Текст книги "Зеркало миров (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

– Ну, и что я должен делать? – спросил Нодди. – Давайте, говорите! Что?

– Хорошо, Мастер Гаррик, – вмешался в разговор эгипан. Его язык задвигался в визуальном смехе. – Мы благополучно миновали башню, так что нам тоже не нужно беспокоиться об этом.

– Мы здесь поедим и сегодня переночуем, – сказал Гаррик. – Мы отправимся в обратный путь перед рассветом, чтобы было светло, когда мы туда прибудем. Я не хочу рисковать делом ночью.

Карус представлял, как взбирается по грубой каменной стене башни. Это было бы возможно, если бы он был босиком и пользовался обеими руками. Он мог бы держать кинжал в зубах, но это не помогло бы, если бы немые слуги опрокинули бы на него чан с кипящим маслом, когда он был на полпути наверх. Хотя, если огр поднимет его так высоко, как только сможет дотянуться, а затем подбросит на несколько оставшихся футов...

– Чего ты ждешь от своей лошади завтра, хозяин? – спросила Кора. – Ибо именно этого требует от меня моя клятва, если ты помнишь.

Гаррик посмотрел на сидящего, на корточках монстра. Он покраснел от гнева, исходившего от призрака в его сознании, но взрыв смеха, последовавший за этим мгновение спустя, был также реакцией Каруса. – Я ожидаю, что ты отнесешь меня к замку или куда-нибудь еще, как я решу, Кора, – ответил он, – а затем спокойно подождешь, пока я определюсь со своим следующим шагом. Если ты думаешь, что сможешь уйти налево, я надену тебе путы, но мерин, которого ты заменяешь, будет стоять с опущенными поводьями.

– Послушай, парень, – сказал охотник со шрамом, все еще глядя на своего напарника. – Я не боюсь неприятностей, но я их не одалживаю. Я держался подальше от этого замка с тех пор, как увидел его в первый раз. Я не вижу, что у тебя есть основания поступать иначе.

– Я не согласен, – ответил Гаррик. – Но я признаю, что ты не чувствуешь того же долга – действовать, что и я. Долг, конечно, не имел ничего общего с тем, что он стал принцем; он делал бы то же самое, если бы был владельцем гостиницы. Он делал то, что, по его мнению, должен был делать мужчина. Он криво улыбнулся Нодди. – А теперь, добрый хозяин, – сказал он, – я бы очень хотел поесть.

– А я, – сказала Кора, – потренируюсь стоять с опущенными поводьями. Я надеюсь, что к утру овладею этим навыком к удовольствию моего храброго хозяина.

Гаррик присоединился к неслышимому  смеху своего предка, в то время как трое местных мужчин озадаченно наблюдали за происходящим.

Глава 9

Теноктрис натянула поводья, останавливая двуколку на гребне над открытой могилой. Кэшел выпрыгнул и привязал кобылу к основанию куста – вероятно, форзиции, но она уже перестала цвести. Он использовал чембур, а не поводья, чтобы дать лошади больше пространства для маневра. Она, вероятно, запуталась бы с поводьями в кустах, но, по крайней мере, он попытался устроить ее немного удобнее.

Кэшел вытащил сумку со снаряжением Теноктрис из-за сиденья, когда  она спешилась. Она двигалась осторожно, но ей не нужна была его помощь, как раньше, для выполнения обычных вещей, таких как,  подъем и спуск с повозки.

– Я думал, здесь все еще будут охранники, – сказал он, глядя вниз на раскопки. По правде говоря, он был удивлен, что они смогли покинуть город Коэрли без сопровождения солдат. С уходом Гаррика все изменилось. Дело было не в том, что Шарине было наплевать на него и Теноктрис, просто она не верила, что Кэшел или кто-то, за кем присматривал Кэшел, нуждались в другой помощи. Кэшел улыбнулся, стоя с посохом в одной руке и сумкой, сделанной из коврика, в другой. Он не был таким сильным, как, казалось, думала о нем Шарина; но он сомневался, что солдат или целая армия справятся с любыми вероятными неприятностями лучше, чем он один.

– Я собираюсь снова лечь в саркофаг, – сказала Теноктрис, делая короткие шаги вниз по склону. – Только мне этого не нужно делать так, как в прошлый раз. Здесь такая мощная концентрация, что сократит процесс до нескольких минут. Она усмехнулась. – Эта концентрация сил – единственное, что здесь ценного, – объяснила она. – И от нее не больше пользы для обычных воров, чем от чана с расплавленной сталью.

Кэшел протиснулся вперед, просто на случай, если старая волшебница поскользнется. Шансов на то, что его собственные босые ноги выскользнут из-под него, практически не было, но он все равно наклонил посох для опоры. Он остановился на вершине траншеи, чтобы оценить положение солнца. Скоро стемнеет, но сумерки продлятся достаточно долго, чтобы можно было видеть еще час.

– Я собираюсь помолодеть, – сказала Теноктрис. Кэшел вошел в гробницу и обернулся, чтобы убедиться, что у Теноктрис не возникло проблем в дверях. Возможно, она подумала, что он удивился, услышав то, что она сказала, потому что продолжила: – О, уверяю тебя, не из тщеславия. Это просто практический ответ на трудности того, что мы будем делать. Видишь ли, мне нужно более гибкое тело.

Кэшел помог ей подняться на скамью и держал за руку, когда она забиралась в гроб. Он снова посмотрел на резьбу и задумался о человеке, который хотел быть похороненным в таком сооружении. Теноктрис открыла свою сумку и достала простой свинцовый стилус. С его помощью она начертила треугольник на дне каменного ящика в том месте, где лежала ее голова, когда они приходили сюда в прошлый раз, затем написала слова на каждой из трех сторон. Затем посмотрела на Кэшела с легкой усмешкой и сказала: – Ну, может быть, немного и от тщеславия тоже. Совсем немного.

Кэшел снова улыбнулся, но ничего не сказал. Она пошутила; она была не более тщеславна, чем он. Конечно, Кэшел хорошо разбирался в том, что он мог сделать, поэтому он знал, что может многое. Однако он не хвастался перед другими людьми, и то же самое относилось и к Теноктрис. Она легла в гроб и начала бормотать слова силы.

Кэшел повернулся к входу. Его задачей было убедиться, что никто не войдет, пока она будет в трансе. Кэшел подумал о человеке, который был похоронен здесь, если он был человеком, а не демоном, которым его сделала тень. Он снял левую руку с посоха и коснулся медальона Теноктрис. Он не был уверен, почему хранит его, но на это должна была быть веская причина. У Теноктрис всегда были веские причины.

Волосы на его руках и затылке встали дыбом. Яркий магический свет озарил гробницу с треском, похожим на то, как молния ударяет в дуб. От железных наконечников его посоха разлетелись голубые вихри. Кэшел повернулся, положив руки на древко, чтобы можно было наносить удары направо или налево в случае необходимости.

Теноктрис лежала в трубе чистого голубого света, мирно скрестив руки на груди. Ее губы шевелились, но Кэшел не мог расслышать ее слов из-за рвущегося звука волшебства. Он слегка попятился; от кокона света у него защипало в груди, словно он находился слишком близко к огню кузни. Он мог бы выдержать это, если бы пришлось, но не видел в этом необходимости. Гроб сиял волшебным светом, исходившим от Теноктрис. Пока Кэшел наблюдал, фигуры на боковой стороне гроба стали нечеткими и начали отслаиваться, как это бывает с мрамором, когда его долго оставляют на открытом воздухе. Участки прогнившего камня покрылись плесенью, а затем отпали.

Свет снова молниеносно погас. Кэшел моргнул и потер глаза тыльной стороной ладони. Если что-то нападет на него сейчас, пока он не может видеть…

Его кратковременная слепота сменилась тенями, а затем и реальными очертаниями в сумерках. На мгновение Кэшел подумал, не следовало ли ему все-таки зажечь лампу, но затем он увидел Теноктрис, сидящую с улыбкой на лице. Все предметы вокруг него сфокусировались в его зрении.

– Вау! – промолвил Кэшел. Он внимательно смотрел на Теноктрис, потому что черты ее лица остались прежними, но эта Теноктрис была его ровесницей. Ей не могло быть больше 20 лет. – Теноктрис, это сработало!

Юная Теноктрис поднялась на ноги. Она задела гроб, и вся передняя часть его осыпалась, как стена песка во время прилива. Весело смеясь, она спустилась со скамьи. – Итак... – сказала она. – Я тебе нравлюсь, Кэшел? Подняв руки над головой ладонями наружу, так что ногти соприкоснулись, Теноктрис сделала пируэт. Она была такой маленькой, что не доставала до потолка, даже встав на цыпочки. Кэшел моргнул. Это было действительно потрясающе. У Теноктрис все еще были тонкие кости, но ее лицо стало круглее, чем было, когда возраст сморщил ее щеки. Он не мог определить цвет ее волос, но они ниспадали длинными локонами, вместо того чтобы быть собранными в тугой пучок на макушке.

– Это действительно хорошо, Теноктрис, – ответил он. – Значит, это действительно вы? Я имею в виду, вы не просто изменили внешний вид?

– Гламур, ты имеешь в виду? – спросила она. – Нет, нет – так я выглядела, когда мне было двадцать один год. Хотя, если тебе нравится гламур... Она поднесла ладонь к лицу и что-то пробормотала. Отчасти это было «...бримо мааст», или что-то в этом роде. Сверкнул алый волшебный свет. Когда Теноктрис опустила руку, у нее были блестящие черные волосы, полные губы и грудь, которая заметно выпирала из ее шелковой парчовой мантии.

– Так тебе  больше нравится? – спросила она. Голос по-прежнему принадлежал Теноктрис, но в чертах лица не было ничего от женщины, которую Кэшел так хорошо знал в течение двух лет. Улыбаясь, она снова подняла руку. – Или так? На этот раз вспышка волшебного света снова была голубой, слабой по сравнению с тем сиянием, которое разрушило каменный гроб, но все еще достаточно яркой, чтобы оставить остаточные изображения в глазах Кэшела.

Теноктрис опустила руку. Рот Кэшела открылся от изумления. Шарина, высокая и белокурая, такая же совершенная, какой она была, когда он видел ее несколько часов назад, улыбнулась ему в ответ.

– Вы действительно нечто, раз делаете это! – сказал он. – Я думаю, нам все же лучше вернуться к повозке. Быстро темнеет, и пока мы не вернемся на главную дорогу, будет несколько серьезных выбоин.

– Итак... – сказала Теноктрис. – Ты не находишь меня привлекательной, Кэшел? Он не смог бы сказать, как произошла перемена, но то, что не принадлежало чертам Теноктрис, быстро исчезло. Она снова стала самой собой, только молодой.

– Что? – удивился Кэшел. – Конечно, нахожу. Вы действительно хорошенькая, как сама по себе, так и в любом другом смысле. Но я не хочу, чтобы мы сломали колесо на обратном пути. Он улыбнулся. – Хотя, я думаю, мы могли бы вернуться и пешком, если бы пришлось, – добавил он. – Раз уж вы снова молодая.

Теноктрис издала забавный смешок. – Да, – сказала она. – В конце концов, в этом и был смысл, не так ли? И ты прав, нам нужно двигаться. У нас очень много дел, мой друг. Она сама взяла сумку и вышла из гробницы. Ее шаги были быстрыми и птичьими, а спина очень прямой.

***

Трое мужчин были бы более чем счастливы, чтобы вскрыть курган самим, но Илна настояла на том, чтобы присоединиться к ним с палкой, которую Карпос вырезал для нее из кедра толщиной с его запястье. Из свежего кедра сочилась смола, так что теперь ее руки были липкими, но это только улучшило хватку. Она воткнула конец палки в грязь и вывернула ее вверх. Мотыга Асиона звякнула о камень; он развернул ее боком. – У меня здесь что-то есть, – сказал он. – Это не галька, это подогнанные камни!

– Копаем здесь, – приказала Илна. – Дайте мне. Они прорезали дерн на глубину ее предплечья на одном конце кургана. Он определенно был искусственным, насыпанным из верхнего слоя почвы, а не из желтоватой глины, которая быстро превращалась в подстилку окружающего луга. Это не доказывало правдивости того, что сказала Мерота, что Юноша, который втянул Илну в тот мир грез, был похоронен здесь, но делало это более вероятным.

Действительно ли это была Мерота? И Чалкус, с его руками – такими же сильными и гибкими, какими они были до того, как кошачьи твари набросились на него, нанося удары...?

– Что ты ожидаешь найти, Илна? – спросил Темпл. Они начали насыпать разрыхленную землю на верхнюю тунику Илны, а здоровяк вытаскивал каждую кучку на тунике из раскопа и сваливал подальше от кургана, чтобы она не мешала. Илна яростно расковыряла землю, открывая расщелину между двумя большими камнями. Ей не нужно было щадить свой инструмент, как Асион – мотыгу: если она отламывала конец от палки, Карпос просто затачивал ее снова.

– Я не знаю, – наконец, ответила она, не смотря по сторонам, вместо этого сосредоточившись на задаче, которая перед ней стояла. Как обычно, конечно; как она делала всю свою жизнь. – Возможно, кости, возможно, ничего.

Камни размером с ящик под слоем дерна не были обработаны никакими инструментами, но они были уложены с большой тщательностью. Она вогнала палку в расчищенную ею трещину, затем надавила на нее всем своим весом. Кедр был слишком податливым, чтобы из него получился хороший лом, но она приподняла верхний камень достаточно, чтобы заметить, что камни, находящиеся вокруг него, хрустят и скрежещут. Это была не просто груда: отдельные камни были уложены в своеобразный купол.

– Что ты будешь делать, когда найдешь то, что ищешь, Илна? – спросил Темпл.

Илна выдернула палку-копалку и обернулась. – Я тоже этого не знаю! – ответила она.

Солнце светило прямо из-за головы Темпла, превращая его светлые волосы в облако ослепительного света. Охотники слегка отступили назад. По выражению их лиц было видно, что они боялись, что независимо от того, что они сделают или не сделают, Илна собирается содрать с них кожу. Илна сверкнула глазами и открыла рот; они съежились. Она снова закрыла рот. Она собиралась зарычать на них просто за то, что они существуют. И это было именно то, чего они боялись – что она собирается это  сделать.

Илна расхохоталась. Это был не очень хороший смех, но у нее не было большого опыта в этом процессе. – Нам придется осторожно снять камни, прежде чем я смогу увидеть, что внутри, – сказала она спокойным голосом. – В противном случае купол рухнет, превратившись в еще худшее месиво.

– Я могу поднять этот камень, Илна, – вызвался Темпл. Он наклонился вперед и постучал по блоку, край которого она очистила своей палкой. – Тогда ты сможешь заглянуть внутрь.

Илна почувствовала, что к ней возвращается гнев. В тоне мужчины было что-то настолько уверенное, что ей захотелось огрызнуться на него – или еще чего похуже. Она спрятала свою пряжу в рукав, хотя начала завязывать узор, от которого здоровяк согнулся бы пополам из-за рвоты; никто не может казаться уверенным в себе, когда его выворачивает наизнанку.

– Хорошо, – отозвалась Илна. – Раз ты веришь, что сможешь. Она не верила, что он сможет это сделать; охотники тоже, судя по косым взглядам, которыми они обменивались. Темпл слабо улыбнулся и наклонился к каменному блоку, просовывая пальцы в трещины с обеих сторон.

– Ты понимаешь, что на тебя ляжет вес камней, которые прикасаются к тому камню, который ты собираешься поднять, – предупредил Карпос, нахмурившись. Он сцепил руки вместе и сильно сжал пальцы друг с другом.

– Да, – спокойно ответил Темпл. – Это будет трудно. Его плечи напряглись; сухожилия проступили на руках. Илна отступила еще дальше в сторону. Темпл обладал такой же спокойной уверенностью, как и ее брат Кэшел. Хотя она не могла поверить, что он действительно был достаточно силен, чтобы вытащить блок самостоятельно…

Темпл стоял, как залитая солнцем статуя, согнутый и неподвижный, если не считать капель пота, стекавших с его волос. Они стекали по спине и массивным рукам. Камень скрежетал по камням. Темпл начал выпрямляться, его руки постепенно подтягивались к его телу.

– Он двигается! – выкрикнул Асион. – Клянусь Богоматерью, он двигается!

 Охотники вскарабкались на противоположные стороны кургана, очевидно ожидая, что Темпл отбросит  камень в сторону, куда бы его ни направили угол наклона и сила тяжести. Вместо этого он опустился на одно колено, повернул ладони вверх и наклонил на них блок. Осторожно выпрямив ноги, он поставил блок на дерн сбоку от того места, где они врезались в курган.

– Да укроет меня Владычица, – тихо произнес Карпос. – Я не думал, что кто-нибудь… Я просто не думал, что кто-нибудь сможет поднять... Карпос, который сам был более силен, чем обычный мужчина, был больше, чем Илна, поражен тем, что Темпл смог это сделать. Илна не знала, сколько весил камень; определенно, больше трех человек, а возможно, и намного больше.

Темпл повернулся, разминая руки. Кончики его пальцев были ярко-красными от силы его хватки. Он улыбнулся и сказал: – Теперь ты можешь заглянуть внутрь, Илна. И прими решение.

Она, молча, прошла мимо него. Несмотря на неправильную форму, блок вышел аккуратно, как пробка из бутылки; камни вокруг него оставались прочными, как оконные створки. Те, кто строил курган, были весьма искусны, несмотря на грубые материалы. Илна натянуто улыбнулась. Она всегда отдавала должное мастерству, даже когда мастера использовали камень.

Она посмотрела вниз, в камеру. Солнце светило мимо нее, и хрустальный гроб внутри распространял свой свет по всему помещению. Это действительно была гробница.

Несмотря на пыль веков и россыпь грязи, которая попала внутрь, пока они разбирали камни, гроб был достаточно чистым, чтобы она могла разглядеть тело мужчины внутри. Его кожа была оттенка слоновой кости, и не было никаких признаков разложения. Илна посмотрела на своих спутников. – Чалкус был прав, – сказала она. – Это человек, который забрал меня... Она сердито пожала плечами, пытаясь подобрать подходящее слово. – Туда, где это было, – выпалила она, наконец. – В мир грез. Это Юноша.

– Этот Юноша причинил тебе вред, Илна? – спросил Темпл. Это был просто вопрос; ни в словах, ни в тоне, которые восприняла Илна, не было ничего такого, чего можно было бы ожидать, если бы он только попросил бутылку воды.

Несмотря на это, ей потребовалось сознательное усилие, чтобы сохранить ровный голос, когда она ответила: – Я же сказала тебе: он похитил меня.

– Да, и ты вернулась, – констатировал Темпл. Охотники настороженно наблюдали за дискуссией. – Я полагаю, тебе разрешили вернуться. Это неудивительно, поскольку он, похоже, Бог мира. Значит, ты потеряла несколько минут своего времени с нами?

– Он...! – начала было, Илна. Она остановилась и почувствовала, как уголок ее рта приподнимается в кривой улыбке. – Он дал мне шанс забыть о моем долге. Ты это имеешь в виду, не так ли?

– Я ничего такого не имею в виду, Илна, – ответил Темпл, но тоже улыбнулся.

– Я просто задала вопрос. И если бы мне только была нужна  возможность забыть о моем долге, – продолжила Илна, – тогда я была бы жалким подобием человека. Она фыркнула. – Что ж, в мире и так достаточно подобных случаев. Так что нет, я не пострадала.

– Госпожа? – обратился к ней Асион. – Что нам теперь делать?

– Что делать? – переспросила Илна. – Я полагаю, снова засыпать могилу. Темпл, тебе нужна помощь в возвращении камня на место?

– Я не думаю, что в этом будет необходимость, Илна, – ответил крупный мужчина, снова разминая руки. Теперь его улыбка была очень широкой и теплой. Как у матери, смотрящей на своего новорожденного.

Илна повернулась и отошла на несколько шагов от мужчин, которые начали заканчивать работу. – Прощай, Чалкус, – прошептала она заходящему солнцу. – Прощай, Мерота. Я надеюсь, вы понимаете меня. Но, по правде говоря, Илна не была уверена, что даже она по-настоящему поняла все.

***

Шарина стояла возле болота, наблюдая, как Расиль достает из кожаной сумки кусочки кварца размером с кулак и раскладывает их по кругу на влажной почве. Волшебница Корл взглянул на нее и сказала: – Я отмечаю вершины двенадцатигранной звезды вокруг нас.

– Ах, – отозвалась Шарина, кивая; вежливый ответ на вежливое объяснение. Затем она спросила: – Это лучше, чем проводить линии так, как, э-э, делают другие? Она хотела сказать – «так, как это делает Теноктрис», но спохватилась. Она не знала Расиль – или Коэрли в целом – достаточно хорошо, чтобы понять, что может быть воспринято как оскорбление.

Шарина улыбнулась. Было достаточно неприятно иметь дело с людьми, которых ты не очень хорошо знаешь; и достаточно часто ты можешь сказать что-то не то людям, которых ты действительно знаешь.

Расиль тоже улыбнулась, хотя  заостренные зубы придавали немного двусмысленное выражение ее лицу. – Фигура в этом мире не имеет значения, Шарина, – сказала она, – за исключением того, что она вызывает в сознании волшебника. Корл издала свой рычащий смешок. – Для кого-то столь могущественного, как твоя подруга Теноктрис, – сказала она, – я сомневаюсь, что какой-либо материальный символ был бы необходим для выполнения такой простой задачи, как эта.

– Ах, – повторила Шарина. Она чуть было не сказала, что Теноктрис не всегда была такой могущественной, но, поразмыслив, оставила эту мысль невысказанной. Шарина знала, что она так и не начала понимать волшебство, несмотря на то, что была близка с Теноктрис в течение многих лет и была слишком близка с другими волшебниками в течение этого периода. Она решила, что ей лучше не высказывать своего мнения Расиль, которая, очевидно, многое понимала.

Солнце полностью село; на западе были бы видны звезды, если бы туман уже не поднялся так густо над поверхностью болота. Рыбаков, о которых упоминал Кэшел, сегодня не было; единственными фонарями были фонари солдат, сопровождавших Шарину и волшебницу.

Шарина снова слабо улыбнулась. Аттапер не хотел, чтобы она сопровождала Расиль. Когда она настояла на своем, он попросил Лорда Уолдрона прислать роту стрелков из регулярной армии вместе со своими Кровавыми Орлами. Он хотел быть готовым к угрозам, с которыми тяжелая пехота не сможет сражаться врукопашную.

Телохранители в черных доспехах ждали, почти молча, но стрелки – копьеметатели из северной Кордины, пастухи в гражданской жизни – сидели на корточках вокруг небольших костров и весело болтали. На ужин они плавили сыр в глазурованных горшочках и обмакивали в него куски ячменного хлеба.

Из бассейна, из которого Последние напали на Кэшела, сочилась вода. Бассейн так зарос кустарником, что белая звезда не отражалась на его поверхности. Лорд Уолдрон был готов снести бордюр и завалить источник камнями, но Теноктрис сказала не делать этого; он мог бы пригодиться.

Шарина плотнее запахнула свой короткий плащ; ночь была холодной. Она усмехнулась про себя: в любом случае, это было холодное дело. Затем посмотрела на южное небо, но не увидела белой звезды. Либо она еще не взошла, либо туман был слишком густым, чтобы ее можно было разглядеть. Туман был очень густым.

– Ты готова, Шарина? Шарина подпрыгнула; рядом с ней стояла Расиль.

– Да, – ответила она, смущенно улыбаясь.

– Извини, я просто задумалась.

Расиль гортанно хихикнула. Она кивнула в сторону руки Шарины, которая потянулась к ножу из Пьюла, спрятанному под планкой ее верхней туники. – Ты женщина, – сказала волшебница. – Я опасалась, что женщины твоего вида такие же трепетные плодовитые самки, как у Истинных Людей. Я вижу, что это не так.

Улыбка Шарины стала немного шире. – Не все из нас такие, – ответила она. – Я бы судила по любой из наших рас. Я видела, как Теноктрис выбрала тебя.

Расиль снова рассмеялась. – Я не женщина, – ответила она. – Я просто старая, и скоро я покончу с этим миром. Однако перед этим... Она подошла к центру фигуры; она была около десяти футов в диаметре, насколько Шарина могла судить по густой траве. – Подойди и встань рядом со мной, Шарина, – приказала Корл. – Мы отправимся в место, которое проверит твою смелость так же, как Теноктрис проверяла мою. Я не сомневаюсь, что ты пройдешь. Она усмехнулась, когда Шарина подошла к ней. – Вполне может случиться так, что мы обе умрем, но в твоем мужестве не будет недостатка.

Расиль начала петь заклинание. Слоги не были словами в том смысле, в каком их понял бы человек, даже словами силы, но ритм был таким, как у каждого волшебника, которого Шарина видела действующим.

Солдаты притихли; Кровавые Орлы сомкнули ряды. Костер стрелков вспыхнул, когда они добавили топлива и помешали его, чтобы оно быстро разгорелось, но туман, поднимающийся от черной воды, казалось, тоже сгустился. Осколки кварца засверкали искрами волшебного света, сначала голубыми, а затем красными; воздух стал заряженным. Сияние, слишком бледное, чтобы иметь цвет, исходило от покрытого кустарником водоема.

На мгновение Шарине показалось, что кипарисы у пруда и отдаленные дубы колышутся; затем она поняла, что их искажает  воздух, как это бывает в жаркий день. Она и волшебница Корл провалились в светящуюся серую дымку. Она не чувствовала движения или головокружения: мир, включая грязную траву у нее под ногами, исчез. Она висела в осязаемом пространстве. Расиль продолжала петь.

Шарина почти нашла смысл в вопле волшебницы, и осознание этого напугало ее на интуитивном уровне. – «Я не должна этого слышать! Никто не должен этого слышать!» Впервые она осознала, что разница между волшебниками и такими же непрофессионалами, как она сама, может заключаться в способности понимать определенные вещи, не сходя с ума.

В серой дымке возникли очертания. Сначала Шарина подумала, что глаза обманывают ее, заставляя поверить, что вокруг нее нечто большее, чем бесконечный туман; потом она решила, что видит покрытые мхом кипарисы на другой стороне болота, их тени отбрасываются на туман, как иногда бывает на горных перевалах. Приблизилась тень. На мгновение Шарина увидела клыки, такие же серые, как и пятнистое лицо, в котором они находились. Ужастик отчаянно вскрикнул и исчез.

Расиль прекратила петь, и присела, на корточки, тяжело дыша. Когда она взглянула в сторону Шарины, то потеряла равновесие, зарычала и опустила руку, чтобы не свалиться набок. Шарина опустилась на одно колено и подхватила Корла левой рукой. Она много раз видела, насколько изнурительным было основное волшебство, и что бы Расиль ни сделала, чтобы привести их сюда, это было важно. И насколько сложно будет вернуться  обратно? Но этот вопрос можно отложить на потом, после того, как они закончат свои дела. Приблизилась еще одна фигура, но тут же метнулась прочь – бесшумно, хотя Шарина могла слышать отдаленный хор воплей. Формы существ были такими же неопределенными, как у сосулек. Она была уверена, что смогла бы разглядеть прозрачные формы, если бы было хоть немного света.

Расиль посмотрела на нож и усмехнулась. – Шарина, – сказала Корл, – я не сомневаюсь, что ты храбра, как самый могущественный вождь Истинного Народа; но, пожалуйста, убери свой нож. С таким же успехом ты могла бы резать лунные лучи. И, кроме того, тебе могут понадобиться обе руки, чтобы поддержать меня.

– Да, хорошо, – ответила Шарина. Она вложила большой нож в ножны с гораздо большим трудом, чем вытащила его рефлекторно. Она хмыкнула и спросила: – Расиль, кто это такие?

Расиль встала; Шарина поднялась вместе с ней. Она была готова схватить Корла за руку или плечи, если та начнет падать, но в этом не было необходимости. Из пустоты выплыли еще три фигуры. Их рты открывались, как у карпов, глотающих воздух летом, но эти пасти были с зубами длиннее, чем у морского волка. Тот, что в центре, закричал, как нагнувшийся ястреб; остальные присоединились на полтона по обе стороны от него. Затем они отплыли в сторону и исчезли.

– Это были люди, – сказала Расиль. – Теперь... теперь они те, кого ты видишь. Это был твой народ, но они очень старые. Когда духи находятся здесь так долго, как эти, нет большой разницы между человекообразными тварями и Истинными Людьми.

Что-то приближалось, медленно, скорее шагая, чем скользя сквозь туман. Это что-то было все еще слишком далеко, чтобы Шарина могла разглядеть детали. – Это призраки? – спросила она. Ее голос прозвучал выше, чем она намеревалась. Она прочистила горло. – Расиль, что нам от них можно ожидать?

– Те были всего лишь голодные, – ответила Корл. – Но есть и другие, и они придут.

Шагающая фигура приблизилась, превратившись в человека, который нес длинное копье и высокий изогнутый щит, сделанный из шкуры пятнистого быка. Он уставился на Шарину пустыми глазами.

– Сэр? – позвала Шарина. Она отчаянно хотела услышать голос, отличный от ее собственного или голоса волшебника. – Кто вы? Я Шарина ос-Рейз. Солдат, молча, прошел мимо, хотя и повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Он продолжал оглядываться, пока не скрылся из виду.

Волшебница возобновила свое пение, хотя на этот раз ритм был немного другим. Туман собрался в сгусток, который, в свою очередь, медленно разделился на три фигуры, становившиеся все более отчетливыми. Это были старики, угрюмо смотревшие на Корла. – Зачем ты меня вызываешь? – спросил один ворчливым голосом. – Они живые, – сказал другой. – Им нет до нас никакого дела, как и нам до них.

– Я приказываю тебе рассказать мне о существах, то есть Последних, которые убили тебя, – сказала Расиль. – Ваш собственный вид и вся жизнь в мире зависят от вашей помощи. Где находится самая непосредственная опасность от Последних для вашей расы и моей?

– У нас нет никаких дел с живыми, – завопил дух.

– Я приказываю тебе! – повторила Расиль. Она начала читать заклинание, но духи закричали прежде, чем она произнесла третий слог. – Говори! – настаивала  Расиль.

– Панда! – сказала средняя фигура. – Последние уничтожат Панду, – сказал тот, что справа, – и от Панды они распространятся, чтобы завоевать мир. – Последние завоюет мир! – воскликнул третий. – Если не из Панды, то из великой ледяной линзы на Шенги. Последних не остановить! Все трое начали ужасно выть. Их очертания расплылись и удлинились; их рты раздулись, превратившись в клыкастые ямы.

– Убирайтесь! – закричала Расиль. – Я отпускаю вас! Когда трое стариков растворились в тумане, волшебница снова начала петь. Ее резкий голос начал слабеть, но, казалось, становился все сильнее. Шарина сжала руки, ее губы зашевелились в безмолвной молитве: – Владычица, защити меня, если на то будет Твоя воля. Владычица, не дай мне погибнуть в этом месте вдали от тех, кого я люблю.

В тумане появились и стали светиться огни. С приливом благодарного восторга Шарина поняла, что туман вокруг них поднялся с болота, а огни были солдатскими фонарями и походным костром. Расиль упала, но Шарина подхватила ее прежде, чем она ударилась о землю. Корл был очень легкой, такой же легкой, как Теноктрис.

– Благодарите Божью Матерь! – закричала Шарина. – Хвала Богоматери, которая выводит нас из тьмы!

***

Солнце все еще скрывалось за восточным горизонтом, но небо было достаточно светлым, чтобы было видно, что огромные двойные двери оборонительной башни были открыты. Никого поблизости Гаррик не видел.

– Вперед! – прокричал Карус в голове Гаррика. – Не упускай шанс! Иди! Вперед!