Текст книги "Ведьмы Алистера (СИ)"

Автор книги: Дарья Шатил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 54 страниц)

Детский заливистый смех – и вот картинка резко меняется. Коул во все глаза уставился на брата, появившегося на экране. Чарли задорно улыбался в камеру и щекотал светловолосую малышку в зелёном костюмчике эльфа. Та крутилась у него на руках и смеялась.

– Осторожнее, ты её уронишь! – воскликнула Терра из-за кадра.

Чарли тут же прекратил щекотать Марту и взял малышку устойчивее, перехватив обеими руками и прижав спиной к груди.

– Ни за что на свете! – серьёзно произнёс он, а затем вновь рассмеялся.

– Чарли, ты невыносим! – воскликнула женщина. Камера в её руках дрожала, и картинка постоянно плыла.

Марта тоже перестала смеяться и серьёзно посмотрела в камеру – точнее, на мать за камерой, – а потом перевела взгляд на Чарли. Ей пришлось сильно запрокинуть голову, чтобы заглянуть в лицо державшего её мужчины, и зелёный колпак слетел с её головы.

– Чарли вы-но-сим? Куда вы-но-сим? Зачем?

Нахмуренные брови делали выражение лица девочки даже комичным, но это Коул заметил лишь краем сознания. Всё его внимание сосредоточилось на Чарли. Коул помнил брата взрослым и статным – ещё бы! – ведь, когда Коул с Адой родились, брат уже давно вырос, – но с экрана на него смотрел молодой мужчина, чем-то отдалённо похожий на самого Коула. Весёлый и счастливый парень, который действительно был другом этой семьи.

Коула прошиб озноб.

– Никуда-никуда, я всегда буду здесь ради тебя, моя принцесса, – ответил девочке Чарли и вновь принялся щекотать Марту, и та снова рассмеялась.

– Сомневаюсь, что Сьюз это одобрит, – хмыкнула Терра и положила камеру на стол. Лицо Чарли пропало из кадра, и теперь там появились крохотные подрагивающую ножки Марты в полосатых рождественских носках и живот брата.

– Думаю, однажды она смирится и перестанет дуться. Тем более что повод глупый. Да она и сама понимает, что нелепо обижаться на подружку невесты, которая необдуманно решила родить раньше срока, – в голосе Чарли слышалась такая знакомая Коулу усмешка.

– Мне жаль… – с тоской в голосе произнесла Терра.

– Не забивай себе голову, ведьмочка. Если бы я накручивал себя каждый раз, когда Сьюзи ведёт себя не совсем адекватно, то мы никогда бы не поженились.

– И где она проводит Рождество?

– С моими родителями. Рассказывает им, какой у них неблагодарный сын…

– Это неправильно! – возмутилась девушка. – Ты же сказал, что она отпустила тебя.

– Ну да, сказала «скатертью дорожка, любимый! К твоему возвращению я поменяю замки!» – такая умница! А то их давно уже нужно было поменять. Она прошлым летом поругалась с соседкой, и та набила спичек в нашу замочную скважину. Замок, конечно, почистили, но он постоянно заедает.

– Я думаю, она имела в виду не это…

– Не переживай, Терра, я знаю, что творится в голове моей жены. Кстати, что с камерой? Она работает?

Чарли нагнулся и вновь появился в кадре вместе с маленькой Мартой. Коулу было немного странно смотреть на такую Марту: словно видишь другого человека. Чарли взял камеру в руки, последовала смазанная карусель, и на экране предстала Терра Грабс, очень похожая на Марту, если ту хорошенько откормить. Она была маленькая и округлая, совершенно не похожая на снимок на книжной полке. Эта Терра с грустью смотрела на брата Коула.

– Чарли, может, тебе стоит вернуться и встретить Рождество со Сьюз? Я думаю, тогда вы помиритесь и…

– Поверь мне на слово, если я приеду, то только испорчу праздник нам обоим. Мы поругаемся ещё больше, а поутру вместо рождественского подарка я найду свои любимые туфли, залитые мёдом, – Чарли рассмеялся, наверное, от того, насколько кислым в этот момент стало выражение лица Терры.

– Почему я не удивлена? – спросила Терра и сокрушённо покачала головой.

– Потому что это Сьюзи, и мы все знаем, какие методы она использует.

Камера в руках Чарли задрожала, и он воскликнул:

– Не трогай её, Марта! Пошли лучше снимем, как твой папа украшает ёлку.

– Папа! – восторженно и очень громко крикнула Марта, и Коул посочувствовал ушным перепонкам брата.

А дальше Чарли поставил камеру на паузу, потому что уже в следующем кадре молодой Алистер Рудбриг сидел на полу возле огромной ёлки и раскручивал длинную гирлянду, а маленькая Марта ходила вокруг него кругами, то и дело плюхаясь на пухлую попку, которая явно перевешивала её. Коул отстранённо отметил, что всё происходило на том же самом ковре, который сейчас, словно укор ему, был заляпан засохшей кровью.

– Скажи-ка, Али, мой добрый друг, по каким критериям ты будешь выбирать мужа для своей дочери? – полный смеха голос Чарли донёсся из-за кадра.

– Прекрати вести себя, как дурак, – ответил Алистер, не отрываясь от своего занятия. В это время Марта взяла ёлочную игрушку – Коулу показалось, оленёнка – и повесила на нижнюю ветку – ту, до которой могла дотянуться.

– Дурак? Дурак?! О, дружище, ты ранишь меня в самое сердце… Терра, ты его слышала? Наш праведник произнёс самое близкое к матерной брани слово. Терра, ты плохо на него влияешь! – заливался Чарли, и Коул даже мог представить, каким было выражение лица брата в тот момент. – О, Алистер, тебе нужно помыть язык с мылом!

Алистер обжёг друга гневным взглядом, продолжая раскручивать неподдающуюся гирлянду.

– Знаешь, что?

– Что? – Коул вспомнил, как брат умел вскидывать лишь одну правую бровь, и это придавало его лицу игриво-выжидающее выражение, словно он уже обдумывал свой следующий комментарий в абсолютной уверенности от его остроумности.

– Я решил, что отдам её любому, кто не будет тобой и не будет иметь к тебе никакого отношения, – Коулу показалось, что, несмотря на серьёзное выражение лица Алистера, в глазах его мелькнули смешинки.

– О нет! – театрально воскликнул Чарли, и камера в его руках задрожала. – Что же мне делать? Как я скажу Сьюзи, что ей придётся искать для нашего сына новую невесту? Она же меня со свету сживёт.

– У Чарли есть сын? – спросила Марта, которая уже успела повесить на ёлку с десяток игрушек – все на одну ветку. – У меня есть братик?

– Нет, Тучка, – ответил Алистер и потрепал дочку по волосам. – У Чарли нет детей.

– Но когда-нибудь будут, – запротестовал Чарли. – Марта, ты же выйдешь замуж за моего сына?

Девочка хмуро посмотрела в камеру и серьёзно ответила:

– Нет.

– Ну что за семейка? – воскликнул Чарли и перевёл камеру на себя. Лицо его оказалось слишком близко и появилось на экране телевизора не полностью. Чарли погрозил пальцем. – Марта, записываю это послание для взрослой тебя. Ты жестокая женщина! Как ты могла разбить сердце моему нерождённому сыну. Одумайся, женщина! Ты упускаешь лучшую партию!

Глаза Коула защипало, а в носу защекотало. Он нажал на паузу. Смотреть дальше было выше его сил. Дышать стало тяжело. Казалось, воздух застревает в лёгких, а сердце тяжёлым камнем бьётся о рёбра изнутри, готовясь проломить их.

«Чарли».

Коул помнил «Весельчака Чарли». Он помнил старшего брата, которого любил, но который был далёк от него. Он помнил даже Сьюзи – женщину, которая ему никогда не нравилась, но женщину, которую его брат любил, несмотря ни на что.

А вот того Чарли, который был другом Алистера Рудбрига, Коул не знал. Как не знал и Чарли, мечтающего о сыне.

Но именно этот Чарли сейчас с укором смотрел с экрана телевизора. Коул посмотрел на фотографии Марты на полках, девочка с которых не вышла ни за кого замуж и не одумалась, потому что менять своё мнение было попросту не о чем. Никакого мальчика, сына Чарли Томсона, не существовало. Потому что Коул знал: пройдёт ещё каких-то пару лет, и Сьюзи, которая могла бы родить этого мальчика, как и Чарли, без которого зачатие было бы невозможно, – не станет.

Во взгляде, с которым Чарли смотрел с экрана, Коулу виделся укор, вот только бывшему охотнику чудилось, что укор был направлен на него, а не на Марту. Ему даже казалось, что он слышит слова брата: «О, Коул! Братец, ну как так можно? Ты разбиваешь мне сердце! Одумайся, пока не поздно!»

Входная дверь хлопнула, и Коул вскочил на ноги, а затем пошёл в коридор, несмотря на накатившую тошноту. Он поговорит с Мартой и вразумит её. Подберёт правильные слова…

Вот только в коридоре его ждала не Марта.

Алистер Рудбриг сидел на мягкой скамейке у входа и невидящим взглядом смотрел перед собой, закинув ногу на ногу, так и застыв с не до конца расшнурованным ботинком. И это был не тот мужчина, за которым Коул следил месяц назад – уже не молодой, но сильный и уверенный в себе и в завтрашнем дне. И уж тем более не тот серьёзный парень со смешинкой во взгляде, которого он узнал недавно.

Алистер Рудбриг, которого сейчас видел Коул, был смертельно больным стариком, который утратил надежду на выздоровление. И Коулу казалось, что эту надежду у него украл он, своими собственными руками.

– Мистер Рудбриг, – тихо позвал он, и Алистер вздрогнул.

Он перевёл взгляд со стены на Коула и вымученно улыбнулся.

– Так и думал, что ты здесь.

– Почему?

– Марта написала, – пожал плечами Алистер и наконец расшнуровал ботинок до конца. – Она, конечно, тебя не упомянула, но я давно уже научился из коротких сообщений по типу «у бабушки» выжимать максимум информации.

– Как вы? – неуверенно спросил Коул, осознавая, каким будет ответ.

– Паршиво. Никогда не думал, что мне придётся пройти через подобное снова. Коул, не хочешь выпить? Выглядишь ты тоже не очень хорошо.

Коул кивнул. Его уже давно посещали мысли о том, чтобы напиться вдрызг. Однако он сомневался, что его представление о «выпить» и представление Алистера Рудбрига сходились хоть немного. Его сомнения подтвердились в тот момент, когда мистер Рудбриг достал бутылку игристого вина из шкафчика на кухне.

На немой полный удивления вопрос Коула Алистер лишь пожал плечами:

– Обычно я не пью. Да и вкус алкоголя не особо люблю. Что до этой бутылки – её я купил на Рождество, чисто символически. Марта тоже не часто пьёт. Если бы всё было, как обычно, то вино выпила бы мама. Но сомневаюсь, что в ближайшее время ей светит хоть что-то кроме питательных капельниц и света с того света, – Алистер словно пытался поддержать себя чёрным юмором и нелепым, но жизненным каламбуром.

У Коула чуть не сорвался с языка вопрос о состоянии мисс Рудбриг, но он вовремя одёрнул себя – пятно крови в гостиной было довольно красноречивым.

– Я как-то больше по пиву, – попытался выкрутиться парень, но, только произнеся слова вслух, понял, насколько неправильными они были.

«Молодец, Коул, – мысленно похвалил себя он. – Утешать, так под похоронный марш. Тактичность – твоё всё!»

– Тогда оставим алкоголь до лучших времён, – ответил мистер Рудбриг и убрал бутылку в шкаф.

Коул почувствовал себя максимально некомфортно. Хотелось либо ударить кулаком по столу, либо удариться лбом об этот же стол. Либо и то, и то.

– Может, чаю? – с сомнением в голосе произнёс охотник, боясь ляпнуть чего похуже. – Или кофе?

– Почему бы и нет. Только сомневаюсь, что у меня есть молоко…

– Я не пью кофе с молоком, – тут же вступился Коул, благодарный своим вкусовым предпочтениям. Хотя помнил, что молоко-то как раз было, но говорить о том, что он уже обследовал их холодильник, парень не собирался. – Да и я не привередливый.

– Понятно, – ответил мистер Рудбриг и, найдя турку, поставил её на плиту.

Повисла долгая тишина, во время которой Коул искал нужные слова. Ему хотелось поговорить о Чарли. Ему хотелось узнать о Марте. Ему хотелось понять, каким в действительности был Алистер Рудбриг. В его голове роились сотни вопросов, но он всё никак не мог подобрать нужные слова.

А мистер Рудбриг, казалось, и вовсе не замечал сложившейся гнетущей тишины. Он занимался своими делами – монотонно мыл чашки, помешивал кофе в турке, разливал его, даже нашёл не начатую коробку конфет – и всё это, не обращая никакого внимания на Коула. Если у Алистера и были вопросы, он не испытывал нужды их задавать.

Мужчина поставил перед Коулом исходящую паром чашку, и бывший охотник испытал до странности знакомое чувство дежавю. Месяц назад они так же сидели на этой кухне, правда, пили они тогда чай, а не кофе, да и Коул расспрашивал мистера Рудбрига о его семье, при этом, как ему тогда казалось, умудряясь искусно врать. Как нелепо, он ведь в тот момент буквально искрился самодовольством: обвёл вокруг пальца отца ведьмы, врал как дышал! Оказалось, врал он посредственно, раз мистер Рудбриг с такой лёгкостью его раскусил, да ещё и пленил.

– Тебя вылечили? – нарушая затянувшееся молчание, спросил Алистер.

– Что-то вроде того, – уклончиво ответил Коул, сомневаясь, что стоит рассказывать отцу Марты, что парень, сидящий напротив него, недавно заделался каннибалом.

Да, именно этим словом Коул охарактеризовал связь, возникшую между ним и Мартой. Он питался ей. Её магией, если быть точным. Ещё сидя в машине по пути в Рупи, он впервые ощутил, как от Марты к нему переходит поток энергии. Тогда он прикоснулся к её коже чисто случайно, потянувшись к бутылке с водой. Как назло, Марта сделала то же самое, так ещё и перчатки сняла. Руки у неё были все в шрамах – где кругами, а где и полукружиями. Вместе они создавали удивительный рисунок – именно к одному из таких шрамов он и прикоснулся.

Блаженство, чистое и глубокое, словно пьёшь нечто одновременно сладкое и терпкое, нечто, от чего сразу же срывает крышу. Об этом-то его и предупреждала госпожа Ева, не забыв упомянуть, что во время соития Коул будет перекачивать в себя эту силу в большем объёме.

При одном лишь воспоминании о сексуальном просвещении и методах контрацепции, полученном от женщины, которая ему не то что в бабушки годится, а в пра-пра-прабабушки, Коула проняла дрожь, и он постарался отмахнуться от этих воспоминаний и переключиться на что-то ещё.

– Вы сказали «вновь», – произнёс Коул, перед глазами которого всё ещё стояла госпожа Ева, объясняющая, к каким точкам прикасаться можно, не опасаясь перекачать слишком много силы, а к каким не стоит и вовсе.

– О чём ты?

– Ну, там, в коридоре, вы сказали: «Не думал, что придётся пройти через подобное вновь» или что-то в этом духе.

По тому, как мистер Рудбриг побледнел, Коул понял, что неосознанно зашёл за черту, которую пересекать не стоило.

– Забейте. Я спросил глупость.

Мистер Рудбриг судорожно вздохнул.

– Марте было примерно четыре года, когда её похитили. И то были худшие три дня в моей жизни. Точнее, так я думал когда-то. Теперь-то я знаю, что худшее меня ждёт впереди.

Коул непонимающе моргнул. Раз. Затем ещё раз. Госпожу Еву в мыслях как ветром сдуло.

– Марту похищали?! Она не говорила об этом! – воскликнул Коул, и лишь потом его накрыло осознание, что Марта не обязана была ничего ему рассказывать.

– Она не помнит. Терра… – Алистер поморщился словно от боли, произнеся имя жены. – Она забрала воспоминания Марты. Понимаешь, сложно расти психически здоровым человеком, пройдя через то, что пришлось пережить моей дочери.

– Похищение? – как дурак переспросил Коул.

– Убийство, – поправил Алистер и горько улыбнулся. – Ты, наверное, пытаешься её осудить, но прими к сведению, что сделала она это из-за Чарли.

– Ничего не понимаю, – произнёс Коул. От шока у него буквально глаза на лоб полезли.

– Это довольно долгая история…

– Сомневаюсь, что мы куда-то спешим.

– И то верно, – неохотно кивнул мистер Рудбриг. – Не знаю, в курсе ты или нет, но лет тридцать назад в Рупи объявился маньяк. В местных газетах его называли Потрошителем Рыб, потому что первой его жертвой был мальчишка Фишер, имя я уже не помню. Его нашли в озере со вспоротым брюхом. Тогда мало кто верил, что это действительно серийный убийца. В Рупи все буквально с ума посходили. Пару месяцев новость была во всех местных газетах, но после того, как его нашли, больше года убийств не было, и всё поутихло.

– Я читал об этом, когда наводил справки. Тогда я думал, что причина в вашей жене. Фишер был её одноклассником.

– Был, – подтвердил Алистер.

– И период затишья выпал на вашу свадьбу и беременность Терры. Второй труп нашли по весне, уже после рождения Марты. Тогда-то я и решил, что Потрошителем Рыб была ваша жена. Его или её так и не нашли, и…

Алистер покачал головой.

– Терра и мухи бы не обидела, а твоя теория притянута за уши. Она даже не интересовалась происходящим, пока беда не пришла на порог нашего дома. Тогда всё её внимание было поглощено магией – она пыталась понять, достанется ли её дочери магия Грабсов. Даже заставила меня вложить свои воспоминания о семейной легенде в кристаллы соли. – Коул не понял, что имел в виду Алистер, но вопросов задавать не стал. – Как только Терра узнала о беременности, весь остальной мир перестал для неё существовать; всё свободное время она проводила с Джослин. Они искали ответ на вопрос Терры. Ответ, который нашёл нас сам, но многим позже.

Алистер одним глотком выпил свой уже порядком остывший кофе и встал из-за стола. Коул безотрывно следил за ним.

– Ладно, это всё лирика, не имеющая никакого отношения к фактам. Ты прав, вторую жертву нашли по весне, ближе к лету, если я не ошибаюсь. Жертвой оказался мальчишка из соседнего городка. Если Фишер пропал, и о нём ничего не было известно несколько месяцев, то этот паренёк всплыл буквально через пару дней после пропажи с таким же разорванным и выпотрошенных брюхом и практически на том же месте. Тогда-то в Рупи и начали трубить о серийном убийце. Организовали патрули из добровольцев. Наша полиция, сам понимаешь, не особо многочисленна, тогда всё было ещё хуже, чем сейчас: три калеки, двое из которых спились на старости лет. До сих пор помню, проезжал я мимо, когда паренька вылавливали, а наш констебль стоит, еле на ногах держится, так ещё и икает. Только благодаря местному клубу рыболовов паренька удалось вытащить из воды на моторных лодках.

Коул хмыкнул, отчётливо представив пьяного констебля, едва держащегося на ногах, но пытающегося раздавать приказы. Видел его фотографию в газете и заголовок «Мы под надёжной защитой, а наши винные погреба – нет!». Это было бы даже смешно, если бы не обстоятельства, не располагающие к смеху.

Коул знал сухие факты, почерпнутые из газетных хроник. Но не знал того, как происходящее затронуло семейство Рудбригов, и каким образом в этом оказался замешан его брат. В газетах никаких Чарльзов Томсонов не упоминалось.

– Терра тогда так взбеленилась, что они с Джослин установили какой-то защитный барьер вокруг дома. Как оказалось, штука абсолютно бесполезная: не помог тогда, не помог и сейчас, – в голосе Алистера слышалась злость, и Коул не мог понять, злился мужчина на Терру, на Джослин или на барьер, который не мог уберечь его дочерей. – Я так понимаю, ты в курсе, что потом всплывало ещё несколько жертв?

Коул кивнул. Жертвами становились мужчины в возрасте от пятнадцати до тридцати лет. Выбирались они случайным образом – ну, или никто так и не смог вычислить закономерность. Последнего выловили по лету, и, если Коул правильно подсчитал, Марте тогда было около четырёх, а осенью того же года Чарли разбился на машине вместе со своей женой Сьюз.

– Тогда, с твоего позволения, я опущу ненужные подробности, – Алистер собрал со стола опустевшие чашки и принялся их мыть; движения его были дёргаными. Стоял он спиной к Коулу и, казалось, не решался начать говорить.

Некоторое время они молчали, слышался лишь шум бессмысленно льющейся воды, потому что Алистер покончил с кружками, но продолжал стоять спиной к Коулу.

– Собственно, начать всё равно придётся издалека. Я должен был быть шафером на свадьбе Чарли, но Марта внесла коррективы. Она решила родиться преждевременно, поэтому мы не поехали. Сьюзи очень обиделась, а когда Сьюз обижалась, что-то в её голове начинало работать иначе. Её мозг переставал правильно обрабатывать информацию и делать нужные выводы. Обижалась она на нас года четыре, а той осенью решила выписать нам индульгенцию, – Алистер не смог сдержать смешка. – Если что, это были её слова, ну, или Чарли выдал их за её. Но не суть… Чарли взял отпуск, и они приехали к нам погостить на недельку.

Алистер глубоко вздохнул и повернулся к Коулу. В глазах его плескались такие боль и тоска, что Коул уже начал жалеть, что затеял этот разговор.

– На этом история, которую можно подпитать фактами, заканчивается, и начинается… да уж… – Алистер не находил в себе сил, чтобы окончательно погрузиться в прошлое, поднять весь пласт тяжёлых воспоминаний, и Коулу это чувство было очень хорошо знакомо. – Я знаю две вещи, в которых я уверен: Чарли и мою дочь похитили, а спустя три дня он принёс её обратно. Крохотную девочку, покрытую чёрными пятнами. Всё остальное мне рассказал Чарли, и история эта довольно обрывочная, потому как в тот момент, когда он пытался мне всё рассказать, Сьюзи орала на весь дом и кидалась вещами. Чарли пришлось в итоге выволочь её на улицу и уехать. А через несколько часов мы узнали о том, что они разбились. Так что я так и не узнал всей картины.

– Но вы же сказали, что Марта кого-то убила.

– Я знаю об этом со слов Чарли. Потрошитель Рыб оказался Потрошительницей, – Алистер сложил руки на груди. – Скорее всего, ведьмой, но какой – я без понятия. Чарли сказал, что в том месте, где их держали, было много банок с человеческими органами. Собственно, она хотела выпотрошить Чарли, а Марта, которую она похитила, как выяснилось, случайно, внесла коррективы.

– Да, Марта любит вносить коррективы, – совсем неуместно усмехнулся Коул.

Алистер встретился с ним взглядом и тоже усмехнулся.

– Действительно. Собственно, – Алистер потёр переносицу, – в ней пробудилась сила, и она каким-то образом убила ведьму.

Коулу вспомнилось ощущение чужих огромных рук на его горле. Они сжимались, не давая ему сделать ни вдоха.

– Наверное, задушила, – рассеянно произнёс он.

– Не знаю, – ответил Алистер. – Терра извлекала воспоминания Марты об этом событии и знала чуточку больше. Но я… можешь считать меня малодушным, но мне хотелось похоронить эту историю и никогда о ней не вспоминать. Забыть точно так же, как обо всём забыла моя дочь.

Закончив рассказ, Алистер словно бы выдохнул, сбросил с себя груз ответственности, поделившись тайной и перестав быть её единоличным хранителем.

Алистер сварил ещё кофе. Они долго сидели в полной тишине. Коул обдумывал услышанное, а мистер Рудбриг думал о чём-то своем. И никто из них не испытывал ни малейшего желания говорить ни о чём, словно они, мысленно посовещавшись, пришли к единому решению.

Так бы продолжалось довольно долго, если бы не сообщение, пришедшее на телефон Алистера. Мистер Рудбриг достал телефон из кармана и некоторое время смотрел на экран. Выражение его лица было странным – восторженно-удивлённым – не свойственным ему.

– Мы нужны Марте, – произнёс он и протянул телефон Коулу.

Абонент – «Тучка». Короткое сообщение – по сравнению с другими односложными – казалось даже длинным.

«Нужна помощь в Ведьминой обители. Срочно».

– Почему «Тучка»? – спросил Коул, всё ещё держа телефон в руках и не двигаясь с места, в то время как Алистер уже скрылся в коридоре с какой-то невероятной прытью, которой раньше в нём не наблюдалось.

– Она же всё время хмурится, – донёсся ответ из коридора.

Парень усмехнулся. «Это точно. Самая настоящая тучка. Хорошо хоть не грозовая», – подумал он и встал из-за стола.

========== Глава 39. Манеры, юная леди! ==========

Марта влетела в бабушкину больничную палату, словно подгоняемая маленьким тайфуном. Её буквально колотило от дикой и всепоглощающей ярости, бушевавшей в ней и не находящей выхода. И от того, что ранее она сорвалась на Коула, лучше не стало – даже наоборот: теперь в копилку негативных эмоций примешалось нечто, отдалённо напоминающее стыд.

Мадам Рудбриг всегда говорила, что Марта чересчур привязана к Мегги: опекает сильнее, чем нужно, и перекладывает на неё ту любовь и заботу, которую просто некому больше отдавать. Такая вот своеобразная курица-наседка, а не старшая сестра.

Знали ли охотники о том, что, забрав Мегги, они подожгли костёр, разложенный у собственных ног? Если нет, Марта с радостью просветит их.

Поглощённая своими мыслями и планами, не имеющими ничего общего с понятием «человеколюбия», девушка не сразу заметила пожилую женщину, сидящую в мягком – явно не больничном – кресле возле кровати.

– Джослин? – ошалело произнесла Марта, и женщина, повернувшись на её голос, как-то вымученно и устало улыбнулась. Так, как улыбаются у постели умирающего, когда печаль уже давно перевалила через край, но нужно держать лицо.

– О, Марта, это ты! – в голосе начальницы не было удивления, скорее облегчение. Марте почудилось, что она поймала на себе взгляд женщины через стёкла солнцезащитных очков, но то было лишь наваждение – Джослин не могла видеть её. – А я всё гадала, когда ты вернёшься. Как нынче Шарпа? Я её уже лет двадцать не видела.

– Откуда вы знаете о?.. – стушевавшись, спросила Марта, так и застыв у двери.

Джослин помяла свои похожие на высушенный инжир губы, прежде чем ответить:

– Кеторин мнит себя самой умной. Но я сразу же поняла, куда вы подевались, когда ты взяла выходные дни, а по городу прошёл слух, что наше городское чудо отменило все приёмы до конца года, ещё и закрыв «Ведьмину обитель». Единственное – я так и не поняла, зачем вы туда поехали? Искали что-то о Грабсах?

Марта слегка отошла от своего ступора и, пройдя вглубь палаты, плюхнулась на пластмассовый стул в изножье бабушкиной кровати. У неё не нашлось слов, чтобы описать степень своего удивления. Она ведь даже не думала, что Джослин интересуется их с Кеторин делами.

– Как бабушка? – спросила Марта, вспомнив о том, зачем она сюда пришла.

Мадам Рудбриг – настолько бледная, что практически сливалась с простынями – была окутана таким количеством проводов и трубок, что напоминала скорее робота, чем человека. Лицо казалось неузнаваемым под кислородной маской, которая то мутнела, то становилась прозрачной. Но что ещё больше удивило и даже напугало девушку, так это седые волосы: длинные и рассыпанные по плечам и белым наволочкам. Марта никогда не видела бабушку Маргарет с распущенными волосами – сколько она себя помнила, неизменный тугой шиньон из которого не торчало ни одного волоска, был бабушкиным неизменным спутником.

Удивил её и старый деревянный гребень, лежащий на коленях у Джослин. Но та словно бы заметив интерес Марты, ощупью, убрала тот в карман платья.

– В целом, неплохо, – ответила Джослин. – Хотя не мне судить. Врачи боялись заражения крови, но пару часов назад ей резко стало лучше. Намного лучше. Может, расскажешь, чем таким ты занималась? Я, даже не видя, чувствую исходящие от тебя потоки силы.

«Намного лучше». Фраза стрелой пронзила мысли Марты, заставив её неосознанного проигнорировать вопрос Джослин.

– Ей стало легче от того, что я колдовала? – спросила девушка. Ей нужно было знать. Если она может, то сделает всё, что от неё зависит, чтобы помочь близкому человеку. – Неужели у меня есть способности лечить? Магией?..

Джослин покачала головой.

– Не знаю, сможешь ли ты воздействовать на неё напрямую. Хотя Терра, как неудивительно, могла, – Джослин задумалась, прежде чем продолжить. Её невидящий взгляд был направлен куда-то в снежные просторы за окном. – Да, ты бы, наверное, тоже смогла, если бы точно знала, на какую область воздействовать. Хотя, конечно, гарантии нет… Но вот в чём я точно уверена, так это в том, что проявление твоей магии косвенно влияет на твою семью.

– Вы верите в эту детскую сказочку? – Марта не смогла сдержать усмешки и по тому, как Джослин нахмурилась, поняла, что той это не понравилось.

– Конечно, верю, – кивнула Джослин, и её очки слезли на переносицу, открывая белёсый шрам. Кривой и жуткий, будто его никогда и не зашивали, словно кто-то просто зажал рану, и та так и срослась. – Благополучие Рудбригов – условие, по которому Грабсам передалась магия. Вы же сами передаёте эту историю в семье, так почему же ты сама в неё не веришь? Вы с сестрой – феномен, магическое соединение. Ведьмы рода Грабс с одной стороны, и потомки первого Рудбрига – с другой.

Марта пожала плечами, блуждающим взглядом окинув палату. Она не знала, что ответить начальнице. Дети, рождённые на стыке магического обряда? Это даже звучало странно, но, признаться честно, логично. Вот только Марту сейчас волновала не магия, а семья. И она воспользовалась попавшемся на глаза диванчиком с аккуратно сложенным постельным бельём, чтобы перевести тему.

– Вы здесь спали?

– Да, – ответила Джослин, повернув голову к Марте. – Алистер договорился. Врачи были не в восторге, но у меня достаточно денег, чтобы сгладить их недовольство.

Марта уж было выдохнула, однако начальница, поняв замысел девушки, не дала ей уйти от разговора.

– Увиливаешь ты, Марта, и мне это не нравится. Почему ты так несерьёзно относишься к своим способностям? Я, конечно, знаю, что Терра была против – и её причины мне понятны. Ты ведь не только Грабс, но и Рудбриг, и магия косвенно влияет и на тебя; я бы тоже боялась, если бы у моего ребёнка были силы, которых даже я не понимаю. Хотя, зная твою мать, я сомневаюсь, что, будь ей доступна та же сила, она бы так паниковала. Терра бы скорее училась ей пользоваться…

– Я не хочу об этом говорить, – перебила Марта, поморщившись от того, насколько грубо прозвучали её слова. – Я пришла проверить бабушку, а не разглагольствовать о своей матери и магии.

– Не груби мне, девочка, – мягко пожурила Джослин. – Не хочешь говорить о Терре? Ладно, о чём тогда поговорим? Так, посмотрим… Если мне не изменяет память, твои занятия отменены до конца года. Как думаешь сможешь начать уже на первой неделе? Если да, нужно будет оповестить родителей…

Марта ощутила себя так, словно ей зарядили пощёчину. Болезненную и обидную. Зачем Джослин завела речь о занятиях? Работа стала последней вещью, волновавший Марту в этот момент. Она уже давно забыла и о рисовании, и о детях, которых учила. Сейчас она переживала только о своей семье.

– Вы можете найти Мегги? – спросила Марта. – По крови…

– О! – удивлённо воскликнула начальница. – Откуда ты?.. – а потом её вдруг осенило, и она кивнула своим же мыслям. – Кеторин, да? Можешь не отвечать – кроме неё, некому. Знаешь, а это даже обидно: ты позволила ей развивать твои способности, а обо мне даже не подумала, хотя я знаю тебя с рождения.

– Так вы можете или нет? – начала вновь закипать Марта. Манера Джослин так много говорить, приплетая прошлое, неимоверно злила.

– Могу попытаться. Но у меня есть условие, – ответила Джослин, поднимаясь на ноги. Одной рукой она опиралась на ручку кресла, а другой на трость, которую Марта до этого не заметила.

– Какое?

– Будь со мной повежливее. Я, конечно, понимаю – у тебя сейчас сложная ситуация, и нервы, наверное, ни к черту. Но я мало того, что твоя начальница – я ещё и старая больная женщина и люблю, когда с этим фактом считаются. Усади на цепь свой дрянной характер и вежливо мне улыбайся.