Текст книги "Сакалиба"

Автор книги: Д. Мишин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

переселение славян в Малую Азию. Под 6254 г. от см. (1 сентября 762 – 31 августа 763 г.) Феофан записывает, что после вступления на престол болгарского хана Телеца (761?-763) многие славяне, не желавшие подчиняться ему, бежали в Византию, где их принял

Константин Копроним. Император расселил их в Вифинии, на реке Артана (ныне Шиле)

[196, с. 122]. Эти сведения подтверждает и Никифор, который, кроме того, указывает и

численность переселившихся славян – двести восемь тысяч человек [181, с. 149]. Эта

огромная цифра кажется спорной и вызывает разногласия среди ученых42, однако нельзя

не признать, что славян было довольно много. Интересен тот факт, что славян поселили в

Вифинии. Весьма правдоподобную его интерпретацию дает Г.Г. Литаврин, согласно

которому в Вифинии к тому времени еще оставались поселения не истребленных

Юстинианом II славян, а новые поселенцы <прибывали не на пепелища бывших

владельцев, подвергшихся массовой казни, а к своим уже прочно обосновавшимся

соплеменникам, надеясь на их поддержку на первых порах> [368, с 44]. Славянская

колония в Вифинии, видимо, продолжала существовать. Ф.Малингудис провел

любопытный анализ жития св. Иоанникия, происходившего из деревни Марикато в

Вифинии. Имя отца Иоанникия – в греческом написании Мюрицикий – Малингудис

возводит к славянскому Мирно [536, с. 228]13. Еще более интересны сведения

<Продолжателя Феофана>, где о Фоме Славянине сообщается, что он <происходил от

незнатных и бедных родителей, к тому же славян, которые нередко разветвляются на

востоке> [20, с. 26]4*. Идея о славянском происхождении Фомы общепринята в

литературе41, но из его биографии можно почерпнуть и некоторые другие ценные

сведения. Прежде всего, славяне <часто разветвляются на востоке>46. Довольно

интересную трактовку этого фрагмента дал Ф.И. Успенский, согласно которому наряду с

официальными переселениями (рассмотренными выше) шли и малые, стихийные

миграции славян в Малую Азию [393, с. 315-316]. Несмотря на возражения некоторых

специалистов'", мнение Успенского представляется вполне обоснованным. Если тысячи

славян после воцарения Телеца добровольно покинули свои земли и поселились в

Византии, подобные миграции могли – пусть в меньшем масштабе – проходить и до, и

после этого события. Отсюда есть основания полагать, что славянские общины Малой

Азии часто пополнялись новыми переселенцами.

Другое замечание касается мест расселения славян. Сопоставление сведений

<Продолжателя Феофана> с данными других источников показывает, что Фома

происходил из славянской семьи, жившей в местности близ озера Газуру (фема

Армениакон) [423, с. 11; 519, с. 284; 449, с. 257]. Славяне, таким образом, селились не

только в Вифинии, но и в других районах Византийской империи – естественно, и на

границе с Арабским халифатом. В трактате ал-Фазари (VIII – начало IX в.) мы находим

высказывание имама ал-Авза'и (707-774) относительно того, как следует поступать с

пленными греками и славянами [316, с. 148]48. Сам факт, что такой вопрос был задан, свидетельствует о том, что во второй половине VIH в. (то есть тогда, когда в Византию

переселились славяне из Болгарии) славяне вместе с византийцами попадали в плен к

мусульманам. Ответ ал-Авза'и совершенно не случайно появился в книге ал-Фазари,

который много лет прожил в Мопсузстии и сам воевал с византийцами. Кроме того, в

вопросе речь идет не только о взрослых славянах, но и о детях. Отсюда славяне, о которых

говорит человек, спрашивавший совета у ал-Авза'и, – население славянских колоний, на

которые совершали набеги мусульмане. Не каждый раз войска халифа достигали

Вифинии, и кажется вполне вероятным, что поселения славян располагались и восточнее, ближе к границам Халифата.

С выходцами из таких колоний мы имеем дело и в последнем известном нам эпизоде с

участием славянских поселенцев в Халифате. В 263 г.х. (24 сентября 876 – 12 сентября 877

г.), по сообщениям ат-Табари и Ибн ал-Асира (1160-1234), славяне, составлявшие гарнизон

крепости Лулу, сдали ее византийцам [44, сер. 3,с. 1915; 248, т. 6, с. 272; см. также: 185, т.

121, с. 1099J*.

Попробуем воссоздать исторический контекст данного события. Крепость Лулу

находилась в горном проходе <Киликийские ворота> (Дарбас-Салама арабских

источников), между Потентосом и Геракле-ей. По единодушному мнению средневековых

авторов, мусульмане взяли Лулу во время похода халифа ал-Ма'муна (813–833) на

Византию в 217 г.х. (7 февраля 832 – 26 января 833 г.) [127, с. 570; 96, с. 375; 248, т. 5, с.

398; 49, с. 244]. Средневековые авторы не упоминают здесь о славянах, но названная дата

представляет собой важный рубеж – с того времени до сдачи крепость находилась в руках

мусульман. Весьма интересные события развернулись вокруг Лулу в 859-861 гг. Когда

мусульмане двинулись в очередной поход на византийские владения, защитники Лулу

сначала удержали своего предводителя от участия в нем, а затем отправили посольство к

императору Михаилу III (842-867), заявляя, что желают перейти к нему на службу и

принять христианство. В доказательство серьезности намерений жителей Лулу их

посланцы привезли с собой двух пленных арабов. Император поверил посланцам Лулу.

Посол халифа ал-Мутаваккила (847-861) провел в Константинополе четыре месяца,

напрасно ожидая аудиенции: император не спешил принимать его, ожидая, чем закончатся

переговоры с Лулу. Одновременно посол императора находился в крепости, где вел

переговоры с ее защитниками. Михаил III обещал по тысяче динаров каждому защитнику

за сдачу крепости. Но события приняли неожиданный оборот: защитники Лулу захватили

византийского посла в плен и выдали его мусульманам50.

Такова предыстория интересующего нас события. Можно ли на основании имеющихся

материалов воссоздать хотя бы некоторые детали истории славян в Лулу? Дж.Б. Бери

исходил из того, что защитники Лулу, которые вели переговоры с Михаилом III, – славяне

[423, с. 279-280]. Для такого предположения есть некоторые основания. Прежде всего, защитники Лулу заявили императору, что желают принять христианство, и послали ему

двух пленных мусульман. Такие действия кажутся более естественными для немусульман: мусульмане вряд пи стали бы выдавать своих единоверцев византийцам и отказываться от

ислама, так как за это им грозила бы смерная казнь. В то же время сравнительный анализ

событий 859-861 и 876/77 гг. показывает, что они развивались фактически по одному и

тому же сценарию. Неизвестно, что конкретно побудило защитников Лулу снарядить

посольство к Михаилу Ш, но, по сообщению ат-Табари и Ибн ал-Асира, они взяли под

стражу византийского посла тогда, когда получили причитавшееся им жалование и

добились удовлетворения своих требований. Логично предположить, что недовольство

бойцов гарнизона вызывала именно невыплата жалования: едва эта проблема была снята, они вернулись к союзу с мусульманами. Сходная ситуация наблюдалась и в 876777 г.

Наместник Тарсуса, тюрок Урхуз Ибн Йулуг, долгое время не посылал в подчинявшуюся

ему крепость Лулу никаких денег. Славяне направили тогда в Тарсус письмо, бывшее, по

сути, ультиматумом: или им выплачивают жалование, или они сдают крепость

византийцам. Напуганные жители Тарсуса сами собрали пятнадцать тысяч динаров.

Доставить их в Лулу взялся все тот же Урхуз, но он просто присвоил себе деньги, а

славяне, не получив жалования, сдали город императору Василию I Македонянину (867-886). Использовался, тем самым, один и тот же прием: защитники крепости требовали от

мусульман выплаты жалования и угрожали в противном случае перейти на сторону врага.

Мне кажется вполне логичным полагать, что применяли этот прием одни и те же люди, т.е.

славяне.

Итак, можно считать, что славяне служили в Лулу уже в 8 59-860 гг. Откуда они там

появились? Стремясь ответить на этот вопрос, мы встаем перед следующей

альтернативой: либо славяне сдали Лулу войскам ал-Ма'муна и остались в крепости после

капитуляции, а их потомки впоследствии принимали участие в событиях 859-861 и 876/77

гг., либо гарнизон Лулу первоначально состоял из византийцев, а мусульмане, взяв

крепость, поселили там славян – еще остававшихся потомков переселенцев прежних

времен или новых перебежчиков и пленников. За неимением в источниках сведений на

этот счет дать ответ на этот вопрос весьма сложно. В источниках мы встречаем указание

на то, что 'Уджайф Ибн 'Анбаса, полководец ал-Ма'муна, взявший Лулу, поселил потом в

крепости мусульман [127, с. 571; 96, с. 375], но трактовать это известие можно по-разному.

Мусульмане могли как полностью обновить гарнизон, так и направить туда свежий

контингент, который, с одной стороны, усилил бы защиту крепости, а с другой – смог бы в

случае необходимости пресечь любые попытки прежних защитников завязать контакты с

византийцами. Второе предположение кажется более правдоподобным, ибо защитники

крепости, капитулируя, вероятнее всего, выговорили себе право остаться на прежнем

месте, и ни о каком их истреблении в источниках не сообщается. В то же время в 859-861

и 876/77 гг. славяне Лулу кажутся, скорее, людьми, сравнительно недавно поступившими

на службу к халифу: ислам еще не укоренился среди них, к мусульманам их привязывает

только жалование, перейти на сторону византийцев они готовы в любой момент. Все эти

соображения депают наиболее вероятной следующую картину событий: взяв Лулу в 832-

833 гг., мусульмане приняли к себе на службу воинов стоявшего там славянского

гарнизона, но добавили к ним некоторое число своих бойцов. Славяне (а впоследствии их

потомки) пользовались, однако, большим влиянием, чем новые защитники крепости, и в

конце концов начали проводить самостоятельную политику, балансируя между Халифатом

и Византией. И все же, только обнаружив новые источники, можно окончательно решить

данную проблему.

После эпизода со сдачей Лулу у нас нет более никаких сведений о славянских поселенцах

в Арабском халифате. Дальнейшую судьбу славян определяли, вероятно, два основных

фактора. Прежде всего, с течением времени славяне постепенно ассимилировались в

мусульманской среде, усваивали ислам, арабский язык, местные обычаи и т.д. В то же

время никак нельзя отрицать, что славянские общины на землях Халифата пополнялись

перебежчиками из византийских войск или владений. Славянские поселения в

византийской Малой Азии продолжали существовать. В 949 г., по сообщению

Константина Багрянородного, двести двадцать бойцов-слависиан (славян) из фемы

Опсикион приняли участие в походе на Крит [185, т. 112, с. 1235]51. Община, по-

видимому, существовала и далее [428, с. 80-81]. В начале XII в. к северу от Никеи

находилось поселение Сагудаи [2, с. 402], которое, очевидно, связано с сагудатами, славянским племенем, жившим в окрестностях Салоник [562, с. 97; 447, с. 155]. Х.Диттен

обнаружил в Вифинии топоним Гиалоба, который он связывает со славянским ялов

(бесплодный) [447, с. 155]. Переселения в Малую Азию не прекращались. Ал-Мас'уди

сообщает в <Китаб ат-Танбих ва-л-Ишраф>, что в то время, когда он писал эту книгу, т.е. в

956/57 г., в византийские крепости восточной Анатолии направлялись русы, вместе с

которыми могли быть и славяне [135, с. 141]. По сообщению армянского историка

Аристакэса Ластивертци, писавшего между 1072 и 1087 г., византийский император

Василий II Болгаробойца (976-1025), сокрушив Болгарское царство, направил плененных

им болгар на восток [18, с. 57]". Представляется вполне вероятным, что именно с этими

переселенцами связан расположенный неподалеку от Эфеса город Булгарион,

упоминаемый в источниках XI в." В 1122 г. император Иоанн II Комнин (1118-1143) совершил поход на сербов и поселил своих пленников в окрестностях Никомедни [364, с.

9].

Известны случаи, когда славяне (не обязательно переселенцы) составляли

вспомогательные контингенты византийских войск, сражавшихся против арабов. Когда в

837 г. император Феофил (829-842) выступил в поход на Сосопетру, в его войске были

отряды болгар, хазар и славян [135, с. 191; см. также: 127, с. 580; 44, сер. 3, с. 1235; 96, с.

389; 248, т. 6, с. 39; 49, с. 254; 20, с. 114; 185, т. 109, с. 695, 859, 1071, т. 121, с. 1014].

Приблизительно в то же время на стороне византийцев сражался против мусульман

военачальник Андрей, именуемый у <Продолжателя Феофана> скифом [20, с. 120], что, возможно, следует интерпретировать как <славянин>54. В 954 г. хамданидский эмир СаЙф

ад-Даула (945-967) разгромил большую византийскую армию, в которой были

вспомогательные отряды, состоявшие, по одним сведениям, из русов, славян и армян [236, с. 143-145], по другим – из русов и болгар [248, т. 7, с. 250], а по третьим – из армян, русов, славян, болгар и хазар [190, с. 80]. Двумя столетиями позже, в 1154г., сербский жупан

обещал Византии прислать на помощь пятьсот бойцов, если в Малой Азии вспыхнут

военные действия [364, с. 7]. Славяне, таким образом, продолжали жить в Малой Азии и

воевать на стороне византийцев против арабов; нельзя исключать, что некоторые из них, как прежде, переходили на сторону мусульман.

Приведенные выше сведения имеют значение и еще в одном аспекте. Воюя с арабами на

стороне византийцев, славяне попадали в плен и, подобно другим пленникам, обращались

в рабство. О таких пленниках говорил, как было показано выше, уже имам ал-Авза'и. Сайф

ад-Даула в рассмотренном выше примере взял в сражении немало пленных. Сообщается, что пленные были перебиты [236, с. 143-145], однако маловероятно, чтобы Сайф ад-Даула

после триумфа устроил вдруг кровавую резню, истребив людей, продажа которых в

рабство принесла бы ему немалые деньги. Войны с Византией были, следовательно,

одним из каналов, по которому на Ближний Восток поступали новые славянские

(сакалиба) рабы. Важность этого канала будет проанализирована ниже (см.: часть III, гл.

1).

* * *

Подведем итоги. Славянские переселенцы в Малой Азии появляются уже к середине VII

в.; тогда же мы видим славян на службе у мусульман. Во второй половине VII – начале VIII в. многие славяне переходят на службу к мусульманам и расселяются в приграничных

крепостях. Существование их общин можно проследить по источникам до середины VIII в. В этот период славяне занимаются в основном обороной границы, но эпизодически

выставляют халифам вспомогательные отряды и для других целей. В середине VIII в., однако, происходят важные изменения. С одной стороны, в результате войн славянские

переселенцы в Халифате несут большие потери (некоторые из них погибли, защищая от

византийцев Германикею, многие полегли на поле брани, сражаясь против Сулаймана Ибн

Хишама и Абу Муслима), с другой – пограничные крепости заселяются выходцами из

восточных областей Халифата, прежде всего, хорасанцами, главной опорой 'Аббасидов. В

результате после утверждения 'Аббасидов следы славянских общин в пограничных

районах совершенно теряются. Тем не менее славянские общины в исламском мире

пополняются иногда новыми поселенцами. Пример тому дает, видимо, история славян

Лулу; подобные случаи могли иметь место и позднее.

Упоминания о славянских переселенцах в Арабском халифате весьма редки и в основном

представляют собой констатацию факта их участия в каких-либо событиях. Делать

выводы о культуре и духовном мире славянских поселенцев по таким скудным данным

сложно. В то же время изученные материалы наводят на следующие размышления.

Славяне довольно долго сохраняли собственные имена; пример тому – имя С.л.сак,

которое, как отмечалось выше, представляет собой, скорее всего, искаженное арабской

графикой славянское имя и, во всяком случае, не является ни арабским, ни персидским.

Нескоро, насколько можно судить, укоренялся в среде славян и ислам: халиф 'Умар II не

упоминает славян в числе <принявших ислам> и приравнивает их к тем, чьи сердца

следует привлечь к мусульманству; славяне Лулу, будучи на службе халифа, спокойно

заявляют о готовности принять христианство. Безусловно, на каком-то этапе ислам все-

таки возобладал среди славян, и этот процесс шел рука об руку с процессом ассимиляции, однако некоторое время поселенцы все-таки сохраняли свою этническую и культурную

самобытность. Интересен также тот факт, что во многих из рассмотренных нами случаев

славяне не следуют без оглядки за византийцами или мусульманами, а наоборот, лавируют

между ними, проводя самостоятельную политику и присоединяясь к тому, кто обещает

лучшие условия союза. В 664-665 и 688-689 гг. славяне перешли от византийцев к

мусульманам, в 876-877 гг. – от мусульман к византийцам. Полагаю, что славяне не

отождествляли себя ни с одной из воюющих сторон и действовали сообразно с

собственными интересами. Это тоже указывает на некоторые черты самосознания

переселенцев: они считали себя особым народом, не византийцами и не мусульманами, что, в свою очередь, свидетельствует о сохранении ими в течение долгого времени своей

этнической и культурной самобытности.

Примечания

1 Такими соображениями руководствовались византийские императоры и при переселении

славян в Малую Азию [см.: 429, с. 42; 468, с. 47; 530, с. 166; 449, с. 305].

1 Т.Левицкий предполагал, что славяне, служившие в византийских войсках, встречались с

сирийскими арабами уже со времен Юстиниана I [525, с. 474].

3 Применительно к переселенцам в Малой Азии и пограничных владениях Халифата

слово сакалиба обозначает славян (см. Введение).

4 Следуя по своему обыкновению за ат-Табари, эту историю излагает Ибн ал-Асир,

который, впрочем, замечает, что ее не стоит рассказывать, так как она наносит ущерб

авторитету халифа [248, т. 3, с. 10-11].

5 Не располагай мы этими сведениями, действия Му'авийи выглядели бы несколько

странно. Абу Зарр был старым боевым товарищем Му'авийи и участвовал с ним в походах

на Аморион и на Кипр [44, сер. 1, с. 2737 и 2820 соотв.].

6 От сотворения мира.

7 Идентификация и локализация этой крепости при нынешнем уровне наших знаний

затруднительны.

8 Указание даты как седьмого года правления Му'авийи не противоречит остальным

датировкам, так как немусульманские авторы вели отсчет его правления с 656 г., то есть с

того момента, когда он принял на себя власть.

* Ибн ал-Асир, обычно следующий за ат-Табари, об этом походе не упоминает.

10 Стратос не использует данные Халифы Ибн Хаййата, однако они вполне подтверждают

его заключения. Пергам, по Стратосу, – Дпи-римос <Маронитской хроники>.

" МХребнер даже полагает, что Констант поселил славян в Лулу (об этой крепости см.

ниже) [468, с. 42 прим. 14 и 45], но против этой гипотезы можно выдвинуть несколько

возражений: 1) идея о том, что славян при Константе поселили в пограничную крепость в

горах, противоречит утверждению самого Гребнера о том, что <первоначально славяне

были переселены в Малую Азию, чтобы заниматься сельским хозяйством, а не воевать>

[468, с. 48]; 2) гипотеза совершенно не подкреплена документально; 3) она основывается

на неверном отождествлении Гребнером Лулу с Хисн ас-Сакалиба (об этом см. в тексте).

Более правдоподобно выглядит гипотеза Р.-Й. Лили, согласно которой славян расселили в

феме Опсикион, однако и она основывается лишь на предположениях и аналогии с

последующими переселениями [530, с. 237]. О походе Константа на склавинии см.: 196, с.

46; 185, т. 121, с. 831-834. 12 Епископ Гордосервона поставил свою подпись под актами

VI Вселенского собора в Константинополе (680-681); вслед за этим Гордосервон

упоминается в Епифания Кипрского. Вторая часть названия может быть связана с

этнонимом <сербы> [379, с. 58-59; 341, с. 139; 378, с. 57]. Вполне логичным выглядит

замечание Г.Острогорского о том, что Гордосервон был основан не позже середины

VII в., так как в 680 году в нем уже был епископ [378, с. 57]. Славяне, тем самым, были

переселены в Вифинию около середины VII в. Заметим, что некоторые исследователи

сомневаются в правомерности увязки названия Гордосервон с сербами [428, с. 78, прим. 1]

или вовсе отвергают эту идею [449, с. 30], но аргументированного обоснования своего

скептицизма они не приводят.

" Лили основывается на аналогии с событиями VI в., когда император Маврикий

переселил тридцать тысяч армян на Кипр; с ними переехали тридцать тысяч их семей.

14 Если отвергнуть такую трактовку, останется лишь предполагать, что пятитысячный

славянский отряд был частью высланной против 'Абд ар-Рахмана византийской армии и

перешел на сторону мусульман в ходе боевых действий. Источники, однако, не упоминают

ни о каком сражении в открытом поле.

15 Угрозы арабского вторжения на тот момент не существовало, так как между Византией

и Арабским халифатом был заключен мир.

'* Даты даются только у Феофана.

17 Локализация места сражения вызвала дискуссию ученых. Долгое время господствовала

точка зрения, согласно которой битва произошла в Киликии (см., напр.: 620, с. 431). К

пересмотру этого положения впервые призвал Э.У. Брукс, заметивший, что Мухаммад Ибн

Марван, наместник Месопотамии и Армении, командовавший в сражении

мусульманскими войсками, вряд ли вторгся бы в Киликию, ибо у него была иная зона

действий. В то же время, отвергнув прежнюю точку зрения, Брукс не мог определить, о

каком Севастополе идет речь, и колебался между двумя идентификациями – Сулу-сарай в

Турции или неизвестный Севастополь, упомянутый в <Новеллах> Юстиниана I [422, с.

154-156]. Неопределенность была окончательно снята только в 1952 г., когда А.Марик

показал, что Севастополь, упомянутый в <Новеллах>, – Севастополь-Диоскуриада, нынешний Сухуми. Сражение между войсками Юстиниана и арабами не могло,

разумеется, произойти около Сухуми, так как это место слишком удалено от вероятного

театра военных действий. Констатировав этот факт, Марик пришел к заключению, что

проблема, стоявшая перед Бруксом, – следствие недоразумения, а Севастополь может быть

отождествлен только с нынешним Сулу-сараем [539, с. 350-353]. В настоящее время эта

идентификация принимается всеми учеными (см., напр.: 571, с. 162; 595, т. 5, с. 35; 449, с.

225-229).

18 Место предполагаемой казни славян Феофан называет Леукатэ, Кедрен – Леукактэ;

правильнее у Кедрена [362, с. 249]. Название Леу-кактэ следует интерпретировать как

<белая скала>.

" Эта точка зрения широко распространена в болгарской исторической литературе (см., напр.: 348, т. 1, ч. 1, с. 160-161, с. 161, прим. 1; 415, с. 228-229; 425, с. 76); она оказала

большое влияние и на позицию Х.Диттена, который долгое время придерживался ее [446, с. 87– 88; 448, с. 95; ср.: 529, с. 11].

м Так, Т.Левицкий, Р.-Й. Лили и Г.Г. Литаврин продолжали считать Небула славянским

вельможей [525, с. 477; 530, с. 238, прим. 137; 368, с. 41 соотв.].

21 СтрактовкоЙ Малингудиса согласился Х.Диттен, который ранее, как показано выше, придерживался <протоболгарской> интерпретации имени Небула [449, с. 368].

22 В Небуле Зайбт видит славянского вождя, который к моменту начала похода против

арабов уже некоторое время прослужил в византийских войсках и пользовался доверием

Юстиниана.

" На известиях Феофана и Никифора основывались обычно дореволюционные русские

исследователи, стремившиеся подчеркнуть многолюдность славянских колоний в Малой

Азии. Действительно, если предположить, что славянская колония могла выставить

тридцатитысячное войско, то всех переселенцев должно было быть не менее ста тысяч.

В.И. Ла-манский, а позднее А.А. Васильев полагали, что всего Юстиниан II переселил в

Малую Азию восемьдесят тысяч человек [364, с. 3; 336, с. 23 соотв.], а Ф.И. Успенский

считал даже, что их было двести пятьдесят тысяч [393, с. 319]. Ориентируются на цифру

тридцать тысяч и авторы ряда более поздних работ [571, с. 161; 378, с. 25; 332, с. 134; 617, с. 50– 51]. Р.-Й. Лили, применяя ту же методу, что и в случае с переселением славян

Константом (см. прим. 13), полагает, что переселено было тридцать тысяч славянских

семей, но более точно подсчитать их нет возможности [530, с. 238, с. 240, прим. 142].

Цифра семь тысяч человек всерьез рассматривалась П.Харанисом как доказательство того, что оценка численности славян в тридцать тысяч человек – явное преувеличение [428, с.

75].

24 Речь идет о категории ал-му 'аллафа кулубу-хум – людях, сердца которых следует

привлечь к исламу. Первоначально этот термин применялся к представителям мекканской

знати, которых пророк Мухаммад желал привлечь к исламу и сделать своими союзниками.

В настоящем фрагменте славяне упоминаются отдельно от принявших ислам, а халиф

относит их к людям, сердца которых следует привлечь к этой религии, и это подсказывает, что ислам в те годы еще не укоренился среди славян [553, с. 227-228].

25 Неправильное написание слова викр (ноша, перевозимая мулом или ослом) [553, с.

228].

26 В современном арабском языке слово 'авасим – множественное от 'асима, столица. В

средние века, однако, его значение было иным. Йакут определяет 'авасим как

<неприступные крепости> (хусун мава-ни'), множественное число от 'асим -

неприступный (синоним мани') [282, т. 4, с. 165]. Вследствие этого лучшим вариантом

перевода представляется <твердыни>.

27 Такие сведения сообщает только Феофан. В близком к его повествованию рассказе

Никифора об этом не упоминается.

28 В правдивости рассказа Феофана усомнился уже В.И. Ламанский, который, впрочем, мог привести в поддержку своей точки зрения только логические соображения: Юстиниан

вряд ли стал на самом деле устраивать бойню и казнил только попавших к нему

ближайших сподвижников Небула [364, с. 3]. Впоследствии предположение о том, что

славянская община сохранилась, было подкреплено более веским аргументом: печатью

византийского чиновника, поставленного над славянами в Вифинии. Собственно говоря, эта печать была известна еще до появления книги Ламанского, однако Б.А. Панченко, которому принадлежит честь ее находки, датировал ее 650 г. [379, с. 27]. Датировка

Панченко была впоследствии отвергнута специалистами, и общепринятая ныне дата -

694/95 г. Работа Г.Шлюмбергера (Schlumberger G. Sceau des esclaves (mercenaires) slaves de ГёрагсЫе de Bithynie. – BZ. 12, 1903) была мне, к сожалению, недоступна, однако доводы в

пользу датировки 694/95 гг. убедительно изложил Г.Острогорский [571, с. 161, прим. 2].

Наличие в 694/95 г. славян в Малой Азии – веский аргумент в пользу того, что резни, о

которой говорит Феофан, не произошло. Рассказ Феофана отвергли Ю.В. Кулаковский

[362, с. 249-250] (заметим, что для упомянутой печати Кулаковский дает две датировки, 694/95 и 709/10 гг., и предпочитает последнюю [362, с. 250, прим. 1], что также

отвергается современными историками), Г.Острогорский, Р.-Й. Лили, А.Н. Стратос, Дж.-

Ф. Хэлдон [571, с. 162; 530, с. 240; 595, т. 5, с. 37-60; 470, с. 72]. В защиту Феофана

выступил П.Харанис, заметивший, что Юстиниан II в минуты гнева мог совершать

неоправданно жестокие поступки [428, с. 75]; впрочем, Харанис через несколько лет

отказался от своей идеи и пришел к выводу, что славянская колония в Вифинии не только

не была уничтожена, но со временем даже увеличилась [429, с. 43]. Мнение, сходное с

первоначальной позицией Хараниса, высказывал позже М.Ф. Хенди [479, с. 632], но для

того чтобы примирить даты сражения и печати, он предлагал пересмотреть и отбросить

всю хронологию Феофана. Такая идея кажется неприемлемой, поскольку, как мы видели, рассказ о поражении Юстиниана II хорошо согласуется с данными других источников.

Кроме того, хронология Феофана признается вполне достоверной [609, с. 182, прим. 74].

Но доказывая присутствие славян в Вифинии, печать в то же время ставит перед

исследователями другой вопрос: что все-таки сделал Юстиниан со славянами (согласно

принятому ныне чтению, о славянах упоминается как о рабах)? Некоторые исследователи

полагали, что славян не истребили, но их социальный статус был понижен до рабского

[446, с. 88]. По мнению Б.Застеровой, славян лишили возможности иметь собственных

вождей и отдали в подчинение византийского чиновника [629, с. 111, 120]. Иное мнение

высказал Н.Иконо-мидис. Сравнив печать с некоторыми другими печатями,

принадлежавшими тому же византийскому чиновнику по имени Георгий и датированными

тем же временем (694/95), он пришел к выводу, что Юстиниан распорядился не перебить

славян, а продать их в рабство; Георгий же был ответственным за проведение этой акции

[566, с. 51– 53]. Такого же мнения придерживался и В.Зайбт, предполагавший, что в

рабство продавались славяне не только из колоний в Малой Азии, но и с Балкан; эт%

акция имела целью увеличение численности населения империи [591, с. 131]. Г.Г.

Литаврин, с уважением относясь к гипотезе Ико-номидиса, вто же время высказал ряд

сомнений в ее достоверности, указав на то, что такая интерпретация – не единственно

возможная. По мнению Литаврина, в рабство обратили не всех славян; тех, кто в сражении

сохранил верность императору, пощадили. Эти наиболее преданные славяне даже

сохранили свой прежний статус федератов. Остальных же в наказание за предательство

действительно обратили в рабство (некоторых, возможно, даже казнили), но не

обязательно продали; их могли также определить на работы в государственные мастерские

[368, с. 41-48]. В силу того, что дискуссия разворачивается вокруг полномочий

византийского чиновника и статуса византийских государственных апотек, считаю

единственно возможным для себя полагаться на компетентное мнение византинистов. В то

же время мысль Г.Г. Литаврина о том, что некоторые славяне сохранили свой статус

федератов, кажется мне вполне оправданной; в тексте я изложу причины, побуждающие

меня к такому заключению.

м У .М. Рамсей неверно отождествил Хисн ас-Сакалиба с Лулу, где, как мы знаем, тоже

служили славяне [580, с. 351]. Против предложенной Рамсеем идентификации выступил

уже А.А. Васильев [336, с. 97-98, прим. 4]. Решающий аргумент против идентификации

Рамсея – то, что в горном проходе Киликийские ворота (Дарб ас-Саяама), на пути из

арабских земель в Византию, Хисн ас-Сакалиба находился до Потен-тоса, а Лулу – после

него [134, с. 110]. Э.Хонигманн идентифицировал Хисн ас-Сакалиба с Анаша Каласы в

десяти километрах на юго-восток от Потентоса [489, карта 2]. Как я попытался показать в

одной статье, Хисн ас-Сакалиба, упомянутый в <Книге источников и кущ изх

10 Зап. 101

тинных известий> (<Китаб ал-'Уйун ва-л-Хада'ик фи Ахбар ал-Хака'ик>) неизвестного

автора, как взятый мусульманами в 715 г., тождествен <городу славян> (Мадинат ас-

Сакалиба), которым, согласно ал-Йа'куби и ат-Табари, овладели войска Масламы Ибн 'Абд

ал-Малика во время похода 716-718 гг. против Константинополя [550, с. 272-274 и

библиографические указания там же].