Текст книги "Сакалиба"

Автор книги: Д. Мишин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

время ни словом не упоминает о Византии или Западной Европе.

Таким образом, перед нами описание северных народов, составленное на востоке

мусульманского мира и написанное на арабском языке. Его несомненное достоинство – то, что оно представляет собой не собрание разрозненных фрагментов, а определенную

географическую систему. Но использовать его следует весьма осторожно, ибо авторы, пользовавшиеся описанием, зачастую изменяли текст, исключая отдельные фрагменты

или, наоборот, делая вставки. Для правильного использования данных описания надлежит

точно представлять себе, какие данные относятся к нему, а какие – нет. Поэтому до начала

анализа понятия сакалиба в описании следует кратко охарактеризовать то, в каком виде

текст описания предстает в передаче позднейших авторов.

Ибн Ростэ [132, с. 139-140 (хазары), 140-141 (буртасы), 141-142 (волжские булгары), 142-143 (венгры), 143-145 (сакалиба), 145-147 (русы), 147-148 (Сарир), 148 (аланы)].

Практически все сведения, приводимые Ибн Ростэ, обнаруживаются и у других авторов.

Ибн Ростэ, таким образом, переписывал фрагменты описания довольно близко к тексту. Не

добавляя ничего от себя, Ибн Ростэ одновременно сократил описание, исключив из него, например, рассказ о печенегах. Сравнивая его с версиями других авторов, нетрудно

заметить, что Ибн Ростэ, стремясь к краткости, иногда просто механически отсекает

окончание рассказа.

Мутаххар ал-Макдисн (писал около 966 г.) [144, с. 66-67]. Использовал данные описания о

тюркских племенах, хазарах и русах, но взял из него всего несколько предложений4.

Неизвестный автор <Худуд ал-'Алам> (конец X в.) [321, с. 187-188 (сакалиба), 188-189

(русы), 189-190 (<внутренние болгары>), 190 (м.р.ват* ), 190-191 (<хазарские печенеги>), 191 (аланы), 192 (Сарир), 192-193 (хазары), 194 (б.р.тас – волжские булгары), 194 (б.разас -

буртасы), 194-195 (в.нандар* )]. Чаще всего основывался на данных описания, но

пользовался помимо них идругими источниками, прежде всего географией ал-Балхи-ал-

Истахри (об этом источнике см. ниже). При этом автор <Худуд ал-'Алам> часто неверно

использовал данные описания, а его система локализации каждого народа по отношению к

четырем соседним (с севера, юга, запада и востока) полностью составлена им самим.

Точно так же собственные представления автора отражают и приводимые им сведения о

горах и реках5.

Гардизи (писал между 1050 и 1053 гг.) [313, с. 578-579 (печенеги), 580-582 (хазары), 582-584 (буртасы), 584-586 (волжские булгары), 586-589 (венгры), 589-591 (сакалиба), 591-593

(русы), 593-595 (Сарир), 595 (аланы)]. Текст Гардизи представляет собой персидскую

? О значении этих названий см. ниже.

версию материалов описания, и это – самая полная из дошедших до нас его редакций.

Информация Гардизи подтверждается сведениями других авторов, хотя иногда и

встречаются несоответствия6; порой Гардизи делает сокращения7.

Ал-Бакри (ум. в 1094 г.) [232, с. 445-446 (печенеги), 448 (буртасы), 448-449 (волжские

булгары), 449 (венгры), 449-450 (Сарир)]. В сокращенном виде приводит данные описания

о печенегах, буртасах. волжских булгарах, венграх и Сарире. Рассказ о сакалиба не

приводится, ибо его, как отмечено в главе 1, почти полностью заменяет сообщение

Ибрахима Ибн Йа'куба. Рассказ о хазарах основывается на сведениях ал-Истахри [232, с.

446-448; ср. 219, с. 220 и далее], а сообщение о принятии печенегами ислама не

принадлежит к описанию.

Ал-Марвази (вторая половина XI – первая половина XII в.) [175, ар. текст, с. 20-21

(печенеги), 21 (хазары), 21-22 (буртасы), 22 (венгры), 22-23 {сакалиба), 23 (русы)].

Довольно точно копирует описание, хотя и в сокращенном виде. Рассказы о волжских

булгарах, народе йура и народах Крайнего Севера, также входящие у него в цикл описаний

северных народов, составлены по материалам Ибн Фадлана. В рассказе о русах

сравнительно немногое взято из описания; большая часть прибавлена самим ап-Марвази

(фрагменты о принятии христианства и походах на Константинополь).

Шукруллах ал-Фариси (писал в 1456 г.) [99, с. 107 (печенеги), 108 (буртасы, венгры, сакалиба), 108-109 (русы)]. Сокращенное персидское изложение отдельных сюжетов

описания, в основном совпадающее с остальными версиями.

Таковы основные источники, в которых обнаруживаются материалы описания. Некоторые

фрагменты можно найти и в произведениях последующих времен8, однако поздние авторы

лишь копируют с сокращениями более ранние сочинения. Рассмотрение источников

определяет подход к анализу описания. К исходному тексту описания, его начальной

редакции, можно отнести сведения, которые, встречаясь у одного автора, подкрепляются

другими, параллельными источниками, а также фрагменты, принадлежность которых к

описанию не вызывает сомнений с позиций текстуального анализа. В этом отношении

наибольшую ценность имеют тексты Ибн Ростэ, Гардизи, ал-Марвази и Шукруллаха ал-

Фариси, а также ал-Бакри (в несколько меньшей степени, но лишь потому, что рассказ о

сакалиба у него взят не из описания). У Мутаххара ал-Макдиси в отношении сакалиба

приводится один-единственный фрагмент, причем мало значимый. <Худуд ал-'Алам> содержит в основном авторскую интерпретацию данных описания, которые в результате

значительно искажаются. Поэтому дальнейший анализ будет основан главным образом на

первых четырех источниках с привлечением последних двух лишь в тех случаях, когда

приводимые в них данные можно с уверенностью отнести к материалам описания.

Установив таким образом подход к изучению данных описания, можно перейти к

определению того, какой смысл вкладывается в нем в название сакалиба. Изучая

описание, мы находим в нем немало указаний на места расселения сакалиба. Некоторые из

них связаны с печенегами. Печенеги описания живут в местности, которую они занимали

до середины 90-х гг. IX в., между Уралом и Волгой. По отношению к ним места

расселения сакалиба определяются в двух фрагментах описания. Один из этих фрагментов

принадлежит к рассказу о печенегах. Печенеги, сообщает автор, окружены различными

народами со всех сторон. С севера с ними соседят кипчаки, с востока – гузы (торки

русских летописей), с юго-запада – хазары и с запада – сакалиба. Все они нападают на

печенегов; те, в свою очередь, тоже совершают на них набеги'. Другой фрагмент, в котором

сакалиба связываются с печенегами, содержится в рассказе о сакалиба. В нем мы читаем, что от страны сакалиба до страны печенегов десять дней пути [132, с. 143; 313, с. 589; 175, ар. текст, с. 22]'°.

Начнем с упоминания о сакалиба в рассказе о печенегах. Изложенную в данном фрагменте

информацию о печенегах интересно сопоставить со сведениями, имеющимися в других

рассказах описания. Так, сведения о походах хазар на печенегов подтверждаются в

рассказе о хазарах. В нем мы читаем, что хазары каждый год предпринимают походы на

печенегов. При этом в рассказе о буртасах мы также встречаем упоминание о том, что они

ежегодно совершают набеги на печенегов, но в рассказе о печенегах буртасы не

фигурируют как их противники; с запада, говорит автор, на печенегов нападают сакалиба.

В то же время в рассказе о сакалиба нет никаких сведений относительно их войн с

печенегами. Из всех кочевников, с которыми граничат сакалиба, упоминаются лишь

венгры, причем об их войнах с сакалиба рассказывается довольно подробно в главах, посвященных обоим народам. Излагаемые автором сведения, таким образом, не

гармонируют между собой. В этой ситуации логично было бы предположить, что автор по

ошибке ставит имя одного народа вместо имени другого, именно: помещая сакалиба

вместо буртасов. Заменив сакалиба на б.р.дас (буртасы), мы устраняем возникшее

противоречие. С одной стороны, печенеги кочуют к востоку от Волги, буртасы – живут к

западу от нее; отсюда, буртасы находятся к западу от печенегов, как и говорит автор

описания. С другой стороны, печенеги и буртасы непрерывно совершают набеги друг на

друга, и эти сведения сообщаются в рассказах об обоих народах.

Сомнительным кажется и фрагмент, в котором сакалиба помещаются в десяти днях пути

от печенегов. При внимательном прочтении текста описания можно обратить внимание на

две существенные особенности. С одной стороны, указав однажды на дистанцию,

разделяющую сакалиба и печенегов, автор далее совершенно забывает о последних,

говоря, как отмечено выше, только о венграх. Более того, далее сообщается, что

расстояние в десять дней пути отделяет сакалиба именно от венгров. С другой стороны, читая текст, нетрудно отметить, что в своем описании автор движется с востока на запад.

Последовательность рассказов в описании такова: печенеги – хазары – буртасы – волжские

булгары – венгры – сакалиба – русы". При этом район проживания каждого из них

определяется на основании данных о месте проживания народа, о котором говорится в

предыдущем рассказе. Рассказ о хазарах начинается с указания расстояния между страной

хазар и страной печенегов, рассказ о буртасах – с указания расстояния между страной

буртасов и страной хазар, рассказ о волжских булгарах – с указания расстояния между

землями буртасов и волжских булгар. Район проживания венгров также определяется по

отношению к местам проживания булгарского племени эскелов. Учитывая такую манеру

автора, было бы логично предполагать, что правилен один из вариантов Гардизи -

расстояние в десять дней пути отделяет землю сакалиба от кочевий венгров [313, с. 588]12.

Такую мысль высказывал уже Й.Маркварт [540, с. 188-189, особенно прим. 3 на с. 188], хотя он явно ошибался, полагая, что изменение в тексте принадлежит Ибн Ростэ13.

Упоминание о том, что расстояние от земли сакалиба до земли печенегов – десять дней

пути, встречается в трех передачах описания [132, с. 143; 313, с. 589; 175, ар. текст, с. 22], и можно считать, что эта фраза принадлежит автору начальной редакции описания. По

всей вероятности, сам автор допустил ошибку и вместо <венгры> поставил <печенеги>.

Таким образом, месторасположение земель сакалиба определяется, скорее всего,

относительно кочевий венгров. Установить, где жили упомянутые в описании венгры,

важно в двух отношениях. Прежде всего, места расселения сакалиба автор в одном

фрагменте определяет по отношению к венграм. Кроме того, в геополитической ситуации

того времени венгры – самый подвижный элемент. IX век – пора их миграций,

завершившихся переселением в Паннонию. Установив, где застал венгров автор описания, можно попытаться определить время, к которому оно принадлежит.

Автор описания помещает венгров на берег Черного моря (Бахр ар-Рум). По его словам, они живут между двух рек, также впадающих в это море. Реки называются Итиль и

Дуба/Рутаы. Одна из этих рек полноводнее Амударьи. За одной рекой, в стороне сакалиба, живет некий народ из румийцев, именуемый нандар. Нандары многочисленнее венгров, но

слабее их. Над областью нандаров возвышается высокая гора, по склону которой течет

река. За этой горой живет другой народ из христиан, именуемый м.рдат. Другая река течет

по стране сакалиба, а далее – к хазарам; она больше первой.

Сведения об этих реках интерпретировались по-разному. Д.А. Хволь-сон полагал, что речь

идет о Дунае и Днестре [27, с. 119]. В.В. Бартольдв переводе текста Гардизи писал <Итиль

и Дунай> [4, с. 58], не объясняя, впрочем, какая река называлась Итилем. Й.Маркварт

считал, что речь в описании шла о венграх в Леведии, между Доном и Кубанью [540, с. 31-32]16. Такого же мнения придерживался и К.Э. Макартни [535, с. 43, 51].

Обратимся сначала к сведениям о реке, именуемой Дуба/Рута. Отождествление ее с

Кубанью сразу поставило бы перед исследователем несколько проблем. Местность <в

стороне сакалиба> пришлось бы тогда искать на Кавказе, но слово сакалиба никогда не

обозначало ни один из кавказских народов. Далее, не вполне понятно, с кем следует

отождествить нандаровп. Кроме того, если автор обычно подробно останавливается на

политических отношениях между различными народами и государствами, почему он ни

словом не упоминает о подчиненности хазарам, бывшей реальностью во времена

пребывания венгров в Леведии? Реку Дуба/Рута, видимо, следует искать в другом месте, и

здесь самого пристального внимания заслуживает предложенная некоторыми учеными

(см. выше) идентификация с Дунаем. Она очень хорошо обосновывается графически, ибо

разница между Дуба или Рута, с одной стороны, и гипотетической формой Дуна (Дунай) -

с другой, пренебрежимо мала. Кроме того, находит объяснение и название напдар – это

дунайские болгары. Судя по тексту описания, автор сам не был у болгар и знал о них по

рассказам венгров. Венгерское слово nandor обозначало болгар; оно происходило от

древнего названия последних оногундурT. В описываемое время дунайские болгары уже

были христианами, и это дает основание автору причислить их к христианам и к

румийцам.

Но если река Дуна – Дунай, где искать горы, по склону которых она течет, и с кем

отождествить живущий за ними народ м.р. дат! Наиболее вероятной интерпретацией

кажется следующая. Дуна – нижнее течение Дуная и его приток Сирет, которые в

представлении автора образуют одну реку. Непосредственно за Сиретом возвышаются

Карпатские горы, что очень напоминает пейзаж, нарисованный у Гардизи. За Карпатами

находится Великая Моравия, которая, видимо, скрывается под названием м.р.дат (Гардизи) или м.р.ват (<Худуд ал-'Алам>). Графическая конъектура м.р.дат!м.р.ват – м.р.еан

(мураван) кажется естественной и приемлемой.

Располагаем ли мы иными доказательствами того, что в этих местах обитали венгры?

Один из наиболее важных источников по ранней истории венгров – трактат Константина

Багрянородного <Об управлении империей>. В 38-й главе книги, где речь идет о венграх, говорится, что после первых столкновений с печенегами (IX в.) они ушли в Этелькузу -

местность, по которой протекают реки Днепр, Буг,

Днестр, Прут и Сирет [14, с. 159-163]19. Самая западная из этих рек – Сирет, самая

восточная – Днепр. Сирет, тем самым, был западной границей земель венгров периода их

пребывания в Этелькузу. Данные неизвестного восточного географа совпадают, таким

образом, со сведениями Константина Багрянородного.

Если и дальше идти в русле этих рассуждений, то второй рекой восточного географа

должен быть Днепр. Уже Д.А. Хвольсон отмечал, что иностранец, видевший устье Днепра, вполне мог сказать, что эта река полноводнее Амударьи [27, с. 119]. Автор описания

сообщает, что река течет по стране сакалиба, а затем к хазарам. Такому описанию лучше

всего соответствовала бы Волга, однако автор твердо заявляет, что обе реки, на которых

живут венгры, впадают в Румийское, т.е. в Черное море. Это противоречие, думается, можно объяснить следующим образом. О течении рек средневековые географы

обыкновенно судили по маршрутам передвигавшихся по ним купцов. В IX в. купцы-русы

часто использовали именно такой путь – вниз по Днепру, затем по морю до устья Дона, далее к волоку и оттуда по Волге в Хазарию (об этом пути см.: часть Ш, гл. I). Эти

поездки, очевидно, и породили у автора иллюзию того, что существует некая река,

текущая через земли сакалиба к хазарам и впадающая при этом в Черное море.

На основании определения района обитания венгров можно приблизительно установить и

время, к которому относится описание. Как следует из текста Гардизи, венгры считали, что нандары, т.е. дунайские болгары, многочисленнее, но слабее их. Такое мнение могло

появиться только после первых столкновений между двумя народами. Появление венгров

на границах Европы источники относят к 889 г. [188, с. 131-133]. В то же время автор не

сообщает ни о каких крупномасштабных войнах между венграми и дунайскими

болгарами, что на фоне его тенденции уделять значительное внимание международным

отношениям и войнам кажется чем-то большим, чем аргумент ex silentio. Очевидно,

венгры иногда совершали набеги на болгар, но большой войны пока еще не было.

Война началась в 895 г.: венгры, перейдя Дунай, напали на болгар. Боевые действия

продолжались и в следующем году, когда венгры потерпели поражение. О столь

широкомасштабной войне, думается, вряд ли умолчал бы автор, имей он о ней какие-либо

сведения. Но в описании нет ни слова о войнах между венграми и пандарами. Отсюда

описание можно приблизительно датировать временем между 889 и 895 гг.

Но хронологические рамки можно сузить еще более. О дунайских болгарах и жителях

Великой Моравии автор описания знает со слов венгров. Если венгры рассказали

мусульманскому путешественнику о слабости болгар, видимо, проявившейся в ходе

набегов, то почему они ничего не сообщают о походах против мораван или вообще за

Карпаты? Видимо, речь идет о том времени, когда венгры еще не совершали набегов на

Великую Моравию. Первый известный мне набег венгров на Великую Моравию в

описываемую эпоху относится к 892 г., когда венгры участвовали в борьбе с Великой

Моравией на стороне короля Арнульфа (887-899) [42, с. 121]. Поэтому сведения о венграх

относятся, скорее всего, ко времени между 889 и 892 гг.

Установив, где находились кочевья венгров, можно попытаться определить, кто

подразумевается под сакалиба. В описании мы читаем, что венгры нападают на русов и

сакалиба и берут их в полон [132, с. 142; 313, с. 588; 175, ар. текст, с. 22; 99, с. 64-65, 71, 108]. Учитывая предложенную выше локализацию венгров в Этелькузу, между Днепром и

Сиретом, логичнее всего было бы отождествить землю сакалиба, подвергавшуюся

набегам, с землей киевских полян.

В тексте описания мы читаем, что возле границ земель сакалиба находится город Ва.__._.т

(Ваптит, Вабнит)20. Идентификация этого города вызвала немало споров. Д.А. Хвольсон, первым занявшийся этой проблемой, затруднялся дать идентификацию, предложив читать

Кракаб (Краков), но немедленно заметив, что этот город вряд ли мог быть известен

арабским писателям [27, с. 125]. А.Я. Гаркави полагал, что если мы вынуждены искать

конъектуру, вероятнее всего читать Куйаб, Киев (Хвольсон ранее отверг эту возможность), ибо этот город был известен арабским географам [7, с. 264, прим. 3]. Й.Маркварт видел

сразу несколько возможных чтений – Занбат, т.е. Самватас, как Константин Багрянородный

называет Киев [14, с. 45], или Данаст, производная от Днестр, гипотетический город

поднестровских славян [540, с. XXXIV и 189 соотв.]. Отождествление с Киевом

поддержал позже А.П. Новосельцев [377, с. 394]. Принципиально иное суждение высказал

Ф.Вестберг, сближавший Ваптит с названием племени вятичей [621, с. 213], которое в

послании хазарского кагана Иосифа Хасдаю Ибн Шапруту пишется как в.н.п.т [13,с. 98-99]. Точка зрения Вестберга была поддержана Л.Ха-уптманном и ТЛевицким [476, с 117; 524, с. 348-349; 528, с. 101; 228, т. 1, с. 149], а позднее – Б.А. Рыбаковым [381, с. 259 и

далее]21.

Можно ли найти город, о котором идет речь, в земле полян или рядом с ней? Автор

говорит о самом близком к границе, т.е. наиболее продвинутом на юг, к степи, городе. У

Константина Багрянородного первым городом перед днепровскими порогами называется

Витичев, <крепость-пактиот росов>, т.е. город под властью Киевской Руси [14, с. 47]. В

русских летописях одно из написаний названия <Витичев> – Вятичев [14, с. 318]. Мне

представляется вполне вероятным, что именно название <Вятичев> дало в восточных

источниках написание Ваптит.

Оригинальные и нигде более не встречающиеся сведения о городе Вабнит сообщает автор

<Худуд ал-'Алам>. Согласно ему, Вабнит – первый город сакалиба со стороны востока; некоторые его обитатели подобны русам [321, с. 188]. В силу того, что ни одна из версий

описания не сообщает таких сведений, нельзя с уверенностью сказать, восходят они к

описанию или нет. Но в любом случае данные <Худуд ал-'Алам> не противоречат

отождествлению города с Витичевом. Витичев был наиболее близким к границе городом, первым, о котором узнавали двигавшиеся с востока мусульманские купцы; следовательно, он, естественно, становился первым городом со стороны востока. Не вызывает возражений

и фраза о русах: Витичев находился в пределах Руси, через него русы двигались на юг, и

не исключено, что некоторые из них оставались в городе, чтобы в случае необходимости

защищать его от кочевников.

Перейдем теперь к части описания, посвященной сакалиба. Подробность и живость

рассказа свидетельствуют о том, что автор побывал у сакалиба сам. О том, что

представленные в описании детали жизни и быта сакалиба совпадают с чертами жизни и

быта славян того времени, писали многие ученые, и в рамках настоящей работы нет

смысла подробно разбирать каждую деталь, упомянутую в описании. В то же время автор

сообщает некоторые сведения о городах сакалиба, их государстве и правителе. Разбор этих

данных помог бы заключить, кого автор считает сакалиба.

Верховным правителем сакалиба в описании называется некий С.вит.м.л.к, столица

которого – город Дж.р.ваб22, но теми сакалиба, у которых побывал автор, правит

наместник – субап.дж2Ъ.

О чем может идти речь? Прежде всего обратимся к имени верховного правителя сакалиба.

В описании он именуется С.вит.м.л.к. Истолковывать последнюю часть этого имени

(м.л.к) как арабское малик, царь, соблазнительно, но вряд ли правомерно. С точки зрения

грамматики арабского языка, конструкция Свит малик – именное предложение, имеющее

смысл <Свит – царь>. Для того чтобы сказать <царь Свит>, нужно добавить к слову малик

определенный артикль: Свит ал-малик. Но автор, писавший по-арабски, этого не делает, и

трудно поверить, что по причине неграмотности. Отсюда м.л.к следует интерпретировать

как часть имени правителя, и тогда наиболее верным чтением для С.вит.м.л.к станет

предложенное Д.А. Хвольсоном Свит.б.л.к, то есть Святополк [27, с. 139]. Выше

отмечалось, что изложенные автором сведения относятся, скорее всего, ко времени между

889 и 892 гг. Единственным известным правителем тех лет по имени Святополк был

Святополк I Великоморавский (870– 894). Поэтому, хотя некоторые ученые предпочитают

говорить не о нем, а о каком-то другом князе, носившем то же имя [540, с. 471; 535, с. 66], единственной документально обоснованной гипотезой будет идентификация с правителем

Великой Моравии24.

Обычное возражение против идентификации С.вит.мл.ка со Свя-тополком строится на

отождествлении города, бывшего, согласно описанию, его столицей, с городом белых

хорватов [540, с. 471; 476, с. 118].

Между тем такое отождествление основано лишь на графической конъектуре Дж.р.ваб -

Хорват. Город под названием Хорват не известен ни по каким источникам; отсюда гипотеза

носит чисто умозрительный характер. Представляется, что чтение названия города должно

быть иным. При изучении описания сакалиба нельзя не обратить внимания на резкий

контраст между сведениями о столице и рассказом о сельской местности. О городе автор

сообщает лишь то, что в нем ежемесячно устраивается ярмарка, продолжающаяся три дня.

Сведения о правителе отрывочны и в некотором смысле даже фантастичны – у него много

кольчуг и коней, а питается он исключительно молочными продуктами. Рассказ о жизни

села, наоборот, поражает своей детальностью, и это наводит на мысль, что автор жил в

деревне, так и не посетив столицы князя и зная о ней лишь понаслышке. В этом

отношении кажется вполне вероятным, что Дж.р.ваб представляет собой попытку автора

передать славянское слово <град>, то есть княжеский, стольный град. Именно так, скорее

всего, называли столицу князя сельские жители, с которыми общался автор описания".

Попробуем теперь определить, к кому относится описание сакалиба. Сакалиба -

подданные Святополка I Великоморавского. Они живут к востоку от Карпат (на эту мысль

наводит то, что автор, попавший к сакалиба от венгров из Этелькузу, ни словом не

упоминает о горах или о пути через горы). Представляется вполне оправданным мнение

тех историков, которые утверждают, что речь идет о белых хорватах [27, с. 145; 540, с. 471; 535, с. 66; 377, с. 394].

Таким образом, в описании северных народов неизвестного автора название сакалиба

применяется: I) к киевским полянам; 2) к белым хорватам, жившим к востоку от Карпат.

При этом сакалиба отличаются от их ближайших соседей – волжских булгар, угро-финнов

(буртасов) и русов. Можно заключить, что автор последовательно применяет название

сакалиба к славянам.

4. Ат-Табари (839-923)

Гигантский исторический свод ат-Табари <История пророков и царей> (<Тарих ар-Русул

ва-л-Мулук>) посвящен почти исключительно восточным областям исламского мира, и

название сакалиба употребляется в нем крайне редко. Один фрагмент тем не менее весьма

показателен. Под 283 г.х. (19 февраля 896 – 7 февраля 897 г.) ат-Табари, ссылаясь на

донесение, присланное в тот год из Тарсуса в Багдад, сообщает, что сакалиба предприняли

поход на Византию и перебили немало ромеев [44, сер. 3, с. 2152-2153; ср.: 248, т. 6, с. 376; 264, т. 11, с. 73]. Этот поход следует отождествить с походом болгарского царя Симеона

(893-927) на Византию в 896 г. и разгромом византийских войск при Булгарофюгоне[см.: 348, т. 1,ч. 2, с. 319]. В конце IX в. Болгария уже могла считаться славянской страной, и

потому название сакалиба относится здесь к славянам.

5. Неизвестный андалусский географ первой половины X века

Первая половина X в. прошла под знаком набегов переселившихся в Паннонию венгров на

европейские страны. В 942 г. венгры напали и на мусульманскую Испанию. Пройдя через

южную Францию и северную Италию, они обрушились на Верхний пограничный район

(сагр), взяли Лериду и совершили ряд набегов на другие города севера мусульманской

Испании. По истощении запасов они, не будучи в силах организовать поход на Кордову, покинули Андалусию [120, с. 481– 483; см. также: 144, с. 65; 152, с. 109-110].

В трактате андалусского историка Ибн Хаййана (987/88-1076) <Заимствование известий> (<Ал-Муктабис>), из которого мы в основном черпаем сведения о набеге венгров, приводится и краткое географическое описание их страны.

<Те, кто хорошо разбирается в их (венгров. -Д-М.) делах, – пишет Ибн Хаййан, -

сообщали, что страна их находится на крайнем Востоке. Печенеги живут к востоку от них

и соседят с ними. Рим (Рума) находится к югу от них, а Константинополь – с небольшим

уклоном в сторону востока. К северу от них – город М.рава и другие земли сакалиба. К

западу от них живут саксы (аш-шахшунш) и франки (ял-ифранджа)> [120, с. 482].

Читая <ал-Муктабис>, нетрудно заметить, что сведения о событиях тех лет Ибн Хаййан в

основном заимствует у андалусских придворных историков Ахмада ар-Рази (888-955) и

его сына 'Исы ар-Рази (ум. в 989 г. или в первой четверти XI в.), которые, в свою очередь, черпали информацию из архивов дворца. Материалы из дворцовых архивов послужили,

видимо, первоисточником информации и в данном случае, так как рассказ о нашествии

венгров основан на донесениях военачальников Пограничного района в столицу. Более

того, автор рассказа указывает даже даты поступления реляций в Кордову, что

определенно говорит о его знакомстве с работой халифской канцелярии.

Процитированный выше географический фрагмент не мог, разумеется, входить в

донесения военачальников. Между тем ничто не мешает полагать, что он тоже

позаимствован из текстов, использовавшихся в государственной администрации. В пользу

того, что информация взята из какого-то административного справочника, говорит строгая

географическая определенность страны венгров со всех четырех сторон света. То же самое

мы видим и в другом, появившемся несколькими десятилетиями позднее, произведении

такого рода – в трактате <Худуд ал-'Алам>, составленном для фаригунидского правителя

Гузгана (северо-западный Афганистан). Можно представить себе, что и в Андалусии

существовал административный справочник, куда, помимо прочего, заносились и сведения

о далеких народах и странах.

В процитированном фрагменте, кажется, довольно точно отражены исторические реалии

первой половины X в. Сопоставляя географические указания – Рим на юге от венгров, Константинополь тоже на юге, но с небольшим уклоном в сторону востока, саксы и

франки на западе, – можно прийти к выводу, что речь идет о венграх, уже занявших Пан-

нонию. Этой ситуации отвечает и фраза о печенегах: после ухода венгров за Карпаты

печенеги заняли их бывшие земли (Этелькузу) и стали их восточными соседями. С этими

сведениями, правда, несколько дисгармонирует помещение венгров на крайний восток, однако и эта часть фрагмента поддается объяснению. Можно предположить, что перед

нами след воспоминаний о пребывании венгров в Этелькузу или Леведии; не исключено, впрочем, что Венгрия, расположенная (считая от мусульманской Испании) за

христианскими государствами северной Испании, Францией, Германией и Чехией,

действительно представлялась андалусцам крайним востоком.

К северу от страны венгров помещаются город М.рава и другие земли сакалиба. Сакалиба, следовательно, идентифицируются с населением М.равы, в которой следует видеть

Моравию, правильно помещенную на север от территорий, занятых венграми.

Упоминание о городе появилось, скорее всего, вследствие манеры мусульманских

географов привязывать имевшиеся сведения именно к городам; сходным образом Польша

Мешко I превращается под пером восточных авторов в <город М.ш.ка>. Название

сакалиба применяется, таким образом, к славянам – прежде всего, к славянам моравским, затем к другим – видимо, к чехам и белым хорватам, которые в то время жили к северу от

венгров.

6. Ал-Мас'уди (ум. е 956/57 г.)

Сведения о сакалиба обнаруживаются в обоих дошедших до нас сочинениях ал-Мас'уди -

трактатах <Промывальни золота и рудники драгоценных камней> (<Мурудж аз-Захаб ва

Ма'адин ал-Джаухар>) (947/48 г.) и <Книга замечаний и пересмотра> (<Китаб ат-Танбих

ва-л-Ишраф>) (956/57 г.). В первом из этих трудов мы находим описание сакалиба, а также

отдельные упоминания о них, разбросанные по разным частям книги; особый, правда,

крайне неясный и не дающий достаточных оснований для идентификации раздел

посвящен храмам сакалиба [291, т. 1, с. 377-378]. В <Китаб ат-Танбих ва-л-Ишраф>, напротив, сакалиба упоминаются лишь эпизодически. Тем более оправдано,

следовательно, продвижение в анализе от более раннего произведения к более позднему.

Описание сакалиба в <Мурудж аз-Захаб> представляет собой компиляцию, состоящую из

трех основных частей. Одна из них – сообщение о древнем царе Мадж.ке, другая -

перечень племен сакалиба. Третья часть – рассказ о трех правителях сакалиба; она не

связана с предыдущими, ибо в них указываются совсем другие правители [154, т. 3, с. 61-65; 291, т. 1, с. 253-254; 58, с. 308-316; 540, с. 96-103].