Текст книги "Тайна из тайн"

Автор книги: Дэн Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

Лэнгдон вернулся на место рядом с Кэтрин, пока посол наливала кофе. "Сегодня ночью, – сказала посол, – доктор Соломон напомнила мне, что Саша и её альтер-эго – два разных человека, и рассматривать их нужно именно так. Я старалась, и как бы трудно мне ни было это осознать, я пришла к выводу, что Саша Весна – если брать её в отдельности – невинная жертва. Она была ребенком с эпилепсией, помещённым в закрытое учреждение, где подвергалась физическому и психическому насилию в рамках секретной программы, эксплуатация её тела, вероятно, усугубила её психическое состояние до нынешнего уровня."

"Согласна, – сказала Кэтрин. – Она, вне всякого сомнения, жертва."

"И вот ещё это, – продолжила посол, указывая на рукописную записку, лежащую на кофейном столике.

Пожалуйста, помогите Саше.

"Хотя я и не привыкла выполнять приказы убийц, – сказала посол, – я много думала об этой записке, и учитывая обстоятельства, помочь Саше кажется мне этически правильным."

Нравственный императив, подумал Лэнгдон.

"Сложность, конечно, в том, что Саша Весна – это два человека." Посол вздохнула и покачала головой. "Она и невинная жертва… и хитрый убийца. Невозможно предоставить убежище одной… и судить другую. Осознаёт Саша это или нет, но она укрывает опасного преступника. К тому же она обладает доступом к сверхсекретной нейрочиповой технологии и не может быть просто отпущена на волю."

По взгляду посла Лэнгдон понял, что проблема Саши, помимо исключительной сложности, была для неё глубоко личной.

"Ещё одна проблема, – продолжил Нагель, – в том, что у нас очень мало времени. Прага для Саши не безопасна. К утру посольство окажется под натиском международных запросов, возмущений и требований криминалистического расследования событий в парке Фолиманка. Отпечатки Саши по всему Крестообразному бастиону, вероятно, на нескольких трупах, а её лицо – или, вернее сказать,лица– несомненно извлекут из архивов видеонаблюдения, и её прошлое тщательно проанализируют. Следователям понадобится совсем немного времени, чтобы сложить кусочки и определить Сашу как подозреваемую."

Наряду с Кэтрин и мной, подумал Лэнгдон, ощущая, как сжимаются стены. Нагель сняла очки и наклонилась к ним. "Хотя я никому ещё не сообщала, что Саша жива, полагаю, что директор Джадд узнает об этом очень скоро. Более того, возможно, он уже знает, что она в посольстве."

"Как?" – спросил Лэнгдон.

"Наблюдение, утечка среди персонала или, скорее всего, GPS. Я не удивлюсь, если в чипе Саши есть какой-нибудь трекер."

Конечно же есть, осознал Лэнгдон.

"И, если уж на то пошло, – добавила она, – учитывая деликатность проекта… её чип может быть оснащён дистанционным механизмом уничтожения. Это стандартный протокол для передовых технологий – он встроен в спутниковые телефоны, подлодки… на случай, если технология попадёт в руки врага, который попытается скопировать её."

"Подождите, – перебил Лэнгдон. – Вы думаете, чип в мозгу Саши может быть дистанционно… уничтожен? Я надеюсь, это значит – отключён или стёрт… а не взорван или что-то в этом роде."

"Ну уж нет, ничего столь драматичного, – ответила Нагель, – но мне известно, что Q запатентовали кремниевые чипы с герметичным слоем плавиковой кислоты, которую можно активировать по телефонному вызову, чтобы растворить весь процессор."

"У неё в мозгу?!" – воскликнула Кэтрин. – «Это убьёт её!»

"Вполне возможно, – согласилась Нагель, – но убийство Саши, полагаю, будет крайней мерой для агентства. Директор знает, что я сочту это грубым нарушением нашего соглашения, и ему известно, что у меня есть контрмеры. Сейчас моя главная задача – поддерживать с ним ясные линии коммуникации. Если холодная война и научила нас чему-то о взаимоуничтожении, так это тому, что общение критически важно. Не заставляйте оппонента гадать о ваших намерениях – дайте ему знать. Если директор Джадд заподозрит, что Саша в игре, крайне важно, чтобы все детали он узнал от меня…все, в контексте."

Выслушав всё, что балансировала посол, Лэнгдон был впечатлён ясностью её стратегического мышления. Должно быть, Нагель была адвокатом от бога.

"А видео? – спросила Кэтрин. – По-вашему, его хватит, чтобы удержать ЦРУ?"

"Само по себе, пожалуй, нет, – ответила она. – Но в сочетании со взрывом и смертью доктора Гесснер агентству будет сложно утверждать, что видео подделка. Даже если они попробуют, это бросит тень в направлении, крайне невыгодном для них."

"А как насчёт Саши? – спросил Лэнгдон, вспомнив, что единственный выживший испытуемый "Порога" сейчас заперт в комнате этажом ниже. – Вы верите, что видео защитит и её?"

"Да, но оно ей не нужно, – сказала посол. – Саша находится под чрезвычайно редкой защитой – она куда ценнее для агентства живая, чем мёртвая. Директор несомненно восстановит «Порог» – не здесь, но где-нибудь – и Саша будет считаться незаменимым активом для миллиардной программы. Она олицетворяет годы разработок, и первое, что сделает Джадд, по-моему, – попытается договориться с нами… о её возвращении."

От этой мысли Лэнгдона пробрало холодом. "Так как нам уберечь Сашу от него?" Нагель глубоко вдохнула. "Мы не убережём."

Этот ответ застал Лэнгдона врасплох. "Прошу прояснить?" "Мы не," повторила она твёрдо.

"Посол Нагель," возразил Лэнгдон, повышая голос. "Вы предлагаете отдать Сашу обратно ЦРУ?"

"Именно это мы и сделаем. Другого выхода нет."

"Категорически нет!" воскликнула Кэтрин. "Threshold уже убила одного пациента! Вы не имеете права отправлять Сашу обратно в..."

"Яне имею?!" резко перебил Нагель. «Напомню вам обоим, что в этом посольстве я главный, и прежде чем указывать мне, что я могу или не могу, прошу выслушать меня до конца.»

Посол выдержал паузу. Кэтрин откинулась на спинку кресла, молча тряся головой в знак протеста.

"Вот факты," ровным тоном заявил Нагель. "Саше Весне требуется высокоспециализированная помощь – как физическая, так и психиатрическая. Она доказала свою крайнюю опасность, что означает – все, кто будет участвовать в её лечении, должны проявлять осторожность и полностью понимать её состояние. Учитывая имплантаты в мозгу Саши, перечень организаций, способных обеспечить ей уход, крайне мал. Фактически, сводится к одной. Исходя из того, что вы рассказали мне об искусственных нейронах в её мозге, я прихожу к выводу, что единственные специалисты, способные обеспечить Саше должную психиатрическую помощь – это учёные проекта Threshold."

Лэнгдон видел логику в её доводах, но по сути план посла сводился к тому, чтобы доверить Сашу тем самым людям, которые использовали её как подопытное животное. Рядом Кэтрин продолжала качать головой, явно не будучи убеждённой.

"Не поймите меня неправильно," продолжил Нагель. "Я не предлагаю вернуть Сашу в Threshold на прежних условиях. Никаких дальнейших экспериментов над Сашей Весной не будет. Точка. Она вернётся как самый ценный и оберегаемый актив программы и будет окружена соответствующим вниманием, проживая достойную жизнь. Саша – триумф, она олицетворяет величайший успех программы, а её состояние даёт уникальную возможность для исследований. Я дам понять директору, что эксперименты Threshold с её мозгом, скорее всего, усугубили её психическое состояние, если не спровоцировали его. Иными словами, он осознает, что психическое здоровье Саши – моральная ответственность агентства. Директор Джадд будет крайне заинтересован в её благополучии – особенно зная, что за ним наблюдают, держа палец на спусковом крючке."

Воцарилось долгое молчание. Лэнгдон ощущал себя в эпицентре архетипической битвы – дуализма Аполлона и Диониса, как называют его в мифологии – высшей формы внутреннего конфликта.Разум против сердца. Аполлоновский разум Лэнгдона видел порядок и логику в плане Нагеля, тогда как дионисийское сердце – хаос и несправедливость.

"Красивая картинка," нарушила молчание Кэтрин. "Но Саша не просила Threshold в своей жизни."

"Как и вы, доктор Соломон, но мы здесь." Взгляд Нагеля стал непоколебимым. «Нам всем приходится играть теми картами, что сданы. Чтобы Саша Весна жила здоровой жизнью, ей в той или иной степени придётся взаимодействовать с проектом Threshold. Уровень ее вовлеченности может быть ее собственным решением, и, возможно, только в тех частях проекта, что связаны с исследованиями сознания. Но как только психическое состояние Саши стабилизируется, я должна верить, что участие в команде может даже дать ей цель и статус, каких у нее никогда не было в жизни.»

Лэнгдон почувствовал настороженность. Всем нам нужно предназначение.Но то, что описывал Нагель, зависело от агентства, действующего правильно, а у Лэнгдона было мало уверенности в этом.

"Я понимаю, что доверие в этом случае может быть трудно призвать, – продолжал Нагель, словно ощущая сомнения Лэнгдона. – Особенно после всего, что вы видели с агентством. Но пожалуйста, помните, ваш опыт связан с Эвереттом Финчем. Теперь вы будете иметь дело с директором Грегори Джаддом. Его ошибкой было дать Финчу слишком много свободы, но я всегда считал Джадда порядочным человеком в мире непристойных вариантов. Если уж на то пошло, он честен."

"Честен?" – бросила вызов Кэтрин. – "Вы были его старшим советником, и тем не менее он солгал вам – сказал, что программа «Звездные врата» провалилась."

Нагель пренебрежительно махнул рукой. – "Протокол DBD – дезинформация через обман. Это обычная тактика изоляции. Ложные нарративы защищают сотрудников, которым не нужно знать правду. Мы все лжем лучше, когда действительно верим в ложь, которую говорим. И очевидно, что «Звездные врата» были не единственным засекреченным проектом, о котором агентство солгало, а затем перезапустило. Если мое доверие к директору Джадду окажется неоправданным, – заключил посол, – я напомню ему о Дамокловом мече над его головой, ясно дав понять, что я намерена обрушить его, если агентство не выполнит своих моральных обязательств перед Сашей."

Трое сидели в роскошном офисе в тишине. "Не говоря уже о том, – добавил посол, – что практически в любом другом сценарии Саша останется без защиты – и вполне вероятно, будет задержана и осуждена за измену, терроризм и убийство."

Кэтрин медленно повернулась к Лэнгдону, ее взгляд все еще был нерешительным, но усталый кивок донес ясное сообщение.Я последую твоему решению в этом.

Лэнгдон представил Сашу в заточении внизу, и его сердце сжалось. Несмотря на глубокие опасения насчет плана посла, Лэнгдон не видел лучшего варианта. Как ни

тяжело было признать, но самое безопасное место на земле для Саши Весны, вероятно, находилось в Лэнгли, Вирджиния. Для Лэнгдона это казалось парадоксальным – что угнетатели Саши теперь станут ее защитниками… но это было как-то… неизбежно.

Возможно, даже гениально.

Факт того, что Саша появилась у посольства, заставил Лэнгдона задуматься, не мог ли ее таинственный страж-голем уже все это продумать. Он предоставил Нагель рычаги влияния, необходимые для получения перевеса… а затем просто обратился с просьбой.

Пожалуйста, помогите Саше.

Теперь, когда Лэнгдон обдумывал все, что только что предложил посол, в его уме звучал один оставшийся без ответа вопрос.

Quis custodiet ipsoscustodes?

Хотя посол Нагель никогда не изучала латынь, она узнала вопрос, только что заданный Лэнгдоном. Это был повсеместный боевой клич антиправительственных разоблачителей везде и всюду.

Кто будет охранять стражей?

Это был справедливый вопрос, и он задавался все чаще. В данном случае ЦРУ будет охранять Сашу… но кто будет следить за ЦРУ? Даже если Нагель пригрозила опубликовать видео в случае нарушения протоколов, у нее не было надежного способа узнать, соблюдаются ли протоколы, если у нее не было доверенного источника прямотам… в самом центре событий.

Кто будет охранять стражей?

Нагель осознала, что уже знает ответ, и когда она произнесла его вслух, в ее голосе прозвучала решительность, которой не было уже много лет.

"Я согласна", – сказала она, поднимая глаза на Лэнгдона.

Произнося эту клятву, Нагель ощутила внезапный прилив эмоций и поняла, что забота о Саше Весне может стать тем самым искуплением, в котором так нуждалась её израненная душа... Постепенным искуплением за её равнодушие и страх, за её роль во всех событиях, произошедших в Праге.

Я никогда не смогу искупить свою вину перед Майклом Харрисом... но я могу попытаться.

ГЛАВА 134

Лэнгдон в одиночестве спускался по мраморной лестнице возле кабинета посла, проводя рукой по железным перилам. Он чувствовал неуверенность в том, что его ждет – не только в ближайшие минуты, но и в грядущие месяцы.

Нагель будет присматривать за присматривающими? – подумал он, вспоминая их недавний разговор в ее кабинете. Она намеревалась лично контролировать «Порог», став своеобразным генеральным инспектором или даже руководителем следующего этапа проекта. Она настаивала, что восстановление «Порога» критически важно для национальной безопасности и что это правильный поступок… но он должен быть совершен правильным образом.

– Высокую позицию можно защитить, только если ты действительно находишься на ней, – сказала Нагель. – Я буду на месте, лично представлять интересы Саши Весны – ее условия жизни, безопасность и душевное состояние. То же самое я сделаю для всех, кто в будущем будет участвовать в программе. – Она сделала паузу и едва слышно вздохнула. – Наличие контроля даст им не нечто важное – возможность искупить свои ужасные ошибки.

Лэнгдон почувствовал, что ее слова были наполнены глубокой эмоцией.

– Чем больше я об этом думаю, – продолжила она, – тем сильнее верю, что это лучший исход для Саши, для ЦРУ и для нас самих. Но прежде чем я позвоню директору Джадду и объясню, что именно он будет делать для нас… вместе с нами… есть еще одно препятствие.

– Саша… – сказала Кэтрин. – Тебе нужно ее убедить.

Нагель кивнула. – Ее полное согласие с этим планом критически важно… Без него ничего не получится. Обещаю, что это агентство больше никогда не заставит ее – да и никого другого – участвовать в чем-то против их воли или без их ведома.

Лэнгдон оценил это намерение. – Трудно сказать, согласится ли она.

– Думаю, ответ зависит от того, как ее спросят.

Настоящий дипломат, – подумал Лэнгдон. – Думаешь, ты сможешь ее убедить?

– Я никогда не общалась с этой женщиной по-настоящему, так что нет, вряд ли, – ответила Нагель, пристально глядя на него. – Но подозреваю, что ты можешь.

Лэнгдон наклонил голову. – Прости? Ты хочешь, чтобы я поговорил с Сашей?

Ранее Нагель упоминала, что ей понадобится его помощь, но он не ожидал такого.

– Из трех людей в этой комнате, профессор, ты единственный, кто провел какое– то время с мисс Весной. Печально, но теперь ты, возможно, единственный человек в ее мире, с которым она согласится говорить.

Эта мысль повисла в тишине. – Вообще-то, – возразил Лэнгдон, – сейчас я даже не уверен, с кем я сегодня общался. Часть времени мне казалось, что я был с Сашей, но во многих смыслах логичнее предположить, что это была ее вторая личность – притворяющаяся ею и управляющая всем происходящим. Я не мог бы знать наверняка.

– В любом случае, – сказала посол, – с кем бы ты ни общался сегодня, ты был добр и помогал, и этот человек это заметил. В конце концов, он защитил тебя не один, а целых два раза.

Верно, – понял Лэнгдон, вспомнив, как его уговаривали бежать из «Порога» и как обманом выманили из квартиры Саши перед убийством Харриса.

– Саша показала, что доверяет тебе, – продолжила Нагель. – Мне любопытно, чисто гипотетически, что, по твоему мнению, убедило бы ее довериться нам, мне, этому плану и новой жизни в Америке?

Лэнгдон начал подозревать, что уговаривать ее может и не понадобиться. – Я бы просто напомнил ей, что это предложение во многом является исполнением ее мечты. И в зависимости от того, насколько она сама понимает случившееся с ней, я бы подчеркнул, что путь вперед потребует прощения – не только с ее стороны, но и со всех участников. Двустороннего отпущения грехов. Ее альтер-эго тоже это поймет. Саше нужно будет простить агентство, которое ужасно ее предало, а агентству – простить подопытную, которая отомстила людям и секретному объекту, причинившим ей вред. Если и Саша, и агентство смогут оставить прошлое позади и согласятся на взаимное прощение ради общего блага, тогда у них появится совместное будущее, выгодное всем.

Нагель и Кэтрин впечатленно переглянулись, и посол сказала: – Именно поэтому я и попросила тебя, профессор.

Лэнгдон приоткрыл дверь в дубовый конференц-зал посольства и заглянул внутрь. В дальнем конце длинного стола сидела одна Саша Весна. Ее светлые волосы были спутанными и мокрыми, лицо осунулось. На плечах лежало полотенце, перед ней стояла нетронутая еда. Руки, без сомнения, были связаны у нее на коленях.

Лэнгдон долго смотрел на нее, прежде чем войти и закрыть за собой дверь. Он медленно приблизился, слабо улыбаясь. – Привет, Саша.

Ее взгляд выражал скорее настороженность, чем радость.

– Я рад, что ты в безопасности, – сказал Лэнгдон, садясь в метрах десяти от нее.

– Спасибо, – ответила она, неопределенно глядя на него.

Лэнгдон вдруг понял, что встреча не будет такой теплой и трогательной, как предсказывала посол. – Саша, – начал он, – я здесь, потому что у меня есть важная информация для тебя, и я хочу убедиться, что передам ее… – он замолчал, подбирая слова, – так, чтобы тебе было максимально понятно.

– Хорошо, – равнодушно ответила она.

Лэнгдон собрался с мыслями и заговорил как можно спокойнее, несмотря на внутреннее напряжение. – Саша, я знаю, что сегодня ты пришла сюда за помощью. Рад сообщить, что посол очень хочет тебе помочь. Она знает, что ты чувствуешь себя в опасности, и хочет защитить тебя и обеспечить тебе безопасность. У нее есть план, как это сделать. Я слышал его – это не идеальное решение, но лучшее из возможных… и посол считает, что это твой лучший шанс на безопасную и относительно нормальную жизнь. Я с этим согласен.

Выражение лица Саши слегка просветлело.

– Прежде чем я объясню тебе этот план, – сказал Лэнгдон, – прости, но мне нужно задать тебе необычный вопрос. Он может показаться странным… но твой честный ответ абсолютно необходим. Без этого ничего не получится. – Он замолчал, глядя ей прямо в бледные глаза. – Прости за вопрос, но я должен знать —с кемя сейчас разговариваю? Это ты, Саша?

Девушка долго смотрела на Лэнгдона, затем покачала головой. "Нет", – ответила она глухим, отрешенным голосом. "Ради безопасности самой Саши я ещё не выпускала её".

ГЛАВА 135

Кэтрин резко поднялась с дивана в кабинете посла, осознав, что задремала. Роберт ещё не вернулся, а сама посланница стояла у окна, безучастно глядя в темноту. Услышав, как Кэтрин шевелится, Нагель обернулась и взглянула на часы.

– Полчаса, – сказала она. – Они всё ещё беседуют.

– Может, это хороший знак, – предположила Кэтрин. – Роберт может быть...дотошным.

– Я заметила, – Нагель подошла и села рядом. – Он уже отводил меня в сторону и допрашивал со всех сторон насчёт вашей пропавшей рукописи, требуя, чтобы я приказала ЦРУ вернуть её.

– Ну и? – с надеждой спросила Кэтрин.

Нагель покачала головой. – К сожалению, директор подтвердил, что оперативная группа Q уничтожила все экземпляры.

Кэтрин фыркнула. – Не верю.

– Увы, это правдоподобно. После WikiLeaks мы ввели жёсткие протоколы по немедленному уничтожению информации, которую агентство сочло опасной. Мне жаль, но книга действительно утрачена.

Кэтрин нервно теребила обивку дивана, стараясь не думать о потере. – Знаете, довольно иронично, что ЦРУ уничтожило книгу. На самом деле, содержащиеся в ней идеи могли бы дать агентству новый взгляд на теорию управления террором.

Нагель удивлённо подняла брови. – Вы писали о ТУТ?

– Это тесно связано с моей работой. Как и с вашей.

Теория управления террором использовалась военной разведкой для прогнозирования реакции населения на определённые угрозы. Её выводы хорошо изучены. Источники человеческой тревоги бесчисленны – страх ядерной войны, терроризма, финансового краха, одиночества – и всё же ТУТ установила, что главным страхом и сильнейшим мотиватором человеческого поведения является, без сомнения... страх смерти. Когда человек панически боится умереть, мозг применяет чёткие стратегии для "управления" этим ужасом.

В обычных обстоятельствах наше тягостное осознание неизбежности смерти – известное как "сальенс смертности" – компенсируется различными стратегиями: отрицанием, духовными практиками, медитацией и философскими размышлениями. Однако в экстремальных ситуациях – войнах, преступлениях, насильственных столкновениях – люди всех демографических групп ведут себя предсказуемо: либо сражаются до конца, либо спасаются бегством. Это классическая реакция "бей или беги", и военным стратегам особенно важно предугадать, какая из двух проявится.

– Как выяснилось, – сказала Кэтрин, – реакция "бей или беги" не единственный ответ мозга на страх смерти. Существует более постепенная реакция, формирующаяся годами, когда мы начинаем бояться, что мир небезопасен... как сейчас чувствуют многие.

– И это страх на основе логики, – заметила Нагель.

– Каждый день СМИ показывают нам ужасы, напоминая о разрушении окружающей среды, угрозе ядерной войны, надвигающихся пандемиях, геноцидах и бесконечных зверствах мира. Всё это заставляет нашу систему управления страхом работать в фоновом режиме – пока еще не переходя в состояние «бей или беги», но... мы уже подсознательно готовимся к худшему. По сути, чем страшнее наш мир, тем больше времени мы готовимся к смерти на подсознательном уровне".

Нагель выглядел смущенным. "Готовимся к смерти... как именно?"

"Думаю, ответ вас удивит, – сказала Кэтрин. – Он определенно удивил меня. Изучая значимость смертности для мозга, я обнаружила, что усиленный страх смерти вызывает целый ряд поведенческих реакций – и все они эгоистичны".

"Простите?"

"Страх делает нас эгоистами,– продолжила Кэтрин. – Чем сильнее мы боимся смерти, тем крепче цепляемся за себя,свое имущество, безопасное пространство... за всё привычное. Мы проявляем усиленный национализм, расизм, религиозную нетерпимость. Бросаем вызов авторитетам, игнорируем нормы морали, воруем у других ради собственной выгоды, становимся более меркантильными. Мы даже теряем чувство ответственности за экологию, потому что считаем, что планета уже обречена, а мы всё равно все погибнем".

"Это тревожно, – заметил Нагель. – Именно такое поведение провоцирует глобальные беспорядки, терроризм, культурный раскол и войны".

"Да, и оно же усложняет работу ЦРУ. К сожалению, это замкнутый круг. Чем хуже обстановка, тем хуже мы себя ведем. А чем хуже мы себя ведем, тем хуже становится обстановка".

"И вы утверждаете, что эта тревожная тенденция коренится в страхе человека перед смертью?"

"Это не моя теория, – ответила Кэтрин. – Она научно доказана огромным массивом статистических данных, собранных посредством наблюдений, поведенческих экспериментов и научных опросов. Однако самое важное в этих исследованиях – они показывают, что те, кто по какой-то причине не боится смерти, демонстрируют более доброжелательное поведение: они принимают других, готовы к сотрудничеству и заботятся об экологии. По сути, если бы все мы могли освободить свой разум от этого бремени, от ужаса перед смертью..."

"...то мир стал бы намного лучше".

"Точно, – кивнула Кэтрин. – Как говорил великий чешский психиатр Станислав Гроф: "Искоренение страха смерти преображает способ бытия личности в этом мире". Он считает, что радикальное внутреннее преобразование сознания может быть нашей единственной надеждой пережить глобальный кризис, порожденный западной механистической парадигмой".

"Ну, если это правда, – Нагель подлила себе кофе, – может, стоит подсыпать в мировые запасы воды успокоительное".

Кэтрин рассмеялась. "Вряд ли Ксепакс решит экзистенциальные вопросы, но надежда уже близка".

Женщина приостановилась на середине глотка. "Да?"

"Как я писала в своей рукописи, я верю, что наши взгляды на смерть вот-вот изменятся. Ведущие ученые по всему миру всё больше убеждены: реальность вовсе не такова, как мы думаем. В том числе появилась провокационная идея, что смерть, весьма возможно, иллюзия... и что наше сознание переживает физическую смерть и продолжает существовать. Если это правда и если мы сможем это доказать, то через несколько поколений человеческий разум начнет работать на совершенно ином основании – вере в то, что смерть вовсе не так страшна..."

В голосе Кэтрин звучала страсть. "Только представьте. Единый всеобщий страх, ведущий к разрушительному поведению... испарится. Если мы сможем продержаться достаточно долго, чтобы достичь этого сдвига парадигмы, не уничтожив друг друга и планету, наш вид, возможно, свернет на философский путь, ведущий к невообразимо мирному будущему."

Посол замолчала, и Кэтрин уловила в её глазах глубокое желание почувствовать обнадеживающие слова, несмотря на всё, что та повидала в этом мире. "Как же я надеюсь, что ты прав", – прошептала она.

Спустя мгновение Роберт наконец появился в дверном проеме. Нагель вскочила на ноги. "Как прошло?"

Он вошел с усталой улыбкой. "Госпожа посол, думаю, вам стоит позвонить директору".

Был поздний вечер в Лэнгли, штат Вирджиния, когда директор Грегори Джадд завершил свой второй видеозвонок за день с бывшим главным юрисконсультом Хайде Нагель.

Я был дураком, уволив её,подумал он – не потому, что Нагель вернулась, чтобы преследовать его, а потому, что она была чертовски хороша в своём деле. Мало кто мог так безжалостно разбираться с ерундой, как Нагель. В то время как большинство юристов существовали в черно-белом мире, подчинённом букве закона, Нагель жила в реальном мире, каким он был на самом деле – изменчивом, сложном, отображаемом в оттенках серого.

С ясностью, смирением и удивительной эмоциональной открытостью Нагель поделилась с ним неожиданными событиями, касающимися Саши Весны, а также очевидными последствиями для неизбежного восстановления "Порога". Как любой хороший переговорщик, Нагель помогла Джадду прийти к её выводу, делая вид, что идея принадлежит ему самому.

Директор не был учёным, но исследования ЦРУ о человеческом разуме, безусловно, открыли реальность, непохожую на всё, что Джадд мог представить в молодости. К счастью, задача Джадда заключалась не в понимании природы реальности, а в том, чтобы использовать её силу для наилучшего служения своей стране и её защиты.

Иногда Джадд позволял себе мечтать о будущем, где такие программы, как "Порог", раскроют доказательства взаимосвязи всех человеческих умов, открыв мировое сообщество, скреплённое не страхом и соперничеством, а эмпатией и взаимопониманием… мир, где концепция национальной безопасности останется лишь реликвией прошлого.

Но пока что впереди была работа.

ГЛАВА 136

Хайде Нагель стояла на взлетной полосе у частного терминала аэропорта имени Вацлава Гавела, ощущая тяжесть плана, который она привела в действие.

Убежище.

Это было верное решение, повторяла она себе. Единственно возможное.

Неподалеку Скотт Кербл сидел за рулем служебного седана посольства с работающим двигателем; в багажнике лежали вещевые мешки с наспех собранной одеждой и личными вещами Саши. Сама Саша спокойно сидела на заднем сиденье, все еще крепко зафиксированная гибкими наручниками, с сонным, но умиротворенным выражением лица, пока играла с двумя сиамскими кошками в переноске рядом.

Из ангара терминала выкатился небольшой частный самолет и направился к ним. Это был Citation Latitude, на котором ранее прилетел Финч. Пилоты получили прямые указания от самого директора ЦРУ – совершить "рейс-призрак" с двумя безымянными пассажирами на авиабазу Лэнгли в Вирджинии.

Без манифеста.

Наблюдая, как самолет приближается, Нагель ощущала растущее доверие к директору Джадду. Однако годы работы в ЦРУ научили ее опасности слепой веры. В мире национальной безопасности узы доверия – даже самые крепкие – регулярно рвутся, когда интересы страны перевешивают нужды ее граждан. Служение общему благу обладало благородством, но Нагель уже отработала свою смену.

Для подстраховки Нагель взяла из посольского хранилища четыре зашифрованных жестких диска IronKey с 256-битным ключом, загрузила на каждый копию видео допроса Гесснер и защитила каждый обязательным шестнадцати значным паролем, выбранным сегодня и известным только ей. Один диск был у нее в кармане, один – в личном сейфе, а остальные два уже запечатали в дипломатические пакеты, отправленные двум друзьям-адвокатам – в Европу и США – с инструкцией вскрывать пакеты только в случае неожиданной смерти или исчезновения Нагель.

Двойная слепая страховка на случай смерти.

Главной непредсказуемой переменной в этой ситуации была Саша Весна и ее необычное состояние, делающее ее крайне ненадежной. Юной россиянке определенно требовалась психиатрическая помощь, но после всего пережитого она заслуживала дом, друзей, безопасность и шанс на более-менее нормальную жизнь. Ее защитная альтер-личность проявлялась лишь когда Саше причиняли вред, и план Нагель строился на том, чтобы этого избежать.

Я должна обеспечить Саше безопасное убежище, думала она. Максимально безопасное в данных обстоятельствах.

Посол торопилась отправить Сашу из Праги. В течение часа с авиабазы США в Рамштайне (Германия) должна была приземлиться целая армия для "восстановительных работ" на месте взрыва. Насколько понимала Нагель, обломки в кратере будут измельчены направленными микро-взрывами и залиты слоем бетона. Поверх ляжет гравий, затем плодородная почва и дерн.Если все пойдет по плану, уже через несколько недель газоны парка Фолиманка будут выглядеть так, будто здесь никогда ничего не происходило.

Похоронено и забыто, подумала она. Лишь горстка людей узнает, что Порог вообще существовал.

Когда Citation приблизился к стоянке, Кербл вышел из машины и подошел к Нагель. "Мэм, мисс Весна выглядит вполне довольной. Погрузить багаж?"

"Спасибо, Скотт, – ответила Нагель. – Ценю, что сопровождаешь ее. Разумеется, сохраняй меры предосторожности до передачи. На земле вас встретит команда директора и возьмет все под контроль."

"Конечно, мэм."

"Директор заверил, что лично встретит Сашу после посадки. Можешь передать ему это?" Нагель достала из кармана зашифрованный жесткий диск и протянула Керблу. "Он знает, что там. Скажи, это один из четырех. Если захочет проверить содержимое – пусть позвонит мне за паролем."

"Хорошо, мэм". Кербл убрал диск в карман и развернулся уходить.

"Хотя погоди, – поправила себя Нагель, – лучше скажи: это первые буквы каждого слова в его любимой цитате Киссинджера."