Текст книги "Возвращение Богов"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Глава 7

Позже – Шарину понесло в храм снов, как упавший лист в мельничный желоб. Она двигалась не быстро, но была привязана к определенному курсу, чего бы она ни хотела. Ее несло к неминуемой гибели.

– Шарина! – позвала фигура, ожидавшая ее на площади из черного гранита. – Пришло время тебе поклониться Лорду Скорпиону. Пойди и поклонись величайшему из богов, единственному Богу!

Она попыталась крикнуть, – Я не буду! – но вырвался только шепот.

– Преклонись! – потребовала фигура. – Поклонись лорду Скорпиону добровольно; но хочешь ты этого или нет, ты поклонишься. Поклоняйся! Сила, охватившая Шарину, притянула ее ниже, ближе к ожидающей фигуре. На этот раз Скорпион не спустился с облаков, но Его присутствие пронизывало мир; оно было присуще всему.

– У вас нет надо мной власти! – сказала она, но в ее голосе послышалось отчаяние.

Фигура торжествующе рассмеялась. – Повелитель Скорпион властен над всем сущим, принцесса, – сказала она. – Поклоняйся Лорду Скорпиону и правь этим миром вместе со мной!

– Кто ты? – закричала она, и попыталась дотянуться до своего ножа, но ее руки не двигались. Возможно, у нее даже не было оружия; это был сон. Но она знала, что это был не просто сон.

– Ты можешь называть меня Блэк, – ответила смеющаяся фигура. – Ты будешь моей супругой. Вместе мы будем править этим миром во имя Лорда Скорпиона, Который правит всем!

Шарина вспомнила, как прошлой ночью разорвала сон, чтобы сбежать, но сейчас ее пальцы не двигались. – Кэшел, – позвала она, но имя прозвучало таким слабым шепотом, что она даже не была уверена, что произнесла его правильно.

– Кэшел мертв! – отозвался Блэк. – Кэшел никогда не вернется, он никогда не сможет вернуться!

– Божья Матерь, защити свою служанку! – попыталась молиться Шарина  застывшими губами.

– Божья Матерь мертва! – сказал Блэк. – Всем правит Лорд Скорпион. Поклоняйся Повелителю Скорпиону! И он потянулся к ней. Он хватал ее за запястье и притягивал к себе. Она почувствовала хватку длинных пальцев, тянущих ее из этого мира в...

Шарина резко села в своей постели. Луна светила сквозь планки жалюзи. При ее свете она увидела крысу в панталонах и белой жилетке, сидевшую прямо на ее подушке.

– Я бы подождал, пока ты нормально проснешься, – сказала крыса непринужденным голосом. – Однако, судя по тому, как ты металась, я не думал, что ты будешь возражать. Меня зовут Берн, принцесса.

***

В Гауре были мощеные улицы, которые Илна очень не любила. Переулки по обе стороны были такими узкими, что трехэтажные каменные здания нависали над большей частью тротуара. Даже здесь, на Хай Стрит, Илне казалось, что она поднимается по каньону к серому известняковому утесу, нависающему над городом. Она слегка улыбнулась, так как поднималась по каньонам и спускалась в пещеры, когда это было необходимо. Ей не нравится камень, это правда, но ей мало что нравилось. Она разберется с Гауром так же, как со всем остальным.

– О, Леди Бринчиза, – воскликнул торговец скобяными изделиями, стоявший в дверях. Он слегка поклонился и Илне. Владельцы магазинов, которых они встретили, были почтительны, хотя и казались довольно осторожными. Люди, идущие в другую сторону по улице, в основном, кланялись Бринчизе, но некоторые отворачивались, пока она не пройдет мимо.

– Чем живут здешние люди? – спросил Ингенс, идя на шаг позади двух женщин. – Гаур кажется процветающим. Так ли это?

Горожане были достаточно хорошо одеты, поэтому Илна предположила, что это правда. Она не должна позволять своей неприязни к этому месту игнорировать факты.

– Выращиванием риса и торговле по реке, – ответила Бринчиза, по-видимому, безразличная к вопросу. – Был установлен специальный налог, который нужно было заплатить за рытье канала после того, как река изменила свое русло во время Изменения. Она улыбнулась с некоторым юмором. – Старейшины города не облагали нас, – продолжила она, – но мы с мужем решили внести платеж без запроса. Деньги не имели никакого значения, и мы предпочитаем быть в хороших отношениях с нашими соседями – до тех пор, пока они сохраняют уважение.

– Ваш муж ожидает нашего прихода? –  спросила Илна. На ходу она вязала узоры, но из вежливости не смотрела на них. Она тоже предпочитала быть в хороших – ну, нейтральных, в ее случае, – отношениях с теми, с кем ей приходилось иметь дело.

– Мой муж Хаттон умер три дня назад, госпожа, – ответила Бринчиза с холодной веселой улыбкой. – Это одна из причин, почему мне нужна ваша помощь. Но наш разговор может подождать, пока мы не отдохнем в моей мастерской. Она сделала паузу и указала на дом справа от нее. Слуга в знакомой темной ливрее придержал  створку богато украшенной двойной двери.

Илне пришло в голову, что она не слышала, как разговаривают слуги Бринчизы, хотя на вид они были совершенно обычными. Возможно, они просто были хорошо обучены. Она вошла и начала подниматься по лестнице из темного дерева. Другая лестница рядом с этой вела вниз, в подвал.

Позади нее Ингенс подал голос: – Госпожа Бринчиза? Этот дом – как вам удалось его построить?

Илна оглянулась через плечо. Бринчиза, тоже оглянулась, поднималась вслед за Илной по лестнице, но Ингенс все еще стоял на улице, уставившись на фасад здания. – Все остальные дома каменные, – сказал он, переводя взгляд на Бринчизу,  – но ваш кирпичный.

– Мы с мужем предпочитаем кирпич, – ответила Бринчиза. – И хотя это вас не  касается, мы построили его не здесь, а перенесли его из другого места. Она сделала паузу. Если раньше ее голос звучал холодно, то теперь он был суровым, как зимняя гроза, когда она продолжила: – Теперь вы можете либо войти, либо остаться там, Мастер Ингенс. Чего вам не стоит делать, так это снова беспокоить меня своими вопросами. Вы поняли?

 – Да, Госпожа, – пробормотал Ингенс, опустив голову и не поднимая ее, когда входил в дом. Бринчиза повернулась и встретилась взглядом с Илной. Тем же холодным тоном она спросила: – У вас есть что добавить, госпожа?

Илна слабо улыбнулась. – Я тоже предпочитаю кирпич, – отозвалась она. – Хотя это никого не касается.

Бринчиза подождала мгновение, затем усмехнулась. – Хорошо, госпожа, – сказала она. – Мы можем помочь друг другу. Моя мастерская находится на верхнем этаже, так что проходите туда, если не возражаете.

Илна рассеянно считала этажи, быстро завязывая узелки на ткани: один, и еще один, и еще один, и, наконец, еще один; по пальцам одной руки – четыре. Дом Бринчизы был не только сделан из другого материала, чем остальной Гаур, он был выше. Лепные барельефы, вделанные в кирпичную кладку над окнами, были, на вкус Илны, слишком вычурными, но она вынуждена была признать, что они сделаны со вкусом. На каждом этаже был центральный холл с расположенными вокруг него дверями.

В самом верхнем коридоре была только одна дверь, закрытая, как и остальные. Илна остановилась рядом с ней и подождала, пока остальные присоединятся к ней. Бринчиза коснулась панели; щелкнула невидимая защелка, и дверь распахнулась. – Входите, госпожа, – сказала она. – И вы тоже можете войти, Мастер Ингенс, но помните свое место.

Секретарь кивнул. Его лицо было напряженным, но он успешно скрывал обуревавшие его эмоции.

За исключением холла и лестницы, верхний этаж представлял собой единственную высокую комнату, освещенную через потолок, покрытый пластинами слюды; который создавал слабое голубоватое мерцание. Стены были расписаны фресками основного цвета свежих сливок. Дверной проем и ниши обрамляли зелено-золотые круги – окон не было, – а в верхних регистрах плавали морские существа.

Илна остановилась у самой двери, почувствовав, как под подошвами ее босых ног захрустел песок. Она посмотрела вниз. То, что она приняла за серый каменный пол, оказалось тонким слоем измельченной пемзы, нанесенной на плотно прилегающие плиты бледного мрамора. Она посмотрела на Бринчизу.

– Это для моего искусства, госпожа, – сообщила Бринчиза. – Чтобы не осталось следов от заклинаний, которые помешают дальнейшей работе. Не волнуйтесь – песок не последует за вами из комнаты.

Илна фыркнула. – Вы ошибаетесь, что они не оставляют следов, – отреагировала она. – Но для меня это не имеет значения.

Ингенс последовал за женщинами внутрь; дверь за ним закрылась, хотя ее никто не трогал. Секретарь сцепил руки перед собой; он медленно повернул голову, чтобы осмотреться, но его тело было таким напряженным и прямым, будто он был привязан к столбу.

Более ранние заклинания Бринчизы действительно оставляли следы, несмотря на тщательность, с которой разгребали песок, но тот факт, что Илна могла видеть оставшийся узор, не означал, что он имел значение даже для сил, от которых зависела вселенная. Она так отреагировала на Бринчизу за ее предположение, что Илна боится испачкать ноги. Бринчиза, очевидно, изолировала себя от реалий жизни даже в этом значительном городе; она, вероятно, не могла представить грязь фермерской деревушки. Что вызвало еще один вопрос…

– Госпожа? – обратилась Илна. – Вы прибыли сюда из другого места, не так ли?

– Я не буду обсуждать место, откуда мы прибыли! – ответила Бринчиза. Она была заметно рассержена, но Илне показалось, что в ее голосе она услышала и страх. – Это не касается никого, кроме меня и Хаттона, а теперь только меня!

– Да, – отозвалась Илна, молча радуясь, что преодолела сдержанность собеседницы. – Но причина, по которой вы прибыли сюда, касается меня, поскольку я тоже здесь. И... Она слабо улыбнулась, чтобы следующие слова не прозвучали как прямое обвинение. – Я пришла сюда по делу, которое меня очень беспокоит.

Бринчиза скорчила кислую мину и кивнула в знак извинения. – Да, конечно, – сказала она. – Я уверена, что вы уже догадались, что Ортран сейчас является связующим звеном великой силы, но остров рыбаков, существовавший в вашей прежней вселенной, имел обратное значение. Он отталкивал использование искусств. Изменение, как вакуум, втянуло Гаур и его ближайшее окружение сюда.

Илна обдумала то, что ей только что сказали. Она не заметила никаких трудностей в том, чтобы выпроводить назойливых рыбаков, но и не связала особо сложного узора. Как бы то ни было, Бринчиза ответила на ее вопрос прямо и вполне правдоподобно. – Хорошо, – сказала она. – Чего вы от меня хотите?

Впервые с тех пор, как она вошла в комнату, Илна нашла время, чтобы осмотреть ее обстановку. С потолка свисало чучело морского волка, молодой самки длиной не больше вытянутой руки. На некотором расстоянии от челюстей, полных конических зубов располагались другие звери. Недалеко от ящерицы был ряд серебряных колец вокруг общего центра, каждое кольцо с золотой бусинкой где-то на окружности.

Илна, должно быть, вопросительно нахмурилась, потому что Бринчиза сказала: – Это планетарий. Его можно отрегулировать так, чтобы показать относительное положение всех тел на небосводе. Илна не знала, что такое «небосвод», не говоря уже о том, что такое «тела». Она предположила, что это не имеет значения.

Кирпичные колонны, выступающие в комнату, поддерживали крышу. На нижних этажах в нишах, вероятно, были прорезаны окна, но в этой рабочей комнате стены были сплошными; пространство было заполнено книжными полками и стеллажами для свитков. В одном конце длинной комнаты стоял глиняный саркофаг, отлитый в форме пухлой женщины, которая улыбалась с наигранным идиотизмом. В другом был скелет, стоящий вертикально в деревянном шкафу – Илна не могла сказать, как он был закреплен; казалось, что он стоял нормально. И еще была ванна из мыльного камня, в которой лежал труп, чья коричневая и восковая плоть лежала поверх костей. Эти предметы были более впечатляющими примерами атрибутов шарлатанов, которые периодически появлялись в их деревушке, их принадлежности перевозились на спинах измученных мулов. Бринчиза, кем бы она еще ни была, шарлатанкой не являлась.

– Мой муж Хаттон и я приехали в Гаур семнадцать лет назад, – сообщила Бринчиза. – Город подходил для наших исследований, как и следовало ожидать. Однако в законах общества есть особенность, которая создала для меня трудности. Говоря это, она поигрывала серебряным атаме. Отражения на плоской поверхности лезвия, казалось, не показывали комнату, в которой стояла Илна. – Как я уже говорила вам, мой муж умер три дня назад.

Илна коротко кивнула. Она ожидала, что в этом будет какой-то смысл, и поняла, что они не достигнут понимания быстрее, если она не скажет: «Почему, по-вашему, меня волнует смерть человека, которого я никогда не встречала?», или что-нибудь более вежливое с тем же смыслом.

– Предчувствуя смерть, Хаттон поместил свой самый ценный инструмент искусства в ларчик, который привязал к груди «волоском», – продолжила Бринчиза. – А потом он вышел из дома и умер перед зданием муниципального собрания. И я не смогла помешать похоронить его вместе с ларчиком. Она швырнула атаме на каменный пол, он музыкально зазвенел, его острие изогнулось. Ингенс слабо хмыкнул.

– Это было его имущество, – мягко сказала Бринчиза. Она продолжала улыбаться, но ярость в ее глазах была очевидна любому. – Мои сограждане боятся меня, как и должны бояться. Но больше всего они  боятся нарушить свои погребальные обряды... и в этом они тоже мудры. Ничто из того, что я могла сделать или сказать, не изменило их мнения.

Ингенс открыл, было, рот, затем снова закрыл его с потрясенным выражением лица. Илна взглянула на него, перевела взгляд на Бринчизу и спросила: – Мастер Ингенс, у тебя есть что сказать?

Ингенс облизнул пересохшие губы. Его взгляд быстро перебегал с одной женщины на другую. Он ничего не сказал.

– Мастер Ингенс, – отрезала Илна, – твое место там, где я скажу! Если тебе есть что сказать, говори это! Она пристально посмотрела на Бринчизу. Бринчиза вежливо поклонилась.

– Если Мастер Хаттон предполагал, что умрет, – сказал Ингенс совершенно нормальным голосом, – почему он решил сделать это в общественном месте, госпожа Бринчиза?

– Назло мне, конечно, – ответила Бринчиза с оттенком ярости. – Всех, кто умирает в Гауре, немедленно хоронят в той одежде, в которой они умерли, в пещере на Голубом Холме. Это утес, который вы, возможно, заметили в начале Хай Стрит.

– Немедленно? – переспросила Илна.

Бринчиза пожала плечами. – В течение четырех часов, – ответила она. – Хотя я сомневаюсь, что смогла бы отвязать ларец, независимо от того, сколько времени у меня бы было. Ее взгляд сосредоточился на Илне. – Вы сможете отвязать его, госпожа, – заключила она. – А взамен я позабочусь о том, чтобы вы и ваш спутник, – она кивнула на Ингенса, – достигли намеченного места назначения быстрее, чем вы бы это сделали, если бы ваше судно не пострадало во время землетрясения.

– Вы хотите, чтобы я разграбила для вас могилу? – спросила Илна.

Бринчиза пожала плечами. – Да, – ответила она. – Я помогу – вход в пещеру всегда охраняется, но я усыплю весь город, чтобы вам не причиняли неудобств. Но вы пойдете в пещеру одна, чтобы забрать ларец. В конце концов, – она холодно улыбнулась, – вы никогда не встречали этого человека, так почему вы должны заботиться о нем теперь, когда он мертв? Уверяю вас, он бы не понравился вам при жизни.

Ингенс сделал жест пальцем, привлекая к себе молчаливое внимание. Илна кивнула ему. – Я уверен, Госпожа Илна сможет развязать эти узлы, – сказал секретарь, – но я готов войти в эту гробницу и отрезать ларец, не беспокоясь об узлах. Разве это не проще?

– Обрезать именно эти волоски совсем непросто, Мастер Ингенс, – весело ответила Бринчиза. – Нет, даже если алмазным мечом. Развязать узел тоже будет непросто, но я думаю, Госпожа Илна сочтет это возможным.

Илна пожала плечами. – Это кажется достаточно простым, – сказала она, и ее губы изогнулись в подобии улыбки. – Если это что-то вроде проверки, что ж, я не возражаю против проверки.

– Тогда мы отправимся в гробницу сегодня вечером, – удовлетворенно сказала Бринчиза. – А я приготовила ужин к вашему приходу. У вас достаточно времени, чтобы поесть и подготовиться.

Илна подумала, но сказала только: – Да, я бы не отказалась что-нибудь съесть. Неудивительно, что Бринчиза знала, что нужно подготовиться к прибытию Илны; но, как и сказала волшебница, так они с Ингенсом быстрее доберутся до Карамана. Илна предположила, что это не имеет значения.

***

До Изменения Река Колла протекала из Хафта во Внутреннее Море не более чем в тридцати милях к югу от деревушки Барка, где Гаррик прожил свои первые восемнадцать лет. Это был первый раз, когда он увидел Коллу, ныне приток Северной Реки. При обычном течении жизни Гаррика в качестве трактирщика он, возможно, никогда бы не отъехал на тридцать миль от деревушки Барка в любом направлении.

Похожая мысль, должно быть, пришла в голову Рейзе, когда они стояли рядом с ним на берегу, наблюдая, как лодочники сплавляют баржи с зерном вниз по реке –  для армии. Он улыбнулся Гаррику и сказал: – Все изменилось, – и дернул его за рукав шелковой внутренней туники. – И я изменился. Но ничто не изменилось больше, чем ты. Рейзе был обычным человеком, не производящим особого впечатления даже сейчас, когда утратил ту сутулость, с которой держался все годы, пока рос Гаррик. – Надеюсь, с моей стороны не будет самонадеянностью говорить это, но я очень горжусь тобой, сынок, – продолжил он.

Гаррик обнял отца за плечи, быстро прижал его к себе и снова отступил в сторону. – Я не знаю, как я стал таким... – ответил он. – Чтобы быть тем, кто я сейчас. Но твое обучение – причина, по которой я смог справиться с этим так хорошо, как у меня получается.

– Я не учил тебя, как быть королем, Гаррик, – отозвался Рейзе, его улыбка стала еще более кривой, чем была. Теперь он был Лордом Рейзе, советником Викария Хафта – потомственного дворянина, единственным признаком способностей которого была его готовность делать то, что говорил его советник скромного происхождения.

– И я, конечно, не учил тебя, как быть хорошим королем, – сказал призрак короля Каруса со знакомым смешком. – Хотя, я полагаю, ты мог бы использовать меня в качестве плохого примера.

– Скажем так, у меня есть несколько советников, – сказал Гаррик. – Одной из вещей, которые я унаследовал от своего отца, является способность отличать хороший совет от плохого.

Вдоль противоположного берега реки гнали на восток стадо овец. Гаррик быстро и профессионально оценил его размер, загибая пальцы десятками и пересчитывая их вслух: – Йейн, тейн, эддеро... Он дошел до ... эддеро-дикс, педдеро-дикс, прежде чем закончил подсчет: семь десятков овец, причем из двух разных стад.

Там было два барана, и мальчикам, которые пытались дразнить животных – рацион для армии – пришлось из-за этого отказаться от этого занятия. Гаррик поморщился. – Дузи! – воскликнул он. – Было бы лучше, если бы они оставили одного из баранов на месте – или разделали его там, любого. Если уж им пришлось объединить два стада, чтобы перегнать их, чего, как я вижу, они не сделали.

– Я наведу справки, ваше высочество, – отозвался Рейзе, делая пометки в блокноте на листах из вощеной березы.

Отряд Кровавых Орлов, сопровождавший Гаррика, был разделен на отделения, стоявшие на расстоянии десяти двойных шагов к востоку и западу. Солдаты кавалерийского эскадрона, который пронесся впереди, поили лошадей из реки. Теноктрис сидела на камне, неподалеку. Она, казалось, наблюдала за небом, хотя Гаррику высокие полосатые облака показались ничем не примечательными.

Лагерь Лорда Рейзе представлял собой деревню на возвышенности в четверти мили от реки. Холм был покрыт лесом до того, как сопровождающий полк окружил лагерь частоколом. Рейзе проследил за взглядом Гаррика и сказал: – Я привел по старшему клерку из каждого отдела и из двадцати районных управлений. Я хотел быть готовым предоставить любую информацию, которая вам понадобится.

– Районные управления? – удивился Гаррик. Он улыбнулся и изумленно покачал головой. – Я не знал, что на Хафте есть районные управления.

– Их не было, ваше высочество, – ответил Рейзе. – Но теперь они есть. Если вам интересно, деревушка Барка находится в Районе Кутзи, согласно последней записи в документах Каркозы. Ваш Викарий, Лорд Ворберг, счел нужным изменить название на Брик Инн Барэ.

Гаррик рассмеялся. – Интересно, как Лорду Ворбергу пришло в голову это название? – иронично спросил он. Самым старым зданием в деревушке Барка была мельница, построенная наподобие дамбы из твердого песчаника во времена расцвета Старого Королевства. Гостиница, которую Рейзе купил и отремонтировал, когда переехал из Каркозы в деревушку Барка, была немного более современней, построенной незадолго до того, как Старое Королевство рухнуло в крови и руинах. Подрядчик использовал кирпичи, что характерно для восточного побережья Хафта. Он обжигал их прямо на месте, используя рабочих, которых привез из Сандраккана. Наверное, из-за этого, в названии появилось слово «Брик», то есть «кирпич».

– Я полагаю, это предложил один из его советников, – отозвался Рейзе с невозмутимым выражением лица. – Я могу разобраться в этом вопросе, если хотите, ваше высочество. Перейдя на спокойный серьезный тон, он добавил: – Лара управляет гостиницей последние полтора года. Мне сказали, что она была очень довольна, когда услышала это постановление.

– Ага, – кивнул Гаррик. Чтобы не встречаться взглядом с отцом, он повернулся к людям, которых солдаты регулярной армии выстраивали на берегу чуть выше по течению от того места, где он стоял. – Это ополчение Хафта? – спросил он.

– Да, первая партия ополченцев, – ответил Рейзе. – Призыв был очень успешным, как сообщили мне мои военные чиновники. Весь Хафт гордится тем, что впервые за тысячу лет на троне Островов находится один из их собственных сыновей. Он слегка кашлянул в ладонь и добавил: – Простите, ваше высочество. Я, конечно, имел в виду военных чиновников викария.

Карус наблюдал за новобранцами глазами Гаррика, хотя к настоящему времени Гаррик сам повидал достаточно солдат, чтобы прийти к тем же выводам. Всего их было около трехсот, но они стояли разными группами.

– Вы знаете, они все добровольцы, – сообщил Рейзе.

– Да, – отозвался Гаррик с холодной улыбкой. – Это прекрасно, пока они не думают, что вернутся домой, пока я их не отпущу. Несколько мужчин были вооружены мечами и, по крайней мере, имели шлемы; часто, кроме того, мелькала бронзовая кираса. Это были известные фермеры, мужчины с несколькими сотнями акров земли, которые владели собственными плугами и тягловыми животными вместо того, чтобы делиться ими с соседями или сдавать их в аренду по мере необходимости. У каждого была свита из полудюжины работников фермы. У слуг было либо копье, либо лук, но только на одном был металлический шлем. У некоторых на кожаную основу были пришиты роговые пластинки.

Остальные, по меньшей мере, две трети от общего числа, были мелкими землевладельцами, арендаторами и пастухами, имевшими при себе все, что, по их мнению, могло быть оружием. Гаррик увидел цепы, косы, дубинки и деревянные серпы с кремнями на внутренней кромке, чтобы резать колос. Более полезными были луки, хотя лишь у немногих лучников был полный колчан стрел. Еще видны были пращи, а у некоторых – настоящие копья.

– Дузи! – пробормотал Гаррик скорее с ужасом, чем с отвращением. Обращаясь к Рейзе, он сказал: – Первоначально я планировал поручить ополчение Лорду Зеттину, поскольку его люди привыкли к тяжелой работе и беспокойному сну. Однако я передумал, потому что им не понравилось бы действовать с Коэрли, как  в ротах разведчиков. Но теперь, когда я их вижу...

– Мы можем найти стрелы на пару тысяч, парень, – подал голос Карус. – Наши кузнецы могут сковать наконечники из запасных подков, если понадобится, и у нас достаточно ивы, чтобы сделать черенки стрел. Это немного, но необходимо, когда правит Сестра во Христе.

– Мы не можем доверять им во всем, что имеет значение, – отозвался Гаррик. Он пробормотал, что было лучше, чем заставлять своего отца удивляться, почему он смотрит на ополченцев в сердитом молчании. – Если они сломаются, то потянут за собой настоящие войска.

– Поставь их охранять лагерь, – предложил Карус, – и выносить раненых.  И призрак широко улыбнулся. – А чего ты ожидал, парень? Они лучше, чем я ожидал, вот что я тебе скажу.

Один из новобранцев заметил, что Гаррик наблюдает за ними, снял свою широкополую кожаную шляпу и помахал ею. – Привет! – крикнул он. – Принц Гаррик! Привет!

Двое мужчин, стоявшие ближе, схватили его за руки, оттаскивая в сторону и сгибая в талии. Армейский унтер-офицер подбежал и дважды ударил парня по спине, сломав древко копья.

– Это же Эйвен! – удивленно сказал Гаррик. – С фермы Нортхилл. И Кобсен, и Хиффер, не так ли?

– По меньшей мере, половина мужчин в округе записались в ополчение, как только прозвучал призыв, – отозвался Рейзе. В его тоне прозвучала, хотя и приглушенная, гордость. Гаррик не мог быть уверен, была ли это гордость за реакцию района или потому, что его сын вызвал такую реакцию. – Немало девушек тоже. Хотя девушки, похоже, в основном надеялись, что принц Гаррик поддастся очарованию неиспорченной деревенской девушки после того, как устанет от надменной фальши благородных женщин. Рейзе улыбнулась. – Конечно, они так не говорили, – добавил он.

Гаррик снова посмотрел на добровольцев и в смятении покачал головой. – Что ж, – сказал он, – наши линии снабжения достаточно короткие, так что у нас не возникнет проблем с их прокормом. И я предполагаю, что в худшем случае, они смогут ослабить людей-крыс и значительно облегчить работу настоящих солдат.

– Что ты, сын? – изумленно выпалил Рейзе. Его лицо мгновенно посерьезнело. Он пробормотал: – Прошу прощения, ваше высочество.

– Извини, отец, – сказал Гаррик. Он хотел снова обнять его, но Рейзе отступил назад, предупреждая этот жест. – Я... послушай, я привык к… Я имею в виду, это мальчики, с которыми я вырос. Я не хочу сказать, что они меня не волнуют.

– У вас есть обязанности, ваше высочество, – мягко сказал Рейзе. – Вам нужно думать обо всем королевстве. Если бы вы не думали с точки зрения потребностей и ресурсов, деревушка Барка и все остальное уже давно были бы уничтожены.

– Да, но мне не следовало так говорить при тебе! – сказал Гаррик.

– Принц разговаривает в совершенно уместной манере с Лордом Рейзе, чиновником из бюрократии Хафта, – заявил Рейзе. – Его высочество не должен извиняться.

Гаррик снова протянул руку. На этот раз мужчина постарше и поменьше ростом шагнул в его объятия.

– Ты собираешься повидаться со своей матерью? – спросил Рейзе, когда они снова отодвинулись друг от друга.

Гаррик почувствовал, как каменеет его лицо. Баржи с зерном проплывали в медленном, постоянном ритме. Река Колла здесь была мелководной, и команды действовали шестами, чтобы ускорить медленное течение, проходя от носа к корме по дорожкам на бортах судов.

– Но ведь Лара не моя мать, не так ли? –  сказал он. Резкость в его голосе удивила его самого. – Я сын Графини Хафтской.

– По крови, да, – сказал Рейзе, тоже глядя в сторону барж. – Однако Лара была единственной матерью, которая была у тебя в детстве. И она остается моей женой, хотя мы живем порознь. Он прочистил горло. – И я не солдат. Но деревушка Барка, как мне кажется, хорошо расположена, чтобы служить базой, пока вы ждете подхода Паломира. Пока вы ждете крыс.

– Я подумаю об этом, – ответил Гаррик. Мысленно он снова был ребенком, слыша, как Лара пронзительно кричит на него в гневе. Она думала, что Шарина королевской крови, а Гаррик – ее собственный отпрыск и, следовательно, ничтожество. – Я подумаю об этом, отец.

***

Кэшел рефлекторно расставил ноги – почва была твердой, с большим количеством песка, что было бы удобно в бою – и быстро огляделся по сторонам. Расиль и Лайана ждали чуть впереди, девушка положила руку на плечо Корла на случай, если им придется уворачиваться от вращающегося посоха. Но Кэшел был слишком осторожен, чтобы позволить этому случиться. Но он почувствовал себя лучше, потому что был не одинок в размышлениях о том, как все может обернуться в сражении.

Больше никого не было ближе, чем на расстоянии половины фарлонга от городских ворот, только охранники и бездельники. Они не выглядели опасными, просто скучающими. Один из охранников толкнул локтем мужчину рядом с собой, который начал поднимать шлем с земли у своих ног. Тот передумал и снова выпрямился без шлема.

– Теперь, я думаю, мы можем идти дальше, – сказал Кэшел, перекидывая посох через левое плечо. Так он выглядел настолько безобидно, насколько могли выглядеть восемь футов окованного железом дерева гикори. Он оглянулся. Они материализовались в стороне от дороги, где, на склоне, росли только сумах и кустарники поменьше. Не было никаких признаков песчаного места, откуда они пришли, или привидений. Он не ожидал, что они будут, но проверить показалось хорошей идеей.

– Не возникнет ли проблем из-за того, что мы, ну, просто появились из воздуха? – тихо спросила Лайана. Она шла в середине – Расиль справа от нее, и Кэшел слева. Она убрала маленький нож, хотя Кэшел не сомневался, что при необходимости она сможет быстро взять его в руки.

– Нет, мэм, – отозвался Кэшел. Лайана знала многое, но она не путешествовала с волшебниками так часто, как он. – Они не видели, как это произошло, они просто видят, как мы идем к воротам. И если бы они смотрели прямо на нас, они все равно не увидели бы, как это произошло. Они думают, что мы только что перевалили через холм.

Когда они шли через кустарник к воротам, Кэшел расплылся в широкой улыбке, будто он был деревенщиной, у которого нет ни капли здравого смысла и который не представляет никакой опасности. Да, он был деревенщиной, но у него было больше здравого смысла, чем создавать проблемы группе солдат без крайней необходимости. Если бы ему действительно пришлось, что ж, они бы увидели, насколько он может быть опасен.

Все охранники смотрели на Расиль. Они взяли копья, которые были прислонены к стене, и начали подтягивать нагрудники. Парень, который решил не надевать шлем, теперь снова передумал.

Кэшел взмахнул правой рукой, улыбаясь как дурак. Это не сильно отличалось от его обычного выражения лица. Мысль показалась ему забавной, поэтому он улыбнулся еще шире.

– Не все думают, что мы представляем угрозу, – сказала Лайана, не шепотом, но и не громче, чем могли услышать ее спутники. – Менялы, похоже, рады нас видеть. Она фыркнула. – Они будут разочарованы.

Перед некоторыми из людей, которых Кэшел принял за бездельников, стояли маленькие столики. Они снимали суконные чехлы со стопок денег и маленьких весов. – Здесь лучший курс! – крикнул один. – Лучшие цены на все монеты Харакса! – сказал другой голосом, похожим на надтреснутую трубу. – Принимаются деньги всех островов и слитки по весу!