Текст книги "Зеркало миров (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Асион отступил на шаг, автоматически оглядываясь по сторонам и позади себя, так как дуга пращи охватывала большую площадь. Он покачал камень на конце пращи, укладывая его в кожаную чашу.

– Карпос? – тихо предупредил Темпл. Он передвинул свой щит, поместив его между лицом Илны и панелью, затем отвернулся сам. Карпос прикрыл глаза левым предплечьем. Ремень пращи Асиона просвистел в воздухе.

Стекло разлетелось вдребезги  одновременно с таким треском, словно рядом ударила молния. Панель рассыпалась облаком радужной пыли, которая оставила несколько искр в воздухе даже после того, как большая часть осела на красную землю.

– Я поведу, – сказал Темпл, входя в здание. Его бронзовый меч был направлен острием вперед на уровне пояса, а щит он держал в левой руке.

– Следуйте за мной, – коротко сказала Илна охотникам, входя в свою очередь.

Воздух внутри был влажнее, чем в песчаных пустошах снаружи, и сильно пахло Коэрли. Пол был из волокнистого торцевого камня; каким бы замечательным это ни казалось, это не было ошибкой, которую не могли бы ощутить босые ноги Илны. Материал вызывал у нее ощущения не пастбищ или созревающего льна, а скорее тепла, огня и давления, превышающего то, что может вынести что-либо живое.

– «Может ли камень чувствовать боль?» Илна улыбнулась. Ей было приятно представить, что он может. Стеклянные стены приглушали свет, но пропускали достаточно, чтобы видеть. Внутри здание было разделено перегородками, но Илна обнаружила, что не может быть уверена, доходят ли стены до крыши – или есть ли потолок  под крышей. Все было искажено, будто она пыталась разглядеть что-то под водой.

– Они где-то впереди! – крикнул Асион, хотя и наблюдал за тылом. – Темпл, я чувствую их запах!

Темпл обошел угол. Вернее, проскользнул за него; Илна не заметила движения, только присутствие большого человека здесь, а потом там. – Это детская, – мягко сказал Темпл, хотя и не опустил меч. – Котята. Ни один не старше шести недель.

Илна передвинулась к его левому боку. Да, котята; их было столько, сколько пальцев на одной руке. Они были в яме глубиной по пояс, вырытой в полу, слишком глубокой, чтобы они могли выбраться самостоятельно. Все, кроме одного, огрызались на людей, прыгали и цеплялись на мгновение за край своей тюрьмы, прежде чем соскользнуть обратно; один прижался к задней стене.

– Четверо самцов, одна самка, – сказал Темпл. – Здесь где-то, по крайней мере, есть одна самка репродуктивного возраста, возможно, две. Они где-то спрятались, вероятно, в кладовой. Он криво улыбнулся Илне. – Коэрли не походят на людей, Илна, – добавил он. – Или, по крайней мере, на тебя.

Илна с отвращением фыркнула. Она предположила, что это ее общее отвращение: к людям-кошкам, но и к людям и к самой жизни. Она покачала головой и сказала: – Ты намекал, что где-то здесь есть волшебник. Ты знаешь, где он? Если бы она сплела что-то, чтобы ответить на свой вопрос, ей пришлось бы убрать защитный узор, который был у нее. По собственному желанию она бы этого не стала делать.

– Я бы предположил, что он так высоко, как только смог забраться, – ответил Темпл, глядя вверх. – Снаружи у здания есть острая вершина, так что должно быть что-то над плоским потолком, который мы видим.

Илна проследила за его взглядом. Она не увидела потолка, плоского или какого-либо другого. Сочетание отражений и искажений в стеклянных панелях грозило вызвать у нее головную боль. – Хорошо, – сказала она более резко, чем того заслуживало все, что Темпл сказал или сделал. – Отведи меня туда, если не возражаешь.

– Госпожа? – неловко спросил Карпос. – Что нам делать с... Он указал на котят мизинцем, а не ножом в своей руке. – … с этими?

– Убей их, конечно! – ответила Илна. Она взглянула на Темпла, чтобы посмотреть, осмелится ли он возразить, но лицо здоровяка оставалось бесстрастным. – Но ты не должен снимать скальпы.

– Я думаю, что это там, – сказал Темпл так, будто не слышал обмена репликами. Он кивнул в том направлении, куда они двигались с тех пор, как вошли в здание. Не дожидаясь ответа, он обошел яму и направился к коридору, который она могла видеть с того места, где они стояли.

Она последовала за ним, прислушиваясь к визгу котенка. Он увернулся от ножа Асиона достаточно далеко, чтобы удар только ранил, а не быстро убил. Звук не доставил Илне того холодного удовольствия, которое она обычно получала, зная, что зверям больно.

Комнаты – пространства – странного здания были неправильной формы, которую Илна не могла понять. Должно быть, она не видела их должным образом; раньше она всегда могла улавливать узоры, даже в камнях, которые ненавидела. Это ее непонимание внезапно вылилось в приступ отвращения к себе, от которого у нее закружилась голова.

– Вот лестница, – сказал Темпл, кивая в сторону того, что, как она теперь увидела, было, диагональной панелью, выступающей на расстоянии вытянутой руки от стены. Она не осознавала, что это отдельная панель, пока здоровяк не постучал по ней краем своего щита. – Мне идти первым?

– Нет, – ответила Илна, проходя мимо него с поднятой, но все еще не расправленной пряжей. – Я пойду.

– Кладовая под лестницей, за другой перегородкой, – сказал Темпл.

– Они подождут! – пробормотала Илна. Ее неоправданный гнев на Темпла заставил ее разозлиться на саму себя. Ступеньки были и узкими, и более высокими, чем они были бы для людей; у Коэрли ступни были меньше, но их лапы были более упругими. Для Илны это было почти как карабкаться по лестнице. Она посмотрела вверх, чтобы быть готовой, если кот-волшебник внезапно появится наверху лестницы.

Котята перестали визжать. Она поймала себя на том, что надеется, что охотники не обнаружат, где прячутся самки, пока они не разберутся с волшебником. Ее губы поджались, но, по крайней мере, гнев вернулся в более обычное состояние легкого неодобрения себя и мира.

Илна ступила на круглую платформу. Пока она не забралась достаточно высоко, так, что ее глаза оказались над краем, она не была уверена, что лестница не заканчивается на самой крыше.

В центре плоской поверхности сидел мужчина Корл. У него была развевающаяся грива вождя и то, что, очевидно, было мощным телосложением много лет назад. Много десятилетий назад. Зверь, находящийся перед ней, был, безусловно, самым старым Корлом, которого она когда-либо видела. Его грива была белой и теперь всклокоченной, и у него стерся мех со всех сторон. Пятнистый пурпурный цвет его кожи проступал сквозь оставшуюся шерсть, делая ее грязно-серой.

Илна держала перед собой свой узор. Глаза зверя были закрыты. – Не беспокойся об этом, животное, – сказал он. Она никогда раньше не слышала, чтобы кошки издавали звуки, которые она могла бы понять. – Я знаю все, поэтому я знаю свою судьбу. Я не буду сопротивляться. Он закашлялся от смеха. – Как можно бороться с судьбой? – спросил он. – Даже я, Нойнт, величайший волшебник всех времен, не могу победить судьбу.

Илна рассмеялась, хотя в ее голосе было мало юмора. – Я всегда думала, что хвастуны – дураки, – сказала она. – Ты доказал это лучше, чем большинство, зверь, решив рассказать мне, насколько ты силен сейчас.

– Ты можешь опустить его, – тихо сказал Темпл, указывая на узор Илны указательным пальцем левой руки. Он повесил свой щит на плечо, но держал меч наготове. Илна хотела ответить, что не доверяет другим определять, что безопасно, а что нет, особенно когда имеешь дело с волшебниками... но, к своему удивлению, обнаружила, что доверяет Темплу. Она спрятала узор в рукав, не разворачивая его, затем сразу же достала новый моток, чтобы определить, как они должны действовать дальше.

Нойнт открыл глаза. Они были молочно-голубыми, и в них Илна едва могла разглядеть зрачки – если бы он не закрыл их, она бы решила, что волшебник слепой. – Посланники дали мне силу, которую я у них потребовал, – сказал он резким, надтреснутым голосом. – Все, о чем я просил... И теперь ты здесь, и ты убьешь меня, потому что ты – то, чего я не предвидел. Он снова засмеялся, но звук перешел в хрип.

– «Он скоро умрет, убьем мы его или нет», – подумала Илна. – «Хотя, конечно, мы убьем его».

– Ты знаешь Посланников? – спросил Нойнт, когда снова обрел контроль над своим голосом. – Я подозреваю, что ты не знаешь. Я не… я не мог... Внезапно в его прерывистом голосе зазвучал гнев. – Никто не мог предвидеть тебя! Никто!

Илна посмотрела на Темпла. – Убей его, – сказала она. – Я решу, что нам делать дальше.

– Я расскажу тебе, как поступить, – спокойно сказал волшебник. – Вот, почему я ждал тебя вместо того, чтобы покончить с собой, как планировал. Я расскажу тебе, как связаться с Посланниками, которые дадут тебе силу, которую ты пожелаешь. Любую силу, которую ты потребуешь, они предоставят.

Илна уставилась на древнего Корла, впитывая его слова. Этажом ниже Карпос крикнул: – Госпожа? Мы разобрались с самками. Что ты хочешь, чтобы мы теперь сделали?

– Вы можете подняться сюда, – сказал Темпл, удивив Илну как тем, что он сказал, так и тем фактом, что он вообще заговорил.

– Я полагаю, мы уйдем отсюда, – резко сказала Илна и сердито посмотрела на него.  Затем резко обратилась к волшебнику: – Ты думаешь, мы пощадим тебя? Я не пощажу. Я не позволю тебе поверить в ложь, даже если я ее не говорила.

– Конечно, животное, конечно, – отозвался Нойнт. – Я потерпел неудачу, а это значит, что я заслуживаю смерти. Он издал звук, который, возможно, был началом смеха, но мгновение спустя он оборвался. – Я потерпел неудачу тысячелетия назад, когда ворвался в присутствие Посланников и не защитил себя от тебя. Ты думаешь, что будешь мудрее, животное?

– Меня не волнует мудрость! – ответила Илна. Она услышала, как охотники поднимаются по ступенькам позади нее. Не оглядываясь, она шагнула вперед, чтобы дать им обоим место встать на платформу. – Я хочу убить каждого представителя вашей расы, каждого зверя-убийцу. Ты это понимаешь?

– Какое мне до этого дело? – снова сказал волшебник, закашлявшись. – Я ведь уже буду мертв, не так ли? Он указал на пол платформы, где он сидел в центре круга, выгравированного на грубой стекловидной поверхности; внутри были изогнутые формы букв старинного письма. – Встань внутрь и произнеси слова, – сказал он. – Ничего больше. Здесь сосредоточены силы, как нигде больше.

– Нам придется найти другой способ, – сказала Илна, бросив взгляд в сторону Темпла. Она испытала такое же облегчение, как и разочарование; Нойнт вызывал беспокойство, которое она не могла полностью объяснить. – Я не могу прочитать эти письмена. Я ничего не могу прочитать!

– Я могу, – вызвался Темпл. Он не повышал голоса; она никогда не слышала, чтобы он повышал голос. – Моего голоса будет достаточно, Вождь Коэрли?

– В этом месте хватило бы даже ребенка, – ответил волшебник. – Это так же просто, как шагнуть с края этого, моего святилища. Он провел пальцами по канавкам слов силы. – Ничуть не сложнее. Очнувшись от своих размышлений, волшебник впервые обратил свои молочно-белые глаза на Темпла. – Но ведь ты едва ли ребенок, не так ли? – сказал он. – Я не предвидел и тебя. Боже, каким же я был дураком, когда считал себя таким умным, таким могущественным.

– Госпожа? – пробормотал Асион у нее за спиной. – Может, мы...? Он не закончил вопрос, но не было сомнений в том, о чем он спрашивал. Даже Корл понял.

– Тебе не нужно убивать меня, существо, – сказал Нойнт. Он поднялся на ноги с большей грацией, чем Илна ожидала, учитывая его трудности с речью. – Я не хочу быть оскверненным твоим прикосновением. С последним взрывом смеха древний волшебник сошел с платформы.

– Следите за ним! – крикнула Илна, ожидая подвоха. Она заглянула за край. Нойнт врезался в верхнюю часть перегородки, обрамлявшей одну из комнат. Его ребра хрустнули, и хотя его изломанное тело шлепнулось на бок ближе к лестнице, струйки крови медленно стекали по обеим сторонам перегородки.

Карпос прочистил горло. – Я не думаю, что кто-то из нас получит его скальп, верно? – спросил он, но Илна проигнорировала охотника.

– Что нам теперь делать, солдат? – спросила она  Темпла.

– Теперь мы все стоим внутри круга, – ответил Темпл, спокойный, как замерзший пруд. – И я прочитал заклинание. Он слабо улыбнулся Илне. – Теперь тебе решать, Илна, – добавил он.

***

Шарина пальцами раздвинула щель в зарослях кустарника, чтобы можно было выглянуть наружу. Цитадель Последних слабо светилась желтым пятном в темноте – немного ярче по краям, где соединялись пятиугольники. Этот цвет навел ее на мысль о плесени, но – она усмехнулась сама себе – это было только потому, что это имело отношение к Последним. Она ранее видела стены, окрашенные в тот же бледный оттенок, и находила это привлекательным. Иногда Шарина слышала «бах!» – это стреляла артиллерия.

Когда порывистый ветерок дул в нужном направлении, она даже могла слышать хлопанье луков и звон мечей, когда  солдаты-люди сходились врукопашную с черными захватчиками. Последние расширяли свои фасеточные укрепления вокруг Панды, двигаясь только по направлению солнца, а не в обоих направлениях, как они делали до прибытия королевской армии.

Они несли ужасные потери от артиллерийских стрел и тяжелых камней, но медленно, панель за панелью, их стены продвигались вперед. Последние подорвали поперечные стены Лорда Уолдрона, засыпали траншеи и хладнокровно разделили пехоту, совершавшую вылазки в попытках разрушить укрепления изнутри. Армия замедлила наступление нечеловеческих сил, но никакие человеческие усилия не могли остановить его.

По решению Шарины – хотя и при восторженной поддержке всех ее офицеров – армия не сотрудничала с бандитами Панды. Эти отступники едва ли были в состоянии защитить свои собственные стены, и они так и поступали, несмотря ни на что.

Шарина вздохнула. Она смотрела на цитадель, потому что за ее спиной Расиль разговаривала с призраками и демонами. Шарина, конечно, знала, что происходит, и понимала, что это необходимо... Но, тем не менее, ей было не по себе. Загородка скрывала колдовство Расиль от глаз солдат, которые были бы им обеспокоены. Они знали, что происходит – и действительно, любой, кто хотел, мог наблюдать сквозь грубую плетеную решетку так же легко, как Шарина сейчас выглядывала наружу.

Солдаты связали кустарник почти таким же образом, как они делали большие корзины, наполненные землей, которые образовывали стены лагеря. Последних было недостаточно много, чтобы напасть на лагерь, во всяком случае, пока, но Лорд Уолдрон тщательно подготовился к неожиданным опасностям. Однако против ожидаемой опасности ничего нельзя было сделать. Через несколько месяцев, несмотря на усилия Уолдрона, Последние замкнут кольцо вокруг Панды. Затем они могут уничтожить всех, кто еще останется в городе… и просто ждать и готовиться за многоугольными стенами, которые войска не смогли пробить.

Если Последние заполонят Панду до того, как откроют стены своей светящейся черной крепости, они превзойдут численностью королевскую армию и любую возможную армию людей. Шарина вспомнила видение Теноктрис о черных монстрах, появляющихся в ледяной линзе. Даже если бы в здешний укрепленный бассейн приходили по одному или по двое за один раз, прошло бы совсем немного времени, прежде чем черные не-люди стали бы превосходящими силами. Это был бы конец человечества.

Подумав об этом, Шарина повернулась, чтобы посмотреть на волшебницу Коэрли. В конце концов, не так уж приятно было наблюдать, как Последние прокладывают себе путь в ее мире. Она снова усмехнулась. Расиль стояла в фигуре, образованной стеблями тысячелистника. Она рассыпала их, как показалось Шарине, бесцельно, но жесткие желтые пряди сложились в настоящий узор: каждый стебель лежал впритык к двум другим.

Внутри фигуры был свет, иногда такой же яркий, как солнце пустыни, но чаще тусклый, как луна сквозь облака. Теперь это было слабое голубое свечение, исходящее от чего-то веретенообразного и нечеловеческого. Когтистые руки неизвестного существа яростно жестикулировали, когда оно говорило с Расиль. Но фигура не издавала ни звука.

Шарина могла видеть лицо волшебницы, оно было таким спокойным, будто она заказывала обед. Существо подняло свои длинные челюсти в том, что казалось отчаянным воплем, угрожая небу когтями; затем растворилось в темноте. Шарина ожидала увидеть другой мир, другого обитателя. Вместо этого Расиль обмякла.

Шарина подскочила к ней сбоку, стараясь не потревожить стебли тысячелистника. Она действовала, не задумываясь; возможно, она прыгнула в царство, в котором мог выжить только волшебник, но никто не был в безопасности, пока Последние не будут побеждены, а у Расиль было больше шансов достичь этого, чем у Уолдрона и всей королевской армии. Кроме того, Шарина была не из тех, кто беспокоится о собственной безопасности, когда друг в опасности. К настоящему времени волшебница Коэрли стала если не совсем ее другом, то, по крайней мере, доверенным лицом.

– Их собственная сила работает на меня, – пробормотала Расиль. Она сгорбилась с закрытыми глазами. Если бы Шарина не подхватила ее, она, вероятно, лежала бы, скорчившись, на четвереньках на земле. – Я бы никогда не смогла добиться этого, если бы Последние не сосредоточили столько силы в этом месте.

– С тобой все в порядке, Расиль? – спросила Шарина. Тело волшебницы Корл горело, а сердце учащенно билось, но Шарина напомнила себе, что волшебница не была человеком. Возможно, это было нормально для людей-кошек.

– Я устала, принцесса, – сказала Расиль. Она не открывала глаз, но голос ее зазвучал тверже. – Я думаю, даже твоя подруга Теноктрис устала бы после этого. Но у меня есть ответ. Старая волшебница Коэрли выпрямилась. Шарина отступила в сторону, как сделала бы, если бы поддерживала Теноктрис после волшебства. Первоначальный шок от его воздействия, казалось, проходил быстрее, чем от сопоставимых физических усилий, хотя иногда у Шарины создавалось впечатление, что заклинания оставляют душевные шрамы, которые никогда не заживают.

Расиль взяла руки Шарины в свои, и внимательно их осмотрела. Пальцы Корла были короткими, а ладони более узкими, но длиннее, чем у человека. – Ты умеешь плавать, принцесса? – спросила она. – Да, я вижу, что ты можешь. Ее глаза встретились с глазами Шарины. Они обе улыбнулись.

– Да, – ответила Шарина. – Я очень хорошо плаваю.

– Последние попадают в этот регион через бассейн в центре их цитадели, – сказала Расиль, и в ее голосе появились пилообразные нотки. – На дне этого бассейна находится Первый Камень. Он является фокусом, который привлекает их к этому месту, а не к другому. Ты должна достать Первый Камень из бассейна и принести его мне. Расиль рассмеялась. – Хорошо, что ты умеешь плавать, принцесса, – добавила она. – Кому еще мы могли бы доверить сделать это? Ваши воины, без сомнения, очень храбры, но они... Она провела указательным пальцем по воздуху, как, будто выводя буквы. Лазурный волшебный свет исходил от короткого когтя, каждая искра принимала мерцающую форму закованного в броню солдата. – … у них не хватило бы духу на это? Да, чтобы иметь дело с Великой Мудростью.

– Кэшел смог бы, – сказала Шарина. Она пыталась скрыть эмоции в своем голосе, опасаясь узнать, какие эмоции она могла бы проявить, если бы этого не сделала. – Он не боится волшебства. Но его здесь нет; и вообще, он не умеет плавать. Она прочистила горло. – Как я доберусь до бассейна, Расиль? – Здесь только два входа, и оба они охраняются.

– Тебе придется стать невидимой, – ответила Корл. – А это значит...

В этот момент выстрелила катапульта. Тяжелый камень разлетелся на рикошетирующие осколки почти сразу же, как рычаги ударились об упоры. Один, а может, и несколько Последних, несомненно, погибли, но осталось бесконечное количество существ. Подобно воде, стекающей по склону утеса, они, в конечном счете, уничтожат королевскую армию. – … что ты будешь слепой. Следовательно...

– Слепой? – спросила Шарина. Она почувствовала холод и тошноту, как, будто ее ударили под дых. – Я не понимаю!

– Если тебя никто не увидит, – сказала Расиль, то и ты ничего не увидишь. Ты будешь пользоваться моими глазами.– Она потянулась. Старая волшебница, казалось, стала более гибкой в результате упражнений, которые она получила во время марша.

– Ну, если ты так говоришь, – пробормотала Шарина, снова вглядываясь в ночь. Мысль о том, что она может быть слепой, все еще пугала ее. – Ах… Когда мы это сделаем?

Расиль повторила свой горловой смех. – Не раньше утра, принцесса, – ответила она. – Я должна поспать и восстановить свои силы. И даже тогда я смогу выполнить заклинание только благодаря тому, что создали Последние, этой прочной колонне, на которую я заберусь.

Шарина кивнула. – Тогда я тоже лягу спать, – сказала она. И мысленно она прошептала: – О, Кэшел. Пожалуйста, вернись сегодня вечером. Но в глубине души она знала, что будет спать одна.

***

Дегтярное озеро представляло собой нагромождение обломков, из которых выползали монстры, и воздух был насыщен вонью битума. Гаррика затошнило бы, если бы он не был так зол на то, что его, как младенца, несли через этот хаос. Ему удалось вывернуть руку Коры так, что он, по крайней мере, оказался лицом вперед, но он не мог притворяться, что контролирует происходящее с ним. Рычание зверей, доносившееся с озера, было таким же громким, как вой зимней бури. Впереди на полоске твердой земли горели факелы, подергиваясь в возбуждении. Без сомнения, слуги Лорда Холма кричали, но обычный человеческий шум не был слышен в этой какофонии.

В конце дамбы лицом к ним стоял волосатый слон. Он был намного крупнее, чем другие, которых Гаррик видел мельком в этом месте, высотой около двенадцати футов до вершины его горбатых плеч. Он обхватил хоботом свои огромные клыки, и наклонил голову навстречу приближающемуся огру. По обе стороны от монстра поверхность блестела лужицами жидкой смолы; обойти его было невозможно.

– Отпусти меня! – крикнул Гаррик. Он неоднократно выдвигал это требование во время бега Коры к берегу, но теперь у огра не было выбора. Она резко остановилась и опустила Гаррика на землю, на удивление мягко, несмотря на необходимую поспешность. Шин вприпрыжку двигался по дамбе впереди них. Он сделал двойное сальто в воздухе, приземлился на копыта и взмыл ввысь, как камень, выпущенный из катапульты.

Хобот слона развернулся, чтобы ударить его – но слишком поздно. Эгипан приземлился на выпуклый лоб зверя, затем опустился на его плечи. Он ухмыльнулся Гаррику и Коре, указывая на асфальт. С указательных пальцев Шина посыпались голубые искры. Там, где каждая из них коснулся смолы, поверхность забурлила. Из обеих луж поднялись саблезубые кошки. Слон попятился, мотая головой то в одну, то в другую сторону. Кошки прыгнули одновременно, вцепившись когтями в мохнатую холку слона, в то время как их длинные клыки вонзились в его шею.

Смеясь, Шин спрыгнул. Слон зарычал и шагнул влево, извиваясь, пытаясь забодать кошку с этой стороны. Добыча и охотники с шумом шлепнулись на сверкающий асфальт; волна смолы хлынула на дамбу. Гаррик перепрыгнул через липкую черноту и достиг гравийного берега прежде, чем Кора успела снова заключить его в объятия.

– Сюда, чемпион! – позвал Шин. Крошечные рожки эгипана сияли, как бриллианты, сверкающие на солнце. – К лодке!

– Что ты наделал, черт бы тебя побрал? – закричал Лил. Слуга Холма стоял с высоко поднятым асфальтовым факелом в левой руке и обнаженным мечом в правой.

– Это ты вызвал демонов? – потребовал Шин, указывая на зверя.

Лохматое существо размером с быка проковыляло мимо Гаррика, и оттолкнуло Лила с дороги передней лапой. Когти у него были черные и длиннее человеческих пальцев, но это был не медведь, как сначала подумал Гаррик: узкая морда и длинный язык зверя были как у ленивца, питающегося листьями.

–Сюда! Гаррик последовал за прыгающим эгипаном. Волк с массивными челюстями бросился на них. Гаррик нанес удар с рефлекторным мастерством Каруса, почувствовав, как острое лезвие пробивает кости, твердые, как у льва. Волк подпрыгнул в воздух, приземлился на лапы и, спотыкаясь, побрел в темноту, свесив голову между передними лапами. Его глаза остекленели.

Они достигли южного края гравийной косы. В воздухе пахло солью, а не асфальтом, и луна высвечивала пятна пены на медленном прибое. Баржа с закругленными носом и кормой была привязана к концу деревянного причала. Шин взбежал по доскам намного раньше Гаррика и огра. Он запрыгнул на перила судна и взгромоздился, как петух на забор, выкрикивая что-то удивительно громким голосом. Гаррик не узнал этого языка.

Лорд Холм и охранник с топором на длинной рукояти добежали до причала. Холм выкрикнул приказ. Коренастый охранник поднял оружие. Кора схватила его сзади за шею и вывернула тело, как домохозяйка, режущая курицу на ужин. Лорд Холм пронзительно закричал и повернулся, взмахнув мечом с тонким лезвием. Огр ударила его мертвецом в грудь. Холм и охранник упали в воду и затонули. Ни один из них больше не вынырнул.

Шин продолжал звать с перил. Гаррик запрыгнул на баржу. Она стояла высоко на воде, так как открытый трюм был пуст. С каждой стороны было по четыре весла, которые были повернуты внутрь, пока судно стояло у причала. Вальки весел были достаточно длинными, чтобы ими могли работать по два-три гребца, стоя на мостках левого и правого борта.

Кора остановилась в конце причала лицом к берегу. Она наклонилась вперед и раскинула руки с выпущенными когтями. Спереди она, наверняка, выглядела устрашающей. Люди Холма бежали к барже. Огр издала пронзительный рев, заставив приближающуюся толпу остановиться.

Гаррик пытался развязать одну из веревок. Они были привязаны к перилам ивовыми прутьями, и в темноте он не мог разобраться с узлом. Он услышал детский плач. – Кора! – крикнул он. – Пропусти их!

– Да, позволь им подняться на борт, Госпожа Кора! – добавил Шин. – Они будут нашей командой!

– Фу! – громоподобным шепотом произнесла Кора. – Я бы лучше взяла стайку цыплят... И они были бы вкуснее, чем эти смуглые коротышки. Несмотря на свои причитания, Кора, не оглядываясь, шагнула на баржу.

Когда Кора несла его вниз по дамбе, Гаррик понял, что она держит равновесие так же хорошо, как и Шин. Он всегда считал себя человеком с хорошей координацией, но по сравнению со своими нынешними товарищами он был сущим младенцем.

На борту баржи собралась толпа. Все они были чернорабочими, трудившимися в садах Лорда Холма. Эгипан обратился к ним с речью на их родном языке. Мужчины отвязали весла без особых проблем, с которыми столкнулся Гаррик, в то время как женщины устроились в трюме. Те, у кого были младенцы, прижимали их к груди.

Пара длиннорогих бизонов неуклюже брела по пляжу, расшвыривая ногами гравий. Один из них поднял голову и взревел, как ветер, дующий сквозь полое бревно. К пристани больше не подходили беженцы, и единственными факелами, которые Гаррик мог видеть, были тлеющие капли смолы, неподвижно лежащие на земле.

В лагере были сотни рабочих; менее пятидесяти из них сумели подняться на борт судна. Возможно, другие бежали на восток или запад вдоль берега. Как бы то ни было, Гаррик больше ничего не мог поделать с ситуацией.

Носовой трос баржи был обмотан петлей вокруг кнехта в конце причала. Гаррик попытался высвободить его. Когда это не удалось со второго раза, он перерубил его мечом так же легко, как на бегу перерубил хребет волку. – Отталкивайтесь! – сказал он.

Шин что-то крикнул, возможно, передавая приказ на языке рабочих. Во всяком случае, те, кто были на борту у берега, оттолкнули судно от причала. Вероятно, это была неправильная процедура – одна из лопастей раскололась, – но судно отошло от берега.

К причалу подбежал охранник. У него был лук, и он в ужасе оглядывался  через плечо. – Вернитесь! – крикнул он Гаррику. – Вернитесь и заберите меня!

Баржа была уже в дюжине футов от причала, и гребцы начали разворачивать нос в сторону моря. – Плыви к нам! – крикнул Гаррик. – Мы подберем тебя, но ты должен доплыть до нас!

– Пусть Сестра во Христе высосет твои мозги! – закричал мужчина. Возможно, он не умел плавать. Он наложил стрелу на тетиву и начал натягивать лук.

– Пригнитесь! – предупредил Гаррик.

Баржа покачнулась, когда Кора спрыгнула с ее перил, швырнув лучника на гравий. Схватив его за шею и одно бедро, она вцепилась зубами в его нижнюю часть груди. Брызнула кровь. Пара волков бросилась к ней, затем остановилась, оценивая ее размер. Руки Коры согнулись и разорвали труп на части. Смеясь, она бросила по половине тела каждому волку.

– Шин, придержи гребцов! – скомандовал Гаррик. – Мы должны подождать...

Кора бросилась к берегу на четвереньках, облизывая окровавленные губы. После третьего большого шага она повернула в сторону моря.

– Кора, ты не сможешь прыгнуть так далеко! – крикнул Гаррик. – Плыви.  Кора прыгнула, разбежавшись, и ухватилась за корму. Хотя ее хватка расколола секцию перил, она удержалась и перемахнула в трюм. Укрывшиеся там беженцы устремились к носу в тишине, нарушаемой лишь хныканьем некоторых детей.

– Вот еще, плыть! – заявила Кора. – Я могла бы перейти вброд, благородный господин; вода здесь неглубокая. Но почему я должна промокнуть? Ее язык высунулся, чтобы слизнуть остатки крови, забрызгавшей ее вытянутое лицо. И когда баржа скользнула на юг через пролив, рабочие на веслах начали распевать веселую мелодию.

***

Волосы на затылке Кэшела встали дыбом. Теноктрис держала меч, который они забрали у Последнего. Она указала им на деревянную надгробную плиту и промолвила: – Ратра... Затем подняла и опустила лезвие, обозначая сегмент дуги. Она не потрудилась ничего рисовать на земле, прежде чем начала петь заклинание: – Ратакс!

Вспыхнул волшебный свет, такой же яркий и насыщенный, как лист красного стекла. Он повис в воздухе между двумя точками, мерцая и искажая ночной склон за ними. – Баинчуч, дамне, бурет! – продолжила Теноктрис. С каждым словом она опускала меч, выбрасывая в небо еще одну полосу волшебного света. Теноктрис пропела заклинание и повернулась. Кэшел шагнул вбок, чтобы всегда оставаться к ней спиной. Он держал свой посох перед собой, сжимая его чуть крепче, чем сделал бы, если бы был более доволен тем, что делала волшебница. – Астралеос крелеос!

Они стояли на склоне холма, где короткие заросли тростника росли, как чахлая роща. Здесь неровными рядами стояли столбики-вехи. Первоначально в прорези в верхней части каждой вехи был прикреплен листок бумаги с именем человека, чей прах был захоронен под ним, но штормы быстро разорвали и развеяли эти свидетельства. Вешки могли храниться годами, но когда они, наконец, сгниют, будет новое захоронение поверх кремированных костей предыдущих.