Текст книги "Тайна из тайн"

Автор книги: Дэн Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц)

Эта часть плана Голема завершилась успехом. Майкл Харрис был загнан в ловушку в одиночестве. Саша надёжно заперта. А американский профессор Роберт Лэнгдон был отвлечён. Лэнгдон не заслуживал смерти, но его присутствие в квартире Саши сделало бы убийство Харриса невозможным. И тогда Голем импровизировал, оставив записку у двери Саши, которая заставила Лэнгдона броситься на поиски Кэтрин Соломон.

Конечно, он не найдёт её на Петршинской башне.

Есть все шансы, что он никогда её не найдёт,подумал Голем, вспоминая признание Гесснер прошлой ночью, когда ледяной солевой раствор жёг её тело.

– Кэтрин даже не подозревает, в какой опасности она находится… – сквозь боль прошептала Гесснер. – Люди, на которых я работаю… они не остановятся ни перед чем, чтобы заставить её молчать.

ГЛАВА 52

Стэдиум MetLife расположен в нескольких милях к югу от аэропорта Тетерборо в ист-Резерфорде (Нью-Джерси) и является одним из самых прибыльных стадионов мира.      Домашняя арена для футбольных команд «Нью-Йорк Джайентс» и «Нью-Йорк Джетс» была спроектирована с учетом трансформации – еженедельно здесь меняют баннеры, логотипы на поле и схему освещения, переходя от синих цветов «Джайентс» к зелёным «Джетс» в зависимости от того, какая команда принимает матч.

Сегодня ночью безлюдный стадион, вырисовывавшийся по правую руку от Фокмана, казался ему чужим – потемневший материнский корабль, брошенный посреди бескрайней парковки. Он проверил по зеркалу заднего вида, не преследует ли его кто-то, и, убедившись, что вокруг никого нет, свернул на угнанном внедорожнике с шоссе 17, объехал стадион с тыльной стороны и припарковался на одном из почти тридцати тысяч свободных мест.

Возьми минуту, Джонас. Подумай.

Он мчался на скорости девяносто миль в час, стискивая руль до белизны в костяшках, и нервы его были натянуты как струна. Эта передышка была более чем кстати, особенно когда тепло от подогрева сиденья наконец начало разливаться по телу.

Оказавшись в полном одиночестве на пустынной парковке, Фокман проверил телефон – Лэнгдон так и не перезвонил. Он уже должен быть на ногах… в Праге сейчас девять утра.В истории вызовов не было пропущенных, только несколько звонков с внутреннего номера IT-отдела Penguin Random House – в этот час, предположил Фокман, звонить мог только техник безопасности Алекс.

Фокман нажал кнопку обратного вызова, надеясь, что техник сможет пролить свет на происходящее. Алекс Конан ответил сразу же, с первого гудка.

– Мистер Фокман! Где вы были? Вы в порядке?!

Да мне очень далеко до порядка, парень.

– Я должен вас предупредить, – задыхаясь, продолжил Алекс. – Эти хакеры, которые удалили вашу рукопись… Думаю, они могут быть крайне опасными.

Ты только сейчас догадался? – мысленно процедил Фокман, машинально касаясь ушибленного живота. – Я пришёл к тому же выводу, Алекс.

– И… Мне очень жаль, что приходится вам это говорить, но… – голос техника дрогнул, и Фокмана охватила тревога.

Что хочешь сказать?

– Я… Кажется, они убили одного из ваших авторов. Редактору хотелось верить, что он ослышался.

Пока молодой техник делился тем, что ему удалось узнать, Фокман слушал в шоке, чувствуя, как подкатывает тошнота.

В миле от них, отслеживая телефон Фокмана с безопасного расстояния, двое оперативников – Оже и Чинбург – остановились на тихой жилой улице Ист– Резерфорда, рядом со стадионом MetLife. Они прослушивали звонок через iPad.

Услышанное встревожило и их.

Один из американских авторов убит в Праге? Лэнгдон или Соломон? Ясно одно – что-то пошло ужасно не так.

С другой стороны, мистер Финч предельно ясно дал понять: возвращение рукописи Кэтрин Соломон имеет критическую важность. А Финч всегда добивается своего – любой ценой.

ГЛАВА 53

Исторический зеркальный лабиринт (Zrcadlové Bludiště) в Праге был построен в 1891 году к Юбилейной выставке и по сей день остаётся популярным местом среди туристов и детей. Хотя по современным меркам лабиринт невелик, его всё же легко заблудиться благодаря сбивающей с толку планировке и наклонным зеркальным стенам.

Роберт Лэнгдон застрял уже в первой камере… в окружении испуганных собственных отражений.Павел прямо за тобой. Лэнгдону потребовалось мгновение, чтобы заметить: одно отражение чуть меньше остальных. Он рванул к нему – зеркало оказалось в нише, скрывая искусно замаскированный проход. За ним начинался зеркальный коридор, расходившийся в обе стороны.

Налево или направо? – задумался Лэнгдон, всегда ненавидевший слепую рулетку в лабиринтах. По статистике, в право-ориентированном мире при выборе направления большинство поворачивает направо, поэтому создатели лабиринтов обычно делают первый правый поворот ложным.

Лэнгдон бросился налево. Бежал, прижимая правую руку к стене, скользя пальцами по зеркалам. Не отрывай руку от стены.

Этому трюку он научился в детстве благодаря увлечению греческими мифами и легенде о Критском лабиринте с его Минотавром. Двойной топор лабри́с символизировал выбор, и именно множественность вариантов делала лабиринт таким сложным. Но находчивые минойцы облегчили задачу методом «руки на стене»: не раздумывая, нужно просто следовать направлению, куда ведёт контакт с поверхностью. Это не гарантировало кратчайший выход, но избавляло от повторных выборов, ускоряя побег…и спасая от смерти в когтях Минотавра.

Достигнув следующего перекрёстка, Лэнгдон – без тени сомнения – продолжил бег с прижатой к зеркалу рукой, мгновенно свернув налево, доверяясь маршруту. Снова и снова он поворачивал, ведя рукой по стенам, углубляясь в лабиринт.

Где-то рядом слышалось тяжёлое дыхание Павла, иногда казалось – лишь в толщину зеркала от него. Лэнгдон двигался как можно тише, сознавая: если начальный выбор поворота налево был ошибкой, метод "руки на стене" приведёт его обратно по этому же коридору в противоположном направлении… прямо навстречу агенту.

Лэнгдон вырвался в просторный зал с искривлёнными, будто в комнате смеха, зеркалами. Некоторые стояли отдельно, нарушая стратегию. Дыхание агента ÚZSI звучало пугающе близко. Осмотрев пространство, Лэнгдон заметил в конце коридора сероватый отсвет.Дневной свет!Он оторвал руку от стены и помчался к нему.

Но ему не суждено было пройти.

Справа впереди материализовалась массивная фигура лейтенанта Павла. Их взгляды встретились, и Павел поднял оружие, целясь Лэнгдону прямо в грудь.

– Стойте! – закричал Лэнгдон, резко останавливаясь и вздымая руки к небу. Но Павел нажал на спусковой крючок.

Грянул выстрел. Лэнгдон отшатнулся, ожидая удара, но вместо этого услышал звон разлетающегося стекла. Образ Павла рассыпался у него на глазах.

Где-то рядом Павел взревел от ярости.

Не теряя времени на разгадку запутанной системы зеркал, создавшей иллюзию их встречи лицом к лицу, Лэнгдон рванул вперед. Он вновь устремился к сероватому просвету, едва не врезавшись в очередное зеркало. Теперь он видел, что настоящий выход – прямо слева, и вырвался туда, прямо в свет.

Удлиняя шаг, он побежал по мощёной дорожке прочь от замка. Сзади послышались выстрелы и звон бьющегося стекла. Три выстрела. Похоже, лейтенант пробивал себе собственный выход.

Дорожка вильнула глубже в лес. Лэнгдон промчался мимо нескольких пожилых туристов, поднимающихся в гору. На мгновение ему показалось, что они взобрались на Петршин холм, но потом он понял, откуда они появились. Впереди, у круто уходящего вниз рельсового пути, стояло маленькое оштукатуренное здание, рядом с которым накренённый под угрожающим уклоном вниз одинокий вагончик.

Петршинский фуникулёр.

Лэнгдон никогда не пользовался этим подъёмником, но сейчас, кажется, была отличная возможность для первого раза. Двери как раз закрывались, когда он, запыхавшись, юркнул внутрь. Вагон тронулся вниз, и Лэнгдон осознал, что его решение зайти в зеркальный лабиринт, возможно, спасло ему жизнь.

Может, вселенная всё-таки была права.

Голем натянул резиновую шапочку на голову и достал из-под раковины ведро с влажной влтавской глиной. Пробив слой воды, он зачерпнул горсть шелковистой, размокшей массы. С ритуальной тщательностью начал наносить толстый слой на шапочку, затем своё лицо, покрыв всё, кроме глаз.

Только когда маска была готова, он открыл ящик и достал осколок зеркала – единственное зеркало в его доме. С помощью стеки он тщательно вывел на лбу три священные буквы.

Истина.

אמת

В последнее время Голему довелось узнать истины сверх меры.

Он давно подозревал, что Бригита Гесснер не та самоотверженная благодетельница, какой её видела Саша. Желая узнать её получше, Голем устроил слежку за ней, стараясь понять источник её щедрости к Саше.

Что он открыл, оказалось шокирующим.

Он подумывал рассказать всё Саше, но такая правда могла её уничтожить.

Саше отчаянно нужен наставник... Кто-то, в кого можно верить.

Правда о Майкле Харрисе была ещё хуже. Голем видел, как тот рассчитывающе ухаживал за Сашей, и сразу раскусил его. Но наивная Саша не понимала, что такой мужчина, как Харрис, не выбрал бы её.

Теперь их предательство оплачено.

Проверяя глину вокруг рта и ноздрей, Голем с наслаждением вспоминал вчерашнюю встречу с Гесснер. Он преследовал её – на лекцию Кэтрин Соломон, потом в бар Four Seasons и, наконец, в её лабораторию... где жестоко расправился с ней и применил ошеломительно эффективную импровизированную технику допроса.

Вынужденное признание Гесснер заполнило пробелы в его понимании… и предательства оказались ещё более чудовищными, чем предполагал Голем. Она раскрыла личности своих влиятельных соучастников, а также леденящие детали того, что они построили под Прагой.

Threshold. ("Порог")

Голем был в ярости. Покинув её лабораторию, он немедленно начал планировать. Главой змеи оказался американец по имени Финч, которому Гесснер подчинялась напрямую. Финч действовал из безопасного офиса в Лондоне и перемещался по всему миру.

Сначала я уничтожу твоё творение в Праге… а потом с наслаждением начну охоту за тобой, где бы ты ни скрывался.

Гесснер выдала местонахождение подземного объекта, но, к сожалению, её личная карта доступа оказалась недостаточной для входа. Мне нужно нечто большее.Он уже предпринимал неудачную попытку добыть это в бастионе «Круцификс», но на этот раз будет подготовлен куда лучше ко всему, что может его ждать.

Когда Голем ступил в продуваемый ветром переулок возле своего дома, он почувствовал, как быстро сохнет на его лице влажная глина, стягивая кожу. Платформенные ботинки ещё не просохли с прошлой ночи, но он игнорировал дискомфорт. Враги могли следить за ним… и он не мог рисковать быть узнанным.

Теперь я иду подлинным собой. Я чувствую силу этой истины.

Он знал, что сегодняшняя миссия потребует исключительной сосредоточенности. Поэтому сначала ему необходимо было восстановить силы, посетив место, где он ощущал пульс самой мистической энергии Праги. Там, на освящённом поле мёртвых, Голем преклонит колени на холодную землю и почерпнёт силы у своего тезки и вдохновителя… у гóлема, бывшего прежде.

ГЛАВА 54

Пока Дана Данек поднималась по лестнице в кабинет посла США, у неё было ощущение, что этот вызов окажется последним. После гневной конфронтации по поводу её визита в Four Seasons и личных отношений с Майклом Харрисом посол развернулась на каблуках и исчезла.

Меня сейчас уволят, – промелькнуло у неё в голове, когда она тихо постучала.

– Войдите, – сказала посол. – И закройте дверь.

Дана повиновалась и повернулась к начальнице лицом.

Как всегда, манера поведения посла Нагель совпадала с её строгим гардеробом – никаких вольностей. Даже вне кабинета Дана находила Нагель устрашающей, но сейчас, сидя за своим красно-деревянным столом между флагами США и Чешской Республики, посол Хайде Нагель походила на львицу, готовую сожрать свою добычу.

Посол устремила на Дану взгляд поверх очков для чтения, которые всегда носили низко на носу. – Выключите телефон. Положите его на мой стол.

– Меня увольняют?

– Вас должны были уволить, – ответила посол. – Посмотрим, что будет дальше. Дана выключила телефон и положила его на стол посла.

– Вам нужно подписать это, – сказала посол, пододвигая документ через стол. Дана изучила документ. – Я не понимаю.

– Это соглашение о конфиденциальности. Оно означает, что вы не можете обсуждать то, что я вам сейчас расскажу.

– Конечно, мэм, просто я не уверена, что мне следует подписывать что-то, не...

– Хотите, чтобы Майкл проверил это за вас?

Чёрт. Посол умела переходить к сути. Дана взяла ручку и подписала NDA.

– Мисс Данек, – начала она, – ваш визит в Four Seasons был безрассудным… и неудачным. Вам не следовало видеть то, что вы увидели.

Я это поняла, как только мне в лицо направили пистолет. – Да, мэм. Я бы с радостью забыла увиденное и просто продолж...

– Давайте будем честны, вы не забудете увиденное. И теперь у меня нет выбора, кроме как удостовериться, что вы понимаете, что именно видели.

ГЛАВА 55

Лэнгдон сидел в конце вагона Петржинского фуникулера, пока почти пустой поезд спускался по крутому склону. Уверенный, что удалось уйти от Павла – по крайней мере, на время – Лэнгдон закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь осознать произошедшее.

Тот, кто заманил его на Петржинскую башню, явно знал о пропаже Кэтрин. Кэтрин у меня. Было ли это правдой? Теперь казалось вполне вероятным, что записка предназначалась для изоляции самого Лэнгдона… или, возможно, Саши.

Лэнгдона мучило чувство вины за то, что он оставил юную русскую без защиты, хотя, судя по ее столкновению с Павлом, Саша Весна явно могла постоять за себя. Да и пистолет Павла теперь у нее, напомнил себе Лэнгдон, надеясь, что Майкл Харрис уже добрался до ее квартиры. Надеялся он и на то, что Харрис сможет сообщить что– нибудь о местонахождении Кэтрин.

Мысли Лэнгдона вновь вернулись к единственной имевшейся у него зацепке – странному зашифрованному письму Кэтрин, присланному сегодня утром. Но и оно казалось бесполезным. Набор букв. Эта картина вновь возникла перед его мысленным взором.

Чтобы окончательно удостовериться в отсутствии ошибки, Лэнгдон снова провел транслитерацию по-енохиански, но вновь получил бессмысленный набор букв.

LXXEDOC

Может, она перепутала лицевую и оборотную сторону? – подумал он, пытаясь понять, почему ее послание выглядело абракадаброй.

Ректоиверсо – термины, которыми иконографы обозначают, какая часть разворота книги должна читаться первой… другими словами, направление чтения языка. Енохианский читался справа налево – как иврит, арабский или фарси – в отличие от английского. Возможно, программа не изменила направление при шифровке? Или Кэтрин ошибочно перевернула текст, создав двойную инверсию и зашифровав его неправильно?

Лэнгдон еще раз провел транслитерацию, на этот раз в обратном порядке, и почти сразу понял, что его догадка была верна.

В его сознании возникло новое слово.

CODEXXL

Код XXL – гораздо ближе к английскому.

Однако Лэнгдон по-прежнему не имел ни малейшего представления, к чему относился этот код XXL.

Что же я упускаю? Он закрыл глаза, вновь представляя строку.

CODEXXL

И вдруг его осенило – он понял, в чем ошибался.

Не тот пробел вставил…

Кэтрин имела в виду не CODE XXL… а CODEX XL.

Это была отсылка, которую Лэнгдон понял сразу – и Кэтрин тоже. "Codex XL" – кристально ясное указание на таинственный артефакт, находившийся прямо здесь, в сердце Праги. Они даже видели его вчера.

Дьявольская Библия!

Официально известный как "Кодекс Гигас", эту книгу также называли "Библией Дьявола" – таинственный артефакт с причудливой, а по утверждениям некоторых – даже проклятой историей. Это самая большая книга в мире – почти метр в высоту и более полуметра в ширину, её вес составляет поразительные 75 килограммов. Хранится она обычно в Шведской королевской библиотеке, но сейчас её привезли в пражский Клементинум. Когда вчера Лэнгдон с Кэтрин осматривали экспонат, он упомянул, что кодекс имел более десятка различных исторических названий – так много, что один из его студентов в шутку окрестил книгу "Кодекс XL", намёкая на её гигантские размеры.

Пока поезд спускался с горы, Лэнгдон понял, что хитро зашифрованное послание Кэтрин, вместо того чтобы внести ясность, породило лишь новые вопросы. Боится ли она, что кто-то читает её письма? Пытается ли напомнить мне что-то из книги... или, может, о том, что произошло там вчера?

Лэнгдон мысленно представил выставку, которую они посетили. Бесценная "Библия Дьявола" была заперта в массивной пуленепробиваемой и огнеупорной витрине в Клементинуме – примерно в полутора километрах от его нынешнего местоположения. Впервые он увидел кодекс годы назад в Швеции, в Королевской библиотеке, а узнав, что его привезли на выставку в Прагу, настоял на том, чтобы они с Кэтрин сходили посмотреть.

"Codex Gigas буквально означает 'гигантскую книгу'," – с воодушевлением рассказывал он ей, стоя перед внушительным фолиантом. Он указал на толстый корешок. – «Переплёт из деревянных досок содержит более трёхсот страниц пергамента ручной выделки, изготовленного из кожи ста шестидесяти ослов. Страницы тщательно переписаны от руки и включают не только полный латинский текст Библии, но и различные медицинские трактаты, исторические хроники, магические формулы, заклинания и заговоры. Там даже есть детально описанный обряд экзорцизма...»

"Хватит, Роберт," – с улыбкой прервала она, ласково сжимая его руку. – "Ты покорил меня уже на ста шестидесяти ослах."

Он улыбнулся в ответ. – "Как видишь... я обожаю читать этот курс."

Всего месяц назад – в рамках курса «Иллюминации: Искусство средневековых манускриптов»– он показывал студентам слайды с изображением кодекса, начав с самой знаменитой страницы манускрипта.

"Перед вами лист 290," – объявил он, демонстрируя странную иллюстрацию рогатого дьявола, неловко присевшего в нейтральной позе, совершенно обнажённого, если не считать белой набедренной повязки, прикрывающей срамное место. – "Именно с этой страницы произошло старейшее прозвище данной книги."

"Подгузниковый Дьявол?" – вставил один из звезд университетской команды по лакроссу, вызвав смех однокурсников.

"Хорошая попытка, Бугай," – спокойно сказал Лэнгдон. – "Её называют Библией Дьявола. На этом изображении Сатана носит набедренную повязку из горностая – символа королевской власти."

"Погодите... то есть изображение представляет Сатану как короля?" – удивилась одна студентка. – "На страницах Библии?"

"Бинго – благодарю за внимание к деталям," – сказал Лэнгдон. – "Это крайне необычная иконография. Но за этим документом стоит более масштабная история, и появление Сатаны здесь играет свою роль. Согласно легенде, монах, создавший эту иллюстрацию, сделал её в благодарность Сатане за оказанную услугу. Ходит молва, что этот гигантский кодекс был написан за одну ночь, одним монахом, который смог выполнить немыслимую задачу только благодаря помощи самого Дьявола."

"А Сатана поможет мне с экзаменами?" – задорно спросил парень из команды по лакроссу.

"Я сейчас заставлю тебя замолчать тем же способом, каким замолчал этот монах," – ответил Лэнгдон. – "Замурованием."

По отсутствующему взгляду студента Лэнгдон понял, что тот не знаком с термином. "Замурование? Кто-нибудь?" Он оглядел аудиторию. – "Нет? Современные судебные системы больше не используют замурование в качестве наказания – уж слишком оно жестокое. Оно происходит от латинского выражения in murus, что означает..." – Лэнгдон сделал паузу. – Кто-нибудь знает? Буэллер?

– "В стене"? – предположил кто-то из студентов.

– Верно. Иммурирование буквально означает "быть заживо замурованным в стену".

– Жуть, – заметил кто-то. – Как в «Бочке амонтильядо».

– Именно. – Лэнгдон кивнул, довольный тем, что студенты Гарварда всё ещё читают Эдгара Аллана По.

– Его замуровали за то, что он поместил Сатану в Библию? – спросил другой студент.

– Нет, – ответил Лэнгдон, – на самом деле, его замуровали за нарушение монашеского обета безбрачия. Но, согласно легенде, перед тем, как положить последний кирпич, монах взмолился о пощаде, и ему предложили шанс на покаяние.

Настоятель оставил последний кирпич незаложенным и сказал, что отпустит его только в том случае, если тот за одну ночь создаст книгу, содержащую все знания мира.

– Ну, это щедрое предложение, – пробормотал кто-то.

– Да, но утром, – продолжил Лэнгдон, – когда настоятель вернулся и заглянул в отверстие, пленник сидел верхом на массивном фолианте, объясняя, что продал душу дьяволу в обмен на книгу. Монаха немедленно освободили – в основном из-за ужаса, а "Библия Дьявола" мгновенно стала бесценным артефактом. В ранней истории её множество раз воровали, возвращали и закладывали, пока она не стала собственностью цистерцианских монахов в Седлеце. Может, вы слышали о них? Они прославились тем, что построили...это.

Лэнгдон переключил слайд, и, как всегда, вся аудитория отшатнулась.

– Что... за... хрень? – вырвалось у кого-то.

Перед ними было изображение алтаря из человеческих костей, над которым висела люстра, тоже из костей, а по бокам возвышались четыре массивные пирамиды из черепов и бедренных костей, всё это находилось в часовне, стены и потолок которой были полностью украшены человеческими костями.

– Костница в Седлеце, – сказал Лэнгдон. – Костехранилище. Здесь находятся скелеты примерно семидесяти тысяч человек, в основном жертв чёрной смерти. Если вы когда-нибудь окажетесь в Чехии, стоит посмотреть – это примерно в восьмидесяти километрах от Праги. Потрясающее место.

– Полный отврат, – пробормотал кто-то.

– "Memento mori", – сказал Лэнгдон. – Помни о смерти... и живи достойно.

Лэнгдон продолжил рассказ о том, как "Библию Дьявола" увезли из Седлеца, и со временем, в 1594 году, она оказалась в Праге, где хранилась в библиотеке императора Рудольфа II до 1648 года, когда была захвачена в качестве военного трофея Швецией и навсегда перемещена в Королевскую библиотеку в Стокгольме.

– Три с половиной века, – заключил Лэнгдон, – шведы выставляли этот манускрипт под охраной. Затем в 2007 году, после настойчивых просьб правительства Чехии, книга была временно возвращена в Прагу на четырёхмесячную выставку в Национальной библиотеке Чехии, где более ста тысяч человек пришли посмотреть на "книгу, написанную дьяволом".

– Много же доверчивых людей, – пробормотал парень с лассо.

Лэнгдон решил не упоминать миллионы людей, пересекавших континенты и океаны, чтобы увидеть такие чудеса, как Туринская плащаница, Лурд или бесчисленные статуи "плачущей девы Марии". Чудеса и тайны всегда были катализаторами надежды – "смягчителями реальности", как он их иногда называл.

– Но вне зависимости от того, верите ли вы в её божественное происхождение, – продолжил Лэнгдон, – в этой книге есть и другие значительные загадки. Одна из самых таинственных особенностей Codex Gigas – невероятное качество каллиграфии. Более десятка ведущих экспертов изучали манускрипт за последнее столетие – и каждый из них настаивает, что весь текст был написан одной рукой. Один переписчик.

Лэнгдон сделал паузу, чтобы это осознали, но эффект не удался.

– Люди! – подстегнул он. – Книга такого объёма, длины и сложности потребовала бы примерно сорок лет работы.

– Ну, это уже более правдоподобно, чем за одну ночь, – заметил кто-то.

– Согласен, – сказал Лэнгдон, – но здесь возникает серьёзная нестыковка. В тринадцатом веке средняя продолжительность жизни составляла около тридцати лет – а на освоение художественного мастерства, проявленного в этой каллиграфии и иллюстрациях, ушла бы как минимум половина этого срока. Страннее всего то, что специалисты подтверждают поразительную стабильность почерка на протяжении всей книги. Нет никаких признаков ухудшения от начала до конца... ни намёка на усталость, потерю зрения, снижение подвижности, старение или слабоумие. Ни малейшего изменения стиля. Если сложить все эти факторы, получится загадка, технически необъяснимая.

Тишина.

– Итак, профессор... как вы думаете, что произошло? – наконец спросили из аудитории.

Лэнгдон задумался. – Понятия не имею, – честно признался он. – История полна необъяснимых аномалий, и это одна из них.

– Вот поэтому я и выбрал физику, – вставил тихий студент с первого ряда.

– Не хочу огорчать, – усмехнулся Лэнгдон, – но наука тоже далеко не всегда может объяснить аномалии. Может, расскажешь нам об эксперименте с двумя щелями? Или о проблеме горизонта? Или о коте Шрёдингера...

– Беру слова назад! – с улыбкой сдался парень.

– Наконец-то признаки разума, – заключил Лэнгдон под общий смех. – В любом случае, в 2007 году, когда украденный манускрипт временно передали Праге, шведы опасались, что чешское правительство может его не вернуть, но, как и обещали, артефакт возвратили, и в знак доброй воли теперь "Библия Дьявола" приезжает в Прагу на шесть месяцев раз в десять лет при условии, что её никогда не достают из защищённого стеклянного футляра.

Лёгкий толчок – фуникулёр остановился у подножья Петршинского холма. Лэнгдон задумчиво поднял глаза, всё ещё размышляя о манускрипте и послании Кэтрин. Она явно хотела, чтобы он вернулся к "Библии Дьявола", но Лэнгдону не было ясно, с чем связано её требование.

Нет причин... кроме одной.

Неужели Кэтрин там... ждёт меня?

ГЛАВА 56

Мост Джорджа Вашингтона – самый загруженный автомобильный мост в мире. Соединяя крутые скалы Нью-Джерси с берегами Нью-Йорка, его четырнадцать полос движения обеспечивают безопасный проезд более чем ста миллионам транспортных средств в год.

Однако сегодня, перед рассветом, Джонас Фокман был почти одинок на мосту, мчась в украденном внедорожнике к Манхэттену. Он то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, проверяя, не преследует ли его кто-нибудь. Он надеялся добраться до относительной безопасности здания Random House Tower до того, как кто-то сообщит о пропаже этого автомобиля.

Алекс, технический специалист PRH, только что сообщил ужасающие новости из Праги. Фокман мог лишь молиться о том, что в найденных IT-специалистом данных была какая-то ошибка.

Разве открытие в книге Кэтринстоит того, чтобы из-за него убивать? Он вспомнил теорию сознания, которую Кэтрин изложила ему за ланчем в Нью-Йорке. Это, несомненно, был смелый отход от текущей парадигмы, но вряд ли она казалась опасной.

– Теория, – сказала Кэтрин, – называется нелокальным сознанием. И она основана на предпосылке, что сознание не локализовано в вашем мозгу… а скорее оно повсюду. То есть, сознание пронизывает Вселенную. Сознание, по сути, является одним из фундаментальных строительных блоков нашего мира.

– Ладно, – сказал Фокман, уже испытывая трудности с пониманием.

– В нелокальной модели, – продолжила она, – ваш мозг не создаёт сознание, а воспринимает то, что уже существует вокруг. – Она перевела взгляд с Фокмана на Лэнгдона и обратно. – Проще говоря, наш мозг взаимодействует с уже существующей матрицей осознания.

– Это было "проще говоря"? – Фокман выглядел озадаченным.

– Радуйтесь, – сказал Лэнгдон. – Она могла бы испортить обед, попытавшись объяснить триадическую вихревую парадигму размерности.

– Серьёзно, Роберт? – укоризненно сказала она. – Человек с вашим интеллектуальным уровнем должен уметь воспринимать девятимерную квантованную объемную реальность, встроенную в бесконечную непрерывность.

Лэнгдон закатил глаза. – Вот видите, о чём я?

– Дети, – поднял руки Фокман. – Не заставляйте меня останавливать машину. Лэнгдон наполнил их бокалы вином, пока Кэтрин продолжала.

– Вот самый простой способ это представить, – сказала она. – Посмотрите на эту колонку. – Она указала на миниатюрную беспроводную колонку, стоящую на полке и играющую классическую музыку. – Допустим, Моцарт перенёсся в будущее и оказался за нашим столом прямо сейчас – он был бы потрясён, услышав музыку из этой крошечной коробки. В его мире не было записей. Когда он слышал музыку, всегда присутствовал оркестр. Увидев эту колонку, он мог бы ошибочно решить, что за стеной спрятан оркестр – или что внутри самой колонки есть миниатюрный оркестр.

Других вариантов в его представлении не было. Он никогда бы не догадался, что музыка, по сути, витает бесшумно вокруг нас в виде радиоволн и эта колонка принимает их.

Фокман оглядел комнату, представив её заполненной невидимыми радиоволнами.

– Мы могли бы попытаться объяснить Моцарту нашу реальность, – продолжила она, – но у него не было бы точек опоры для понимания. Даже первые примитивные технологии записи появились лишь спустя столетие после его смерти. Суть в том, что вот мы сидим здесь, в современном Манхэттене, но объяснение вам нелокального сознания немного похоже на попытку описать Моцарту радиоволны. В его реальности музыка исходит исключительно от живых музыкантов, играющих в реальном времени, и других возможностей не существует.

За столом воцарилась тишина, пока идея осознавалась.

– Но в нашей реальности… всё иначе. – Кэтрин наклонилась к ним. – В мире нелокального сознания… музыка существует повсюду вокруг нас. Наш мозг просто «настраивается», чтобы её услышать.

Фокман на мгновение задумался. – Вы хотите сказать, что сознание – это как стриминговый сервис, на который подписан наш мозг?

– Очень близко… скорее, как бесконечно большой радиодиапазон. Представьте сознание бесконечным облаком радиоволн в этой комнате. Ваш мозг – приёмник… настроенный на свою уникальную станцию. В вашем случае, он настроен на станцию Джонаса Фокмана.

Редактор нахмурился. – Не хочу звучать как Моцарт, но это… кажется неправдоподобным.

– Я вас понимаю, – Лэнгдон обратился к Фокману. – Но справедливости ради, многие научные открытия вначале считались абсурдными или невозможными – гелиоцентризм, шарообразность Земли, радиоактивность, расширяющаяся Вселенная, теория микробов, эпигенетика и бесчисленное множество других. Исторически значимые истины часто начинают жизнь как абсолютно невозможные вещи. И то, что мы не можем представить, как что-то может быть правдой, не означает, что мы не можем наблюдать, что это действительно так. Древние греки заявили, что Земля круглая, почти за два тысячелетия до того, как Ньютон объяснил, как океаны удерживаются на месте благодаря гравитации.

– Тушé. – Фокман улыбнулся. – Мне бы лучше не спорить с гарвардским профессором.

– Думаю, Роберт хочет сказать, – предположила Кэтрин, – что пока мы ещё изучаем, как именно работает нелокальное сознание… мы уже точно увидели, что эта теория даёт чёткие ответы на множество явлений, необъяснимых в текущей модели.

– Ну ладно…

– Кроме того, – добавила Кэтрин, – в отличие от Моцарта, вам повезло жить в мире, где вы ежедневно взаимодействуете с очень похожей моделью.

– Похожей на нелокальное сознание? – Фокман не видел параллелей в своей жизни.