Текст книги "Зеркало миров (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Глава 6

Гаррика удивило, что группа строений на поляне была гостиницей, хотя уже больше часа он ощущал запах поджаривающегося бекона. Конечно, он был прав насчет бекона – это было не то блюдо, которое можно перепутать. Из последнего окна первого этажа правого крыла валил серый дым и медленно растекся по лесу. Там были хозяйственные постройки из обтесанных бревен, но бревна основного строения были распилены пилой. Гаррика побеспокоило такое расточительство древесины, когда обшивкой можно было бы закрыть и интерьер, но он вырос в деревушке Барка, которая была заселена тысячи лет назад. В этой темной пустоши, заросшей деревьями, не было необходимости экономить на древесине.

Центральная часть главного здания имела второй этаж с галереей. Там на скамье для пунша сидели трое мужчин, глядя сверху вниз на приближающихся Гаррика и Шина; они не разговаривали. Над дверной фрамугой был прибит череп кабана с огромными клыками. Спереди, на лежащем  куске ствола дерева, сидел мальчик.  Он чистил пару обуви щеткой из веток. Мгновение он наблюдал за ними, затем проскользнул внутрь через открытую дверь, прихватив с собой обувь.

Гаррик спешился, испытывая смесь удовольствия и боли, когда кровь растеклась по напряженным мышцам. Карус ухмыльнулся ему. Благодаря долгой практике своего предка Гаррик мог ездить верхом не хуже любого дворянина из Северного Орнифала, но его мускулы все еще были мускулами мальчика, чей личный опыт обращения с лошадьми ограничивался тем, что он водил животных на водопой на веревочном недоуздке, когда приезжал всадник. День, проведенный в седле, оставил у него такое чувство, словно два демона Сестры во Христе погрызли внутреннюю сторону его бедер.

Из гостиницы вышел коренастый мужчина в окровавленном кожаном фартуке. Он окунул руки в ведро и вытер их о засохшую мякоть бутылочной тыквы. – Добрый день, сэр, – сказал он дружелюбным тоном. Его глаза скользнули по Шину, но не задержались надолго, и его голос не изменился. – Я только что разделывал свинью. Вы останетесь у нас на ночь?

Мальчик выскользнул из-за спины хозяина и сел на чурбак. Он снова взялся за щетку, но, хотя и делал нерешительные чистящие движения, все его восхищенное внимание было приковано к эгипану.

– Да, и я рад, что мне не придется спать на природе, – ответил Гаррик. – У вас найдется конюшня для моей лошади?

– Превосходная, сэр, – сказал трактирщик, указывая на проход между левым крылом и центральной частью гостиницы. – С той стороны. За овес будет взиматься дополнительная плата, или сена будет достаточно?

– Овес, пожалуйста, – сказал Гаррик. Ему было странно находиться по эту сторону сделки, которая была одним из его самых ранних воспоминаний. – И отдельную комнату, если она у вас есть.

– Хорошо, хорошо, – повторил трактирщик. – Не будете ли вы, э-э... Он сделал жест двумя пальцами в сторону Шина, но не смотрел прямо на него. – Этот, гм, будет добывать пищу сам или мы должны кормить и его тоже?

– Мне овсянку, Мастер Ханн, – сказал эгипан. Его протяжный выговор идеально имитировал речь дворянина из Сандраккана. Гаррик подумал, что для хозяина гостиницы это прозвучало как акцент представителя высшего общества. – И репу, сырую. Он посмотрел на Гаррика и добавил с притворной скукой: – Самое худшее в путешествии – это то, что приходится выставлять напоказ свою еду, не так ли, мастер? Хотя, я полагаю, мы должны быть благодарны Божьей Матери за то, что нам предлагают.

Трактирщик, которого, как только что узнал Гаррик, зовут Ханн, мгновение смотрел на Шина с полуоткрытым ртом. Затем он низко поклонился и сказал: – Пожалуйста, войдите в мой дом, ваши светлости. И, ах...?

– Вы можете называть меня Шин, мой хороший, – сообщил эгипан. – Просто Шин.

– Господин Шин, – продолжил трактирщик, – у нас еще осталось несколько яблок прошлогоднего урожая. Добавить их в вашу кашу?

– Да, с удовольствием, Мастер Ханн, – ответил эгипан с неподдельным энтузиазмом, который поразил Гаррика. – Сушеные яблоки будут неожиданным удовольствием.

Гаррик перекинул седельные сумки через левое плечо и отвязал тяжелый плащ, привязанный к крупу. В его разуме Карус мысленно ухмыльнулся и сказал: – Наш друг Шин вполне может сам о себе позаботиться. Наблюдая за его движениями, я бы не удивился, если бы он смог чему-нибудь научить кошачьих зверей. Более трезво призрак добавил: – Не стоит недооценивать этого, парень.

– «А я это уже понял», – подумал Гаррик.

Взгляд Ханна переместился на мальчика. – Мегрин, поставь лошадь его светлости в первое стойло, – рявкнул он. – И проследи, чтобы ей дали овса, когда она остынет. Имей в виду, полную корзину, так и передай хозяйке.

– Я чищу обувь Мастера Орры, – пронзительно ответил мальчик. – Пусть Мирри займется лошадью, почему бы тебе не послать его?

 Ханн с удивительной быстротой наклонился вперед и ударил Мегрина по уху. Мальчик растянулся в грязи, затем вскочил и взял мерина под уздцы. – Прошу прощения, ваша светлость, – пробормотал он, с трудом пробираясь по проходу к конюшням…

Гаррик сохранял невозмутимое выражение лица, когда входил внутрь перед Шином и Ханном, но он был профессионально оскорблен тем, что только что увидел. Уроки Рейза помогали Гаррику и Шарине править Островами. Крики, неподчинение и насилие были бы очень плохой подготовкой к царствованию или к жизни.

– Да, парень, – согласился Карус. – Насколько я знаю по своему опыту. Но этот мир сложнее, чем был мир твоего отца.

В правом конце общей комнаты находился очаг. Девочка младше Мегрина возилась с тремя горшками: два были подвешены, а третий  стоял среди золы в самом дальнем от слабого огня углу очага.

Мужчины с галереи спустились по прямой лестнице, чтобы посмотреть на вновь прибывших. Двое были одеты в выделанные шкуры, хотя их штаны ниже колен были домоткаными. Должно быть, это были охотники, которым приходилось часто стоять в воде. Ткань высохнет, но кожа, особенно сыромятная, сморщивается и трескается. Они не произнесли ни слова, но третий босоногий мужчина – предположительно Орра, чья обувь была снаружи, там, где ее бросил мальчик, – сказал: – Могу ли я спросить, ваша светлость, откуда вы едете?

– Как они догадались, что ты дворянин? – удивился Карус. – На тебе простая шерстяная одежда, и твоя походка ничем не лучше, чем у любого простого солдата.

Гаррик сухо улыбнулся бы, если бы не опасался, что Орра неправильно истолкует это. Его предок, без сомнения, повидал немало крестьян, но он всегда проезжал мимо них во главе армии.

– Потому что у меня очень хороший меч, ваше высочество, – молча, ответил Гаррик Карусу. – Который через год стоил бы наличными больше, чем любой из этих людей, включая Ханна.

– Я Гаррик ор-Рейз, сэр, – вежливо представился он, усаживаясь на скамью, встроенную в переднюю стену. Он был выше любого из этих мужчин; сев, он стал менее угрожающим, хотя это означало, что ему пришлось подтянуть пояс с мечом, чтобы ножны могли стоять вертикально у него между ног. – Я путешествую, чтобы увидеть новые земли. Он сделал жест левой рукой. – В мое время все это было морем, господа, – продолжил он. – До Изменения место, откуда я родом, люди называли Валлесом.

Хозяин постоялого двора зашел за стойку у стены напротив очага. Он вернулся с кружкой из просмоленной кожи и подошел к Гаррику. – Вот, пожалуйста, милорд, – сказал он. – Мы варим наш собственный сидр здесь, в гостинице «Кабаний Череп». Я думаю, вы скажете, что у нас есть право им гордиться.

Гаррик сделал большой глоток и причмокнул губами с фальшивым энтузиазмом. – Превосходное изделие, мой добрый хозяин! – сказал он. Это было не совсем ложью: вполне возможно, что напиток был вкусным, хотя Гаррику не нравился ни сидр, ни вкус смолы. Но он знал, что некоторые его обожали; его отец держал несколько сосудов для путешественников, которые заказывали пиво в кожаных кружках. Жители городка, включая Гаррика, обычно пили из деревянных кубков.

– А ваш спутник, ваша светлость? – спросил трактирщик, искоса поглядывая на Шина.

Настойчивость Гаррика в том, что он простолюдин, очевидно, не принесла большой пользы.

– Я выпью воды из вашей дождевой бочки, Мастер Ханн, – отозвался эгипан. – Если я опьянею от вашего крепкого сидра, кто знает, что может произойти?

Гаррик пристально посмотрел на своего спутника. У Шина определенно было чувство юмора, но это не означало, что его невозмутимое предупреждение чего-то стоит.

– Меня зовут Орра, – сказал босоногий гость, усаживаясь на скамейку лицом к Гаррику. Его бриджи и короткая туника были из хорошей ткани, но жилет был сшит из шкуры какой-то пятнистой кошки. – Мне интересно, поскольку вы прибыли из Валлеса, можете ли вы рассказать нам что-нибудь о новом правительстве?

– Они прислали пару парней на таких же лошадях, как у вас, ваша светлость, – вмешался трактирщик. – Они сказали нам, что теперь мы являемся жителями королевства, и что они просто проводят обзор, но позже придут другие люди. Мы обеспокоены тем, что задумал этот новый король.

Карус рассмеялся.

Гаррик улыбнулся и вытер губы тыльной стороной ладони. – Я мало что могу вам сказать, – честно признался он. – Я верю, что правительство в Валлесе старается быть хорошим. Однако люди, даже те, кто пытаются быть справедливыми, иногда терпят неудачу. И я уверен, что будут налоги, но я не могу сказать вам, какими они будут. – «Я даже не могу сказать, за счет чего этот регион будет платить налоги», – подумал он. – «Яблоки? Шкурки ондатры?»

– Миру грозит огромная опасность, – продолжал Гаррик вслух. – Это существа, которые уничтожат все живое, кроме самих себя. Они называют себя Последними. Возможно, вас, как и других, призовут в армию, чтобы встретиться с ними лицом к лицу.

Один из трапперов заявил: – Я пришел сюда, чтобы никому не служить. Если другие люди хотят сражаться, то они могут сделать это и без меня.

– Ваш единственный шанс выжить в том, что люди должны остановить Последних, – сказал Гаррик, не повышая голоса. – Другие сделают это за тебя, если ты не захочешь спасать себя сам.

Охотники посмотрели друг на друга. Тот, который молчал, сказал: – Меня это устраивает, – скрипучим голосом. Они повернулись и снова поднялись по лестнице; ступени заскрипели под их весом.

Ханн смотрел им вслед. – Здесь так много всего происходит, – сказал он, переплетая пальцы. – Я строил это место последние пятнадцать лет, пятнадцать! И я все вложил сюда. И все меняется. Я беспокоюсь, ваша светлость, и мне не стыдно сказать вам об этом.

– Я тоже беспокоюсь, Мастер Ханн, – сказал Гаррик, поднимаясь, чтобы помассировать бедра. – Но если каждый внесет свой вклад, у нас все получится.

– Ты имеешь в виду, если вас соберется достаточное количество, – сардонически уточнил эгипан. – И, кроме того, если вам повезет. Не забывай, что тебе уже повезло.

***

– А это ордер на учреждение Четвертой Региональной Ассамблеи, – сказала Лайана, пододвигая к Шарине документ с безупречным заключением на листе тонкого пергамента. – Встреча состоится в Каркозе. У нас больше информации о Четвертом Регионе, чем о большинстве новых земель, поскольку вице-король Хафта уже начал изучать этот район, прежде чем он снова вступил в контакт с Валлесом после Изменения. В основном здесь живут Травяные Люди.

Шарина очень устала, но она взяла за правило аккуратно подписывать эти ордера. Они были слишком красивы, чтобы их можно было испортить кляксой или нацарапанной, как курицей, подписью, и к тому времени, когда их украсят печатями и лентами, они станут произведениями искусства, которые будут вывешиваться под трибуной на каждом заседании ассамблеи.

– Я подозреваю, что Лорд Рейз, глава администрации вице-короля, отвечает за патрулирование, – сухо сказала она. – Мой отец не является активным руководителем, но он определенно был на два или три шага впереди всех остальных в деревушке Барка, когда видел, что будет необходимо.

Называть своего отца Лордом Рейзом казалось еще более странным, чем думать о себе, как о Принцессе Шарине – отчасти, конечно, потому, что она не считала себя принцессой, хотя люди называли ее принцессой, и она выполняла ту работу, которую выполняют принцессы. Она посмотрела через стол, за которым они работали с Лайаной.

Кэшел – он сидел на скамье рядом с дверью – улыбнулся ей в ответ. На фризе прямо под потолком были изображены херувимы, выполняющие всевозможную работу людей – от розлива годового урожая вина по бутылкам, до валяльного цеха, где они макают шерстяные изделия в корыта с мочой, чтобы отмыть их.

Пока Кэшел ждал, он  рассматривал картины. Большинство занятий херувимов были такими, каких Кэшел никогда не видел в реальной жизни. Каждая домохозяйка в деревушке Барка пекла хлеб для своей семьи на своем очаге, поэтому коммерческая пекарня с большими кирпичными печами была такой же чуждой, как и косметическая фабрика по соседству. Несмотря на его невежество, Шарина распознала по выражению лица Кэшела восторг, который он испытывал от всего, что он рассматривал.

– А вот и последний ордер, – сказала Лайана, протягивая пятый лист пергамента. – У нас было не так много контактов с Донеллом, как хотелось бы, хотя, возможно, это из-за расстояния. Панда, конечно, находится в середине прямого маршрута туда, так что курьерам приходится широко огибать ее.

Шарина усмехнулась, расписываясь. Когда она возвращала ордер, то заметила приподнятую бровь Лайаны. – Если бы меня спросили, что делала принцесса, когда я была девочкой в деревушке Барка, – сказала Шарина, переходя к сути подразумеваемого вопроса, – я бы сказала, что она ела лакомства и выбирала между претендентами на свою руку. Во всяком случае, так они поступали во всех историях, которые я читала. Я и не думала, что буду подписываться своим именем, создавая органы местного самоуправления для участков, которые не были должным образом обследованы, не говоря уже о том, чтобы ввести их в королевство.

Лайана слегка покраснела. – Извини, – сказала она. – Гаррику, то есть принцу, это нравится...

– Он был моим братом Гарриком всю мою жизнь, Лайана, – перебила ее Шарина. Она устала, иначе не исказила бы свой комментарий таким образом. – Он останется Гарриком среди нас троих, конечно. И я не возражаю против того, что мы делаем: для меня это лучший способ узнать, что на самом деле происходит с королевством, которым я внезапно стала править.

– Да, – отозвалась Лайана с благодарной улыбкой. Она быстро вытерла глаза носовым платком; в уголках появились слезы. – Мы все очень устали. Гаррик тоже так говорит. И действительно, региональные советы кажутся лучшим способом объединить людей из других периодов. Когда мы передаем местным лидерам медальоны с изображением должности и свитки с подписью Принцессы Шарины, это действует в нужном направлении. Лорд Тадаи придумал подходящие образцы и соответствующую процедуру.

Лайана улыбнулась, выглядя моложе и счастливее, чем Шарина видела ее за последнее время. Во всяком случае, с тех пор, как Гаррик уехал. – Тогда они захотят стать частью королевства.

– Я, конечно, не могу представить себе лучшего плана, – сказала Шарина. Она обхватила голову руками. Она была уверена, что это хороший план, но в данный момент она не могла представить себе даже завтрашний восход солнца. Она чувствовала себя совершенно разбитой.

Лайана попросила ее остаться после заседания совета. Шарина с радостью согласилась. Они отослали даже клерков, которые обычно были такой же неотъемлемой частью управленческой работы, как и полированный стол вишневого дерева, за которым они работали.

Кэшел, конечно, тоже остался. Ему здесь нечего было делать, кроме как быть Кэшелом, невозмутимо солидным; и то, что Шарина чувствовала в этот момент, было для нее ценнее всего на свете.

– Хуже всего в армии, – тихо сказала Шарина, прикрыв глаза ладонями. Время, проведенное с Лайаной в молчаливом присутствии Кэшела, на самом деле было лучше, чем одиночество. Она отчаянно нуждалась в друзьях: полностью надежных, отзывчивых друзьях. – Я ничего не знаю о солдатах. Эти появления Последних...

– Все вторжения остановлены, и бассейны закрыты, – сказала Лайана, когда поняла, что голос Шарины затих. – Никто не смог бы справиться с работой лучше, чем ты, дорогая.

– Но на Тисамуре было почти восемьсот убитых и раненых, Лайана, – сказала Шарина, поднимая голову и кладя ладони на стол перед собой. – Во всяком случае, так сообщил курьер, и поскольку Лорд Ломар, Советник Резидента, не приводит никаких цифр в своем официальном отчете, я склонна верить курьеру. Это ужасно, не так ли? Должно быть, кто-то сильно ошибся. Должна ли я заменить военного командующего?

Лайана положила свою правую руку поверх левой Шарины. – Мы не знаем, – ответила она. – Мы не можем знать. И нам не нужно беспокоиться об этом сейчас. Она сжала руку Шарины и усмехнулась. – Потому что у нас есть гораздо более важные вещи, о которых нужно побеспокоиться, – добавила она.

Шарина улыбнулась в ответ. Она почувствовала облегчение, хотя ничего не изменилось. – Гаррик знал бы, что делать, – сказала она без того горького отчаяния, которое было в ее словах мгновение назад.

– Я не думаю, что он знает, – задумчиво произнесла Лайана. – Но Король Карус точно бы знал, я согласна. У него был инстинкт на подобные вещи. Однако его технике общения с иностранными послами недоставало тонкости.

Шарина расхохоталась; мгновение спустя смеялась и Лайана. Они обе наблюдали, как Карус обезглавил посла Лаута тем же движением, которым он обнажил свой меч. В то время, конечно, это не было смешно; и, возможно, им бы сейчас это не показалось смешным, если бы они не были на грани истерики.

В коридоре раздались голоса; сквозь толстую дверь комнаты были слышны ритмы, но не слова. Кэшел, молча, встал, кивнул женщинам и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы выскользнуть наружу.

Шарина обнаружила, что наблюдать за его движениями – это постоянное удивление и восторг. Кэшел, казалось, ничего не делал быстро, но он никогда не делал неверного шага и никогда не замедлялся из-за того, что натыкался на что-то твердое или тяжелое. Мгновение спустя он появился снова вместе с Теноктрис.

– Я сказал охранникам, что все в порядке, – сообщил он. – Ты же не имела в виду, что Теноктрис не должна входить, когда говорила, что они никого не должны впускать.

– Конечно! – ответила Шарина. Проблема с тем, как Аттапер тренировал Кровавых Орлов, заключалась в том, что они были склонны очень строго выполнять приказы. Думая об этом, она не была уверена, что они пропустили бы даже Гаррика без обсуждения.

Теноктрис всегда казалась настороженной, но этим вечером выражение ее лица было лихорадочно ярким, что привело Шарину в замешательство. Хотя она улыбнулась Лайане, именно Шарине она сказала: – Дорогая, думаю, что я подготовилась настолько, насколько это возможно. С вашего разрешения, я сейчас собираюсь проверить свои исследования на Старом Восточном Кладбище.

Шарина спокойно кивнула, хотя сердце ее снова заледенело. Вслух она сказала: – Я велела Лорду Уолдрону оказывать вам любую помощь, какую вы пожелаете. Я надеюсь, он это сделал?

– Он предложил мне полк солдат, – ответила Теноктрис с мерцающей улыбкой. – На самом деле, он предложил мне на выбор несколько полков, будто я могу отличить один от другого. Я думаю, он был рад, что я обратилась к нему, а не к Лорду Аттаперу. Я попросила у него десять человек, которые были бы готовы копать в случае необходимости, и он заверил меня, что они будут. Она хмыкнула. – И я бы также хотела, чтобы меня сопровождал Кэшел, Шарина, – продолжила она. – Думаю, какое-то время мне будет нужна его компания.

– Конечно, – отозвалась Шарина. – Я думаю, мы все это предполагали. Она встала и подождала, пока пройдет головокружение, затем быстро обошла стол и обняла Кэшела. Однако она не ожидала, что Теноктрис скажет «нужна». Она не понимала, что это значит, но не видела никакой пользы в том, чтобы требовать от старой волшебницы подробных объяснений.

Кэшел был крепок, как огромный дуб. Пока Шарина была с Кэшелом, ничего не могло пойти не так. И ей не очень хотелось бы потерять присутствие Кэшела.

– Простите, Теноктрис? – сказала Лайана из мира за пределами «объятий Кэшела». – Я не знакома со Старым Восточным Кладбищем.

Шарина стиснула Кэшела и высвободилась из его объятий, хотя продолжала держать его за руку. Затем перевела взгляд с одной женщины на другую.

– Это название из моего времени, а не из вашего, – ответила Теноктрис. – Однако в вашем прошлом оно было довольно старым, даже тысячу лет назад, и до Изменения исчезло в скоплении лачуг за пределами собственно Валлеса. Я верю, что там, в могиле, я найду союзника, в котором нуждается человечество.

– «Насколько безопасно вытаскивать древнего волшебника из могилы?» –  подумала Шарина. И, конечно, это было не так – но если Теноктрис делает это, то лучшего решения не существует. От осознания этого у нее скрутило живот. – Мы полагаемся на вас, Теноктрис, – громко сказала Шарина, крепко сжимая руку Кэшела. – Ну, на вас и Гаррика, но Желтый Король был для меня мифом еще до того, как я научилась читать. Боюсь, я все еще так думаю.

– Мы обе будем надеяться, что ты ошибаешься, дорогая, – сказала пожилая женщина, задумчиво, улыбаясь. – Когда я была очень молодой, я прочитала «Грамматику Сил» Гоманна в остатках семейной библиотеки.  Я обнаружила, что могу поднять в воздух перышко. Хотя я, конечно, никогда не думала, что окажусь на повороте истории. Она встряхнулась или, возможно, поежилась. – Ну что ж, – сказала она. – Кэшел, если ты готов, не могли бы мы...?

– Извините меня, Теноктрис, – воскликнула Шарина. Она выпалила эти слова, сама того не желая, хотя они вертелись у нее на кончике языка с тех пор, как волшебница вошла в комнату. – Я... кое-что произошло прошлым вечером. Могу я поговорить с вами и Лианой? Это своего рода... женская проблема. Она взглянула на своих подруг. Теноктрис была явно непонимающей, Лайана держалась подчеркнуто нейтрально. Кэшел был Кэшелом, мягко улыбающимся, и твердым, как скала.

– Я пойду, поболтаю с охранниками, – сказал он. – Некто Бесок был пастухом на Кордине. Он тихо прикрыл за собой дверь.

Шарина сделала глубокую паузу. Она не могла говорить о Ворсане в присутствии Кэшела. – Прошлым вечером, когда я вернулась в свою комнату, я увидела отражение в окне, – начала она твердым голосом. – Я туда попала, не знаю как; я сосредоточилась на отражении, а потом оказалась в комнате с человеком, который назвал себя Принцем Ворсаном. Он сказал, что построил место, чтобы спастись от Потопа. Он хотел, чтобы я присоединилась к нему. У нее пересохло во рту. Она облизнула губы и продолжила: – Он сообщил, что Последние уничтожит нас, как Потоп уничтожил его мир.

– Как тебе удалось сбежать, дорогая? – тихо спросила Теноктрис.

– Он не пытался меня удержать. Это звучало невероятно, когда она пыталась это объяснить. – Он сказал мне посмотреть в одно из его зеркал, и когда я это сделала, то вернулась в свою комнату. Она сделала паузу, пытаясь сосредоточиться на важных деталях. – Зеркала казались стеклянными, а не металлическими, – сказала она. – Я никогда не видела ничего подобного.

Теноктрис пожала плечами. – Твой Ворсан звучит очень интересно, – сказала она. – Мне бы хотелось иметь свободное время, чтобы узнать о нем больше. Возможно, я могла бы даже встретиться с ним, но... Ее улыбка была небрежной; как вежливый отказ. – ... Боюсь, что нет. Он не кажется серьезной угрозой, да и вообще не представляет никакой угрозы. Боюсь, что и другие дела, безусловно, такие же.

– Значит, я просто должна забыть его, да? – спросила Шарина. Ей удалось сохранить спокойствие в голосе, но она разозлилась больше, чем можно было ожидать.

– Да, дорогая, если сможешь. Или, возможно... Она оценивающе перевела взгляд с Шарины на дверь, затем обратно. – Если сегодня вечером все пойдет так, как я надеюсь, – продолжила она, – мы с Кэшелом будем много путешествовать, пока не потерпим поражение от Последних. Однако вам и королевству понадобится волшебник, который будет консультировать вас в повседневных делах, пока меня не будет. Этот человек, мой сменщик, может иначе относиться к Принцу Ворсану. Я не обижусь, если вы воспользуетесь его или ее советом, а не моим.

– Вы покидаете нас! – воскликнула Шарина.

– Да, дорогая, – ответила старая волшебница. – Мы будем часто возвращаться, но я не могу обещать, что буду готова своевременно ответить на ваши вопросы. Она улыбнулась Шарине и добавила: – Если, конечно, я не потерплю неудачу сегодня вечером. Если это произойдет, не будет иметь значения, что еще я буду делать. Я не вижу никакой надежды для человечества, если я потерплю неудачу сегодня вечером.

– Я понимаю, – сказала Шарина, хотя ничего не видела. Ее голова наполнилась гудящей белизной; ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок. – Я буду молиться за вас. Я буду молиться за всех нас.

Теноктрис подошла к двери и открыла ее. – Я думаю, нам лучше пойти прямо сейчас, Кэшел, – сказала она. – Я бы хотела, чтобы в гробнице все было подготовлено до захода солнца.

– Да, мэм, – ответил Кэшел, возвращаясь в комнату. Шарина снова обняла Кэшела и крепко поцеловала его. Он был слишком застенчив, чтобы проявить инициативу, но крепко обнял ее и поцеловал в ответ. Возможно, в последний раз.

***

Теноктрис с довольным выражением посмотрела вниз по склону, затем сделала три быстрых шага вправо. Кэшел последовал за ней, неся сумку с книгами и порошками, которые она использовала в своем колдовстве. Однако вместо того, чтобы что-то из нее вынуть, Теноктрис указала на землю. – Здесь, – сказала она офицеру, командовавшему солдатами. – Тут должна быть наклонная траншея, ведущая на юго-запад примерно на пятнадцать футов. Откопайте ее, пожалуйста, и уберите, как я ожидаю, камни, загораживающие дверной проем в дальнем конце.

– Вы слышали леди, парни! – проревел офицер. – Заставьте меня гордиться вами, или вы никогда не освободитесь от дежурства в уборной!

Группа солдат уже работала мотыгами и лопатами. В конце концов, они слышали Теноктрис; они были достаточно близко, чтобы дотронуться до нее, и она говорила нормальным голосом.

Кэшел не понимал, почему солдаты – и моряки – выкрикивают все, что они говорят, но это было одной из причин, почему он стал пастухом, а не солдатом. Он последовал за Теноктрис в сторону, чтобы не мешать.

Солдаты, без сомнения, работали хорошо; было одно удовольствие наблюдать, как один парень копал землю мотыгой, а другой сгребал ее в плетеную корзину, и все это без того, чтобы мешать друг другу. У них также были хорошие инструменты с металлическими лезвиями. В деревушке Барка большинство лопат были сделаны из дерева, и только на режущей кромке имелось железное лезвие. Многие люди даже пользовались палками.

Кэшел посмотрел на Теноктрис. Она достала из-под своей шелковой мантии золотой медальон и держала его, наблюдая за солдатами. Она выглядела, ну, не такой жизнерадостной, как обычно, поэтому он сказал: – Я подумал, что вам, возможно, придется произнести заклинание, чтобы найти то, что вы хотите.

– Боюсь, не здесь, – ответила Теноктрис, улыбаясь, хотя и не смотрела по сторонам. – Это все равно, что спросить – «Какое устройство вам нужно, чтобы обнаружить лесной пожар?» Кладбища часто обладают огромной силой, но здесь речь идет не только о смерти и почитании. Человек, похороненный там... Она кивнула на траншею. Солдаты расчистили слой грязи и теперь выкапывали проем, вырубленный в скале. Это был пористый вулканический туф, который было так же легко вырезать, как меловой известняк холмов вокруг деревушки Барка. – ... был очень могущественным волшебником. Обычно мне не нравится работать в месте, где такая концентрация силы.

– Как звали волшебника, Теноктрис? – спросил Кэшел. Ему показалось, что вежливость требует знать имя человека, когда ты раскапываешь его могилу.

Она снова улыбнулась и на этот раз встретилась взглядом с Кэшелом. – Боюсь, я не знаю, – ответила она. – Я даже не знаю, как давно он жил. Хотя я уверена, что он был мужчиной; это я могу сказать по тому, что от него осталось. Ее взгляд скользнул по склону, усеянному маленькими кедрами и выступами туфа. Кэшелу показалось, что смотреть было не на что. В жесткой траве валялись черепки; он перевернул один ногой и обнаружил, что с обратной стороны на нем что-то нарисовано.

– Это была могильная плита, – сообщила Теноктрис. – В мое время на Орнифале людей хоронили стоя. Над могилой ставили урну с отверстием на дне. В годовщину смерти родственники и друзья бросали вино и еду в ее горлышко.

Кэшел нахмурился, пристальнее вглядываясь в глиняный осколок. Он не мог догадаться, что могло быть изображено на картинке, когда она была целой: все, по чему ему оставалось судить, – это параллельные мазки синего и сине-зеленого на глиняном фоне. – Если они были мертвы, это не имело значения, не так ли? – спросил он.

– Это имело значение для родственников и друзей, Кэшел, – ответила пожилая женщина. – И именно так они это делали.

– А, – пробормотал Кэшел, улыбаясь самому себе за то, что не подумал об этом. Он довольно хорошо разбирался в том, что будут делать люди, когда он побудет рядом с ними некоторое время, но не всегда понимал, почему они это делают. С Илной, конечно, было хуже: она злилась, когда люди поступали не так, как, по ее мнению, следовало. Илна была умна, без сомнения. Иногда Кэшел думал, что у них с сестрой нормальное количество мозгов на двоих, но в основном они достались ей. Он любил Илну, но был рад, что большинство людей в мире думают не так, как она. Он был почти уверен, что Илна тоже этому рада, что бы она ни говорила вслух о том, как ведет себя большинство людей.

– Вот, мы добрались до камня! – крикнул солдат в дальнем конце траншеи. Он и его напарник погрузились в землю по уши; другие солдаты с пологого места траншеи уже некоторое время выносили корзины с землей и опорожняли их. Говоривший мужчина просунул кирку в щель между каменным блоком и дверным проемом, вырубленным в туфе. – Эй, это два камня, – добавил он.

Его напарник просунул черенок своей лопаты – не лезвие, которое погнулось бы – в противоположную трещину. Они начали поднимать камень, работая как идеальная команда, и все это без необходимости согласовывать действия.

Офицер поднял голову. Кэшел улыбнулся ему, затем кивнул в сторону солдат, которые теперь передавали верхний блок еще двум солдатам, ожидавшим у края раскопа, чтобы забрать его. Офицер просиял, довольный тем, что кто-то, понимающий суть работы, наблюдает за тем, как ее выполняют его люди. Нижний блок был в два раза больше верхнего камня, который стоял на нижнем.