Текст книги "Зеркало миров (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

– Бурот, меней, ио! – пропела Теноктрис, повысив голос на последнем слоге. Хотя ее рука и меч не описали и половины воображаемого круга, алый волшебный свет внезапно образовал стену вокруг нее и Кэшела. Трава и ежевика исчезли в розовой дымке. Кэшел мог видеть Теноктрис такой же, как всегда, но теперь были только он и она. Она опустила меч и посмотрела на мерцающие красные полотнища. Ее губы улыбнулись, но это была жесткая улыбка.

Кэшел услышал отдаленные крики. Сначала он подумал, что это пар, вырывающийся из-под тяжелой крышки кастрюли. Однако этот звук продолжался, и через некоторое время он уже не был так уверен. Крик оборвался, и волшебный свет исчез. Завывал ветер, поднимая с серого моря клочья пены, достаточно сильные, чтобы щипать лицо.

Была ночь, но слишком пасмурная, чтобы разглядеть звезды; если луна и взошла, то ее скрывала завеса облаков. Туника Кэшела хлестала его по ногам. Если бы он присматривал за своим стадом в такую погоду, он бы закутался в свою овчинную одежду... если, конечно, неожиданно не разразится шторм, что случалось не раз. Тогда все, что можно было сделать, это продолжать двигаться. Он заставил себя прищуриться на море.

В такой шторм неприятности идут с подветренной стороны. Теперь не было ничего, кроме прибоя, медленного и угрюмого, как капающий сок, но клиновидная голова морского волка могла появиться в поле зрения в любой момент. В этом месте могли быть твари и похуже морских волков. Он не знал, куда Теноктрис привела их, но это место не казалось ему хорошим.

Пляж состоял из разбитых ракушек и крупного песка. Вдоль линии прилива валялись коряги, в том числе лишенные коры, выбеленные солью стволы деревьев; позади был низкий лес. Насколько мог судить Кэшел, деревья были в основном буковыми и кедровыми, но ни одно из них не превышало четырех-пяти двойных шагов в высоту.

Теноктрис взглянула на море. – Как ты думаешь, оно отходит? – спросила она.

– Думаю, да, – ответил Кэшел. – Но до прилива не так уж и далеко.

– Нам не понадобится много времени, – сказала Теноктрис. – Нескольких минут, вероятно, будет достаточно, но мы подождем час, прежде чем вернемся. Она чертила на песке острием своего меча, поворачивая лезвие – то тонкой линией, то широким росчерком. Она писала слова силы буквами, каждая высотой со средний палец Кэшела.

Кэшел посмотрел на линию деревьев и отошел на безопасное расстояние от Теноктрис, чтобы медленно вращать свой посох. Он оценивал силу ветра, так, как он обдувал посох и пытался вырвать его. – Кто-то наблюдает из леса, Теноктрис, – тихо сказал он. – Я не могу сказать, кто, но думаю, что их больше одного.

Пляж простирался, насколько он мог видеть, влево и вправо. Ничто не двигалось, кроме того, что дул ветер.

– Да, должно быть, – согласилась Теноктрис. Она сделала паузу и критически посмотрела на то, что написала. Слов было столько, сколько пальцев на одной руке. Песок все еще был влажным после отступающего прилива; бриз еще долго не заполнит начертанные буквы, вероятно, до тех пор, пока прилив не вернется и не сотрет все это.

Теноктрис полезла в кошелек, который она начала носить на поясе через плечо. Она достала ключ, который они нашли в Гробнице Посланников. И теперь держала его большим и указательным пальцами своей руки. Внутри, зажатый в ее ладони другими пальцами, был обычный кварцевый камешек. Кэшел мог видеть его с того места, где он стоял, но никто, наблюдавший из леса, не мог. Теноктрис наклонилась так, что ее рука оказалась прямо на грунте, позади того места, где она нарисовала слова. Она положила ключ на ладонь и камешек на песок, затем поднялась с той же жесткой улыбкой, что и раньше.

– Думаю, этого хватит, – сказала она. Ее голос был более молодым и полным, чем у старой Теноктрис, но это заставило Кэшела снова подумать, что он не хотел бы видеть ее своим врагом. – Мы подождем в нашем собственном мире, затем вернемся сюда через час.

– Да, мэм, – сказал Кэшел, поднимая посох вертикально. – А... потом что, Теноктрис?

Она рассмеялась, и все еще держала ключ, спрятанный в руке. – Потом мы закончим наши переговоры с Тельхинами, – ответила она. – На наших собственных условиях. Жестко усмехнувшись, Теноктрис начала напевать. Она меняла порядок слов силы, которые привели их на этот мрачный берег.

Глава 14

Кэшел почувствовал ветер еще до того, как исчезла завеса волшебного света, оставив его и Теноктрис снова на крупном песке. Пляж был таким же, как и раньше, за исключением того, что море начало наступать. Существа, серые, как небо, склонились над словами, которые Теноктрис начертила на земле. Они были меньше людей, и их было больше, чем Кэшел мог сосчитать по пальцам обеих рук.

Теноктрис рассмеялась. Она коснулась сгиба локтя Кэшела свободной рукой – в правой она держала меч – и сказала: – О, Кэшел! Можешь ли ты представить, что ты был стариком и вдруг стал самим собой, таким же сильным, как сейчас? Видишь? Вот что случилось со мной! Она говорила как счастливый ребенок; ну, счастливая молодая женщина.

– «Что ж, каждый когда-то был счастливым ребенком», – подумал Кэшел, но потом вспомнил о своей сестре. Илне досталась большая часть мозгов, предназначенных для них обоих, но она упустила свою долю счастья. Пока она была с Чалкусом, все было по-другому, но с тех пор, как его убили, ей, вероятно, было хуже, чем когда-либо. Прошло немало времени с тех пор, как он в последний раз видел Илну. Кэшел надеялся, что скоро увидит ее снова, и что она будет в лучшем месте, чем была, когда уходила.

– Что случилось, Кэшел? – спросила Теноктрис.

Он понял, что хмурился или, во всяком случае, был не так весел, как обычно. – Я просто вспомнил мою сестру и подумал, что  с ней все в порядке, – ответил он извиняющимся тоном. Поскольку он больше не хотел говорить об этом, он ткнул посохом в сторону серых фигур и спросил: – Кто они, Теноктрис?

– А, эти... – сказала она, неторопливо направляясь к ним. Она скрестила правое запястье на левом, чтобы распределить вес меча на обе руки. – Это Тельхины. Их сослали сюда, потому что они мерзкий, вероломный народ, но они знают определенные вещи. В частности, они знают дорогу к Точке Опоры Миров.

Вблизи Кэшел увидел, что существа были одеты в остроконечные одежды, которые закрывали их до самой земли. Он не был уверен, как они могли смотреть вокруг. Может быть, ткань, закрывавшая их лица, была очень тонкой, но сейчас, когда он смотрел на них, ему так не казалось.

Теноктрис пошла вдоль беспорядочной шеренги Тельхинов, пристально вглядываясь в каждого, проходя мимо. В конце она повернулась и пошла назад, улыбаясь. – Мы хорошо поработали, Кэшел, – весело сказала она. – Ты приносишь мне удачу. Теноктрис снова похлопала его по руке; затем, не меняя выражения лица, слегка наклонилась вперед. Используя лезвие, она разгладила одну линию символов, которые нарисовала, когда они были на этом пляже в первый раз.

– Вы обманули нас, – заскулило существо, стоявшее ближе всего к измененному слову Теноктрис. – Мы пришли торговать, а вы заманили нас в ловушку. Его голос звучал как у раненой лисы, слабый, сердитый и крайне злобный. Его тело не двигалось; Кэшел не мог видеть его губ, чтобы сказать, двигались они или нет.

– Ты вероломный лжец, Тельхис, – холодно отозвалась Теноктрис. – Все твои люди такие. Ты бы ограбил меня и вернулся в мир, из которого был изгнан за неверие.

– Мы сохранили веру! – запротестовало существо. – Люди оставляют товары на нашем пляже, а мы предлагаем товары взамен. Они забирают наши товары или забирают свои, если не принимают наше предложение.

Когда Кэшел подошел так близко, что заметил характерный запах Тельхинов. Это была смесь старого пергамента и кислой сухости мертвых жуков.

Теноктрис хрипло рассмеялась. – Я предложила вам Ключ, – сказала она. – Что ты намерен заплатить мне за Ключ, Тельхис?

Кэшел держал свой посох вертикально, но его руки были расставлены на боевом расстоянии – на дереве гикори. Он не стал бы оскорблять Теноктрис, вставая между ней и этими серыми существами; но если бы Тельхис сделал или сказал что-то, что Кэшел счел бы угрожающим, он не стал бы ждать указаний, прежде чем нанести удар. Они напомнили ему личинок, извивающихся в трупе опоссума.

– Все, что угодно, – прохрипело существо. – Все, что угодно, г-г-г... – хором подхватили остальные. Звуки были как во время кормежки в лисьей норе…

– Ты возьмешь Ключ, – сказала Теноктрис  холодным голосом, которым она говорила с Тельхинами с самого начала. – И ты вернешься на свой уровень, куда я не смогу последовать за тобой. И ты ничего мне не заплатишь. Поэтому я поймала вас здесь со словами силы, и вы укажете мне путь к Точке Опоры ценой ваших жизней.

– Не к Точке Опоры! – ответило существо, заговорившее первым. – Что угодно, только не Точка Опоры, – тихо заскулили его товарищи. – Все, что угодно...

Кэшел посмотрел на восточный горизонт. Ему показалось, что стало светлее, чем было, когда они пришли, но это могло быть игрой его разума. Он хотел бы, чтобы наступил рассвет, и он хотел бы убраться отсюда; но он останется столько, сколько захочет Теноктрис, чтобы он был с ней.

– Ты думаешь, я здесь для переговоров? —

сказала Теноктрис. – У меня нет причин любить тебя, Тельхис! Тот, кто изгнал тебя, проявил больше милосердия, чем ты можешь ожидать от меня. Укажи мне путь к Точке Опоры, или вы будете стоять здесь, пока не умрете, и ваши тела не обратятся в прах!

– С Точки Опоры вы могли бы сдвигать миры, – сказал вождь Тельхинов. – Она может разрушать миры, – эхом отозвались его товарищи. – Она может разрушить наш мир, даже наш собственный...

– У вас не будет мира! – заявила Теноктрис. – Вы замерзнете и умрете, и вашу пыль разнесет по этому пляжу. Тельхины станут всего лишь пылью и воспоминанием, и, наконец, даже память о вас исчезнет из космоса!

– Скажи ей... – сказал один из них. Кэшел не был уверен, кто из них произнес это. – Укажи ей путь к Точке Опоры, – прошептал хор, словно осины, шелестящие в темноте.

– Я укажу вам путь к Точке Опоры, – сказал лидер. Его голос был таким же тонким, как холодный, пронизывающий ветер с моря. – Я должен указать вам путь...

На мгновение не было слышно ни звука, кроме ветра и крика далекой морской птицы. Голос позади Кэшела прогремел: – Лончар тебриэль тобриэль! Слово, написанное изогнутым старинным шрифтом, само собой возникло фиолетовым пламенем в воздухе между Теноктрис и Тельхисом. Звук исходил не от вожака и не от всех Тельхинов вместе взятых. Несмотря на то, что Кэшел не доверял сгорбленным серым фигурам, он рискнул оглянуться через плечо.

– Риофа мориат чаэль! – прогремел голос, и это говорило само море. Медленные волны собрались в безгубый рот. Кэшел повернулся к нему лицом, описав посохом быструю дугу. С обоих наконечников посыпались синие искры волшебного света.

– Мор мариот! – и рот расплылся и исчез. На мгновение море покрылось рябью, будто на него пролили масло; затем и это исчезло. Мгновение спустя прибой возобновил свое медленное продвижение вверх по пляжу.

– Да... – тихо сказала Теноктрис. Кэшел посмотрел на нее. Ее профиль был бледным и четким, как камея. Слова силы уже таяли в воздухе перед ней. Пока Кэшел наблюдал, надпись очень быстро меняла цвет с фиолетового на оранжевый и обратно. Используя ногу вместо лезвия меча, Теноктрис стерла слова, которые она написала на песке. Тельхины свернули в лес, как слепые сцинки, ищущие укрытия.

Теноктрис полезла в свой кошелек и достала кварцевый ключ от Гробницы Посланников. Она показала его глазам, наблюдавшим из-за деревьев, затем намеренно уронила рядом с камешком, который оставила в качестве приманки. – А теперь, Кэшел, – сказала она. – Мы должны отправиться к Точке Опоры Миров. Добраться туда будет очень трудно даже теперь, когда я знаю дорогу, и... Она снова рассмеялась, как счастливый ребенок. – Но вернуться будет гораздо труднее!

***

Полоса колючего кустарника окаймляла ручей, по которому Гаррик и его спутники шли к горе. Даже сидя на спине Коры, Гаррик не мог видеть воду, но от звука ее неистового журчания никуда было не деться. Обычно это, должно быть, был сезонный ручеек по выжженному ландшафту, но сейчас он явно разливался.

– Ледник заполнил свою долину зимой и отступил на сотню ярдов в течение жаркого лета, – сообщил Шин. – С момента Изменения лед таял быстрее, чем когда-либо прежде. Долина очистится через год, за исключением затененных расщелин; и даже там лед не останется на второй год. Он проскочил вперед Гаррика и Коры, лениво обгладывая листву с ветки, которую отломил в кустах.

Гаррик и представить себе не мог, что маленькие серо-зеленые листочки на вкус лучше сосновой коры, но он видел, как козы сдирали кору с молодых сосен. Очевидно, эгипаны были в равной степени одинаковы с ними по своим вкусам.

Шин усмехнулся. – Вам повезло, что он тает, – сказал он. – Раньше лед  покрывал вход в Гробницу Желтого Короля. Хотя, без сомнения, настоящий чемпион мог бы прорыть себе ход через ледник.

– Лошади не роют туннелей во льду, – сурово заметила Кора. – Если вам это  интересно, благородный господин.

– Не очень, – ответил Гаррик, – но все равно спасибо.

Гора стеной возвышалась над равнинами. Гаррик прочистил горло и продолжил: – Далеко ли еще, Мастер Шин?

– Недалеко, – отозвался эгипан. – Мы почти у входа в долину, а дальше не более полумили.

Пролив, который они пересекли на барже Лорда Холма прошлой ночью, был шириной менее трех миль; при дневном свете они, возможно, смогли бы увидеть дальний берег, прежде чем отправиться в путь. После того, как они высадились, Шин – единственный, кто хоть что-то знал о местности, – велел рабочим грести на запад, где в радиусе двадцати миль они найдут значительное поселение. Именно там Холм продавал свою продукцию.

Эгипан повел Гаррика и Кору прямо вглубь страны по пустынному ландшафту, ориентируясь по многогранному пику, который виднелся на горизонте. Еще до полудня они встретили ручей, и пошли вдоль него. Они не пытались пробиваться сквозь плотную завесу кустарника.

Баржа была снабжена провизией. Гаррик взял половину всего, находящегося в грузовой сетке, включая бочонок с водой. Спасенные рабочие направились в поселение с едой и водой; он и его спутники –  своим путем.

Гора представляла собой клин вулканической породы со слабым зеленоватым оттенком. Она возникла на окружающей равнине из сланца, который в результате выветривания превратился в рыхлую почву. Судя по пышному кустарнику по берегам ручья, он, очевидно, был очень плодородным, когда получал достаточно воды. Шин взобрался на отрог, его копыта быстро сверкали.

Кора хмыкнула. – Я бы сказала, крутой подъем, – сказала она. – Для лошади... но пропустите это мимо ушей. Она последовала за эгипаном вверх по склону. Гаррик перегнулся через ее плечо, чтобы перенести свой вес как можно дальше вперед, почти так же, как он сделал бы, если бы она действительно была лошадью.

Людоедка не переставала ворчать с тех пор, как они расстались с баржей на берегу, но продолжала идти, несмотря на дополнительный груз еды и тридцать галлонов воды.

По другую сторону отрога была долина, выдолбленная медленным движением ледника. Скала была абсолютно стерильной, начисто очищенной ото льда и камней, которые его массивный вес увлекал за собой. Внизу журчал ручей. Талая вода была белой от вещества, растворенного в горных породах.

Шин весело рассмеялся. – Ты готов, Гаррик? – спросил он. – Возможно, ты думаешь, что остальное будет легче, чем то, с чем ты столкнулся, чтобы добраться сюда?

– Сейчас я спешусь, – отозвался Гаррик. Людоедка уже начала опускаться на колени. – Шин, просто веди, а я последую за тобой, как мы делали раньше. Словесные игры никогда не были мне по вкусу, и это неподходящее место для таких игр.

Кора снова встала и поправила грузовую сетку. Было бы непросто вернуться к верховой езде на лошадях, которые не читают его мысли. Хотя это было бы проблемой только в том случае, если он выживет.

Ручей не заполнял долину, которую ледник выдолбил за эти годы, но крутой склон с обеих сторон был осложнен осыпью из рыхлых камней, которые сбросил лед, когда растаял. Эгипан спрыгнул к кромке воды, трижды коснувшись склона.

– Он ставит свои ноги так, словно наносит удар мечом, – сказал Карус, с восторгом наблюдая за происходящим. – Он был бы очень, очень хорош с мечом, я имею в виду. Так же хорош, как я.

– Хмф! – фыркнул Шин, ухмыляясь Гаррику и призраку в его сознании. – Мечи – пустая трата хорошего металла... Но если бы их не было, воин, я мог бы тебе кое-что показать.

Карус рассмеялся, и, казалось, потянулся. У призрака была только память о физическом теле, но это тело было настолько неотъемлемой частью его личности, что его присутствие сохранялось тысячу лет после его смерти. – О, да, парень, – согласился Карус с кривой улыбкой. – Я мог бы оторвать человеку голову, не задумываясь об этом. К сожалению, мне вообще следовало бы подумать об этом подробнее.

Слабо улыбаясь, Гаррик забрался в ущелье, прислонившись спиной и раскинув руки к каменной стене. Он затянул пояс так, чтобы меч лежал перед его правой ногой, где он с меньшей вероятностью мог помешать. Если бы ему пришлось прыгать так, как это сделал эгипан, он бы это сделал. Здесь, в устье долины, перепад составлял менее двадцати футов, хотя склон был достаточно крутым.

Карус усмехнулся, а Гаррик улыбнулся шире. – «Ну, я бы попытался это сделать. Поскольку мне это не нужно, я не собираюсь ломать ногу или шею, выставляя себя напоказ».

– Интересно, благородный господин... – сказала Кора. К изумлению Гаррика, она сделала стойку на руках на краю оврага. – Как ты думаешь, какое физическое действие, которое ты можешь совершить, произвело бы на меня впечатление? С этими словами она спустилась по склону на руках, останавливаясь, когда ее короткие ножки дрожали, между каждым из трех длинных «шагов». Внизу, забрызганная ручьем, она снова подобрала ноги под себя и встала нормально.

– По-видимому, ничего, – ответил Гаррик, улыбаясь, потому что он взял за правило улыбаться, а не позволять своему лицу становиться мрачным, как у его предка-воина, когда он получал вызов.

– Хотя, вспоминая наш разговор при встрече, возможно, есть несколько моментов, а? – людоедка поклонилась. Из-за того, что ее торс был таким длинным, ее лицо оказалось на расстоянии ладони от лица Гаррика. К счастью, она ела смесь проса и чечевицы, которую баржа везла для своей команды. – Как скажете, благородный господин, – сказала она. – Благородный господин поедет верхом или пойдет пешком?

– Я пойду пешком, спасибо, Кора, – ответил Гаррик. – Хотя я надеюсь, что если я поскользнусь, ты поймаешь меня прежде, чем я упаду в воду.

В сотне ярдов впереди ручей, казалось, вырывался из сплошной стены. Когда они подошли ближе – Шин танцевал впереди, в то время как Гаррик осторожно выбирал опору; он не осмеливался оглянуться, чтобы посмотреть, как движется огр, – Гаррик увидел, что долина резко сворачивает влево. Там был выступ, достаточно широкий, чтобы по нему можно было идти, но он был скользким от холодных брызг.

Шин оглянулся и крикнул: – Осталось немного, – и исчез за скалой. Гаррик повернулся лицом от стены и бочком двинулся за эгипаном, прижимаясь спиной к скале. Дома он не раз переходил бревенчатые мосты под дождем, не задумываясь об этом, но цена падения в эту пенящуюся талую воду могла быть гораздо хуже, чем промокнуть в ручье Паттерн Крик.

Только после того, как уступ расширился настолько, что он мог нормально идти, не ударяясь левым локтем о склон, Гаррик оторвал взгляд от своих ног. Толстый слой льда покрывал долину в сотне ярдов впереди. Ручей вытекал из отверстия внизу. Внутри был свет, тусклый, но, вероятно, достаточный для того, чтобы они могли идти без факелов. Гаррик, однако, не мог сказать, как далеко вглубь долины уходила пещера.

Прямо над входом в ледник было вморожено чудовище с крыльями и змееподобной головой. Его кожистая шкура была пурпурно-красного цвета, что заставило Гаррика вспомнить о кленовых листьях осенью.

– Дракон, – задумчиво произнесла Кора. – Не думаю, что я когда-либо видела такого большого зверя раньше. А вы, Мастер Шин?

– Да, – отозвался эгипан, – но не часто. Он легко достиг бы пятидесяти футов от носа до хвоста, если бы вытянулся.

Всякая надежда на то, что существо мертво, исчезла, когда огромная голова дернулась. С грохотом осыпался расколотый лед. Некоторые из кусков, которые ручей потащил вниз по течению, были размером с человека.

– Я бы сказал, что мы выбрали удачное время, не так ли, Гаррик? – крикнул Шин. – Я имею в виду, не на полчаса позже. Но пойдем. Мы почти на месте, и я уверен, ты с нетерпением ждешь достижения своей цели.

Он поскакал вперед, делая пируэты на каждом третьем шаге. Эгипан, должно быть, танцевал просто ради удовольствия, потому что к этому моменту он уже точно не думал, что Гаррик сомневается в его ловкости. Гаррик вошел в пещеру. Кора потопала за ним. Она держалась прямо, хотя немного впереди ей пришлось бы пригнуться, чтобы не достать до потолка головой.

Ручей в закрытом месте звучал оглушительно, а воздух был промозглым, как зимний дождь. Освещение сквозь толстый лед имело голубоватый оттенок, и при нем плохо были видны рыхлые камни. Гаррик споткнулся, затем споткнулся снова. Он был рад, что на нем были тяжелые ботинки. Шин оглянулся. Казалось, он смеялся, хотя Гаррик не мог расслышать его  из-за рева ледяной воды. Они пошли дальше.

***

Заклинание Расиль звучало иначе, чем слова силы, которые использовали волшебники-люди, но ритм был тот же. От него по рукам Шарины точно так же побежали мурашки. Фигура, которую Расиль нарисовала вокруг них, на этот раз, используя мелкий белый песок, а не стебли тысячелистника, имела двенадцать сторон. У Шарины было достаточно времени, чтобы сосчитать их, пока она слушала заклинание. Время от времени она опускала два пальца на рукоять своего ножа.

За плетеной ширмой Лорд Уолдрон и его люди сражались до последнего с отчаянной храбростью людей, которые скорее умрут, чем сдадутся.… что означало только то, что они умрут. К настоящему времени самый тупой солдат королевской армии мог предсказать результат сражения, в котором потери противной стороны постоянно восполнялись

– Божья Матерь, – молилась Шарина себе под нос, – Ты Королева Мира, а мое дело – война; но, если на то будет Твоя воля, помоги мне, чтобы человечество не было уничтожено.

Голос Расиль поднялся до визга, как у разъяренной кошки. Волшебный свет вспыхнул синим над фигурой, затем исчез. Исчез весь мир. Шарина была слепа.

– Расиль? – позвала она. Услышала ли она ужас в собственном голосе? Это был ее худший страх: не иметь возможности видеть, не иметь возможности читать… Она протянула руку и коснулась костлявой руки волшебницы.

Тело Корл оказалось неожиданно теплым под слоем ее меха. – Расиль, я не могу... Прежде чем Шарина смогла закончить предложение, зрение начало возвращаться... но она смотрела себе в лицо. Мир стал более зернистым. Красные и коричневые тона стали глубже и утонченнее, а ее собственные голубые радужки растворились в белых.

– У тебя есть задача, – сказала волшебница. – Выполняй ее как можно быстрее, Шарина, потому что я не твоя подруга Теноктрис. У моей власти есть пределы, даже в этом месте.

Шарина открыла рот, чтобы задать следующие вопросы: Ты пойдешь со мной? Что произойдет, если я стану видимой внутри гнезда Последних? Что, если я не смогу найти бассейн или талисман, Первый Камень, в бассейне?

Это было бы пустой тратой времени, которого, как только что сказала Расиль, было мало, и Шарина улыбнулась и быстро вышла из укрытия. Вместо двери солдаты натянули один конец стенки на другой. Точка обзора Шарины переместилась вместе с ней, хотя она все еще могла видеть и себя. Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, но после того, как она один раз коснулась стены прохода – острые концы плетня царапали, как кошачьи когти, – у нее не возникало проблем.

Теперь, при солнечном свете, в лагере было тихо. Свободные от дежурства солдаты спали; стражники на башнях беспорядочно болтали или просто смотрели в сторону крепости Последних.

Шарина слышала, как на южной стене работает группа рабочих, но укрытия солдат скрывали их от глаз, которыми она пользовалась. Она быстро пробежала между канатами и плетеными стенами. Ее ноги поднимали пыль, но не было ничего такого, что могло бы сойти за дуновение ветерка, даже если бы кто-нибудь это заметил; но никто не обратил внимания.

Шарина беспокоилась о том, чтобы выйти через главные ворота, но в этот момент фуражиры пригнали дюжину ослов с корзинами зерна. На близком расстоянии находились деревни Травяного Народа, хотя продовольствия, которое привезла эта команда, не хватило бы армии надолго. Она проскользнула через ворота.  Сердито заржал осел, но люди ее не заметили. Так или иначе, армии здесь в скором времени припасы не понадобятся.

Уолдрон расположил свои осадные позиции в четверти мили от восточного входа в черную крепость. На парапете были люди, но все орудия, за исключением трех небольших баллист, были перемещены для усиления другого фланга, где активно действовали Последние. Это был просчитанный риск: он сводил к минимуму человеческие жертвы, если только Последние не изменят направление своей атаки. Если бы они предприняли вылазку с восточного входа, многие погибли бы, удерживая его в течение времени, необходимого для возвращения артиллерии. Уолдрон объяснил и рекомендовал этот план, и Шарина  решила принять его.

Если что-то пойдет не так и тысяча храбрецов погибнет в один кровавый час, она будет винить себя. – Божья Матерь, помоги мне, – прошептала она. – Божья Матерь, верни моего брата, чтобы он мог решить, как поступить!

В линии осады не было ворот. Пандусы длиной в фарлонг поднимались к переходам для охраны на восемь футов над землей, а между ними были простые лестницы. Шарина поднялась по пандусу к выступу, на котором когда-то стояла большая катапульта; теперь его занимало отделение пехоты. Солдаты были в кирасах, но сняли шлемы. Четверо играли в кости, в то время как остальные смотрели на врага и разговаривали о еде. Они не заметили, как Шарина осторожно прошла мимо них к стене на полпути между выступом и следующей парой охранников.

Она ухватилась за вертикальные ребра жесткости, затем перелезла через парапет. Повисев мгновение, она опустилась на ничейную землю и направилась к крепости пришельцев. Земля здесь была ниже и влажнее; Лорд Уолдрон разбил их лагерь на самой высокой местности, не считая самой скалы Панды.

Превышение рельефа было не более десяти футов, но в этом и заключалась разница между сухой поверхностью и жизнью в болоте. Шарина пробежала несколько шагов по воде, прежде чем замедлилась и стала более внимательно следить за тем, как она ставит ноги. Глаза, которыми она наблюдала, переместились немного влево от линии, по которой она двигалась, поэтому она сама переместилась в ту же сторону.

Последние перекрыли вход в свою крепость отдельной перегородкой, построенной перед главной стеной крепости. Два существа стояли в ее укрытии, скрытые от осадных сооружений людей. Они были неподвижны, как статуи. Шарина остановилась, чтобы успокоить сердце и дыхание. Ее взгляд переместился вперед, но остановился, когда Расиль поняла, что делает Шарина. Шарина улыбнулась. В любом случае, волшебница, должно быть, поняла, что ей не следует двигаться быстрее, чем она считала безопасным способом. Решив, что она достаточно успокоилась, Шарина прошла мимо молчаливых охранников в крепость. Легкое удивление от ее бессловесного спора с Расиль помогло больше, чем любое количество глубоких вдохов.

Снаружи стены были непрозрачно-черными днем и непрозрачно-желтыми ночью. Изнутри они были прозрачными с легким оттенком зеленого. Отряд из сорока с лишним воинов Последних стоял у входа, готовый ответить, если нападут люди.

Воины Последних стояли, повернувшись спиной к солнцу, и держали руки поднятыми, расправляя перепонки между руками и тазом. Это делало их похожими на летучих мышей, хотя такие короткие крылышки вряд ли могли удержать в воздухе тела размером с человека. Шарина вспомнила, как Теноктрис говорила, что существа питаются солнечным светом, а не пищей и водой.

Вблизи Последние выглядели гораздо менее похожими на людей, чем на расстоянии. Нижняя часть их живота была просто связкой, соединяющей ноги и верхнюю часть туловища. Шарина пошла дальше, стараясь держаться как минимум в двух двойных шагах от Последних. Отчасти она не доверяла своему чувству дистанции, когда смотрела глазами Расиль, но ей было интересно – насколько хорошим может быть осязание Последних. Вызовет ли легкий ветерок от ее прохода внимание черных монстров? Кроме того, она не хотела быть близко к ним.

То, что они были гуманоидами, делало их еще более отвратительными. Это было все равно, что видеть обезьян, одетых как придворные, ухмыляющихся и кривляющихся в пародии на дворцовые манеры. Крепость была без крыши; хотя стены были прозрачными. Последние, казалось, предпочитали поглощать солнечные лучи без помех.

Сторона, обращенная к Панде, была выше и состояла из трех или даже четырех слоев пятиугольных граней. Несколько десятков воинов стояли вдоль южной стены, расправив свои перепонки. В это время года солнце стояло достаточно высоко, чтобы проникать внутрь, но зимой этого не будет. Однако битва, наверняка, закончится еще до наступления зимы.

Шарина осторожно прошла мимо воинов, питающихся светом. Она поняла, что инстинктивно боится, что может бросить на них тень, но они, казалось, так же не обращали на нее внимания, как и их товарищи у восточного входа. Возможно, самым большим различием между противоборствующими лагерями было то, что среди солдат-людей всегда была какая-то активность. Последние же стояли черными статуями, ожидая начала действий. Два существа на западном конце шеренги скрестили руки, повернулись и обнажили мечи.

Шарина замерла, хотя глаза Расиль переместились на шаг, прежде чем остановиться и подождать ее. Пара зашагала прочь от нее с гибкой быстротой, не совсем вприпрыжку, но и без той резкой угловатости, которую разум Шарины ожидал от существ, которые стояли, как марионетки, когда не двигались. Они направлялись к западному входу, готовясь атаковать людей, как тысячи их собратьев атаковали за последние дни... и погибли, и были заменены. Так и эта пара умрет и будет заменена.

Прямо перед Шариной был пруд. Последние расчистили его по краям так же тщательно, как королевскую мантию. Ничто не мешало обзору на него от южного горизонта. Там сияла новая белая звезда, хотя и скрытая на мгновение полуденным солнцем. На мгновение на поверхности пруда замерцало отражение воина; затем существо вышло из воды, черное, мрачное и неумолимое, как восход солнца. Когда он подошел к шеренге, где стояли его собратья, поглощая солнечный свет, прежде чем присоединиться к битве, идентичное отражение появилось на воде, из которой вышел первый.