Текст книги "Тайна из тайн"
Автор книги: Дэн Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц)
Annotation
Роберт Лэнгдон, уважаемый профессор символологии, отправляется в Прагу, чтобы посетить новаторскую лекцию Кэтрин Соломон – выдающегося ученого-ноэтика, с которой у него недавно завязались отношения. Кэтрин вот-вот опубликует взрывоопасную книгу, которая содержит поразительные открытия о природе человеческого сознания и грозит разрушить веками устоявшиеся убеждения. Но жестокое убийство ввергает путешествие в хаос, и Кэтрин внезапно исчезает вместе со своей рукописью. Лэнгдон оказывается мишенью могущественной организации, а за ним охотится жуткий преступник, персонаж древнейшей мифологии Праги. По мере того, как действие переносится в Лондон и Нью-Йорк, Лэнгдон отчаянно ищет Кэтрин… и ответы на свои вопросы. В захватывающей гонке по двойственным мирам футуристической науки и мистических знаний он раскрывает шокирующую правду о секретном проекте, который навсегда изменит наше представление о человеческом разуме.
Дэн Браун. Тайна из тайн
ПРЕДИСЛОВИЕ
ПРОЛОГ
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15
ГЛАВА 16
ГЛАВА 17
ГЛАВА 18
ГЛАВА 19
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
ГЛАВА 22
ГЛАВА 23
ГЛАВА 24
ГЛАВА 25
ГЛАВА 26
ГЛАВА 27
ГЛАВА 28
ГЛАВА 29
ГЛАВА 30
ГЛАВА 31
ГЛАВА 32
ГЛАВА 33
ГЛАВА 34
ГЛАВА 35
ГЛАВА 36
ГЛАВА 37
ГЛАВА 38
ГЛАВА 39
ГЛАВА 40
ГЛАВА 41
ГЛАВА 42
ГЛАВА 43
ГЛАВА 44
ГЛАВА 45
ГЛАВА 46
ГЛАВА 47
ГЛАВА 48
ГЛАВА 49
ГЛАВА 50
ГЛАВА 51
ГЛАВА 52
ГЛАВА 53
ГЛАВА 54
ГЛАВА 55
ГЛАВА 56
ГЛАВА 57
ГЛАВА 58
ГЛАВА 59
ГЛАВА 60
ГЛАВА 61
ГЛАВА 62
ГЛАВА 63
ГЛАВА 64
ГЛАВА 65
ГЛАВА 66
ГЛАВА 67
ГЛАВА 68
ГЛАВА 69
ГЛАВА 70
ГЛАВА 71
ГЛАВА 72
ГЛАВА 73
ГЛАВА 74
ГЛАВА 75
ГЛАВА 76
ГЛАВА 77
ГЛАВА 78
ГЛАВА 79
ГЛАВА 80
ГЛАВА 81
ГЛАВА 82
ГЛАВА 83
ГЛАВА 84
ГЛАВА 85
ГЛАВА 86
ГЛАВА 87
ГЛАВА 88
ГЛАВА 89
ГЛАВА 90
ГЛАВА 91
ГЛАВА 92
ГЛАВА 93
ГЛАВА 94
ГЛАВА 95
ГЛАВА 96
ГЛАВА 97
ГЛАВА 98
ГЛАВА 99
ГЛАВА 100
ГЛАВА 101
ГЛАВА 102
ГЛАВА 103
ГЛАВА 104
ГЛАВА 105
ГЛАВА 106
ГЛАВА 107
ГЛАВА 108
ГЛАВА 109
ГЛАВА 110
ГЛАВА 111
ГЛАВА 112
ГЛАВА 113
ГЛАВА 114
ГЛАВА 115
ГЛАВА 116
ГЛАВА 117
ГЛАВА 118
ГЛАВА 119
ГЛАВА 120
ГЛАВА 121
ГЛАВА 122
ГЛАВА 123
ГЛАВА 124
ГЛАВА 125
ГЛАВА 126
ГЛАВА 127
ГЛАВА 128
ГЛАВА 129
ГЛАВА 130
ГЛАВА 131
ГЛАВА 132
ГЛАВА 133
ГЛАВА 134
ГЛАВА 135
ГЛАВА 136
ГЛАВА 137
ГЛАВА 138
ГЛАВА 139
ЭПИЛОГ
БЛАГОДАРНОСТИ
Дэн Браун. Тайна из тайн
ПЕРВОЕ ИЗДАНИЕ В РОССИИ, 2025
© 2025, Дэн Браун. Все права защищены.
Издательство «Васильев ПРАВ» ценит и поддерживает авторские права.
Книга издана по личному доверению автора Дэна Брауна издательством «Васильев ПРАВ».
Дизайн книги – Кейси Хэмптон.
Адаптация для электронной версии – Иван Васильев.
Дизайн обложки – Иван Васильев.
ISBN (электронная версия): 978-5-9900000-0-2
Издательство «Васильев ПРАВ» Россия, г. Санкт-Петербург, Литейный 54.
Моему редактору и лучшему другу, Джейсону Кауфману, без которого создание этих книг было бы почти невозможно… и куда менее увлекательным
В тот день, когда наука начнёт изучать нематериальные явления, она за одно десятилетие сделает больше открытий, чем за все предыдущие века.
– Никола Тесла
ПРЕДИСЛОВИЕ
Моё знакомство с творчеством Дэна Брауна началось ещё в далёком 2005 году, когда я впервые открыл для себя «Код да Винчи». Многие критики считают, что его книга «Тайна тайн» – это своего рода прямое продолжение «Кода», и теперь мне есть с чем сравнивать.
В своё время его книги потрясли мир. В «Цифровой крепости» он словно предвидел взлом мессенджеров вроде Telegram. В «Коде да Винчи» мы узнали о том, что у Христа могла быть жена или любовница – Мария Магдалина. В «Точке обмана» осторожно намекалось, что американцы могли не летать на Луну.
В «Происхождении» мы словно заглянули в будущее – настоящее: книга предсказала появление технологий вроде ChatGPT. А что будет дальше – я долго размышлял сам и решил узнать напрямую у автора.
Весной 2025 года мне представилась удивительная возможность пригласить Дэна Брауна на ток-шоу «Васильев ПРАВ». Я мечтал, что мы сможем встретиться в Финляндии и спокойно обсудить его книги, заглянуть за кулисы мира, который он создаёт на страницах. Но Дэн, переживая развод и личные трудности, попросил отложить встречу. Он также опасался, что участие в проекте за пределами США может вызвать нежелательные последствия.
Тем не менее он предложил мне одним из первых оценить его книгу после её выхода в США. Я сначала думал дождаться русского перевода от издательства «АСТ», но оно не получило права на издание, и казалось, что российский читатель никогда не увидит эту книгу на родном языке.
Не желая мириться с этим, я обратился к Дэну с просьбой разрешить опубликовать книгу в своём блоге на платформе «ВКонтакте». Он согласился и благословил эту идею.
Осталось лишь решить вопрос перевода. И тут на помощь пришли добрые люди: молодой человек по имени Сергей блестяще перевёл книгу. Теперь я с радостью передаю её вам, дорогие читатели. Читайте свободно, погружайтесь в историю и получайте удовольствие – это книга, которую стоит пережить вместе.
Иван Васильев, основатель ток–шоу «Васильев ПРАВ»
ПРОЛОГ
Должно быть, я умерла, – промелькнуло в сознании женщины.
Она плыла высоко над шпилями старого города. Внизу под ней сияли подсвеченные башни собора Святого Вита, словно маяки среди мерцающего моря огней. Её взгляд (если у неё ещё был взгляд) скользил по плавному склону Замковой горы в самое сердце чешской столицы, следуя за лабиринтом извилистых улиц, укрытых свежим снежным покровом.
Прага.
Дезориентированная, она из последних сил пыталась осмыслить своё положение.
Я нейробиолог, успокаивала она себя. Я вполне вменяема.
Насчёт второго утверждения, решила она, есть серьёзные сомнения.
Доктор Бригита Гесснер на данный момент знала только одно – она парит над родной Прагой. Её тело отсутствовало. У неё не было ни массы, ни формы. И всё же остальная её часть – настоящая её часть: сущность, сознание – казались полностью сохранными и бодрствующими, плавно плывущими по воздуху в направлении Влтавы.
Гесснер не могла вспомнить ничего из недавнего прошлого, кроме смутного воспоминания о физической боли, но сейчас её тело, казалось, состояло лишь из воздуха, сквозь который она плыла. Это ощущение было непохоже ни на что из ранее испытанного. Вопреки всем научным инстинктам, Гесснер нашла лишь одно объяснение.
Я умерла. Это загробная жизнь.
Даже когда эта мысль оформилась, она тут же отбросила её как абсурдную.
Загробная жизнь – коллективная иллюзия... созданная, чтобы сделать нашу реальную жизнь терпимой.
Как врач, Гесснер досконально знала смерть и её необратимость. Ещё в мединституте, препарируя человеческий мозг, она поняла: все те личные качества, что делают нас нами – надежды, страхи, мечты, воспоминания – всего лишь химические соединения, удерживаемые электрическими импульсами в нашем мозге. Когда человек умирает, источник энергии мозга иссякает, и все эти вещества просто растворяются в бессмысленной жиже, уничтожая последние следы того, кем этот человек был.
Умираешь – и всё.Точка.
Но теперь, проплывая над симметричными садами Валленштейнского дворца, она чувствовала себя очень даже живой. Она наблюдала, как снег падает вокруг (или сквозь?) неё, но, что удивительно, совсем не ощущала холода. Словно её сознание просто парило в пространстве, сохраняя все способности к логике и разуму.
Мой мозг функционирует, сказала она себе. Значит, я жива.
Единственное, что смогла заключить Гесснер – она переживает то, что в медицинской литературе называется внетелесным опытом (ВТО) – галлюцинацию, возникающую у пациентов в критическом состоянии после клинической смерти.
ВТО почти всегда проявляется одинаково – ощущением, что сознание временно отделилось от физического тела, поднялось вверх и парит бесформенно. Хотя ощущения казались реальными, внетелесный опыт представлял собой всего лишь плод воображения – путешествие, спровоцированное воздействием сильного стресса и гипоксии на мозг, иногда в сочетании с анестетиками, такими как кетамин, которые применяют в экстренных случаях.
Эти образы – галлюцинации,убеждала себя Гесснер, глядя на темную ленту Влтавы, извивавшуюся внизу между городских зданий. Но если это внетелесный опыт… значит, я сейчас умираю.
Удивляясь собственному спокойствию, Гесснер попыталась вспомнить, что с ней произошло.
Мне всего сорок девять, я здорова… От чего я могу умереть?
Внезапно в ее сознании вспыхнула пугающая память. Теперь она понимала, где находилось в этот момент ее физическое тело… и, что еще страшнее, что с ней делали.
Она лежала на спине, плотно пристегнутая в машине, которую создала сама. Над ней стояло чудовище. Существо напоминало первобытного человека, выползшего из недр земли. Его лицо и лишенный волос череп были покрыты толстым слоем глины, потрескавшимся, как поверхность Луны. Из-под земляной маски виднелись только исполненные ненависти глаза. У него на лбу грубо выцарапаны три буквы на древнем языке.
– Зачем ты это делаешь?! – в панике закричала Гесснер. – Кто ты?! Что ты такое?!
– Я ее защитник, – ответил монстр. Его голос звучал глухо, с легким славянским акцентом. – Она тебе доверяла… а ты ее предал.
– Кого?! – потребовала Гесснер.
Чудовище произнесло женское имя, и у Гесснер сердце сжалось от ужаса.Откуда он знает, что я сделала?!
В ее руках ощутилась ледяная тяжесть, и Гесснер поняла, что монстр запустил процесс. В следующий миг нестерпимая боль, словно острие ножа, пронзила ее левую руку, поползла по срединной локтевой вене, резко пробиваясь к плечу. – Пожалуйста, остановись, – задыхаясь, проговорила она.
– Рассказывай все, – потребовал он, пока мучительное ощущение достигло подмышки.
– Я все расскажу! – в отчаянии согласилась Гесснер, и монстр остановил машину, приостановив боль у самого плеча, хотя жгучее ощущение осталось.
Измученная ужасом, она сквозь стиснутые зубы торопливо выкладывала секреты, которые клялась сохранить в тайне. Она отвечала на его вопросы, раскрывая страшную правду о том, что она и ее коллеги создали глубоко под Прагой.
Монстр смотрел на нее из-под толстой глиняной маски, и его холодные глаза вспыхивали пониманием… и ненавистью.
– Вы построили подземный дом ужасов, – прошептал он. – Вы все заслуживаете смерти. Без колебаний он снова включил машину и направился к выходу.
– Нет…! – закричала она, когда боль снова накатила, прорвавшись через плечо
в грудь. – Пожалуйста, не уходи… Это убьет меня!
– Да, – бросил он через плечо. – Но смерть – это не конец. Я умирал много раз. С этими словами монстр исчез, и Гесснер снова очутилась в парящем состоянии.Она попыталась крикнуть, умоляя о пощаде, но голос потерялся в оглушительном раскате грома, когда небо над ней словно разверзлось. Она почувствовала, как невидимая сила – своего рода обратная гравитация – подхватила ее, потащив вверх. Годы доктор Бригита Гесснер высмеивала утверждения пациентов о том, что они вернулись с порога смерти. Теперь она сама молилась, чтобы смогла присоединиться к тем редким душам, которые танцевали на краю бездны, заглядывали в нее и ухитрялись отступить.
Я не могу умереть… Я должна предупредить остальных!
Но она понимала, что уже слишком поздно. Эта жизнь закончилась.
ГЛАВА 1
Роберт Лэнгдон проснулся в покое и тишине, наслаждаясь нежными звуками классической музыки из будильника на тумбочке. «Утро» Грига, возможно, было предсказуемым выбором, но он всегда считал эти четыре минуты музыки
идеальным началом дня. Пока деревянные духовые набирали силу, Лэнгдон с удовольствием отметил лёгкое замешательство – он не сразу смог вспомнить, где именно находится.
Ах, да, вспомнил он, улыбнувшись про себя. Город ста шпилей.
В полумраке Лэнгдон осмотрел высокое арочное окно номера, по бокам от которого стояли антикварный винтажный комод и алебастровая лампа. На роскошном ковре ручной работы до сих пор лежали лепестки роз, оставленные службой уборки прошлым вечером.
Лэнгдон приехал в Прагу три дня назад и, как и во время предыдущих визитов, остановился в отеле Four Seasons. Когда менеджер настоял на апгрейде брони до трёхкомнатного королевского люкса, он задумался – то ли из-за его статуса постоянного клиента, то ли (что вероятнее) из-за высокого положения женщины, с которой он прибыл.
«Наши самые выдающиеся гости заслуживают наших самых выдающихся апартаментов», – убеждённо сказал менеджер.
В люксе было три отдельные спальни с личными ванными, гостиная, столовая, рояль и центральное эркерное окно, украшенное роскошной композицией из красных, белых и синих тюльпанов – приветственным подарком от посольства США. В гардеробной Лэнгдона его ждали пара мягких шерстяных тапочек с инициалами RL.Что-то подсказывает мне, что это не Ralph Lauren,подумал он, оценив персонализированный жест.
Сейчас, нежась в постели под звуки будильника, он почувствовал нежное прикосновение к своему плечу.
– Роберт? – прошептал тихий голос.
Лэнгдон перевернулся и ощутил, как участился пульс. Она лежала рядом, улыбаясь ему, её дымчато-серые глаза ещё сонные, а длинные чёрные волосы растрёпаны по плечам.
– Доброе утро, красавица, – ответил он.
Она провела рукой по его щеке, и от её запястья пахнуло Balade Sauvage.
Лэнгдон любовался её изысканными чертами. Несмотря на то что она была на четыре года старше, он находил её с каждым разом всё прекраснее – глубокие линии смеха у глаз, легкие серебряные нити в тёмных волосах, озорной взгляд и этот завораживающий ум.
Он знал эту удивительную женщину ещё со времён Принстона, где она была ассистенткой профессора, а он – студентом. Его тихая юношеская влюблённость либо осталась незамеченной, либо безответной, но с тех пор их связывала лёгкая, платоническая дружба с нотками флирта. Даже когда её карьера взлетела вверх, а
Лэнгдон стал известным на весь мир профессором, они поддерживали неформальное общение.
Всё решает момент,понял теперь Лэнгдон, всё ещё удивляясь тому, как быстро они сблизились во время этой спонтанной поездки.
Когда «Утро» перешло к мощному оркестровому звучанию, он крепко обнял её, и она прижалась к его груди. «Хорошо поспал?» – прошептал он. «Никаких больше кошмаров?»
Она покачала головой и вздохнула: «Мне так стыдно. Это было ужасно.»
Ранее ночью она проснулась в ужасе от необычайно яркого кошмара, и Лэнгдону пришлось успокаивать ее почти час, прежде чем она смогла снова уснуть. Лэнгдон уверял, что необычайная сила сна была следствием неудачного вечернего выбора – чешского абсента, который, как он считал, следовало продавать с предупреждением:Популярен в эпоху Belle Epoque благодаря галлюциногенным свойствам.
«Больше никогда», – пообещала она.
Лэнгдон потянулся и выключил музыку. «Закрывай глазки. Я вернусь к завтраку.» «Останься со мной», – игриво попросила она, обнимая его. «Можешь пропустить
одно утреннее плавание.»
«Только если хочешь, чтобы я перестал быть подтянутым мужчиной», – ответил он, садясь с кривой ухмылкой. Каждое утро Лэнгдон пробегал три километра до бассейна «Страгов» для своих заплывов.
«На улице темно», – настаивала она. «Неужели нельзя поплавать тут?» «В отеле?»
«А что? Это же вода.»
«Там крошечный бассейн. Два гребка – и я на другом краю.» «Здесь так и напрашивается шутка, Роберт, но я пощажу тебя.»
Лэнгдон улыбнулся. «Остроумница. Спи, а за завтраком встретимся.» Она надулась, швырнула в него подушкой и отвернулась.
Лэнгдон накинул экипировочный костюм Гарварда и направился к двери, выбрав лестницу вместо тесного лифта сьютов.
Внизу он прошел по элегантному коридору, соединяющему барочную речную пристройку отеля с главным лобби. По пути он заметил витрину с надписью СОБЫТИЯ ПРАГИ, где были выставлены афиши концертов, экскурсий и лекций на эту неделю.
Глянцевая центральная афиша вызвала у него улыбку.
Лекционный цикл Карлова университета
Приглашает в Пражский Град
Известную во всем мире
Специалиста по ноеетике
Доктора Кэтрин Соломон
Доброе утро, красотка,подумал он, любуясь портретом женщины, которую только что целовал наверху.
Вечерняя лекция Кэтрин собрала аншлаг – немалый подвиг, учитывая, что она проходила в легендарном Владыславовом зале Пражского Града, огромном сводчатом помещении эпохи Ренессанса, где когда-то проводились рыцарские турниры с лошадьми в полном облачении.
Этот лекционный цикл – один из самых престижных в Европе, всегда привлекающий выдающихся спикеров и восторженную публику со всего мира. Вчерашний вечер не стал исключением, и переполненный зал взорвался аплодисментами, когда Кэтрин представили аудитории.
«Спасибо всем», – сказала Кэтрин, выходя на сцену с уверенным спокойствием. Она была в белом кашемировом свитере и дизайнерских брюках, идеально сидящих на ней. «Сегодня я начну с ответа на вопрос, который мне задают почти ежедневно». Она улыбнулась и взяла микрофон со стойки. «Что, черт возьми, такое ноетическая наука?!»
Зал взорвался смехом, когда публика устроилась поудобнее.
«Проще говоря», – начала Кэтрин, «ноетика – это изучение человеческого сознания. Вопреки распространенному мнению, исследования сознания – не новая наука; фактически, это древнейшая наука. С незапамятных времен люди искали ответы на вечные загадки разума... природы сознания и души. И веками мы исследовали эти вопросы главным образом через… призму религии».
Кэтрин сошла со сцены и направилась к первому ряду зрителей. «И раз уж мы заговорили о религии, дамы и господа, не могу не отметить, что сегодня среди нас присутствует всемирно известный специалист по религиозной символике – профессор Роберт Лэнгдон».
Лэнгдон услышал взволнованный шепот в зале. Какого черта она задумала?!
«Профессор, – улыбнулась она, останавливаясь перед ним, – не могли бы вы уделить нам немного своего времени? Не подниметесь?»
Лэнгдон вежливо встал, незаметно бросив на нее взгляд, полный немого ты-мне-это-припомнишь.
«Скажите, профессор… какой религиозный символ самый распространенный в мире?»
Ответ был очевиден, и либо Кэтрин читала статью Лэнгдона на эту тему и знала, что он скажет, либо ее ждало жестокое разочарование.
Лэнгдон взял микрофон и повернулся к морю ожидающих лиц, освещенных мерцанием люстр на старинных железных цепях. «Добрый вечер, – прозвучал его бархатный баритон в динамиках. – И спасибо доктору Соломон за то, что поставила меня в неловкое положение безо всякого предупреждения».
Зрители зааплодировали.
«Итак, – продолжал он, – самый распространенный религиозный символ в мире? Кто-нибудь хочет предположить?»
Поднялся лес рук.
«Прекрасно, – сказал Лэнгдон. – Есть варианты кроме распятия?» Все руки тут же опустились.
Лэнгдон усмехнулся. «Распятие, безусловно, встречается очень часто, но это сугубо христианский символ. Однако существует один универсальный символ, который присутствует в искусстве всех религий мира».
В зале замелькали недоумевающие взгляды.
«Вы все его не раз видели, – подначивал Лэнгдон. – Например, на египетской стеле Хорахти?»
Он сделал паузу.
«Или на буддийском ларце Канишки? Или в росписи „Пантократор“?» Тишина. Растерянные лица.
О господи, подумал Лэнгдон. Определенно, тут собрались ученые.
«Этот символ есть и в сотнях знаменитых ренессансных полотен – „Мадонна в скалах“ да Винчи, „Благовещение“ Фра Анджелико, „Оплакивание“ Джотто,
„Искушение Христа“ Тициана, бесчисленные изображения Мадонны с младенцем…»Тишина.
«Символ, о котором я говорю, – продолжал он, – это нимб». Кэтрин улыбнулась – очевидно, она знала его ответ.
«Нимб, – пояснил Лэнгдон, – это светящийся диск над головой просветленного существа. В христианстве его изображают над Иисусом, Марией и святыми. В Древнем Египте солнечный диск парил над богом Ра, а в восточных религиях сияние окружало Будду и индуистских божеств».
«Прекрасно, спасибо, профессор», – сказала Кэтрин, протягивая руку к микрофону, но Лэнгдон игриво отвернулся, не отдавая его. Пусть покажется ее же монетой. Никогда не задавайте историку вопрос, на который не хотите получить исчерпывающий ответ.
– Я должен добавить, – сказал Лэнгдон, пока аудитория благодарно смеялась,
– что нимбы бывают самых разных форм, размеров и художественных воплощений. Некоторые представляют собой сплошные золотые диски, некоторые прозрачны, а некоторые даже квадратные. В древних иудейских текстах голова Моисея описана как окруженная «хилой» – еврейским словом, обозначающим «нимб» или «сияние света». Некоторые особые виды нимбов имеют исходящие от них лучи света... светящиеся спицы, расходящиеся во всех направлениях.
Лэнгдон обернулся к Кэтрин с лукавой улыбкой. – Возможно, доктор Соломон знает, как называется такой тип нимба? – Он протянул ей микрофон.
– Лучистая корона, – не задумываясь, ответила она.
Видно, она подготовилась. Лэнгдон снова поднес микрофон ко рту. – Да, лучистая корона – особо значимый символ. На протяжении истории она украшала головы Гора, Гелиоса, Птолемея, Цезаря... и даже исполинского Колосса Родосского.
Лэнгдон одарил заговорщицкой ухмылкой. – Мало кто осознает, но самый фотографируемый объект во всем Нью-Йорке – это... лучистая корона.
Озадаченные взгляды, даже Кэтрин казалась удивленной.
– Какие предположения? – спросил он. – Никто из вас никогда не фотографировал лучистую корону, парящую на высоте трехсот футов над нью – йоркской гаванью? Лэнгдон сделал паузу, слушая, как в толпе нарастает удивленное бормотание.
– Статуя Свободы! – кто-то крикнул.
– Именно, – сказал Лэнгдон. – Статуя Свободы носит лучистую корону – древний нимб, универсальный символ, который мы на протяжении истории использовали для обозначения особых личностей, обладающих, как мы считаем, божественным просветлением... или высшей степенью...сознания.
Передавая микрофон Кэтрин, Лэнгдон увидел ее сияющую улыбку. Спасибо, – беззвучно сказала она ему, пока он под аплодисменты возвращался на свое место.
Кэтрин снова вышла на сцену. – Как только что прекрасно объяснил профессор Лэнгдон, люди уже давно размышляют осознании. Однако даже сейчас, с развитием науки, нам трудно его определить. Более того, многие ученые даже боятся обсуждать сознание. Кэтрин оглянулась и прошептала: – Они называют его «словом на С».
В зале снова раздались смешки.
Кэтрин кивнула очкам у первого ряда. – Как бы вы определили сознание? Женщина задумалась. – Полагаю... как осознание собственного существования?
– Прекрасно, – сказала Кэтрин. – А откуда это осознание берется?
– Из моего мозга, наверное, – ответила она. – Мои мысли, идеи, воображение... мозговая активность, которая делает меня тем, кто я есть.
– Очень хорошо сказано, спасибо. Кэтрин снова обратилась к аудитории. – Можем ли мы тогда договориться о базовых вещах? Сознание создается вашим мозгом – трехфунтовой массой из восьмидесяти шести миллиардов нейронов внутри вашего черепа – и, следовательно, сознание находится внутри нашей головы.
Все согласно закивали.
– Замечательно, – сказала Кэтрин. – Мы все только что согласились с ныне принятой моделью человеческого сознания. Она сделала паузу, затем тяжело вздохнула. – Проблема в том... что ныне принятая модель категорически неверна.Ваше сознаниене создается вашим мозгом. Более того, ваше сознание даже не находится внутри вашей головы.
В ответ повисла оглушительная тишина.
Очкастая женщина в первом ряде произнесла: – Но... если мое сознание не находится внутри моей головы... тогда где оно?"
– Как я рада, что вы спросили, – улыбнулась Кэтрин собравшейся толпе. – Устраивайтесь поудобнее, друзья. Сегодня нас ждет нечто незабываемое.
Настоящая звезда, подумал Лэнгдон, направляясь в вестибюль отеля, пока в ушах еще звучали отголоски бурных оваций в адрес Кэтрин. Ее выступление было ослепительной демонстрацией мастерства, оставившей аудиторию потрясенной и жаждущей продолжения. Когда кто-то поинтересовался ее текущей работой, Кэтрин сообщила, что только что завершила книгу, которая, как она надеется, поможет переосмыслить современные представления о сознании.
Лэнгдон помог Кэтрин заключить издательский договор, хотя сам еще не читал ее рукопись. Она приоткрыла ему достаточно, чтобы очаровать и вызвать жгучее желание прочесть работу, но он чувствовал, что самые шокирующие откровения она оставила при себе. Кэтрин Соломон никогда не перестает удивлять.
Теперь, приближаясь к вестибюлю, Лэнгдон вдруг вспомнил, что у Кэтрин сегодня в 8 утра назначена встреча с доктором Бригитой Гесснер – выдающимся чешским нейробиологом, лично пригласившим ее выступить в этом лекционном цикле.Приглашение Гесснер было щедрым, но после вчерашней встречи с той женщиной после мероприятия, которая показалась ему невыносимой, Лэнгдон теперь тайно надеялся, что Кэтрин проспит и выберет завтрак с ним.
Отогнав эти мысли, он вошел в лобби, наслаждаясь ароматом роскошных букетов роз, которые всегда украшали главный вход. Однако картина, представшая его взору в холле, оказалась куда менее радушной.
Двое полицейских в черной форме целенаправленно обследовали помещение, управляя парой овчарок. На собаках были пуленепробиваемые жилеты с надписью Policie, и они что-то усердно вынюхивали, как будто искали...
Это что-то недоброе, – подумал Лэнгдон и подошел к стойке администратора.
– Все в порядке?
– О боже, конечно, мистер Лэнгдон! – Идеально одетый администратор чуть ли не приседал в реверансе, торопясь к гостю. – Все прекрасно, профессор. Небольшой инцидент прошлой ночью, но ложная тревога, – заверил он, укоризненно качая головой. – Просто принимаем меры предосторожности. Как вы знаете,безопасность – наш главный приоритет в отеле Four Seasons в Праге.
Лэнгдон посмотрел на полицейских.Небольшой инцидент?Эти парни не выглядели как небольшой инцидент.
– Вы направляетесь в клуб плавания, сэр? – поинтересовался администратор. —
Вызвать для вас машину?
– Нет, спасибо, – ответил Лэнгдон, направляясь к выходу. – Пробегусь. Люблю свежий воздух.
– Но ведь снег идет!
Уроженец Новой Англии взглянул на редкие снежинки за стеклом и улыбнулся администратору. – Если я не вернусь через час, пришлите одну из этих собак откапывать меня.
ГЛАВА 2
Голем ковылял по снегу, подол его длинного черного плаща волочился по грязной слякоти, покрывавшей улицу Капрова. Скрытые под плащом массивные платформы казались такими тяжелыми, что он едва мог поднять ноги. Лицо и череп стягивал толстый слой застывающей на холоде глины.
Нужно добраться до дома. Эфир сгущается.
Боясь, что Эфир вот-вот настигнет его, Голем сунул руку в карман и сжал маленький металлический стержень, который всегда носил с собой. Он поднес предмет к голове и с силой прижал к макушке, втирая круговыми движениями в высохшую глину.
Еще не время, мысленно произнес он, закрывая глаза.
Эфир рассеялся, по крайней мере на сейчас, и он убрал стержень обратно в карман, продолжив путь.
Еще несколько кварталов, и я смогу Освободиться.
Староместская площадь – местные называли её Старомаком – в это темное утро была пустынна, если не считать пары туристов, жадно поедавших трдельники и любовавшихся знаменитыми астрономическими часами. Каждый час древний механизм показывал «Шествие апостолов» – дерганое представление с механически двигающимися фигурами святых, появляющимися в двух маленьких окошках на циферблате.
Бессмысленно кружат с пятнадцатого века, подумал Голем, а бараны все еще сбегаются смотреть на это зрелище.
Когда Голем поравнялся с парой, они взглянули на него и невольно ахнули, отшатнувшись. Он давно привык к такой реакции незнакомцев. Это напоминало ему, что у него есть физическая оболочка, даже если они не могли разглядеть его истинную суть.
Я – Голем.
Я не из твоего мира.
Порой Голем чувствовал себя непривязанным, будто готов был улететь, и ему нравилось укутывать свою бренную оболочку тяжелыми одеждами. Вес плаща и платформ усиливал тяготение, приковывая к земле. Его глиняная голова и капюшон делали его пугающей диковиной даже для Праги, где ночные чудаки были обычным делом.
Но по-настоящему завораживающим зрелищем Голема делали три древние буквы, выведенные у него на лбу... вырезанные в глине мастихином.
אמת
Три буквы иврита – алеф, мем, тав – справа налево складывались в слово ЭМЕТ. Истина.
Истина привела Голема в Прагу. И Истину открыла ему сегодня ночью доктор Гесснер – подробное признание в злодеяниях, которые она и ее сообщники совершали в глубинах под Прагой. Их преступления были отвратительны, но меркли по сравнению с тем, что планировалось в ближайшем будущем.
Я уничтожу всё, сказал он себе. Сравняю с землёй.
Голем представил их мрачное творение…стертым с лица земли…раскалённым пепелищем. Хотя задача казалась невыполнимой, он был уверен в своих силах. Доктор Гесснер раскрыл ему все необходимые сведения.
Мне нужно действовать быстро. Узкое окно возможностей,думал он, план уже обретал четкие очертания в его сознании.
Голем свернул на юго-восток, удаляясь от площади, пробираясь по узкому переулку в сторону своей квартиры. Старе-Место славилось лабиринтом улочек, бурлящей ночной жизнью и колоритными пабами: литературное кафе "Тынска" для писателей и интеллектуалов, "Аноним Бар" для хакеров и любителей интриг, "Хемингуэй Бар" для ценителей коктейлей и утончённой публики. А музей секс– машин, разумеется, работал до утра, привлекая толпы зевак.
Блуждая по извилистым переулкам, Голем ловил себя на мысли, что размышляет не о только что причиненном доктору Бригите Гесснер ужасе, и не о шокирующей информации, которую ему удалось добыть, а о ней.
Он думал о ней постоянно.
Я её защитник.
Мы с ней – две сцепленные частицы, связанные навеки.
Единственный смысл его существования – оберегать её, хотя она и не подозревала о нём. И всё же он считал за честь служить ей. Нести чужое бремя – высшее призвание; а делать это в тени, без малейшего признания…вот она истинная жертвенная любовь.
Ангелы-хранители принимают разные обличья.
Её доверчивая натура не ведала, что она оказалась в мире тёмной науки. Она не замечала акул, кружащих вокруг. Сегодня Голем убил одну из них, но теперь вода замутилась кровью. Скоро могущественные силы всплывут из глубин, чтобы узнать, что произошло…чтобы сохранить тайну своего творения.
Вы опоздаете,подумал он. Их подпольная обитель ужаса скоро рухнет под тяжестью собственных грехов…став жертвой собственного гения.
Шагая по заснеженным улицам, Голем ощутил, как Эфир снова сгущается вокруг.
Он вновь прижал металлический жезл квиску.
Скоро, пообещал он.
В Лондоне американец мистер Финч начищал очки Cartier Panthère и шагал по своему роскошному кабинету. Его нетерпение сменилось серьёзным беспокойством.
Где, чёрт побери, Гесснер? Почему она не выходит на связь?
