Текст книги "Возвращение Богов"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

– Спасибо, – сказал Ингенс, кланяясь Перусу и следуя за Перриной в дом. – Я действительно проголодался и хочу пить. И к тому же очень устал.

– Госпожа? – обратился принц. – Пожалуйста, все, что вы пожелаете, будет исполнено. Но, по крайней мере, окажите нам любезность и позвольте попытаться продемонстрировать невиновность нашей долины.

Илна снова поморщилась. Она пришла, чтобы узнать, где находится Хервир. Возможно, ответом было то, что он похоронен под фисташковым деревом, но у нее пока не было доказательств даже этого. Кроме того, она была голодна и хотела пить. И устала. Солнце стояло низко над западным краем долины, и ее усталость была так велика, будто она шла пешком все это время, с утра, когда они вошли в рощу, и до вечера, который уже начинался.

– Да, спасибо, – ответила Илна, заставляя себя быть вежливой. Она оказалась здесь по собственному решению, а не потому, что принц и его семья вынудили ее. Она поднялась по ступенькам и быстро вошла в здание, снова проигнорировав предложенную Перрином руку.

Широкий коридор пересекал середину дома, пропуская легкий ветерок с холмов. Арочные проходы, ведущие в главный зал, тоже были открыты; стены над ними представляли собой филигранную кладку, соединенную плитками с закрученными узорами синего и белого цветов. Узоры не были похожи на письмена, которые Илна видела раньше, но она была уверена, что в них есть смысл, и она усмехнулась.

Все имело смысл. Все было частью определенной схемы, если только есть достаточно мудрости, чтобы понять ее. У нее это получалось лучше, чем у большинства людей, но она не притворялась, что у нее это очень хорошо получается.

– В беседке нас ждут вина и легкий ужин, – сказал Перус, следуя за ними по коридору. Его шелковые тапочки шуршали по прохладному полу, производя не больше звука, чем босые подошвы Илны. По крайней мере, пол был выложен плиткой, а не камнем. Обезьяны, все молчаливые и одетые в ливреи, ждали или убирались в комнатах, мимо которых она проходила. Время от времени кто-нибудь из них бросал взгляды в ее сторону, но даже тогда они, казалось, не замечали присутствия посетительницы.

Беседка представляла собой каркас из плетеных колонн и кирпичных арок, закрывающих травянистую лужайку. Широкие листья виноградных лоз, посаженных у подножия каждой колонны, затеняли землю, но сквозь них просачивалось множество крошечных пятен солнечного света. Когда Илна подняла голову, то увидела, что холмы круто поднимаются всего в двух шагах от нее.

В центре лужайки стоял низкий стол. Вместо стульев по обеим сторонам и в дальнем конце были разложены подушки; за каждым из пяти мест ждали обезьяны. На блюдах лежали фрукты и орехи, а в наполненной водой емкости из латуни стоял высокий глиняный кувшин. В воде, к удивлению Илны, плавали кусочки льда.

– Мы приносим лед с горных вершин, чтобы делать шербеты и охлаждать вина, – пояснил Король Перус, заметив удивление Илны.

– Госпожа Илна? – обратился Перрин. Он вынул из узкого горлышка кувшина черпачок с длинной вертикальной ручкой. – Позвольте мне самому вас обслужить. Он наполнил кубок и с поклоном протянул его ей. – Наше лучшее вино, – добавил он, – для самой прекрасной женщины, когда-либо появлявшейся в нашей долине.

Илна нахмурилась. Ингенс, как она заметила, тоже хмурился, хотя, без сомнения – и эта мысль заставила ее натянуто улыбнуться – по другим причинам. Она пригубила вино, пока Перрина показывала секретарю, как расположиться рядом с ней на подушках. На первый взгляд вино показалось ей неплохим – слишком густым и крепким, но в тех частях Островов, где оно было обычным напитком, вино обычно разбавляли. Илна сделала глоток. Прежде чем сделать второй глоток, она почувствовала послевкусие от первого, поморщилась, поставила кубок на стол и сказала: – Извините, я не разбираюсь в винах. У вас есть эль? Я не...

Что она хотела этим сказать? Я не богата? Я бедная сирота, которая большую часть времени пила несвежее пиво, но чаще воду, потому что не могла позволить себе ничего лучшего. Хотя в деревушке Барка никто не пил вина.

– Эль? – переспросил Перус. – Нет, мы в долине не варим никакого пива.

– Тогда воды, – сказала Илна. Она начинала раздражаться. Она бы никогда не потребовала что-то редкое или дорогое к своим блюдам, но даже во дворце можно было бы заказать что-нибудь простое.

– Мне так неловко, Госпожа Илна, – сказала Перрина. Она взяла у обезьяны наполненный кубок и держала его, пока Ингенс пил. – Видите ли, здешняя вода небезопасна. Боюсь, наши слуги не слишком щепетильны в отношении своих естественных функций.

– У нас есть и другие вина, Илна, – сказал принц с озабоченным выражением лица. – Может быть, вы хотите белое?

Раздражение Илны усилилось. Она взяла кубок, стоявший на столе, и наполнила его талой водой из латунной емкости. – Я надеюсь, это безопасно? – спросила она и сделала большой глоток, прежде чем хозяева успели ответить.

– Ну, да, если вы этого хотите, Илна, – отозвался принц, обменявшись молчаливыми взглядами с остальными членами своей семьи. – Конечно, как пожелаете.

– Спасибо, – поблагодарила Илна, снова наполняя кубок. – И, если вы не возражаете, я посижу, а не лягу. Я так и не научилась, есть одной рукой, лежа на боку, и у меня нет желания выставлять себя дурой.

– Конечно, конечно, госпожа, – ответил Перус. Его голос звучал любезно, но у него был вид человека, которого ударили ногой в живот. – Наше единственное желание – чтобы вам здесь было комфортно.

– И убедить вас в наших добрых намерениях, – добавил Перрин со своей обычной улыбкой. – Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы добиться этого.

Пока Илна чинно сидела, Ингенс сказал: – Что ж, должен сказать, мне очень нравится ваше вино, Король Перус. Не думаю, что я когда-либо пил более вкусное. Он пристально посмотрел через стол на Илну, пока обезьяна наполняла его кубок. Она проигнорировала его и взяла грушу с подноса, стоявшего перед ней.

– Попробуйте эту сливу, Илна, – сказал принц, беря одну с другого подноса. Он достал нож с крошечным золотым лезвием и добавил: – Вот, я почищу ее для вас. Я думаю, вы найдете ее удивительно сладкой.

– Спасибо, – отозвалась Илна, стараясь, чтобы слова не отражали ее мыслей в данный момент. Неужели они не могут оставить ее в покое?

– Эта груша восхитительна. Действительно, так и было. Как и сваренное вкрутую яйцо, желток которого был растерт со специями, и лежал в чашке с белком.

Обезьяна, прислуживавшая ей, была молчалива и внимательна, она принесла миски с водой, чтобы вымыть ей пальцы между блюдами. В воде плавали лепестки роз. Кружевная скатерть и салфетки, которые лежали рядом с мисками, были льняными. По качеству они не уступали всему, что Илна когда-либо видела, кроме того, что она соткала сама. Что касается еды – еда для нее не была важна, но мастерство изготовления впечатляло. Повара в этой долине были столь же искусны, как и ткачи. Основу всех блюд составляли баранина, рис и чечевица, но специи превращали простые блюда в замечательные произведения искусства.

Принц продолжал предлагать ей изысканные блюда. Илна продолжала отказываться, настолько вежливо, насколько это было возможно в данной ситуации. Перрин пытался использовать ее вежливость, чтобы заставить ее подчиниться его воле, что, конечно, делало ее еще более холодной и уверенной в своих отказах. Илна улыбнулась. Она полагала, что относится к этому как к игре. Если бы она перестала воспринимать это как игру, то достала бы узор из рукава и показала бы его (узор был готов к действию).

Обезьяны развесили фонарики, пергаментные сетки которых были выкрашены в привлекательные пастельные тона. Солнце опустилось за горы, и небо настолько потемнело, что на нем появились звезды с незнакомыми созвездиями.

Слуги принесли очищенные фисташки и разложили их в виде завитков на серебряных подносах. Когда они унесли подносы после того, как гости поели, Король Перус сказал: – Я приготовил для вас комнаты. Совсем небезопасно возвращаться в ваш собственный мир после захода солнца, хотя, конечно, вы можете сделать это, если хотите.

– О, я надеюсь, вы останетесь, – добавила Перрина, накрывая руку секретаря своей. – О, пожалуйста, останьтесь, Ингенс.

– Конечно! – ответил Ингенс. Он выпил изрядное количество, и в его тоне был вызов, когда он продолжил: – Это мой долг – остаться, пока мы не найдем Хервира. Не так ли, Госпожа Илна?

Илна посмотрела на него. Это больше не было игрой, но означало, что еще важнее было не терять самообладания. – Да, я полагаю, что так, – спокойно сказала она. – По крайней мере, на сегодня.

– Тогда позвольте мне проводить вас в вашу комнату, Илна, – сказал принц, вскакивая на ноги.

Илна встала, как обычно проигнорировав протянутую руку. – Да, – ответила она, – я готова поспать. Комната, которую ей отвели, находилась в другом конце коридора, в середине правого крыла дворца. Вместо кровати были разложены коврики и подушки; она, конечно, спала и на худшем. Перрин, как и ожидалось, попытался задержать ее у двери.

И, разумеется, она без труда отправила его. Полная луна светила сквозь ряд окон чуть ниже линии крыши. Илна взглянула на нее, затем с помощью стола с тремя ногами подперла дверь. Это слабая защита, но разбудит ее, и еще, она оставила лампу гореть. Она засыпала, сжимая в левом кулаке узор. Любой, кто увидел бы его, пожелал бы, чтобы его выпотрошили железными крючьями, потому что рано или поздно так и будет. Илна мрачно улыбнулась. Конечно, она могла совершенно ошибаться насчет существующей здесь опасности. И, возможно, когда-нибудь и свиньи будут летать.

Глава 15

– Завтра... – произнес голос над ухом Илны. Она резко выпрямилась, подняв руки. Рядом с ее подушкой стоял Усун, и она спрятала узор в рукав. – ... ты не сможешь пить талую воду, – сказал маленький человечек, ухмыляясь, как демон из преисподней, – но я не думаю, что мы пробудем здесь достаточно долго, чтобы это имело значение. Ты готова идти, госпожа?

– Как только оденусь, – ответила Илна, поднимаясь легким движением. Судя по положению луны, она спала не очень долго, оставаясь во внутренней тунике. Теперь она набросила через голову верхнюю накидку, и завязала шелковое лассо на талии. – Мне взять плащ?

– Нет, – ответил Усун. – Мы будем спускаться, так что тебе придется захватить лампу. Боюсь, это еще одна пещера, но, похоже, ты в них хорошо разбираешься, несмотря на всю твою неприязнь.

Илна фыркнула. – Мне многое не нравится, – отозвалась она. – Я, конечно, не сочла бы это приемлемым оправданием для того, чтобы что-то делать плохо.

– Мы выйдем через дверь, – сказал Усун, заметив, что она бросила взгляд на отсутствующую решетку в ряду высоких окон. – Я вошел этим путем, потому что полагал, что ты заблокируешь ее с этой стороны. Они не выставили охрану в коридорах, и, насколько я понимаю, они подождут до третьей вахты, прежде чем придут за тобой.

– Хорошо, – сказала Илна, поднимая стол и отодвигая его в сторону, и сняла лампу с терракотового выступа, встроенного в стену.

– Илна? – спросил маленький человечек. – Есть ли какое-нибудь приемлемое оправдание плохой работе?

Она посмотрела на него. – Нет, – ответила она. – Нет. Только не для меня.

Усун хихикнул. – Так я и думал, – сказал он. – Бринчиза была такой дурой, когда попыталась сделать из тебя пешку.

– Ты готов идти? – ровным голосом спросила Илна, положив руку на защелку замка.

– Да, госпожа, – ответил Усун. Он снова хихикнул. – Мы повернем направо и пройдем почти до конца коридора, – и он пробежал мимо Илны, как только она приоткрыла дверь. Сам он был недостаточно высок, чтобы дотянуться до щеколды, даже подпрыгнув, хотя она не сомневалась, что он мог бы забраться туда, если бы захотел.

Усун крался вдоль правой стены, удивительно удачно сливаясь с нарисованной полосой у основания стены, держа палку длиной с его вытянутую руку. У палки был короткий, острый железный наконечник, и, похоже, ее можно было использовать как для метания, так и для нанесения ударов, как ножом.

Илна понятия не имела, откуда она взялась, потому что у маленького человечка ее не было, когда они были в погребальной пещере. На коврах на полу в комнатах, мимо которых проходила Илна,  свернулись калачиком обезьяны, часто по двое или по трое, прижавшись, друг к другу. Одна из них шумно причмокивала губами, радуясь чему-то во сне. Некоторые, возможно, бодрствовали, но даже они не следили за ней глазами.

Усун подошел ко второй двери со своей стороны коридора. Повернувшись к ней лицом, он уперся концом посоха в нижнюю панель и подпрыгнул. Опираясь на посох, он повернул задвижку, и дверь под его весом распахнулась внутрь. Руки Усуна были довольно сильными, несмотря на то, что были тонкими, как у паука.

Ступеньки за дверью вели вниз. Маленький человечек преодолел их серией прыжков, спускаясь левой ногой, проходя по ступеньке, а затем снова спускаясь. Илне лампа в коридоре не требовалась, так как через открытые двери проникало много лунного света. Однако когда она закрыла за собой дверь и последовала за Усуном, стало совсем темно.

Ступени были сложены из кирпича, который первоначально был покрыт глазурью. Свет лампы поблескивал на краях, где отделка не пострадала, но в других местах они были изношены до грубой ржавой сердцевины. Илна задумалась, сколько же лет этим ступеням. Ее ноги шептали, что очень много.

Усун двигался впереди нее. Он производил меньше шума, чем даже птица, на которую был похож, когда прыгал, расхаживал и подпрыгивал. То, что он делал, требовало немалых усилий, как поняла она, представив себя спускающейся по ступенькам такого же размера. Он, несомненно, был жилистым коротышкой.

В проходе послышался стон. Илна подумала, что это какой-то естественный звук, звук выхода пара или порыва воздуха через трещину, искаженный долгим эхом. Но он был похож на звук живого существа, испытывающего боль. Илна вошла в ритм спуска, так что скорее ноги, чем глаза, подсказали ей, когда ступеньки из кирпичных превратились в каменные. Они были гранитными и неожиданно скользкими. Хотя скала была твердой, ноги отполировали ее до такого блеска, который не мог выдержать пористый кирпич. Сколько футов и сколько столетий этому проходу?

Усун повел их вперед. Он перемещался так, что переступая с правой ноги на левую, его левая сторона тела вела его вперед. Илна одобрительно кивнула: она научилась менять позу, когда работала с тяжелым ткацким станком. От такой монотонной работы можно было сильно пострадать, а для маленького человека это была, без сомнения, работа.

Сначала проход был ровным, дальше он становился неровным, за исключением тех мест, где по  нему прошли многие поколения. Илна не думала, что проход был прорезан металлическими инструментами: на такой глубине лестница, казалось, была пробита в камне другими камнями. Была ли там трещина или естественное отверстие, которое люди-строители просто расширили? Она не очень разбиралась в горных породах, но не помнила, чтобы когда-нибудь видела отверстие в граните.

– Мастер Усун? – обратилась Илна. Сколько же времени прошло с тех пор, как они начали спускаться? Она не умела ориентироваться во времени, а окружающий камень лишил ее той способности, которой она когда-либо обладала. – Далеко ли идет этот проход?

– Далеко, Илна, – ответил маленький человечек. – Но мы уже пришли.

Лестница закончилась маленькой прихожей, а не лестничной площадкой, как сначала подумала Илна. Она вышла из прохода и встала рядом с Усуном, лицом к железной двери. Она была, по меньшей мере, вдвое выше ее роста, но относительно узкой, потому что имела одну створку, а не две, как большинство дверей такого масштаба. На двери не было ни защелки, ни петель, и, судя по виду, это могла быть панель, вделанная в скалу в качестве украшения или для поклонения. Полированный след на левом краю, на уровне плеча, указывал на то, что дверь регулярно открывали, но как ее открывали?

Илна нахмурилась. При свете лампы детали рисунка в полный рост, отлитого из черного железа, были не очень четкими, но она смогла разглядеть достаточно, чтобы он ей не понравился. Женщина в плотно облегающих доспехах пристально смотрела на них. Ее лицо и фигура были поразительно красивы, но выражение, застывшее на точеных чертах, было настолько жестоким, что Илна не могла припомнить ничего подобного. Одна железная рука была сжата в кулак, в другой она сжимала короткий трезубец с зазубренными концами.

– Это Хили, Королева Подземного Мира, – пояснил Усун. – Красивая девушка, не так ли? – и он хихикнул.

– Как мы откроем дверь? – нахмурилась Илна. – Поскольку, как я полагаю, нам нужно попасть на другую сторону.

– Просто открой ее, Илна, – ответил маленький человечек. – Или это сделаю я, – и он положил левую руку на край массивной железной панели и толкнул. Илна знала, что маленький человечек был силен не по своему росту, но то, как дверь повернулась на скрытых петлях, было возможно только при условии, что она была идеально сбалансирована.

Из проема пополз желто-зеленый свет, как блуждающие огоньки или плесень на трупе. Вместе с ним донеслись затихающие отголоски звука, который Илна, и представить себе не могла, – шелест, который поначалу был громче любого раската грома.

– Пойдем, Илна, – позвал Усун. – Мы должны войти.

– «Он знает об этом больше, чем говорит мне», – подумала Илна и улыбнулась. Она тоже была не из тех, кто обсуждает свои планы, а маленький человечек проявлял себя как друг во всех прошлых случаях, когда это имело значение.

Если бы Усун носил одежду, она могла бы погладить ткань пальцами и многое узнать о нем. Она сомневалась, что узнала бы что-то, что изменило бы ее веру в то, что он умелый, решительный и заслуживающий полного доверия человек; все те достоинства, которые она видела и культивировала в себе.

И Илна шагнула в зеленое сияние. Дверь за ней закрылась. Масштаб помещения был за пределами того, что она могла сразу оценить. К ней повернулись лица. Единственный раз, когда она видела так много людей вместе, был на большой площади, когда Гаррик обращался ко всему городу. Их одежда была самых разных фасонов, многих из них она никогда раньше не видела, но выражения их лиц были одинаково унылыми и пустыми.

Они – в основном мужчины, но было и несколько женщин, и люди разного возраста, от детей до дряхлых стариков – стояли по краям помещения, затирая стены.

– Есть ли здесь Хервир ор-Халгран? – спросила Илна. Она повышала голос с каждым слогом, пока к концу не перешла на крик, но даже так она едва могла расслышать собственные слова в огромном зале. Дыхание стольких людей, собравшихся в замкнутом пространстве, производило звук, похожий на рев бури.

– Я Хервир, – ответил мужчина средних лет, стоявший недалеко от входа. Он опустил руки; в них был круглый камень размером примерно в половину его головы. Он неторопливо направился к Илне и Усуну.

Большая комната была вырублена в естественной скале. Здесь был гранит, такой же, как и на верхних этажах, через которые вела лестница; Илна могла судить об этом по вкраплениям кварца и других минералов, смешанных с основным материалом. Это была плотная, чрезвычайно твердая масса. Гранит сам по себе был источником свечения, которое наполняло комнату без теней.

Илна поставила лампу на пол. Возможно, она понадобится ей снова, но сейчас ей хотелось освободить руки, чтобы завязать узор. Она бы прикрутила фитиль, но у нее не было с собой кремня и огнива, чтобы снова его зажечь. Масла либо должно было хватить, либо нет; сейчас ее волновали более важные вещи.

– Что вы делаете здесь? – потребовала она. От какой-то мысли ее лицо окаменело; она потянулась к массивной железной двери и толкнула ее, и та легко сдвинулась с места: открыть ее изнутри было так же легко, как и из прихожей.

– Мы строим тронный зал для Короля Человечества, – ответил Хервир с легким безразличием. Он слегка приподнял свой камень, чтобы показать его. – То есть расширяем помещение. Затираем стены, чтобы освободить место для большего числа верующих, пока Король Человечества не станет Богом всего Сущего. Вы пришли присоединиться к нам?

– Я пришла, чтобы вернуть вас вашей семье, – сказала Илна, думая: – «И как я собираюсь это сделать, когда нашла его живым?» – Но почему вы сами не сбежали? Все вы? Почему вы остаетесь здесь?

– Нам необходимо расширить тронный зал, – ответил Хервир. – Хотя, возможно, сейчас нас достаточно, чтобы поклоняться Королю Человечества; время уже близко. И он посмотрел в центр круглой комнаты. Там, нависая над толпой, стояла гранитная колонна со ступенями, опоясывающими ее, как резьба винта. Илна отчетливо видела ее благодаря зеленому свету, исходящему от камня.

– Король собирал поклонников много веков, ожидая этого момента, – задумчиво произнес Хервир. – Я был последним, кто присоединился к нему, пока не пришли вы. Я думал, что, возможно, это моя судьба – стать последним верующим, тем, кто приведет его к богу, но этому не суждено сбыться.

– Я не верующая! – ответила Илна. – И вы здесь не останетесь. Никто из вас не должен здесь оставаться!

– Но это наш долг, – заявил Хервир со слабой улыбкой. – Некоторые из нас поклоняются Королю на протяжении тысячелетий, но до сих пор для этого не было подходящего времени. Пока не наступило Изменение.

Илна оглядела собравшихся. Некоторые спали, в то время как другие шлифовали стены или ссыпали каменную крошку в мешки. Они тоже, как бы просыпались, и смотрели на нее и Усуна. – Вы не умираете? – спросила она. – Не может быть, чтобы людям было по тысяче лет!

– Здесь никто не умирает, госпожа, – ответил Хервир, снова, улыбаясь. – Королю Человечества нужно поклоняться, а мертвые этого делать не могут.

– А что вы едите? – спросил Усун. Он медленно вертел свой посох в пальцах правой руки; железное острие поблескивало при каждом повороте.

Хервир опустил глаза и озадаченно нахмурился. – Какой странный маленький человечек, – промолвил он. – Я видел пигмеев на Шенги раньше, в прежние времена… Но они не были такими маленькими, как этот.

– Что вы едите? – повторил Усун.

– Слуги Короля приносят нам вино и рис, – сообщил Хервир. – Это изумительное вино. Я никогда не пил ничего подобного до того, как пришел поклониться Королю.

– Тебе не кажется, Илна, что в вине какой-то наркотик? – спросил Усун, поворачивая к ней голову.

Она пожала плечами. – Скорее всего, – сказала она, – но это не объясняет, почему люди живут вечно. Во всяком случае, так долго. Она пристально посмотрела на Хервира. – Пойдем, – сказала она. Если бы ее руки были свободны, она бы схватила его за плечо. – Вы пойдете с нами. И когда вы окажетесь в безопасности в реальном мире, возможно, мы с Мастером Усуном вернемся, чтобы найти этого Короля Человечества.

– Вам не нужно искать Короля, госпожа, – сказал Хервир со своей нежной улыбкой. – Он уже здесь. Порыв ветра предупредил ее.

Она быстро обернулась и увидела, как высокая дверь бесшумно открылась. Вошли Перрин и Перрина, держась за руки, и разинули рты от удивления.

– Госпожа Илна! – выпалила принцесса. – Мы думали, что вы покинули Долину Короля!

– А я подумал, что потерпел неудачу, – сказал Перрин. Мрачный ужас в его тоне говорил о том, что может означать такая неудача.

Через дверь вошли две обезьяны в ливреях, а между ними шел Ингенс. Его лицо напряглось, когда он увидел Илну. – Вы тоже пришли поклониться Королю Человечества, госпожа? – спросил он.

– Нет, – ответила Илна. – Я пришла, чтобы избавиться от него и освободить всех вас! Ее пальцы снова начали вязать узор, который она уже придумала, добавляя к нему детали по мере того, как ситуация менялась и становилась яснее.

– Вы намерены это сделать? – произнес громкий голос. В помещение, на костяшках пальцев, вошла огромная обезьяна, затем выпрямилась. Она была в малиновых шелках, и с золотой короной, украшенной рубинами; шелковый ремешок проходил под ее грубым подбородком. Она была в несколько раз массивнее обезьян-слуг.

– Король! – громогласно прошептали верующие. – Король Человечества пришел!

***

Кэшел посмотрел на приземистого, сердитого на вид волшебника, приближающегося к нему по мерцающему мосту. Он широко расставил локти и держал свои хрустальные палочки, как вязальные спицы. От них исходили нити алого волшебного света, образуя узоры на кончиках.

– Сэр? – обратился Кэшел. – Я не хочу, чтобы у нас с вами были проблемы. Мне просто нужно забрать половинку монеты с другой стороны. Он начал медленно вращать свой посох. Дузи! Вокруг оказалось очень много пустого места. Он не видел ничего ни справа, ни слева, кроме черного горизонта, и ничего не было над головой. Внизу бледно-голубые языки пламени лизали дно пропасти, наполняя воздух сухим запахом серы.

Волшебник продолжал плести свое заклинание, словно Кэшел ничего не говорил. Он произносил слова силы, чего в значительной степени следовало ожидать. Змея из сплетенного волшебного света медленно потянулась к Кэшелу, словно лоза жимолости, обвивающая столб. Кэшел шагнул вперед и ткнул кончиком своего посоха туда, где нити рубинового света сплетались вместе, образуя змею. Сверкнула яркая голубая вспышка, и воздух раскололся, как от близкой молнии.

– Хай! – крикнул волшебник. Его руки разлетелись в стороны, и он отшатнулся. Он и раньше был зол, но сейчас выглядел так, словно готов был грызть камни. От узора, который он плел, ничего не осталось. Кэшел легко шагнул вперед. Кому-то этот хрустальный мост мог показаться узким, но, на самом деле, он был намного шире, чем те бревна, по которым Кэшел переходил во время грозы, часто неся увязшую овцу. – Сэр, – сказал он, – я готов сразиться с вами, если вы этого хотите, но я не этого хочу.

Волшебник был одет в развевающуюся серебристую мантию с черными символами по подолу и манжетам. Кэшел не мог прочесть ни эти знаки, ни что-либо еще, но по очертаниям он понял, что это не Старый и не Новый шрифт. Волшебник взял себя в руки и начал сплетать свои палочки в тот же узор, что и раньше, продолжая бормотать заклинание.

За головой волшебника сверкающий мост простирался дальше, чем мог уследить взгляд Кэшела. Ему стало интересно, что бы он увидел, если бы оглянулся через плечо. То же самое, как предположил он, но только до тех пор, пока волшебник не сбросит его в огненную бездну, потому что он отвлечется от схватки. Может быть, в этом все и дело: может быть, единственные пути с моста были через этого человека или вниз, в серу. Что ж, Кэшел не создавал это место. Скорее всего, человек, пытавшийся столкнуть его с моста, имел немалое отношение к тому, почему все происходит именно так.

Змея волшебного света снова поползла к Кэшелу. В первый раз он ударил посохом сверху,  левой рукой. На этот раз он взмахнул посохом снизу вверх правой рукой; и снова была вспышка и треск! Волшебник отпрянул в испуганной ярости. Кэшел почувствовал слабое покалывание в напряженных мышцах правого плеча; он размял их, сделав еще несколько вращений посохом. Засветились наконечники, когда попали в магический свет, но тут же погасли, и железо не расплавилось, как это иногда случалось. После сражений с волшебниками ему несколько раз приходилось заменять наконечники, но это не имело значения, пока сохранялся гикори, который он сделал своими руками.

– Теперь ты боишься, Аллард? – закричала Миледи из пропасти внизу. Ее голос был тихим и настойчивым, как писк ночного комара. – Ты должен бояться, муж мой! Тебе следует бояться! Она все еще была окутана голубым пламенем. Кэшел не должен был видеть ее, не говоря уже о том, чтобы слышать ее голос с мостика. Однако на нее было так же заманчиво посмотреть, как на раскрашенную миниатюру, которую он держал бы на ладони.

Волшебник – Аллард, если только это не было ругательством на каком-то незнакомом Кэшелу языке; Миледи, конечно, произнесла его как ругательство – отступил на шаг, потом еще на шаг. Он снова начал двигать палочками, но на этот раз по-другому.

Кэшел предположил, что волшебник может отступить на любое расстояние по мосту, хотя, если человек не привык двигаться задним ходом по очень узкой дорожке, пройти по ней будет нелегко. Он снова шагнул вперед, не торопясь, но давая понять, что собирается перейти на другую сторону, если только Аллард не остановит его, что, конечно, было сомнительно.

–Ты обречен, муж мой! – пронзительно закричала Миледи. – Ты думал, что ты такой умный. Но теперь у меня есть ты!

Кэшел нахмурился. Ему не понравилось, что это прозвучало так, будто он может избить кого-то только потому, что так велела Миледи. Конечно, так оно и вышло, но только потому, что Аллард не позволил ему забрать кусок монеты без боя. Вместо того, чтобы направить толстый плетеный завиток прямо на Кэшела, волшебник свил своими  палочками пару нитей, похожих на кронциркуль. Они образовали круг, который был шире, чем Кэшел мог бы коснуться кончиком своего посоха. Он нахмурился, медленно вращая посохом, изображая восьмерку, чтобы расслабить мышцы. Со стороны Алларда это выглядело безумием, так что, скорее всего, это была ловушка. Вот только теперь стало совершенно ясно, что волшебник не привык к людям, которые дают сдачи и которые знают, как бороться.

Ни один мальчик в округе не мог вырасти, не зная этого, и бедный сирота, который еще не достиг своего совершеннолетия, должен был научиться этому быстрее, чем большинство других. Должно быть, с волшебниками все по-другому.

– Нума квадич руа! – крикнул Аллард. Алые кудряшки начали заворачиваться назад. Кэшел шагнул вперед, затем сделал выпад, выставив посох, как копье. Аллард скрестил палочки перед грудью, блокируя удар, но наконечник пронзил их синей вспышкой.

Во все стороны разлетелись осколки хрусталя, сверкая при падении, как сапфиры в солнечном свете. Посох ударил волшебника в грудину, отбросив его назад на два шага. Он запрыгал по мосту, затем соскользнул и полетел в пропасть, крича все время, пока летел вниз.

Кэшел подобрал свой посох. Он чувствовал себя так, словно упал с высокой скалы в море, потрясенный и ошеломленный. Однако он все еще мог постоять за себя, если бы дело дошло до драки. Он не планировал свои действия, просто делал то, что казалось правильным в тот момент, и это стоило того. Что ж, это был не первый случай, когда он получал синяки и боли в драке.

– Соедини половинки монеты, герой, – подала голос Миледи, обнимая Алларда. Голубое пламя продолжало вырываться из ее рта, пока она говорила, и изо рта волшебника, когда он без конца кричал. – В задней части комнаты, в которой ты находишься, есть дверной проем. Отдай монету человеку в хижине за замком. Он проводит тебя к Горанду.