Текст книги "Сакалиба"

Автор книги: Д. Мишин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

сам был богат. Мансур изображает своего покровителя бескорыстным человеком, готовым

оставить все блага жизни во имя служения халифам. Между тем иногда он помимо своей

воли показывает, каким было состояние Джаузара. Мы узнаем, например, что Джаузар

посылал халифам большие суммы денег по меньшей мере дважды – один раз десять тысяч

динаров [290, с. 47], затем сто двадцать две тысячи [290, с. 92]". Далее Мансур, описывая

нестяжательство Джаузара, говорит, что у того было лишь одно земельное владение,

подаренное ал-Махди [290, с. 99]. В другом месте, однако, Мансур, вспоминая разговор с

ал-Му'иззом, сообщает, что наследство, оставленное Джаузаром, оценивалось в сто тысяч

динаров, не считая одного икта' и многих земельных владений, видимо, принадлежавших

к категории мулк [290, с. 147]. Однажды, когда Джаузару грозила потеря одного из этих

владений, он обратился за помощью к халифу [290, с. 121]. Представляя Джаузара

бессребреником, Мансур пишет, что земельные владения приносили ему мало дохода,

однако тут же сообщает, что он занимался также торговлей [290, с. 99]. Наследство

Джаузара было не очень большим в сравнении с тем, что оставляли после себя некоторые

другие придворные3,1, но и он обладал крупными финансовыми средствами.

При дворе у Джаузара было много сторонников. Как дворецкому ему подчинялись все

служившие там слуги и евнухи, но многих связывали с ним и узы клиентелы. За долгие

годы многие из придворных стали клиентами Джаузара. К концу жизни Джаузара число

его клиентов достигло четырехсот [284, т. 3, с. 357; 286, т. 2, с. 5; 271, т. 4, с. 51]. Они

составляли особую группу (та ифу), называвшуюся джаузариййа, и продолжали служить

при дворе и после смерти Джаузара.

Кроме Джаузара во дворце в этот период служило немало других спуг-сакалиба. Как и в

прежние времена, им давались различные поручения за пределами дворца. Так, Мансур

ап-'Азизи сообщает, что однажды некоему спуге-саклаби было поручено привести во

дворец рабов из племени зувайла. В том же фрагменте говорится, между прочим, что этот

саклаби совершил какие-то злоупотребления на землях, бывших собственностью

Джаузара [290, с. 104]. Согласно тому же источнику, слуга-гак-лаби Балах выполнял какое-

то задание в Фундук Райхан и тоже допустил там какие-то злоупотребления [290, с. 89].

Как и ранее, сакалиба участвовали в наборе войска. Раби' ас-Саклаби был послан в

Фундук Райхан набирать моряков для фатимидского флота [290, с. 122]. Других слуг-

сакалиба направили однажды работать в казну [270, с. 41].

Среди сакалиба, служивших ал-Мансуру и ал-Му'иззу, было, помимо Джаузара, еще

несколько человек, занимавших видное место при дворе, в войске и в администрации.

Хафиф, упомянутый в рассказе о борьбе Фатимидов с Абу Йазидом, занимал должность

хранителя ширмы (сахиб ас-ситр) [270, с. 41] или ответственного за организацию встреч

халифа с ходатаями (встречи эти обычно проходили за ширмой, чем и объясняется

название должности). Как приближенный слуга халифа Хафиф исполнял и его особые

поручения. Мы знаем, например, что однажды ал-Му'изз послал его к старейшинам

берберов-кутама, чтобы узнать, не согласятся ли они на введение дополнительных налогов

[270, с. 41-42; 286, т. 1, с. 352]. Фарадж ас-Саклаби в 951 г. был послан с эскадрой на

Сицилию; совместно с известным фатимидским флотоводцем Хасаном Ибн 'Али ал-Калби

он совершил нападение на побережье Италии [39, с. 174; 277, т. 4, с. 45; 158, с. 185]>. В

971 г. ал-Му'изз послал его в Кайруан за местным губернатором Джа'фаром Ибн 'Али [298, т. 24, с. 165-166]3*.

Особое место среди фатимидских сакалиба того времени занимают два человека – Кайсар

и Музаффар. Службу при дворе они начали еще в годы правления ал-Ка'има [290, с. 41]; Кайсар, как мы видели, принимал затем активное участие в борьбе против Абу Йазида.

При ал-Мансуре Кайсар и Музаффар занимали видное место среди дворцовых слуг; при

ал-Му'иззе каждый из них сделал еще шаг к вершинам власти. Кайсар, получивший от

халифа вольную и ставший его клиентом, в 342 г.х. (18 мая 953 – 6 мая 954 г.) был назначен

наместником Багайи [277, т. 4, с. 46]", а немного погодя – наместником земель, расположенных к западу от Кайруана [277, т. 4, с. 47; 243, с. 63]. Музаффар в 345 г.х. (15

апреля 956 – 3 апреля 957 г.) стал начальником конницы и наместником земель, лежавших

к востоку от Кайруана [277, т. 4, с. 47; 243, с. 63]зе. Согласно Ибн Зафиру (род. в 1169 или

1171 г., ум. в 1216 г.), Кайсар и Музаффар пользовались расположением ал-Му'изза и

большим влиянием при его дворе [34, с. 22].

Но в 349 г.х. (3 марта 960 – 19 февраля 961 г.) халиф отдал распоряжение о казни Кайсара и

Музаффара. Ал-Макризи связывает это со следующим эпизодом:

<Кайсар и Музаффар, двое саклаби, занимали высокое положение при ал-Мансуре и ал-

Му'иззе. Музаффар слишком вольно обращался с ал-Му'иззом, ибо учил его писать, когда

он был ребенком. Случилось так, что однажды он (Музаффар. -Д.М.) рассердился, и ал-

Му'изз услышал, как он сказал какое-то слово на языке сакалиба. Оно показалось ему

подозрительным, и ал-Му'изз взялся за изучение языков. Начал он с берберского языка и

изучил его, затем язык румийцев, затем язык негров, а затем обратился к языку сакалиба.

Попалось ему в нем это слово, и оказалось, что это ругательство. Все время помнил об

этом ал-Му'изз, пока не казнил их> [288, т. 1, с. 104]39.

Приведенную выше историю очень легко объявить выдумкой, призванной прикрыть более

глубинные причины казни наместников. Действительно, если Музаффар был казнен лишь

потому, что в гневе обронил резкое слово, за что тогда лишили жизни Кайсара? На этот

вопрос рассказанная ал-Макризи история не в состоянии дать ответ. Между тем данные

источников показывают, что у этой истории есть реальная подоплека. Судья ан-Ну'ман, создавший целый свод воспоминаний о встречах и беседах с первыми фатимидскими

халифами, свидетельствует, что ал-Му'иззу действительно приходилось слышать от

Музаффа-ра довольно неприятные высказывания, в том числе об исламе и пророке

Мухаммаде. Так, положения исламского вероучения Музаффар назвал <выдумками

арабов>*1. Не берусь утверждать, что это были именно те слова, после которых ал-Му'изз

затаил злобу на своего слугу. Но из рассказа ан-Ну'мана явствует, что Музаффар

действительно открыто высказывался против ислама, причем его слова западали ал-

Му'иззу в душу. Халиф не мог забыть Кайсара и Музаффара даже после их казни. В одном

фрагменте сборника воспоминаний ан-Ну'мана мы читаем, как ал-Му'изз снова

проклинает Кайсара [299, с. 560], в другом – сообщает, что Музаффар явился ему во сне

[299, с. 463].

Личные мотивы, однако, не исключают мотивов политических. Согласно Ибн Халдуну,

Кайсар и Музаффар <установили свое господство в государстве [ал-Му'изза]> [277, т. 4, с.

47]. В отрывке из воспоминаний ан-Ну'мана, приведенном в примечании 40, ал-Му'изз

порицает Кайсара и Музаффара за чрезмерное властолюбие. Логично предполагать, что

ал-Му'изз опасался, что получившие слишком большую власть слуги попытаются

однажды избавиться от него и править с помощью марионеточного халифа.

Что касается языка, на котором Музаффар произнес свою роковую фразу, то, пожалуй, только Х.И. Хасан полагал, что это был некий <сицилийский язык> [643, с. 93]41.

Принимать это утверждение вряд ли стоит. Мы знаем, что Музаффар был не сицилийцем, а рабом, привезенным из Болгарии, или, – что, как отмечалось выше, менее вероятно, – из

Волжской Булгарии. К тому же сицилийского языка не существовало, a lingua franca

арабские авторы без сомнения назвали бы румиййа. Румиййа упоминается при перечне

изученных ал-Му'иззом языков, но она отличается от саклабиййа. Таким образом, фраза

Музаффара, очевидно, была сказана на каком-то славянском языке, точнее говоря, смеси

славянских наречий, на котором служившие при дворе ал-Му'изза славяне общались

между собой.

В 953/54 г., когда Кайсар стал правителем западной части Фатимидского государства, другой слуга, Афлах, был назначен наместником Барки и сопредельных территорий [243, с. 63]. Именовать Афлаха саклаби следует, видимо, с большой осторожностью, ибо из всех

источников он называется так только в одном – у ал-Макризи [158, с. 29, 331]. За годы

наместничества Афлах скопил довольно крупное состояние. В 969 г., когда направилось

войско во главе с Джаухаром в Египет, Афлах, по приказанию халифа, должен был

встретить его пешим. Этот приказ, однако, задел гордость Афлаха, и он предложил

Джауха-ру пятьдесят тысяч динаров за разрешение не делать этого [158, с. 29,

331]. Впоследствии, когда ал-Му'изз сам направился в Египет, Афлах снабжал его кортеж и

войска продовольствием, лошадьми и снаряжением. По-видимому, Афлах был одним из

наиболее доверенных сановников ал-Му'изза. В 975 г. его, в числе немногих

приближенных, халиф, умирая, допустил к себе. Кроме Афлаха здесь были Джаухар,

Йа'куб Ибн Йусуф Ибн Килпис и еще один спугл-саклаби из Болгарии – Тарик, о

положении которого при дворе, разумеется, достаточно высоком, источники ничего не

сообщают [288, т. 1, с. 229]42. На посту наместника Барки Афлах оставался и после

смерти ал-Му'изза, причем в источниках вновь говорится о его богатстве. В 369 г.х. (29

июля 979 – 16 июля 980 г.), например, он послал халифу ал-'Азизу (975-996) подарок, в

который входили сто сундуков с монетами [288, т. 1, с. 249].

Кроме Кайсара, Музаффара, Афлаха и Тарика ал-Му'иззу служил человек, происхождение

которого столь же неясно, сколь велики его заслуги перед Фатимидский государством, -

полководец Джаухар.

Обращаясь к источникам за сведениями о происхождении Джауха-ра, мы получаем

следующую картину:

Ибн Зулак (919-997): Джаухар ас-Сикилли... известный как ру-мийский писец [259, с. 64]; Ал-Куда'и (ум. в 1062 г.): Джаухар по происхождению румиец (Асл Джаухар руми) [39, с.

197];

Ибн Хаййан: Джаухарар-Руми [276,с. 155];

' И й а д: Джаухар ас-Саклаби [280, т. 2, с. 302];

Ал-Курти (сер.XIIв.): ...румийскогопроисхождения...[270,с. 101];

Ибн Васиф III ах : полководец Джаухар ас-Сикилли [254, с. 42];

Ибн Хаммад: ...а этот Джаухар румиец... (ва Джаухар хаза руми) [108, с. 40];

Ибн ал-Асир: Джаухар, гулам его (халифа ал-Му'изза. – Д. М.) отца ал-Мансура, а он -

румиец [248, т. 7, с. 309];

Сибт Ибн ал-Джаузи (1186-1257): полководец Джаухар, раб-румиец [256, с. 81];

Ибн ал-Аббар: сикилли [239, т. 1,с. 291];

Ибн Халликан (1211/12-1282): сицилиец, полководец Абу-л-Хусайн Джаухар Ибн

'Абдуллах, известный как румийский писец [278, т. I.e. 325];

Ибн 'Абд аз-Захир (1223– 1292):Джаухар,г>>ллмрумийского племени (Джаухар вахува

гулам руми ал-джипс) [235, с. 138];

Ибн 'Изари: Джаухар был гуламом его (халифа ал-Му'изза. – ДМ) отца Исма'ила. По

происхождению он румиец (ва аслу-ху руми) [105, т. 1,с. 221];

Неизвестный автор трактата <Мафахир ал-Бар-бар> (1312): Джаухар ар-Руми [202, с. 130]; Ибн Аби 3 ар' (ум. около 1320 г.): Джаухар ар-Руми... [46,с. 55]; Ан-Нувайри: Джаухар ар-

Руми [298, т. 28, с. 166];

18 Зак 101

А б у-л – Фи да' (1273-1331): Джаухар – румийского племени (Джаухар руми ал-джинс) [32, т. 2, с. 498];

Ибн Касир (1300-1373): румийский полководец [264, т. 11, с. 266]; в другом фрагменте -

армянского происхождения (аслу-ху ар-маии) [264, т. И, с. 266];

Ибн Халдун: Джаухар ас-Саклаби, писец [185а, с. 321]; ас-Си-килли, писец... [277, т. 4, с.

46];

Ибн Дукмак (ум. около 1406 г.): саклаби или сикилли*3; саклаби [77, с. 35];

Ал-Макризи: сицилийский писец [286, т. 2, с. 273]"; Абу-л-Ха-сан Джаухар, сицилийский

полководец [288, т. 2, с. 4]; Джаухар ас-Си-килли, Джаухар Ибн 'Абдуллах полководец Абу-

л-Хасан ас-Саклаби ар-Руми (Sic!) [158, с. 327];

Ибн Тагрибирди (1409-1470): румийский полководец и писец...[271, т. 4, с. 24, 28, 55]; Ас-Суйути (1445-1505): Джаухар, сицилийский писец [308, т. 2, с. 251]; румийский

полководец [308, т. 1, с. 599];

Ибн Ийас (1448-1524): сицилийского племени (сикилли ал-джипс) [80, с. 189; см. также: 80, с. 184];

Лев Африканский (1493/94-1552): славянин по имени Джаухар (Esclavon du пот de Geohar)

[130, т. 1, с. 19];

Ибн Захира (XVII в.): Джаухар ас-Саклаби [258, с. 180].

Источники, особенно ранние, недвусмысленно говорят о румийском происхождении

Джаухара. Более того, сочетание сикилли и руми намного более естественно, чем саклаби

и руми. Для историков XIX в. это имело решающее значение в выборе между саклаби и

сикилли. М.Ама-ри, например, писал, что Джаухар – <сицилиец из христиан> [404, т. 2, с.

282], причем <... в этом случае сомнений быть не может, так как руми вполне мог быть

сицилийцем, но не славянином> [404, т. 2, с. 282-283, прим. 1]. Сходным образом

рассуждал позднее Ф.Вюстенфельд; <Абу-л-Хасан Ибн 'Абдуллах ар-Руми, то есть

римского или греческого происхождения, ибо в более точном обозначении чтение сикилли, сицилиец, представляется более предпочтительным, чем саклаби, славянин [627, с. 100].

Взгляд на Джаухара как на сицилийского невольника, был в исторической литературе

общепринятым до начала 50-х гг. XX в. Но в 1953 г. И.Грбек выдвинул альтернативную

идею: следует предпочесть чтение ас-Саклаби ар-Руми. Доводы Грбека сводятся вкратце к

следующему.

1. Джаухар вряд ли мог быть сицилийцем, так как арабские правители не брали в войско

представителей покоренных ими народов, опасаясь, что в случае восстания они могут

перейти на сторону повстанцев;

2. к тому времени, когда Джаухар был привезен в Африку, Сицилия уже давно была

завоевана арабами. Сицилийцы, следователь-

но, считались <людьми договора> (ахл аз-зимма), и обращать их в рабство было нельзя; 3. при Фатимидах многие сакалиба занимали высокие посты в государстве; более

вероятно, следовательно, что на высокую должность назначили бы славянина, а не

сицилийца;

4. некоторые поздние авторы считают Джаухара выходцем из Далматик, уроженцем

Эпидавра [491, с. 569-571].

На основе таких рассуждений Грбек предложил следующую гипотетическую

реконструкцию двойной нисбы Джаухара: <Когда Джаухар молодым рабом был привезен

в Африку, его как выходца из византийских земель нарекли Руми. Когда он попал к рабам, которые поголовно были славянами, те быстро распознали, что он – не византиец, а один

из их собратьев, только родом из мест, находившихся под господством Восточной Римской

Империи (Византии. -Д.М.). По этой причине ему дали правильную нисбу Сакпаби, но и

первоначально данная (нисба. – Д.М.) осталась, обозначая страну происхождения. В

отличие от нее нисба Саклаби указывала на его национальность> [491, с. 569].

Грбек изложил свою точку зрения столь убедительно, что ее приняли очень многие

исследователи. Л.А. Семеновой рассуждения Грбе-ка казались <наиболее

обоснованными> [386, с. 119, прим. 47]. К.Э. Бо-суорт в седьмом томе нового издания

<Энциклопедии ислама> следует за Грбеком и говорит о Джаухаре, что <его неясную

нисбу следует, очевидно, интерпретировать как ас-Саклаби> [458, т. 7, с. 879]. Того же

мнения придерживается и Ф.Дашрауи [442, с. 312], В некоторых случаях следование

Грбеку приводит к весьма курьезным результатам. Издатели посвященной Северной

Африке части трактата Ибн ал-Хатиба <Деяния выдающихся людей> (<А'мал ал-А'лам>) A.M. ал-'Абба-ди и М.И. ал-Каттани, пытаясь примирить противоречащие друг другу

мнения Грбека и Амари, утверждают, что Джаухар был славянином, но к Фатимидам

попал с Сицилии [312, с. 43-44, прим. 1]. М.Х. Му'нис во втором томе <Энциклопедии

ислама> сначала называет Джаухара ас-Сикилли, но затем, уже по ходу изложения, заявляет: <Можно сделать вывод, что Джаухар был вольноотпущенником Фатимидов,

славянского происхождения> [458, т. 2, с. 494].

Чтобы разобраться в вопросе о происхождении Джаухара, рассмотрим сначала аргументы

Грбека. Лично мне они не кажутся столь убедительными, чтобы подходить к ним

некритически. Например, первый аргумент (см. выше) имеет смысл лишь в том случае, если бы рабы, взятые в плен на Сицилии, оставались там же. Согласен, что в случае

восстания местных жителей против мусульман, рабы-сицилийцы могли бы

присоединиться к своим землякам. Вместе с тем, непонятно, на чью сторону Джаухар мог

бы перейти в Северной Африке, где восстание сицилийских христиан было невозможно, а

местные жители в случае мятежа вряд ли стали бы обращаться за помощью к рабам своих

18* противников – Фатимидов. В борьбе против Абу Йазида Фатимиды использовали всех

своих невольников – и негров, и румийцев, и сакалиба, – но никто из них не изменил

халифам. Применительно к данному вопросу, следовательно, происхождение Джаухара не

играет никакой роли – будь он славянином или сицилийцем, в случае восстания в

Северной Африке он все равно встал бы на сторону Фатимидов.

Второй аргумент Грбека заключается в том, что сицилийских христиан нельзя было

обращать в рабство, поскольку они считались <людьми договора>. Но на острове то и дело

вспыхивали военные действия, и тогда мусульмане без зазрения совести брали пленных и

обращали их в рабство. В январе 963 г. жители Таурмины, потерпев поражение от

мусульман, вымолили себе пощаду только ценою обращения в рабство [248, т. 7, с. 275].

Кроме того, сомневаюсь, что все пираты или охотники за людьми строго соблюдали

положение о статусе <людей договора>.

Третий аргумент. Трудно понять, почему Джаухар обязательно должен оказаться саклаби

на том основании, что Тарик, Джаузар, Кай-сар, Музаффар и некоторые другие

приближенные халифа были слуга-ми-сакалиба. Рабов привозили в Северную Африку из

разных мест; каждого из них судьба могла забросить куда угодно, и обобщения в этом

плане вряд ли возможны. Сакалиба среди рабов составляли меньшинство, и при дворе

были, естественно, слуги и иного происхождения.

Четвертый аргумент. Утверждение, что Джаухар был выходцем из Эпидавра, принадлежит

некоему Бьяджо Бениль-Аккуа. Его книга до нас не дошла, и мы знаем о ней только по

упоминанию в истории Рагу-зы Джакомо Луккари, относящейся к началу XVII в. [153, с.

8] (Грбеку сведения Бениль-Аккуа были известны в пересказе В.Мажуранича [545, с.

131]). Делать серьезные выводы на основании таких данных представляется мне не вполне

оправданным: за более чем шесть столетий исторические факты обрастали

всевозможными легендами, особенно попадая от арабов к европейцам или наоборот.

Луккари, например, рассказывает о Джаухаре, что тот был полководцем халифа Кайруана

Кайма и изгнал из Египта некоего халифа Амара [153, с. 8,128]. Но даже если

предположить, что Джаухар был взят в плен в Далматии, это еще не значит, что он

славянин. В начале X в., когда Джаухар попал в плен, население прибрежной полосы

Далматии в немалой своей части оставалось латинским. Заметим, что почти все восточные

авторы называют Джаухара руми, а Бьяджо Бениль-Аккуа, считая его уроженцем

Эпидавра, не утверждает, что он славянин. И если верить в гипотезу о далматинском

происхождении Джаухара, мы вправе видеть в нем скорее латиноязычного далматинца,

нежели славянина.

Перейдем теперь к интерпретации двойной нисбы Джаухара. По мнению Грбека, как мы

видели, саклаби указывает на национальность Джаухара, руми – на предполагаемую

родину. Между тем приве-

денные выше цитаты из восточных авторов свидетельствуют о том, что этническую

принадлежность Джаухара передавало именно слово руми. Ал-Куда'и, ал-Курти и Ибн

'Изари считали, что Джаухар был человеком румийского происхождения. Ибн 'Абд аз-

Захирипозже Абу-л-Фида' полагали, что Джаухар – раб румийского темени. Две нисбы, указывавшие на этническую принадлежность, Джаухар, конечно, вряд ли мог иметь. И

здесь следует отметить, что нисба саклаби обозначала только национальность,

принадлежность к народу сакалиба, и не имела территориального соответствия. Принять

чтение саклаби, следовательно, означает утверждать, что в мусульманском мире Джаухара

считали и славянином, и румийцем одновременно. Как будет показано на некоторых

примерах в следующей главе, такое теоретически возможно. И все же более вероятно, что

вторая нисба указывала на территорию, откуда Джаухар попал в Северную Африку. Здесь

на первый план вновь выходит чтение сикилли. Грбек, как мы помним, отвергал его, так

как при таком чтении Джаухар, по его мнению, сделался бы христианином, одним из

<людей договора>, человеком, юридически защищенным от обращения в рабство. Но

нисба сикилли далеко не обязательно должна была обозначать сицилийских христиан – в

арабских источниках она, как правило, дается мусульманам с Сицилии. Следует заметить, что нисба, особенно в тех случаях, когда она не переходила от отца к сыну, а давалась

конкретному человеку, часто обозначала место или область, откуда он прибыл. Абу

'Абдуллах Шиит, например, приехав в Магриб, стал именоваться ал-Машрики, то есть

человек, прибывший из Машрика [300, с. 79]. Применительно к рабам нисба сикилли

могла, следовательно, означать <привезенный с Сицилии>, вне зависимости от того, где

тот или иной человек попал в неволю. А так как именно через Сицилию, бывшую базой

мусульманских пиратов, шел в Северную Африку поток невольников из Италии, Джаухар

вполне мог быть румийским пленником арабов, привезенным с Сицилии.

Источники дают нам некоторые факты, подтверждающие это предположение: Джаухара

привез в Северную Африку Сабир [108, с. 40; 34, с. 23; 105, т. 1, с. 221; 158, с. 27].

Дошедшие до нас сведения о Сабире представлены выше. Сабир ас-Саклаби в конце 20-х

гг. X в. совершил три морских похода на побережье Италии и из каждого привозил

многочисленных пленных. Флот Сабира базировался при этом на Сицилии, и вновь

захваченных невольников, очевидно, свозили именно туда. Источники не сообщают, что

Джаухар был одним из этих невольников, но иного на основании имеющихся у нас данных

мы не можем предполагать. Таким образом, построения Грбека фактически

разваливаются, а Джаухар предстает перед нами скорее как итальянский или византийский

невольник, взятый мусульманами в плен во время одного из пиратских набегов на

итальянское побережье и привезенный затем в Тунис через Сицилию.

Несмотря на то что Джаухар не принадлежал к сакалиба, установление его нисбы

довольно важно для настоящего исследования. Как мы видим, за различием между

сикилли и саклаби скрывается нечто более существенное, чем разница в написании. Нисбу

сикилли правильно дали рабу-румийцу. Нисба, следовательно, действительно отражала

происхождение раба; ее присвоение не было случайностью.

В конце правления ал-Му'изза видное место в Фатимидском государстве занимали спуги-

саклаби Раййан и Нусайр. Первое упоминание о Раййане восходит к самому началу

правления ал-Му'изза; тогда он с отрядом войска был послан восстановить порядок в

городе Теудалис [290, с. 89; 220, с. 131]. По окончании похода Джаузар обвинил Раййа-на в

злоупотреблениях, но того взял под защиту сам халиф. В 345 г.х. (15 апреля 956 – 3 апреля

957 г.) Раййан был назначен наместником Триполи Ливийского; при нем город был

укреплен и со стороны моря, и со стороны суши [191, с. 240]J5.

Нусайр тоже впервые упоминается в самом начале правления ал-Му'изза. Когда

провозглашенный халифом ал-Му'изз уехал в ал-Ман-суриййу, а Джаузар вскоре

последовал за ним, Нусайр был назначен наместником ал-Махдиййи [290, с. 86].

Впоследствии Нусайр служил в государственной казне, а затем, судя по всему в 969 г., ал-

Му'изз назначил его наместником Триполи [290, с. 118-119]. На этом посту Нусайр

добился больших успехов. Согласно приводимому Мансуром ал-'Азизи высказыванию ал-

Му'изза, всего за год он превратил бедную провинцию в богатую.

Дальнейшие упоминания о Раййане и Нусайре относятся ко времени борьбы Фатимидов

за овладение Сирией. В 363 г.х. (2 октября 973 – 20 сентября 974 г.) Раййан принимал

участие в боевых действиях против карматов и изгнал их из ал-Махаллы и ее

окрестностей [298, т. 24, с. 149-150; 158, с. 363]. В следующем, 364 г.х. (21 сентября 974 – 9

сентября 975 г.) он был послан в поход с заданием восстановить власть Фатимидов в

сданном до этого византийцам Триполи Сирийском. 16 января 975 г. Триполи был взят.

Некоторое время Раййан управлял городом, но затем по приказу ал-Му'изза с военной

силой направился в Дамаск, на помощь фатимидским войскам, которые были изгнаны

оттуда в результате народного восстания. Поход оказался успешным, и власть Фатимидов

над городом была восстановлена.

В начале 975 г. в Сирию вступило другое фатимидское войско, под командованием

Нусайра. Целью похода был Бейрут. Нусайр взял город, но затем должен был оставить его, чтобы отбить нападение византийцев на Триполи. На первых порах Нусайр действовал

довольно успешно, однако затем византийцы, заключив союз с тюркским военачальником

Афтегином, начали новое наступление. Нусайр выступил против них, чтобы защитить

Бейрут, но потерпел поражение и был и щ i в плен [298, т. 28, с. 150-151; 277, т. 4, с. 51; 288, т. 1, с. 218-222|.

Оригинальную версию этих событий представляет в трактам-<Клад жемчужин и собрание

наилучшего> (<Канз ад-Дурар па Джа-ми' ал-Гурар>) ад-Давадари (ум. в 1331 г.). Согласно

ему, Нусайрждал врага в Бейруте, но, когда Иоанн Цимисхий и Афтегин подошли к городу, ему стало ясно, что врага не сдержать. Иоанн Цимисхий направил жителям Бейрута

послание, в котором заявлял, что жслае-i лишь взять в плен Нусайра, и предлагал им

капитулировать. Посчитав, что безнадежной битвы можно избежать лишь таким образом.

Нусайр сдался [235, с. 170-171].

В трудном положении был в то время и Раййан. Афтегин подступил с войсками к Дамаску, и местная знать согласилась сдать ему город. Раййан понимал, что Дамаск не удержать; в

то же время он беспокоился за судьбу Триполи, которому угрожали византийцы. В конце

концов он оставил Дамаск и вернулся в Триполи. Укрепившись и городе, он продолжил

борьбу. Когда Иоанн Цимисхий попытался он-ладеть Триполи, Раййан выступил против

него, нанес ему поражение, и византийцы, понеся большие потери, отступили.

С этого времени мы более не имеем сведений ни о Раййане, пи о Нусайре. Фатимидскими

войсками, действовавшими далее прогни Афтегина, командовал Джаухар. Раййан,

возможно, был отозван назад в Египет и служил при дворе. Что касается Нусайра, то его

дальнейшая судьба окутана мраком. Мы незнаем, был ли он казнен византийцами, или

умер в тюрьме, или был выкуплен Фатимидами. Только новые данные могут пролить на

это свет46.

В рассказах средневековых авторов о правлении ал-'Азиза (975 996) и ал-Хакима (996-1021), то есть периоде конца X – начала XI п.. мы находим много информации о сакалиба.

Держать слуг-сакалиби. как показано выше (см.; часть III, гл. 1), вошло тогда в

обыкновеши.'. Больше всего сакалиба по-прежнему было при дворе. О таких дворцовых

слугах ал-Макризи говорит под 415 г.х. (15 марта 1024 3 марта 1025 г.) [288, т. 2, с. 145].

Ранее, под 381 г.х. (20 марта 991 8 марта 992 г.) у Ибн Са'ида упоминаются сакалиба, служившие привратниками [270, с. 105].

Сакалиба сохраняли свои должности, связанные с церемониалом. Наиболее заметной была

среди них должность носителя солнцезащитного зонта (сахиб ал-мизалла). Мы помним, что эту должность слуги-сакалиба занимали еще в правление 'УбаЙдуллаха ал-Махди.

Кто-то из них держал зонт над головой халифа ал-Мансура в 946 г. [158. с. 147]. Спутя-

саклаби Шафи' был носителем зонта у ал-Му'изза [288, т. 1, с. 138J47, в каковом качестве

принял участие в хутбе этого халифа и Каире [286, т. 1,с. 451].

После Шафи' мы некоторое время не знаем ии одного носителя зонта. Спута-саклаби по

имени Райдан (в другом написании – Зай-дан) был носителем зонта при халифе ал-'Азизе

[288, т. 1, с. 291]. После смерти ал-'Азиза он, как показывают источники, продолжил

выполнять эти обязанности. Когда 15 октября 996 г. ставший теперь халифом малолетний

ал-Хаким вступил в Каир, Райдан держал солнцезащитный зонт над его головой [271, т. 4, с. 123]. Двадцать пятого апреля 997 г. Райдан сопровождал ал-Хакима во время одного из

выездов; помимо саклаби рядом с халифом находились визирь Ибн 'Аммар и евнух

Барджаван – влиятельнейшие люди в Фатимидском государстве того времени [288, т. 2, с.

9]. Должность носителя зонта Райдан сохранял до 393 г.х. (10 ноября 1002 – 29 октября

1003 г.) [298, т. 28, с. 177; 231, с. 282; 277, т. 4, с. 271].

Следующим носителем зонта стал Музаффар ас-Саклаби. На эту должность он был

назначен в ноябре 1003 г. [288, т. 2, с. 48] и занимал ее в течение всего периода правления

ал-Хакима. Мы знаем, что, когда ал-Хаким при загадочных обстоятельствах исчез,

Музаффар был одним из тех, кто 17 февраля 1021 г. отправился разыскивать его [108, с. 51; 278, т. 4, с. 382; 298, т. 28, с. 194]. Солнцезащитный зонт Музаффар носил впоследствии

над головой халифа аз-Захира (1021-1035) [см.: 38, с. 170, 185, 202, 220; 288, т. 2, с. 159, 169].

Уделом сакалиба была, в значительной мере, и упомянутая выше должность хранителя

ширмы (сахиб ас-cump). В 395г.х. (18 октября 1004 – 7 октября 1005 г.) ее занимал Мас'уд

ас-Саклаби [287, с. 16], в 405 г.х. (2 июля 1014 – 20 июня 1015 г.) – Гади ас-Саклаби [288, т.

2, с. 106], а впоследствии – Насим ас-Саклаби. Как сахиб ас-cump Насим упоминается в

источниках в начале 1021 г., когда он участвовал в поисках исчезнувшего ал-Хакима [108, с. 51; 278, т. 4, с. 382], и в 415 г.х. (15 марта 1024 -3 марта 1025 г.) [38, с. 176, 221; 288, т. 2, с. 155, 157].

Среди сакалиба, служивших в то время в фатимидском дворце, особое место занимал

Мухтар ас-Саклаби. Первое известное мне упоминание о нем относится к 368 г.х. (9

августа 978 – 28 июля 979 г.) и принадлежит Ибн ал-Каланиси (ум. в 1160 г.). В

изображении этого автора Мухтар предстает как саклаби и дворецкий (сахиб ал-каср) [114, с. 19]. В 380 г.х. (31 марта 990 – 19 марта 991 г.), согласно ал-Макризи, Мухтар вместе с

'Али Ибн 'Умаром Ибн ал-'Аддасом возглавлял похоронную процессию после смерти

Йа'куба Ибн Киллиса [286, т. 2, с. 7]. В другом месте ал-Макризи сообщает, что Мухтар

устроил в Каире сад, и называет его опять-таки дворецким [286, т. 2, с. 20, 36]. Других

сведений о жизни Мухтара, к сожалению, нет. Известно только, что к весне 1005 г.

Мухтара уже не было в живых, ибо открывшуюся тогда знаменитую библиотеку <Обитель

науки> (Дар ал-'Илм) разместили в его доме [286, т. 1, с. 459].

Карьера Мухтара была связана с дворцом и в этом отношении походила, кажется, на

карьеру Джаузара. Другие сакалиба выполняли важные миссии за пределами дворца. Так, в 988 г. Мунир ас-Саклаби'", гулам Йа'куба Ибн Киллиса, был послан с войском в Дамаск.

Наместник Дамаска, тюрок Бекджур, был врагом Ибн Киллиса. Мунир изгнал Бекджура из