Текст книги "Зеркало миров (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

– Продолжаем движение! – сказал Гаррик, сдерживая порыв пнуть своего скакуна в ребра. Но с Корой в этом не было необходимости. Кроме того, он не был уверен, что готовность огра вести себя, как лошадь распространяется на то, чтобы с ней обращались как с лошадью. – К двери! – он говорил настойчиво, но не кричал. У него не было желания предупреждать людей, находящихся в башне, пока они сами его не заметят.

– Я знаю из достоверных источников, что есть лошади, которые взбрыкивают, хозяин, – пробормотала Кора, но ускорила шаг, перейдя с трусцы на тряский галоп. – Хотя за большинством из тех, кого я видела, гнался огр.

Грунт был неустойчивым. Кора поскользнулась, отвернув каменную глыбу, ударившуюся о выступ позади них; она треснула, как мяч, выпущенный из катапульты. Ее левая рука вытянулась, в то время как правую она прижала к ребрам, сохраняя равновесие, но, не замедляясь. Гаррик раздумывал, обнажить ли ему меч – рефлекс и твердое убеждение Каруса – или оставить его в ножнах на случай, если, в конце концов, в нем не будет необходимости. Обдумывая это, он потянулся к рукояти, полагая, что бегущий огр будет расценен как нападение, независимо от того, взмахнет мечом мужчина у нее за спиной или нет.

Первый же резкий удар ноги Коры о дорожку заставил его передумать; он схватился за болтающиеся ремни. Даже Карус мог видеть, что они наверняка слетят со своего скакуна, если Гаррик не сосредоточится на езде, а не на том, что может произойти после того, как они доберутся до башни.

Там, где тропа была узкой, Шин следовал за ними; на более широких участках он шагал чуть слева от огра. Двенадцатифутовые прыжки эгипана легко соответствовали шагам Коры. – В башне никого нет! – крикнул он. – Они все за ней!

Гаррик услышал приглушенное ржание лошади. Он не смог бы сказать этого наверняка из-за топота когтистых лап огра, но звук определенно мог доноситься из болота за башней. – Обойдем здание! – приказал он.

Кора сошла с главной дороги, наклонившись в сторону, когда повернула к башне. На втором шаге ее нога по щиколотку увязла во влажной почве. Она пошатнулась, и Гаррик обнял ее левой рукой за шею. Эгипан отстал.

– Земля мягкая! – сказала Кора. Ее ноги разбрызгивали гейзеры грязи при каждом шаге. – За башней будет еще мягче!

– У них там, похоже, есть лошадь, –  крикнул Гаррик. Карус был пылающим присутствием в его сознании, молчаливым, но пульсирующим рвением к битве. – Обходи!

За дверным проемом, внутри башни была темная пустота, пахнущая кровью и страхом. Воздух, сочащийся оттуда, был заметно теплее, чем утренний бриз, сопровождавший Гаррика с гребня.

Кора повернула направо, в ту сторону, куда склонился Гаррик. Ее правая нога по колено погрузилась в грязь; она откинула руки назад, чтобы не потерять равновесие. Ее левая нога, выставленная далеко вперед, чтобы удержаться, погрузилась до промежности. Она шлепнулась животом, поднимая осоку в ряби грязи.

Гаррик пролетел мимо и приземлился у основания башни. Он напряг мышцы ребер, когда понял, что происходит, хотя удар о мягкую землю был шоком, у него не перехватило дыхание. Он встал, вытаскивая меч, и начал обходить башню, проваливаясь при каждом шаге до середины икр. Он не мог себе представить, как местные жители протащили лошадь по такой почве; она должна была провалиться по брюхо.

– Там трое мужчин, – сказал Шин, щелкнув себя по левому боку. Основание башни расширялось наружу юбкой, чтобы отражать тараны. Копыта эгипана сверкали, когда он побежал по камню, высоко поднимая внутреннюю ногу, чтобы держать свое хрупкое тело в вертикальном положении. – И лошадь, которую они ведут, – добавил Шин.

Гаррик вышел из-за поворота башни. Двое мужчин в серой одежде пытались вести белую лошадь, похожую на ту, на которой Орра уехал из «Черепа Кабана». Один тянул поводья, в то время как другой следовал позади, яростно хлеща хлыстом по заду животного. Белая лошадь дернулась и заржала, но повязка, туго стягивающая ее морду, заглушила звук, превратив его в отчаянное ржание.

Третья фигура была выше и худощавее; его одежда мерцала в первых лучах рассвета. Он стоял на краю какой-то ямы, которую Гаррик заметил, когда они проходили мимо башни накануне днем. Когда высокий человек увидел Гаррика, он крикнул своим слугам на языке, который звучал как пение птиц. Они повернулись, вытаскивая изогнутые мечи из-под своих одежд. Освобожденный конь рванулся влево и немедленно увяз в грязи.

Под грязной поверхностью была твердая тропинка, хотя постороннему глазу была видна только грязь с отблеском водорослей. Гаррик нашел тропинку – каменную насыпь, едва выступавшую из грязи. Она была скользкой, как мокрый лед, но он все равно почувствовал прилив триумфа. Левой рукой он вытащил кинжал и двинулся вперед. Он бы точно так же бросился на троицу, если бы ему пришлось плыть. В конце концов, у слуг было не лучшее положение, чем у него.

– Ты решил, что они враги без переговоров, Гаррик? – рассудительно спросил Шин. – Что ж, я думаю, в этом ты прав.

Фигура в сверкающих одеждах держала в левой руке серебряный нож-атаме. Он направил его на Гаррика и пропел: – Чурбу бурет барох!

Волосы на затылке Гаррика встали дыбом, но, чтобы выжить, ему нужно сконцентрироваться только на чем-то одном… Слуга, стоявший позади лошади, нанес серию широких, изогнутых ударов в воздухе.

– Фермер с серпом мог бы сделать лучше! – усмехнулся Карус, когда Гаррик шагнул вперед. Гаррик опустил меч, а кинжал выдвинул вперед левой рукой. Он должен был прикончить первого слугу, прежде чем другой вступит в бой. Тропинка, скрытая под грязью  была узкой. Но у противников могло хватить ума – пробраться через грязь и зажать его между ними. Не стоит недооценивать своего противника…

Слуга нанес удар. Гаррик заблокировал его кинжалом, его мускулы были готовы пронзить тело противника, свалить его умирающим в трясину и броситься на оставшегося человека, прежде чем тот успеет подготовиться к атаке.

Клинок встретился с клинком с визжащим треском. Гаррик почувствовал удар в плечо, и его левая рука онемела. Его тело изогнулось от удара, сорвав аккуратный выпад, отработанный на тренировочной площадке, который он был готов сделать. Он недооценил своего противника. Кем бы ни было это существо, оно не было человеком – или, во всяком случае, было нечеловечески сильным.

Гаррик шагнул вперед, скрестив клинки, и ударил слугу плечом в грудь. Он подумал, что под одеждой было что-то тверже кости, но у него не было времени или необходимости беспокоиться об этом. Он ударил мечом вверх, пронзив живот – через позвоночник между лопатками слуги. Тот дернулся, но не выпустил свой кривой меч. Его язык высунулся из бледных губ, и он начал хрюкать, как свинья на опоросе.

Гаррик сильно надавил левой рукой – ощущение в ней начинало возвращаться – и дернул вниз рукоять, чтобы освободить меч. Его крестовина уперлась слуге в ребра. Если бы лезвие не было необычайно острым, он, возможно, не смог бы вытащить его после такого глубокого удара. Как бы то ни было, оно перерезало кость так же легко, как и вошло внутрь.

Мертвый слуга шлепнулся в грязь. Живой слегка отпрянул, чтобы не споткнуться. Гаррик сделал выпад, нанося удар. Его ведущая нога поскользнулась на мокром камне, и он упал на левое колено. Его острие не попало в цель, но и удар слуги наотмашь тоже не прошел. Карус – это был его рефлекс, а не Гаррика – взмахнул клинком вверх вместо того, чтобы восстановиться, как сделал бы мастер меча после неудачного выпада.

Острие меча коснулось запястья слуги и рассекло мышцы, сухожилия и кость. Изогнутое лезвие слуги вонзилось в осоку и утонуло. Его рука повисла под прямым углом к предплечью. Он повернулся, чтобы бежать, его мантия развевалась, но его нога поскользнулась точно так же, как за мгновение до этого у Гаррика. Он упал с дорожки с еще одним хрюканьем, похожим на хрюканье свиньи. Карус на всякий случай заколол бы барахтающегося слугу, но Гаррику не досталось безжалостности его предка. Он прошел мимо лежащего мужчины, не сводя глаз с волшебника, который стоял, напевая и направляя на него атаме.

– Артайе таймам тар! – промолвил волшебник. Гаррик застыл на месте. Кобыла пыталась вернуться на твердую дорожку с тех пор, как сорвалась с нее в тот момент, когда ее отпустили. Она уперлась передними копытами в середину груди лежащего слуги и попыталась приподняться; вместо этого она с последним отчаянным ворчанием столкнула мужчину в болото. Забурлила слизь.

– Арбита ратратакс! – произнес Шин мелодичным голосом. Осколки красного волшебного света, невидимые до этого момента, отлетели от Гаррика. Они упали на мокрую землю и с шипением исчезли. Он снова был свободен. Эгипан стоял на твердой дорожке, ухмыляясь своей козлиной ухмылкой.

Волшебник, стоявший рядом с ямой, недоверчиво вскрикнул. Гаррик двинулся вперед. Хотя пауза и была кратковременной, она лишила его инерции.

Его мышцы болели от скачки и боя. Но он все еще мог убить волшебника. В этом не было никаких сомнений. Волшебник, должно быть, тоже это понял. Он указал своим атаме на болото и пробормотал слова, которые Гаррик не расслышал из-за шума крови в ушах. Он сделал еще один шаг, осторожный, потому что ему не нужно было торопиться: волшебнику некуда было идти, кроме как в болото или в яму.

Но волшебник сошел с твердого места и зашагал через заросли осоки. На нем были тапочки из позолоченной кожи. Они сверкали алым волшебным светом каждый раз, когда касались поверхности, но не погружались в грязь. У волшебника было худое, властное лицо. Он с презрением посмотрел на Гаррика, когда благополучно миновал пределы досягаемости его руки и меча, но наблюдал за эгипаном со смесью ненависти и страха. Затем поднял серебряный атаме, будто отражая атаку. Шин просто рассмеялся и высунул язык.

Гаррик начал двигаться назад по скрытой под грязью тропинке-дамбе. – Не беспокойся, – сказал Шин. Гаррик остановился. Он не мог пройти мимо эгипана, не сойдя в болото. Он не доверял суждениям Шина, но слишком устал, чтобы спорить об этом.

Волшебник добрался до основания своей башни и начал обходить ее, держа лицо в сторону Гаррика и Шина. Когда изогнутая каменная стена наполовину скрыла его, он снова нацелил на них свой атаме и произнес: – Тора амаим...

Кора протянула свою длинную руку и схватила волшебника за лодыжки. – Урк! – крикнул волшебник, когда Кора подняла его рывком в воздух. Она размозжила ему мозги о стену башни. Его атаме звякнул о камень, а затем с плеском упал в болото. Кора продолжала держать труп вверх ногами.

В свисающей с плеч мантии волшебник был похож на цыпленка, ощипанного для варки. Его кожа была безволосой, и восково-белой.

– Я сделала это сама, хозяин, – заявила она. Каменная дамба, должно быть, продолжалась вокруг башни и с этой стороны, потому что она стояла лишь на тонком слое грязи. – Поскольку я не удовлетворена качеством еды, которую ты мне предлагаешь, я подумала, что убью человека, чтобы поесть. Ты не можешь возражать, поскольку он явно был твоим врагом.

– Я действительно возражаю, – ответил Гаррик. Сначала он подумал, что людоедка шутит, но до него дошло, что она вполне может быть серьезна. – Я, конечно, возражаю! Ты не должна, э-э, есть людей! И он продолжил: – Ты не должна убивать людей. В сложившихся обстоятельствах это было не только глупо, но и неблагодарно грубо.

– Ты бы запретил своей лошади – есть овес со склада мертвого врага? – потребовала Кора.

– Я бы не позволил своей лошади есть людей, – ответил Гаррик, – и тебе я тоже не позволю!

Из ямы-провала донесся всасывающий рев. Гаррик обернулся, гадая, не обрушиваются ли ее края и не утянет ли его туда. Клешня с лезвиями длиной с рост Гаррика высунулась из провала. Она пощупала вокруг, а затем с хлюпаньем погрузилась в грязь, как весло. В поле зрения появилось существо с одним глазом посередине головной пластины и гнездом щупалец вокруг разинутой пасти, за которым последовала еще одна клешня. Тело существа было диаметром с башню. Только Дузи – или Сестра во Христе – знали, как глубоко его тело уходит в карстовую воронку.

Шин рассмеялся. – Я не думаю, что тебя сейчас должно волновать то, что хочет съесть твой конь, Гаррик, – сказал эгипан.

Глава 10

Гаррик почувствовал, как Карус наложил холодную маску на изображение монстра перед ними. Он был воином, человеком войны в первую очередь. Опасные места – огромные клешни, щупальца, которые извивались на пять или шесть футов из похожего на рот миноги рта, – были выделены. Слабые места – суставы и большой центральный глаз – также были выделены, в то время как остальная часть существа оставалась в тени.

Гаррик опустился на колени и вытер свой меч о тунику трупа, лежащего поперек скрытой под грязью дамбой, и посмотрел на свой кинжал. Удар слуги оставил на стали зазубрину глубиной в палец; было чистой удачей, что лезвие не защемилось вместо того, чтобы блокировать смертельный, в противном случае, удар. Он бросил кинжал на землю и вырвал изогнутый меч из рук мертвеца. Рука слуги была тонкой, но бугристой от сухожилий; кожа имела сероватый оттенок. Чуть ниже толстой части лезвия была зазубрина, но ничего такого, что серьезно ухудшило бы его полезность.

– Или ты мог бы убежать, – подсказал Шин. – Многие люди подумали бы, что это единственный разумный выход, Принц Гаррик.

– Я не думаю, что я это сделаю, – ответил Гаррик, поворачиваясь лицом к монстру. В конце концов, у зла был выбор: ты сталкиваешься с ним лицом к лицу или скармливаешь ему других людей в надежде, что оно съест тебя последним. Бегство было просто способом скормить ему других.

Король Карус рассмеялся с суровым добродушием. – Беги, парень? – закричал он. – Он один и ты у нас тоже один. Шансы невелики!

У монстра было куполообразное тело, которое двигалось на четырех широких лопастях. Скрытая под грязью дамба поддерживала его, когда он с плеском двигался вперед, но Гаррик подозревал, что он прекрасно справится с трясиной или даже с открытым морем. Существо, вероятно, не стало бы так хорошо передвигаться по каменистым холмам в направлении дома Нодди, но у Гаррика не было бы никакой возможности узнать об этом. Оно сможет добраться до дома Нодди только через его труп.

– Или, что более вероятно, после того, как проглотит тебя, я думаю, – сказал Шин непринужденным тоном. Он отступил туда, где мог прислониться к башне; его правая нога была откинута назад, упираясь в расширяющееся основание. – Я полагаю, на это было бы интересно посмотреть.

Чудовище подплыло ближе. Хотя его панцирь не изгибался при движении, оно не производило впечатления медлительного или неуклюжего, как черепаха.

Карус оценил прочность башни, затем сказал: – Каменная кладка может выдержать, но я бы не стал на это рассчитывать. Как бы то ни было, мы не сможем сражаться с такой тварью через амбразуры. Целься ему в глаз, парень, и будем надеяться на лучшее.

– Шин, ты можешь помочь? – спросил Гаррик, не оглядываясь через плечо.

– Нельзя ожидать, что представитель-чемпион победит волшебников, Гаррик, – отозвался эгипан. – Однако этот монстр не волшебник; и еще неизвестно, тот ли ты чемпион, который нужен Желтому Королю.

Гаррик рассмеялся. Никто не приказывал ему возвращаться к башне, поэтому у него не было никакого права жаловаться, если никто не вызвался ему помочь.

Кобыла, чья белая шерсть была скользкой от грязи и водорослей, сумела поставить сначала одну, а затем обе передние ноги на дамбу. Гаррик задумался, сознательно ли она поплыла к скрытой грязью поверхности или случай привел ее к ближайшей твердой опоре. Ничто из того, что он видел в лошадях, не заставляло его думать, что они хоть немного умнее овец, а овцы находились на интеллектуальном уровне кроликов. Плечи кобылы поникли.

Чудовище рванулось вперед, как атакующая змея, подняв огромный фонтан грязи и осоки. Одна клешня сомкнулась на шее лошади и выдернула животное из трясины. Хлынула кровь, и намордник, наконец, слетел. Лошадь успела вскрикнуть от ужаса, прежде чем клешня раздробила ей трахею. Другая клешня схватила левую заднюю ногу кобылы, и потянула, вырывая ее. Монстр швырнул кобылу на дамбу, сломав позвоночник и ребра, и начал разрывать ее на части.

Гаррик бросился вперед, пока монстр был занят. Можно было ожидать, что он поскользнется на скользких камнях, но сейчас его равновесие было идеальным. Он вскочил на мертвую лошадь. Чудовище повернуло свою жертву боком и продолжало тянуть, пока ее шкура не лопнула; его щупальца работали в полости тела, забирая органы и кишечник в свой пульсирующий рот.

Одно щупальце обхватило правое бедро Гаррика. Вместо присосок для захвата, у этих «рук» были крошечные зубцы, покрывающие светлую внутреннюю поверхность. Проткнув бриджи Гаррика, они, извиваясь, начали кромсать ткань и кожу.

Гаррик рубанул прямым мечом, отсекая держащее его щупальце и отрезав носок своего ботинка. Он промахнулся мимо своего большого пальца ноги настолько, что почувствовал холодное скольжение холодного металла. Времени на осторожность не было. Он прыгнул к морде монстра, поставив правую ногу на мускулистую губу, из которой росли щупальца. Он не мог дотянуться до глаза, но если бы поставил левую ногу на один из костяных выступов, торчащих из панциря, то смог бы…

Щупальца схватили его за обе лодыжки и потянули. Он нанес удар изогнутым мечом, глубоко вонзившимся в мускулистое щупальце, но, не отрубив его. Хватка монстра усилилась, вместо того чтобы разжаться. Гаррик ударил прямым мечом. Хотя лезвие было невероятно острым, он не смог освободить свою правую ногу. Угол удара был слишком неудобным. Обе клешни наклонялись к нему. Из-за толстой брони существа, его руки, даже с тремя суставами, были недостаточно гибкими, чтобы дотянуться. Однако, если Гаррик упадет, они разорвут его на куски – если только монстр не захватит его целиком в свою пасть.

Зловоние из его пищевода было хуже, чем от дохлого мула, пролежавшего неделю. Гаррик выронил кривой меч и схватился за выступ, на который надеялся опереться. Его пальцы соскользнули: хитин был скользким, и был покрыт грязью. Он перевернулся. Щупальце на его левой лодыжке перестало дергаться, хотя и не разжалось. Гаррик повернулся направо и снова рубанул по щупальцу с этой стороны, на этот раз, перерубив его насквозь. Отрубленный конец шлепнулся и задрожал, затем замер.

Сзади к Гаррику подобралась Кора. Она уперлась ногами по обе стороны от пасти монстра и схватила зубами щупальце, удерживающее его левую ногу. Ее длинные руки были раскинуты, сжимая нижние лезвия обеих огромных клешней так, что они не могли сомкнуться. Края хитина были не такими острыми, как металлические, и, по-видимому, не могли резать без верхних лезвий, как ножницы. Несколько щупалец чудовища обвились вокруг ног огра, пытаясь отбросить ее. Какое-то время она держалась, но недолго. Но Гаррик был свободен.

Он наступил на выпуклость, подпрыгнул вверх и вонзил меч на всю длину в огромный глаз. Существо отпрянуло назад всеми четырьмя лапами. Ноги Гаррика взлетели в воздух, но он не выпустил меч из рук. Его туловище врезалось в головной щит монстра, но он продолжал держаться, в то время как его клинок вращался в черепе существа.

Клешни сомкнулись под ним; Кора ослабила хватку. Гаррик  надеялся, что ее отбросило в сторону, а не раздавило или засосало, но все умирают, и он может умереть в следующее мгновение. Лопасти с одной стороны снова рванулись вперед, но другая пара заколотила по поверхности, как женщины, стирающие белье. Правый бок существа приподнялся, затем резко опустился. Гаррик качнулся, как маятник. Лезвие меча выдернулось. Он соскользнул по головной пластине существа и отскочил от его губ. Щупальце хлестнуло его, но не смогло удержать; он упал на спину, подняв фонтан грязи.

Его правая рука и грудь были скользкими от прозрачной жидкости, вытекшей из глаза монстра, и чувство, которое начинало возвращаться в его тело, было исключительно болью.

– «Если бы я упал на камень, а не в болото», – подумал Гаррик, – «я бы, вероятно, погиб». Он начал смеяться. Это была агония, и она заставила его смеяться еще сильнее. Он все еще держал меч, но ему пришлось отпустить его, потому что  боялся, что порежет себя, когда боль прижала его руки к груди. Людоедка подняла его на сгибе левой руки. Держа его нежно, как мать, она направилась к башне, где их ждал Шин.

– Мой меч, – прошептал Гаррик. – Он утонул? Он больше не мог держать его.

– Он у меня, – ответила Кора. Она пинком сбросила мертвого слугу в болото, вместо того чтобы снова переступить через него. – Я уверена, ты захочешь вытереть его, но у Шина есть тряпки.

– И свежая одежда, – добавил эгипан, показывая серую тунику. – Без сомнения, ты можешь перешить ее и в бриджи.

– Я могу идти, – заявил Гаррик. Даже для него самого его голос звучал как предсмертный хрип, но он знал, что случится с его ушибленными мышцами, если он позволит им напрячься. – Я думаю, мне лучше пройтись.

Кора передала скользкую рукоять меча эгипану, затем опустила ноги Гаррика на мостовую у основания башни. Она держала его за плечо, пока они оба не убедились, что он может стоять без посторонней помощи, затем отпустила его.

Задние конечности чудовища поворачивались в трясине, медленно погружаясь, но затопленная дамба поддерживала его голову. Нижняя лопасть ближайшей клешни была вырвана из сустава; она свисала на нити бледных мышц. Кора бросилась к огромному трупу.

– Кора? – удивился Гаррик. – Куда ты?

Людоедка обернулась. – Чтобы приготовить себе ужин, хозяин, – ответила она. – Я помогла тебе только потому, что мне не хотелось еще раз есть свинину. Ты собираешься сказать мне, что морепродукты, подобные этому… Она указала на монстра. Ее рука была невероятно длинной, когда она вытянула ее во всю длину. – … твоему верному скакуну тоже запрещены?

– В прошлый раз я говорил тебе, что ты можешь есть, – отозвался Гаррик, – и эту штуку, которая вылезла из ямы. Я сейчас не в той форме, чтобы разбираться с ней, так что иди и ешь досыта. Он снова начал смеяться. Хотя он пытался удержаться на краю башни, но все равно опустился на колени. Боль доказала, что он жив. Эта мысль заставила Гаррика и призрака в его сознании рассмеяться еще сильнее и мучительнее.

***

Огромный кирпичный цилиндр находился в нескольких милях к западу от Валлеса. Кэшел не знал, зачем Теноктрис привела их туда. Он вошел впереди нее в ожидании, что там будет полно бродяг или, по крайней мере, захламлено их мусором, но вместо этого там была только гулкая пустота и запах птичьего помета. Нервно ворковали голуби; два взлетели со знакомым шелестом маховых перьев. В здании не было окон, поэтому единственным источником освещения был лунный свет, проникавший через дверной проем. По нему Кэшел мог сказать, что внутри здание было куполообразным, а не прямолинейным, как снаружи, хотя даже в этом случае оно было очень большим.

Вошла Теноктрис со своей сумкой в руках. Кэшел просил ее подождать у коляски, пока он осмотрит это место, но на самом деле  не ожидал, что она его послушает. Даже до того, как Теноктрис вызвала демона, она была гораздо менее осторожна в отношении опасности, чем ему хотелось бы. Кэшел, конечно, привык к этому. С овцами было то же самое.

– Я принесу остальное, Теноктрис, – сказал он, направляясь к двуколке. Теноктрис бросила поводья, привязанные к куску железа размером не больше сжатого кулака. Гнедой конь мог бы легко убежать, но вместо этого он просто попятился, насколько мог, не сдвигая веса железки. Он закатил глаза на Кэшела, когда  тот поднял меч и бронзовый треножник с задней части коляски, но, казалось, испугался даже заржать.

Кэшел слегка нахмурился. Они не хотели, чтобы лошадь ушла, но не было подходящего места, чтобы привязать ее. И все же страх в глазах животного немного обеспокоил его. Теноктрис всегда была вежливой и доброжелательной, но под поверхностью… Лошадь заставила Кэшела понять, что он никогда не видел, чтобы волшебница колебалась, делая что-либо или используя все, что у нее было, для выполнения своей работы. Он ухмыльнулся. Теноктрис была на их стороне. Он предположил, что это было все, что действительно имело значение.

– Установи треногу здесь, – сказала Теноктрис, указывая на центр пола. Она смахнула листья, которые занесло ветром, и положила на расчищенное место пучок веточек с грубой чешуйчатой корой. – Над камином. Для Кэшела этот пучок был совсем не похож на камин. Даже на то, чтобы разогреть треногу с чашей, достаточно большой, чтобы в ней можно было постирать.

Он подчинился, не споря: было много вещей, которых он не понимал, но другие люди понимали. Он доверял Теноктрис. Она подождала, пока он установит штатив и одобрительно кивнула. Затем откупорила крошечную бутылочку – она была размером с большой палец Кэшела – и теперь переливала ее содержимое в чашу. Было слишком темно, чтобы различить цвет того, что она вылила, но он был готов поклясться, что оно имело фиолетовый оттенок.

– Что это за место, Теноктрис? – спросил Кэшел, оглядываясь по сторонам. В потолке были ниши, но они, казалось, просто облегчали конструкцию. Голубям они нравились, это правда.

Теноктрис одарила его быстрой улыбкой. – Еще одна гробница, – ответила она. – Это гробница жены богатого человека из Старого Королевства. Гробницы концентрируют силы лучше, чем что-либо, кроме поля боя, а с полями сражений есть проблемы. Ее улыбка стала шире. – Видишь ли, они привлекают и другие вещи, – продолжила она. – Именно поэтому я решила не возвращаться туда, где мы были раньше. Мышь, которая слишком часто использует одну и ту же норку, однажды обнаружит, что ее поджидает кошка.

Теноктрис коснулась края треножника, затем протянула свою руку. – Теперь, пожалуйста, меч, Кэшел, – сказала она. Он отдал ей меч, который принес во дворец после битвы с Последним. Она вытащила его и отбросила ножны к дальней стене. Серый металл отражал лунный свет далеким мерцанием. – Встань поближе к треножнику, – приказала Теноктрис, критически оглядывая лезвие. Когда Кэшел послушно двинулся, она указала мечом на песчаный пол и сказала нараспев: – Сискибир кебибир.

С острия меча сорвалась искра, коснулась пола и осветила острие меча синим. Теноктрис взмахнула мечом по дуге, по ходу солнца. – Кнебибир садами самомир. Волшебный свет, бледный, как серное пламя, задрожал и продолжил гореть. Теноктрис обошла треножник, на ходу напевая. Кэшел отодвинулся, чтобы не мешать, хотя она была достаточно далеко, так что, он, вероятно, не мешал. – Мерих речар…

Зажимы, крепящие ножки треноги к чаше, были выполнены в форме львов. Когда голубой свет отразился от них, их гривы заколыхались, и Кэшелу показалось, что он увидел, как задвигались их передние лапы.

– Паспар! – пропела Теноктрис и остановилась, глубоко дыша. Круг света замкнулся. Она посмотрела на Кэшела и удовлетворенно улыбнулась. Несмотря на свое молодое лицо, Теноктрис выглядела намного старше, чем была до появления демона. – Я не привыкла к тому, что могу распоряжаться такими силами, – сказала она. – Я нахожу, что мне нравится этот опыт.

Теноктрис подняла меч странной формы и осмотрела его в мерцающем свете круга. Кэшел хмыкнул и сказал: – Раньше вы не использовали металлические стержни, Теноктрис. Только бамбуковые палочки, которые вы выбросили.

Она усмехнулась, поглаживая лезвие кончиками пальцев. – Да, – согласилась она. – Я беспокоилась, что не смогу контролировать силы, с которыми работала, если позволю им опираться на предыдущие заклинания. Теперь мне не нужно беспокоиться об этом.

Все еще улыбаясь, Теноктрис указала мечом на ветки под треногой. Снова вспыхнула искра, покрыв веточки, на короткое время голубым налетом. Они начали гореть гораздо ярче, чем должны были гореть такие маленькие кусочки дерева. У них был сладкий, острый запах; Кэшел чихнул.

– Это кассия, – сказала Теноктрис, не отрывая глаз от чаши. – Из Тисамура. Указав мечом на чашу, она начала петь. Сначала пение было таким тихим, что Кэшел не расслышал слов. Он улыбнулся этой мысли. Он все равно бы их не понял, конечно.

Хлопнули перья, поднимая пыль с пола –  ему прямо под ноги; он обернулся. Это был не голубь, а ворон, большой, как кошка, даже со сложенными черными крыльями. Он сел прямо за пределами круга и склонил голову набок, уставившись на Теноктрис глазом, в котором отражалось голубое пламя. Второй ворон влетел в дверь и остановился на расстоянии вытянутой руки от первого, и сделал два прыжка вбок по кругу.

Кэшел бросил взгляд, чтобы посмотреть, что делает Теноктрис. Кассия вспыхнула, как сухая жимолость, но сама он не горела. Жидкость начала испаряться. В чаше этой жидкости  было всего с наперсток, но клубящееся облако начало заполнять огромный свод. Оно было бледно-фиолетового цвета. Влетел третий ворон, раскрыл свой острый клюв и каркнул. Кэшел услышал лишь слабый шорох, прежде чем круг пламени с ревом превратился в сплошную стену света. Ему показалось, что он падает, но они с Теноктрис стояли на твердом каменном полу, где под бурлящей чашей горел огонь.

Волшебный свет стал бледнее, тоньше; он напоминал лунный свет на поверхности пруда. Вороны исчезли, но в тенях что-то двигалось. Дым, вьющийся от треножника Теноктрис, превратился в лицо человека. Он посмотрел вверх и закричал: – Время, еще один день жизни! Затем лицо исчезло, растворившись, как брызги дождевой капли. Дым превратился в другое лицо, и еще в одно, а затем в существо, которое не было человеком – никогда не могло быть человеком: голова ящерицы с клыками длиной в палец и глазами, холодными, как у воронов. Потом и оно тоже исчезло.

– Накьяр сисбе, – пропела Теноктрис, указывая мечом, но не в клубящийся дым. – Каям!

Лицо мужчины, неподвижное и совершенное, как статуя Пастыря, покрылось рябью. Казалось, оно впитало в себя весь пар и стало твердым.

– Зачем ты зовешь меня? – прогремело оно. Слова эхом отдавались гораздо дальше кирпичного купола.

– Мне нужен ключ, который Тельхины искали много веков, – сказала Теноктрис. Голос определенно принадлежал ей, но в нем была незнакомая суровая уверенность.

– Это запрещено! – ответило лицо из дыма. – Не беспокой меня больше!

Теноктрис нарисовала в воздухе символ острием своего меча. Лицо заревело от боли и ярости. – Где ключ? – потребовала Теноктрис. – Говори!

– Это не в твоей власти! – закричало лицо. – Только Он, Тот, Кто забрал ключ у Тельхинов, может...

– Говори! – и меч снова повернулся. Кэшел почувствовал, как его глаза слипаются от пронзительной боли, хотя он видел это движение только сбоку.

Лицо беззвучно вскрикнуло, а затем сказало: – На Могиле Посланников! И пусть ты никогда не получишь избавления от агонии за то, что ты сделала!