Текст книги "Зеркало миров (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

Серые и красновато-коричневые вкрапления неокрашенного дерева придавали тонкость, которую она не смогла бы получить только от шерсти, но использование чего-то другого, кроме ткани, расширяло ее навыки. Илна улыбнулась. Ей нравилось осваивать новые технологии. Кроме того, это было сделано ради благого дела, лучшего из всех: убийства людей-кошек.

Карпос подошел к ним. Прежде чем заговорить, он прижал лук к правому колену и наклонил верхний конец настолько, чтобы высвободить петлю тетивы из удерживающих ее костных выемок. Поднявшись, он позволил тисовому луку разогнуться. Оставленный натянутым, цельнодеревянный лук вскоре бы треснул.

– Они недалеко, – сказал он Илне. Асион теперь тоже спускался по дорожке. – Может быть, час хода. Во всяком случае, не более того. И они не пытались скрыть свои следы.

– Пленники все еще у них? – спросила Илна, продолжая работать, прикидывая, куда должна лечь каждая прядь, не утруждая себя оглядыванием стены. Узор был заложен в ее сознании; все, что ей нужно было сделать, – это выполнить его в соответствии с этой совершенной истиной.

– Нет, – ответил Карпос. – Если только они не заткнули им рты кляпами. Мы бы услышали людей, если бы они издали, хоть какой-нибудь звук. Да, Асион бы точно услышал.

Оба охотника верили, что чувства Асиона были острее, чем у его напарника. Илна согласилась с их мнением – потому что так сказали мужчины, и потому, что она сама могла различать оттенки двух нитей, которые любой другой назвал бы идентичными. Насколько она могла судить, все, что, по словам любого из них, они видели, обоняли или слышали, было так же верно, как восход солнца.

– Хорошо, – сказала Илна. – Тогда разведите огонь, пожалуйста. Я скрестила две палочки там, где он мне нужен. И приготовьте полдюжины заготовок из светлого дерева, чтобы я могла ими воспользоваться, когда они придут.

Она почти сказала «Хорошо», когда Карпос сообщил, что люди-кошки уже убили своих пленников. Если бы пленники были живы, ей и ее людям пришлось бы напасть на зверей в их лагере. Она предположила, что это можно было бы сделать, но это еще больше осложнило бы дело. Итак... Илна не думала, что люди-кошки убьют детей, которых они унесли, но раз уж они это сделали – они должны быть голодны и будут искать новую добычу. Она собиралась предложить кое-что: себя. И если бы зверям удалось убить ее, тогда они бы действительно заслужили свою трапезу.

– На всей дороге отсюда до того места, где разбили лагерь коты, дует легкий ветерок, госпожа, – сказал Асион, подходя ближе. – Нам пришлось исхитриться, чтобы не разбудить их раньше времени.

– Хорошо, – сказала Илна, сплетая свои три палки вместе шерстяными нитями, которые она набрала из туники, в которой умерла женщина. – Тогда помоги Карпосу с дровами. Сейчас я не хочу разводить большой костер, но мне нужно иметь наготове много веток, чтобы я могла подкидывать их в течение ночи. Они могут не торопиться приходить.

– Они не будут, госпожа, – ответил охотник, проходя мимо своего напарника, возвращавшегося от кучи дров. Удлиненный свес крыши защищал их у задней части хижины. – Но я принесу еще дров.

– У тебя есть для меня дальнейшие указания, Илна? – любезно спросил Темпл. Он стоял на одном колене, полируя свой кинжал куском замши, который принес из деревушки, где они его нашли. Он использовал короткое лезвие, чтобы срезать и подравнивать по длине срезанные палки; сок, сочащийся из внутреннего слоя коры, слегка отдавал кислотой.

– Нет, – ответила Илна, но огляделась по сторонам, чтобы убедиться в правильности своего заявления. – У меня достаточно палок.

– Очень хорошо, – сказал он, вставая и убирая кинжал в ножны. – Тогда я похороню коз.

Илна нахмурилась. Снабдив ее первой связкой палок, Темпл вырыл глубокую траншею и похоронил погибшую семью. Она была поражена тем, как быстро он работал, пользуясь только теми инструментами, которые они нашли здесь, на ферме: колом из закаленного на огне дуба, киркой, сделанной из козьего рога, и каменным теслом, которое он использовал в качестве мотыги. – Мы уйдем отсюда, самое позднее завтра утром, – сказала она. – Вероятно, сегодня вечером. Если тебя беспокоит запах...?

– Нет, Илна, – ответил Темпл со своей знакомой легкой улыбкой. – Этот запах меня не беспокоит. Впрочем, животные тоже заслуживают учтивости, если у нас есть время оказать им ее.

– Мы не убивали этих коз, – отрезала Илна. – Они на совести людей-кошек, или были бы на их совести, если бы она у них была!

– Все жизни одинаковы, Илна, – сказал Темпл. – И у нас есть время. Но если ты предпочитаешь, чтобы я этого не делал, я не буду.

– Поступай, как тебе заблагорассудится, – ответила Илна. Она была зла на себя за то, что затеяла спор из-за пустяка, безумного пустяка. – Как ты и сказал, у нас есть время.

Темпл собрал свои инструменты и подошел к мертвым животным.

Илна извивалась и завязывалась узлом, кипя внутри. Убийство людей-кошек было единственным, что сейчас имело значение. И она собиралась убить еще нескольких зверей.

Глава 4

Гаррик повесил свой пояс с мечом, кинжалом и кошельком на спинку стула, прежде чем сесть. Карус вздрагивал каждый раз, когда потомок, чей разум он разделял, обезоруживал себя на общественном собрании, но Карус не был главным – и ему изначально не нравились гражданские сборища. – Хотя находиться среди солдат – это прекрасно, – сказал призрак короля, ухмыляясь. – Даже если это вражеские солдаты. Я знаю правила, по которым мы играем.

Гаррик шагнул к стулу, который не упал, вероятно, потому, что Лайана положила руку на спинку, чтобы он не опрокинулся, когда Гаррик подтолкнул его. Он высоко держал меч эгипана, но теперь просто старался не порезать на куски тех, кто был вокруг него. Лезвие было таким острым, как утверждал Шин, даже там, где оно поцарапало камень.

– Дайте место его высочеству! – крикнул Аттапер, который, казалось, оправился от напряжения. – Отойдите, мне все равно, кто вы такой!

Гаррик взглянул на командира стражи, задаваясь вопросом, как тот воспринял тот факт, что его принц разгадал трюк, который Лорд не понял. Аттапер поймал его взгляд и подмигнул, печально усмехнувшись.

– Осторожно! – сказал Гаррик, вытаскивая левой рукой свой собственный меч и кладя его на стол. Дузи, это было неподходящее занятие для такой толпы людей, у половины из которых опыта обращения с оружием было не больше, чем в  философии сериан. Его лезвие с водяными знаками мерцало в свете, проникающем сквозь окна верхнего этажа. Гаррик участвовал с этим мечом в большем количестве сражений, чем мог сказать наверняка; он сослужил ему хорошую службу.

Видеть его рядом с оружием, которое принес эгипан, было все равно, что сравнивать гостиницу своего отца с этим дворцом. Держа ножны в левой руке, Гаррик вложил новый меч в ножны, не более чем с обычным легким стуком, когда боковая сторона лезвия потерлась о чеканный бронзовый край. Он слегка встряхнул его, чтобы посмотреть, насколько свободно меч лежит в новых ножнах; зазора между лезвием и деревянными планками было не больше, чем у меча, для которого они были изготовлены.

– Вы удивлены, Принц Гаррик? – спросил Шин, который стоял слева от Гаррика так же близко, как Лайана справа от него. Аттапер и охранники не посмели возражать против присутствия Лайаны, но эгипан двигался, как вода в ручье. – В конце концов, Желтый Король выковал его для человека-представителя, чтобы тот мог его носить.

– Значит… Я могу им воспользоваться? – спросил Гаррик, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало отчаянного нетерпения. Эмоциональный толчок, который он получил от подразумеваемого предложения, исходил скорее от Каруса, чем от собственной души Гаррика, хотя сын трактирщика к этому времени сам стал в достаточной степени воином, чтобы почувствовать прикосновение алчущего желания, когда он смотрел на серое совершенство.

– Если хотите, можете вернуть его Желтому Королю, когда доберетесь до его пещеры, – ответил Шин. – До тех пор, по крайней мере, он ваш, хотя, в конце концов, вам еще нужно добраться до его пещеры.

– Все сядьте, пожалуйста! – произнес Кэшел. Один из клерков, стоявших у стены, подбросил в воздух свой кейс с документами. Даже Гаррик подпрыгнул – он не был уверен, что когда-либо раньше слышал, как его друг кричит в закрытой комнате. – И ведите себя тихо.

Теноктрис стояла на скамье, где она только что отдыхала. Дополнительный рост позволял ей видеть всех в зале и быть видимой самой, но это не помогало ей быть услышанной в суматохе. Кэшел сделал это. Он стоял на полу перед ней, выглядя немного смущенным тем, как все на него уставились. Гаррик ухмыльнулся. Для того, кто нуждался в том, чтобы его услышали, самое лучшее, что может быть после обладания самыми сильными легкими в округе – это иметь друга с самыми сильными легкими.

– Спасибо, – сказала Теноктрис. Она наклонила голову в легком удовлетворенном кивке. – Гаррик, это не то предзнаменование, которого я ожидала – я думала, что изображение, которое я увидела в своем магическом камне, было аллегорическим. Но это не так. Ты должен пойти с ним.

– Принцу Гаррику нужно править королевством, – заявил Тадаи. – Леди Теноктрис, я очень уважаю ваше мнение, но в условиях этого кризиса было бы безответственно со стороны принца отправиться... мы даже не знаем куда!

– Милорд, он должен, – сказала Теноктрис. Это была миниатюрная женщина, которая сейчас выглядела как птичка, щебечущая со своего насеста, но именно сейчас в ней чувствовалась сила, с которой никто другой в комнате не смог бы сравниться. – Иначе не будет королевства, которым он может править. Последние будут единственными людьми в этом мире, да.

– Я собираюсь пойти, Теноктрис, – тихо сказал Гаррик. – Я планировал это с самого начала. Карус широко ухмыльнулся в сознании Гарика, вызвав улыбку и у самого Гаррика. – И, может быть, даже немного раньше, чем я узнал, что я представитель…

Он почувствовал огромное облегчение. Тяжесть короны была снята с него. Он был свободен снова стать самим собой; просто мужчиной, личностью, которая принимала решения только для себя.

– Я чувствовал то же самое в бою, – сказал Карус, и его лицо неожиданно помрачнело. – Это было единственное время, когда я был свободен от того, чтобы быть королем. Но это заставило меня искать битвы, в которых можно было бы сражаться, парень, и это сделало меня еще худшим королем, чем я был бы, если бы усерднее действовал на этой работе.

– Сколько войск вы возьмете с собой, ваше высочество? – спросил Аттапер холодным, будничным тоном.

– Хо, и вы пытаетесь обмануть Желтого Короля так, чтобы он принял армию, когда он послал за одним человеком? – сказал Шин с золотистой насмешкой. – Это то, что вы думаете, Лорд Аттапер? Представитель отправится в путь один, как он это знает, и как знаете и вы.

– Он может сражаться один на вашем турнире или что бы это ни было, – резко ответил Аттапер. – Так он поступил с людьми-кошками, как и сам настоял. Но у него должен быть сопровождающий, чтобы добраться туда!

Три голоса слились в шум – и резко оборвались, когда Кэшел дважды быстро стукнул рукоятью своего посоха по каменному полу. – Теноктрис нужно договорить! – сказал он, не так громко, как говорил раньше, чтобы привлечь внимание, но достаточно громко.

Старая волшебница выпрямилась, опираясь на плечо Кэшела. Она наклонилась вперед, чтобы прошептать ему на ухо так, чтобы он мог ее услышать. Она одарила Гаррика улыбкой, когда их глаза встретились, но ему показалось, что он увидел печаль под ее веселым выражением.

– Наши собственные усилия не спасут мир из-за некоторых проблем этого мира, –  сказала Теноктрис. Когда она начала говорить, все еще слышался шелестящий шепот, но при первых словах ее тонкого голоса все стихло. – Лорд Тадаи... Ее глаза, на мгновение ставшие скорее ястребиными, чем воробьиными, остановились на командире Кровавых Орлов. – И, особенно Лорд Аттапер, все вы: нам нужна помощь. Желтый Король предложил союз по цене, которую мы можем заплатить.

Эгипан, дрожа на месте, когда его копыта заплясали, отвесил полупоклон в знак признательности. Жесткие черные волоски его бороды, казалось, еще плотнее скрутились вместе, будто у них был свой собственный разум.

Теноктрис наклонила голову в ответ, улыбнувшись. – Человечество важнее королевства, милорды, – сказала она. – Если мы потерпим неудачу, все люди, и Коэрли, и овцы в мире умрут. В земле даже червей не будет, потому что Последние разровняют, запекут и убьют ее. Мгновение никто не произносил ни слова.

Гаррик кивнул, поглаживая рукоять нового меча кончиками пальцев. Он сказал: – Леди Теноктрис, у вас есть еще что-нибудь добавить или мы можем приступить к организации правительства на время моего отсутствия?

– Еще кое-что, ваше высочество, – сказала Теноктрис. Формальность была не для юмора; она признавала, что королевство все еще имеет значение, хотя это и не могло быть их главным приоритетом. – Нам также понадобится помощь волшебника, более могущественного, чем я.

Гаррик попытался заговорить, но старая волшебница отмахнулась от него с выражением раздражения на лице. – Сейчас не время для красивых слов. Да, я кое-что сделала, и мы все кое-что сделали, но теперь нам нужна помощь!

– Извините, – пробормотал Гаррик, извиняясь за то, чего он не сказал. – Вы хотите от нас, чтобы мы нашли волшебника?

Эта мысль заставила его внутренне содрогнуться, но он не позволил этому отразиться на своем лице. Однако Лайана узнала это; она слегка подвинулась, чтобы он мог почувствовать тепло ее тела так близко к своему плечу. Гаррик не испытывал ненависти к волшебству и не боялся его, как многие люди – и призрак в его сознании в том числе. Тем не менее, за исключением самой Теноктрис, волшебники, с которыми он встречался за последние два года, были либо неприятными, либо опасными, либо – очень часто – неприятно опасными.

Катастрофа, положившая конец Старому Королевству, была вызвана волшебником; катаклизм, приведший мир Гаррика в нынешнее смятение, был вызван волшебниками; и мысль о том, чтобы доверить безопасность мира могущественному волшебнику, вызывала глубокое беспокойство. Он ухмыльнулся. – «Мы продержались так долго, приняв решение Теноктрис», – подумал он. – «И я не собираюсь прекращать делать это сейчас».

– Все, что мне нужно в данный момент, это ваше разрешение уйти, – сказала Теноктрис, сверкнув кроткой улыбкой, которая вернула ее лицу обычный жизнерадостный оптимизм. – Я бы хотела сходить в Храм Могучего Пастыря. Когда я это сделаю, возможно, у меня будет лучшее представление о том, каким будет следующий шаг.

– Этот храм лежит в руинах, не так ли? – спросила Лайана. Она застыла во внезапном смущении.

– Так было до Изменения, – ответила Теноктрис. – Простите, мне не следовало этого говорить. В мое время он тоже лежал в руинах, дорогая. Полагаю, я намерена медитировать или, возможно, помечтать, а не жертвовать собой. И если позволите... Она снова коснулась плеча Кэшела. Он не повернулся, чтобы посмотреть на нее. – Я бы хотела, чтобы Кэшел составил мне компанию, – продолжила она. – Отчасти потому, что он могучий пастух.

– Если Кэшел согласен... – начал Гаррик, но его взгляд переместился на сестру. Она быстро кивнула в знак согласия, хотя выражение ее лица на мгновение застыло. – ... тогда да, конечно.

– Конечно, Гаррик, – тихо сказал Кэшел. Его посох, как обычно, стоял вертикально рядом с ним. – Мне нравится помогать, и я тебе здесь не нужен.

– «Хотя, Шарина и согласна», – подумал Гаррик, – «но это дело между ней и Кэшелом; и в любом случае, она согласилась».

Теноктрис осторожно спустилась со скамьи, опираясь на руку Кэшела.

Гаррик оглядел собравшихся. – В таком случае, советники, – сказал он, – давайте обговорим детали работы администрации во время моего отсутствия. Его осенила мысль; он взглянул на стоящего рядом эгипана. – Так… сколько времени у меня есть на подготовку, Мастер Шин?

Шин усмехнулся, отчего его борода заплясала, хотя на данный момент его ноги были неподвижны. – У вас есть столько времени, сколько вы пожелаете, Принц Гаррик, – ответил он. – Но я бы посоветовал вам не задерживаться надолго, если вы хотите, чтобы ваш мир выжил.

***

– О, Пастырь, услышь меня! – хрипло взвыла Илна. – Уведи моего мужа в Царство Покоя. Защити его Своим посохом.

Ее голос имел право надломиться: она причитала с притворной печалью еще незадолго до захода солнца, и к этому времени они уже несли четвертую стражу в ночи. Луна зашла, и в течение часа свет, предшествующий рассвету, окрасит северо-восточное небо. Несмотря на заверения Асиона, люди-кошки пока выжидали. Илна взглянула на узор, который ее пальцы завязывали и распускали, просто чтобы занять себя во время задержки. Впрочем, они не станут долго ждать.

– О, Божья Матерь, моя дочь была хорошим ребенком, – воскликнула она. – Держи ее в безопасности под подолом Своей мантии.

Насколько было известно Илне, люди-кошки понимали человеческие слова ничуть не лучше, чем она разбиралась в их вое и визгах. Хотя ее нынешнее горе было таким же фальшивым, как и вера в Великих Богов, которую она подразумевала, она пела настоящие слова, потому что они были частью узора, который она ткала.

Чалкус понял бы, что она делает, и, возможно, Мерота тоже поняла бы. Мерота научилась у нее и Чалкуса видеть закономерности, которые большинство людей не видели, и не могли увидеть. Узоры в том, как мерцает лезвие меча, узоры в том, как шелестят листья в лесу… Мерота была умной девочкой, умнее ее самой или Чалкуса, богатой и образованной. Она бы далеко пошла. Мерота была мертва, ее череп был проломлен топором человека-кошки. Чалкус был мертв, пронзенный несколькими остриями насквозь; он был мертв, стоя на ногах, но, тем не менее, сразил своих убийц и убийц девочки, прежде чем позволил себе упасть.

И Илна ос-Кенсет тоже умерла, убитая теми же ударами, которые унесли жизни ее семьи. Она спохватилась. Ее глаза были открыты, но несколько мгновений она видела только прошлое. Бессловесные крики, которые горе вырвало из ее памяти, были настоящими.

Илна подбросила в потухающий костер сухие сосновые сучья, пропитанные смолой, – легко-воспламеняемые дрова, которые она держала наготове для этого момента. Ожидание закончилось. – Они идут, – сообщила она, обращаясь к спрятавшимся мужчинам. Затем ухватилась за край одеяла, которое повесила поперек передней части хижины, и стала ждать.

Костер вспыхнул, его внезапный свет отразился в глазах четырех людей-кошек, которые подошли к краю двора фермы. Один из зверей зарычал от злости и дискомфорта, поднимаясь с корточек. Он нес что-то похожее на рыболовное копье, два его пружинистых наконечника расходились от того места, где они были прикреплены к древку. Шипы были с внутренней стороны, чтобы они цепляли, а не убивали жертву быстро.

Корл подобрался ближе, так изменив курс, чтобы обойти огонь на расстояние, превышающее его собственный рост. Трое его товарищей тоже поднялись, хотя и старались не обойти своего лидера. Звери охотились стаями, но, судя по тому, что видела Илна, они были не более общительны, чем петушки. Они боролись за господство часто, жестоко, и не на жизнь, а на смерть… что избавило Илну от небольших неприятностей, хотя она не возражала против такого рода неприятностей.

Коэрли не любили огонь, но они последовали за клубами дыма на эту ферму, которую, должно быть, посчитали заброшенной. Конечно, пламя перед Илной не помешало бы им наброситься на нее с боков. Она улыбнулась в предвкушении: огонь должен был освещать, а не защищать. Вожак глухо зарычал. Его мускулы были мощнее, чем у обычного воина, и у него начала отрастать грива, но это в меньшей степени относилось к трем сопровождавшим его Корлам.

В полноценной стае вождь ограничивал количество мяса, съедаемого его воинами, поскольку без него самцы оставались сексуально нейтральными и не угрожали доминированию вождя. Эта охотничья компания, вероятно, ела только мясо, так что ее члены находились в условиях опасного равенства. Однако звери не собирались жить достаточно долго, чтобы убивать друг друга в битвах за господство.

Илна сдернула одеяло с колышков, открывая узор, который она прикрепила к стене.

– Живо! – крикнула она своим спутникам. Ее правая рука развязала шелковое лассо, которое было у нее на талии вместо пояса. Ведущий человек-кошка начал свой прыжок, его рука была готова пронзить горло Илны наконечником копья, прежде чем он заметил сплетенный узор на деревянной раме в ярком пламени. Его мышцы напряглись, и он боком повалился на землю. Зверь, стоявший прямо за ним, тоже упал, как и тот, кто держался дальше на случай, если Илна попытается убежать. Лассо Илны слетело с ее руки, образуя узор, который она знала, хотя еще не видела его. Человек-кошка, стоявший дальше всех слева, взвизгнул, как ястреб, и бросился к ней. Он прыгнул, подняв в правой руке каменный топор, а в левой – кинжал, вырезанный из корня. Он двигался быстрее, чем мог бы отреагировать человек, и закричал, запутавшись в зависшей в воздухе петле, через которую он пытался перепрыгнуть.

Илна резко дернула, поворачиваясь. Человек-кошка изогнулся, но натяжение шелка отбросило его к стене хижины. При ударе он потерял свой топор, но острый корень все еще был при нем, когда он упал на землю. Он подобрал ноги под себя, чтобы прыгнуть к Илне. Длинный меч Темпла вошел ему выше грудины и вышел через позвоночник в середине спины. Руки воина свело судорогой. Он кашлянул пузырем крови и, когда она брызнула ему на лицо, обмяк. Илна судорожно выдохнула. Асион поднялся, вытаскивая нож, который он вонзил в почку парализованного зверя. Голова самого дальнего человека-кошки была наклонена под прямым углом к остальной части его позвоночника. Когда Илна подняла глаза, увидела, что Карпос свернул шею вожаку стаи: одной ладонью надавил зверю на подбородок, а другой – на макушку. Темпл вытер свой меч краем одеяла, под которым была спрятана ловушка Илны.

– Не смотри на это, – рявкнула она, срывая со стены сделанную ей ткань, пряжу и опорные палочки, чтобы разрушить узор. Сейчас ей не хотелось тратить время на то, чтобы развязать узлы и скрутить пряди в моток.

– Я не знал, насколько ты могущественна, Илна, – сказал Темпл, продолжая протирать свою твердую бронзу. – У тебя замечательные способности.

Илна пожала плечами. Она предположила, что могла бы бросить свою ловушку в огонь; от нее больше не было никакой пользы ни ей, ни другим. Она решила не делать этого, хотя это был бы самый эффективный способ избавить мир от чего-то опасного, пока оно не будет уничтожено. Шерсть и палочки сами по себе ничего не значили, но они помогли ей убить четырех людей-кошек. Она просто обезвредила свою ловушку. Но если она решила не уничтожать материалы, которые сослужили ей хорошую службу, кто сможет сказать ей, что она ошиблась?

– Интересно, почему один из них продолжал двигаться, госпожа, – спросил Карпос. Он снял скальп с предводителя людей-кошек, используя свой длинный кинжал с изяществом гораздо меньшего ножа; теперь он направлялся к более отдаленной из жертв, чтобы забрать и этот трофей. – Я полагаю, ты просто хотела, чтобы убийство досталось тебе самой, да?

– Нет, – ответила Илна, подходя к телу зверя, которого заколол Темпл. – По какой-то причине мой узор на нем не сработал. Она приподняла человека-кошку за прядь волос на голове, за гребень длинных волос, спускавшийся по его затылку. Один из его глаз был обычного грязно-коричневого цвета, но другой был молочно-белым и мертвым, как осколок мрамора.

– Ах, – воскликнула Илна, снова опуская морду зверя в грязь. Нападавший был полуслепым, он не видел того, что его товарищи. И с ним ничего нельзя было поделать. Хотя, если бы она поправила две нити на дальнем левом конце ткани, она могла бы... Что ж, она учтет это в следующий раз. Следующих разов будет еще много, пока она не умрет или все люди-кошки не умрут.

Илна отряхнула ладони, затем развязала петлю, которой она поймала зверя, когда ее узор не сработал. Она боялась, что удар Темпла задел шнур, но, осмотрев его, обнаружила, что лезвие вошло в грудь над ее лассо и вышло ниже задней части петли. Шелк был нетронут. Если удар был рассчитан, то это была очень красивая работа; и, судя по тому, что Илна видела в Темпле, она, вероятно, была рассчитана.

– Спасибо, – сказала она. – Моя петля не удержала бы его от прыжка прямо на меня. Она прочистила горло. – И я ценю, что ты не перерезал мою петлю. Хотя я могла бы восстановить ее, если бы это было необходимо.

– В ткани очень мало такого, чего бы ты, не смогла сделать, Илна, – сказал крупный мужчина. Его голос был приятным, но в его словах не было вопроса. – У тебя замечательная сила, для чего бы ты ни решила ее использовать.

– Прямо сейчас я выбираю убивать зверей, – отрезала Илна.

Охотники вытерли свои ножи о шкуры мертвых людей-кошек. Они спокойно стояли с луком и пращой в руках, ожидая, когда она скажет им, что делать дальше.

– Мы можем отправиться прямо в их лагерь и покончить с этим делом, – резко сказала она. – Оставьте свои вещи, мы вернемся сюда.

Охотники обменялись взглядами. Асион направился к лесистому склону на северо-восток. – Я последую за тобой, – сказал Карпос Илне, поворачиваясь, чтобы посмотреть на горный хребет позади них. К тому времени, когда они доберутся до дневного лагеря людей-кошек, будет совсем светло. – «Было бы хорошо, если бы там было чем заняться», – подумала  Илна.

***

Кэшел сидел на корточках, прислонившись спиной к одной из двух колонн, все еще стоявших у юго-восточного угла руин. Там был участок каменного фундамента глинобитной стены и основания других упавших колонн. В остальном Храм Могучего Пастыря представлял собой груду расшатанных камней. Кэшел к этому времени повидал достаточно храмов, чтобы догадаться, как он мог выглядеть, но это были всего лишь его предположения. Теноктрис сидела, скрестив ноги, на другом конце, там, где должна была находиться статуя в те дни, когда она еще существовала.

Кэшел чувствовал себя неуютно из-за того, что они находились так далеко друг от друга на случай, если что-то случится, – почти в двух десятках двойных шагов, как он прикинул.

Однако она сказала, что все будет в порядке, и что его близость может стать проблемой, потому что он такой твердый. Кэшел не понял, что она имела в виду под «твердым» – конечно, так оно и было, но она сама сидела на каменной плите. Однако было много вещей, которых он не понимал; но он сделал то, что сказала Теноктрис.

Если бы еще несколько Последних выскочили из земли так же, как они вылезли из пруда прошлой ночью, что ж, он бы посмотрел, как быстро сможет добраться до нее. Когда ему требовалось, он двигался быстрее, чем обычно ожидали люди. Он держал посох поперек бедер и полировал его, мягко, улыбаясь. Он и его посох удивляли людей, да, так и было. Они удивляли людей и других созданий, которые вовсе не были людьми.

Искры синего волшебного света с шипением вспыхнули  над Теноктрис, затем исчезли. Кэшел какое-то мгновение пристально наблюдал за происходящим, но это случалось и раньше и ничего не значило. При каждом хлопке и потрескивании древесные лягушки замолкали, но потом снова начинали, как обычно. Кэшел слушал лягушек и ночных птиц и смотрел в небеса. Недавно, уже сегодня вечером землеройка села ему на ногу и чирикала, поедая жука; крылья, а затем кусочки панциря жука щекотали его обнаженную кожу, прежде чем землеройка убежала в ночь, чтобы найти кого-нибудь еще, кого можно убить. Землеройки были чертовски маленькими существами, несмотря на то, что они были ненамного длиннее человеческого пальца.

Теноктрис что-то пробормотала, или, может быть, кто-то другой заговорил рядом с ней. Во всяком случае, Кэшел никого не мог видеть. Глаза старой волшебницы были закрыты. На ее лице была спокойная улыбка, но Кэшел видел ее улыбку, когда она думала, что Зло вот-вот сокрушит ее и всех, кто ей дорог. Людям, которые думают, что смелость как-то связана с желанием ударить других людей, нужно было провести немного времени рядом с Теноктрис.

В высоком небе виднелись тонкие облачка, но в основном звезды сияли ясно. Пастух проводит много времени, глядя на звезды, в то время как другие люди спят. Они – его часы, а также компаньоны: они показывают время лучше, чем люди во дворце, благодаря капающей с клепсидры воде и трубачу, трубящему о часе, когда чашка наполняется и переворачивается. Созвездия были почти такими, к каким он привык. «Семь Пахотных Волов» были немного растянуты, а на месте синей звезды в набалдашнике «Кузнечного Молота» красовалась средняя красноватая звезда; ничего более важного не было. За исключением юга, где новая белая звезда была намного ярче всего остального, кроме луны.

Кэшел посмотрел на нее через плечо, затем оглянулся назад. Он полагал, что звезда была частью проблемы, но ему не о чем было беспокоиться, пока кто-нибудь не скажет ему, что это так. Птица-кардинал начала весело петь, хотя Кэшел не мог догадаться, почему так поздно. Уже несколько часов было темно.

Дузи, к тому времени, когда Теноктрис остановила бричку здесь, на восточной окраине Валлеса, уже стемнело. Во всяком случае, там, чем Валлес был сегодня. Кэшел был почти уверен, что когда он проезжал через эту часть города до Изменения, она была застроена многоэтажными многоквартирными домами. Кэшел не скучал по этим зданиям – они были голубятнями для людей; он не мог себе представить, как люди готовы были так жить, – но ему было интересно, что случилось с теми, кто в них жил. Он надеялся, что все они вернулись в свое время, настолько счастливые, насколько это вообще возможно в многоквартирных домах. Вероятно, было хорошо, что вокруг было не так много людей, как он ожидал, отчасти потому, что волшебство беспокоило людей.

То, что Теноктрис делала сейчас, было очень похоже на волшебство, даже если бы она хотела назвать это мечтанием, медитацией или как-то еще. Искры и звуки свидетельствовали об этом. Другая причина – и, вероятно, более веская – заключалась в том, что таким образом люди не беспокоили ее. Кэшел ни за что не смог бы удержать всех подальше от Теноктрис, если бы они находились посреди зданий, полных людей, тем более что ему самому приходилось держаться от нее на расстоянии. Конечно, большинство людей боялись волшебников, но всегда находилось несколько человек, особенно детей, которые не боялись или были скорее любопытны, чем напуганы.

В храм со стороны фасада вошла девушка. Проходя мимо, она посмотрела на Кэшела, хотя ничего не сказала и даже не проявила интереса. Она направлялась к Теноктрис. – «Ну, вот, получи, когда говоришь себе, что все идет хорошо!» – подумал Кэшел, поднимаясь на ноги.