Текст книги "Возвращение Богов"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Из толпы вышли пожилые женщины в шелках и золотых кружевах, чтобы обнять Короля Перуса. Они плакали безнадежно, беспомощно. Это была слабость, а Илна презирала слабость. Тем не менее, пожилая пара не хныкала и не лгала, как их отпрыски. Она начала распутывать узлы узора, который уничтожил Короля Человечества. Она не плакала, когда были убиты Чалкус и Мерота. Было бы лучше, если бы она могла это сделать?

Хервир опустился перед ней на колени, коснувшись лбом пола, прежде чем подняться. – Ваша светлость, – сказал он, его язык заплетался от переполнявших его эмоций.

– Я не леди! – ответила Илна в полной  уверенности. Она снова осмотрела зал, отчасти для того, чтобы не видеть преданности в глазах Хервира. – Почему эта обезьяна заточила так много людей под землей? – спросила она. – Просто из жестокости? Потому что с помощью наркотика, который он вам давал, он мог бы отправить вас всех работать в поле, и вы бы все равно не сбежали.

– Это, между прочим, тюрьма, ваша светлость, – отозвался Хервир. Илна не стала поправлять его снова, потому что, очевидно, это было бы пустой тратой времени, но ее пальцы начали выводить новый узор. – Это тронный зал бога. Полируя стены, мы, рабы короля-обезьяны, вкладывали в камень всю свою душу.

На лице Илны отразилась кислая мысль. – Должно быть, это из-за наркотика, – сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к подобострастному торговцу. – Поклоняться такому чудовищу, уродливому зверю!

Усун неторопливо подошел к ней, поигрывая посохом. Он усмехнулся и сказал: – Ты наверняка видела людей и похлеще, Илна? Они будут поклоняться любому сильному человеку, который будет ими командовать. Если он скажет им, что они никчемные отбросы, годные только на то, чтобы приносить себя в жертву и работать на него, тем лучше! Уперев руки в бока, маленький человечек оглядел огромную, освещенную изнутри пещеру. – И они правы, не так ли? – добавил он. – Люди – никчемные рабы.

Илна с холодной яростью уставилась на Усуна, ее пальцы вывели узор, который должен был... Маленький человечек ухмыльнулся ей. Он провоцировал ее на реакцию относительно ее собственных чувств, о которых Илна и не подозревала.

– Нет, они не такие, – тихо ответила Илна. – Как мы с тобой оба знаем. И, вероятно, для тебя это стало меньшим сюрпризом, чем для меня. Она подняла ткань, которую начала вязать, и принялась распутывать узелки. – Ты очень умный человек, Мастер Усун, – сказала она. – Иногда, возможно, слишком умен для твоей же собственной безопасности.

– Не было бы никакой опасности, если бы ты действовала, не подумав, – сказал Усун, все еще ухмыляясь. – Если только я не недооценил твою сообразительность. Если бы я допустил подобную ошибку, я бы заслужил наказание, не так ли, Илна?

Она рассмеялась, что случалось  очень редко. Она повернулась и обратилась к бывшим пленникам: – Теперь вы все свободны. Мы вернемся на поверхность, а потом... – И что потом? Вернемся в реальный мир? Судя по тому, что сказали Хервир и король обезьян, некоторые из пленников провели в этой дыре тысячи лет. – А потом мы решим, что делать.

Ее голос звучал лучше, чем следовало бы; он заполнил всю светящуюся пещеру, несмотря на вздохи и молитвы пленников. Может быть, когда они окажутся в долине света, те, кто захочет остаться, смогут основать собственное королевство, что-то в этом роде. Гаррик, несомненно, поможет тем, кто захочет жить в реальном мире. – А пока покиньте это место! Перрин, ты и твоя сестра, проводите их. Сейчас же!

Открылась дверь. Женщина, чье изображение было вырезано на внешней стороне двери, вошла в комнату. Она была вдвое выше Илны, облаченная в доспехи, сверкающие, как черный жемчуг. Острия трезубца в ее правой руке зловеще поблескивали. – Я – Хили, Королева Ада! – закричала она. – Поклоняйтесь мне, рабы! Вы мои навеки!

***

Ветер был похлеще северо-восточных штормов, которые иногда обрушивались на деревушку Барка, но на этот раз Кэшел несся сквозь миры и эпохи, не подгоняемый, а несущийся вперед. Горы качались под ним; огромные моря вздымались бурлящими волнами перед его натиском.

Кэшел рассмеялся от радости, но продолжал крепко сжимать посох. Он знал, что скоро тот ему понадобится. Не ощущая более движения, Кэшел стоял на Камне Вопросов во дворе Древесного Оракула. Лайана стояла слева от него, Расиль – справа, а Горанда не было видно. Кэшел повернулся, а женщины, молча, оглядывались по сторонам. Ни одна из них не была из тех, кто говорит, чтобы просто пошевелить губами. Они были хорошими товарищами в трудную минуту, которая, вероятно, могло произойти в любой момент. Когда Кэшел оказался в ограде, в ней больше никого не было, но Аминей и еще двое пухлых мужчин средних лет вышли из помещения для священников мгновением позже.

Один из незнакомцев вел козу, у другого в руках был винный кувшин с вощеной пробкой, покрытый красивой голубой глазурью. Аминей держал чашу, нож с гравированным бронзовым лезвием и сложенный кусок красной ткани. Они разговаривали друг с другом и не видели Кэшела и его друзей, пока Лайана не сказала: – Добрый день, Мастер Аминей.

Жрец с вином закричал: – Духи! – и швырнул кувшин через плечо, когда его конечности свело судорогой. Козел тоже убежал, метнувшись через ограду. Кирпичная стена там начала рушиться, и козел, казалось, заметил это так же верно, как и Кэшел.

– Мастер Кэшел! – обратился Аминей. – Как... где... как вы сюда попали? Священник, потерявший козу, сел на землю, как маленький мальчик, и закрыл лицо руками. – О, да поможет нам Владычица! – прошептал он и заплакал.

Кэшел услышал УДАР! – глухой сильный, звук выстрела из катапульты. Рычаг катапульты уперся в упор, выбросив камень, а затем задние ноги рамы с грохотом опустились на зубцы стены. Еще недавно он не узнал бы этот звук. С тех пор как он покинул деревушку Барка, он часто бывал в окружении армий, даже слишком часто. Кэшел не возражал против драки, но война больше походила на бойню, чем на сражение. Он не любил скотобойни, даже когда там резали овец.

– Здесь появились пираты? – спросил он.

– Да, да! – ответил Аминей. – Они еще не выпустили Червя, но мы знаем, что это произойдет через некоторое время. Мы – я и мои коллеги – пришли сюда, чтобы попросить Дерево прислать к нам чемпиона Горанда, а все остальные на стенах.

– Сам Горанд привел нас сюда, – сообщила Лайана, глядя в ту сторону, откуда выстрелила катапульта. Когда Кэшел сосредоточился, он смог расслышать лязг и щелканье луков. Пока что это была всего лишь перестрелка. – Но мы не знаем, где он сейчас.

– Я здесь, ваша светлость, – произнес голос позади них. Кэшел повернулся, плавно и без паники, но и времени даром, не теряя, затем с легкой улыбкой опустил свой посох. Открылся стручок; глаза, находящегося в ней человека,  тоже были открыты. Даже несмотря на темно-коричневый цвет кожи, Кэшел мог с уверенностью сказать, что это лицо Горанда. Он почувствовал себя глупцом, что не заметил этого при первой встрече с высоким мужчиной, сидевшим на крыльце его хижины.

– Здравствуйте, Мастер Горанд, – вежливо поздоровался он. – Спасибо, что так быстро доставили нас.

Мужчина в стручке – Горанд – усмехнулся. – Если бы мы ждали дольше, не стоило бы и приходить, не так ли, Кэшел? Нет, если я слышу то, о чем думаю. Я не так долго пробыл в лесу, чтобы забыть, как звучит осада.

– Они считают, что пираты довольно скоро выведут Червя, – сообщил Кэшел. – Что вполне вероятно. Расиль, – он кивнул волшебнику на Корла, – показала мне, что они сделали с Омби на Телуте, и это было довольно скверно. Но, думаю, вы знаете это по своему опыту, – и Горанд согласно кивнул.

– О, могучий воин! – воскликнул священник, который уронил вино. Когда они впервые оказались в этом месте, Аминей сказал, что одного из них зовут Конунг, а другого – Хильфе, но Кэшел понятия не имел, кто из них кто. – Расскажите нам, как победить наших врагов в этот день великого испытания! – спросил священник.

– Для начала, ты, маленькая жадная жаба, – сказал Горанд, – вы – все трое – можете закрыть свои рты. Я позабочусь об этом, но чем меньше я буду думать о вас и других городских отбросах, тем лучше для меня.

– Что это он говорит? – спросил жрец с козлом.

Аминей прижал чашу и другие принадлежности к груди. Освободив, таким образом, руку, он попытался утихомирить своего товарища, который не был заинтересован в том, чтобы его утихомиривали. Он оттолкнул руку Аминея и заявил: – Оракул не должен так говорить! Что-то здесь не так, я...

Ветка дерева наклонилась и ударила шумного священника по затылку. Он взвизгнул и бросился на живот, прикрывая голову обеими руками. Теперь, когда с него сбили шляпу с перьями, он был лысым. На мгновение стало по-настоящему тихо.

Лайана повернулась, чтобы посмотреть на стручок, но Кэшел решил, что пока ему лучше присмотреть за жрецами. Расиль подошла к древнему храму и расправила стебли тысячелистника. Священник, бросивший кувшин, двинулся обратно к дому; человек, которого сбили с ног, испуганно оглянулся через плечо и подобрал колени, собираясь бежать. Впрочем, если он бы убежал, Кэшелу не о чем беспокоиться…

– Правильно, Хильфе, пора бежать, – сказал Горанд с таким презрением, что Кэшел вспомнил о своей сестре. – Пусть кто-нибудь другой сделает опасную работу. Вот на что вы, жители Дариады, годитесь, не так ли?

Аминей бросил свои принадлежности на землю, повернулся лицом к стручку, уперев руки в бока, и сказал: – Что бы вы хотели, чтобы я сделал, Лорд Горанд?

Горанд рассмеялся. – Уходи или молчи, Аминей, – ответил он; в его голосе не было той резкости, что минуту назад. – Все вы, священники, уходите или молчите. Конунг пошел прочь, с каждым шагом делая шаг шире и быстрее. Хильфе остался на земле, подтянув колени к груди, и заплакал. Аминей сложил руки на груди и ничего не сказал.

Кэшел повернулся к Горанду. – Сэр? – спросил он, опираясь на посох локтем точно так же, как тогда, когда они стояли перед его хижиной в лесу.

– Жители Дариады были очень довольны, что я спас их от Червя много лет назад, – сообщил Горанд. Он говорил тихо, но Кэшел слышал, как в его голосе снова зазвучал гнев. – И они были довольны Древесным Оракулом. Прошло совсем немного времени, прежде чем кто-то сообразил, что на нем можно получить выгоду. Видишь ли, они торговцы.

– Да, сэр, – отозвался Кэшел, просто показывая, что он внимательно слушает.

– Но я им был не нужен, или, по крайней мере, я так думаю, – продолжил Горанд. Еще одна ветка дерева дрогнула, на этот раз просто помахала. – Они нервничают, когда рядом с ними такие, как я, когда все спокойно. Как мы с тобой, Кэшел. Тебе, знаешь ли, тоже нужно быть начеку.

Кэшел пожал плечами. – Сэр, – сказал он, – я доверяю своим друзьям. Но, в любом случае, я сам скучаю по миру. Я не… ну… Я просто пастух.

– В мою честь была отчеканена монета, обол, и это было ключевым моментом, – продолжал Горанд. – На нем мое лицо, а не голова чайки, изображающая Дариаду... или теперь Дерево, но в мое время символом города была чайка. С ним я мог уйти или остаться, когда мне заблагорассудится. Но мне его просто не дали. Пока я им снова не понадобился!

– Сэр, – отозвался Кэшел, – я не знаю, что произошло в ваше время. Как и мастер Аминей, я ручаюсь. Но, как мы уже говорили в вашей хижине, это не имеет значения.

Горанд снова рассмеялся, но на этот раз в его голосе звучала грусть. – Тебе не стоит беспокоиться, пастух. Я дал слово, что разберусь с Червем, и я это сделаю. Точно так же, как сделал бы ты, если бы мог. Но есть еще кое-что, о чем я тебе рассказываю, потому что ты такой, какой есть. Можешь считать это открытым ответом Дерева. Карие глаза Горанда переместились – на Аминея, как догадался Кэшел, но он не отвел взгляда от человека в стручке, чтобы убедиться в этом. – Обычно ответ Дерева стоил бы налогов всего твоего района. Хотя, как ты можешь видеть, я бы не стал тратить полученные деньги.

– Да, сэр, – отозвался Кэшел, как и прежде, просто, чтобы не молчать. Он предпочел бы получить ответы на все вопросы напрямую, но высокий мужчина был зол, и, похоже, у него были на то причины. Позволить Горанду выговориться было лучше, чем давить... Хотя он все равно сделает то, что сказал. Кэшел в этом нисколько не сомневался.

– Я позабочусь о Черве, – повторил Горанд. Но Архас, главарь пиратов, который в прошлом управлялся с Червем, на этот раз поручил это своему однорукому помощнику. Архас сейчас в городе. Он прибыл с последней группой беженцев, спасающихся от ужасных пиратов. Он придет сюда, Кэшел.

– Придет к Дереву? – спросил Кэшел, нахмурившись, думая о том, что могут означать эти слова. – Придет к вам, Мастер Горанд?

– Меня здесь не будет, Кэшел, – ответил Горанд. – Он ищет храм, который был здесь, когда сажали Дерево. Если ему позволят остаться здесь, ты и твои друзья будете сожалеть об этом до конца своих коротких жизней.

Кэшел взглянул на остатки древних каменных колонн. Сколько же им лет на самом деле? Хотя это было как раз то, о чем думали Гаррик и Шарина, и это не его дело.

– Спасибо, – сказал Кэшел, поворачиваясь. Он взял посох обеими руками на изготовку. – Я думаю, нам лучше не позволять ему остаться.

Раздался грохот и треск, затем долгий, протяжный скрип, когда кирпичная стена вокруг ограды рассыпалась на кирпичи и кирпичную пыль. Червь...?

Но Червь не мог снести все это за один раз. Дерево росло, как из земли, так и из стены.

За столетия тонкие, как волосок, усики выдавили половину раствора, и опутали кирпичи паутиной, которая удерживала их крепче, чем могла бы известь. Когда корни оторвались, то, что было каменной кладкой, превратилось в щебень.

Аминей и Хильфе убежали в дом священников. Кэшел не мог винить их – в конце концов, их здесь ничто не удерживало, – но ему было интересно, насколько надежно, по их мнению, это здание защитит их от происходящего.

Дерево задрожало. Кэшел подумал, что оно вываливается на улицу, но ближайшие к нему корни изогнулись, как ноги, и огромное существо шагнуло к южной окраине города – туда, где шло сражение. Стручок с Горандом завис высоко в воздухе, наблюдая за Дариадой и сражением.

– Удачи, Мастер Горанд! – крикнул Кэшел, поднимая свой посох. Стоял оглушительный шум – хуже, чем грохот и раскаты грома во время грозы.

– Удачи тебе, пастух! – ответил человек в стручке, а ветка помахала Кэшелу на прощание.

Глава 17

– К полудню солнце будет светить нам прямо в глаза, – мрачно заметил Лорд Уолдрон, глядя на армию гигантских крыс на юге.

– Этот человек пожаловался бы, если бы мы повесили его даже на золотой веревке! – сказал король Карус с полушутливым раздражением.

Уолдрон не стал бы убегать даже от верной смерти, но Гаррик не помнил, чтобы командующий армией когда-либо выказывал оптимистические оценки. Они двигались, пошатываясь,  на платформе, поднятой над повозкой, запряженной восемью волами. В этих холмистых прериях только с искусственно созданного наблюдательного пункта можно было видеть хоть на какое-то расстояние. Волы двигались медленно, но армия продвигалась в боевом порядке и в любом случае не могла двигаться быстрее.

– У Каменной Стены солнце светило вам прямо в глаза, милорд, – мягко сказал Гаррик. – И вы там победили.

На юге войска Паломира двигались, как рой муравьев; муравьев было больше, чем налоговый клерк мог сосчитать за день. Покрытые темным мехом, сверкающие сталью отряды крыс появлялись на вершинах холмов, спускались по травянистым склонам и снова исчезали в низинах.

– Каменная стена была чертовски близко! – огрызнулся Уолдрон. Он моргнул, обдумал этот словесный обмен и выдавил из себя улыбку. – Но, как вы и сказали, – добавил он, – мы победили.

Вторая повозка, запряженная волами, ехала рядом с первой. Теноктрис сидела, скрестив ноги, на своем ложе, а ее принадлежности были разложены перед ней на белом брезенте. Солидный на вид мужчина, один из агентов Лайаны, сидел на корточках в углу на случай, если волшебнице понадобится что-то принести или другая помощь. Обычно Гаррик или кто-то из его друзей из деревушки Барка были с Теноктрис, но сегодня у них были другие обязанности.

– «Дузи, сохрани моих друзей», – подумал Гаррик. – «Дузи, сохрани Лайану». Даже если бы Дузи существовал, он был маленьким божком, который не мог повлиять на великие дела. Однако он был богом юности Гаррика в деревушке Барка, и молитва, обращенная к нему, приносила утешение тому мальчику, которого мир теперь называл принцем. – «Сколько же крыс на самом деле?» Разведчики Зеттина предположили, что их сорок тысяч, но могло быть и больше. Возможно, их было невероятно много.

Королевская армия наступала неглубокой угловой линией, образованной войсками бывшей фаланги, теперь выстроенными в четыре ряда вместо шестнадцати. Стрелки с луками, пращами и дротиками растянули крылья угла, а тяжелая пехота сомкнула тыл строя, превратив его в треугольник. По обе стороны разрозненными отрядами двигались разведчики, люди и Коэрли, организованные не более формально, чем крысы, с которыми они столкнулись. Они заняли место кавалерии, которая в обычной битве обошла бы армию с флангов.

Крысы окружили оба фланга королевской армии. Тяжелая пехота понесла бы ужасные потери, но с этим ничего нельзя было поделать. У них просто не было времени перевооружить эти полки и обучить их совершенно новому стилю ведения войны. – Они не сломаются, парень, – сказал Карус. – Иногда это то, что тебе нужно больше всего: люди, которые не сломаются, даже если знают, что погибнут, если будут стоять на месте. Они, конечно, тоже умрут, если побегут, но это не то, что удержит их в строю.

Стая гигантских крыс появилась из-за холма всего в полумиле. Уолдрон жестом подозвал своего трубача, который ехал в повозке и смотрел вверх. Прозвучал сигнал «Приготовиться к бою», за которым последовали трубы и рожки всех полков. У разведчиков не было инструментов, но они издали пронзительный вой. Очевидно, это был компромисс, который устраивал как людей, так и Корлов.

– Сестра во Христе, забери их! – сказал Карус. – Я не знаю, как это повлияет на крыс, но у меня, черт возьми, волосы на затылке встали бы дыбом. Если бы у меня были волосы или шея.

– «Я не сомневаюсь, что Сестра получит свою долю, как их, так и нас», – подумал Гаррик. – «Но такова наша работа». Он поправил свою богато украшенную позолоченную кирасу. – Милорд, я оставляю вас, – сказал он Уолдрону. – Да пребудет с вами Пастырь! – и спустился по лестнице, снова впечатленный тем, насколько прочным было устройство. Каркас платформы был укреплен поперечными канатами и распорками, выражаясь морским языком, поскольку эту работу выполняли бывшие моряки королевского флота. Результат был временным, и дополнительные двенадцать футов высоты усиливали каждый толчок телеги, но сослужили хорошую помощь.

Кровавые Орлы – сто десять человек, оставшихся от полка, не считая подразделения в Панде с Шариной, – ждали его. На них были кожаные накидки без бронзовых кирас, которые обычно прикрывали их торсы, и стальные или кожаные шапочки вместо шлемов. Вместо своих обычных массивных щитов из ламинированного дерева у них были круглые плетеные щиты стрелков с льняной обшивкой.

Мрачное выражение лица Лорда Аттапера имело очень мало общего с предстоящей битвой, и в значительной степени было связано с позицией его принца во время битвы. – Ваше высочество, – сказал он, вручая Гаррику посеребренный шлем с развевающимися позолоченными крыльями. – Это не обычная битва, в которой ваши доспехи могут обеспечить вам достаточную защиту. Я знаю, вам нравится быть впереди и вести...

– Я так и собираюсь поступить, милорд, – ответил Гаррик. – Аттапер, ну, пожалуйста. Возможно, это наш последний разговор в жизни. Давайте не будем превращать его в спор, а? Он опустил массивный шлем на голову и затянул ремешок на подбородке. Ему бы хотелось надеть шапочку, как у фалангистов и перевооруженных Кровавых Орлов, но если он собирался это сделать, было важно, чтобы все видели, как он это делает. И он собирался это сделать.

На мгновение лицо Аттапера стало непроницаемым, как каменная стена. Затем он слегка улыбнулся и сказал: – Хорошо, не будем спорить, ваше высочество. В конце концов, если с вами что-нибудь случится, мне некому будет жаловаться.

И они направились к острию клина. Передовые отряды фаланги во время наступления раздвинули свои задние ряды влево и вправо; теперь эти отряды отступили за спины своих товарищей, освобождая место для Кровавых Орлов и Принца Гаррика.

Авангард крыс устремился вниз по травянистому склону к людям; ветерок разносил их зловоние. Лучники с флангов выпустили стрелы, а Кровавые Орлы приготовили свои копья для броска. Гаррик вытащил свой длинный меч.

– Это неплохое место для тяжелой битвы, – произнес призрак в его мыслях, размышляющий в странной динамичной расслабленности, в которую Карус всегда впадал перед битвой. – Что бы там ни говорил Аттапер, нигде нет безопасности, а поиски безопасности – это самый быстрый способ, который я могу придумать, чтобы погибнуть. Он рассмеялся, как жизнерадостный демон. – Я убил немало людей, пытавшихся это сделать, о чем расскажу миру!

– За Королевство! – крикнул Гаррик. – За Королевство! – прорычала армия. Стрелки и Кровавые Орлы метнули свои копья, и крысы бросились на них. Крыса с писком бросилась на Гаррика, но неожиданно пригнулась. Гаррик – Король Карус – сделал выпад, и его длинная рука потянулась под углом к маленькому круглому щиту крысы. Зверь захрипел и отскочил назад. Гаррик не мог сказать, был ли этот прыжок предсмертной агонией крысы или тщетной попыткой убежать. Из разорванных артерий хлестала кровь. Слева от Гаррика, когда он вытягивался для выпада, появилась еще одна крыса. Он держал наготове свой длинный кинжал – в такой схватке Карус предпочитал использовать два клинка, а не щит, – но Кровавый Орел во второй шеренге нанес удар дротиком, пронзив крысу в грудь.

Первоначальная атака закончилась. В этой группе было около сотни крыс, и они налетали на клин, как град на шиферную крышу. Несколько человек были ранены, но дисциплина людей и сплоченность рядов дали о себе знать. Еще больше крыс – судя по звуку, с полдюжины таких же отрядов – атаковали примерно в то же время, но без особого эффекта.

Армия двинулась вперед, сохраняя прежний строй. Еще больше крыс набросилось на ряды воинов, рыча и щелкая зубами. Они бросились на переднюю часть клина, как волна, разбивающаяся о дамбу. У их мечей были короткие широкие лезвия и квадратные окончания.

Гаррик использовал длину своего меча, нанося удары по запястьям тварей, прежде чем они успевали нанести удар. Помогал кинжал, но Кровавые Орлы неоднократно спасали его, заслоняя от оружия крыс. Некоторые из телохранителей упали или вышли из строя, ругаясь и пытаясь перевязать свои раны, но армия двинулась вперед по ковру из дрожащих  трупов Паломира.

Карус был прав, когда велел своему потомку надеть крылатый шлем и посеребренную кирасу: привлекая внимание крыс исключительно к себе, он оставил множество тварей на растерзание дисциплинированным солдатам, окружавшим его.

Это могло срабатывать только до тех пор, пока сверкающий принц оставался на ногах, но пока все шло хорошо. Левое бедро Гаррика кровоточило, на кинжале были глубокие зазубрины – его нужно было заменить, но когда? На тыльной стороне его кирасы была вмятина, а меч, вылетевший из мертвой лапы крысы, отсек часть правого крыла его шлема. В битве такого масштаба это было сущим пустяком, но битва едва началась.

Карус, чувствуя себя в своей тарелке, рассмеялся в разуме Гаррика. Что касается его самого, то он устал и знал, что устанет еще больше. Он не любил резню, даже если убивал животных, а вонь была еще хуже, гораздо хуже, чем на поле боя, где сражаются люди, но это не имело значения. Крысы не сдавались, но они умирали.

Гаррик шагал вперед и убивал до тех пор, пока оставался враг, которого нужно было убить, и это должно быть сделано. Крысы атаковали в третий раз, отдельные боевые отряды, подобно липкой жидкости, растекались по фронту клина.

Армией командовал Лорд Уолдрон. Принц Гаррик был чемпионом, воином, и Острова никогда не знали более великого воина, чем призрак, который теперь контролировал тело принца. Глаза Гаррика видели только движение: усатая физиономия перед острием меча; меч, летящий слева, заблокирован, но окровавленный кинжал сломался, левая нога сбила крысу, правая пятка расплющила заостренный шлем и хрустнула узким черепом; крысы с трех сторон – кренятся вперед, мощное человеческое тело отталкивает более легких зверей, рубит, колет, мех хлещет яркой кровью, хватает меч в воздухе и блокирует удар, несмотря на то, что отрубленная лапа крысы держит рукоять.

Атака закончилась, захлебнувшись в собственной крови. Гаррик стоял на вершине холма, глядя вниз, на болото и еще одну стаю наступавших крыс. На противоположном гребне развевался бело-зеленый штандарт Паломира. Под ним стоял воин-человек в черных доспехах, с обнаженным мечом. Рядом был еще один человек, волшебник в синей мантии из какой-то тонкой ткани. Он взмахнул волшебной палочкой и произнес нараспев слова, затерявшиеся в отдалении.

– Ваше высочество! – обратился Аттапер, задыхаясь от напряжения. Его щит был так изрублен, что часть внешнего слоя дерева отпала. – Ваше высочество, я не смогу последовать за вами, если вы ринетесь в их середину. Я не смогу, никто не сможет!

– Я не... – начал, было, Гаррик, тупо оглядываясь по сторонам. Каждый его мускул болел или ныл, а руки были красными до плеч, и часть этой крови, должно быть, была его собственной. – Неужели я...? Он попытался вспомнить, что только что произошло, в связанной последовательности. Он – Карус, облаченный в тело своего потомка Гаррика ор-Рейз, – ворвался в плотные ряды воинов Паломира, прокладывая путь перед собой, и почти не обращая внимания на крыс, которых оставил позади. Он действительно прорвался сквозь волну – и выжил, потому что крысы ожидали происходящего не больше, чем Кровавые Орлы.

Аттаперу и его людям пришлось пробиваться вперед, получая безрассудные раны, пытаясь спасти принца, который, как они были уверены, покончил жизнь самоубийством на их глазах. Когда клин перестроился, люди встали рядом с Гарриком. Половину из тех, кто был в строю, составляли спешившиеся кавалеристы, которые образовали резерв в центре треугольника. Уолдрон отправил отряд вперед, чтобы заменить Кровавых Орлов, павших в отчаянной спешке.

Небо на юге заволокли черные тучи. Молнии сверкали от грозовой тучи к грозовой туче, и усиливающийся ветер яростно свистел в тревожном ожидании. Гаррик посмотрел на склон позади них. Земля была усеяна телами, как пшеничное поле стерней после уборки урожая, и сотни неподвижно лежащих или стонущих были людьми.

Древний король смотрел на происходящее глазами Гаррика. – Сейчас мы всего лишь инструменты, парень, – сказал он холодным оценивающим тоном. – Ты, я и они. Инструменты ломаются, но важна только работа. На мгновение, вернув себе контроль, над телом Гаррика, он отбросил неуклюжий меч Паломира. – Дай мне свой кинжал, – резко сказал он кавалеристу, стоявшему рядом с ним.

– Вот, ваше высочество, – ответил воин. Он уже держал щит и обнаженный меч, подняв локоть, и Гаррик вытащил кинжал из ножен на его правом боку.

Теноктрис сидела в своей повозке, пока та катилась вперед. Из пентаграммы перед ней, словно дым, вырвался сгусток волшебного света. Алые и лазурные нити сплелись в изящную сеть. Она не обратила внимания на кровавую бойню вокруг нее. Гаррик нежно улыбнулся своей подруге и вернулся к своим делам.

– Они приближаются, – пробормотал Аттапер. Меч, который он теперь держал, был пехотного образца, а не его собственный кавалерийский меч. Трубач Уолдрона протрубил «Приготовиться к бою!»

Крысы выскочили из болота. Когда они это сделали, волшебник Паломира указал своей волшебной палочкой в небо. Вспышка волшебного света ударила вверх, окрасив все облака в угрюмо-красный цвет, как раскаленная печь. Разразилась буря, осыпая лица армии людей градом размером с голубиное яйцо, смешанным с ледяным дождем. Люди закричали от удивления и страха перед колдовством, а крысы с писком бросились вверх.

***

Дерево двинулось на юг, покидая развалины своей ограды. Пыль от известкового раствора и битого кирпича клубилась ржавым покрывалом; каждый раз, когда оседала очередная груда щебня, вверх поднималось все больше удушливого порошка.

Кэшел слегка повернул голову, чтобы подышать через рукав туники. Он ожидал, что Дерево проложит путь через Дариаду точно так же, как это сделал бы Червь, хотя, конечно, Червь не остановился бы на том, чтобы проложить единственную тропу. Вместо этого Горанд пробирался вперед, как осьминог, передвигающийся по морскому дну на кончиках своих лап, только ног у него было больше, чем кто-либо мог сосчитать.

Узловатые стволы, свисающие корни и лианы, покрытые зеленым мхом, тянулись друг за другом и располагались с поразительной легкостью. Кэшел мог сказать, что в этом была какая-то закономерность, хотя это было не то, что он видел своими глазами; скорее, это было то, как он оценивал бы ход боя на посохах, но все было намного сложнее.

Когда Дерево проходило мимо, посыпались дымоходные трубы, а с карнизов посыпались осколки черепицы, но единственным реальным разрушением стало то, что произошло с самой оградой. Горанд при движении аккуратно выбирал, куда ставить ноги. Мощеные улицы принимали на себя большую часть его веса, и хотя они извивались, как овечьи тропы, корни, стебли, лозы предохраняли дома от соприкосновения, но не задевали их, как бы улицы ни поворачивали.

Кэшел радостно улыбнулся. Всегда приятно наблюдать за человеком, который действительно разбирается в искусстве, каким бы ни было его ремесло. То, что делал Горанд, выходило за рамки того, что Кэшел ожидал увидеть от самого ловкого танцора, которого он когда-либо видел. Дерево скрылось из виду. По сравнению с другими деревьями, даже приподнявшись на корнях, оно было невысоким, и дома закрыли его, когда оно прошло, наверное, больше половины пути до городских стен.

Кэшел обернулся, гадая, с какой стороны придет этот Архас. Он не сомневался, что пират придет; не потому, что Горанд был оракулом, а потому, что он был не из тех людей, которые говорят то, в чем не уверены.

Расиль что-то напевала. Кэшелу ее слова показались похожими на воркование пары сов, но она знала, что делает. Лайана стояла рядом с волшебницей, выглядя настороженной и готовой прийти на помощь, если понадобится. Глядя на Лайану, никто бы не догадался, что она только что наблюдала, как огромная роща деревьев поднимается и проходит по городу.