Текст книги "Зеркало миров (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Глава 11

Со спины огра Гаррик мог видеть верхушки колючих изгородей по обе стороны изрытой колеями красной грунтовой дороги, но по большей части саму Кору не было видно крестьянам, работавшим в полях. Они были поражены, увидев человека, смотрящего на них сверху вниз с высоты четырнадцати футов, но не бросили свои инструменты и не побежали с криками. Пара болтающих женщин, которые увидели Кору, когда они проходили мимо пролома в живой изгороди, с криками убежали, бросив завернутые в листья свертки, которые они несли на головах. Их яркие хлопчатобумажные халаты развевались за ними, как крылья попугаев.

Шин одобрительно принюхался. – Паста из нута, картофеля и помидоров в обертке из лепешек, – сказал он. – Очень вкусная приправа, включая немного шафрана. Но...  Он улыбнулся Гаррику – или, возможно, Коре. – ... было бы неправильно лишать трудолюбивых фермеров их обеда.

– Я подозреваю, что ты лишаешь бродячих собак неожиданной награды, – сказал Гаррик, когда людоед потрусила дальше, – но да, это было бы неправильно. Мы купим ужин обычным способом, когда остановимся на ночлег.

– И могу я надеяться на хороший говяжий окорок, дорогой хозяин? – спросила Кора. – Я чувствую, что это страна крупного рогатого скота.

Называть это место «страной крупного рогатого скота» было преувеличением. Несколько фермеров пахали за одиноким волом, очевидно взрослым, но не крупнее молодого бычка той породы, которую жители деревни Барка превращали в волов – путем кастрации. Но даже это было редкостью: большинство людей, которых Гаррик видел на полях, рыхлили почву для посева мотыгами.

Комментарий Коры заставил его задуматься – насколько то, что она сказала, было, шуткой, а насколько правдой. Он подозревал, что имело место и то, и другое. Что огр так причудливо заявляла вещи, которые на самом деле были правдой – в том числе, что она ела людей в прошлом, и с нетерпением ждала возможности сделать это снова, когда перестанет находиться под контролем Гаррика. Что, в свою очередь, заставило Гаррика задуматься о нравственности своей позиции. Мог ли он с чистой совестью выпустить в мир хищного монстра после завершения своего посольства к Желтому Королю?

Король Карус в его голове мрачно усмехнулся. – Если ты беспокоишься об этом, парень, – сказал он, – то в твоей армии есть солдаты, о которых тебе тоже лучше побеспокоиться. И это не самые худшие войска, которым предстоит тяжелый бой.

Шин трусил рядом с Корой, время от времени делая сальто, чтобы разнообразить свой путь. Теперь он рассмеялся и сказал: – Более осторожный человек мог бы сказать: «Если он завершит свое посольство». Но ты, очевидно, оптимистичный молодой человек, а также великий чемпион и представитель.

– Тсс, Шин, он всего лишь логик, – запротестовала Кора. – Если он будет разорван на куски или съеден, или произойдет любой другой вероятный фатальный исход этого путешествия, тогда его моральное затруднение исчезнет. Тебе лучше побеспокоиться о том, как поведет себя его верный конь после вероятной катастрофы.

– Увы, но я не философ, – ответил Шин. – В таком случае моя первая забота – не стать твоим следующим блюдом.

– Хорошее замечание! – отозвалась Кора. – Теперь, когда ты напомнил мне об этом, я не придаю особого значения тому, что я еще не пробовала эгипана. Да, я запомню это на будущее.

– «Наверняка они шутят»… – подумал Гаррик. Он прочистил горло и сказал вслух: – Недалеко впереди лес. Лиственные породы деревьев, и некоторые из них довольно высокие.

– Там, где дорога входит в этот лес, нас поджидают люди, – сказала людоед, глубоко шмыгая носом. Нос у нее был плоский, чуть больше горбинки с двумя вертикальными прорезями, но, очевидно, очень чувствительный. – Я думаю, двенадцать… Да, двенадцать мужчин, один из них, как мне кажется, пахнет пачули. Остальные пахнут в основном навозом и собственным потом.

– Отряд солдат под командованием офицера, – сообщил Карус. – Я не думаю, что они представляют большое войско, но двенадцать все равно хорошее число. И я бы предположил, что у них есть луки.

– Будем надеяться на лучшее, – спокойно сказал Гаррик.

– А я надеюсь, что мы будем держать наш меч в ножнах наизготовку, – сказал Карус, но его изображение ухмылялось. Потребовалось бы больше мужества – и кровожадности – чем Гаррик или его предок ожидали от местных ополченцев, чтобы затеять драку с фехтовальщиком на огре.

Они миновали последнее поле. Теперь обзор не загораживали  живые изгороди, и Гаррик увидел полосу кустарника шириной в фарлонг, а затем и сами деревья. Некоторые поднимались почти на двести футов в воздух.

– Тиковое дерево, – сказал Карус с удовлетворением человека, уверенного в своем знании. – Я столкнулся с ним на Сиримате. Чертовски твердое дерево для частокола, и оно горело не так, как я ожидал. Нам пришлось перелезать через стены.

Солдат, в такой же одежде, что и фермеры на полях – соломенная шляпа, набедренная повязка и свободный хлопчатобумажный жилет – стоял у подножия одного из ближайших деревьев. Он закричал от возбуждения и схватил то, что Гаррик принял за кривое бамбуковое копье, прислоненное к стволу дерева. Это был лук выше его роста, а стрела с каменным наконечником, которую он наложил на тетиву, была пяти футов длиной.

Еще больше людей, похожих на первого, как горошины, вскочили с мест, где они сидели или спали в тени. У некоторых были копья, но было еще несколько луков. Оружие было грубым, но, как заметил Карус, его было много.

– Приветствую вас, друзья! – крикнул Гаррик, весело помахав левой рукой. Его правая рука не была на рукояти меча, но он мог быстро достать его, если понадобится. – Пожалуйста, простите мою лошадь. Она безвредная! Мы всего лишь путешественники, проезжающие через вашу страну и готовы заплатить за еду и ночлег.

– Безвредная! – фыркнула людоедка, но понизила голос. Она даже перешла на шаг, хотя даже этого было недостаточно, чтобы успокоить нервозность солдат. Один наполовину натянул лук, затем ослабил его. Гаррику стало интересно, какова может быть дальность полета длинных стрел. Офицер встал. Должно быть, он надевал свой нагрудник, состоящий из блестящих дисков на цепочках. Даже Гаррику он показался бесполезным; а Карус расхохотался. Однако нагрудник был блестящим, и, очевидно, это было все, что у  человека было.

– Стойте! – закричал офицер высоким голосом. У него были такие тонкие усики, что их можно было нарисовать кисточкой; кончики торчали вверх, как рога местных быков. – Вы не должны подходить ближе, или мои люди наверняка уничтожат вас! Чтобы продемонстрировать свою решимость, он вытащил свой кривой меч – со второй попытки, и то только после того, как взялся за ножны левой рукой. Когда меч обнажился, Гаррик увидел, что лезвие заржавело до самого края ножен. – Не подходите ближе!

Гаррик слегка потянул за ремни; если бы Кора была лошадью, он бы натянул поводья, но все, что требовалось огру – это намек. Предполагая, конечно, что она готова подчиниться; к счастью, в данном случае так оно и было. Гаррик задумался, не следует ли ему спешиться. Он крикнул: – Ваша милость, мы мирные путешественники.

– В это трудно поверить, когда человек сидит на спине огра, не так ли? – весело прокомментировал Шин.

– Если бы они не боялись, они были бы опасны, – сказал Карус, смотря глазами своего потомка с холодным презрением. – Если бы ты был торговцем, ведущим вьючного мула, они бы тебя ограбили. А если бы ты путешествовал со своей женой, тем хуже было бы для нее. О, я знаю таких проходимцев.

– Вы не должны подходить ближе! – крикнул офицер, брызгая слюной. Он был в ужасе. – Вы не должны!

– Стой, – прошептал Гаррик Коре, находившейся в пятидесяти футах от отряда. Если он продолжит приближаться, будет зависеть, разлетятся ли солдаты, как воробьи, или нападут вслепую. Возможно, выбор действительно состоял в том, чтобы выхватить меч и броситься в атаку, надеясь обратить их в бегство…

– Давайте посмотрим, на что способна маленькая пантомима? – предложил эгипан. Он набрал пригоршню красной пыли и направился к солдатам, крича: – Кто хочет увидеть чудеса? Я великий волшебник! Я открою вам секреты, о которых даже не мечтают смертные! Он подбросил пыль в неподвижный воздух.

Вместо того чтобы отпуститься назад, пыль сформировалось в образ женщины с широкими бедрами и пышной грудью. Эгипан продолжал двигаться вперед, в то время как изображение танцевало над ним, яростно вращаясь и иногда отклоняясь назад так, что ее голова была на уровне ее лодыжек.

– «Этого не может быть!» – задумался Гаррик. Но, хотя фигура из пыли не обязательно должна быть более реалистичной, чем та, что вырезал бы обычный скульптор, у него возникло ощущение, что Шин создал не просто танцора, но и определенную танцовщицу. – Подойди, медленно, – сказал Гаррик огру тихим голосом. – Остановись позади Шина, и я спешусь.

– Вы находите ее красивой? – спросил Шин, остановившись в двух шагах от опушки леса, к который отступили солдаты при его приближении. Офицер был единственным, кто не двинулся с места, возможно, потому, что он уже стоял спиной к молодому дереву. У него не хватило концентрации, чтобы обойти ствол толщиной с бедро с одной или с другой стороны.

– Ты бы хотел, чтобы я походила на руках, хозяин? – спросила Кора, двинувшись вперед.

– Нет, – отрезал Гаррик. Он нахмурился и спросил: – А ты сможешь?

– Это Лейла, – заявил офицер задыхающимся голосом, уставившись на танцующее изображение. Его рот открылся, и он снова посмотрел на эгипана. – Это Лейла!

– Это действительно так? – спросил Шин. Его голос, как всегда, был мелодичным и веселым. Он поднял еще больше пыли.

– Возможно, это мой неоткрытый талант, – лукаво заметила Кора. – Но, конечно, если вы предпочитаете, чтобы я скрывала свой творческий дух под маской унылого конформизма, я так и сделаю.

Гаррик громко рассмеялся, что поразило солдат, но в то же время расслабило их. Один из них занес свое копье с кремневым наконечником для броска, затем снова  опустил его древком на землю. Что, возможно, было именно тем, чего добивалась Кора, как подумал Гаррик, когда она опустилась на колени, чтобы помочь ему освободиться от ремней. Это была не та помощь, которую он получил бы от мерина.

– Каким бы вкусным ни был мерин, как я должна заметить, справедливости ради, – добавила Кора.

Шин подбросил вторую горсть пыли. Она тоже закружилась и замерцала, превратившись в фигуру, в натуральную величину. Небольшое количество материала не должно было, более чем, намекать на очертания, но она выглядела такой же цельной, как танцовщица: плотная, с резкими чертами лица; скорее переваливалась, чем кружилась. Офицер вскрикнул от ужаса и закрыл глаза. Он дважды ударил мечом по виртуальной фигуре, затем выронил меч и, рыдая, побежал к границе леса.

Шин выбрался из-под изображений. Они рассыпались так же быстро, как и сформировались, оседая на растениях, на подстилке леса. Эгипан рассмеялся и сказал: – Я не удивлюсь, если ему показалось, что он увидел свою жену на этой второй фигуре. Возможно, он боялся, что она заметит его любовницу, как вы думаете?

Большинство простых солдат просто растаяли, продираясь сквозь кустарник, чтобы добраться до полей, а не отступать в тиковый лес. Однако несколько человек остались, наблюдая за незнакомцами с немой покорностью.

Гаррик достал несколько бронзовых монет из кошелька на поясе. Он положил их на левую ладонь, направляясь к ближайшему солдату, лучнику. – Как я уже сказал, мой добрый сэр, мы мирные путешественники, – сказал Гаррик. – Не могли бы вы сказать мне, найдем ли мы гостиницу, если пойдем по этой дороге?

Местный житель уставился на деньги, казалось, забыв обо всем остальном. Однако он не протянул руку, чтобы взять их.

– Вот, парень, они твои, – сказал Гаррик, позвякивая монетами на ладони. Он не хотел ронять деньги на землю – это было бы унизительно, хотя он сомневался, что местному жителю было бы все равно – поэтому он взял правую руку парня в свою, раскрыл ее и высыпал в нее монеты. – На этой дороге есть постоялый двор? – снова спросил Гаррик.

Второй солдат, молча, наблюдал за всем происходящим. Теперь он взорвался: – На этой дороге нет ничего, кроме владений Лорда Холма. Он сплюнул на землю и добавил: – Вы можете сделать много хорошего  друг другу!

***

Кэшел положил руку на ствол ближайшего дерева в роще, просто чтобы почувствовать знакомую упругость коры. Даже горожане могли бы опознать лохматый гикори, по крайней мере, если бы они когда-либо видели его раньше. Чего у них не было бы, если бы они провели всю свою жизнь на Орнифале, как сказал бы Кэшел, – до тех пор, пока Теноктрис не остановила двуколку возле этой рощи на западной стороне дворцового комплекса.

– Теноктрис, – обратился он, – эти деревья появились здесь из-за Изменения? Потому что я никогда раньше не видел гикори на Орнифале, а эти деревья старые.

– Их посадила молодая женщина, – ответила Теноктрис, продолжая размечать пятигранную фигуру, пока говорила. – Она была из семейства бор-Ториал – фактически принцессой. Ее возлюбленный был эмиссаром Графа Хафта. Он пропал в море при возвращении в Каркозу.

Ее инструментом был меч, который он забрал у Последнего. Кэшел предположил, что она знала, что делала. Она сделала паузу и посмотрела на него. – По крайней мере, такова история. – Я думаю, я могла бы узнать что-то еще, если бы занялась этим вопросом, но это было три поколения назад, и это не поможет победить Последних. В любом случае, она посадила эту рощу.

Кэшел задумчиво поджал губы. – Она похоронена здесь? – спросил он. А Теноктрис писала слова по краям своей законченной фигуры. Помимо опавших листьев, по земле змеилась смесь плюща и жимолости. Даже тому, кто написал слова на такой поверхности, было бы трудно их прочитать, но, судя по тому, что видел Кэшел, волшебники считали важным, чтобы слова были именно там. Они не обязательно должны были быть видны, по крайней мере, для глаз. Она снова посмотрела на Кэшела с мягким выражением, которое он не привык видеть на ее лице.

– Нет, Кэшел, – ответила она. – Она сама просила об этом, но приличия этого не позволили. Она похоронена вместе с остальными членами своей семьи в большой усыпальнице бор-Ториал к западу от городских стен. Но ее… сердце, если хочешь, ее надежды похоронены здесь. Ее страстное желание создало концентрацию, которая поможет тому, что мы с тобой собираемся сейчас сделать.

Она похлопала себя по бедру. – Подойди ближе, – сказала она; и, когда Кэшел встал рядом с ней, она начала петь. Вместо того чтобы вслушиваться в слова, которые все равно были всего лишь бессмысленными слогами, Кэшел посмотрел на деревья. Листья распустились, хотя и не достигли своего полного размера. Кэшел не то чтобы скучал по деревушке Барка, но он был в значительной степени доволен своей жизнью там. Он улыбнулся: другие люди, возможно, подумали бы, что это тяжело, но ему это подходило. Это было то, что имело значение.

Улыбаясь шире, он провел ладонями по древку из гикори, просто чтобы почувствовать полированное дерево. Было приятно подумать о деревушке Барка.

И когда он улыбнулся, высокие серые стволы начали вращаться вокруг него. Сначала быстро, потом замедлились, пока не замерли, не ощущая даже обычной дрожи ветерка, шевелящего листья, или проносящегося мимо насекомого. Роща исчезла. Кэшел и Теноктрис стояли у подножия холма с плоской вершиной. Вокруг них простиралась равнина, поросшая овсюгом ржавого цвета, кое-где усеянная акациями и низкими, но такими же колючими кустами. Растительность колыхалась на сухом ветру; высоко в небе кружил, взмахивая крыльями, одинокий стервятник.

Теноктрис посмотрела на холм с крутыми склонами, затем повернулась к Кэшелу. Ветер трепал ее волосы, падавшие ей на глаза. Она не собирала их в пучок с тех пор, как снова стала молодой. Она раздраженно откинула их назад, а затем рассмеялась, как девушка, которой она казалась. – Полагаю, это то, что я получаю за тщеславие, – сказала она. – Что ж, я думаю, я просто приму наказание. Она кивнула на холм и продолжила: – Это Могила Посланников. Предположительно, были отправлены два посланника, чтобы вывести Человечество из тьмы, но вместо этого они развратились и были заключены в тюрьму под этим утесом.

Губы Кэшела снова поджались. – А кто послал их, Теноктрис? – спросил он. – И кто же их здесь похоронил?

Теноктрис пожала плечами с насмешливой улыбкой. – У каждой религии есть ответ на этот вопрос, – сказала она, – но нет двух одинаковых ответов. Ваши священники в деревушке Барка сказали бы, что Посланников послала Богоматерь, и что Пастырь заключил их в тюрьму, когда они обратились к греху. Я не уверена, что их действительно кто-то послал, и я не уверена, что их заключили в тюрьму; но они здесь, и они обучают искусствам великой силы волшебников, которые могут вырвать у них эти знания.

В деревушке Барка не было священников, за исключением осени, когда они приезжали из Каркозы на процессию по Сбору Десятины. Они проносили изображения Богоматери и Пастыря по городу и собирали деньги, причитающиеся Великим Богам за год. Кэшел, однако, не стал поправлять Теноктрис, поскольку ошибка не имела значения; вместо этого он посмотрел на длинный холм. Это был слоистый песчаник, на котором было мало растений. Это были кусты, которые росли в грязи, задуваемой ветром  в щели. Некоторые песчаники были не слишком твердыми, но даже в этом случае это была бы серьезная работа, если бы им пришлось копать вглубь на какое-то расстояние.

– Туннель уже есть? – спросил он. – Или мы сами будем его копать? Кэшел не волновался. Он предположил, что если бы им понадобились инструменты сверх того, что они обычно носили с собой, Теноктрис сказала бы ему взять их. И если по какой-то причине она ожидала, что он пробьет дыру в скале другими камнями, что ж, именно это он и сделает.

Волшебница что-то искала в своей сумке. Она подняла взгляд с оттенком юмора, затем смягчилась, прежде чем сказать: – Мы не будем входить в гробницу, Кэшел, хотя путь туда есть. Все, чему учат Посланники, является злом, независимо от того, кажется это так на первый взгляд или нет. Она сделала паузу, снова заглянула в сумку и взяла то, что было то ли стилусом, то ли тонкой палочкой. Она была не длиннее кисти Кэшела, но сверкала так, как может сверкать только бриллиант.

Теноктрис вернула ее на место с забавным выражением лица. – Кэшел, – сказала она, – у меня никогда не возникало соблазна посетить Посланников. Я знала свои способности и, следовательно, понимала, что вряд ли смогу заставить их дать мне знания, которые я, возможно, ищу. Однако сейчас – я действительно могла бы это сделать. Странно, не правда ли, что власть сама по себе ведет к искушению?

Кэшел задумался над вопросом. – Нет, мэм, – ответил он. – Так всегда, с любым видом власти. Конечно, если ты порядочный человек, это не проблема. Ты просто знаешь, что не станешь затевать драки, если другой парень слишком пьян, чтобы соображать, ты просто стараешься не попадаться ему на пути.

Теноктрис выглядела так, словно собиралась рассмеяться; вместо этого она подошла ближе, похлопала его по запястью и отскочила назад, прежде чем он успел что-либо предпринять. По правде говоря, он не был уверен, что сделал бы, если бы у него было время подумать.  Затем она сказала: – Я собираюсь попросить тебя поработать с оракулом самостоятельно, вместо меня. Она указала на овсюг, на котором они стояли. – Возьми, пожалуйста, в руку семена одного колоска, – сказала она с той вежливостью, которую люди используют, когда не ожидают никакого ответа, кроме, как «Да, мэм».

– Да, мэм, – ответил Кэшел. Переложив посох в левую руку, он большим и указательным пальцами правой руки приподнял ближайший стебель и собрал семена на ладонь. Головка колоска была острой и волосистой, но это не повредило его мозолям. – Да, мэм? – повторил он, на этот раз, чтобы сказать Теноктрис, что он готов ко всему, что она задумала дальше.

Почва здесь была каменистой, так что даже выносливый овсюг был редким. Однако если смотреть поверх колосков, он выглядел как сплошное поле, потому что равнина простирается далеко вдаль.

– Подбрось семена в воздух, – сказала волшебница. Она сложила кончики пальцев вместе, жестом, который Кэшел помнил с тех пор, когда она была старой. – Они упадут, указывая на предмет, за которым я пришла.

– Просто подбросить их вверх? – спросил Кэшел, думая, что ослышался. При таком сильном ветре они, наверняка, рассеются на юг, под углом в сторону от холма.

– Да, вверх, – подтвердила Теноктрис. – Давай, пожалуйста.

Кэшел повиновался. После ее довольно резкого ответа, он не удивился, что семена образовали в воздухе треугольник, как гуси, прежде чем опуститься на землю. Он был готов поспорить, что они легли в определенном порядке, несмотря на то, что стебли других травянистых растений скрывали узор.

– Ты можешь следовать в указанном семенами направлении, вверх по холму? – спросила Теноктрис. – Я имею в виду, следовать совершенно точно?

– Да, мэм, – ответил Кэшел. – Я это и имею в виду. Он вытянул свой посох на расстояние вытянутой руки, чтобы посмотреть вперед, не столько потому, что ему это было нужно, сколько, чтобы показать Теноктрис, что он все понял. Теперь, когда она была молодой, она, казалось, не доверяла людям так, как раньше.

На скале рос куст полыни, может быть, на расстоянии фарлонга вверх по склону, под тем углом, под которым им нужно бы двигаться. Выше, на горизонте, в направлении, указанном стрелкой, виднелся выступ скалы, похожий на нос. Оба ориентира были похожи на множество других мест на холме, но они не были одинаковыми. Кэшел без проблем сориентировался.

– Тогда веди меня, пожалуйста, Кэшел, – сказала Теноктрис. Она виновато улыбнулась. – Потому что я, конечно, не могу этого сделать.

Кэшел улыбнулся. Он ничего не сказал, когда начал подниматься по склону, но ему стало легче оттого, что Теноктрис сожалела о том, как она говорила. Время от времени все становятся раздражительными – ну, почти все. Но когда ты понял, что сделал это, ты, по крайней мере, можешь попытаться не делать этого снова.

– Посланники нас не интересуют, – сказала Теноктрис у него за спиной, когда он пробивал им дорогу по скале. – Но их присутствие привлекло сюда другие вещи. Это одна из тех штук, которые мне нужны, своего рода ключ.

– Он действительно похож на ключ? – спросил Кэшел и остановился. Перед ним стояла акация, не больше молодого деревца. Однако, зная, как медленно растут растения в этом сухом климате, можно было предположить, что кусту было столько же лет, сколько и ему самому.

– Я не знаю, как он будет выглядеть, и из чего он сделан, – ответила Теноктрис. – Хотя это может быть просто кварц.

Кэшел решил обозначить свою линию и пойти в обход, а не идти прямо. Сломать дерево, чтобы Теноктрис могла следовать за ним, не составит труда, но… ну, чтобы сделать это, нужно приложить немало усилий. Им не повредит и прогуляться.

С другой стороны, из красной почвы среди корней акации торчал кусочек кварца. Кэшел достал свой нож, крестьянский инструмент с железным лезвием и роговой рукоятью, и поскреб вокруг кварца. Он не торопился, стараясь не надрезать корни больше, чем это было необходимо. Если бы он придавил маленькое деревце, скорее всего, не заметил бы блеска белого камня.

Теноктрис обошла вокруг, откуда могла наблюдать. Однако она не вмешалась, даже не спросила, почему он решил, что это то, что они ищут. Он этого не знал; просто камень привлек его внимание. Он очистил кончик камня молочного цвета, вытер свой нож и вложил его обратно в деревянные ножны. Затем присел на корточки над выскобленным конусом, зажал кварц между пальцами и, опираясь на колени, подтянулся вверх. Точно так же, как он срывал овсюг, как он подумал с улыбкой. Камень был длиной всего с его мизинец. Когда он потянул, камень выскочил с брызгами красной земли. Кэшел вытер грязь с кварца о свою тунику, затем протянул его Теноктрис. – Это то, что вы искали, мэм? – спросил он.

– Да, Кэшел, – сказала она с широкой улыбкой. – Я верю, что это он. А теперь давай вернемся в наш собственный мир. Теноктрис повернулась и начала спускаться с холма туда, где они появились на этом выжженном солнцем ландшафте.

– Значит, мы возвращаемся в рощу? – спросил Кэшел, осторожно следуя за ней.

– Нет, – ответила Теноктрис. Она бросила на него через плечо еще один из тех странных взглядов, которыми одаривала его с тех пор, как снова стала молодой. – Я думаю, мы присоединимся к армии в походе на Панду. Видишь ли, Шарина уже с армией.

***

Нога Шарины поскользнулась на мокрой глине, которую передовые полки растоптали в скользкую грязь. Рядовой Лирес, телохранитель слева от нее, выругался и схватил ее за руку. Однако она вряд ли упала бы, и даже это не означало бы ничего хуже, чем промокнуть. Разведчики наметили наилучший маршрут для марша армии на юго-запад, но это не означало, что он был полностью удачным. Здесь скалистые холмы спускались к краю озера, питаемого тающими в долинах ледниками. Линия марша неизбежно сужалась, вызывая заторы и некоторую неразбериху. Даже Принцесса Шарина не могла рассчитывать на твердую почву под ногами.

Она предпочла идти пешком, а не ехать верхом на лошади или чтобы ее несли в носилках. Это послужило хорошим примером для войск, все из которых, за исключением самого Лорда Уолдрона, были пешими. Это было бы достаточно веской причиной для того, чтобы сделать это…

Но эта военная причина просто дала Шарине повод следовать своим собственным предпочтениям. Она не научилась ездить верхом, когда росла в крестьянской деревне, где лошади были редкостью, и ей не нравились животные, когда, став принцессой, она волей-неволей познакомилась с ними поближе.

Движение пешком также позволило Шарине одеваться в практичную одежду вместо придворных мантий, в которые в противном случае ее заставили бы облачиться приличия. Она могла не обращать внимания на то, что дворцовые слуги думали о ее наряде, но простые солдаты были бы шокированы, если бы Принцесса Шарина появилась на публике в коротком плаще, паре туник и крепких сандалиях, как крестьянка. Жертва, на которую она пошла, чтобы идти рядом с ними, была достаточным оправданием для того, чтобы носить удобную, практичную одежду вместо шелковой парчи.

Шарина шла рядом с Расиль, чтобы дать понять армии, что волшебница Корл была доверенным советником, а не опасным чужаком. Расиль не смогла бы совершить путешествие на своих ногах, как Теноктрис, поэтому ее несли. Для дворянки, отправляющейся в долгое путешествие, не было бы ничего необычного в том, чтобы ехать в гамаке, который несут двое носильщиков.

Однако Расиль было неудобно лежать на спине, поэтому она сидела на паланкине, у которого была снята спинка. Двое мужчин, несших ее, были обычными носильщиками портшеза из Валлеса, которые при обычных обстоятельствах не покинули бы городские улицы. Однако с движением у них не возникало никаких трудностей. Очевидно, мощеные улицы и грязные переулки, покрытые всевозможным мусором, были хорошей тренировкой для грязных трасс и скалистых ущелий.

Лорда Тадаи, женщину, отвечавшую за материально-техническое обеспечение и старшего клерка Лорда Хаука, несли на носилках. Колесных транспортных средств не было: ни фургоны, ни коляски не выдержали бы первых пятидесяти миль этой экспедиции. Вьючные животные – лошади, мулы и ослы – перевозили продовольствие и минимальный багаж войск.

Торговля Королевства Островов в значительной степени зависела от барж и грузовых судов, поэтому численность армии, направлявшейся в Панду, была продиктована количеством животных, имеющихся в Валлесе.

– Доброе утро, ваше высочество! – приветствовал Лорд Уолдрон, наблюдая с лошади в окружении пеших помощников, как двигается армия. Он единственный в армии был верхом. – Не удивляйтесь, если в течение следующих трех миль произойдет задержка. Авангард настилает гать на участок, где чертов ледниковый сток превратил землю в зыбучие пески, но я не уверен, что они доберутся до южного конца до того, как к ним подойдет передовой батальон.

– Мы можем ожидать, что войска сделают все, что в человеческих силах, милорд, – отозвалась Шарина. – И я уверена в этом, поскольку вы здесь главный.

Лошадь была не просто уступкой возрасту Уолдрона – на самом деле, он был бы последним человеком в армии, который признал бы, что не может маршировать в том темпе, в котором это делал кто-либо другой. Аттапер сказал Шарине по секрету, что командующий армией все время будет двигаться взад и вперед по линии марша –  задача, требующая, чтобы даже более молодой человек был верхом. Этот совет был явно хорошим. Тот факт, что Лорд Аттапер добровольно согласился на это ради своего соперника, был положительным отзывом о нем – и о духе, который Гаррик поддерживал среди своих офицеров.

Уолдрон поговорил со своими помощниками и возобновил медленное продвижение вдоль строя, наблюдая за обмундированием своих солдат и раздавая похвалы и замечания по мере необходимости. Когда он добирался до арьергарда – под командованием Аттапера – он снова двигался вперед. Возможно, Уолдрон не отличался самым богатым воображением среди офицеров, но он был компетентен и совершенно неутомим в выполнении своих обязанностей.

Шарина изначально задавалась вопросом, почему ее брат – и, более того, Король Карус – оставил Уолдрона командовать армией, когда он с самого начала ясно дал понять, что не верит, что кто-то, кроме дворянина из Северного Орнифала, такого как он сам, должен быть на троне Островов. Она пришла к пониманию того, что Карус, вероятно, инстинктивно понимал, что чувства Уолдрона никогда не повлияют на решимость, с которой он выполняет свои обязанности, и что его клятва была тверда, как горы. На самом деле, так же тверда, как клятва Гаррика; или Шарины.

Тропа расширилась, хотя и была скользкой от талой воды ледника, находящегося слева. В прежние времена у этой гряды холмов не было названия: весь регион находился под Внутренним Морем. Нынешняя долина представляла собой голую скалу с остатками ледника. Солнце отливало голубым от льда, оставшегося в более глубоких впадинах.

В поверхность ледника  было вморожено чудовище. Действительно, кончик короткого крыла торчал изо льда. – Расиль, – резко сказала Шарина. – Что это? Что это за штука в леднике?

Волшебница Корл перебирала в пальцах бусины, бормоча тихие заклинания. Бусины были разных сортов – деревянные, коралловые и цепочка камней, казалось, подобранных наугад в русле ручья. Она проследила за направлением указующей руки Шарины, ее мордочка дернулась.