Текст книги "Возвращение Богов"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

Глава 5

Кэшел никогда ранее не бывал в этом саду. Там росли три маленьких деревца в горшках: плакучая ива, которая, должно быть, была испытанием для слуг, носивших к ней воду, и пара серебристых березок. Была симпатичная виноградная беседка, и в ней были терракотовые кашпо с цветами.

В любом случае, Расиль казалась довольной, когда укладывала стебли тысячелистника, которые использовала для своих фигурок. Кэшел привык находиться рядом с животными, у которых ноги сгибались не в ту сторону, поэтому его не беспокоило, как это делали некоторые люди, глядя на людей-кошек, когда она горбилась.  Однако когда Расиль вставала – ну, овцы так никогда не поступают.

Лайана стояла так, словно рассчитывала, что к полудню ее повесят. На ней были прочные туники, которые, должно быть, были от Илны; никто другой, кого знал Кэшел, не умел ткать материю настолько практично и при этом создавать узоры, которые казались простыми, пока не присмотришься к ним поближе. Рукава и торс идеально сочетались.

– Эти мирты кажутся взрослыми, несмотря на то, что они такие маленькие, – тихо сказал Кэшел.

Лайане потребовалось мгновение, чтобы понять, что он обращается к ней. Когда она поняла, то подпрыгнула, словно он вылил ей на спину ледяную воду. Она широко и смущенно улыбнулась. – Да, – отозвалась она, – это карликовый сорт с гор Шенги. Один из наставников Госпожи Гудеа выращивал этот сорт. Трудно представить пирата с такими же вкусами, как у Госпожи Ласса, но я полагаю, что это отличается от питья крови и отрезания людям пальцев.

Кэшел рассмеялся. Он имел представление о том, что сейчас творится в голове Лайаны, и было бы неправильно позволять ей там оставаться. Если бы она была Шариной, Кэшел обнял бы ее – или, что более вероятно, Шарина обняла бы его. Кэшелу было неудобно это делать, но иногда это было лучшее, что могло бы быть.

– Наверное, – сказал Кэшел. – Хотя, я бы предпочел пионы. Он продолжал улыбаться, но упоминание о пиратах заставило его вспомнить о друге Илны, Чалкусе. Они никогда не говорили о том, чем занимался Чалкус до того, как встретил Илну, но по шрамам по всему его телу можно было понять, что он был не из тех моряков, которые плавают из Шенги через Внутреннее Море с грузом апельсинов на борту. Неужели Чалкус отрезал пальцы и выпивал кровь? Не без причины, но Кэшел предположил, что было не так уж много такого, чего бы Чалкус не сделал, если бы ему пришлось. Потому что Илна не была бы счастлива с мужчиной, который не был таким, поскольку она, несомненно, была собой.

– Кэшел? – позвала Лайана, глядя на его улыбку и, возможно, видя, что за ней скрывается. Она была умна, такая же умная, как Гаррик.

– Я подумал о своей сестре, мэм, – отозвался Кэшел. Он был немногословен, но отвечал на вопрос, если его кто-нибудь спрашивал. Это было легко, когда он был готов просто сказать правду. – Она стала намного мягче с тех пор, как мы уехали из дома – даже после того, как потеряла Чалкуса и Мероту, хотя какое-то время она была какой-то другой. Но вы, наверное, не захотели бы быть с ней на той неправильной стороне.

– Нет, – ответила Лайана, – я бы не стала. Но я не думаю, что кто-то может быть лучшим другом.

Кэшел улыбнулся. – Да, мэм, но она не очень хороший друг сама себе.

Расиль поднялась на ноги, выглядя как разворачивающаяся игрушка. – Ты готов, Кэшел? – спросила она.

– Да, мэм, – ответил он. Взгляд Расиль стал немного жестче, когда она перевела его на Лайану. Это выражение напомнило Кэшелу, что челюсть волшебницы была длинной и полной острых зубов. – А ты, женщина Лайана?

– Просто Лайана, пожалуйста, – любезно ответила она. – Да, я готова.

– Тогда присоединяйтесь ко мне в гептаграмму, Кэшел и Лайана, – сказала волшебница. – Это звезда силы, как мы, Истинные Люди, называем ее. И она пошевелила языком в эквиваленте усмешки. – Мы посмотрим, достаточно ли в ней силы.

– Да, сила... – сказала Лайана, переступая через неровную линию стеблей тысячелистника. – Она в вас, Расиль, а не в ваших символах. И у вас достаточно силы.

– Волшебница Теноктрис доверяет мне больше, чем я сама себе, – ответила Расиль. – Но в этом, я думаю, она права.

В звезде было достаточно места для Кэшела с двумя женщинами, но было довольно тесно. Поскольку было время, Кэшел подсчитал вершины звезды: их было горсть и два пальца. Казалось, их было больше; должно быть, желтые стебли обманывали его зрение.

Расиль начала напевать, размахивая перед собой ножом-атаме. Это звучало, как кошачья драка, а не как волшебство, если только не обращать внимания на ритмы, но если это делать, было понятно, что это заклинание, как у Теноктрис.

Лайана стояла очень напряженно. Отчасти это могло объясняться тем, насколько близко они были друг к другу, но она немного расслабилась, когда Кэшел медленно улыбнулся ей. У нее была сумка из вощеного полотна с широким ремешком через плечо. Она была небольшой, но выглядела тяжелой. Кэшел готов был поспорить на что угодно, что в нем были книги. Гаррик обычно тоже носил с собой книгу.

Шарина говорила, что читает для удовольствия, но ее брат был настоящим знатоком. Это было еще одним признаком, по которому они с Лайаной подходили друг другу.

У Кэшела была его обычная кожаная сумка, та самая, которой он пользовался, когда присматривал за овцами или выполнял любую другую работу, которая отвлекала его от мельницы в обеденное время. В ней обычно были черствый хлеб, сыр из сыворотки, бутыль из тыквы с деревянной пробкой с элем и пара луковиц. Эта пища могла продержаться неделю, и не портилась. Лучше, конечно, тоже не становилась, но это было то, что он ел большую часть своей жизни. Никто не мог посмотреть на Кэшела ор-Кенсет и сказать, что простой еды недостаточно, чтобы сохранить здоровье человека.

Расиль выкрикнула свое заклинание. Небо выглядело светлым, когда Кэшел взглянул на него, но, казалось, оно не отбрасывало столько света на крышу, как за мгновение до этого. Тени от цветочных горшков сливались с общей темнотой. Расиль выкрикнула что-то, что закончилось шипящим звуком, пфт-пфт-пфт! Стебли тысячелистника вспыхнули красным волшебным светом, и словно ледяная бритва прикоснулась к мозгу Кэшела.

Пейзаж изменился. Пучки травы, желтой и сухой, пробивались из песчаной почвы. Ветер был резким, холодным и ужасно разреженным. Кэшел глубоко вздохнул, но ему показалось, что его душат пуховой подушкой. Вдалеке виднелась огромная гора, склоны которой блестели от древнего снега. От ее вершины поднимался пар с сернистым оттенком.

Кэшел держал плетеную сумку волшебницы в левой руке, а свой посох – в правой. Теперь он перекинул ручки через плечо, чтобы можно было опереться на посох обеими руками. Однако он не поворачивал его горизонтально, потому что наконечники торчали бы за края звезды.

Расиль снова пропела, вызвав еще один импульс волшебного света. Лайана стояла с закрытыми глазами и застывшим лицом. Снова пробирающий до костей холод. Они были на берегу. Базальтовые пики, один из которых был выдолблен прибоем в виде арки, торчали из черного песка; насколько мог видеть Кэшел, других особенностей ландшафт не имел. Вода была ярко-синей там, где накатывалась на пляж, но на среднем расстоянии она резко менялась на пыльно-зеленую, как оливковые листья. На горизонте что-то свернулось клубочком, затем снова ушло в глубину. Кэшел удивился, как что-то живое может быть таким большим.

Расиль что-то произнесла, и появился толстый лед. Море исчезло, и песок, на котором они стояли, стал красным. В воздухе запахло сыростью. По краям появившегося пруда, рядом с фигурой из стеблей тысячелистника, проросли мягкие растения. Травы не было, а самыми высокими растениями были хвощи, до верхушек которых Кэшел мог дотронуться, вытянув руку вверх. Расиль опустилась на корточки. Кэшел и Лайана одновременно потянулись, чтобы подхватить ее, но она не упала; она просто присела.

– Наш маршрут пролегает через эти пески, мои спутники, – сказала волшебница, оглядывая пустыню. Ее пересекали склоны из песчаника; с подветренной стороны было больше растений. Кэшел почувствовал дуновение ветерка, но ничем особенным не пахло.

– Где это место? – спросила Лайана. Теперь, когда они прибыли, ее голос звучал спокойно, как обычно. – Оно в нашем мире?

– Возможно, – ответила Расиль. – Но не в нашем времени – ни, в вашем, ни в моем.

– Мэм? – обратился Кэшел. – Дайте мне минутку, если можно. Он вышел из звезды, чтобы у него было место размяться со своим посохом, и начал медленно вращать гикори, окованный железом на концах. Перекинутая через плечо сумка волшебницы мешала ему, но он просто поднимал руки чуть выше, чем обычно. Конечно, он бы снял сумку, если бы было время, но его могло и не быть.

Кэшел развернул посох в виде восьмерки, вращая быстрее. Он не удивился, что наконечники оставляли за собой искры синего волшебного света. Пейзаж выглядел достаточно простым, но что-то здесь заставляло волосы на тыльной стороне его рук и шее вставать дыбом. Он замедлил движение, остановился и наклонил посох перед собой, высоко подняв левую руку. Оглянувшись на женщин, он сказал: – Думаю, теперь я готов, Расиль.

Волшебница поднялась с корточек. – И я готова вести, Кэшел, – сказала она. – Это не то место, где стоит задерживаться.

Расиль направилась на юго-восток, ее ноги двигались быстрыми, уверенными шагами. Она, казалось, оправилась от волшебства, хотя все еще казалась довольно старой. Лайана взглянула на Кэшела. Когда он кивнул, она последовала за Расиль, отставая на два шага. На ней были прочные сандалии, у которых даже были шипы; они совсем не походили на ее обычную обувь. Кэшел надеялся, что они не натрут ей ноги.

Лайана обычно носила за поясом нож в ножнах из слоновой кости. Лезвие длиной в палец было покрыто гравировкой и позолотой, но оба края были острыми, а сталь – лучшей, какую Кэшел когда-либо видел. Теперь она держала его обнаженным в руке.

Кэшел замыкал шествие, оглядываясь по сторонам. Не высматривая ничего конкретного, просто то, что могло бы стать проблемой. Это могло быть чем угодно в этом мире, как решил он, судя по тому, как покалывало его кожу. Он улыбнулся. И это было правдой, особенно там, куда они направлялись. Ему было приятно осознавать, что он может быть полезен.

***

Диора остановилась в дверях спальни и оглянулась на Шарину в ночной рубашке. – Ваше высочество, вы действительно уверены, что не хотели бы, чтобы я осталась на ночь? – спросила она. – Хашон поймет. Горничная нахмурилась, очевидно, обдумывая то, что она только что сказала. – Ну, в любом случае, не имеет значения, что он подумает, не так ли? – добавила она. – Вы принцесса, а он всего лишь капитан. Но он все поймет.

– Спасибо, Диора, – ответила Шарина, выходя вперед, чтобы самой закрыть дверь, если этого не сделает горничная. – Я предпочитаю побыть одна. Ну, конечно, она предпочла бы, чтобы с ней был Кэшел, но это было невозможно. Нужды королевства были превыше всего. Шарина была слишком… ослабевшей, как она полагала. Она не чувствовала физической усталости, во всяком случае, не такой уж необычной, но после того, как Кэшел исчез, у нее не осталось душевных сил протестовать. Но скоро с ней все будет в порядке, как всегда.

Шарина подошла к окну, выходящему во внутренний двор. Это был не настоящий сад, но четыре низкорослые пальмы стояли в горшках, украшая скамейки, которые в этот час были пусты. Четверть луны освещала все четко, хотя и без цвета. На этот раз, когда Кэшел уходил, ее рядом с ним не было. Тогда Расиль сказала, что откроется много проходов. Те, кто находится под защитой ее семиконечной звезды, могут выбрать путь, по которому они хотят идти, но те, кто стоят слишком близко, окажутся в каком-то неопределенном месте.

На верхушке пальмы, ближайшей к окну Шарины, было птичье гнездо. Пискнул птенец, и в ответ раздалось приглушенное воркование; должно быть, это был голубь.

Шарина наблюдала за заклинанием Расиль с пожарной каланчи, расположенной в двух фарлонгах от сада на крыше, но достаточно высокой, чтобы хорошо видеть происходящее. Она была одна, хотя ее эскорт из Кровавых Орлов находился внизу, точно так же, как сейчас они стояли перед дверью ее апартаментов. Кэшел и его спутники не сдвинулись с места, хотя рубиновый магический свет вокруг них, то разгорался, то угасал в ответ на пение Корла.

Шарина отвернулась от окна. На кровати были занавески, но было слишком тепло, чтобы они сегодня понадобились. Диора перед уходом отвернула простыню, но на мгновение Шарина подумала о том, чтобы бросить на пол коврик и поспать там. Что ж, она сможет сделать это и позже, и забралась в кровать.

Она ожидала, что в кульминационный момент заклинания вокруг ее друзей вспыхнет поток волшебного света. Вместо этого гептаграмма стала тусклее, и три фигуры медленно растворились, будто они упали в чан с кислотой. На мгновение Шарине показалось, что она видит скелет Кэшела, держащего вертикально свой посох. Она знала, что это иллюзия, но, несмотря на это, ей пришлось отойти от парапета, опасаясь, что она упадет во внезапно нахлынувшую темноту.

– «Кэшел вернется, а я должна поддерживать здесь порядок, чтобы, когда он вернется, здесь были комфорт и безопасность», – подумала она.

Шарина была уверена, что не сможет заснуть. Она знала, что если попытается поработать, то просто будет пялиться на документы, не делая ничего полезного. Возможно, она смогла бы чего-то добиться, если бы Лайана была рядом. Они хорошо работали вместе, лучше, чем кто-либо из них в одиночку – и это было лучше, чем у большинства людей, как она узнала, просматривая документы, подготовленные другими, даже опытными клерками. Она скучала по Лайане, но еще больше по Кэшелу. Она скучала по Кэшелу так сильно, что у нее болело в груди от тоски. Ей было никак не заснуть…

Но Шарина спала. Она парила над огромным городом. Она узнала его по рисункам архитекторов, которых Лорд Тадаи нанял для планирования возрождения Панды в качестве столицы королевства. Старый квартал сохранился, хотя городские стены были снесены, чтобы образовать бульвары, а жилые дома бедняков были заменены великолепными общественными зданиями. Самым большим был возвышающийся черный храм; Шарина во сне наклонилась к нему. Площадь с колоннадами была вымощена тем же полированным гранитом, который использовался для возведения сооружения. В центре площади стоял высокий мужчина в черной мантии с капюшоном.

– Твои боги мертвы, Шарина! – крикнул он. Его голос доносился отовсюду. Грозовые тучи начали сгущаться так же внезапно, как пена покрывает кружку эля. – Приди ко мне и поклонись Лорду Скорпиону! – заявил мужчина.

Шарина почувствовала, что ее «я» из сна тянется к нему, как соломинка в мельничном потоке, но она сопротивляется.

– Поклоняйся Тому, Кто правит этим миром и будет править им вечно! – продолжил мужчина, протягивая к ней руки. Ее «я» из сна было теперь так близко, что она могла видеть скорпиона на плече его бархатной мантии, сидящего там, как дрессированная сорока. – Поклоняйся  Лорду Скорпиону!

Шарина хотела убраться прочь, но у нее не было сил бороться с течением, увлекающим ее. Тем не менее, она почувствовала, как ткань сна рвется вокруг нее. – Поклоняйся Лорду Скорпиону! Облака были черны, как беззвездная ночь, скручиваясь и принимая форму чудовищного скорпиона. – Поклоняйся!

Шарина вскочила со своей кровати. Небо начало намекать на ложный рассвет. Ее нож из Пьюла лежал на прикроватном столике. Левой рукой она схватила ножны из тюленьей кожи и вытащила длинное лезвие. Врага не было, но наличие ножа успокоило ее. В ее голове все еще звучало: «Поклоняйся!»

***

Лорд Аттапер был  дворянином Орнифала и таким же хорошим наездником, как и любой другой в королевской армии. Однако места в Кровавых Орлах, которыми он командовал, были заполнены солдатами, доказавшими свою храбрость в любом из полков, большинство из которых были пехотными. Гаррика не удивило, когда солдат из отделения, скакавший рысью впереди него и Теноктрис, пошатнулся, схватился за луку седла и все равно упал. Он ударился скорее с глухим стуком, чем с грохотом доспехов, поскольку земля была мягкой.

– Вставай и присоединяйся к нам, Митчин! – прорычал Аттапер, разъяренный тем, что один из его людей поставил его в неловкое положение. – И быстро!

– Это кажется немного несправедливым, – констатировала Теноктрис, ехавшая рядом с Гарриком с грацией леди – она была в дамском седле – и с совершенным мастерством. – Возможно, он первый раз в жизни сел верхом на лошадь.

Семья волшебницы не была богатой, но они были знатными; Теноктрис научилась ездить верхом и, если уж на, то пошло, управлять каретой и четверкой лошадей. Это последнее умение оказалось полезным в прошлом, потому что, конечно, это было не то, чем могли обладать люди, выросшие в крестьянской деревне.

– Я не думаю, что «справедливость» – это одно из понятий, на которых сосредоточен Аттапер, когда он выполняет свою работу, – заметил Гаррик.

– И это каждую чертову минуту, когда он бодрствует, – заявил Карус. – И я готов поспорить, что половина его снов тоже о том, как он охраняет вас. Ты не облегчаешь ему жизнь, парень. Затем, что было для короля-воина задумчивым тоном, он добавил: – Я не думаю, что он когда-либо был так счастлив раньше.

Горнист кавалерийского отряда, с которым они ехали, протрубил сигнал внимания. Капитан взмахнул руками в полевом семафоре, подавая сигнал десяти солдатам своего головного отделения. Они разошлись влево и вправо, исчезая за следующим подъемом. Разведчики Лорда Зеттина рассредоточились по всему континенту, но за ближнюю разведку отвечала собственная кавалерия армии.

Гаррику нужно было самому осмотреть местность, если он хотел правильно расположить свои войска в случае сражения, и вряд ли у него было достаточно времени, чтобы скрыть любые допущенные им ошибки.

Рядовой Митчин прогрохотал мимо, направляясь к своему отделению. Его щит, часть цилиндра, ударялся о его доспехи каждый раз, когда лошадь поднимала ноги. Кровавые Орлы были экипированы как пехота. Аттапер посадил этот взвод на лошадей только для того, чтобы они могли не отставать от принца. Если бы им пришлось сражаться, они бы спешились.

Лорду Уолдрону не понравилось, что Гаррик ускакал с отрядом кавалерии и взводом Кровавых Орлов, но он понял логику плана. Более того, он понимал, что его долг – подчиняться приказам своего принца. Действия Аттапера были не совсем понятны, но он бы просто проигнорировал приказ Гаррика остаться, если бы такой приказ поступил.

– Теноктрис? – обратился Гаррик. – Я здесь для того, чтобы почувствовать эту страну.

– Чтобы и ты, и я почувствовали страну, парень, – напомнил ему Карус. Призрак улыбнулся, но в его словах было достаточно правды. Карус был грозным фехтовальщиком, но его армии не выигрывали бы каждую битву, в которой они сражались, если бы он не был еще более впечатляющим тактиком.

Усмехнувшись молчаливому комментарию, Гаррик продолжил: – Но зачем вы здесь? Вы ищите какие-то особые места для использования своего искусства?

Теноктрис рассмеялась. – Вовсе нет, – ответила она. – На самом деле, эта страна очень мирная. Я чувствую себя хорошо. Необычно иметь возможность смотреть от горизонта до горизонта и нигде не видеть признаков массовой резни или ужасных обрядов. Ну, во всяком случае, для меня это было необычно в прошлом.

Эта местность, в целом, простиралась от болота до топи, хотя передовой части армии до сих пор удавалось найти достаточно твердую почву для всадников. Но это было бы плохое место для встречи с врагом, поскольку мягкая почва позволила бы направить боевые действия только вдоль ряда параллельных дамб.

– Но для крыс было бы еще хуже, – рассудительно заметил Карус. – У них узкие ступни.

– Нет, – ответила Теноктрис, – я здесь, потому что ты здесь, Гаррик. Я верю, что кто бы ни правил Паломиром, рано или поздно, он нападет лично на тебя. Я хочу быть там, где царит волнение. Она весело рассмеялась, но Гаррик не думал, что ее легкий тон что-то меняет в сути дела.

– Я не думаю, что я настолько важен, – осторожно сказал он, но Теноктрис только пожала плечами.

– Я думаю, что это так, парень, – сказал призрак в сознании Гаррика. – Если бы меч и армия могли удержать Острова вместе, я бы это сделал. Но это все, что у меня было, и этого было недостаточно. Ни у кого, кого я видел в этом веке, нет даже такой возможности. Ни у кого, кроме тебя.

Основные силы – Кровавые Орлы вокруг Гаррика и Теноктрис, и отделение из десяти человек кавалерии с командиром достигли гребня хребта. Гаррик увидел солдат ведущего отряда на полпути вниз по болоту, продвигавшихся очень медленно. Две лошади были по колено в грязи, а третий человек выбирался из болота, которое, по его мнению, было непроходимым. Командир отряда менял свою передовую группу каждые несколько миль, потому что выбор тропы требовал больших усилий, чем следование по ней.

– Фургонам с припасами придется нелегко, если только Сестра во Христене поможет справиться, – мрачно заметил Карус.

– Мы используем волов, а не тягловых лошадей, – молча, напомнил ему Гаррик. – Их копыта шире, и они раздвигаются при надавливании, поэтому не погружаются так сильно.

Как раз в тот момент, когда в голове Гаррика сформировалась эта мысль, три антилопы со спиральными рогами выскочили из ивовой рощи и запрыгали по тому, что выглядело как удушливое болото. Они совершали огромные прыжки, которые казались выше, чем были на самом деле, делая короткие паузы между прыжками. Их ноги, должно быть, приспособлены к окружающей среде, хотя Гаррик не мог себе представить, как именно.

– «Жаль, что мы не можем оседлать их», – подумал Гаррик. – «Это дало бы нам преимущество перед крысами». Вслух он сказал: – Теноктрис, если Боги исчезли – или, в любом случае, если они не существуют в настоящем, что это значит для нас? Я имею в виду, в будущем?

Теноктрис снова пожала плечами. – Ну, возможно, ничего, – ответила она. – В конце концов, это мир, в котором я жила всю свою жизнь до самого недавнего времени: мир, в котором не существовало Великих Богов.

– Но вы говорили, что были неправы? – спросил Гаррик, нахмурившись.

– Да, но это то, во что я верила в то время, – сказала она с улыбкой. – Несмотря на все свидетельства обратного, я поверила в это. Поэтому мне нетрудно представить себе мир, в котором Боги не существуют на самом деле, а не просто не существуют в моем воображении.

Гаррик представлял себе мир без Великих Богов. Он никогда не сомневался в Их существовании – люди в деревушке Барка не сомневались в Богах, – но Они не были важной частью его жизни. Рейзе предлагал Владычице крошку и капельку эля за семейными трапезами, но по-настоящему Гаррик поклонялся только грубой каменной резьбе Дузи на холме, возвышающемся над южным пастбищем. Пастырь, Кто защищал мир, был слишком велик, чтобы беспокоиться о настоящих пастухах, но маленький Дузи мог найти заблудившуюся овцу или отвести молнию от вяза, который укрыл пастуха от внезапной грозы. Так что, возможно, это действительно не имело большого значения. Гаррику было не по себе от этой мысли, но более серьезным проблемам, стоящим перед королевством, не было конца.

– Трудность в том, что я не уверена, что трон, так сказать, останется пустым, – продолжила Теноктрис.

Кровавые Орлы прошли этот участок гуськом, но, все-таки,  было место для двух лошадей в ряд, или почти так. Гаррик кивнул, и Теноктрис рванула вперед; он следовал достаточно близко, чтобы его лошадь уткнулась носом в ее левое бедро.

– Конечно, Боги Паломира надеются заполнить пустоту, – сказала она. – И мы надеемся, конечно, разочаровать их. Однако я сильно сомневаюсь, что они являются единственными силами, которые хотят править в эту эпоху. И они, возможно, не худший из возможных вариантов.

– Сначала о главном, – пробормотал Гаррик.

Передовой отряд подал сигналы своему капитану с тем, что казалось веселым энтузиазмом; возможно, они преодолели заболоченный участок. Если так, то посыльным пришло время повернуть назад и донести разведданные до основных сил армии. Но настанет еще один день, и еще один день за днем; и у каждого будут свои проблемы.

Гаррик приподнялся в стременах, чтобы размять ноги; его мерин без энтузиазма заржал. – Сначала о главном, – повторил он. Он понимал, что просто устал, очень устал; телом, а теперь и душой, думая о Великих Богах. Интересно, когда это прекратится?

– Для таких людей, как ты и я, парень, – сказал Карус, стоя, уперев руки в бока, на зубчатых стенах, – это прекратится, когда мы умрем. И, кажется, что для некоторых из нас это не прекратится даже тогда. Призрак древнего короля-воина запрокинул голову и рассмеялся, но прошло мгновение, прежде чем Гаррик тоже смог рассмеяться.

***

Три большие антилопы, чьи рога изгибались, как крылья лиры, стояли на берегу и широко раскрытыми глазами смотрели на речное судно, когда Далопанцы проплывали мимо. Они казались испуганными.

– Капитан Сайрг? – обратилась Илна. – Есть ли шанс раздобыть немного свежего мяса.

Лицо капитана исказилось от гнева; он притворился, что не слышит ее. Члены экипажа, возможно, действительно не слышали. Они продолжали грести с регулярностью водяного колеса с тех пор, как земля начала слегка подрагивать после рассвета. Небо было бледным, и его оттенок напомнил Илне желтое горло лягушки. Ей это не нравилось, а вибрация не нравилась еще больше, хотя она и не предполагала, что она причиняет какую-либо боль.

Вместо того чтобы быть мутной и непрозрачной, поверхность реки стала такой же мелко зазубренной, как поверхность напильника. Конечно, это не значило, что есть особые причины заглядывать на дно реки.

Илна не знала, где они находятся, кроме того, что они в пути уже несколько дней  к северу от Панды; она никогда особо не разбиралась в географии. Это озадачивало некоторых людей, когда она росла, потому что Илна ос-Кенсет была больше всех связана с внешним миром в деревушке Барка.

Ее ткани продавались в Сандраккане, Орнифале и даже Серианам, которые пряли шелк из коконов гусениц и отправляли его знати по всем Островам. Торговцы сообщали ей размер и толщину ткани, которую они хотели бы приобрести для тех мест, где они будут ее продавать. Узоры были собственным дизайном Илны, а названия островов, на которые отправлялась ткань, были для нее просто названиями.

Ингенс пробормотал цифры, откладывая угломер, с помощью которого он только что осматривал скалистый холм на северо-востоке; это была первая реальная особенность ландшафта с тех пор, как они отъехали от Панды. Он продлил параллельные линии, которые рисовал на полоске бумаги, и добавил пометку на полях. – Это карта реки, – пробормотал он Илне. –  Для последующих путешествий.

– Я понимаю, – отозвалась Илна, затем нахмурилась, потому что не была уверена, что это так. Она понимала, что отметки на карте говорят людям о том, где что находится в мире, но ей они ничего не говорили. Она всегда знала направление, но место – скорее здесь, чем «там» – никогда не было частью ее мира.

Ингенс указал на холм, который, как показалось Илне, находился на их пути, хотя то, как река извивалась по плоскому ландшафту, не позволяло быть уверенным.

– Это Ортран, – сказал он. – Остров Ортран до Изменения. Тогда на нем не было никого, кроме рыбаков. Я не знаю, что они делают теперь, когда моря больше нет. Возможно, ловят рыбу в реке, поскольку они находятся в излучине реки. Пока Ингенс говорил, он разворачивал полосу между двумя палочками, как обычный свиток для чтения. Часть, на которой он уже написал, была длиной в локоть, шириной с самый большой ткацкий станок, какой Илна держала дома. Хранила там, где, по ее мнению, в данный момент находился ее дом.

– Эти записи будут полезны? – спросила Илна. – Потому что мне показалось, что русло реки постоянно меняется. Даже в центре пролива мы сели на мель. Словно подчеркивая то, что она только что сказала, часть берега впереди них медленно обрушилась в реку, увлекая за собой дуб значительных размеров. Пенящаяся вода поднялась и выплеснулась в их сторону, хотя казалось, что это не представляет никакой опасности для их судна. Дерево изгибалось и переворачивалось, двигаясь вниз по течению; грязь стекала с его корней и выводила его из равновесия.

– Я не знаю! – ответил секретарь. Затем он поморщился и продолжил более спокойно: – Нужно же что-то делать, госпожа. Этот звук очень тревожит.

– Было ли так, когда вы поднимались вверх по течению? – спросила Илна. Она никогда раньше не была на этом участке реки и считала, что то, как все дрожало, было нормально. Конечно, это было неприятно, но в этом не было ничего необычного.

– Ничего подобного не было! – ответил Ингенс. – Я думал, я задавался вопросом, я имею в виду… Он взял себя в руки и встретил холодный взгляд Илны. – Интересно, имеет ли это какое-то отношение к исчезновению Мастера Хервира, госпожа?

– «С какой стати это должно быть?» – подумала Илна, но решила, что это законный вопрос. Она начала заплетать шнурки, которые были у нее в руках, как бы в ответ. Конечно, все было связано со всем остальным, но, похоже, Хервир имел к тряске не больше отношения, чем к ценам на шерсть в Сандраккане…

– Извините, мне не следовало совать нос в ваши дела, – прорычал Ингенс тоном смущенного гнева. Он снял крышку с медной чернильницы, чтобы продолжить писать на своей карте.

Илна посмотрела на него скорее удивленно, чем сердито. – «О, он думает, что я проигнорировала его вопрос и начала вязать, вместо того чтобы даже сказать ему, что это не его дело». – Извините, Мастер Ингенс, – сказала она. Ей было жаль: она, действительно,  общалась неадекватно, что было проблемой, с которой она регулярно сталкивалась при общении с людьми. Конечно, это была веская причина избегать общения с ними, но не было никакого оправдания плохому отношению к работе, которую она начала. – Я искала ответ, гм,  здесь, в узоре. Не похоже, что...

Илна приподняла ткань, которую ее пальцы продолжали вязать, пока она говорила. Делая это, она посмотрела на нее, и посмотрела еще раз. Узор, который она видела изначально, сформировался во что-то совершенно иное, потому что она продолжила его сверх того, что обычно делала.

– Есть связь, – сказала она, надеясь, что скрыла гнев, который чувствовала. Он был направлен на нее саму за то, что она увидела закономерность просто по счастливой случайности. Конечно, обычно ее гнев был направлен на нее саму, но другие люди, как правило, этого не понимали.

– Но она косвенная, и оба события являются частью целого, которое намного больше. Два узла на коврике, так сказать; но...