Текст книги "Тайна из тайн"

Автор книги: Дэн Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

Хотя Лэнгдон понимал, что это может стать поворотным моментом в истории науки, огромное значение открытия не занимало его мысли. Он куда больше сосредоточился на последствиях невероятного невезения Кэтрин.

Она выдвинула немыслимо гениальную идею в своей книге… и только затем узнала,что ЦРУ уже тайно разрабатывает её.

Хотя совпадение было ошеломляющим, Лэнгдон знал, что клише "Великие умы мыслят одинаково" подтверждалось бесчисленное количество раз на протяжении веков; Ньютон и Лейбниц независимо изобрели исчисление; Дарвин и Уоллес одновременно пришли к идее эволюции; Александр Белл и Элиша Грей изобрели телефонные устройства и подали патентные заявки с разницей в несколько часов. Теперь, казалось, Кэтрин Соломон и ЦРУ независимо друг от друга нашли способ создания искусственных нейронов.

"Теперь всё встаёт на свои места…" – прошептала Кэтрин, устремив взгляд в пустоту. "Неудивительно, что я стала целью…"

"Невероятно неудачное совпадение", – сочувственно заметил Лэнгдон. "По крайней мере, теперь мы понима…"

"Это не совпадение, Роберт!" В глазах Кэтрин вспыхнул гнев. "ЦРУ украло мою идею!"

Украло? Его это утверждение озадачило; очевидно, ЦРУ разрабатывало искусственные нейроны задолго до того, как Кэтрин начала писать свою книгу.

"Они украли мой дизайн!" – повторила она. «Весь целиком!»

За всё время знакомства с Кэтрин Соломон Лэнгдон никогда не слышал от неё ни одной неразумной претензии, что уж говорить о параноидальных выпадах. "Я не понимаю", – сказал он, пытаясь успокоить её улыбкой. "Ты пишешь эту книгу уже год, а программа "Порог" работает больше двадцати…"

"Я выражаюсь неясно", – оборвала она. В её глазах появилась решимость, которую он никогда прежде не видел. "В моей рукописи был раздел об искусственных нейронах, где объяснялись детали именно этого дизайна. Но в том разделе я говорила о своей страсти и работе в аспирантуре, когда я уже мечтала о будущем ноэтики… проектировала гипотетические технологии, которые учёные будущего однажды смогут использовать для углубления понимания человеческого сознания."

Её слова внезапно стали Лэнгдону ясны. "Господи… что?!"

Она кивнула. "Да! Роберт, я впервые предложила – и зафиксировала – точный дизайн этих искусственных нейронов в своей дипломной работе… двадцать три года назад."

ГЛАВА 105

По ошеломлённому выражению лица Лэнгдона Кэтрин поняла, что он всё ещё пытается осмыслить то, что она только что ему сообщила.

– Это мой точный проект искусственных нейронов, – сказала она, постучав по засекреченной папке «Порога». – Двадцати трёхлетней давности. Здесь нет ошибки.

– Значит, ты писала докторскую диссертацию об искусственных нейронах? – поинтересовался Лэнгдон.

– Не совсем. Я занималась нейробиологией, и моя диссертация называлась "Химия сознания" – научная работа о нейро-трансмиттерах и осознании, но в конце, как и в рукописи, я добавила раздел о будущем исследований сознания. Там я помечтала о различных гипотетических прорывах, включая самое значительное достижение в моей области – искусственные нейроны – технологию, которая наконец-то позволила бы создать истинный интерфейс «человек-машина» и дала бы учёным возможность наблюдать сознание мозга новыми способами… и наконец увидеть, как всё это работает.

– И ты уверена… что это простое совпадение с разработкой ЦРУ?

– Роберт, нейроны в этой папке идентичны тем, что я предложила в своей диссертации, вплоть до терминологии! Описание буквально упоминает «наноэлектрические биофиламенты» и «двусторонний органо-технический синтез» – оба термина я придумала сама!

Лэнгдон, похоже, убедился. – Вау… значит, получается, ты, Кэтрин Соломон, ещё в аспирантуре догадалась, как создать искусственные нейроны?

– Я была ребёнком с гиперактивным воображением. Это была просто фантазия. Не забывай, что двадцать три года назад искусственные нейроны относились к научной фантастике!

– Как и генная инженерия, беспилотные автомобили и искусственный интеллект, – парировал он. – Но вот мы здесь. Благодаря закону Мура.

Правда, подумала она, будущее наступает всё быстрее.

– Двадцать лет назад в научной среде предполагали, что искусственные нейроны окажутся на кремниевой основе, что было логично, поскольку нейроны по сути представляют собой бинарные переключатели, как в компьютерных чипах. Я не согласилась и в диссертации доказывала, что поскольку конечная цель искусственных нейронов – интеграция с мозгом, то любое рабочее решение должно быть биологическим. Поэтому я дала волю воображению и детально разработала концепцию того, как подобные нейроны могут быть созданы в будущем.

– Должен сказать, это было очень проницательно, – заметил Лэнгдон, по-прежнему впечатлённый. – ЦРУ, вероятно, работало над этим десятилетиями… и наконец добилось успеха. Вопрос авторства или признания заслуг – это уже другое дело.

– Меня просто интересует, как они узнали о моей идее… или заполучили её.

Лэнгдон пожал плечами. – Ну, это крупнейшая разведывательная организация в мире.

– Вообще-то, – сказала Кэтрин, воспоминания нахлынули."Только сейчас до меня дошло…" Она замешкалась, задумавшись.

"Расскажешь по дороге", – поспешил Лэнгдон, подхватывая папку и направляясь к выходу. "Нам нужно убраться отсюда вместе с этим – и передать послу. Будем надеяться, этого достаточно."

Кэтрин перекинула через плечо сумку и последовала за Лэнгдоном через лабораторию, её мысли теперь метались. "С моей диссертацией произошло нечто странное. Я так и не поняла что именно, и не вспоминала об этом десятилетиями… но, возможно, это что-то объясняет."

"Что случилось?" – спросил Лэнгдон, пока они спешили через ярко освещённый компьютерный зал к вращающейся двери.

"Мой научный руководитель в Принстоне, – вспоминала она, – был тем самым А. Дж. Косгровом, легендарным химиком, который взял меня под своё крыло. Ему очень нравилась моя работа, и он говорил, что она достойна Премии Блаватник – национальной награды за постдокторские научные исследования. В любом случае, я её не получила, чем была совсем не расстроена, но Косгров почему-то вышел из себя. В итоге у него вышел спор с главой премиального комитета, каким-то знаменитым профессором из Стэнфорда. Когда страсти улеглись, Косгров заявил, что я заслужила награду, но мне отказали «по причинам, никак не связанным с научными заслугами». Я списала это на академические интриги. Но сказала ему, что мне всё равно, потому что решила посвятить себя ноэтике. Тогда он произнёс нечто странное. Он сказал, что прежде чем я окончательно уйду из нейронауки, настоятельно рекомендует мне…" Кэтрин резко остановилась у двери. "О…нет."

Лэнгдон обернулся. "Что такое?!"

Кэтрин закрыла глаза, не веря сама себе, и поставила сумку на рабочий стол. Среди всего этого хаоса она осознала это только сейчас. "Роберт", – прошептала она, открывая глаза и проводя рукой по густым тёмным волосам. "Есть куда более серьёзная причина, по которой ЦРУ хочет, чтобы моя книга исчезла навсегда."

Сжимая пистолет SIG Sauer, забранный у полевого агента Хаусмора, Финч спрыгнул с транспорта "Порог" и помчался по знакомой платформе через безлюдный центр безопасности. Обнаружив тело своего коллеги в холле, он бросился в мастерскую Гесснер, где его худшие опасения подтвердились с пугающей ясностью.

Бригита была убита.

Финч немедленно запросил подкрепление, но понимал, что с потерей местного полевого агента помощь придёт не скоро. Ситуация становилась всё тревожнее и деликатнее, и благоразумие требовало немедленных действий. Финч был первоклассным стрелком и вполне мог нейтрализовать любого, кто встретится на его пути.

Войдя в коридор OPS, он с облегчением отметил, что в этом секторе погас свет. Впрочем, он сам участвовал в проектировании этого подземного комплекса и знал, что освещение автоматически выключается каждые десять минут; темнота вовсе не гарантировала, что здесь никого нет.

Финч всё ещё не мог осознать, что Хаусмор и Гесснер были убиты. Ещё тревожнее казалась немыслимая личность убийцы. Вытаскивая тело Хаусмора из-за дивана, он с удивлением заметил на ковре металлический стержень от эпилепсии. Кто-то явно уронил его, а в "Крепость Распятия" когда-либо входили лишь двое больных эпилепсией – Саша Весна и Дмитрий Сысевич, оба из одного учреждения.

А Дмитрий, как меня заверили, уже мёртв.

Мысль о том, что убийцей могла быть Саша, казалась невероятной. Гесснер всегда описывала её как тихую и добрую. С другой стороны, сегодня она якобы напала на оперативника ÚZSI, что свидетельствовало о её нестабильном состоянии. Её мозг испытывал колоссальную нагрузку, и нельзя было исключать психический срыв.

Саша убила Гесснер? Это казалось немыслимым... и все же, если Саша узнала, что Гесснер с ней сделала, это стало бы сильным мотивом. Даже так, Финч сомневался, что Саша способна на такое... по крайней мере, не в одиночку.

Он резко свернул направо в направлении BIO, с облегчением обнаружив, что операционная зона не освещена. Когда свет включился, все оказалось на своих местах. Финч бросил взгляд на робота-хирурга, свисавшего с потолка. До сих пор Гесснер использовала эту технологию лишь для двух операций на людях – одна прошла успешно, другая закончилась катастрофой.

Финч был не в настроении для сюрпризов и намеревался тщательно обыскать объект, начав с систематического осмотра медицинского блока, чтобы убедиться, что никто не спрятался под кроватью или в шкафу, дождавшись отключения датчиков движения.

Если кто-то проник в "Порог", Финч не позволит ему ускользнуть. Тот, кто увидел это место... не сможет выйти отсюда живым.

Глубоко в хранилище СМЭС Голем устремил взгляд в открытую вентиляционную шахту. Где-то высоко над ним едва угадывался пятнистый дневной свет, проникавший сквозь перфорации в купольной голове статуи R2-D2, расположенной несколькими этажами выше в парке Фолиманка.

По очевидным причинам такие аварийные вентиляционные отверстия всегда оставались открытыми для обеспечения экстренной вентиляции. Их закрывали лишь для проверки хранилища на герметичность под давлением и только при соблюдении особых условий... а именно – полного отсутствия жидкого гелия.

Сегодня протокол будет слегка изменён.

Собрав силы, Голем взобрался на гудящее металлическое кольцо. Верхняя часть была округлой и опасной, но его ботинки имели хорошее сцепление. Он чувствовал слабую вибрацию механизма, когда дотянулся до потолка и ухватился за выступающую рукоять. Эта рукоять приводила в движение систему блоков, перемещавших массивную металлическую пластину, закреплённую на потолке.

Тестовая заглушка.

Квадратная стальная панель крепилась на направляющих с обеих сторон вентиляционного отверстия. Как гигантский люк, её можно было передвинуть на место с помощью рукояти и зафиксировать "барашками", герметизируя помещение.

Неудивительно, что на стальной пластине красовались ярко-красные предупреждающие надписи.

Nebezpečí! Nezavírat!

Опасность! Не закрывать!

Игнорируя предупреждение, Голем начал вращать рукоять. Через минуту хранилище станет герметичным.

Более веская причина?

ГЛАВА 106

Лэнгдон не мог представить, какой еще мотив мог быть у ЦРУ для уничтожения рукописи Кэтрин. Ее книга раскрывает новую сверхсекретную технологию ЦРУ. Игра, сет, мат...

Кэтрин резко остановилась и повернулась к нему, ее лицо в резком свете галогеновых ламп выражало беспокойство. "Думаю, профессор Косгроув догадывался, что что-то не так, – сказала она. – После его спора с тем парнем из Стэнфорда он дал мне последнее задание перед тем, как я перешла из нейронауки в ноэтику. Это была необычная просьба".

"И что же он хотел, чтобы ты сделала?"

"Он настаивал, что каждому будущему ученому нужно пройти процесс оформления патента. Он сказал, что восхищается моим творческим подходом к искусственным нейронам, и даже если патент никогда не выдадут, сам процесс подачи заявки..."

"Погоди..." – перебил Лэнгдон. "Ты хочешь сказать, что подала заявку на патент для этих искусственных нейронов?"

"Это было учебное задание, – она кивнула. – Косгроув предупредил, что мою заявку отклонят из-за 'отсутствия практического применения', поскольку технология не была реализуемой. Тем не менее он настаивал, чтобы я все обдумала, максимально детализировала, представила инструменты, технологии и материалы, которых еще не существует, и прошла весь процесс подачи. Так я и сделала! Я заполнила четырнадцати страничную заявку как могла и отправила. Патент, как и ожидалось, отказали, и я больше об этом не думала..."

До этого момента, с удивлением осознал Лэнгдон. Она стоит лицом к лицу со своим же изобретением.

"Теперь я понимаю, – сказала Кэтрин, – что профессор Косгроув, возможно, защищал меня, когда велел оформить патент..." Она замолчала, в голосе прозвучала дрожь. "Как если бы он знал настоящую причину отказа по моей диссертации."

"Что твою технологию тайно присвоило ЦРУ?" "Украли, да."

"Но откуда Косгроув мог знать, что это сделало ЦРУ?"

"Для меня это загадка, – сказала Кэтрин, – но внутренний голос подсказывает, что онзнал.Спустя годы я узнала, что была единственной студенткой, которую Косгроув уговаривал подать патент."

"Это подозрительно."

"Да, и он очень настаивал. Помню, он говорил: 'Не говори никому, Кэтрин. Просто сделай это'. Его давно уже нет в живых, иначе бы я позвонила."

"У тебя осталась копия заявки?" – спросил Лэнгдон, понимая, насколько опасной могла быть эта бумага.

"Конечно, была... но все копии таинственным образом исчезли из моих файлов. Я думала, что потеряла их при переезде, но теперь..."

Вероятно, их тоже украли. Лэнгдону стало не по себе от мысли, что ЦРУ следило за Кэтрин так долго, но многое теперь стало понятно.

"Но вот что важно, – продолжила Кэтрин. – Тогда, годы назад, когда я получила отказ из патентного бюро, мне было смешно – четырнадцать страниц моих искренних научных изысканий с ярко-красным штампом ОТКАЗАНО на каждой странице. Я показала профессору Косгроуву, он не разделил моего веселья, но попросил оставить копию для потомков и 'когда я стану знаменитой'. Конечно, я согласилась."

"Значит, у Косгроува есть копия?!"

"Да, – голос ее дрогнул. – Когда он умер лет десять назад, его сестра пришла ко мне с запечатанным конвертом и сказала, что его последней волей было передать этот конверт мне." Голос Кэтрин сорвался. "Там действительно лежала моя старая отклонённая заявка – выцветшая, но целая."

Невероятно. Лэнгдон теперь был уверен, что старый преподаватель Кэтрин знал о нечестной игре с ее диссертацией и патентом. Вопрос, как Косгроув получил эту информацию, оставался без ответа, но он явно предпринял шаги, чтобы у Кэтрин сохранились доказательства.

Козырь,подумал Лэнгдон. Он ей это оставил.«Где сейчас эта копия?» – спросил он, опасаясь, что и до нее могли добраться.

"У меня дома, в столе, – ответила она. – Насколько я знаю."

"Нам нужно ехать, – Лэнгдон двинулся к двери. – Если ЦРУ узнает..."

"Есть еще кое-что. – Кэтрин смущенно замолчала, затем прямо взглянула на Лэнгдона. – Работая над заключительной главой о будущем ноэтики, я писала о своей юношеской мечте создать искусственные нейроны. Импульсивно решила включить в книгу свою неудачную заявку – все четырнадцать страниц с печатью ОТКАЗАНО – чтобы история моего провала могла вдохновить других молодых ученых, столкнувшихся с отказами."

Лэнгдон потерял дар речи. Последняя деталь пазла.

Патент Кэтрин был бы опубликован в ее книге на всеобщее обозрение.

Дальнейших мотивов для отчаянных мер со стороны агентства не требовалось.

«Порог» – это «Манхэттенский проект» в области науки о мозге... а Кэтрин собиралась опубликовать чертежи их атомной бомбы.

Лэнгдон мог лишь представить юридический кошмар ЦРУ, если бы организации вроде Федерации американских ученых обнаружили, что заявку известного ноэтика отклонили... а затем украли без ведома автора и возмещения.

Мечта журналиста-расследователя.

Книга содержала смелое видение прорывной технологии – последнего элемента в гонке за интерфейс "мозг-машина". Пока что только ЦРУ обладало ей... но публикация Кэтрин все меняла.

Какую бы цель ни преследовали чипы ЦРУ, "Порог" давал им огромное технологическое преимущество.

Но это не все, понял Лэнгдон. «Порог» – это золотая жила.

Если ЦРУ решит коммерциализировать технологию H2M, фирма "Q" станет самым богатым венчурным фондом, способным финансировать любые операции. В любом случае, секретность была жизненно важна.

"Более того, – добавила Кэтрин, – это объясняет хвастовство Бригиты насчет своих патентов вчера вечером. Она завела этот разговор, потому что вела разведку. Помнишь, она спросила, есть ли у меня патенты... или подавала ли я когда-нибудь заявку на патент?"

Лэнгдон хорошо это помнил. – А ведь ты утверждала обратное!

– Просто не хотела вдаваться в детали. Да и было это давно.

– Теперь понятно, почему Финч вчера впал в панику, – сказал Лэнгдон. – Гесснер наверняка сообщила ему, что ты не только отказалась подписать соглашение о неразглашении, но и отвергла её просьбу о раннем доступе к рукописи, а затем она наверняка доложила, что ты ещё и откровенно солгала, утверждая, будто никогда не подавала заявку на патент! Финч сразу решил, что ты стремишься к личной выгоде и готовишь какую-то громкую разоблачительную публикацию.

– Ну, теперь мы можем опубликовать это сами, – Кэтрин кивнула на засекреченную папку в его руке. – Включая снимки PALM имплантированного мозга. Довольно убедительное доказательство.

– Что такое PALM?

– Фотоактивируемая локализационная микроскопия – метод визуализации мозга. В Threshold внедрили в искусственные нейроны флуоресцентные белки, чтобы буквально видеть их… и отслеживать рост. Хитрый ход – их идея, не моя.

– Подожди, в этой папке есть снимки?! Ты же не...

– Ты слишком быстро её забрал, – она протянула руки за папкой. – Я покажу тебе.

Лэнгдон поспешно вернул ей папку. Несмотря на их догадки, что ЦРУ украло идею Кэтрин и создаёт искусственные нейроны, Лэнгдон пока не видел реальных доказательств испытаний Threshold на людях. Вот они...

– Вот хороший пример, – Кэтрин раскрыла папку на столе.

Увидев изображение, Лэнгдон почувствовал и отвращение… и удовлетворение. Цветной снимок напоминал компьютерно обработанный рентген мозга внутри черепа. Ужасало, однако, то, что ещё находилось внутри черепа помимо мозга.

Под черепной костью в мозговой ткани располагался неожиданно крупный компьютерный чип. От чипа тянулся шнур к светящейся сетке флуоресцентных нитей, сплетённых в ажурную, похожую на волошку шапочку, обтягивающую верхнюю часть мозга.

– Эта нейросетка, – сказала Кэтрин. – Моя идея.

Лэнгдон с изумлением наблюдал, как она листает изображения, графики и заметки, фиксирующие прогресс имплантации. Записи вызывали тревогу, но настоящий шок его ждал, когда он заметил мелкую пометку внизу каждой страницы.

ПАЦИЕНТ №002 /ВЕСНА

– Саша… – прошептал Лэнгдон, и его худшие опасения подтвердились. Что они с тобой сделали?

Лэнгдона тошно передернуло при виде густой сети щупалец, расползшихся по мозгу Саши, словно какой-то паразит. Ирония заключалась в том, что они с Кэтрин проникли в Threshold за компроматом… а оказалось, что самый убийственный компромат буквально снаружи, внутри головы Саши Весны.

Надеюсь, посол уже нашёл Сашу,подумал он, снова почувствовав, что пора уходить.

– Что бы ни было в голове у мисс Весны, – сказала Кэтрин, – это далеко не просто лечение эпилепсии.

– Здесь есть что-то, что поясняет, как чип функционирует?

– Ничего конкретного, – перелистывая страницы, ответила Кэтрин. – В этой папке только данные о нейроинтеграции, и, признаюсь, я поражена, как быстро они её добились.

– В каком смысле?

– Интеграции между чипом и мозгом, – объяснила она. – Когда искусственная нейросеть накладывается на живой мозг, этим элементам требуется время, чтобы слиться в единую систему. Нейропластичность – чудо, но она не происходит за ночь. Полная ситаксическая интеграция мозга с имплантатом займёт не меньше десятилетия – возможно, двух. Одно из главных препятствий, о котором я писала в диссертации.

– Какое решение ты предложила?

– Никакого, – ответила Кэтрин. – Только ждать. Для биологического роста нужно время. Для эволюции нужно время.И всё же… – Она изучала графики, качая головой. – Они ускорили процесс с невероятной скоростью. За год они сделали то, на что потребовалось бы десятилетие. Вопрос…как? – Она продолжала листать страницы, остановившись на фотографии молодой Саши Весны с длинными светлыми волосами.

– У меня другой вопрос, – сказал Лэнгдон. – Если Саша – пациент номер два…

Кэтрин подняла взгляд. – Верно, тогда кто же пациент номер один?

Она тут же начала листать папку в обратном направлении, ища сведения о пациенте номер один, которым, как предположил Лэнгдон, скорее всего был тот российский пациент-эпилептик Дмитрий из того же учреждения, что и Саша.

– Странно, – сказала Кэтрин. – Не вижу раздела с данными о других… О, подожди, вот он. Он намного короче. Я пропустила.

Раздел содержал общие данные, графики и не менее жуткий рентген мозга с имплантированным чипом и нейросетью.

Внизу страницы было написано:

ПАЦИЕНТ №001 / СЫСЕВИЧ

Сысевич явно звучит по-русски, подумал Лэнгдон.

– Красивый мужчина, – сказала Кэтрин, остановившись на фото мужчины с выразительными чертами лица, квадратной челюстью и курчавыми чёрными волосами. Его славянские черты были крепкими и властными, но взгляд его глаз казался тревожно безжизненным. – У него, бесспорно, тот же чип, что у Саши, – продолжила Кэтрин, читая дальше. – Вот что странно – никаких данных после операции. Ничего.

– Обсудим по дороге, – Лэнгдон направился к вращающейся двери. – Нам нужно выбираться отсюда.

Кэтрин закрыла папку и сунула её в сумку через плечо. – Не хочу этого говорить, но его записи внезапно обрываются. Никакого дальнейшего наблюдения. Похоже, они имплантировали чип, и… что-то пошло не так. Возможно, он умер.

Мысль была тревожной, но добавляла ещё больше козырей в их руки: если ЦРУ экспериментировало над ничего не подозревавшим российским пациентом– эпилептиком и убило его, дипломатический скандал мог иметь серьёзные последствия в и без того напряжённом мире.

Вернувшись через вращающуюся дверь в коридор, Лэнгдон облегчённо заметил, что там по-прежнему никого не было: свет погас, пока они находились в лаборатории.

Нас по-прежнему никто не обнаружил.

Освещение тут же включилось, и Лэнгдон с Кэтрин повернулись обратно к двойным дверям, через которые они вошли.

Они прошли всего несколько шагов, когда Кэтрин схватила Лэнгдона за руку. – Смотри! – прошептала она, указывая вперёд на двери с овальными окнами.

Лэнгдон тоже это увидел.

С другой стороны двери только что загорелся свет.

Закончив тщательный осмотр медицинского блока, Финч свернул за угол, где загорелась напольная подсветка, освещая путь к двустворчатой двери в конце коридора. Не доверяя случаю, он на мгновение заглянул в отдел иммерсионных вычислений, где с облегчением обнаружил, что все VR-кресла пусты, а шлемы аккуратно расставлены.

Затем он увидел опрокинутое офисное кресло.

И треснувшее стекло в окне компьютерного зала.

Обычно Финч бросился бы проверять компьютер, но его осенило куда более тревожное обстоятельство – запоздалое осознание того, что он мельком заметил в коридоре всего несколько мгновений назад... мягкий свет, пробивающийся через овальные окна двустворчатой двери.

В коридоре RTD горел свет.

Кто-то идет!

Будь то уборщики, охранник или что похуже, Лэнгдон понимал, что им с Кэтрин нельзя допустить, чтобы их увидели. К несчастью, они оказались в тупиковом коридоре без выхода, кроме как вернуться обратно.

Лэнгдон бросился назад, к лаборатории RTD, надеясь найти укрытие, но поравнявшись с дверью в чистую комнату, увидел, что Кэтрин остановилась посередине коридора и показывает на пол. – Роберт, – прошептала она. – Следы от шин!

Лэнгдон уже замечал их раньше – потертости на полированном полу, оставленные протектором погрузчика.

К его недоумению, Кэтрин тут же рванула мимо него, жестом ведя следовать за ней к тупику.Что она задумала?! Там же нет выхода!Через мгновение Лэнгдон разглядел то, что заметила Кэтрин: следы шин продолжались по коридору и исчезали...под дальней стеной.

Не может быть... если только...

Лэнгдон рванул во весь опор, поравнявшись с Кэтрин в пятнадцати ярдах от конца коридора. Он заметил фотодатчик и подбежал к нему, размахивая руками, чтобы активировать сенсор. Вся стена плавно сдвинулась влево, открывая еще один участок темного коридора.

Из проема потянуло ощутимо холодным воздухом.

Не сбавляя темпа, они с Кэтрин ворвались в проем и через несколько ярдов погрузились в полную тьму. Остановившись у металлического ограждения, они услышали, как стена за ними закрылась.

Приглушенный свет постепенно выхватил из темноты их окружение. К удивлению Лэнгдона, они оказались на бетонном пандусе, спускавшемся по периметру узкой шахты. Заглянув за ограждение в темноту внизу, он понял, что"Порог" гораздо больше, чем они видели... и продолжался в удручающем направлении.

Вниз.

ГЛАВА 107

Посол Нагель поспешно спускалась по мраморной лестнице посольства, ощущая небольшую шаткость в ногах, что было не удивительно, учитывая, что она только что надавила на директора ЦРУ и выпила послеобеденный коктейль.

Где же, черт возьми, Дана?

Сержант Скотт Кербл пообещал сопровождать пресс-секретаря наверх для разговора с послом, но Дана так и не появилась. Странно, что и Кербл тоже пропал.

Когда Нагель добралась до офиса Даны, стройная пресс-секретарь сидела на полу, всхлипывая, и укладывала личные вещи в картонную коробку. Дана подняла на нее воспаленные от слез глаза, сверкнувшие презрением, и продолжила сборы.

Не к добру.

Посол сделала короткую паузу, чтобы успокоиться. "Мисс Данек, Скотт Кербл просил вас прийти в мой кабинет?"

"Просил".

"И вы его проигнорировали?"

"Я больше на вас не работаю", – горько ответила она.

Нагель глубоко вздохнула, вошла и закрыла за собой дверь. "Дана, я вижу, ты расстроена. Я тоже очень любила Майкла Харриса, но..."

"To je lež," – пробормотала она, не поднимая глаз.

"Я действительно любила Майкла", – настаивала Нагель, – «и никогда себе не прощу, что подвергла его опасности. На меня давило начальство. Это было неправильно, и мне стыдно. Я объясню тебе все позже, но сейчас критично важно найти Сашу Весну, и мне отчаянно нужна твоя помощь».

"С какой стати я вообще должна помогать вам?! – вспыхнула Дана. – Вы должны были понимать, что нельзя принуждать Майкла к отношениям с незнакомкой – незнакомкой, которая в итоге его убила!"

"Саша не убивала Майкла", – уверила ее Нагель. – «Правда в том, что она сама в огромной опасности – вероятно, от того же человека, который убил Майкла – и мне нужно найти ее как можно скорее».

"Почему она вам так важна?"

Нагель приблизилась и понизила голос до шепота. "Дана, мне стыдно в этом признаться, но как и Майкл… Саша – жертва моего правительства". Она актив ЦРУ… и даже не знает об этом. «Я чувствую обязанность помочь ей». Она замолчала, глядя Дане в глаза. «И я верю, Майкл хотел бы, чтобы ты помогла Саше».

Статная девушка внезапно содрогнулась, обхватив себя руками и сжав челюсть, будто пытаясь сдержать слезы. Нагель вдруг вспомнила, что когда человек так ослепительно красив, как Дана Данек, легко забыть о его человеческой слабости.

"Я никогда больше не смогу вам доверять", – голос Даны дрогнул.

"Мне больше нечего терять", – ответила Нагель. – "Дана, я пытаюсь любой ценой вернуть душу. И, если это чего-то стоит, я только что сожгла последний мост. Я позвонила своему бывшему начальнику и пригрозила правительству США".

Дана выглядела скептически. "Бывшему начальнику? Вы угрожали директору ЦРУ?"

"Угрожала". Нагель искривилась в скупой улыбке. "Как я сказала – терять нечего. Я только что узнала шокирующие подробности о программе, в которой участвовала, и единственная моя надежда остановить это и доказать свою невиновность – видео с предсмертным признанием главного автор..."

"Госпожа посол?" – раздался позади мужской голос.

Нагель обернулась и увидела лицо сержанта Скотта Кербла, выглядывающего в щель приоткрытой двери.

"Люди обычно стучат", – резко бросила Дана.

"Скотт? – сказала Нагель. – Где вы были? Вы должн..."

"Простите, мэм", – его голос звучал нехарактерно жестко. – "Боюсь, я получил приказ вас задержать".

Нагель взглянула на доверенного охранника, прекрасно понимая, что произошло.

"Приказ от директора ЦРУ?"

"Пройдемте".

"Вы не можете арестовать посла! – воскликнула Дана. – Она ваш начальник!" Кербл покачал головой. "Мы военные США".

Дана посмотрела на Нагель, та подтвердила кивком. К сожалению, охрана из морпехов получала приказы с самого верха. Посол теперь горько сожалела, что доверила Керблу дипломатическую почту. Единственная копия видео…

"Госпожа посол?" – Кербл явно испытывал неловкость. – "Пожалуйста,пройдемте".

"Конечно, Скотт. Мне нужна минута. Мисс Данек увольняется, и я хотела бы попроща..."

"Руки вперед!" – прогремел низкий голос, когда дверь распахнулась, обнажив двух других морпехов за спиной Кербла. Похоже, они сочли своим долгом поддержать ведущего агента, чья вежливость ни к чему не привела.

"Наручники ни к чему", – сказала Нагель. – "Я пойду смирно, но мне нужно пару слов с мисс..."

"Невозможно", – рявкнул первый морпех, входя в кабинет. – "Покажите запястья, мэм".

Недоуменно Нагель взглянула на Кербла, чье выражение лица заметно ожесточилось в присутствии коллег.

"Подайте ему руки", – приказал Кербл. – "И никаких разговоров с мисс Данек. У нас приказ. Никаких контактов. Ваш кабинет опечатан, обыщем его и все посольство".

"Обыщем?" Нагель почувствовала, как теряет последний козырь. "Что… ищете?"

Кербл проигнорировал вопрос и повернулся к Дане: "Мисс Данек, если вы увольняетесь, вам нужно немедленно покинуть посольство. Вы поняли?"

"Да… но..."

"Это ваши личные вещи в коробке?" Дана кивнула.

Кербл подошел к коробке, заглянул внутрь, затем мельком посмотрел на Нагель, встретившись с ней взглядом, пока морпехи занимались ее запястьями. Она видела, как Кербл наклонился к столу Даны, что-то написал на стикере, затем одним плавным движением вытащил из нагрудного кармана дипломатическую почту, которую дала ему Нагель, прилепил стикер и сунул пакет в коробку, запрятав его среди вещей Даны.

Неужели он только что это сделал?!

Невозмутимо Кербл вернулся к Нагель, теперь уже скованной нейлоновыми наручниками: "Госпожа посол, советую вам подчиняться без промедления. Это для вашей безопасности".

Прежде чем Нагель ответила, Кербл обернулся к Дане.