Текст книги "Сакалиба"

Автор книги: Д. Мишин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

походе венгров на Византию, о котором в <Повести временных лет> рассказывается под

934 г. [19, с. 33].

20 Гибридную систему предлагает В.В. Кропоткин, пользовавшийся материалами и

Фасмера, и Янина: 1) конец VIII в. – 833 г., 2) 834– 900, 3) 901-960, 4) 961-1014 [360, с. 473].

21 Можно сослаться также на пересказываемую Ибн Фадланом молитву купца-руса,

который говорит, что приехал в Булгар со шкурками и невольницами [305, с. 153].

22 На важность этого пути указывает большое количество монетных находок в бассейне

Оки. Согласно А.Л. Монгайту, занимавшемуся исследованием истории Рязанщииы, на

бассейн Оки приходится приблизительно треть находок восточных монет в Восточной

Европе [373, с. 95 и рис. 38]. Монгайт, впрочем, полагает, что торговля по Оке находилась

в руках не норманно-русов, а вятичей. В подтверждение своего мнения он приводит два

аргумента: с одной стороны, находки скандинавского происхождения в бассейне Оки

практически не встречаются, с другой – время и ареал распространения кладов восточных

монет совпадают со временем и ареалом расселения вятичей [373, с. 96-97].

п Концепция сухопутного сообщения между Булгаром и Киевом принадлежит Б.А.

Рыбакову [380, с. 189-196; 381, с. 180-183]. В своем анализе Рыбаков основывается на

данных восточных авторов. В рассказе ал-Истахри о Поволжье мы встречаем в числе

прочего указания расстояний между ними. Согласно ал-Истахри, от Булгара до Киева

двадцать переходов, а до границы румийцев – десять [219, с. 227; ср.: 279, с. 337]. Рыбаков, однако, справедливо указывает, что определение расстояния между волжскими булгарами

и румийцами (Византией) – совершенный нонсенс, и принимает версию ал-Идриси;

последний использовал данные ал-Балхи-ал-Истахри, но поправил ар-Рум на ар-Рус,

получив, что от Булгара до границы русов десять переходов, а до Киева – двадцать [128, с.

919]. Такая картина легла в основу анализа Рыбакова. По-видимому, эта исходная позиция

верна, хотя под расстоянием от Булгара до пределов земли русов ал-Истахри, очевидно, понимает расстояние от Булгара до славянских земель. Рыбаков гипотетически воссоздал

десять переходов от Киева до границ земли русов (т.е. до границ славянских поселений); маршрут от Булгара до границы восстановить невозможно. Присоединяясь к мнению

Рыбакова о реальном существовании такого пути, не могу не высказать ряд замечаний по

этому вопросу. Прежде всего, вряд ли имеет смысл помещать на этот путь город Вантит

(известный по описанию северных народов неизвестного автора), ибо автор рассказа о

сакалиба в описании пришел к ним не из Булгара (об этом см.: часть I, гл. 2). К тому же

русы, как мы их видим в источниках, передвигались в основном на ладьях по воде. Кроме

того, предложенный Рыбаковым путь не подкрепляется монетными находками (на это

обращает внимание ВВ. Дубов [346, с. 147, 164]). Такие факты приводят к следующему

видению пути из Булгара в Киев: он существовал, но использовался не русами, а

булгарскими торговцами и, может быть, славянами. В этом случае отсутствие монетных

кладов вполне объяснимо: купец из Волжской Булгарии вряд ли стал бы зарывать в землю

деньги, с которыми ехал на киевский рынок.

24 В тексте ал-Истахри мы видим ал-Джил, но это, несомненно, искаженное при

переписке слово ал-Джабал, Мидия.

25 <Прислали болгоры (волские) послов с дары многими, дабы Владимир позволил им в

городех по Волге и Оке торговать без опасения, на что им Владимир охотно соизволил. И

дал им во все грады печати, дабы они везде и во всем вольно торговали, и русские купцы с

печать-ми от наместников в Болгоры с торгом ездили без опасения; а болго-ром все их

товары продавать во градех купцом, и от них купить, что потребно; а по селом не ездить, тиуном, вирником, огневщине и смерди не продавать и от них не купить> [25, с. 69].

Глава вторая В мусульманской Испании

В настоящей главе мы начинаем рассмотрение истории слуг-сака-либа в различных

регионах исламского мира. Оказавшись на чужбине в ином обществе, сакалиба вливались

в него, становились его частью. Их судьбы неразрывно связаны с историей

соответствующих стран. В ходе изложения мы не раз будем иметь возможность убедиться

в том, что многие закономерности бытия слуг-сакалиба могут быть объяснены лишь на

основе действительности той страны, где им волею судьбы пришлось оказаться.

Сообразно с этим, повествование о слугах-сака-либо логично разбить на три части по

регионам – Испания, Северная Африка и мусульманские земли Азии (Машрик), – применяя

устоявшуюся в литературе периодизацию истории каждого из них. Для Испании, таким

образом, можно выделить четыре периода, именно: 1) от арабо-берберского завоевания до

воцарения 'Абд ар-Рахмана III (711– 912); 2) правление 'Абд ар-Рахмана III (912-961) и его

сына ал-Хакама II (961-976); 3) хаджибат, т.е. фактическое правление хаджи-ба ал-

Мансура (978-1002) и его сыновей 'Абд ал-Малика ал-Музаф-фара (1002-1008) и 'Абд ар-

Рахмана <Санчуэло> (1008-1009); 4) пора раздробленности, которую средневековые

авторы называют временем <удельных княжеств (мулук ат-тава'иф)>. В такой

последовательности и будет рассматриваться история слуг-сокалибо в Андалусии.

/ период: от арабо-берберского завоевания до воцарения 'Абд ар-Рахмана III (711-912) Мы, наверное, так и не узнаем, когда и при каких обстоятельствах в мусульманской

Испании появились первые рабы-сакалиба. Невольники, привезенные из Германии,

упоминаются в источниках по истории Андалусии уже в VIII в. Из трактата неизвестного

автора <Описание Андалусии> (<Зикр Билад ал-Андалус>) мы узнаем, что Карл Великий, снарядив посольство к первому омейядскому эмиру Кордовы 'Абд ар-Рахману I (756-788), послал ему в подарок, среди прочего, и одну рабыню; в Андалусии она получила имя

Зухруф и в 154 г.х. (24 декабря 770 – 12 декабря 771 г.) стала матерью Хишама,

взошедшего впоследствии на престол [206, т. 1, с. 124; см. также: 41, т. 1, с. 213]. Зухруф, правда, не именуется саклабиййа, однако ее появление при кордовском дворе замечательно

тем, что на этом примере мы можем составить приблизительное представление о том,

когда испаномусульманские правители познакомились с привозимыми из далеких

европейских земель невольниками.

Потребность в невольниках первые андалусские эмиры ощущали довольно остро.

Омейяды еще совсем недавно установили свою власть над Андалусией, и для

создававшегося двора нужны были слуги. Начались закупки рабов [116, т. 6, с. 5], а через

некоторое время, в самом начале IX в., в источниках появляется и первое упоминание о

сакалиба. Ибн Хаййан, копируя сведения Ахмада и 'Исы ар-Рази, записывает под 185 г.х.

(20 января 801 – 9 января 802 г.), что е&нух-саклаби Мансур погиб вовремя неудачного

похода в Старую Кастилию [51, с. 16]. Примечательно, что дворцовый евнух Мансур

упоминается у Ибн Хаййа-на первым в числе вельмож, погибших в ходе кампании. По

всей вероятности, Мансура в поход отрядил правивший в то время эмир ал-Ха-кам I (796-822), желавший иметь во главе войск верного себе человека. В других источниках Мансур

не упоминается, но, видимо, снискать столь высокое доверие эмира он мог, прослужив во

дворце хотя бы десять лет. За неимением иных данных, появление сяут-сакалиба при

кордовском дворе можно отнести приблизительно к 80-м гг. VIII в.

Мансур, по всей вероятности, был не единственным спугой-саклаби при дворе ал-Хакама

1. Сакалиба вновь упоминаются в рассказах источников о <мятеже в пригороде> – крупном

народном восстании против ал-Хакама, начавшемся 25 марта 818 г. в пригороде Кордовы

Шакунде. У восточных авторов весьма популярна история о том, что ал-Хакам, наблюдая

за боем с восставшими из своего дворца и уже не рассчитывая остаться в живых, приказал

принести ему благовония, чтобы его труп впоследствии опознали по надушенным волосам

и бороде. Ибн ал-Хатиб (1313-1374) сообщает в трактате <Деяния выдающихся людей> (<А'мал ал-А'лам>), что за благовониями эмир послал одного из своих спуг-сакалиба [151, с. 15]. Такое упоминание может вызвать сомнения, поскольку, согласно некоторым

источникам, эмир в эту минуту обратился к своему доверенному слуге, имя которого

пишется в источниках как Й.зант или Б.зант (с точки зрения арабской графики, разница

между этими написаниями незначительна) [51, с. 39; 230, с. 119; 239, т. 1, с. 45-46]. Имя

слуги специалисты интерпретируют по-разному, соглашаясь, однако, в том, что он был

христианином испанского происхождения1. Спорить с этой точкой зрения вряд ли

правомерно, так как ни в одном источнике Й.зант/Б.зант не именуется саклаби. Тогда как

же объяснить упоминание о сакалиба'? Ответить на этот вопрос помогает текстуальный

анализ. Рассказ, где фигурирует Й.зант/Б.зант, восходит к Ибн ал-Кутиййи (ум. в 977 г.), которого затем цитирует Ибн Хаййан, а через его посредство – Ибн ал-Аббар (1199– 1260).

Но в <ал-Муктабисе> Ибн Хаййана приводится и еще одна версия той же самой истории, в

которой имя слуги не упоминается. Сравнение этих двух версий приводит к заключению, что Ибн ал-Хатиб пересказывает вторую, тогда как Ибн ал-Аббар сводит их воедино. Ибн

ал-Хатиб, тем самым, не отождествлял Й.занта/Б.занта с сакалиба, а просто скопировал

упоминание о безвестном евнухе. В то же время, зная по каким-то другим источникам, что

при дворе ал-Хакама I служили сакалиба, он упоминает о них.

В событиях 818 г. важнейшую роль сыграл созданный при ал-Ха-каме отряд дворцовой

стражи. По утверждению арабских источников, этот отряд состоял из пяти тысяч рабов

(мамалик), три тысячи из которых были всадниками, а остальные – пешими. Эти два

подразделения делились на сотни, у каждой из которых был свой командир. При дворе

стражники получили прозвище <немые> (хурс) [206, т. 1, с. 125; 269, т. 1, с. 39; 298, т. 23, с. 374; 277, т. 4, с. 127; 41, т. 1, с. 220]. Такое прозвище, разумеется, указывает на то, что

арабы и берберы не могли разговаривать со стражниками. Весьма соблазнительно было бы

усматривать на этом основании в стражниках сакалиба. Так поступали, например, В.И.

Ламанский [364, с. 243] и Ш.Верлинден [614, т. 1, с. 213-214], а в последние годы -

П.Скэйлз [589, с. 134], однако прямое отождествление невозможно. В источниках хурс

нигде не идентифицируются с сакалиба. Более того, дошедшие до нас сведения о составе

отряда определенно противоречат такой идентификации. Толедский епископ Родерих

(Родриго Хименес де Рада, род. около 1170 г., ум. в 1247 г.), написавший на основе

сведений мусульманских авторов <Историю арабов>, сообщает, что из пяти тысяч

стражников три тысячи составляли христиане-ренегаты, а остальные были сформированы

из евнухов [192, с. 262]. У Ибн Хаййана хурс именуются также гилман хас-са (особый

отряд вооруженных рабов). Вслед за этим мы читаем, что гилман хасса были в

большинстве своем пленниками, взятыми арабами в районе Нарбонны; ал-Хакам

унаследовал их от своего отца Хи-шама I (788-796) [51, с. 37, 38]. Видимо, основываясь на

этих данных, Э.Леви-Провансаль писал, что хурс были невольниками из северной

Испании и южной Франции [522, т. 1, с. 189]. Такое мнение представляется наиболее

обоснованным; впрочем, мы не можем отрицать возможности того, что какие-то еънуш-

сакалиба (которые, заметим, уже тогда служили при дворе) были среди стражников.

Правление преемника ал-Хакама I 'Абд ар-Рахмана И (822-852) вошло в историю

мусульманской Испании как время благополучия и процветания. Если верить Ибн Са'иду, сумма налоговых поступлений в казну эмира достигала миллиона динаров [269, т. 1, с. 46].

Покупательная способность и двора, и населения выросла, и это, разумеется,

способствовало развитию работорговли. Именно к середине IX в. относится упоминание о

торговле рахданитов в труде Ибн Хордадбеха; в это же время мы находим упоминания о

рабах-сялголнба и в андалус-ских источниках. Ибн Хаййан расказывает, что они служили

во дворце. Однажды, когда из какой-то провинции эмиру доставили деньги, он приказал

р&б&и-сакалиба сложить все перед ним. Воспользовавшись тем, что эмир задремал, один

из них незаметно стащил кошелек. Пропажа вскоре обнаружилась, и слуги стали-обвинять

друг друга в краже. Эмир, который видел, кто взял кошелек, не стал, однако, наказывать

виновного и просто приказал отнести все деньги в казну [275, с. 90-91; 269, т. 1,с. 46; 230, с. 122-123; 105, т. 2, с. 91]. Согласно тому же автору, в 237 г.х. (5 июля 85) – 22 июня 852 г.) Касим ас-Саклаби был назначен на какой-то пост при дворе взамен другого раба,

носившего титул <великий фата> (фата кабир), но не именуемого саклаби, Масарры [275, с. 17].

В конце правления 'Абд ар-Рахмана II рабы-сакалиба впервые приняли участие в борьбе

придворных клик. В то время довольно остро стоял вопрос о престолонаследии.

Претендентов на трон было двое – Мухаммад, которого считал своим преемником сам 'Абд

ар-Рахман, и 'Абдуллах, другой сын эмира, рожденный от его любимой наложницы Таруб.

Мухаммад пользовался поддержкой хаджиба 'Исы Ибн Шухай-да; на стороне 'Абдуллаха

стояли всесильный временщик евнух Наср2, Таруб, а также многие дворцовые слуги и

визири. Перед смертью 'Абд ар-Рахмана сторонники Мухаммада имели некоторое

преимущество: во-первых, их главного противника, Насра, уже полтора года не было в

живых – он погиб, выпив предназначавшийся эмиру яд, во-вторых, эмир ясно дал понять, что считает своим будущим наследником именно Мухаммада. Тем не менее сторонники

Таруб были очень сильны, и борьба за престол, по существу, только начиналась.

Среди рассказов о событиях, последовавших за смертью эмира 'Абд ар-Рахмана (852), особой популярностью пользуется один, приводимый в трактате Ибн ал-Кутиййи

<История завоевания Андалусии> (<Та-рих Ифтитах ал-Андалус>). Вкратце она сводится

к следующему. После смерти эмира дворцовые слуги, скрыв новость от наложниц, чтобы

ее не узнала Таруб, заперли ворота дворца и послали вестника к Му-хаммаду.

Переодевшись в женское платье, Мухаммад тайно прибыл во дворец и наутро предстал

перед придворными уже на троне. Сторонники 'Абдуллаха, поставленные перед

свершившимся фактом, даже не попытались оказать сопротивление [265, с. 91-95].

Хотя это сообщение Ибн ал-Кутийи используют многие историки, как средневековые, так

и более современные, опираться только на него было бы неверно. В изложении Ибн ал-

Кутиййи решающая роль в приходе Мухаммада к власти приписывается евнухам. Ибн

Са'ид, пользовавшийся выдержками из труда Ибн ал-Кутиййи в трактате Ибн Хаййана,

толковал эти события в том смысле, что <старшие слуги (ру'ус ал-хадам) решили передать

власть от 'Абдуллаха Мухаммеду> [269, т. 1, с. 51]. То же самое читаем мы у Р.П.А. Дози:

<все зависело теперь от выбоги,которьШг1редстоялосделатъдюрцовьшевнухам>*[455,т.

1,с. 150].

Между тем роль евнухов в описании Ибн ал-Кутиййи выглядит несколько

преувеличенной. Для того чтобы понять это, следует обратиться к другому источнику -

трактату Ибн Хаййана, где также содержатся ценные сведения о роли сакалиба в данном

эпизоде.

У Ибн Хаййана мы находим подробное описание человека, вставшего в ту критическую

ночь во главе евнухов:

<Был у них старший, возглавлявший их, благоразумный человек3, которого они называли

Хабиб ас-Саклаби. Отличался он воздержанностью, достоинством, мягкостью и

благоразумием, а также широтой знаний. Ходил он в паломничество, и сделался его образ

жизни более благочестивым. Стали они (евнухи. -ДМ) доверять ему, сделали над собою

старшим и почитали. Сам же он склонялся к юному Мухаммеду и соглашался с хаджибом

Ибн Шухайдом в том, что предпочтение должно быть оказано именно ему (Мухаммаду.

–Д. М.). Тот же (Мухаммад. – Д.М.) узнал о [такой позиции Хабиба], доверился ему и

полагался на его помощь> [275, с. 108].

Таким образом, саклаби Хабиб был в середине IX в. предводителем дворцовых евнухов.

Сравнение текстов Ибн Хаййана и Ибн ал-Кутиййи показывает, что Хабиба, очевидно,

следует отождествить с упомянутым у Ибн ал-Кутиййи Абу-л-Муфарриджем, причем

Хабиб было, скорее всего, имя раба, а Абу-л-Муфарридж – его куийа. Вероятнее всего, Хабиб выдвинулся на первый план среди евнухов в последний год жизни 'Абд ар-Рахмана

II, после гибели Насра. Приведенный фрагмент ясно показывает, что Хабиб был

сторонником Мухаммада и Ибн Шухайда. Далее Ибн Хаййан рассказывает, что Хабиб был

доверенным лицом Мухаммада и обещал в случае смерти 'Абд ар-Рахмана II немедленно

известить его об этом, привести во дворец и оградить от происков врагов. Более того, они

даже договорились об особом пароле [275, с. 108].

Рассказ визиря Сулаймана Ибн Вансуса, приводимый затем Ибн Хаййаном, позволяет еще

больше прояснить роль сакалиба в данном эпизоде. Визирь приводит слова матери одного

из сыновей Мухаммада, ал-'Аси. По словам этой женщины, у Мухаммада были во дворце

соглядатаи из числа спуг-сакалиба, которые регулярно сообщали ему о том, что там

происходит [275, с. 108]. Таким образом, не один Хабиб, а сразу несколько спуг-сакалиба

поддерживали Мухаммада. Дальнейший рассказ женщины вполне соответствует

изложению Ибн Хаййана. Она, правда, сообщает, что рабы-сакалиба не сразу известили

Мухаммада, но это объясняется тем, что сначала евнухи собрались на совет, о котором

упоминает Ибн ал-КутиЙйа, а затем и Ибн Хаййан.

Рассказ о совещании дворцовых слуг тоже весьма интересен. Первоначально

большинство, ведомое двумя влиятельными слугами Са'дуном и Касимом, которого,

видимо, следует отождествить с Каси-

14 Зап. 101

мом ас-Саклаби, упомянутым выше, склонялось к тому, чтобы поддержать 'Абдуллаха и

Таруб, но положение изменила речь Хабиба. Его слова – если, конечно, то, что мы читаем у

Ибн ал-Кутиййи соответствует тому, что он действительно говорил, – весьма показательны

для понимания позиции, которую заняли дворцовые евнухи:

<Довожу до вашего сведения, что я согласен с вами и тоже благодарен нашей госпоже

(Таруб. -Д.М.) за ее милость, однако если будет так [как вы говорите], от нас в Андалусии

и следа не останется. Если кто-нибудь из нас пойдет по дороге и пройдет мимо людей, ОНИ обязательно скажут: "О Аллах, прокляни этих людей! Стали они заправлять делами

мусульман и возвели на престол наименее достойного из известных им, оставив в стороне

наилучшего из известных им". Вы знаете 'Абдуллаха, положение его и тех, кто его

окружает. Клянусь Аллахом, если он приобретет хоть какую-то власть над вами и над

мусульманами, то немало дурного произойдет и с вами, и с ними. А Аллах спросит вас и о

них, и о вас самих> [265, с. 92].

Ибн Хаййан, приводящий рассказ Ибн ал-Кутиййи, вкладывает в уста Хабиба также

следующие слова:

<И если начнется такое по почину нашему, то как бы не разрушили мы государственный

строй, не повели себя не должным образом и не вызвали к себе ненависть людей> [275, с.

112].

Речь Хабиба нельзя воспринимать однозначно. С одной стороны, как союзник и агент

Мухаммада он, естественно, старался склонить евнухов к тому, чтобы они поддержали

последнего. С другой – нельзя не отметить, какие аргументы счел Хабиб наиболее

весомыми, чтобы использовать их в критический момент. Мухаммад признается законным

наследником престола, говорил он. 'Абдуллах будет всего лишь ставленником евнухов, те

останутся в одиночестве и, более того, вызовут к себе всеобщую ненависть. Хабиб тем

самым указал на одну очень важную закономерность – даже возведя на престол своего

ставленника, евнухи не смогли бы править одни и нуждались бы в поддержке других

влиятельных политических и социальных сил.

Данный эпизод сам по себе тоже подтверждает правоту Хабиба. Происшедшее явилось, по

существу, реализацией давно существовавшего плана, согласно которому Хабиб обещал

провести Мухаммада во дворец. Нельзя утверждать, что евнухи возвели Мухаммада на

престол, – они просто пошли за одной из партий, побоявшись конфликта с другими, более

мощными силами, в борьбе с которыми, скорее всего, потерпели бы поражение.

Хотя дворцовые слуги и помогли Мухаммаду взойти на престол, кардинальных изменений

в их положении в правление этого эмира не произошло. Их роль по-прежнему

ограничивалась службой во дворце.

Между тем Мухаммад, очевидно, не забыл, какую услугу оказали ему сакалиба. Спут-

сакалиба мы неоднократно находим при его дворе, причем всякий раз источники

отмечают, что они пользовались доверием эмира. Поздний компилятор ан-Нубахи (вторая

половина XIV в.) упоминает о некоем Бадруне ас-Саклаби, который, по его словам,

пользовался влиянием при дворе [182, с. 57]. Далее у того же автора мы находим еще

более интересное упоминание о <первых среди [слуг]-сакалиба [эмира]> (вуджух

сакалибати-хи) [182, с. 59], что дает основание предполагать, что р&бы-сакалиба были в

то время довольно многочисленны, причем в их среде уже начала проявляться некоторая

иерархия, связанная, очевидно, с их положением при дворе.

В последней четверти IX в. мусульманскую Испанию охватила анархия. Арабская,

берберская и испанская зкать почти повсеместно вышла из подчинения эмира.

Непрерывные мятежи имели самые отрицательные последствия для торговли. Купцов,

везших товары, и в частности рабов, грабили чаще, чем раньше. Кроме того, гражданская

война разорила население и двор. Ан-Нувайри замечает, что после того как знать вышла

из-под власти эмиров, налоговые сборы перестали пополнять кордовскую казну.

Некоторое время эмиры жили за счет ранее накопленных средств, но затем были

вынуждены прибегнуть к займам [298, т. 23, с. 396].

Можно с уверенностью предполагать, что в такой ситуации спрос на привозимых издалека

слуг, в частности на рабов-сакалиба, упал. В источниках, посвященных этому времени, рабы-сакалиба почти не фигурируют. Мне удалось обнаружить лишь два фрагмента, где о

них заходит речь. Ибн ал-Фаради (ум. в 1013г.) упоминает об 'Абд ар-Рахиме ас-Саклаби, служившем некоторое время при дворе, но затем оставившем службу, чтобы совершить

паломничество [272, т. 1, с. 294, № 873; ср. 240, т. 3, с. 57, № 136]. Мы, к сожалению, не

знаем, когда этот саклаби отправился в Мекку, – Ибн ал-Фаради сообщает лишь, что он

вернулся и умер в Кордове во время правления эмира 'Абдуллаха (888-912), Другое

упоминание встречается у Ибн Хаййана: в 287 г.х. (7 января – 25 декабря 900 г.) евпух-

саклаби Бадрдал эмиру 'Абдулла-ху совет, как расколоть коалицию двух наиболее опасных

мятежников – 'Умара Ибн Хафсуна и Ибрахима Ибн Хаджджаджа [117, с. 130– 131]. Эмир

высоко оценил службу своего преданного слуги. Ибн Хаййан вскоре сообщает, что Бадр, которого он в этом месте именует Бадр Ибн Ахмад'1, сделался впоследствии хаджибом

[117, с. 132]. Здесь, правда, Ибн Хаййан противоречит себе: в другом месте он замечает, что после отставки хаджиба Са'ида Ибн Мухаммада Ибн ас-Салима 'Абдуллах уже больше

никого не назначал на этот пост, а Бадр исполнял обязанности хаджиба без официального

назначения [117, с. 4].

II период: правление 'Абд ар-Рахмана III (912-961) и ал-Хакама II (961-976)

Правление 'Абд ар-Рахмана III открывает новый период в истории мусульманской

Испании. Главным достижением 'Абд ар-Рахмана III стало победоносное завершение

гражданской войны в Андалусии и умиротворение страны. Купцам, двигавшимся по

дорогам Андалусии, была наконец обеспечена безопасность; хорошие условия для

торговли внутри страны способствовали быстрому развитию портов. С X в. начинается

расцвет главного порта Андалусии – Альмерии.

Изменилось и положение двора. Власть эмира, принявшего в 929 г. титул халифа,

распространилась на всю территорию Андалусии, и двор вновь стал получать денежные

средства, поступавшие от сбора налогов. Ссылаясь на людей, которые собирали в

Андалусии налоги, Ибн Хаукал пишет, что в 340 г.х. (9 июня 95) – 28 мая 952 г.) сумма

налоговых поступлений в казну 'Абд ар-Рахмана III составляла без малого 20 млн динаров

[279, с. 107JS. Немалая часть этих средств тратилась на нужды двора, для которого был

построен новый город – аз-Захра'.

Таким образом, при 'Абд ар-Рахмане III двор располагал намного большими

возможностями для покупки рабов, в том числе и сакалиба, чем раньше. Но это было не

единственной переменой; положение слуг также изменилось. 'Абд ар-Рахман все больше

опирался на людей, верных лично ему. В его правление мы все чаше видим, как рабы и

вольноотпущенники занимают различные посты на государственной службе.

Учитывая все это, мы можем предполагать, что в правление 'Абд ар-Рахмана III число

дворцовых спуг-сакалиба увеличилось, они получили возможность занимать различные

посты на государственной службе, а их богатство и влияние стали расти.

Подтверждения этой гипотезе мы находим в источниках. Согласно Ибн 'Изари, халифы, т.е. 'Абд ар-Рахман III и ал-Хакам II, заботились о том, чтобы слуг-сакалиба было больше

[105, т. 2, с. 259]. Сведения о том, сколько конкретно сакалиба служило при кордовском

дворе, противоречивы. Согласно Ибн 'Изари, в аз-Захре было 3750 слуг-сяка-либа [105, т.

2, с. 232], а по утверждению неизвестного автора <Зикр Билад ал-Андалус> – 3950 [206, с.

166]. Наиболее подробное описание принадлежит ал-Маккари, который, к сожалению,

вопреки своей обычной манере, не ссылается здесь на источники информации. Один из

его источников оценивает численность слут-сакалиба в аз-Захре в 3750 человек, другой – в

3787, третий – в 6087. Весьма интересно при этом, что немногим ранее ал-Маккари, опять-

таки ни на кого не ссылаясь, приводит и другую цифру – 13750, относящуюся, однако, к

фитйан. тоесть ко всем дворцовым слугам без исключения [41, т. 1,с. 372-373]. Но

доверять восточным авторам там, где они приводят точные цифры.

Спутч-сакалиба

весьма рискованно, и никак нельзя утверждать, что эти оценки – не преувеличение. Но

наряду с приведенными цифрами, мы находим в источниках и другие данные. По словам

Ибн 'Изари и Ибн ал-Хати-ба, к концу правления ал-Хакама II во дворце служило

немногим более 1000 сакалиба [105, т. 2, с. 259; 151, с. 60 соотв.], а у Ибн Халдуна мы

читаем, что их в то время было и того меньше -? 800 [277, т. 4, с. 147; ср. 41, т. 1, с. 257].

Такие оценки представляются более реалистичными. Конечно, в разные годы численность

сакалиба была различной; видимо, она росла постепенно, по мере того как богател двор, и

в правление ал-Хакама II составила от нескольких сотен до тысячи человек.

При 'Абд ар-Рахмане III мы вновь видим спуг-сакалиба при дворе. Одни обслуживали

знаменитый прибор, позволявший устраивать оптические иллюзии [206, с. 164; 41, т. 1, с.

342], другие составляли свиту 'Абд ар-Рахмана, когда он выходил из дворца [120, с. 37].

Некий Талал ас-Саклаби, о котором по источникам больше ничего не известно, был

дворцовым писцом [120, с. 8-9].

В правление 'Абд ар-Рахмана III сакалиба начинают занимать некоторые посты на

государственной службе. Как уже отмечалось, 'Абд ар-Рахман III часто использовал своих

вольноотпущенников и клиентов в государственных делах, и имена многих из них

сохранились в источниках – Бадр Ибн Ахмад6, Канд, Наджда', Афлах8, Дурри', Тарафа и

т.д. К сожалению, установить нисбы этих людей возможно лишь в очень немногих

случаях, причем там, где мы в состоянии это сделать, становится очевидным, что перед

нами не сакалиба. Тем не менее мы знаем и об одном человеке, носившем нисбу ас-

Саклаби. Речь идет о Джа'фаре Ибн 'Абд ар-Рахмане ас-Саклаби'0. О карьере этого

человека при 'Абд ар-Рахмане III можно сказать лишь то, что присягу следующему халифу, ал-Хакаму II он принимал в качестве главного конюшего и управляющего мастерской,

выпускавшей расшитую золотом парчу (тираз), производство которой было

государственной монополией [41, т. 1, с. 250]. Ал-Маккари, от которого мы узнаем об

этом, включает Джа'фара в число наиболее влиятельных дворцовых слуг.

Занимая посты на государственной службе, дворцовые слуги -? рабы и

вольноотпущенники – приобретали и политическое влияние. Весьма показателен в этом

отношении следующий эпизод. Летом 947 или 949 г. в Андалусию прибыли византийские

послы. Когда посольство приблизилось к Кордове, 'Абд ар-Рахман 111 выслал навстречу

ему двух приближенных к себе евнухов, носивших титул <великий фитин, Йасира и

Таммама. <С выходом этих двух евнухов, – пишет далее ал-Маккари, – стало им (послам.

–Д.М.) ясно, что ан-Насир" радуется им и оказывает им честь, так как фитйан были в то

время большими людьми и его государстве, ибо устраивали свидания халифа и заведовали

его гаремом, а султанский дворец был в их руках> [41, т. 1, с. 236]'-. В источниках Йасир и

Таммам не именуются саклаби, однако можно предложить, что и некоторые из сакалиба

стали при дворе влиятельными людьми. Их влияние, правда, было ограниченным; халиф

мог расправиться с ними в любой момент. Так, мы знаем, что Йасир был в конце концов

казнен 'Абд ар-Рахманом за поддержку сына халифа 'Абдуллаха, недовольного

возвышением ал-Хакама [277, т. 4, с. 143].

Наиболее многочисленными и влиятельными сакалиба стали в период правления

преемника 'Абд ар-Рахмана III ал-Хакама II. 16 октября 961 г., когда ал-Хакам II только

вступает на престол, он с самого начала принимает у дворцовых слуг присягу на верность.

Первыми ее приносят старшие евнухи во главе с Джа'фаром ас-Саклаби, среди которых

немало сакалиба. Вслед за этим, когда в верности новому халифу клянутся визири и

чиновники, они находятся рядом с ал-Хака-мом, а другие сакалиба в полном вооружении

охраняют залу, стоя перед остальными дворцовыми слугами [41, т. 1, с. 250].

Многочисленных сакалиба, принимающих участие в дворцовых церемониях, мы видим и

в последующие годы правления ал-Хакама II [276, с. 199, 230].

При ал-Хакаме II некоторые сакалиба занимали важные посты при дворе и в государстве.

Среди них прежде всего следует отметить все того же Джа'фара ас-Саклаби. Мы уже

видели, что в момент принесения присяги он занимал должности главного конюшего и

управляющего мастерской тираза. Но уже на второй день своего правления, 17 октября 961

г., ал-Хакам поручил Джа'фару сделать новую пристройку к соборной мечети Кордовы.

Ибн 'Изари, от которого мы узнаем об этом, называет Джа'фара хаджибом и

главнокомандующим (сайфдаула) нового халифа [105, т. 2, с. 233]. Правда, детали

назначения Джа'фара хаджибом не вполне ясны. Под 351 г.х. (9 февраля 962 – 29 января

963 г.) тот же Ибн 'Изари записывает, что в этом году Джа'фар ас-Саклаби, великий фата, был назначен хаджибом [105, т. 23, с. 235]. За неимением дополнительной информации

сложно сказать, как следует разрешить сложившееся противоречие. Основные версии в

порядке уменьшения вероятности можно расположить следующим образом:

1. на первых порах Джа'фар исполнял обязанности хаджиба без официального назначения, которое состоялось лишь год спустя;