Текст книги "Тайна из тайн"
Автор книги: Дэн Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)
"Майкл", – сказала она, закрывая ноутбук. "Чем могу помочь?"
Харрис вошёл и остановился перед её столом. "Мэм, боюсь, я больше не могу продолжать неофициальный проект, который вы мне поручили".
"Да?". Нагель сняла очки и жестом предложила ему сесть. "В чём проблема?" Харрис прочистил горло и присел. "Как я уже докладывал, мэм, Саша Весна – наивная молодая женщина, с которой в детстве ужасно обращались, и она просто пытается жить нормальной жизнью. Мне больше нечего узнать. На данном этапе я считаю, что продолжать врать ей – это, ну… морально неправильно". Он не позволил их отношениям стать слишком близкими, но Харрис чувствовал, как Саша открывает ему сердце.
"Понятно", – сказала Нагель. "На мгновение я подумала, что ты скажешь опасно.
Надеюсь, ты понимаешь, будь это опасно, я бы немедленно тебя отозвала".
Харрис верил ей. Нагель управляла посольством железной рукой, но по-прежнему заботилась о своих подчинённых. "Нет, мэм", – заверил он её. "Я не вижу опасности. Проблема в том, что Саша действительно привязывается.С этической точки зрения это кажется мне…"
"Нечестным?" Посол выглядела почти развлечённой. "Должна сказать, Майкл, мне кажется ироничным, что ты прикрываешься моралью, объясняя, почему хочешь прекратить встречи с Сашей."
"Простите?"
Посол встала и подошла к мини-бару в углу кабинета. Молча налив стакан минеральной воды "Винцентка", она вернулась и протянула его ему. Затем села за стол, подняв на него взгляд.
"Я подозреваю, – сказала она, – что настоящая причина, по которой ты хочешь прекратить общение с Сашей Весной, – это страх, что мой PR-агент, госпожа Данек, застукает тебя с другой женщиной."
Харрис старался сохранять непроницаемое лицо, но чувствовал, как его уверенность тает.Она знает про Дана?!Вся моральная высота, на которую он рассчитывал, мгновенно испарилась.
"Надеюсь, ты в курсе, – продолжила Нагель, – что в этом посольстве действует принцип нулевой терпимости к служебным романам." Она сделала паузу, будто только что вспомнила. "Ах да, ты же знаком с этим правилом… Ты сам помогал его составлять."
Чёрт.
"Расслабься, – спокойно сказала Нагель, – я не собираюсь тебя увольнять.
Просто использую твою слабость на благо страны."
"Что за эвфемизм для слова "шантаж", – выдавил он.
"Ты же юрист, Майкл, так что считай это эффективными переговорами. И поверь, я не стала бы давить на тебя, если бы на меня самого не давило начальство."
"С позволения, мэм, мне трудно поверить, что наш президент обеспокоен русской девушкой с эпилепсией и двумя котами по имени Гарри и Салли."
"Во-первых, Белый дом – не единственная влиятельная структура, перед которой я отчитываюсь. Во-вторых, начальство не стало объяснять, чем именно их заинтересовала Саша Весна, лишь потребовало докладывать, какие тайны она доверяет тем, кому доверяет."
"У Саши нет никаких тайн! – настаивал Харрис. – Она открытая книга, которая просто рада общению."
"Именно. И ты теперь занял эту позицию, что очень ценно. Продолжай её разговаривать. А я притворюсь, что не знаю про твои отношения с Даной, и скажу начальству увеличить твоё вознаграждение за этот спецпроект вдвое."
Харрис остолбенел. Его доплата и так была более чем щедрой. Кому так важно следить за Сашей Весной? И зачем?
"И Майкл, – добавила она, – если в этом проекте тебе покажется хоть малейшая опасность, сразу скажи – я всё остановлю." Она пристально посмотрела ему в глаза. «Договорились?»
Харрис взглянул на её протянутую руку, поражённый тем, как легко она поставила ему мат. Несмотря на внутренние сомнения, он понимал: если не он, кто-то другой может принять более жёсткие меры.Саша не заслуживает этого.Он пожал руку посла.
В последующие недели их отношения с Сашей переросли в неловкий физический роман. К счастью, Саша была совершенно неопытна, и Харрис настоял на крайне медленном развитии событий. Пока максимум их близости сводился к объятиям в её постели, почти полностью одетыми, под старые американские ромкомы, пока они оба не засыпали.
Теперь, мчась на север к встрече с Сашей и Лэнгдоном, Харрис обдумывал всё, что узнал утром от посла. Масштабы операции в Праге превосходили его самые смелые фантазии. Даже без деталей он понимал, что ввязался во что-то слишком серьёзное.
Пора сворачиваться.
Приближаясь к Старому городу, Харрис дал себе торжественный обет.
Неважно, какие будут последствия, это моя последняя встреча с Сашей Весной… в жизни.
ГЛАВА 43
Роберт Лэнгдон нервно расхаживал по маленькой кухне Саши Весны, его промокшие носки оставляли мокрые следы на кафельном полу.
Этого не может быть.
Он снова взглянул на записку, которая несколькими минутами ранее появилась у двери Саши.
Нацарапанное от руки послание перевернуло его мир с ног на голову. Кэтрин у меня.
Приходи в Петршинскую башню.
Его ум лихорадочно искал ответы на мучительные вопросы.
Кто ты? Что ты с ней сделал? Почему Петршинская башня?
Стоявшая на вершине густого леса шестидесятиметровая Петршинская башня находилась недалеко от центра Праги. Мрачные легенды о девственных жертвоприношениях в этом лесу не помогали унять нервы.
Лэнгдон не мог придумать ни одной причины, по кто-либо мог бы похитить Кэтрин Соломон. Приходи в Петршинскую башню… зачем?
"Нас, должно быть, выследили, – испуганно сказала Саша. – Может, на стоянке такси? Это могло быть ÚZSI, но—"
"С какой стати ÚZSI похитили бы Кэтрин?!"
"Не знаю". Саша выглядела растерянной. "Майкл будет знать, что..."
"Я не могу ждать Майкла, – перебил Лэнгдон, устремляясь в коридор за своими ботинками. – Мне нужно идти немедленно". Кэтрин в опасности. Я должен добраться туда как можно скорее. Надевая промокшие носки на ноги и засовывая их в мокасины, он увидел, как Саша открыла шкаф в прихожей и потянулась за своим пальто.
"Нет, Саша, – возразил он, – лучшее, что ты можешь сделать, – остаться здесь, встретиться с Майклом, поехать с ним в посольство США и рассказать им все, что знаешь.Все.Включая историю с Бригитой, агентом ÚZSI, эту записку, мой поход в Петршинскую башню, вообще все."
Лэнгдон уже видел, на что способна темпераментная Саша в порыве ярости, и ему не хотелось появляться у Петршинской башни с непредсказуемым человеком.
"Ладно, – сказала она, залезая в сумочку. – Но если идешь один, возьми хотя бы это". Она вытащила оружие Павла.
Лэнгдон инстинктивно отпрянул. Оружие всегда вызывало у него неприязнь, да и конфликтов он повидал достаточно, чтобы понимать: не стоит таскать пистолет без особой нужды. У него не было ни малейшего желания разгуливать по Праге с похищенным пистолетом ÚZSI, тем более что переносить его он мог разве что за штанами – метод, который в кино всегда казался ему безумно опасным.
"Я предпочел бы, чтобы он остался у тебя, – сказал он. – Очевидно, автор послания знает, где ты живешь. Спрячь его в кухонный шкаф… и если вдруг понадобится, ты будешь знать, где он."
Саша на мгновение задумалась, затем кивнула. "Хорошо, но это тебе стоит взять". Она подошла к вешалке и сняла с нее пластиковый брелок с ключом. "Запасной ключ. Если тебе с Кэтрин понадобится безопасное место или убежище, приходи сюда. Не знаю, что посоветует Майкл, и нас может не быть дома, но ты сможешь попасть внутрь."
"Спасибо", – сказал Лэнгдон, сомневаясь, что вернется. Тем не менее он принял подарок, заметив, что на брелоке изображена раскинувшаяся пластиковая кошка с надписью "Crazy Kitten". Он сунул брелок в карман. "Я найду телефон и позвоню тебе, как только узнаю, что происходит."
"Тебе понадобится мой номер."
"У меня есть номер мобильного Майкла."
Она удивилась. "Он дал тебе свой личный номер?"
"Я видел, как ты набирала его в машине", – сказал Лэнгдон. "И ты запомнил его?"
"Странный мозг, – ответил Лэнгдон. – Я ничего не забываю."
"Должно быть, это прекрасно, – сказала она. – У меня обратная проблема. Я не могу запоминать. Воспоминания путаются… много пробелов."
"Из-за эпилепсии?"
"Да, но Бригита работала со мной над этим…"
Лэнгдон ободряюще улыбнулся. "Похоже, доктор Гесснер очень тебе помогала." "Она спасла мне жизнь". Саша выглядела грустной. "Надеюсь, я не забуду и её". "Ты не забудешь, – заверил он ее, берясь за дверь. – Но поверь мне, помнить все – не всегда благословение."
ГЛАВА 44
С того момента, как Джонаса Фокмана затолкали в этот фургон, он пытался справляться со страхом, прикидываясь легкомысленным, но становилось трудно сохранять эту маску перед лицом зловещего ощущения, что его сейчас похитят и увезут в Прагу. Рев реактивного двигателя поблизости, помноженный на полную потерю чувствительности в руках, доводил его до грани паники.
"Я скажу пилотам, что мы готовы, – сказал "Базкат" напарнику. – Потом загрузим его". Он открыл раздвижную дверь и вышел, оставив её широко распахнутой в наказание за дерзость Фокмана.
"Тут чертовски холодно..." – пожаловался Фокман второму охраннику. Тот не ответил.
Вой реактивных двигателей стал намного громче, и Фокман наконец смог рассмотреть обстановку. Фургон стоял на какой-то лесной служебной дороге позади белого здания, находившегося не дальше пары сотен ярдов. Фокман представлял себя на секретной авиабазе перед посадкой в военный транспорт, однако светящаяся вывеска на здании говорила совсем о другом.
Signature Aviation / Тетерборо
Чёрт возьми. Я в Джерси?!
Signature – популярный терминал для частных джетов в аэропорту Тетерборо, Нью-Джерси. Всего в двадцати минутах от Манхэттена, этот роскошный FBO (Fixed Base Operator) служит хаосом для богатых жителей города, стремившихся улететь в деловые поездки или уединённые курортные домики на склонах Аспена или пляжах Уэст-Палм.
На мгновение Фокман почувствовал облегчение, что находится не на военной базе, но затем, по мере осознания правды, задумался – возможно, здесь всё ещё хуже. У военных, по крайней мере, есть регламент, а Фокман – гражданский США. Если эти головорезы – наёмники, работающие на какого-то богатого международного "неважно-кого", тогда никакие правила их не ограничивают.
Они могут вывезти меня из страны… и никто даже не узнает, что я исчез!
Новый порыв зимнего ветра ворвался в фургон. Человек спереди отложил ноутбук, пролез между сиденьями и захлопнул раздвижную дверь. "Ты прав, приятель, тут холодно".
У этого мужчины, в отличие от "Базката", были более мягкие черты лица и азиатские корни, однако, как и напарник, он выглядел по-военному подтянутым. "Как руки?" – спросил он.
"Честно? Если это продолжится, кажется, я их лишусь".
"Дай взглянуть". Он подобрался сзади к Фокману и осмотрел кисти. "Да. Нехорошо". Он достал армейский нож. "Не шевелись. Я освобожу тебя и наложу менее тугую связку, о'кей?".
Фокман кивнул, мысли его крутились вокруг только что увиденного за дверью.
"Никакой самодеятельности и не дури мне голову, – предупредил мужчина. – Помни, нож у меня".
"Понял".
Через мгновение руки Фокмана освободились. Он осторожно перевёл их вперед и пошевелил пальцами, пытаясь восстановить кровообращение.
Сторож развернулся, сел на ящик и держал нож наготове.
"Даю тебе шестьдесят секунд", – сказал он.
"Спасибо". Фокман скривился, когда в запястья и пальцы вонзились мучительные иглы возвращающейся чувствительности.
"Извини за напарника, – произнес мужчина. – Ожер бывает немного… неумеренным."
"Правильный литературный термин – "засранец", – ответил Фокман. Мужчина рассмеялся.
Они сидели молча, пока Фокман разминал кисти. Пальцы ног тоже онемели; кроссовки, в которых он выбежал из офиса, совсем не согревали.
"Не хочешь надеть куртку обратно, – спросил сторож, – перед тем, как я свяжу запястья?".
Фокман взглянул на валявшуюся на полу куртку. Ещё бы!
Полувстав, полупригнувшись он неловко просунул ноющие руки в рукава и с наслаждением почувствовал тепло. Попытался застегнуть пуговицы, но оттаявшие пальцы не слушались. "Поможешь?" – спросил он, глядя на похитителя с ножом, сидевшего на ящике.
Тот покачал головой. "И выпустить оружие? Прости, приятель, не верю я тебе".
"Ты сильно преувеличиваешь мой геройский потенциал", – сказал Фокман, укутываясь в куртку. К его удовольствию, в кармане был телефон – именно там, где он его оставил.
"Ладно, – произнёс сторож. – Давай снова тебя зафиксируем".
"Можешь дать ещё минуту? Руки просто адски болят".
"Сейчас же", – приказал мужчина. – Поворачивайся".
Фокман повиновался, развернувшись на 180 градусов спиной к передней части фургона. В этом положении он отчётливо увидел через окно в задней двери здание Signature Aviation и парковку, где на холостых оборотах стоял внедорожник. Из выхлопной трубы валил густой дым, растворяясь в холодном утреннем воздухе. Дверь со стороны водителя была открыта, но сиденье пустовало – судя по всему, он находился внутри терминала.
"Пока оставлю не туго", – сказал мужчина, перевязывая запястья. – "Но когда вернётся напарник, придётся затянуть".
"Спасибо".
Закончив, сторож отошел, и Фокман слегка повернул запястья, удивившись, насколько свободны стяжки – можно было запросто высвободиться.
"Сейчас вернусь – нужник зовёт", – объявил мужчина, выходя через боковую дверь и закрывая её. Фокман повернулся и сквозь лобовое стекло наблюдал, как тот проходит перед фургоном, заходит в лес на несколько ярдов и расстёгивает ремень.
Он начал мочиться на дерево.
Поскольку Фокман редактировал все книги Лэнгдона о символах, знаках и скрытых смыслах, он не сомневался, как профессор классифицировал бы этот момент.
Геральдический знак.
Фокман назвал бы его менее поэтично.
Мой последний чертов шанс.
Попытка сбежать от вооружённых людей была сродни безумию... но не такому, как позволить увезти себя в другую страну без сопротивления. В худшем случае его поймают и всё равно загрузят в самолёт.
Через лобовое стекло Фокман видел, что мужчина всё ещё справляет нужду.
Если начал, сложно остановиться.
А пока не остановился, сложно бежать.
Фокман мгновенно принял решение, мысленно поблагодарив бесчисленные часы пробежек в Центральном парке. Если выстрелят… я буду двигающейся мишенью.Он быстро высвободился из связки и проверил, не смотрит ли сторож.
Поехали…
Он схватился за ручку задней двери, нажал и бесшумно распахнул её. Затем он присел и резко выпрыгнул. Как только его ноги коснулись земли, он рванул с места в карьер по подъездной дороге, превозмогая боль в сведённых судорогой мышцах. Он был опытным бегуном, и его ноги легко выдержали внезапную нагрузку. Шерстяное пальто развевалось за ним, пока он набирал скорость, устремив взгляд на внедорожник с работающим двигателем вдали.
Фокман оглянулся и увидел, что его похититель неуклюже застёгивает ширинку, пытаясь пуститься в погоню.Не догонит,– мелькнуло у него в голове, и он почувствовал ветер на лице.
Преследователь что-то кричал, когда Фокман приблизился к внедорожнику.
Раздался выстрел, и пуля прожужжала у самого уха Фокмана.
Чёрт возьми!
Фокман добежал до внедорожника, в прыжке рухнул на водительское сиденье, захлопнул дверь и рывком включил передачу. Он вдавил педаль газа в пол, машина рванула с визгом шин, перескочила через бордюр и, вильнув задком, выскочила со стоянки на Индастриал-авеню.
Удирая от Signature Aviation и своих похитителей, Фокман выхватил телефон из кармана пальто, поднёс к лицу и крикнул: "Эй, Сири! Позвони Роберту Лэндону!"
В сотне ярдов оперативник по имени Чинбург прекратил погоню, спокойно застегнул ширинку и наблюдал, как внедорожник исчезает в ночи. Когда машина скрылась из виду, он направился обратно к фургону.
"Чисто", – доложил он.
Его напарник с ёжиком, Ожер, вышел из укрытия."Телефон?"
"Всё согласно плану. Он забрал его."
"Хорошая работа."
Несмотря на многолетний опыт редактора триллеров, их пленник клюнул на простейший следственный приём – "Беглеца".
Поставь человека на грань смерти, дай ему шанс – и он непременно сделает очевидное: побежит.
Никакого самолёта в Прагу не было. Они просто поставили фургон на подъездной дороге у Teterboro’s Signature Aviation, подсадили третьего оперативника под видом водителя и создали иллюзию идеального момента для побега.
Фокман клюнул... а в его машине стоит маячок.
Иногда перед побегом они устанавливали жучка на цель, но с Фокманом это было лишним – он и так нёс мощную двустороннюю радиостанцию с GPS: свой смартфон. Пока Фокман был в повязке, оперативники достали телефон из его пальто, подключили к ноутбуку, взломали пароль, загрузили специальное ПО и вернули телефон на место.
"Пошли сигналы", – объявил Чинбург, его лицо освещал экран iPad с полным интерфейсом слежки за телефоном Фокмана – геолокация, переписка, звонки и передача данных.
В динамике iPad раздался голос Фокмана, оставлявшего голосовое сообщение.
"Роберт, это Джонас... срочно перезвони! Ты в опасности – и Кэтрин тоже. Звучит безумно, но кто-то взломал наш сервер и удалил её рукопись... пока не знаю зачем. Меня буквально похитили на улице у офиса. Я сейчас позвоню Кэтрин, но тебе лучше оставаться на месте. Ни с кем не контактируй!"
Связь прервалась, и сразу же пошёл новый вызов.
На этот раз на автоответчик Кэтрин. Фокман, захлёбываясь, оставил похожее сообщение, но с одной добавкой.
"Кэтрин, – говорил Фокман, – эти типы утверждают, что ты распечатала рукопись сегодня утром? Если так, спрячь её в надёжное место – это наш последний экземпляр! Все остальные исчезли... в буквальном смысле. Перезвони, как получишь это."
Звонок завершился.
"Бонусная информация", – самодовольно сказал Ожер. "Подтверждение, что пражская рукопись – единственная уцелевшая."
"Финч будет доволен", – Чинбург достал телефон. "Сообщу ему."
ГЛАВА 45
Голова лейтенанта Павла еще пульсировала от удара огнетушителем, но эта боль была ничтожна по сравнению с тем, что он чувствовал, увидев на дне ущелья бездыханное тело своего дяди. Атташе посольства Майкл Харрис считал, что капитан прыгнул сам, но Павел знал правду.
Яначек не был трусом... Он не из тех, кто сдается. Его убили... И я знаю, кто это сделал.
Список преступлений Роберта Лэнгдона против ÚZSI стремительно рос после его выпада в отеле – сопротивление аресту, нападение на офицера, кража оружия ÚZSI, а теперь, если верить следам на обрыве, убийство капитана Яначека и бегство с места преступления.
Оставшись один в бастионе, Павел восстанавливал силы на роскошном диване в приемной Гесснер. Харрис дал ему пакет со льдом, велел не двигаться и отправился в посольство США, пообещав немедленно сообщить в штаб ÚZSI о смерти Яначека.
Это не было случайностью, знал Павел.
Он также знал, что Харрис врет; у атташе и в мыслях не было звонить. Он просто тянул время, чтобы посольство успело придумать свою версию, прежде чем ÚZSI узнает о смерти Яначека.
Павел уже достал телефон, чтобы позвонить самому, но, подумав, заколебался. Он не сомневался, что арест видного американца закончится, как всегда – раздражающе предсказуемо – вмешательством посольства США, которое возьмет дело под контроль и найдет лазейку, чтобы оставить ÚZSI с носом.
«Око за око»,– громко сказал Павел, зная, как бы поступил на месте покойного капитана. Зуб за зуб.
Пока никто не знал о смерти Яначека, а значит, у Павла был небольшой шанс самому разобраться с Лэнгдоном. Но сначала нужно его найти.Вычислить беглеца в таком большом городе было бы практически невозможно, если бы не один козырь у Павла... который моментально перевернет ситуацию против американца.
Яначек учил меня нарушать правила... импровизировать ради высшего блага.
Формально Павел не имел достаточного звания для задуманного, но у него был личный телефон капитана Яначека, который он нашел на заснеженном обрыве.
Одной маленькой лжи хватит, чтобы все изменить. У Лэнгдона не будет места, где спрятаться.
Дана Данек вернулась в свой кабинет в посольстве, все еще кипя от ярости после столкновения в "Four Seasons". Призрачная женщина с Карлова моста до смерти напугала Дану, а это было нелегко.
Она направила мне пистолет прямо в лицо, мать ее!
Ревность Даны превратилась в бурлящую ярость.
Кто, черт возьми, это?
Ответ, как знала Дана, уже ждал ее на компьютере – результаты поиска по лицу, которую она запустила почти час назад со скриншотом с Карлова моста.
Дана поспешила к компьютеру и села. Как и ожидалось, программа завершила анализ.
Дана смотрела на результаты вне доверии.
Должна быть какая-то ошибка...
Поиск завершен
Совпадений: 0
У Даны никогда еще не случалось, чтобы поиск в базе не дал ни одного совпадения. В современном мире оставаться невидимкой, не оставив ни единого цифрового следавовсе,было физически невозможно.
Единственный способ остаться вне этой базы данных "Эшелон" – "цифровая чистка". Сеть принадлежала и управлялась США, а значит, американские власти могли создавать "невидимых людей", просто ограничивая выдачу результатов для исключения лиц, которые предпочитали оставаться незамеченными. Этот метод использовали часто – ради конфиденциальности и безопасности госчиновников, видных бизнесменов и тайных агентов разведки или военных.
Дана вспомнила странный букет из красных, белых и синих тюльпанов, который видела в Королевском люксе. Эти цветы – стандартный приветственный подарок от посла США для VIP-персон, посещающих Прагу, и как PR-менеджер Дана отвечала за их доставку. Проблема была в том, что об этих тюльпанах она не слышала.
Неужели посол сама их заказала?
– Мисс Данек! – раздался женский крик из двери.
Дана резко обернулась, сразу узнав голос. – Госпожа посол?! Я как раз...
– Вы были в "Four Seasons"?!
Дана открыла рот, но слова застряли.
– Вы проследовали туда за мистером Харрисом?
– Нет! – выпалила Дана. – Ну, вроде... Я подумала...
– Вы подумали... что? – Взгляд посла пронзил ее. Дана уставилась в пол.Черт.
– Мисс Данек, вот почему не стоит спать с коллегами.
ГЛАВА 46
Пока такси с Лэнгдоном поднималось по поросшему лесом склону к Петршинской башне, он понял, что всё ещё сжимает в руке записку, подсунутую под дверь Саши.
Катерина у меня.
Приходи к Петршинской башне.
Тот, кто оставил послание, явно обладал мрачным чувством символизма: башня стояла на холме, печально известном своей кровавой историей смерти и человеческих жертвоприношений.
В особенности – смертей женщин… от рук фанатиков.
Согласно преданиям, на вершине Петршинского холма некогда стоял жертвенный алтарь, где языческие жрецы сжигали юных девственниц, дабы угодить своим богам. Жертвоприношения продолжались веками, пока христиане не взяли верх, разрушили алтарь и не воздвигли на его месте костёл Святого Лаврентия. Однако и по сей день на Петршинском холме регулярно вспыхивают таинственные пожары, которые некоторые считают делом рук призраков sacrificed женщин, сотнями блуждающих в этих лесах.
Водитель такси лет сорока с хвостиком ловко лавировал по серпантину Петршинского холма, украдкой поглядывая в зеркало заднего вида на своего пассажира. Мужчина сзади явно нервничал – вытягивал шею и тревожно щурился на вершину башни.
Если боишься высоты, приятель, просто не поднимайся.
Пассажир был высоким темноволосым мужчиной, и хотя его американский акцент и дорогой свитер кричали«турист»,в такси он вскочил с такой поспешностью, будто убегал от лесного пожара. Таксист предупредил, что башня в этот час может быть закрыта, да и для холодного ветра он одет слишком легко, но мужчина настоял на своём.
Как знаешь... Клиент есть клиент.
Пока такси карабкалось в гору, водитель весело постукивал по рулю в такт песне, звучавшей из его телефона. Играла его любимая старушка«Клокочи»,но когда очередь дошла до нежного соло кларнета, музыка резко прервалась, сменившись серией пронзительных гудков.
«Блин!!» – ругнулся таксист, раздражённый помехой.
Чешские правоохранительные органы внедрили эти раздражающие
"общественные оповещения", надеясь на помощь населения в работе местной полиции. Первыми такие сигналы получали сотрудники транспорта, аэропортов и местных больниц.
У меня и своей работы хватает, – проворчал он. Чем ещё вы меня загрузили?!
Раздражало, что большая часть Европы переняла американскую систему "AMBER Alert", несмотря на буквальное значение аббревиатуры: America’s Missing: Broadcast Emergency Response ("Пропавшие в Америке: Экстренное Радио оповещение").
Таксист потянулся, чтобы отключить оповещение и вернуться к песне, но мигающий баннер на экране заставил его замереть. Это было синее оповещение – крайне редкое для Праги. Обычно они были жёлтыми или серебряными – с просьбой помочь в поисках пропавшего ребёнка или дезориентированного пожилого человека. Синий цвет означал нечто гораздо более серьёзное – убийство сотрудника правоохранительных органов, а преступник всё ещё был на свободе.
Кто-то убил полицейского в Праге?!
Затем таксист увидел фото подозреваемого.
Этот парень… мой пассажир!
Поражённый, водитель быстро подтвердил догадку взглядом в зеркало. Затем спокойно взял телефон и набрал указанный в оповещении номер, размеренно передавая на чешском информацию ответившему офицеру.
Голова лейтенанта Павла пульсировала от напряжения, когда он выбежал из Бастиона Распятия и прыгнул за руль служебного седана УЗСИ. Синий сигнал тревоги, отправленный им с телефона Яначека, уже через несколько минут получил отклик – именно на телефон Яначека, как и задумывал Павел.
Ни у кого больше нет полученной мной информации.
Роберт Лэнгдон направлялся к Петршинской башне, и хотя Павел не понимал причин, лучшего места для задержания американца и придумать было нельзя. Окрестности Петршинского холма были обширными и пустынными. И самое главное – в такой ранний зимний час там почти никого не будет.
С удовольствием прикончу Лэнгдона. Нужно лишь оружие.
Павел нашёл пистолет Яначека в бардачке. Засовывая оружие в пустую кобуру, он с наслаждением представлял, как символично будет выстрелить из пистолета капитана и убить хладнокровного убийцу Яначека.
Око за око.
ГЛАВА 47
В 1889 году, посетив Всемирную выставку в Париже и увидев впечатляющую башню Густава Эйфеля, городские власти Праги решили построить свою «миниатюрную» версию. Возведенная на Петршинском холме и завершенная в 1891 году, башня отнюдь не была миниатюрной – её высота достигала 60 метров, а сам холм возвышался более чем на 300 метров над уровнем моря.
Как и её парижский прототип, Петршинская башня была построена из стальных клёпаных балок с открытой решетчатой конструкцией. За исключением разницы в высоте, силуэты башен Парижа и Праги поразительно схожи, а явное отличие лишь в их основании: Эйфелева башня имеет квадратное, а Петршинская – восьмиугольное. Когда такси Лэнгдона наконец подъехало к окруженной лесом парковке у подножия Петршинской башни, он с тревогой оглядел пустынную местность в поисках признаков жизни.
Я держу Кэтрин. Приезжай к Петршинской башне.
Лэнгдон быстро расплатился, включив щедрые чаевые, и попросил водителя подождать. Таксист что-то пробормотал по-чешски, явно напряженный, и рванул с места, едва Лэнгдон вышел и закрыл дверь, оставив его одного на ветреной парковке.
Большое спасибо.
Петршинская башня оказалась значительно выше, чем помнил Лэнгдон, и сегодня её силуэт, казалось, качался на фоне серого неба. Усыпанный снегом лес вокруг башни выглядел тихим и величественным, лишь несколько работников и служащих начинали свой день. Лэнгдон не видел ни Кэтрин, ни кого-то подозрительного. Пытаясь не думать о мрачной истории холма, связанной с человеческими жертвоприношениями, он быстро направился к башне, сжимаясь от боли в груди при мысли, что Кэтрин, возможно, находится где-то наверху… и жива.
У основания Петршинской башни располагался туристический центр – низкое восьмиугольное здание, гармонично вписанное между восемью массивными опорами. Крыша здания была покатой, а от неё вверх поднималась узкая шахта, ведущая к вершине башни.Крошечный лифт,вспомнил Лэнгдон. Второй вариант – крутая открытая лестница, спиралью обвивающая шахту до самого верха. Ни тот, ни другой способ подъема не выглядели особенно привлекательными.
Подойдя ближе, он услышал скрежет лифтовых механизмов и металлический лязг – кабина поднималась по шахте.
Кто-то едет наверх, с надеждой подумал он. Кэтрин?
Он вбежал в зал для посетителей, восьмиугольное помещение, украшенное историческими фотографиями строительства башни. Зал был пуст, если не считать молодую сотрудницу, которая распаковывала коробки с пражскими сувенирами.
«Dobré ráno!» – весело поздоровалась она. – «Доброе утро!»
– Доброе утро, – ответил Лэнгдон. – Башня открыта?
– Только что, – ответила она. – Наверху всего два человека. Вам нужен билет?
Пульс Лэнгдона участился. Два человека.Он не мог не подумать, что это могли быть Кэтрин и её похититель. Мне нужно подняться наверх? Записка не была
конкретной, но Лэнгдон не собирался рисковать. Мысль о том, что Кэтрин находится в руках какого-то безумца на открытой смотровой площадке сотни футов над землей, наполняла его ужасом.
Лэнгдон купил билет и стал ждать у дверей лифта. Где-то над ним вагон с грохотом спускался с верхнего уровня. Когда двери наконец со скрипом открылись, перед Лэнгдоном предстала крохотная кабинка причудливой формы, которая, казалось, не ремонтировалась с XIX века.
Инстинктивно он перевёл взгляд на ближайшую винтовую лестницу, перекрытую декоративным шнуром и табличкой: ZAVŘENO / ЗАКРЫТО. Другой знак предупреждал, что 299 ступеней очень крутые.
– Лестница открыта? – спросил Лэнгдон, надеясь, что служащий как раз собирается её открыть и ещё не убрал табличку.
– Закрыто на зиму, – ответила она. – Слишком ветрено… да ещё снег и лёд сегодня!
Великолепно.Неохотно заглянув в тесную кабину лифта, он мысленно услышал три слова.
У меня Кэтрин.
Глубоко вздохнув, Лэнгдон шагнул в лифт. Он нажал кнопку, и двери с визгом закрылись. Пока вагон трясся вверх, он сосредоточился на металлической табличке на стене, где загорались и гаснули красные огоньки, показывая этапы подъёма.
Чем выше поднимался лифт, тем сильнее Лэнгдон ощущал себя неподготовленным к тому, что или кто мог оказаться наверху. Он задавался вопросом, не был ли глупцом, отказавшись взять пистолет у Саши.А вдруг похититель вооружён? Стены лифта, казалось, всё плотнее сжимались вокруг него. Лэнгдон закрыл глаза и начал напевать мелодию кантри-песни «Wide Open Spaces».
Когда лифт наконец замедлился и остановился, Лэнгдон собрался с духом и открыл глаза. Двери с грохотом разъехались, и его мгновенно охватило облегчение от вида открытого пространства, но уже в следующую секунду его сменило разочарование. На вершине башни стояла пара лет двадцати, индийского происхождения, счастливо фотографирующая Прагу.
Кэтрин здесь не было.
