прыгнуть со скалы!» – подумал Гаррик.

– Точно так же, как ты прыгнул бы со скалы, если бы этого потребовало королевство, – отозвался Карус с жесткой усмешкой. – Долг есть долг.