Текст книги "Возвращение Богов"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Глава 9

Кэшел снова посмотрел на резьбу на стеле, как Расиль, Лайана и священник. Должно быть, полгорода пыталось понаблюдать за Лайаной и остальными. Если бы рота солдат не образовала полукруг, чтобы дать им пространство, Кэшел оттеснил бы толпу своим посохом, чтобы она не затоптала двух женщин. Казалось, здешние люди слышали истории о существе, которое пробиралось к ним на север, «проедая» себе путь.

Расиль сидела на корточках с другой стороны от Кэшела, переводя взгляд с него на Лайану. Аминей сказал: – Это герой Горанд, ваша светлость. Как мы и думали, он изображен душащим Змею. И Аминей  смущенно кашлянул. – Мы, э-э, думали, – продолжил он, понизив голос, – что эта история была аллегорией великого военачальника, который отразил нападение пиратов из Внешнего Моря. Потому что море окружает острова, как змея, заглатывающая свой хвост.

Лайана посмотрела на священника. – Похоже, что до Изменения Архас и его люди были пиратами во Внешнем Море, – сказала она. – Но нет, я не верю, что это изображение змеи. Или аллегория.

– Это лицо похоже на то, что на дереве, – высказался Кэшел. – Я так думаю.

– С чего бы это? – отозвался Аминей. Он не пытался насмехаться, но и не совсем старался этого не делать. – Оно такое маленькое. И древнее.

 Кэшел пожал плечами, и перешел на другую сторону стелы, осторожно обойдя Лайану. – Мастер Аминей? – обратился он, уставившись на отшлифованный песком камень. Опустившись на колени, он начал ковырять ножом землю у ее основания. – Она всегда была здесь? Эта стела?

– Ну, я могу сказать, что нет никаких записей о том, как и когда она была установлена, – ответил священник. – Хотя это ничего не доказывает. Может быть, ее перенесли сюда откуда-то еще, и никто не потрудился упомянуть об этом. Или записи, конечно, могли быть утеряны.

– Причина, по которой я спрашиваю, в том... начал Кэшел. Да, было так, как он и подумал – под грязью открылся ряд букв старым закрученным шрифтом и, возможно, еще один ряд под ним, под песком. – Здесь все еще есть какие-то надписи, которые были покрыты грязью до того, как ветер смог их стереть.

– Дай-ка я посмотрю! – сказала Лайана, присаживаясь на корточки рядом с ним.

– А, пожалуйста. И... мэм, не хотите ли мой нож? – вежливо сказал Кэшел, протягивая ей рукоять простого инструмента. Кузнец выковал железное лезвие и прикрепил к нему деревянную рукоять. Им можно делать все – резать мясо, выковыривать камни из бычьих копыт, или откапывать грязь от основания стелы.

– Нет, Кэшел, – со смехом сказала Лайана. – Я бы хотела, чтобы ты закончил расчищать надпись, как ты начал. Прошу прощения.

– Это больше по моей части, – мягко отозвался Кэшел. Он провел тыльной стороной лезвия по шероховатой земле, как плуг, вспахивающий неперспективную почву. Он должен был быть осторожен, чтобы не сломать лезвие, потому что его было бы трудно заменить. Городские жители здесь носили ножи не чаще, чем в Валлесе или Эрдине, и он не предполагал, что Лайане и Расиль захочется мотаться по сельской местности в поисках кузнеца, специализирующегося на ножах.

Лайана стерла остатки грязи подолом своей накидки. Буквы были потертыми, особенно сверху. Но, очевидно, не настолько, чтобы их нельзя было прочитать. – «Когда жрецы совершат эти обряды», – стала читать Лайана ясным голосом, ее палец водил по строчке, чтобы не упустить из виду едва различимые буквы, – «они могут вызвать Лорда Горанда из его покоев. Лорд Горанд защитит народ Дариады от Всепожирающей Опасности» – я думаю, так оно и есть – «как он защищал их в прошлом». Она поднялась на ноги и повернулась. – Ритуалы должны были быть на верхней части камня, – тихо сказала она Расиль. – Я так думаю.

Расиль со смехом прищелкнула языком. – Подожди, – сказала она. – И прочти, когда увидишь. Волшебница уселась на расстоянии вытянутой руки от камня и бросила стебли тысячелистника на мостовую. Они упали – просто упали, насколько мог видеть Кэшел, – в звезду с рукой и двумя пальцами.

Расиль начала причитать. Поскольку Кэшел был рядом с ней, он знал, что эти звуки были словами силы Коэрли, а не болью в животе. Столб волшебного света медленно поднялся из центра звезды. Он был таким же чистым, как солнце сквозь рубин. Люди, наблюдавшие за происходящим с другой стороны от охранников, закричали, некоторые были взволнованы, но остальные казались испуганными. Солдат оглянулся через плечо, увидел свет и выронил копье. Он упал на колени, плача. Толпа, однако, не напирала так, как раньше, так что это не имело значения, за исключением, вероятно, самого солдата.

Столб красного света медленно изгибался,  как сосна на сильном ветру. Когда его кончик коснулся стелы, он растекся по посыпанной песком поверхности, как вода впитывается в ткань. Вместо грубого серого камня фон отливал розовым, на котором горели буквы, такие четкие и твердые,  будто они были вырезаны на сердолике.

– «Если Всепожирающая Опасность снова будет угрожать», – прочитала Лайана, принимаясь за дело, как будто ждала этого, – «жрецы произнесут следующие слова силы: Абрио сет аларфо...»

Расиль завопила что-то, что не имело ничего общего с тем, что произнесла Лайана. Кэшел даже не думал, что человеческое горло могло издать такой звук. Тем не менее, ритм песнопения был таким же.

Лайана читала дальше: – «Алар алариот...» Она стояла так же прямо и спокойно, как, если бы разговаривала с Шариной о том, как официально одеться на встречу. Когда она произнесла эти слова, Расиль пропела их в ответ на  манер Корлов.

Воздух стал красным, как поверхность камня. Толпа и солдаты к этому времени разбежались. Некоторые открыли рты, чтобы закричать, но Кэшел ничего не услышал из-за звука, похожего на шум ветра, проносящегося сквозь заросли болиголова. Аминей тоже ушел; вернулся в свой кабинет, как предположил Кэшел. Если человек не видел такого раньше, то волшебство было действительно пугающим.

– Ортио! – произнесла Лайана, и снова раздались визги Коэрли. Кэшелу показалось, что Расиль отозвалась еще до того, как услышала Лайану, хотя у него не было никакого реального способа определить это. Он не мог понять слов, которые использовали женщины.

Воздух сиял ярче рубина, такой же яркий, как чистое пламя. Кэшел стоял позади Расиль и Лайаны, держа перед собой посох. Он подумал, не следует ли ему повернуться, чтобы прикрыть им спины, но пока это казалось излишним. Вспышка яркого света смела все остальное. Сухой жар охватил Кэшела и его спутниц.

***

Шарина слышала щелканье крошечных коготков, когда Берн патрулировал мозаичный пол. Ночью он был гораздо активнее, хотя и приспосабливался к человеческому распорядку, когда это было необходимо. Она улыбнулась в подушку. Год назад – неделю назад!– она никогда бы не поверила, что ее успокоит звук крысы, разгуливающей вокруг ее кровати... но теперь... Все еще улыбаясь, она заснула; и пока она спала, ей снился сон.

– Иди ко мне, принцесса, – позвал голос. На этот раз она не увидела Блэка. Возможно, он был где-то в медленно вращающемся голубом мире. – Тебе нечего бояться. Повелитель Скорпион превозносит тебя над всеми женщинами: Он выбрал тебя Своей жрицей. На краю сферы открылась земля, отделенная белой каймой прибоя. Шарина узнала очертания Островов на фоне Внешнего Моря: они были выгравированы на хрустальном полу комнаты во дворце. Вокруг карты, вырезанной великим волшебником Старого Королевства, была написана легенда, добавленная новым шрифтом Герцогом Орнифала перед тем, как он захватил трон Островов: центр космоса. Это, конечно, было ложью. Теперь это было ложью вдвойне, поскольку Острова больше не существовали как архипелаг, а скорее стали периферией огромного континента. Валлес превращался в город-призрак, погружаясь в болото, потому что река Белтис впадала во Внутреннее Море, которого больше не существовало.

– Ты подчинишься, принцесса, – сказал Блэк, уговаривая ее громовым голосом. – И даже если бы ты могла сопротивляться, было бы безумием пытаться это сделать. От Лорда Скорпиона ты получишь власть и несравненные богатства, но если Боги Паломира возьмут этот мир под свой сюзеренитет...

Новый континент повернулся так, что оказался прямо под наблюдательным пунктом Шарины. Впервые с тех пор, как она начала видеть сны этой ночью, она осознала, что у нее есть тело. В ее сознании возникла Панда; не настоящая Панда из грязи и плетней, окружающих ядро древних дворцов, а Панда из черного гранита, перестроенная в честь Лорда Скорпиона.

– Если Боги Паломира пришли править этим миром, принцесса, – продолжал Блэк, когда огромный храм вырос перед ней, – тогда твоей лучшей надеждой будет быстрое принесение в жертву. Только Лорд Скорпион может защитить тебя от Паломира. У тебя будет сила, уступающая только силе Бога! Блэк стоял посреди площади, раскинув руки, чтобы принять Шарину.

Она устремилась вниз, контролируя свои движения не больше, чем вода в потоке. Скорпион на плече Блэка изогнул свой колючий хвост в небо. Вверху облака сливались в чудовищное изображение Бога, такое же черное и плотное, как гранитный храм. Шарина боролась, но спасения не было и… Блэк закричал и оглянулся через плечо.

Шарина резко села в постели; осколки сна мерцали по краям ее сознания. Берн отскочил от стены на пол; должно быть, он прыгнул, пока она еще спала. Его челюсти щелкнули, разбрасывая кусочки хитина. – Спите, Шарина, – сказал он. – Ни один скорпион до вас не доберется.

– Ты ничего не можешь поделать с моими снами, – пробормотала Шарина, но все равно опустила голову на подушку. К своему удивлению, она почувствовала, что сон возвращается, как только закрыла глаза. Она крепко спала, пока ее горничная Диора не разбудила ее на рассвете.

***

Илна поставила фонарь на коробку, которую только что освободила, и медленно попятилась. В том направлении, откуда появлялось неуклюжее существо, мог быть выход из пещеры, но она не собиралась пытаться пройти мимо монстра,  не использовав других возможностей. На другом конце тоже мог быть выход. Это казалось маловероятным, но Илна была не в настроении упускать даже ничтожные шансы. Она была вполне уверена, что узор в ее правой руки задержит существо, чем бы оно ни было. Но она не сможет сделать ничего другого, пока будет держать его. В конце концов, она заснет, или упадет в обморок, или догорит свеча. Она скорее набросится на существо со своим маленьким кухонным ножом в костяном футляре, чем потратит силы на отсрочку того, что вскоре станет неизбежным.

Существо шло на задних лапах, ставя ступни с очевидной осторожностью. Скала сотрясалась под каждым шагом. Илна не могла быть уверена, насколько оно было высоким, поскольку тени могли преувеличивать, но оно было, по крайней мере, вдвое выше ее роста и намного, намного шире. Илна взяла ларец с собой, потому что и Бринчиза, и Хаттон сочли его ценным. Она взяла фонарь, потому что без света существо не могло видеть ее узоры, так что они были бы бесполезны. Всегда существовала вероятность, что существо дружелюбно, но она полагала, что это менее вероятно, чем то, что она пройдет сквозь сплошную стену, но для разнообразия она была готова приятно удивиться.

Существо внезапно встало на четвереньки, подставив морду к свету фонаря. Его морда была длинной, как у бабуина; огромные клыки в верхней и нижней челюстях пересекались. Глубоко посаженные глаза сверкали диким красным светом. Оно обнюхало труп Хаттона, затем подняло голову с воем, от которого задрожала пещера. Плечи Илны ударились о камень. В этом направлении выхода не было… И у нее больше не было ни малейшей надежды на то, что существо настроено дружелюбно.

Оно шагнуло вперед, как зверь, затем поднялось на задние лапы и яростно завизжало. Отвернув голову, оно потянулось когтями к фонарю. Его рука, покрытая жесткими рыжеватыми волосами, была длиннее, чем у человека такого же невероятного роста. Оно боится света!

Илна подняла фонарь на высоту своей руки. Существо взвыло и отшатнулось. Грязь спутала его длинные волосы, а изо рта воняло, как на кожевенном заводе. Илна помахала фонарем над головой, затем пожалела об этом: свеча оплыла, на мгновение, приглушив свет. Ничто в пещере не смогло бы хорошо разгореться. Ткань насквозь пропиталась сыростью и плесенью; она бы не загорелась, даже если бы ее бросили в огонь.

Существо повернулось к ней косматой спиной и сгорбилось. У него не было хвоста. Оно подняло труп Хаттона, затем зарычало через плечо, будто боялось, что Илна попытается отобрать его приз. Она сделала несколько глубоких вдохов. Пламя успокоилось, за что она была благодарна. Существо наклонилось и откусило лицо трупа. Тонкие кости затрещали, как огонь в сухом папоротнике. Оно проглотило, затем откусило у основания шеи. Огромные челюсти упыря, должно быть, были такими же сильными, как у морского волка; ключица Хаттона громко хрустнула, когда клыки рассекли ее.

Перебросив остатки трупа через плечо, существо вернулось в темноту. Оно не оглянулось на Илну, но помедлило, прежде чем его тень исчезла в больших тенях. Подняв голову, оно издало еще один дрожащий крик. Наверняка, эти вопли  должны услышать в Гауре? Но, возможно, горожане все еще находились под действием чар Бринчизы.

Илна поставила фонарь в нишу в стене пещеры. Свеча скоро догорит. При оставшемся свете она осмотрела коробку. Она была деревянной, что означало, что она могла вскрыть ее одним из кинжалов, ржавеющих на полу пещеры. Что еще лучше, она была без замка. Это порадовало Илну, потому что мастерство изготовления шкатулки было достаточно хорошим, чтобы произвести на нее впечатление. Она бы пожалела разбивать ласточкины хвосты и панели, подогнанные так, что текстура была почти неотличима одна от другой – хотя, конечно, она бы сломала их, если бы пришлось, и задалась вопросом, смог ли бы Кэшел идентифицировать древесину.

Илна отодвинула простую защелку и подняла крышку, повернув коробку к свету, чтобы разглядеть содержимое. В сырую шерсть, которая была такой белой, что на первый взгляд ей показалось, что она отбеленная, была завернута человеческая голова размером не больше ее сжатого кулака. Губы были зашиты узлами, не менее сложными, чем те, которыми коробка была прикреплена к груди Хаттона. Илна провела пальцами по узлам. Они были завязаны другой рукой; она подозревала, что человеческой. Рукой Хаттона? Она не могла быть уверена, потому что не видела его работ, но она так не думала. Она улыбнулась, вспомнив звук, с которым упырь жевал труп Хаттона. Это был достойный конец для людей, у которых были такие друзья, как у него.

Илна начала распутывать узлы. У нее не было лучшей причины, чем то, что ей было интересно проверить себя, но это была неплохая причина. Очень немногие вещи, связанные с волокнами, испытывали ее. Голова казалась кожистой; ну, она предположила, что это была кожа. В ней было что-то набито, но она не думала, что это кость. Был ли череп удален и кожа сморщилась? Илна развязала последний узел и подняла эту штуку к угасающему свету фонаря. Она не могла сказать, что это за материал; он вообще не ощущался. Она не могла припомнить, чтобы когда-либо испытывала подобное раньше.

Миниатюрная головка двинулась. Первым побуждением Илны было вскочить и сбросить эту штуку с колен. Вместо этого она замерла. Черви – нет, крошечные ручки извивались из перерезанной шеи. Кожа там не была перевязана, просто свернулась и съежилась в плотную массу. На концах ручек были кисти, которые рывками выдвигались наружу; у Илны сложилось впечатление, будто кто-то пытается найти проймы для шеи и рук в тунике, которая слишком мала. И она была слишком мала.

Руки тоже были миниатюрными, но они были слишком велики, чтобы поместиться в уменьшенной голове. Когда руки освободились, Илна увидела, что появились и плечи. То, что раньше было головой, теперь превратилось в бюст. Руки покачались вверх-вниз, сжались в кулаки и разжались, затем снова потянулись к обрубку шеи. После долгой борьбы они вытащили оставшиеся ноги и туловище мужчины. Он был сморщенным и невероятно уродливым, к тому же был не выше колена Илны, если бы они стояли.

Маленький человечек спрыгнул с ее колен и посмотрел на нее снизу вверх. – Меня зовут Усун, – сказал он. – Кто ты? Свеча погасла. Несколько мгновений фитиль горел голубым светом; затем и он погас. Их окутала полная темнота.

***

Еще до того, как трубач подал сигнал «по коням» дежурному эскадрону, суматоха у ворот подняла Гаррика из-за стола, за которым он сидел с Канцлером Ройхасом и Лордом Хауком. Он вскочил на ноги, схватив пояс с мечом, висевший на спинке стула. Это был рефлекс Каруса, и он был неплохим. Их встреча, в окружении помощников, о ценах и источниках поставок тягловых животных состоялась под навесом, установленным рядом с палаткой штаба на пересечении двух главных улиц лагеря.

Гаррику были бы видны ворота, если бы не клерки, секретари и посыльные, которые теперь таращились либо на поднявшегося принца, либо на ворота, чтобы посмотреть, что происходит. – Дузи! – крикнул Гаррик. – Отойдите в сторону, чтобы я мог видеть!

Лакеи, которые пялились на него, выглядели пораженными и в основном отскакивали в стороны, хотя пухлый юноша из канцелярии просто распластался на земле, будто взгляд Гаррика был баллистой. Те, кто смотрел в противоположную сторону, не видели связи между своим поведением и разочарованием своего принца, пока он не протиснулся сквозь них, чтобы выйти на улицу.

Часть Гаррика поморщилась от его собственной невежливости. С другой стороны, призрак в его сознании был готов убрать их с дороги ударом меча плашмя и ругательствами гораздо более красочными, чем Гаррик, использующий имя дружелюбного к пастухам бога.

Королевская армия возводила крепостной вал вокруг каждого своего походного лагеря с тех пор, как Гаррик – точнее, с тех пор, как Карус – начал руководить ей. Укрепление требовало много работы и, кроме того, сокращало дни марша, но Карус твердо верил, что ни один лагерь не будет безопасным, пока его не обезопасишь. Гаррик прочитал достаточно историй, чтобы признать истинность этого предположения. Яркие воспоминания его предка укрепили его в этом мнении.

Уолдрон держал кавалерийский эскадрон, и пехотный полк готовыми выступить через пять минут после сигнала. Это означало, что лошади были оседланы, хотя подпруги у них не были туго затянуты, а солдаты были в доспехах – хотя, опять же, им пришлось бы подтянуть ремни и шнурки. По сигналу трубы отряды выстроились у четырех ворот. Во всем лагере царила звенящая суматоха, поскольку остальная армия хватала оружие и снаряжение на случай, если следующим сигналом будет общая тревога.

Гаррик мог отреагировать на сигнал разными способами, но был только один способ, который не привел бы к тому, чтобы призрак Короля Каруса яростно заревел в его сознании. Он бросился бежать к воротам, находившимся в сотне двойных шагов от него, на ходу пристегивая свой пояс с мечом. Шесть Кровавых орлов бежали перед ним, а Аттапер, бегущий рядом с ним, проревел: – Гравис, лошадей к воротам для взвода,  как можно скорее! Двигайся!

Гаррик прибыл в тот же момент, что и Лорд Уолдрон, который осматривал ряды лошадей, когда пришел сигнал. Он был верхом, что было неудивительно, так как приехал почти с дальнего конца лагеря. Он был без седла и пользовался веревочным недоуздком, что для мужчины в его почти шестьдесят было впечатляющей демонстрацией.

– Крысы, милорд! – крикнул кавалерист, который только что слез со своего взмыленного мерина. Он проигнорировал Гаррика, чтобы доложить Уолдрону – кавалеристу Орнифала, как и он сам. – Поисковые отряды, сэр, не атака, но лейтенант Моннер считает, что их около трехсот. В пяти милях к юго-востоку. Моннер наблюдает за ними, но не пытается вступить в бой. Да, если только вы не хотите, чтобы он это сделал?

– Почему, во имя Сестры во Христе, он отослал назад целое отделение? – рявкнул Уолдрон. – Чтобы поддержать тебя за руку, Бреска?

– Милорд? – продолжил командир отделения. – Крысы разбрелись по всей сельской местности отсюда до Подземного мира. Лейтенант подумал, что мы можем наткнуться на них на пути сюда, и, знаете, он хотел убедиться, что сообщение дойдет.

Подчиненные лейтенанта Моннера предполагали, что он захочет сразиться с несколькими сотнями крыс со своими двадцатью кавалеристами... и у него хватило предусмотрительности не доверять важное сообщение одному курьеру.

Гаррику не требовалось мрачного одобрения Короля Каруса, чтобы понять, что лейтенант Моннер должен командовать чем-то большим, чем конным отрядом.

– Правильно! – констатировал Уолдрон. Поворачиваясь к Гаррику: – Ваше высочество, я возьму готовый эскадрон, это моя старая команда, и полк копьеносцев из Северного Кордина. Вы последуете за нами с пятью тысячами пехотинцев и всей конницей кроме одного эскадрона, как только они будут готовы, хорошо?

Готовый эскадрон был разделен на отряды у западных, южных и восточных ворот; северные ворота охранялись кавалерией из эскадрона Сандраккана. При необходимости их можно было бы немедленно задействовать.

Уолдрон, очевидно, так и решил, потому что их сине-серебряный вымпел трусил по перекрестку, чтобы присоединиться к красно-золотому вымпелу Орнифала. Мысленно Гаррик прикинул, сколько времени пройдет, прежде чем прибудет подкрепление. Пройдет час, прежде чем они выступят. Кроме того, полки тяжелой пехоты не будут двигаться так быстро, как кавалерия и стрелки –  пастухи Кордины превратились в солдат, имея при себе только легкие копья и топорики.

– Мы оба пойдем с поднятыми по тревоге войсками, – сказал он, и оглядел кавалеристов, выводящих своих лошадей через ворота, чтобы построиться на вытоптанной земле снаружи. Карус выбрал поджарого гнедого коня. – Я возьму эту лошадь, – сказал Гаррик. – Ты, солдат, садись на запасную лошадь и следуй за мной.

– Ваше высочество! – обратился Уолдрон, отрываясь от вощеной таблички, на которой он записывал приказ. – Я иду, но у меня есть заместитель.

– А у меня нет, милорд, – ответил Гаррик, – вот почему я тоже иду. Мне нужно как можно скорее увидеть крыс в действии, чтобы я знал, с чем мы имеем дело.

– Ваше высочество, это бессмысленно и  опасно! – подал голос Аттапер. – Никто не сомневается в вашей храбрости, никто. Если вы не доверяете своим офицерам, которые предоставляют вам точную информацию, вы ничего от этого не выиграете.

– Я иду, Аттапер, – повторил Гаррик, хватаясь за луку и круп лошади, которую он присвоил, и вскочил в седло. К настоящему времени он, вероятно, смог бы успешно вести дело без рефлексов своего предка. Подъехал отряд Кровавых Орлов, каждый солдат держал под уздцы двух или более дополнительных лошадей.

Карус, наблюдавший глазами Гаррика, сказал: – Аттапер знал, что не сможет переубедить тебя, поэтому позаботился о том, чтобы у него тоже был наготове взвод. Через мгновение он добавил со смесью веселья и сожаления: – У меня никогда не было никого, кто боролся бы со мной так сильно, как Аттапер борется с тобой, парень. Я бы оторвал им головы, если бы они попытались. Это было в порядке вещей, но означало, что люди со здравым смыслом старались избегать меня.

Солдат надел седло на коня Уолдрона, пока тот отдавал приказы своим подчиненным. Бросив последнюю табличку гонцу, командующий армией вскочил в седло. Проверив четыре отряда, ожидающие в аккуратных колоннах, и стрелков, которые ни в малейшей степени не были аккуратными, но, безусловно, были готовы, Уолдрон приказал своему трубачу: – Труби наступление!

Призыв трубы и рожков линейных войск – подразделение Сандраккана использовало коровий рог, который звучал резко и тонко по сравнению с медными инструментами, обвивающими тела горнистов Орнифала – привели войска в движение. Одолженная Гарриком лошадь двинулась еще до того, как он постучал ее по ребрам правой пяткой.

– Обученный солдат подчиняется командам даже во сне, – заявил Карус. – Точно так же обученный конь солдата. В его голосе звучала тоска. Возможно, призрак вспоминал то время, когда ему тоже нужно было поспать.

Лорд Уолдрон ехал во главе войск; здесь же был отряд, поднявший тревогу. Им дали свежих лошадей, и, по крайней мере, одна из сменных лошадей была явно недовольна своим нынешним наездником. Гаррик слабо улыбнулся. Ему было жаль кавалериста, но он был очень рад, что сам не взял норовистого скакуна. Принц Гаррик мог бы приказать кому-нибудь другому обменяться с ним, но он бы этого не сделал.

Они въехали в лес, смесь сладкой камеди и сосны, которая, должно быть, выросла на землях, которые были расчищены в прошлом поколении. Опушка леса представляла собой массив кедров, посаженных слишком густо, чтобы достичь какого-либо размера. Возвращавшиеся разведчики, подъезжая к лагерю, повалили деревья, обеспечив легкий проход отряду Уолдрона и остальной колонне. Сам лес был достаточно редким, чтобы у кавалерии не возникло особых трудностей, кроме необходимости ломать ряды. Стрелки с самого начала не видели никакого смысла находиться в строю. Здесь, среди стволов деревьев, они были равны кавалеристам, и то, как бодро они трусили, показывало, что они хорошо осознавали этот факт.

Уолдрон крикнул что-то человеку, ехавшему рядом с ним, члену отряда, который принес предупреждение. Этот парень слегка придержал коня, так что Кровавые Орлы, ехавшие прямо перед Гарриком, обогнали его. – Пропустите его, Аттапер! – крикнул Гаррик. – Я хочу узнать о местности впереди! Кровавые Орлы расступились, но сам Аттапер сдал назад с линейным солдатом.

Этим человеком был Бреска, командир отделения, который доставил сообщение. Он наклонился к Гаррику, когда они поехали рядом, и сообщил: – Это следующая долина, и там, в основном, коровьи пастбища, сэр. Однако на северных склонах есть яблоневые сады, и они не зацветут до полной весны и не  замерзнут. Мы выйдем через яблони. Лейтенант сказал, что будет держаться этой стороны гребня, и не будет наступать, если, как вы знаете, ему не придется это делать.

Впереди послышались возгласы и менее официальные выкрики. Инстинкт короля Каруса заставил руку Гаррика опуститься на рукоять его меча. Он потянул длинный серый клинок, выкованный либо волшебством, либо кузнецом, столь же искусным, как Илна в своем ремесле. Казалось, в этом мече не было ничего магического, но его лезвие нельзя было затупить, даже разрубив камень.

– Это лейтенант, сэр! – сказал Бреска. Он просто не знал, что «ваше высочество» – правильная форма обращения к принцу. Конечно, это было не то, о чем часто приходилось беспокоиться  солдатам. – Мы сейчас соединимся с его отрядом!

– Стойте! – крикнул кавалерист. – Передать назад, приказ остановиться! Призыв разнесся по лесу, каждый воин поворачивался в седле, чтобы передать его тем, кто был позади него.

– Уолдрон не использует горны, потому что крысы сразу за холмом, – заметил Карус с мрачным одобрением. – Крысы обнаружат отряд разведчиков, если они  не слепы, как камень, но звуки горна подскажут им, что следует ожидать подкрепления. Он помолчал, затем добавил: – Мне бы не помешало больше таких офицеров, как Уолдрон.

Гаррик присоединился к Уолдрону и офицеру, которого, как он думал, он никогда не встречал…

– Ты его встречал, это Моннер, – огрызнулся Карус. История утверждала, что Карус знал по имени каждого человека в своей армии. Судя по тому, что Гаррик пережил за те годы, когда его разум преследовал образ древнего предка, история не слишком преувеличивала.

Конечно, это был Моннер – рядом с четырьмя командирами сил быстрого реагирования и седым человеком с шелковым кушаком поверх туники из козьей шерсти – командиром стрелков. Хотя он был пешим и таким же старым, как Уолдрон, он не отставал от скачущих рысью всадников.

– Ваше высочество, – обратился Уолдрон, едва заметно кивнув. – Моннер все отследил. Враг рассеялся по долине, загоняя скот. Наша конница атакует по всей длине долины, развернувшись в линию, чтобы у крыс не было шанса выстроиться, а Айнбор ударит здесь, – и он указал на командира стрелков. Между кавалерией и легкой пехотой не было особой любви, но Уолдрон всегда разумно использовал последнюю. Они будут следовать за нами, чтобы уничтожать тех, кого мы не убьем с первого захода.

Призрак в сознании Гаррика коротко кивнул в знак одобрения. – Действуйте, милорд, – отозвался Гаррик. Он выдавил улыбку, чтобы показать, что его одобрение было более чем формальным.

Командиры отрядов рысью направились к своим подразделениям, выкрикивая приказы, пытаясь выстроить своих людей, несмотря на срубленный лес. Уолдрон тихо заговорил с трубачом; тот кивнул, держа инструмент наготове. Кровь Гаррика затрепетала в предвкушении предстоящей битвы, и он начал вытаскивать свой длинный меч.

Аттапер коснулся его локтя. – Нет, ваше высочество, – обратился он. – На вас нет доспехов, и вы не увидите ничего дальше острия своего меча, если броситесь в рукопашную схватку. Если вы разумный человек, вам лучше наблюдать с вершины холма.

– Этот чертов парень прав! – прорычал Карус. – Но, клянусь Владычицей! если бы это был я... Что, к счастью, было не так, о чем Карус знал так же хорошо, как и его потомок.

– Да, конечно, Аттапер, – мягко ответил Гаррик. – Мы найдем подходящую точку обзора. Хотя я оставляю за собой право защищаться, если на меня нападут крысы. Аттапер выглядел пораженным, затем кивнул в знак согласия и убрал руку с плеча Гаррика. Он был не из тех, кто мог смеяться над своими обязанностями телохранителя.

Трубач протрубил «Вперед», за ним немедленно последовали рожки подразделений, ждущие сигнала. Усиленный эскадрон, около ста пятидесяти солдат, рысцой поднялся на последний подъем и перевалил через него.

– Ни один из них не думает, что они могли бы справиться с этой работой сами, без всякой пехоты, – сказал Карус. – Я бы подумал то же самое. Но, говоря как командир, я, тем не менее, рад этим копьям. Если крысы сохранят рассудок и подрежут сухожилия лошадям... и кто знает, насколько хорошими солдатами окажутся эти крысы?

– «Мы с тобой узнаем это через несколько минут», – подумал Гаррик, направляя коня через гребень. – «Вот, почему мы здесь».

Трубач подал сигнал к атаке. И снова ему вторили рожки – четыре глубоких, сочных тона и звук коровьего рога.

Кавалеристы Орнифала  обнажили свои длинные мечи; справа от строя отряд Сандраккана держал короткие копья, которые были достаточно легкими, чтобы их можно было метать, если бы они стояли лицом к стене щитов. Солдаты начали спускаться с холма, поначалу путаясь в яблонях, но не сбавили скорости. Копьеносцы закричали и побежали за ними вприпрыжку.

Гаррик и его охранники трусцой пробирались через фруктовый сад. За ним простиралась широкая долина длиной в несколько миль, с правым выступом, который, несомненно, расширял ее еще дальше. Вместо отдельных усадеб, посередине, по обоим берегам ручья была деревушка. Группа людей, обвязанных веревками за шеи, человек пятьдесят или шестьдесят, почти скрылась из виду на юго-востоке. Два десятка людей-крыс охраняли пленников. Еще сотни людей-крыс различными группами были разбросаны по всей долине, сгоняя пестрый скот. Сигналы горна обратили узкие морды всех людей-крыс к северо-западному склону, по которому двигалась кавалерия. Лорд Уолдрон был в центре строя; золотой лев Орнифала на красном поле развевался над знаменосцем слева от него.