Текст книги "Тайна из тайн"
Автор книги: Дэн Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)
– Я действительно не думаю, что "Порог" связан с наркотиками, – сказала Кэтрин. – В моей рукописи о них почти ничего нет.
– Тогда каково твоё предположение? – спросил Лэнгдон, направляя внедорожник на юг вдоль реки к парку Фолиманка.
Кэтрин откинула голову на подголовник. – Полагаю, их интересуют мои эксперименты с прекогницией.
Лэнгдон вспомнил её тесты на прекогницию – когда мозг испытуемого реагировал на изображение до того, как тот фактически его «увидел». Случайно выбранное изображение, словно по волшебству, появилось в сознании испытуемого еще до того, как компьютер определился с выбором картинки для показа.
"Честно говоря, – сказал он, – я не уверен, что вообще понимаю ваш эксперимент по предвидению. Если мозг регистрирует изображение раньше, чем компьютер успевает его выбрать... то получается, будто именно ваш мозг делает выбор... а затем сообщает компьютеру, какую картинку показать."
"Сознание, создающее реальность. Да, это одна из возможных интерпретаций." "Вы в это верите?"
"Не совсем. По моей модели, ваш мозг не принимает решение... а скорее получает его."
Лэнгдон взглянул на неё. "Получает... откуда?"
"Из поля сознания, которое вас окружает. Хотя вам и кажется, что вы самостоятельно делаете выбор, на самом деле эти решения уже приняты и просто поступают в ваш мозг."
"Вот здесь я теряю нить... Если я лишь воображаю, что делаю выбор, значит, свободы воли не существует!"
"Верно. Но, возможно, свобода воли переоценена." "Как ты можешь вообще..."
Кэтрин наклонилась к водительскому сиденью и поцеловала его в губы. Затем откинулась назад, улыбаясь. "Я понятия не имею, откуда пришло это решение... но разве это так важно? Разве иллюзии свободы воли недостаточно?"
Лэнгдон задумался на мгновение и положил руку ей на бедро. "Полагаю, это требует дополнительного изучения."
Она рассмеялась. "Жаждете внетелесного опыта, профессор?"
"Если честно, для этого конкретного занятия я бы предпочёл остаться в своём теле."
"Не будьте так уверены, – сказала она. – Как выясняется, секс тесно связан с ноэтическим представлением о внетелесных переживаниях."
Лэнгдон простонал. "Ты во всём видишь свою работу?"
"В этом случае да. Как вам известно, во время сексуальной кульминации разум переживает блаженный миг забвения, когда весь материальный мир исчезает. В каждой культуре оргазм считают самым интенсивным удовольствием, доступным человеку, – минутным освобождением от себя, временным исчезновением всех забот, боли и страха. Знаете, как называют это французы?"
«Oui», ответил он. «La petite mort.»
"Да —маленькая смерть. Ведь ощущение отстранённости во время оргазма в точности совпадает с тем, что описывают люди, пережившие клиническую смерть."
"Мрачновато. Но завораживает."
"Это наука, Роберт. Конечно, проблема оргазма в том, что он невероятно быстротечен. Через несколько секунд экстатического освобождения от всего ваш разум возвращается в тело, воссоединяясь с физическим миром со всеми его неизбежными страданиями, стрессами и чувством вины." Она улыбнулась. "Вот почему мы хотим повторять это снова и снова. Оргазм перегружает нервную систему... и освобождает разум. Почти как эпилептический припадок."
Лэнгдон никогда не ассоциировал оргазмы ни со смертью, ни с припадками, и подозревал, что отныне эта мысль будет возникать у него в самый неподходящий момент.Спасибо на добром слове.
"Вообще-то..." – Кэтрин наклонила голову. – "Меня осенила странная мысль."
Похоже, это у тебя часто...
"Лаборантка Гесснер, – сказала она, глядя на него. – Ты говорил, эта девушка страдает эпилепсией? И лежала в психиатрической клинике?"
"Именно."
Кэтрин нахмурилась. "Тебе не кажется странным, что ЦРУ позволило бы Гесснер нанять неквалифицированную русскую пациентку с психическим расстройством? Ладно, признаю, Саша работает в Бастионе креста на подсобной должности, но всё равно – допускать русскую с больным мозгом к исследованиям Гесснер, которые, как я поняла, имеют какое-то критическое значение для «Порога»... Не кажется ли тебе это неоправданным риском?"
"Не вижу никакого риска, – возразил Лэнгдон. – Саша выглядела совершенно стабильной и явно не питала тёплых чувств к своей родине. Мне кажется, Гесснер взяла её из сострадания."
Кэтрин громко рассмеялась. "Роберт, ты восхитителен. Наивный, но восхитительный. Бригитта Гесснер – не хочу говорить плохо о покойных – была самовлюблённой эгоисткой и безжалостной дельфиной. Если она наняла необразованную русскую пациентку в свой ближний круг, значит, у Саши есть нечто, в чём Гесснер нуждалась."
"Ну, тогда я понятия не имею, что именно."
"А у меня есть догадка, – оживляясь, сказала Кэтрин. Глаза её загорелись. – Я вдруг подумала о том, что писала в своей рукописи."
"Именно?"
"Ты глубоко скептически настроен к дальновидению, – повернувшись к нему, продолжала она, – но если "Порог" хоть как-то связан с этим... тогда эпилепсия Саши делает её ценной."
"Каким образом?"
"Подумай! Основной навык человека с дальновидением – способность выходить за пределы тела. Но органические внетелесные переживания встречаются крайне редко, и мало кто может их испытывать."
Лэнгдон вдруг понял, к чему она клонит. Эпилептические припадки описывались как мирное "отделение" от физического тела – по сути, кратковременное нетелесное сознание.
"Внетелесные опыты, – продолжила Кэтрин, – у эпилептиков происходят естественным путём. Их мозг уже приспособлен для такого... значит, люди с эпилепсией куда легче овладевают техникой дальновидения."
"Ты серьёзно считаешь, что Саша Весна – медиум-шпион на службе ЦРУ?.." "А почему нет?"
"Потому что я с ней общался. У неё брелок с безумным котиком! Она беззащитная душа."
"Беззащитная?!" возразила Кэтрин. "Ты сам сказал, что она ударила человека огнетушителем!"
"Технически да... но это было для защиты..."
"Роберт, возможно, Саша и не занимается дальновидением сама, но Гесснер могла изучать мозг эпилептиков, чтобы понять, что именно делает их восприимчивыми к внетелесным опытам. Доступ к данным о неврологических особенностях такого мозга вполне мог быть критически важен для программы, работающей над отделением разума от тела."
Интересная мысль, подумал Лэнгдон, особенно в свете того, что Саша рассказала ему сегодня утром. "Я забыл упомянуть, что Гесснер привезла в Прагу ещё одного пациента с эпилепсией из той же клиники – до Саши. Его звали Дмитрий, он был русским. Ему сделали такую же операцию, и он тоже вылечился."
"Это значимый факт", – сказала Кэтрин. "Трудно поверить, что Бригита Гесснер вытаскивала эпилептиков из психиатрических лечебниц и лечила их за собственный счет, чисто из добрых побуждений."
Лэнгдон вынужден был согласиться – это действительно не в её характере. Более того, он теперь понимал, что подопытный, взятый из России– вероятно, при содействии ЦРУ – в Европе остался бы совершенно незамеченным.Призрак в Праге.
"Давайте на минуту предположим, – сказала Кэтрин, – что Гесснер набирала этих эпилептиков как испытуемых для "Порога". Это объясняет, почему она держала Сашу при себе."
"Чтобы наблюдать за ней."
"Именно. Дать ей несложную работу, квартиру, немного денег. Проще простого."
"Пожалуй…"
"А Дмитрий? – спросила Кэтрин, когда они приблизились к парку Фолиманка. – Где он сейчас? Остался в Праге?"
"Саша сказала, что он вернулся в Россию после того, как Гесснер его вылечила."
"Я в этом сомневаюсь. Возможно, так Саше сказала Гесснер, но если ЦРУ извлекло испытуемого из психиатрической больницы, вложилось в него, сделало участником сверхсекретной программы… неужели они просто отпустили бы его домой? В Россию?"
Верное замечание,подумал Лэнгдон, ускоряясь на открывшемся перед ними участке дороги. Он слегка вытянул шею, пытаясь разглядеть, что ждет впереди.
Если повезет, ответы мы получим очень скоро.
Вход в "Порог" был уже близко.
ГЛАВА 88
У здания посольства США сержант Кёрбл стоял на тротуаре, зябну в парадной форме, высматривая приближающийся автомобиль. Когда же он наконец заметил посла, то с изумлением увидел, что она всего в десяти ярдах от него.
Она пешком?! Одна?!
– Я знаю, Скотт, прости, – сказала она, поравнявшись с ним и стремительно пройдя мимо. – Мне просто нужен был воздух.
– Где ваш автомобиль?!
– Всё в порядке. Правда. Идемте за мной.
Уже два года сержант Кёрбл возглавлял охрану посла Нагель, но никогда не знал ее беспечной или капризной – или непостоянной. Смерть Майкла Харриса явно потрясла её до глубины души.
Поднявшись по лестнице в кабинет посла, Кёрбл ждал, пока Нагель скинет пальто, схватит бутылку воды и затем, к его удивлению, начнёт печатать на компьютере, тщательно сверяясь с бумагой, извлеченной из кармана пальто. Наконец, компьютер издал звук отправки письма.
Ваш атташе мертв, а вы рассылаете письма?
– Хорошо, Скотт, – сказала она, обращая к нему всё своё внимание. – Я надеюсь, конверт чист?
– Полное сканирование, – заверил он, пропустив конверт через все процедуры проверки безопасности для входящей почты. – Посторонних веществ нет. – Он достал конверт из внутреннего кармана и положил перед ней.
Нагель подняла его. – Корзинка с котятами?
– Мэм?
– Убийца написал мне на бумаге с котятами?! – Она ткнула пальцем в логотип с корзинкой котят на конверте.
– Да, мэм. Он взял бумагу из квартиры мисс Весны. Она, кажется, любит кошек.
Нагель схватила нож для вскрытия писем и аккуратно провела лезвием под швом конверта. Затем она извлекла лист такой же бумаги, сложенный пополам.
Сержант Кёрбл не видел, что было написано в письме, да и реакцию посла разгадать не мог. Но текст был явно короткий.
Через мгновение после прочтения она положила письмо текстом вниз на стол и подошла к окну. Минувших десяти секунд в тишине хватило, чтобы она обернулась к Кёрблу.
– Спасибо. Мне нужно побыть одной.
ГЛАВА 89
Вход в «проект реконструкции» убежища Фолиманка находился точно там, где указал посол Нагель – в промышленной части города, между железнодорожными путями, оживленной улицей и юго-западным углом парка Фолиманка.
Небольшой треугольный участок земли с входом, окруженный металлическим забором, носил название Острчилово площади. За годы это "пространство" сменило множество назначений – от неудачной детской площадки до импровизированного скейт-парка, а в последнее время стало пунктом сбора вторсырья. Однако последние несколько лет армия инженеров использовала его как плацдарм для "реставрации" пришедшего в упадок бомбоубежища 1950-х годов.
Кэтрин почувствовала нарастающее напряжение, когда Лэнгдон ехал вдоль высокого барьера – сплошной восьмифутовой стены с табличками,предупреждающими:
ВХОД ВОСПРЕЩЕН / ZUTRITT VERBOTEN / ENTRY FORBIDDEN
В конце стены Лэнгдон повернул налево и медленно проехал вдоль второй стороны треугольника, где был установлен большой информационный стенд с диаграммами и текстом, объясняющим происходящее за оградой:
Проект восстановления парка Фолиманка / Folimanka Park Recovery Project
Укрепленные ворота в стене были закрыты, и лишь небольшой участок их панели позволял разглядеть то, что находилось за ними. Двое солдат в черной форме патрулировали свежеуложенную дорогу, ведущую вниз к широкому арочному тоннелю, уходившему под парк Фолиманка. Вход в тоннель преграждали выдвижные стальные столбы.
– Какая внушительная охрана для проекта реставрации, – заметил Лэнгдон, вытягивая шею, пока они проезжали мимо.
Скрытый правительственный проект… на виду у всех.
Кэтрин в последний раз украдкой взглянула на вход в тоннель, когда они проезжали мимо. Кроме неприметных охранников у входа, она не увидела ни грузовиков, ни персонала – ничего. Казалось, посол был прав: Порог сейчас бездействует.
Лэнгдон повернул налево и поехал вдоль третьей, последней стороны ограждения, тянувшейся параллельно западной границе парка Фолиманка.
Ну вот и все, – подумала Кэтрин, все еще восхищаясь невероятным планом проникновения, который Лэнгдон изложил ранее. Его план основывался на одной потрясающей идее.
У «Порога» есть потайной вход.
С помощью неоспоримой цепочки логических доводов Лэнгдон убедил посла, что "строительный вход" на западном краю парка Фолиманка – тот самый, что должен был стать главным входом по завершении проекта, – не единственный путь внутрь.
У "Порога" была вторая точка доступа… гениально замаскированная.
Более того, Лэнгдон точно определил, где она находится… и как в нее попасть.
Голем стоял один в помещении, непохожем ни на что, что он когда-либо видел или мог себе представить. Следуя подробным указаниям, которые он выбил из Гесснер прошлой ночью, его путь наконец привел его в это сюрреалистичное место.
Порог.
Гесснер раскрыла все детали… и все же, увидев это своими глазами, Голем почувствовал дезориентацию, почти тошноту.
Они построили эту комнату кровью Саши.
Саша была не первой жертвой проекта… и не стала бы последней.
Именно поэтому «Порог» завершится сегодня.
Долгий путь Голема к этому моменту возмездия дался ему тяжело, и он почувствовал, как в нем поднимаются глубокие эмоции. Он также ощутил легкое, но отчетливое покалывание во всем теле – предупреждение.
В комнате начал оседать туман. Эфир сгущался.
«Не сейчас, – прошептал он. Не сейчас.»
Инстинктивно Голем опустил руку в карман плаща и достал металлический жезл.
ГЛАВА 90
Джонас Фокман нахмурился, глядя на последние результаты поиска ChatGPT.
Несмотря на разнообразные запросы и подходы, его попытки найти связь между работой Кэтрин и инвестициями In-Q-Tel не выявили ничего, кроме далеких от темы предложений, больше напоминающих бессвязную игру в "Чепуху", чем что-либо разумное – искусственное или нет.
Раздраженный, он оставил компьютер и подошел к окну, глядя на север по Бродвею в сторону Центрального парка. В рассветном свете на горизонте за "карандашными небоскребами" Биллонирс-Роу сгущались грозовые тучи.
Он постоял некоторое время, погруженный в мысли, и наконец вернулся к компьютеру, чтобы продолжить поиски. Садясь, он заметил новое письмо.
Строка темы удивила и обрадовала его.
Сообщение от Роберта Лэнгдона
Фокман ждал звонка уже больше часа и с растущим беспокойством думал, что в резиденции посла что-то пошло не так. Однако облегчение от того, что он увидел письмо, было недолгим. Несмотря на заголовок, Фокман заметил, что отправителем значится посол США Хайде Нагель... бывший генеральный юрисконсульт ЦРУ.
Она передает сообщение от него?
Фокман не мог придумать никого в Праге, кому он доверял бы меньше в данный момент. Если бы Роберт был в безопасности, посол мог просто позволить ему позвонить.
Пока я не услышу голос Роберта, я не поверю ни единому слову из этого письма.
Он раздумывал, открывать ли сообщение, представляя вирус или очередной взлом, но на этом этапе решил, что терять уже нечего. Осторожно он открыл письмо, недоумевая при виде бессмысленной на первый взгляд цепочки букв.
ROT13EY&XFETHQ
Понадобилось мгновение, чтобы осознать, что первые пять символов действительно имеют значение. ROT13 – это название шифра замены, где каждая буква заменяется на букву, отстоящую от нее на тринадцать позиций в алфавите. Фокман знал об этом лишь потому, что несколько лет назад, редактируя книгу о древних методах шифрования, автор регулярно присылал ему шутливые сообщения, зашифрованные с помощью ROT13.
Этим автором был Роберт Лэнгдон.
Охваченный приливом надежды, Фокман схватил карандаш и применил простую схему расшифровки. Затем он посмотрел на результат.
RL&KSRGUD
Его недоумение длилось лишь мгновение, после чего он громко рассмеялся – наполовину от забавы, наполовину от облегчения.
Только Роберт мог написать такое сообщение.
Лэнгдон и Фокман часто сетовали на упадок письменной речи из-за распространения "смс-языка" с эмодзи и сокращениями. Тренд так огорчал Фокмана, что он даже написал об этом статью для The New Yorker, включив в нее одно особенно пафосное предложение, которое Лэнгдон безжалостно высмеивал.
Фокман написал: Сэкономить один клик, набрав «gud» вместо «good» – не просто дурной тон, это вопиющая лень.
Всё ещё усмехаясь над посланием Лэнгдона, Фокман был соблазнен ответить: Ваше сообщение не только искусно, но и приносит благотворное утешение.
ГЛАВА 91
Лэнгдон остановил внедорожник и поставил его на ручной тормоз. Он собрался с духом, прежде чем выйти из машины вместе с Кэтрин, прекрасно осознавая, что совсем скоро узнает, приведет ли его план к успеху… или к катастрофе.
Ветер на высоком хребте усилился, шурша в лесу у них под ногами. Лэнгдон на мгновение замер. Он взглянул на заснеженное пространство за деревьями – парк Фолиманка, – который тянулся на восток от гряды.Теперь это место кажется другим,подумал он, переведя внимание на здание перед ними.
Бастион "Распятие" выглядел призрачно. Его контур резко выделялся на фоне темнеющего вечернего неба. Пока они с Кэтрин шли к главному входу, Лэнгдон почувствовал тень сомнения, но тут же напомнил себе, что привело его сюда.
Рациональная логика.
Истина открылась ему у заброшенного бассейна в резиденции посла. Посол разорвал договоры о неразглашении, позвонил Финчу по громкой связи и убедительно солгал, что его указания выполнены. Затем, к удивлению Лэнгдона, Финч приказал Нагелю отправить морских пехотинцев к бастиону "Распятие" для охраны периметра.Приоритет Финча – защитить изолированную чешскую лабораторию? Почему?
Пока Лэнгдон размышлял, в голову пришла вторая мысль. Ранее Яначек сообщил ему, что система наблюдения Праги не подтвердила прибытие Кэтрин в бастион, потому что – к досаде капитана – вездесущая система камер столкнулась с беспрецедентной "мертвой зоной", затемняющей пространство вокруг лаборатории Гесснер.
Система видеонаблюдения Праги – это сеть «Эшелон»… под управлением ЦРУ.
Теперь все сложилось, и Лэнгдон начал сомневаться в статистической малой вероятности того, что частная лаборатория Гесснер расположена на хребте прямо напротив "Порога" – секретного проекта, в котором она работала.
Если только они не связаны…
Для Лэнгдона логика размещения секретного разведывательного объекта под парком Фолиманка была понятна – естественная маскировка, доступ к ресурсам, существующая инфраструктура, – но ему было сложно поверить, что "Порог" построен с единственной точкой доступа… только один вход и выход. Такая конструкция стала бы смертельной ловушкой при пожаре или чрезвычайной ситуации, что выглядело несообразным риском для организации, основанной на стратегии, подстраховке и планировании.
Даже в Ватикане есть тайные пути для эвакуации!
Именно тогда посол сообщил неожиданный поворот: организация, которая тайно приобрела бастион для Гесснер, была не кем иным, как "Q". Инвестиционная фирма предложила ей здание в рамках приглашения в ЦРУ, соблазнив возможностью руководить институтом из такого уникального исторического места.
Но это не настоящая причина,предположил Лэнгдон, разделяя растущее подозрение, что Финч получил бастион не ради привлечения Гесснер… а ради чего-то гораздо более ценного.
Еще один вход в «Порог».
Большинство средневековых бастионов имели уникальную архитектурную особенность – потерну. От латинского "posterior" (задний), потерна буквально означала "чёрный ход" – потайной проход для аварийной эвакуации.
Как объяснил Лэнгдон, древний эстонский бастион в Таллине имел четырёхэтажную подземную потерну протяжённостью более мили, ведущую в подвал близлежащего монастыря. А в словенском горном замке Предъяма, по слухам, существовал шестиэтажный вертикальный ствол с примитивной лебёдкой-"лифтом" для доставки припасов, скота и подкреплений.
У Крестообразного бастиона, размышлял Лэнгдон, наверняка тоже должна быть потерна. И учитывая недавнее строительство в Фолиманке и масштабы проекта "Порог", логично предположить вертикальный ствол под бастионом.
Ранее, в машине, Лэнгдон показал Кэтрин и Нагелю на карте, что современная потерна – существовала ли она изначально или была пробурена строителями – должна опускаться прямо к границам парка Фолиманка и потенциально выходить к стенам бомбоубежища.
Расположение бастиона было идеальным. Удалённый и неприметный, институт Гесснер давал идеальное прикрытие – правдоподобное отрицание для всех, кто здесь появлялся: они просто работали в Институте Гесснер.
Только бы я не ошибался, подумал Лэнгдон, направляясь с Кэтрин к разрушенному входу в бастион.
Это научная лаборатория?
Кэтрин Соломон не верила своим глазам, следуя за Лэнгдоном по роскошному коридору из розового мрамора в просторный атриум с дорогой мебелью, впечатляющими картинами и панорамными окнами с видом на Прагу.
Может, мне стоит устроиться в ЦРУ, подумала она, оценивая, что в «приёмной» Гесснер мог бы разместиться весь штат IONS.
И всё же пространство ощущалось зловещим. Если предположения Лэнгдона верны, этот шикарный "Институт Гесснер" скрывает мрачный секрет – потайной вход в "Порог".
Лэнгдон направился к дальней стене и остановился вплотную к массивной скульптуре из сварных металлических блоков.
Что он вообще делает?
Кэтрин удивилась, когда Лэнгдон схватил скульптуру, сдвинул её в сторону, и та бесшумно скользнула по стене, открывая большую нишу с дверью лифта.
Ну конечно,усмехнулась она про себя, направляясь к Лэнгдону, который придерживал сдвинутую панель. Подойдя, она заметила, что он смотрит куда-то позади неё.
"Что такое?" – спросила она, оглядываясь. "Вон тот диван у стены... он криво стоит."
Кэтрин посмотрела на длинный белый диван.Серьёзно, Роберт?Один его край был чуть отодвинут от стены.
"Утром он стоял ровно, когда я на нём сидел, – сказал он, не отрывая взгляда. – Не знаю, то ли я не заметил, то ли его сдвинули, или..." "Или ты забыл принять таблетки от ОКР?"
"Прости, – переключился он. – Эйдетизм иногда мешает."
"Видимо, – улыбнулась она. – Будем исправлять этот фэн-шуйный коллапс или всё-таки попытаемся найти эту лабораторию и спасти себе жизнь?"
"Ладно." Лэнгдон провел ее в слабо освещенную нишу.
Внутри Кэтрин заметила подсвеченную сенсорную панель рядом с дверью лифта. "Этой панелью пользуется только Бригита," – объяснил Лэнгдон. – "Так она попадает в свою личную лабораторию этажом ниже."
"Но ты считаешь, что есть еще один вход в Порог, скрытый где-то здесь?" – спросила Кэтрин.
"Да, более того, думаю, он прямо перед нами." Он указал на лифт. – "Если я прав, шахта уходит гораздо глубже – но чтобы спуститься в сам Порог, нужна RFID-карта, как та, что мы видели в портфеле Гесснер."
Он показал на изящную круглую панель из черного стекла, вмонтированную в стену прямо над клавиатурой. Кэтрин не заметила ее раньше.
Считыватель RFID.
"Я обратил внимание на считыватель утром, но только в резиденции посла понял его назначение. Тогда меня осенило, почему у Гесснер два способа доступа к одному и тому же лифту. Если я прав, то нам нужна только карта из ее портфеля, которую я видел ранее в ее лаборатории внизу."
Лэнгдон уже набирал код на панели.
"Так ты действительно разгадал код?" – спросила Кэтрин. – «Арабская дань древнегреческому... с лимонным акцентом?»
"Латинским," – поправил он с улыбкой. – «Ты была пьяна.» Он закончил ввод кода, и лифт ожил.
Впечатляет, – подумала Кэтрин. Объяснит позже.
Лифт ехал подозрительно долго, но когда он прибыл, Кэтрин отметила несоразмерно большой размер кабины – странно просторной для личного пользования Гесснер.
Скорее рассчитанной на перемещение оборудования и персонала.
Логика Лэнгдона пока не давала сбоев. Они вошли и спустились на один этаж.
Когда двери открылись, перед Кэтрин предстал длинный коридор с каменными стенами, полированными инкрустированными полами и современными точечными светильниками. Возникало ощущение, что Старый и Новый Свет достигли здесь какого-то неуклюжего компромисса.
Выходя, Лэнгдон указал на еще один считыватель RFID, и Кэтрин кивнула. Они двинулись вперед. Ей не хотелось видеть жуткую сцену впереди, которую Лэнгдон подробно описал, но ее уверенность в правильности его теории росла. Если он прав, план был прост: получив карту Гесснер, они спустятся к Порогу.
Они прошли мимо кабинета Гесснер и Саши, лаборатории МРТ-сканирования и двери с пиктограммой человека в VR-очках.
Ее лаборатория виртуальной реальности, – вспомнила Кэтрин разговор Гесснер за вчерашним ужином. Тогда она не придала этому значения, но теперь, после разговоров об эпилепсии Саши и внетелесном опыте, задумалась – может ли VR быть как double пространственно воплощать обратное?Как искусственный внетелесный опыт…
"Портфель Бригиты..." – голос Лэнгдона прервался. – "В конце коридора. Вместе с... ее телом."
Кэтрин взглянула на внезапно побледневшего Лэнгдона. "Ты в порядке?"
Он мрачно кивнул. "Спасибо. Просто... не хочу видеть ее снова. Сегодня утром, когда я увидел тело, то подумал, что это ты."
Кэтрин обняла его за талию, вспоминая собственный ужас при мысли, что Лэнгдон утонул. В своих исследованиях она сталкивалась со смертью, но это всегда было мирным, ожидаемым процессом. Здесь все иное – насильственное, тревожащее. "Я стараюсь думать о теле как о пустой оболочке," – сказала Кэтрин. – "Уже не о человеке. Безжизненном манекене."
"Спасибо, учту," – ответил он, не выглядя менее встревоженным.
"Если подумать, как вид мы совершенно иррациональны в отношении тел. Даже когда от близких ничего не остается, мы бальзамируем, одеваем, хороним их, затем регулярно навещаем! Многие даже покупают роскошные гробы с мягкой обивкой, чтобы тело было 'удобно'."
Лэнгдон скептически улыбнулся. "Полагаю, это нужно скорее живым, чем мертвым."
"Да, но свидетельства переживших клиническую смерть ясно показывают: умирающие рады оставить свои старые или больные тела. По всем данным, умерших волнует судьба их тел не больше, чем судьба проданных автомобилей. Нисколько."
Обожаю женщин, объясняющих жизнь и смерть через подержанные автомобили,– подумал Лэнгдон, входя в загроможденную мастерскую, где утром обнаружил тело Гесснер в капсуле.
"Может, подождешь здесь?" – предложил он, желая избавить ее от зрелища. – "Я мигом."
Оставив Кэтрин у входа, он поспешил внутрь, сознательно избегая взгляда на капсулу и направляясь к столу.
Кожаный портфель Гесснер, как и ожидалось, лежал там же. Лэнгдон думал, что придется взламывать замок, но обнаружил нечто неожиданное.
Застежки были уже оторваны... замок сломан.
О нет...
Лэнгдон распахнул портфель: документы, папки, телефон – все на месте. Кроме одного. Карты RFID не было в защитном слоте. В панике он проверил слот – пусто. Перебрав содержимое дважды, он вынужден был признать горькую правду.
Мы лишились доступа к Порогу.
"Неважно," – мрачно сказала Кэтрин, неожиданно оказавшись рядом. Лэнгдон обернулся: она стояла у капсулы, глядя на тело.
"Карта Бригиты не помогла бы нам," – прошептала она. – "Она биометрическая."
"Что?" – Лэнгдон шагнул к ней.
"Она работает только при соприкосновении с ее пальцем." "Откуда ты знаешь?"
Кэтрин указала на окровавленные кусачки у капсулы. "Потому что тот, кто взял карту... взял и ее палец."
ГЛАВА 92
Оставшись одна в кабинете, посол задумчиво разглядывала записку, найденную на теле Майкла Харриса.
Лично послу США Хайде Нагель. Конфиденциально
Письмо было написано от руки, без подписи, и содержало всего две строки. Нагель перечитала его несколько раз, сбитая с толку содержанием. Она ожидала, что послание убийцы будет мрачным и угрожающим, и психологически подготовилась. Но записка оказалась краткой и удивительно сдержанной. Почти вежливой.
Пожалуйста, помогите Саше.
https://youtube/pnAFQtzAwMM
И это всё? Он хочет, чтобы я помогла Саше?
Озадаченная посол потянулась к клавиатуре и начала набирать присланный преступником URL-адрес. Будь файл на флешке или во вложении письма, Нагель никогда бы не открыла его на компьютере посольства, но публичная ссылка казалась безопасной.
Когда открылось окно YouTube, Нагель увидела любительское видео, снятое на мобильный телефон, возле какого-то длинного низкого контейнера, напомнившего ей военные транспортировочные контейнеры с жёстким корпусом, в которых перевозят тела павших. Но тело внутри этого контейнера было совершенно живым – женщина отчаянно билась, пытаясь разорвать удерживающие её липучки. Невысокого роста, со стильной причёской и бледной кожей, она была одета по последней моде.
Боже мой... Доктор Бригита Гесснер,– мгновенно поняла посол, отпрянув вспомнив рассказ Лэнгдона о найденном им теле Гесснер. Ей с ужасом показалось, что сейчас она станет свидетелем последних мгновений жизни женщины. Неужели это фильм-снёф?!
Ответ на вопрос появился мгновением позже, когда в кадре возник нападавший на Гесснер. Фигура в балахоне была закутана в черное, и, когда его лицо стало видно, Нагель буквально отпрянула от экрана. Лицо мужчины было покрыто толстым слоем глины, а на лбу проступали три буквы на иврите.
Нагель хорошо знала историю Праги, и у нее не было сомнений в том, что это было. Он одет как голем? С нарастающим ужасом она смотрела на происходящее – на жестокий допрос с внутривенными инъекциями и какой-то незнакомый ей медицинский процесс. Боль, которую причиняли Гесснер, была ужасающей, но то, что он рассказал – его подробное признание, – потрясло Нагель до глубины души.
Когда видео подошло к своему ужасающему завершению, посол Нагель закрыла глаза. Она глубоко вдохнула, пытаясь осознать все, что только что услышала. Многое в признании Гесснер она не понимала, но одно было совершенно ясно. Секретный проект, в котором Нагель невольно участвовала, теперь мог стать достоянием общественности, и последствия были бы катастрофическими. Услышанное о программе вызвало у нее отвращение, и она только могла представлять, как отреагирует остальной мир.
Дрожа, Нагель потянулась к телефону.
Пришло время совершить очень опасный звонок.
Звонок, который следовало сделать годы назад.
Погруженная в бескрайнюю пустоту темноты, Саша Весна изо всех сил пыталась сориентироваться. Этот мир был для нее чужим.
Где я?!
Дезориентация и ощущение отрыва от собственного тела были для Саши привычными, но в таких состояниях она всегда оказывалась в полной темноте. Ни света, ни теней, никаких зрительных стимулов.
Но я вижу свет…
Несомненно свет. Тусклый, мягкий, далекий.
Кто меня сюда привел?
В своем затуманенном состоянии она не могла вспомнить, как оказалась в этом месте. Она чувствовала, что лежит на спине, и попыталась приподняться, но что-то тяжелое и неподвижное удерживало ее.
Я пристегнута? Или парализована?
С нарастающей паникой Саша попыталась найти опору… но усилие лишь измотало ее, и свет стал тускнеть. Глубже, под ней, уже закрутилось обратное течение, размывая материальный мир, сковывавший ее. И тогда с непреодолимой силой волна накрыла ее, погрузив обратно в полную темноту.
