Текст книги "Сакалиба"

Автор книги: Д. Мишин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

Небула не славянского, а тюркского происхождения19. Идея основывается на сходстве

имени Небула с именем протоболгарского хана Исбула, обнаруженным на одной

болгарской надписи; общим у двух имен должен оказаться тюркский суффикс бул. Но

придерживаются такой трактовки далеко не все уче-ные2". Понять их сомнения нетрудно.

Прежде всего, сторонники тюркского происхождения имени Небул не идут дальше

констатации общности суффикса, совершенно не объясняя, как следует интерпретировать

начальную часть имени. Известный знаток тюркских заимствований в византийских

текстах Д.Моравчик сомневался в правильности <протоболгарской> интерпретации, что

выразилось в том, что в статье о Небуле в он после слов bulgarischer Herkunft (болгарского

происхождения) поставил вопросительный знак [557, т. 1, с. 210]. Неудовлетворенность

тюркской этимологией имени Небула заставила некоторых исследователей искать иные

объяснения. Ф.Малингудис предлагал интерпретировать имя как <не был>, в чем видел

заговор от злых духов [537, с. 27-29]г|. Точку зрения Малин-гудиса поддержал в

вышедшей совсем недавно работе В.Зайбт, заявив, что <нет никаких оснований думать о

возможном протоболгарс-ком происхождении Небула, который, несомненно, был одним из

славянских племенных вождей> [591, с. 128]". Далее, и Феофан, и Ники-фор считают

Небула славянским, а не протоболгарским вождем, и вообще довольно последовательно

отделяют славян от болгар во всем повествовании. Юстиниан в их изложении отбрасывает

болгар как можно дальше, а затем воюет исключительно со славянами, которых берет в

плен и делает бойцами перешедшего впоследствии на сторону арабов отряда. Заметим, что оба автора довольно хорошо информированы о болгарах. Михаил Сирийский вообще

ни словом не упоминает о болгарах, говоря только о славянах. Поэтому гипотеза об

участии болгар в походе Юстиниана представляется недостаточно аргументированной, и

дальнейший анализ будет основываться на том, что в Малую Азию переселили славян.

Другой вопрос, встающий перед нами, – можно ли хотя бы приблизительно подсчитать

численность ушедших к арабам славян? Задача эта непроста, если учесть, что источники

дают взаимоисключающие цифры – двадцать тысяч у Феофана и Никифора, семь тысяч у

Михаила Сирийского. Специалисты обычно предпочитают либо одну, либо другую из этих

версий23. Примирить крайности попытался МТребнер, выдвинувший довольно

оригинальную гипотезу. По его мнению, с самого начала славянских бойцов не могло быть

тридцать тысяч, так как такой отряд составлял бы непропорционально большую часть

византийской армии (всей, а не только того войска, с которым Юстиниан пошел в поход); отсюда она, по-видимому, представляет собой оценку численности всех переселенных

славян, включая оставшихся во время похода в колонии мужчин, а также женщин и детей.

Численность же отряда, участвовавшего в походе, составляла семь тысяч человек [467, с.

42-43].

Идея Гребнера имеет как достоинства, так и недостатки. Мне кажется вполне вероятным, что тридцать тысяч человек – общая численность всего войска Юстиниана, а не

славянского отряда. С одной стороны, император вряд ли двинулся бы в поход с

маленьким отрядом, часть которого к тому же составляли легковооруженные славянские

пешие бойцы, с другой – предлагать очень большие цифры тоже вряд ли стоит. Общая

численность византийских войск того времени нам неизвестна, однако при Юстиниане I, по данным источников, империя располагала ста пятьюдесятью тысячами воинов [1, с.

187]. Армия Юстиниана II была, видимо, меньшей по численности: территория империи

сократилась, население поредело, некоторые местности совершенно обезлюдели. В этих

условиях разгром очень большого войска (допустим, около 50-60 тыс. человек) стал бы

для Византии военной катастрофой, чем мусульмане и болгары неминуемо

воспользовались бы, начав новое наступление. Но ничего подобного мы не видим.

Следовательно, войско Юстиниана II должно было быть достаточно сильным, чтобы

император решился выступить с ним в поход, и в то же время составлять не слишком

большую часть от византийской армии той эпохи. Думается, что цифра тридцать тысяч

лучше других удовлетворяет этим условиям.

Обратимся теперь к цифре семь тысяч человек. Гребнер полагает, что это – численность

всего славянского отряда. Но по Михаилу Сирийскому, семь тысяч было славян-

перебежчиков. Между тем Феофан и Никифор сообщают, что из тридцати тысяч славян на

сторону арабов перешло двадцать тысяч, то есть две трети всего отряда.

Предположение, что к арабам ушли не все славяне, кажется достаточно правдоподобным.

Контингент славян был весьма неоднороден. Юстиниан, очевидно, перемещал в Опсикион

целые поселения.славян (склавинии), причем отношение их вождей и народа к империи

было неодинаковым: одни признали ее власть по договору, другие были покорены силой.

Далее, .согласно византийским хронистам, византийцы первоначально одерживали верх, и

лишь затем подкуп Небула привел к уходу славян: Конечно, трудно не согласиться с Г.Г.

Литав-риным, полагавшим, что одним подкупом Небула объяснить переход славян на

сторону мусульман нельзя, и причину случившегося следует, видимо, искать в их

недовольстве условиями жизни в Малой Азии [368, с. 41]. Вместе с тем, представлять дело

как взрыв недовольства вряд ли стоит: такое случается при поражении, когда этому

способствует низкий боевой дух войска, но не при победе. Массовый уход славян кажется, скорее, инициативой подкупленного Небула за которым пошли другие недовольные

Юстинианом славянские вожди. Но далеко не обязательно, чтобы Небул, ставший,

заметим, командиром славян совсем недавно,' в начале похода, смог привлечь на свою

сторону всех вождей славян. Отсюда вывод, что за ним пошли не все славяне, кажется

вполне оправданным.

Если совместить показания источников с гипотезой Гребнера, то к арабам ушли не семь

тысяч славян, а две трети от их числа, то есть около четырех с половиной тысяч человек.

Но реально ли такое предположение? Переход славян на сторону арабов, как мы узнаем из

источников, внес перелом в ход сражения, после чего византийское войско было

разгромлено. Но если численность войска Юстиниана составляла около тридцати тысяч

человек, то уход к врагу четырех с половиной тысяч, причем, скорее всего,

легковооруженных пехотинцев, вряд ли изменил бы кардинально ход сражения, так как у

Императора оставалось еще достаточно сид, чтобы продолжать борьбу, а костяк

византийской армии, то есть собственно византийские части, сохранился. Поэтому

логичнее доверять Михаилу Сирийскому и считать, что семь тысяч человек – численность

славян1 перебежчиков. Всего же славян в войске Юстиниана было, видимо, около десяти

тысяч.

Согласно Михаилу Сирийскому, арабы расселили перешедших к ним славян в Антиохии и

Киросе (арабский Курус). Отрицать достоверность этого сообщения неправомерно, однако

безоговорочно принимать его на веру тоже вряд ли стоит. Мухаммад Ибн Марван был

наместником Месопотамии, и славян он скорее расселил бы на подвластных ему

территориях, а не в Антиохии и Киросе, относившихся к Сирии (аш-Шам). Более того, источники вскоре дают доказательство того, что по крайней мере часть славян Небула

осталась с Мухамма-дом. В 6186 г. от см. (1 сентября 694 – 31 августа 695 г.), повествует

Феофан, Мухаммад вновь напал на византийские земли; с ним были славяне, хорошо

знавшие военное устройство Византии [196, с. 65; см. также: 149, с. 188; 127, с 336; 44, сер. 2, с. 863]. Славяне, таким образом, были расселены и в северной Месопотамии, и, к

счастью, некоторая информация на этот счет сохранилась в источниках.

В сокращении <Истории Дамаска> Ибн 'Асакира (1105-1176), составленном Ибн

Манзуром (1233-1311/12), можно найти один интересный фрагмент, в котором

упоминаются славяне. Для удобства анализа целесообразно привести его целиком.

<Йа'мур Ибн Мас'уд – один из сподвижников 'Умара Ибн 'Абд ал-'Азиза. Сказано со слов

Йа'мура Ибн Мас'уда: "Молился я однажды вместе с 'Умаром Ибн 'Абд ал-'Азизом, и он

сказал мне: "Воистину, есть у нас средства из денег, составляющих долю тех, чьи души

следует привести к согласию24, а я просил Аллаха Всевышнего о них. Решил я отправить

их тем, кто находится в Мар'аше, Ра'бане и З.луле и подобных им местах из славян и тех, кто недавно принял ислам". И послал он викд2* или два денег со мною н другим

человеком из своей стражи, приказав нам разделить это между ними"> [293, с. 61].

Упоминание о 'Умаре Ибн 'Абд ал-'Азизе позволяет достаточно точно определить время, к

которому относится настоящий фрагмент. 'Умар Ибн 'Абд ал-'Азиз – омейядский халиф

'Умар II (717-720). При этом 'Умар в данном фрагменте предстает именно как халиф: он

распоряжается финансами государства, посылает деньги в другие города. Фрагмент,

следовательно, относится к тому времени, когда 'Умар стоял у власти, т.е. к периоду 717-720 гг.

Славяне помещаются в Мар'аше, Ра'бане и З.луле. Первые из этих двух крепостей хорошо

известны. Мар'аш – Германикея византийских источников, современный Караманмараш в

Турции; в описываемое время он был одной из пограничных крепостей Месопотамии.

Ра'бан также часто упоминается в арабских источниках; он был одной из приграничных

крепостей Сирии, которые восточные авторы именуют <твердынями> ('авасим) [149, с.

132; 282, т. 2, с. 51]м. Некоторые трудности возникают лишь с идентификацией З.лула. В

исламских географических произведениях З.лул либо не упоминается вовсе, либо даются

сведения о Залуле в Северной Африке [см., напр.: 282, т. 3, с. 146]. Нам остается, следовательно, либо считать, что речь идет о каком-то совершенно малоизвестном

поселении, о котором не знают даже мусульманские географы, либо искать более

приемлемую графическую конъектуру. Для меня наиболее вероятный вариант прочтения

этого названия – Дулук. С точки зрения арабской графики, формы Дулук и З.лул стоят

весьма близко друг к другу. Графема дал лишь изгибом отличается отра и на письме

может возникнуть путаница. Ра', в свою очередь, лишь отсутствием точки отличается от

зайа. В средневековых арабских рукописях точки появляются и пропадают совершенно

произвольно. Именно появление лишней точки превратило, очевидно, ра' в зяй, в то время

как исчезновение значка над кафом сделало его неотличимым от лама. Так вместо

исходного Дулук в тексте предстал З.лул.

Какие есть основания судить, что речь идет именно о Дулуке? Дулук, или византийская

Долихе, был во времена 'Умара II одной из крепостей на границе Сирии и Византии.

Вместе с Ра'баном Дулук входил в число <твердынь>. В географическом и стратегическом

отношении Дулук как никакое другое поселение подходит к контексту процитированного

выше фрагмента, в котором 'Умар II посылает деньги в приграничные крепости.

Итак, перед нами Германикея, Ра'бан и, очевидно, Дулук. Каким образом могли попасть

туда славяне? Все три поселения были завоеваны арабами в 639 г. По капитуляционному

договору население Ра'-бана и Дулука обязывалось платить подушную подать (джизйа), к

чему прибавлялась еще одна особая повинность – собирать сведения о византийцах и

передавать их мусульманам [149, с. 150; 248, т. 2, с. 343; 282, т. 3, с. 52]. По-другому

обстояли дела в Германикее – там Халид Ибн ал-Валид обязал местных жителей покинуть

город, а затем разрушил его, не желая, видимо, оставлять византийцам базу для

возможных попыток отвоевать часть северной Сирии [149, с. 188; 248, т. 2, с. 344; 32, т.

1,с. 226].

Для интересующего нас отрезка времени (639-717) данные о Германикее, Ра'бане и Дулуке

крайне скудны. О последних двух поселениях вообще нет никаких сведений, что можно

объяснять по-разному: с одной стороны, после ухода части населения на территории, оставшиеся под контролем Византии, Ра'бан и Дулук превратились в совсем заурядные

поселения, с другой – никаких значительных событий вокруг них не происходило, так как

византийцы не могли и не пытались вернуть их, а во время походов арабов они просто

оставались в тылу. Предполагая иное, трудно объяснить, каким образом арабы,

предпринимая довольно часто походы в глубь византийской территории, проходили мимо

важных крепостей, находившихся рядом с самой границей и представлявших собой

отменный плацдарм для нападений. Идея о том, что в начале VIII в. Ра'бан и Дулук

оставались под властью арабов, подтверждается и ал-Балазури (ум. в 892 г.), согласно

которому со времен <праведных халифов> 'Умара Ибн ал-Хаттаба (634-644) и 'Усмана

граница проходила по поселениям, названным впоследствии <твердынями> [149, с. 163].

Что касается Германикеи, то о ней мы располагаем некоторыми пусть не вполне

подробными сведениями. В правление Му'авийи город был отстроен, и в нем появился

мусульманский гарнизон. Во время смуты, последовавшей за смертью халифа Йазида I

(683), нападения византийцев на Германикею участились, и мусульмане вынуждены были

оставить город. Логика подсказывает, что, коль скоро мусульмане уходили сами, а не были

изгнаны и не капитулировали, они вполне могли успеть разрушить крепость, чтобы не

дарить византийцам важный опорный пункт. Некоторое время Германикея вновь

простояла в полуразрушенном состоянии. При этом находилась она, по-видимому, под

властью Византии. Так продолжалось до 75 г.х. (2 мая 694 – 20 апреля 695 г.), когда

византийцы двинулись со стороны Германикеи в так называемые <Долины>, или

местность между Германикеей и Анти-охней, которую восточные авторы именуют ал-

'Амк или ал-А 'мак. Византийское войско, однако, было разгромлено, после чего

Германикея, судя по всему, вновь перешла к арабам. Ал-'Аббас Ибн ал-Валид Ибн 'Абд ал-

Малик отстроил и укрепил город, переселил в него людей, воздвиг соборную мечеть и

обязал гарнизон Киннасрина каждый год посылать туда отряд [149, с. 188-189]. К

сожалению, ал-Ба-лазури, которому мы обязаны этими сведениями, не сообщает даты.

Между тем логично предполагать, что произошло это до воцарения 'Умара II, ибо в

процитированном выше фрагменте халиф говорит о стоящих в Германикее и верных

мусульманам войсках. При этом ал-'Аббас впервые упоминается у мусульманских

историков в 88 г.х. (12 декабря 706 – 30 ноября 707 г.), когда вместе с известным

полководцем Масламой Ибн 'Абд ал-Маликом совершает поход против византийцев [314, т. 1, с. 305; 127, с. 350; 44, сер. 2, с. 1191; 96, с. 3; 248, т. 4, с. 246]. Если считать эту дату

началом активной деятельности ал-'Аббаса в пограничной зоне, то сведения ал-Балазури

относятся к периоду 707-720 гг.

Из текста ал-Балазури следует, что гарнизон Германикеи был поставлен туда ал-'Аббасом, который переселил в город людей. Представляется вполне вероятным, что среди этих

людей были и славяне. Конкретных сведений, правда, источники не дают, и поэтому

можно лишь строить предположения (то же справедливо и для Ра'бана и Ду-лука).

Возможных версий, думается, две: арабы могли или перевести в недавно отстроенную

крепость славян из других поселений, или направить туда новых славянских пленников

или перебежчиков. Последняя возможность обусловлена тем, что в конце VII – начале VIII в. славянские колонии в византийской Малой Азии сохранялись. Мы оставили

рассмотрение их истории на том этапе, когда Юстиниан II, разъяренный изменой Небула и

большей части славян, приказал казнить оставшихся переселенцев27. Большинство

исследователей полагают, что Феофан ошибается, и страшной резни, в которой якобы

погибла славянская колония в Опсикионе, не было23. Славяне тем самым продолжали

оставаться в Малой Азии и, более того, некоторые из них по-прежнему служили в

византийской армии. В 715 г. войска Масламы Ибн 'Абд ал-Малика взяли во время похода

на Византию

<крепость славян> (Хисн ас-Сакалиба)29. Это – первое имеющееся у нас упоминание о

Хисн ас-Сакалиба в источниках, и думается, что в начале VIII в. это название еще не было

лишенным реального смысла пережитком, иными словами, что славяне составляли

гарнизон крепости. Славян, следовательно, направили служить на границу с арабскими

землями30; в силу того, что на это время нам не известно ни о каких переселениях славян

в Малую Азию, остается предполагать, что гарнизон крепости составляли выходцы из

прежней вифинской колонии. В начале VIII в., таким образом, славяне не только не

исчезли из Малой Азии, но и были переселены на восток, ближе к арабским границам.

Арабы, часто предпринимавшие походы в глубь византийской территории, должны были

постоянно сталкиваться со славянами, что и случилось в 715 г., когда войска Масламы Ибн

'Абд ал-Малика взяли Хисн ас-Сакалиба. Отсюда, славяне Германикеи, Ра'бана и Дулука

могли оказаться не только воинами Небула, но и новыми пленниками или перебежчиками.

Судьбу славян, поселенных в Германикее и Дулуке, можно, кажется, проследить и далее.

Из истории Феофана мы знаем, что в 6237 г. от см. (1 сентября 745 – 31 августа 746 г.) византийский император Константин V Копроним (741-775), воспользовавшись

внутренним кризисом Омейядского халифата, предпринял поход на юг и взял Германикею

и Дулук; обе крепости были сданы ему без боя. Император позволил воинам из гарнизонов

крепостей уйти к арабам, но без оружия. Отпустили, правда, не всех: сирийские

монофизиты были задержаны и переселены во Фракию [196, с. 112]. Сообщение Феофана

в отношении Германикеи подтверждает ал-Балазури, по словам которого воины с семьями

ушли в Месопотамию и земли киннасринского джунда. Сама же Германикея была

разрушена [149, с. 189]. Славяне, таким образом, ушли, очевидно, на земли, остававшиеся

под властью арабов. Где именно они были расселены, сказать, в силу отсутствия

материала, невозможно.

Вместе с тем, приблизительно в то же время мы находим в источниках некоторые новые

данные о расселении славян на землях Халифата. Ал-Балазури сообщает, что халиф

Марван II (745-750) расселил славян в приграничных районах [149, с. 150], а также

построил город ал-Хусус и обнес его стенами с воротами и рвом [149, с. 165]. От того же

автора мы немного спустя узнаем, что гарнизон ал-Хусуса состоял из персов, христиан-

набатейцев и славян; всех их поселил там халиф Марван [149, с 166]. Ал-Балазури

помещает ал-Хусус к востоку от реки Джейхан (Пирамос). Такие сведения исключают

предлагаемую А.Я. Гаркави аналогию с ал-Хусусом близ Куфы [7, с. 37, прим. 7],

известным нам по другим источникам [282, т. 2, с. 375]; намного более вероятным кажется

предположение Т.Левицкого, что речь идет о древнем Иссосе [525, с. 478; 228, т. 1, с. 230].

Относительно того, каким образом славяне попали в ал-Хусус, в исторической литературе

нет единого мнения. Гаркави затруднялся сказать, откуда появились в ал-Ху-сусе славяне, и не считал вероятной идею о том, что речь идет о пленниках, приведенных Марваном из

его похода на Хазарию в 737 г. [7, с. 40]Jl. Левицкий первоначально не отбрасывал эту

возможность [525, с. 481], но затем признал, что мы имеем дело скорее со славянами, ранее расселенными в Малой Азии [228, т. 1, с. 230]. Мне тоже кажется более вероятным, что речь идет о славянах, живших в Малой Азии; никак нельзя исключать, что перед нами

славянские воины из Германикеи. Покинув свой город, они, естественно, ожидали новых

мест для поселения, и халиф вполне мог направить их в другие места на границе или

выделить им вновь отстроенную крепость.

Таким образом, в период правления Омейядов славяне, перешедшие в разные годы на

сторону арабов, были расселены в основном в приграничных городах и крепостях. Есть

прямые указания на их присутствие в Селевкоболосе, Антиохии, Киросе, Германикее,

Ра'бане и Дулуке. Мы также видели, что Мухаммад Ибн Марван должен был привести

славян в Месопотамию, халиф 'Умар II говорил не только о Германикее, Ра'бане и Дулуке, но и о других <подобных им> крепостях, а Марван И поселил славян на границе. Есть, следовательно, основания полагать, что славяне в тот период жили и в других крепостях

на сирийских и месопотамских границах. Роль славян заключалась, естественно, в охране

границ и в участии в набегах на византийские земли. Как воины-поселенцы славяне

составляли постоянное войско, всегда готовое отправиться в поход. В этом отношении

интересен следующий вопрос: участвовали ли славяне в каких-либо иных боевых

действиях кроме столкновений с византийцами на границе?

Ответить на этот вопрос нелегко. Там, где восточные авторы упоминают о составе

мусульманских армий, они обычно пользуются общими категориями, например, ахл аш-

Шам (сирийцы), ахл ал-Джазира (месопотамцы), ахл Кинпасрин (киннасринцы) и т.д.

Славянские поселенцы могли входить в число людей, именуемых ахл аш-Шам или ахл ал-

Джазира, но можем ли мы в каждом таком случае говорить об их присутствии? Такие

утверждения были бы, разумеется, бездоказательными. Вместе с тем, у нас есть и один

фрагмент, в котором говорится о славянах. Он принадлежит перу ат-Табари и относится к

событиям 127 г.х. (13 октября 744 – 2 октября 745 г.), то есть ко времени, когда только что

провозглашенный халифом Марван II вел борьбу за престол" . Главным противником

Марвана стал тогда Сулайман Ибн Хи-шам. Потерпев поражение при 'Айн Джарре,

Сулайман бежал в Дамаск и вскоре, вместе с низложенным халифом Ибрахимом (744-745), признал власть Марвана. Когда Марван покинул Дамаск, направляясь с войсками к ар-

Ракке, Сулайман испросил у него позволения остаться в ар-Русафе. После ухода войск

Марвана вокруг Сулаймана стали собираться его бывшие сторонники, призвавшие его

вновь взяться за оружие. Сулайман объявил Марвана низложенным и двинулся с войсками

к Киннасрину. Там, около селения Хусаф, произошло решающее сражение. Первыми в бой

вступили передовые отряды, каждый из которых насчитывал около семи тысяч человек.

Авангардом войск Марвана командовал 'Иса Ибн Муслим, их противниками – ас-Сак-саки.

Во время битвы командиры сошлись в единоборстве. Ас-Сакса-ки победил 'Ису и взял его

в плен. Затем, повествует далее ат-Табари, ас-Саксаки вступил в бой с одним из всадников

Антиохии, вождем славян (ка'ид ас-сакалиба) по имени С.л.сак", и пленил его тоже.

Успех авангарда, однако, не помог Сулайману. Его войско было разбито.асам он вновь

бежал [44, сер. 2, с. 1908-1912; см. также: 127, с. 405, 96, с. 155-156; 248, т. 5, с. 10-12; 196, с. 112; 33, с. 365]. Для настоящего исследования, однако, первостепенное значение имеет

упоминание о славянах и их вожде. О них можно сделать несколько замечаний. Прежде

всего. Сл.сак именуется вождем славян. Крайне маловероятно, чтобы он один из всех

славян-переселенцев участвовал в сражении – в этом случае он оказался бы генералом без

армии. Отсюда мы вправе предполагать, что в битве при Хусафе на стороне Марвана

сражался целый славянский отряд. Сколь велик он был? С.п.сак был одним из командиров

авангарда; думается, именно поэтому ас-Саксаки стремился сразиться с ним. Вместе с тем, славяне составляли лишь часть авангарда, причем меньшую, ибо всем отрядом,

насчитывавшим около семи тысяч бойцов, командовал мусульманский военачальник.

Отсюда славян, скорее всего, было от двух до трех тысяч человек. Далее. Сл.сак именуется

одним из антиохийских всадников. В Антиохии, как мы видели, славянская община

существовала с конца VH в., когда арабы поселили в этом городе перебежчиков,

пришедших к ним с Небу-лом. Представляется вполне вероятным, что Сл.сак был одним

из потомков тех славян; то же самое, кажется, можно сказать и о его соратниках или их

части. Наконец, примечателен тот факт, что Сл.сак называется всадником. Славяне обычно

ходили в бон пешими, и появление среди них конников указывает на усвоение ими боевых

приемов мусульман. Мне кажется вполне вероятным, что антиохийские славяне за полвека

службы арабам испытали на себе явное их влияние, в частности, в области военого

искусства.

Особое внимание привлекает к себе имя славянского вождя. Имя С.л.сак я более нигде не

обнаружил в источниках, причем на арабские или персидские имена оно совершенно не

похоже. Невозможность объяснить это имя на основе арабского языка с неизбежностью

наводит на мыспь о том, что оно – славянское. К сожалению, о Сл.саке упоминает только

ат-Табари. и мы имеем лишь один вариант написания имени, причем лишенный огласовок.

Поэтому мы можем лишь строить гипотезы, представляя себе наиболее приемлемую

графическую конъектуру". Вместе с тем, важен уже сам факт того, что вождь славян носил

славянское имя. Славяне Антиохии, следовательно, в середине VIII в. все еще не

растворились в общей массе жителей Халифата и сохраняли свою культуру, свидетельство

чему – обычай давать детям славянские имена.

С участием славян в междоусобных войнах в Халифате связано и следующее имеющееся у

нас упоминание о них. Под 6246 г. от см. (I сентября 754 – 31 августа 755 г.) Феофан

рассказывает о борьбе Абу Джа'фара, будущего халифа ал-Мансура (754-775), и Абу

Муслима против 'Абдуллаха Ибн 'Али, провозгласившего себя халифом после смерти Абу-

л-'Аббаса ас-Саффаха (754). Сирийцы, сообщает Феофан, приняли сторону 'Абдуллаха и

сражались за него; персы, наоборот, выступили против. В решающем сражении при

Нисибине войска 'Абдуллаха были разгромлены и понесли большие потери. Большинство

воинов 'Абдуллаха составляли славяне и антиохийцы [196, с 117].

Рассказ о сражении между войсками Абу Муслима и 'Абдуллаха Ибн 'Али можно найти у

многих авторов [314, с. 441; 127, с. 439; 44, сер. 2, с. 95-98; 96, с 218 и далее; 291, т. 2, с

234; 75, с. 65; 277, т. 3, с. 181-182], но никто, кроме Феофана, не упоминает о славянах.

Между тем, у нас все-таки есть некоторые данные о национальном составе войска

'Абдуллаха. Прежде всего, вспомним, что 'Абдуллах Ибн 'Али был наместником Сирии35, из чего следует, что в его войске были сирийцы; отсюда, замечание Феофана справедливо, по крайней мере, насчет антиохийцев. Далее, в июне 754 г., в момент смерти Абу-л-'Абба-

са ас-Саффаха, 'Абдуллах во главе войска направлялся в поход против Византии. В его

войске были воины из Хорасана, Сирии, Месопотамии и Мосула36. По единодушному

мнению мусульманских историков, известие о смерти Абу-л-'Аббаса застало 'Абдуллаха в

Дулуке [127, с. 437; 44, сер. 2, с. 91; 248, т. 5, с 102; 244, с. 57; 277, т. 3, с. 180]. За

несколько лет до этих событий, как мы помним, Дулук был взят византийцами, а гарнизон

покинул его. Следовательно, полагать, что славяне Феофана – бойцы гарнизона Дулука, было бы неверно. В то же время нельзя не отметить, что 'Абдуллах проходил с войском

через приграничные крепости Сирии, то есть через районы, где были расселены славяне.

Далее, после провозглашения 'Абдуллаха халифом национальный состав его войска начал

меняться. По сообщению ат-Табари, 'Абдуллах не доверял хорасанцам (зная, очевидно, какой популярностью пользовался среди них его нынешний противник Абу Муслим) и не

верил в их искренность. Семнадцать тысяч хорасанцев были казнены [44, сер. 2, с. 94; см.

также: 248, т. 5, с. 103; 264, т. 10, с. 62]. На достоверности этой цифры, разумеется, невозможно настаивать; в то же время репрессии над хорасанцами не могли не оттолкнуть

их от союза с 'Абдуллахом". В итоге костяк войска 'Абдуллаха стали составлять сирийцы.

Среди них, очевидно, были и славяне, которые, как представляется, собрались к

'Абдуллаху частью из приграничных крепостей, частью – из Антиохии, где, как мы

видели, еще существовала к тому времени славянская община.

В 'аббасидское время сведений о славянских переселенцах становится гораздо меньше.

Собственно говоря, за целое столетие, прошедшее после сражения при Нисибине,

переселенцы появляются в арабских источниках лишь однажды. Абу Джа'фар ал-Мансур, пришедший к власти после победы над 'Абдуллахом Ибн 'Али, переселил в отстроенную

Мопсуэстию (ал-Массиса) воинов, ранее составлявших гарнизон ал-Хусуса – персов,

славян и набатейцев". Согласно тому же ал-Балазури, как отмечалось выше, в ал-Хусусе

славяне были поселены омейядским халифом Марваном 11; теперь же их переводили на

новые места39. В Мопсуэстии славяне составляли лишь часть гарнизона. Уже в ал-Хусусе

гарнизон состоял из персов, славян и набатейцев; в Мопсуэстии же первоначально

поселили тысячу мусульманских воинов и только затем бойцов гарнизона ал-Хусуса [149, с. 166; 248, т. 5, с. 126]. Ал-Йа'куби сообщает также, что к ним прибавились затем

выпущенные на свободу узники тюрем [127, с. 466].

Насколько оправдано молчание средневековых авторов? Безусловно, отрицать сам факт

присутствия славян в землях Халифата, особенно на границе, вряд ли правомерно. В то же

время найти крупные поселения славян становилось все сложнее. Связано это с

несколькими причинами. Прежде всего, численность славянских поселенцев в 50-е гт. VIII в., скорее всего, уменьшилась. Многие славяне погибли, сражаясь на стороне 'Абдуллаха

Ибн 'Али против Абу Муслима, а возможно, и на стороне Марвана II против 'Аббасидов.

Мы совершенно не слышим о новых случаях перехода славян на сторону арабов. В то же

время приграничные крепости начинают заполняться новыми людьми. Для того чтобы

понять, какие изменения происходили в то время, следует вновь обратиться к труду ал-

Балазури. В 141 г.х. (14 мая 758 – 3 мая 759 г.) или 142 г.х. (4 мая 759 – 21 апреля 760 г.), то

есть почти одновременно с Мопсуэстией, строится новый форпост, еще более выдвинутый

вперед, – Адана; гарнизон крепости составляют хорасанцы и сирийцы [149, с. 168]. В 171

г.х. (22 июня 787 – 10 июня 788 г.) отстраивается Тарсус; на первых порах его защищает

трехтысячный хора-санский отряд [149, с. 169]40. В 180 г.х. (16 марта 796 -4 марта 797 г.) по приказу Харуна ар-Рашида (786-809) отстраивается Анабарза (арабский 'Айн Зарба); ее

гарнизон сформирован из хорасанцев [149, с. 171]. Подобную ситуацию видим мы и на

границах Месопотамии: гарнизон отстроенной в 140 г.х. (25 мая 757 – 13 мая 758 г.) Мелитены (Малатья) состоял из четырех тысяч месопотамцев, бывших в войске ал-

Мансура[149,с. 187; 248, т. 5, с. 126], гарнизон отстроенной в 169 г.х. (14 июля 785 – 2

июля 786 г.) Адаты (ал-Хадас) – из сирийцев, месопотамцев и хорасанцев [149, с. 190].

Можно заключить, что в 'аббасид-скую эпоху в приграничные гарнизоны все чаще

направляли уроженцев востока исламского мира, бывших опорой новой правящей

династии41 . Славяне, разумеется, не могли сравниться с ними числом и потому все

больше растворялись в массе новых поселенцев.

И тем не менее утверждать, что славянский элемент полностью исчез из районов

византийско-арабского пограничья, было бы неправомерно. Славянские колонии в

Византии сохранялись. Более того, в середине VIII в. произошло новое крупное