Текст книги "Тайна из тайн"
Автор книги: Дэн Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)
Лэнгдон заставил себя сохранять спокойствие; в конце концов, он покинул квартиру Саши сразу после получения записки и прибыл сюда очень быстро. Я пришёл раньше времени, решил он, что в некотором смысле могло быть даже лучше.Я увижу, как они подойдут,подумал он, направляясь к перилам и вглядываясь в парковку далеко внизу.
Ветер теперь дул ещё сильнее, и покачивание башни лишь усиливало тревожное состояние Лэнгдона. Пока он ходил по узкой смотровой площадке, опоясывающей лифт, он прошёл мимо спускающейся винтовой лестницы, вход на которую был перекрыт табличкой ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН и зловещим изображением человека, сдуваемого ветром с башни. Нет, уж спасибо.
Лэнгдон нашёл относительно укрытое место для ожидания, откуда открывался вид на леса Петршинского парка. В этом популярном туристическом месте было множество развлечений для детей: секретный сад, верёвочный городок, качели и карусель, которую как раз готовили к открытию. Его взгляд упал на далёкую церковь Святого Лаврентия, где когда-то находился древний языческий жертвенный алтарь, и Лэнгдон снова подумал о слухах про бродячих призраков и убитых девственниц.
Не совсем семейное развлечение, мелькнуло у него в голове, прежде чем он поднял глаза выше, рассматривая классическую панораму Праги… двойные шпили Вышеграда, Пороховую башню, Карлов мост и монументальный собор Святого Вита, окружённый обширными укреплениями Пражского Града.
Кэтрин читала лекцию в этом замке только вчера вечером, и теперь Лэнгдон задумался, не связано ли её похищение с тем, что она сказала тогда… или со своими научными исследованиями. Если это было так, он не имел ни малейшего представления, что именно.
Лэнгдону также пришла в голову другая мысль. Он начал сомневаться в подлинности записки с требованием выкупа за Кэтрин. Что-то в сообщении казалось подозрительным.Кто ты? Почему Петршинская башня? Всё это не имело никакого рационального смысла, и было похоже, что записка – часть какого-то странного плана.
– Сэр? – прозвучал за его спиной голос.
Лэнгдон обернулся и увидел молодую пару индийцев. Женщина улыбалась и протягивала ему телефон. – Не могли бы вы нас сфотографировать? Я забыла селфи– палку в отеле.
Молодой человек виновато улыбнулся. – Извините. Это наш медовый месяц в Инстаграме.
Лэнгдон взял себя в руки. – Конечно.
Женщина поставила мужа у перил, встала рядом и дала Лэнгдону знак начинать. Сделав несколько снимков, он уже собирался вернуть телефон, но та попросила продолжить, пока они примеряли разные позы и выражения.
– У неё много подписчиков, – пробормотал мужчина, явно смущённый.
Бессмертие через славу, размышлял Лэнгдон, фотографируя, вспоминая, что Шекспир, Гомер и Гораций считали уникальное человеческое желание быть «известным» симптомом другого уникального качества – страха смерти. Значит, слава – это своего рода вечная жизнь.
– Кажется, хватит! – протянула руку за телефоном женщина. – Дайте мне проверить!
Лэнгдон вернул ей устройство, заметив множество красных уведомлений во всех социальных сетях. Новый показатель популярности. Цифровые аплодисменты.
Она пролистала фото, кивая. – Они идеальны! – восторженно сказала она. – Спасибо!
Лэнгдон выдавил улыбку. – Поздравляю.
Молодожёны направились к лифту, проведя здесь ровно столько времени, чтобы сделать фотографии, и теперь, скорее всего, отправились к следующей точке для селфи. Порой Лэнгдону казалось, что единственная причина что-то делать– опубликовать это на всеобщее обозрение.
Когда двери лифта с шумом разъехались, Лэнгдона осенила мысль. – Прошу прощения, – окликнул он пару. – Могу я попросить об одной услуге?
Они замерли в дверях, удерживая их открытыми, и обернулись.
– Я должен был здесь встретиться с одной женщиной, – сказал Лэнгдон. – Но она не пришла. Сегодня утром я потерял телефон и хотел бы позвонить ей с вашего.
Женщина посмотрела на него, будто он попросил подержать её новорождённого, но после подталкивания мужа неохотно протянула телефон.
Под бдительным взглядом пары Лэнгдон быстро набрал номер, который не раз видел на стойке регистрации Four Seasons, и на первом же гудке услышал знакомый голос менеджера отеля.
– Спасибо, что позвонили в Four...
– Доброе утро, – перебил Лэнгдон. – Говорит Роберт Лэнгдон. Мне нужно срочно переговорить с Кэтрин Соломон. Это важно.
– О, здравствуйте, профессор. – Энтузиазм менеджера резко пропал. – Доктор Соломон, кажется, не в отеле. Она ушла сегодня утром, когда вы… плавали.
– Она не вернулась?
– Я её не видел, сэр. Попробую соединить с вашим номером.
Когда трубка в их номере зазвонила без ответа, Лэнгдону пришлось признать пугающую реальность: Кэтрин, возможно, не возвращалась сегодня в отель.Так где же она?!Пока он пытался представить её возможное местоположение, его осенила странная мысль.
Не могу поверить, что не догадался раньше…
Гудки продолжались, а пара индийцев выглядела всё более нетерпеливой – они всё ещё держали дверь лифта и ждали.
– Дорогая! – вдруг воскликнул Лэнгдон, делая вид, что кто-то ответил. – Где ты?! Я на Петршинской башне, и... Он замолчал, будто прислушиваясь, затем драматично ахнул. – Что?! Повтори… Говори медленнее…
Мимикой показав, что ему нужно уединиться, Лэнгдон повернулся к ним спиной, отошёл за шахту лифта и немедленно открыл браузер.
Кэтрин могла пытаться связаться со мной утром…
Он был настолько поглощён утренним хаосом, что не соображал здраво, но красные уведомления от её приложений напомнили ему те же значки на его ноутбуке.Почта.В течение многих лет перед этой поездкой они с Кэтрин часто общались именно так. Она называла это старомодным, но Лэнгдон ненавидел навязчивость сообщений, поэтому они остановились на почте.
Если Кэтрин пыталась дозвониться ему утром без ответа, понял он, то скорее всего отправила письмо, которое он мог проверить с ноутбука.
Я даже не проверил почту сегодня!
Лэнгдон быстро зашёл в gmail.com и авторизовался в аккаунте. Входящие стали загружаться, но очень медленно. Давай же!
Лифт гудел, явно протестуя против долгого ожидания. Наконец экран обновился, и появился список писем.
У вас 31 непрочитанное сообщение.
Он ругнулся на переполненный почтовый ящик и быстро пробежал по списку входящих от коллег, друзей и рекламы. Чем ближе к концу, тем меньше оставалось надежды.
И тут он её увидел. Да!
От: Кэтрин Соломон
Время отправки – 7:42 утра, после её ухода из отеля, но до встречи с Гесснер. Странно – тема письма была пустой.
Сердце бешено колотилось, когда он открыл письмо. Внутри тоже не оказалось текста. Пусто? Спустя секунду он заметил значок – в письме было вложение. Она прислала фото? Он ткнул в иконку, курсор завертелся, началась загрузка. Телефон показывал всего одну полоску сигнала.
– Сэр? – раздался резкий голос рядом.
Лэнгдон поднял глаза и увидел молодого человека, обходившего шахту лифта.
– Что вы делаете?! – возмутился тот. – Вы сказали, что вам нужно позвонить! Вы роетесь в её...
– Нет! – перебил Лэнгдон. – Мне нужно проверить одно письмо. Извините, это очень важно. Он показал пустой экран. – Оно просто загружается. Я сразу верну.
– Верните сейчас же, сэр, – запальчиво потребовал молодой человек, шагая к нему.
Лифт не прекращал гудеть.
Загружайся, чёрт возьми!
Ветер усилился, и женщина стала звать мужа.
– Сэр! – Мужчина протянул руку, чтобы забрать телефон.
– Пожалуйста… секундочку, – сказал Лэнгдон, пока курсор крутился. – Мне действительно нужно посмотреть…
– Немедленно! – потребовал молодой человек. – Вы не имеете прав...
– Вот! – воскликнул Лэнгдон, когда изображение наконец появилось перед ним. Лэнгдон не был уверен, то ли ветер качнул башню, то ли его колени подкосились, но он почувствовал внезапную потерю равновесия. Изображение на экране было настолько неожиданным, что он никак не мог представить, чтобы Кэтрин прислала ему нечто подобное.
Лэнгдон долго смотрел на странное "послание", позволяя своей эйдетической памяти запечатлеть его. Затем он закрыл браузер и вернул телефон молодому человеку, который выхватил его и сердито зашагал прочь.
Спустя несколько секунд Лэнгдон услышал, как лифт начал спускаться.
ГЛАВА 48
Майкл Харрис стоял у двери квартиры Саши Весны, размышляя, сколько раз он уже оказывался здесь, испытывая стыд, и клялся себе, что этот визит станет последним.
Собравшись духом, он громко постучал. Никто не ответил. Он попробовал открыть дверь и обнаружил, что она не заперта.
Неудивительно. Она ждала меня.
– Саша? – позвал он, входя в квартиру. – Я здесь!
Единственными признаками жизни стали Гарри и Салли, медленно вышагивающие к нему по коридору. Харрис зашел внутрь и закрыл дверь, чтобы кошки не убежали.
– Саша? Профессор Лэнгдон? Тишина.
Озадаченный, Харрис двинулся по коридору на кухню. Там его встретили три чашки для чая, а из чайника поднимался пар.
Странно. Они ушли?
Когда он уже собирался повернуть назад, дощатый пол скрипнул у него за спиной, и в спину ударила резкая волна электричества. Парализованный, Харрис рухнул на колени, а затем на пол.
На несколько секунд его сознание помутнело, в ушах звенело, мышцы не слушались. Приходя в себя, он представил, что кто-то вышел из кухонного чулана и ударил его электрошокером.
Что случилось с Сашей и Лэнгдоном?!
– Са…ша! – попытался крикнуть он, но голос почти не слушался.
– Саша тебя не услышит, – раздался сверху глухой, низкий голос. – Там, где она сейчас, звуки не долетают.
Нет.Прежде чем Харрис успел перевернуться и увидеть нападавшего, он почувствовал, как электроды ударяют в основание черепа.
Горячая волна боли – и мир погрузился в темноту.
Голем склонился над обездвиженным телом Майкла Харриса, лежавшего лицом вниз на деревянном полу. Разряд электрошокера Vipertek вырубил его. Оседлав мощное тело, Голем присел, достал тяжелый пластиковый пакет, найденный в чулане, и натянул его на голову Харрису. Туго закрутив пакет вокруг шеи, он перекрыл жертве кислород.
Спустя три минуты Голем ослабил хватку.
Он почти не мучился.
Саша оценила бы это. Голем запер ее и намеревался держать взаперти, пока не будет готов к финальному шагу.
Теперь, поднимаясь, он почувствовал, как Эфир сгущается, как часто бывало после значительных усилий. Он быстро достал металлический жезл, который носил с собой всегда.
– Не сейчас, – прошептал он, проводя жезлом по макушке. Не сейчас.
Эфиру придется подождать. В этом мире остались дела. Оставив тело на полу, Голем выбросил пакет в мусорное ведро и подошел к маленькому столику в коридоре, где сел писать.
Единственной бумагой оказался листок с бланка Саши, украшенный котятами. Тем не менее, он написал короткое письмо и запечатал его в соответствующий конверт.
На конверте он размашисто вывел: начальнику Майкла Харриса.
Послу США Хайде Нагель.
Перед уходом Голем бросил конверт на безжизненное тело дипломата. Затем, оставив дверь квартиры Саши незапертой, он отправился домой.
ГЛАВА 49
Оставшись один на вершине Петршинской башни, Лэнгдон ухватился за перила смотровой площадки, пока холодный ветер хлестал по платформе. Хотя его взгляд был устремлен на город, припорошенный снегом, в воображении он видел не Прагу, а снимок, который Кэтрин прислала ему по электронной почте утром. Для Лэнгдона «эйдетическое» воспоминание было неотличимо от реального объекта. Его эйдетическая память позволяла точно и полностью воспроизводить зрительные образы, чье название происходило от греческого слова eidos, означающего «видимую форму».
Лэнгдон размышлял над изображением, которое она отправила – похоже, это был скриншот с ее телефона. На экране был загадочный набор из семи светящихся символов.
Лэнгдон сразу узнал древний язык, но не мог понять, при чем тут телефон Кэтрин. Она прислала мне что-то на… енохианском?
Енохианский, часто называемый "ангельским языком", был "открыт" здесь, в Праге, в 1583 году двумя английскими мистиками, Джоном Ди и его партнером Эдвардом Келли. Предполагалось, что на этом языке медиумы могли общаться с духами и получать "мудрость из иного мира".
Единственная причина, по которой Кэтрин знала о его существовании, заключалась в том, что Лэнгдон рассказал ей об этом всего вчера. Гуляя по городу, они увидели афишу выставки под названием Делаем золото и меняемся женами,украшенную енохианскими символами. Кэтрин поинтересовалась, что означают эти знаки, и он поведал темную историю об увлечении Ди и Келли алхимией, обменом женами и общением с ангелами на их собственном таинственном языке – енохианском, наречии мира духов.
"Они почти наверняка были парой шарлатанов-авантюристов, – сказал он ей. – Но в те времена их услуги пользовались огромным спросом, даже император Рудольф II нанял их, чтобы они вопрошали ангелов о мудрых политических решениях".
"Наши современные политики пробовали такой способ?" – с улыбкой спросила она.
"Это несложно, – ответил Лэнгдон. – Даже есть специальное приложение для телефона".
"Приложение эпохи Возрождения для общения с духами?!" – Кэтрин расхохоталась.
Лэнгдон взял ее телефон и быстро скачал бесплатное приложение. "Вот, теперь и ты можешь общаться с потусторонним миром".
"Это совершенно абсурдно".
"Абсурдно? – усмехнулся Лэнгдон. – Мы наконец нашли мистическое учение, в которое ты не веришь?"
"Очень смешно, профессор".
Лэнгдон поцеловал ее в щеку. "Ты очаровательна, когда скептична".
Теперь, дрожа от холода на вершине Петршинской башни, Лэнгдон предположил, что Кэтрин, должно быть, использовала переводчик енохианского, чтобы создать сообщение, а затем отправила ему скриншот.
Но зачем? Она шутит?
Лэнгдона не забавляла мысль о том, что он читает язык духов, стоя на вершине холма, населенного призраками, в поисках исчезнувшей женщины. Вполне возможно, Кэтрин вовсе не шутила, а закодировала свое сообщение в целях секретности.
Проблема была в том, что любой, у кого есть словарь энохианского языка или приложение, мог легко его расшифровать.
Лэнгдон удерживал образ в памяти.
Перевод с энохианского на английский, по сути, был до абсурда простой схемой замены. Лэнгдона всегда настораживало подозрительное удобство, что мистический язык, открытый британским ясновидящим, оказался побуквенной транслитерацией на английский.
Лэнгдон давно запомнил энохианский "ключ", и ему потребовались всего секунды, чтобы выполнить транслитерацию, преобразовав символы в сообщении Кэтрин в английские буквы.
Однако расшифрованный текст оказался бессмысленным.
LXXEDOC
Лэнгдон размышлял над этой наборной цепочкой букв, слегка напоминавшей римскую цифру, за исключением того, что буквы E и O в этой системе счисления не существовали, а остальные буквы не шли в правильном порядке.
Что бы Кэтрин ни хотела мне сказать… это не то.
К сожалению, если она ошиблась при переводе, она бы никогда не заподозрила, что ее сообщение неверно, потому что видела бы только символы, которые отправила ему.
Расстроенный, Лэнгдон уставился на лесной пейзаж за окном, пытаясь понять, как действовать дальше. В этот момент с деревьев сорвалась огромная стая птиц, поднявшись единой массой и повернув в один и тот же момент, слаженная, как единое целое.
Вселенная насмехается надо мной,заключил Лэнгдон, наблюдая за аморфным облаком птиц, колеблющимся в небе. Кэтрин изучала синхронные движения скворцов и заявляла, что это явление – научное доказательство незримой связи между живыми существами.
– Разделение – иллюзия, – сказала она Джонасу за обедом в прошлом году, запуская завораживающее видео, где скворцы двигались как один. – Это явление называется синхронизацией поведения, и оно встречается по всей природе.
Она прокрутила несколько видеороликов – километровый косяк синих рыб, поворачивавших влево и вправо в идеальном ритме; бесконечное стадо мигрирующих газелей, прыгающих и скачущих синхронно; рой светлячков, вспыхивающих и гаснущих одновременно; гнездо с сотнями черепашьих яиц, вылупляющихся в течение секунд друг за другом.
– Невероятно, – сказал Фокман.
– Это никогда не перестает поражать, – ответила Кэтрин. – Некоторые традиционные ученые утверждают, что синхронизация поведения – это просто иллюзия… что эти организмы просто реагируют друг на друга настолько быстро, что задержка незаметна. Кэтрин пожала плечами. – К сожалению, высокоскоростные камеры, связанные с атомными часами на переднем и заднем концах косяка рыб, показали, что их предполагаемое время реакции быстрее скорости света.
– Ой, – сказал Лэнгдон.
– Именно, – с улыбкой ответила Кэтрин. – В нашей нынешней модели физики и реальности это неприемлемо. Вместо этого я бы сказала, что существует точка зрения, с которой такая синхронизация вовсе не кажется чудом. Если рассматривать стаю скворцов не как множество отдельных птиц, а как единый целый организм, то синхронность становится ожидаемой. Скворцы движутся как один, потому что они и есть одно целое… взаимосвязанная система. Нет разделения. Почти как отдельные клетки в вашем теле, формирующие единое целое – вас.
Фокман выглядел заинтригованным.
– Я считаю, что то же самое верно и для каждого из нас, как для человеческих существ, – сказала Кэтрин, и в ее голосе зазвучал восторг. "Мы ошибочно представляем себя изолированными индивидуумами, тогда как на самом деле являемся частью гораздо более крупного организма. Одиночество, которое мы ощущаем, возникает от того, что не видим истины – мы интегрированы в единое целое. Раздельность – это наша общая иллюзия."
Она коснулась планшета. "Хотя не верьте мне на слово. Вот одно из высказываний величайшего ума в истории". На экране появилась новая цитата Альберта Эйнштейна.
Человек – это часть целого, которое мы называем «вселенной»… Он воспринимает себя, свои мысли и чувства
как нечто отделённое от остального мира, как своего рода оптический обман сознания. Эта иллюзия – своего рода тюрьма для нас.
"Даже величайший учёный всех времён, – сказала Кэтрин, – утверждал, что наше сознание обманывает нас, заставляя видеть разобщённость там, где существует лишь единство."
Леонардо да Винчи говорил то же самое, вспомнил Лэнгдон. Пойми, что всё связано со всем остальным.
"Подобные откровения провозглашались духовными пророками во все эпохи, – продолжила Кэтрин, – но сегодня всё больше квантовых физиков поддерживают идею взаимосвязи всех вещей… и всех людей". Она улыбнулась Фокману. "Признаю, сложно представить нашу связь с миром, который мы не видим, но поверьте, будущие поколения поймут это. Однажды мы осознаем, что наше восприятие одиночества в этом мире было величайшей коллективной иллюзией человечества."
"А твои эксперименты? – настаивал Фокман. – Те, о которых ты умалчиваешь? Они подтверждают эту взаимосвязь?"
Кэтрин улыбнулась, её глаза сверкали от возбуждения. "Господа, результаты этих экспериментов не только напомнят нам о нашей взаимосвязи. Они укажут путь к совершенно новому пониманию реальности и человеческого потенциала."
В этот момент пронзительный визг вернул Лэнгдона к холодному ветру на вершине Петршинской башни. На мгновение он подумал, что звук исходит от лифта, но вместо этого посмотрел вниз и увидел, как чёрный седан с громким скрежетом тормозит у подножия башни. Автомобиль выглядел зловеще знакомо. Эмблемы на дверях подтвердили это.
ÚZSI.
Лэнгдон не разглядел лицо человека в форме, выпрыгнувшего из машины далеко внизу и уже мчавшегося через парковку к башне. Но его мощное телосложение было не спутать ни с кем.
Как и крупный пистолет, зажатый в руке.
ГЛАВА 50
Лейтенант Павел ворвался в зал для посетителей Петршинской башни с пистолетом уже наготове.
«Где этот американец?!» – крикнул он по-чешски сотруднице за стойкой.
Испуганная женщина отпрянула, выронив стопку брошюр, которые раскладывала в витрине. Она показала наверх в ответ на описание Лэнгдона. "Он поднялся наверх!" – воскликнула она, съёжившись.
Павел услышал, как в шахте задвигался лифт, звук становился громче.
Спускается. Лестница была перекрыта и закрыта. Отлично.
Лифт издал сигнал, и Павел расставил ноги, подняв оружие. Когда двери разъехались, он увидел, что нацелился на молодую индийскую пару, которая в ужасе отпрянула при виде его пистолета.
"Вон!" – приказал Павел.
Пока пара поспешно удалялась, Павел ворвался в кабину и нажал единственную доступную кнопку – на верхний этаж. В его руке капитанский пистолет был заряжен и готов к стрельбе.
Поднимаясь, Павел метался по маленькой кабине, как зверь, пока наконец лифт не остановился и двери не раскрылись, освобождая его наружу. Он выскочил из лифта с поднятым оружием. Держа палец на курке, он резко обернулся влево и вправо, высматривая цель на площадке.Никого.Понимая, что Лэнгдон мог быть только в одном месте, Павел рванул по часовой стрелке вокруг шахты лифта на другую сторону башни. Странно, но там он тоже никого не обнаружил. Продолжая движение, он обежал всю небольшую площадку и оказался на том же месте, откуда начал.
Лифт стоял открытым. И пустым.Куда он, чёрт возьми, подевался?!Павел остановился, опустив пистолет. Площадка была пуста.
Из-за напряжения пульсирующая боль в голове Павла внезапно усилилась, и вместе с ней накатила новая волна ярости. Завывая, резко дул ветер, но сквозь этот жалобный вой Павел различил ещё что-то – повторяющийся стук где-то под площадкой. На мгновение он подумал, что рабочий стучит по металлу, но звук был слишком учащённым.
И тут Павел заметил.
На верхней ступеньке спиральной лестницы, ведущей вниз, пластиковое
"ПРОХОД ЗАКРЫТ" валялось на полу… а на металлических ступенях остались свежие следы.
Плохой ход, профессор.
Павел прыгнул в лифт, когда двери уже начали закрываться. Даже если Лэнгдону удастся совершить опасный спуск, не сорвавшись с перил, внизу ему будет некуда бежать.
На шестидесяти футах ниже смотровой площадки Лэнгдон понял, что, возможно, совершил ужасную ошибку. Он мчался вниз по узкой открытой спиральной лестнице на опасно высокой скорости, почти не чувствуя сцепления под твёрдой подошвой своих туфель, которые громко лязгали по обледенелым металлическим ступеням. Где-то над ним лифт уже снова пришёл в движение, с грохотом спускаясь по закрытой шахте, вокруг которой по спирали бежал сам Лэнгдон.
– Быстрее, Роберт.
Руки Лэнгдона быстро коченели, скользя по металлическим перилам с обеих сторон коварной лестницы – единственной опоре на этом опасном спуске. Наверху звук лифта становился все ближе, и Лэнгдон сомневался, успеет ли он добежать до низа. В случае ничьей победа досталась бы Павлу: у лейтенанта было оружие, и Лэнгдон сомневался, что удар по голове добавил Павлу самообладания.
Куда я вообще могу убежать? Он явно не станет церемониться и выстрелит.
Единственное убежище, которое Лэнгдон видел, – это Петршинский парк за зданием. А чтобы добраться до него, нужно было пронестись через здание для посетителей и выбежать раньше, чем откроются двери лифта.
Однако через мгновение он понял, что опоздал.
Пока он спускался по спирали лестницы, шахта лифта рядом с ним содрогнулась от характерного звука – скрежета кабины, проносящейся мимо.
Лейтенант Павла ворвался в здание для посетителей, как бык на арену. Сотрудница и индийская пара сжались в углу.
– Кде је?!– рявкнул Павел. – Американец! Где? Испуганная сотрудница покачала головой и развела руками.Хорошо, подумал Павел. Ты всё ещё наверху.
Он встал внизу спиральной лестницы и наставил оружие в пустоту, ожидая появления Лэнгдона. Однако через десять секунд осознал, что наверху слишком тихо. Стук шагов Лэнгдона прекратился.
Гробовая тишина.
И тут... раздался глухой удар прямо над головой.
Лэнгдон жёстче, чем ожидал, приземлился на крышу здания для посетителей. Прервав спуск там, где лестница выходила на крышу, он ухватился за перила, закинул ноги вверх и влево, перелетел через низкое ограждение и не очень грациозно приземлился на покатую кровлю.
Перекатившись на живот, он скатился к краю, спустил ноги в желоб и прыгнул на землю с тыльной стороны здания. Лэнгдон предполагал, что его любительские акробатические трюки не остались незамеченными внутри, и, не теряя времени, ринулся в лес, удаляясь от башни как можно быстрее.
Не успел он отбежать и на тридцать ярдов, как услышал крики Павла и звуки его шагов по заснеженному лесу.Это было быстро.Лэнгдон надеялся на большее преимущество. Ещё он пожалел, что на нём были ботинки Tod’s, а не Nike.
Неслось между деревьев, Лэнгдон испытывал тревожное ощущение, что Петршинская башня была ловушкой. Спустя несколько минут после его приезда появился ÚZSI. Может, ту записку оставил Павел?Он пытался изолировать меня, чтобы застрелить? Кто-то действительно хочет моей смерти?!
У меня Катерина. Приходи в Петршинскую башню.
Очевидно, Кэтрин здесь не было, да и вряд ли она тут вообще появлялась.
Ничто не имело смысла – включая её письмо на енохианском.
LXXEDOC?
Что она пытается мне сказать?!
Впереди показалась поляна с несколькими аттракционами парка – каруселью, конюшней, розарием, часовней. Вырвавшись из леса, он выбежал на гравийную площадку, радуясь твёрдой почве, хоть и слышал тяжёлые шаги преследователя за спиной.
Лэнгдон промчался мимо конюшни и сада к часовне, чья крыша-бельведер исторически символизировала "убежище", однако висящий на двери замок говорил об обратном.Не сбавляя шага, он окинул площадь взглядом в поисках убежища. Впереди виднелись три здания, и решение пришло мгновенно.
Первые две постройки наверняка были заперты в этот час – Часовня Кальвари и Церковь Святого Лаврентия, оба здания являлись частью программы обращения этого языческого холма в христианство. Третье сооружение представляло собой безвкусный ярко-желтый замок из сказки, чьи бутафорские башенки украшали разноцветные гербовые знамена на зубчатых крепостных стенах. За поддельным подъемным мостом человек в средневековом костюме как раз поднимал железные ворота, видимо, открывая замок для посетителей. Над входом висел транспарант с надписью: VÍTEJTE/ ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ.
Иногда Вселенная указывает путь, подумал Лэнгдон.
Был ли этот знак божественным подталкиванием в верном направлении или нет, Лэнгдону не оставалось иного выбора, кроме как спрятаться. Быстрый взгляд через плечо подтвердил, что Павел уже вышел из леса на дальнем конце площади и, кажется, сокращал расстояние. Собравшись с силами, Лэнгдон рванул через бутафорский подъемный мост, мимо ошарашенного служителя, врезавшись в небольшую приемную, где в пустой кассе висела табличка:
ZRCADLOVÉ BLUDIŠTĚ
Лэнгдон не понимал значения этих слов, но это не имело значения; в приемной имелся лишь один турникет, перекрывающий, по-видимому, единственный вход в замок – узкую арку, ведущую в темный коридор.
Прости меня, Золушка,подумал Лэнгдон, перепрыгнув через турникет и ринувшись в проем. Он помчался по каменному коридору, резко свернул налево и ворвался в сверкающую шестигранную комнату. Лэнгдон резко остановился, потрясенный тем, что увидел вокруг.
Что за?!.
Шестеро мужчин стояли по кругу, равномерно распределившись вокруг Лэнгдона, и все пристально смотрели на него.
Что было еще страннее – все шестеро были его отражениями.
Теперь Лэнгдон понял значение ZRCADLOVÉ BLUDIŠTĚи отчаянно пожалел, что сделал другой выбор.
ГЛАВА 51
Фиолетовая подсветка квартиры Голема действовала успокаивающе после жестокого эпизода с убийством Майкла Харриса. Приняв быстрый душ и накинув халат, Голем теперь стоял на коленях в темном святилище перед своей святыней – священной комнатой, где он воздвиг алтарь в ее честь.
Дань уважения женщине, для защиты которой я родился.
Стоя на коленях во тьме, он чиркнул спичкой и зажег три вотивных свечи, расставленные среди засушенных цветов на столе. Когда трепещущий свет стал ярче, он поднял глаза к фотографии, висящей над алтарем.
Голем с любовью улыбнулся ее лицу.
Я здесь, чтобы охранять тебя... и при этом ты даже не знаешь меня.
Черты лица женщины нельзя было назвать классически красивыми. У нее были ярко выраженные славянские черты, светлые волосы до плеч и сломанный нос... но Саша Весна была всем миром для Голема.
Я твой защитник, Саша.
Хотя она этого не знала, их души столкнулись много лет назад в российской психиатрической больнице... в момент чудовищного насилия. Саша осталась одна и беззащитна, терпя жестокие удары от злобной ночной сиделки по имени Мальвина, когда Голем появился в палате, больше не в силах смотреть на это издевательство. Охваченный волной праведного гнева, он вмешался, нанеся сокрушительные удары и сломав сиделке шею.
К счастью, Саша была без сознания и так и не узнала, что произошло той ночью. Голем бесшумно растворился во тьме, оставшись незамеченным... но в тот момент их души навсегда переплелись, и он поклялся защищать ее.
Ночь, когда я спас ей жизнь... стала ночью, когда я стал ее защитником.
До этого акта сострадания он был пустым сосудом, призрачным духом. Но в тот миг, словно пронзенный лучом энергии из иного мира, он ощутил начало своей жизни, сразу поняв, кто он и какую мистическую связь имеет с Сашей Весной.
Я её ангел-хранитель.
Она – моё единственное оправдание для жизни, для страданий, для самого существования.
И всё же… она никогда не должна узнать.
До сегодняшнего дня Саша Весна не подозревала, что Голем вообще существует… уж тем более не знала, что он вовлечён в её жизнь, наблюдает из тени, защищая её невинную душу от жестоких ужасов этого мира.
Тело и разум Саши были искалечены Бригитой Гесснер. Майкл Харрис, с другой стороны, предал самое сердце Саши – это был самый жестокий обман из всех.
– Майкл… – прошептал Голем всего двадцать минут назад, сжимая шею потерявшего сознание мужчины, плотно затягивая полиэтиленовый пакет на его лице. —Твое предательство было самым подлым. Я видел, как ты играл на её одиночестве. Видел, как ты лежал в её объятиях, притворяясь, что любишь её.
Голем безжалостно усилил хватку, чувствуя, как его пальцы впиваются в плоть Харриса.
– Саша будет убита, узнав о твоей смерти, – прошептал он, – но это ничто по сравнению с тем, как она воспримет правду… что единственный мужчина, которого она любила, использовал её… обманывал… шпионил за ней.
Когда пульс на шее Майкла Харриса стал слабым, Голем по собственному опыту смертей понял: сейчас душа мужчины покинет тело, зависнет в комнате и станет свидетелем собственной кончины.
Голем поднял глаза к потолку, обращаясь напрямую к Харрису. – Она ещё ребёнок, Майкл… Брошенная родителями… Заточённая в клинику… Заманенная в Прагу монстром. Каждый, кто был в её жизни, предал её…кроме меня!
Когда последняя искра жизни покинула тело Харриса, Голем наклонился и холодно прошептал те же слова, которые Саша шептала Майклу, когда он засыпал у неё на руках: —Спокойной ночи, милый. Good night, sweetheart.
