Текст книги "Сакалиба"

Автор книги: Д. Мишин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

борьбы, Хайран призвал на помощь другого внука ал-Мансура -? Мухаммада, сына ал-

Музаффара. Когда же опасность миновала, Хайран посчитал, что от Мухаммада можно

наконец избавиться. 28 июля 1021 г. Хайран с войсками подошел к Альмерии и без боя

овладел городом. Мухаммад сопротивлялся еще около года, но Хайран вынудил его бежать

сначала в Мурсию, потом в Орйуэлу, а затем вообще покинуть пределы та'ифы и искать

убежища у Муджахида [151, с. 193-194; 277, т. 4, с. 161-162].

Восстановив свою власть в та'ифе, Хайран приступил к претворению в жизнь своих идей в

отношении государственного строительства. Мы уже видели, что его идеалом было

сильное централизованное государство с большим и играющим активную роль в политике

двором. Попытки воссоздать такое государство в Андалусии потерпели неудачу, и теперь

Хайран пытался претворить в жизнь этот план в Альмерии. Здесь он добился большего

успеха. Ибн ал-Хатиб справедливо отмечает, что в Альмерии Хайран <вновь обрел то, чеголишился>[151,с. 211].

При Хайране в Альмерию со всех концов стали съезжаться бывшие 'амиридские слуги.

Ибн 'Изари говорит даже, что в Альмерии собрались тогда все 'амиридские слуги, как

евнухи, так и не-евнухи [261, с. 166]. Важное место занимали среди них и сакалиба. Ибн

Хаййан, очевидно не без оснований, называл Альмерию <государством 'амиридских

сакалиба> [239, т. 2, с. 117].

Во время правления Хайрана Альмерия переживала пору расцвета. Строились укрепления, было налажено водоснабжение [36, с. 82-83; 151, с. 211]. В восточных источниках Хайран

характеризуется положительно, хотя для андалусцев он был не только одним из одиозных

<князей раздоров и мятежа> (мулук ал-фитна), но и чужеземцем, несколько раз

пытавшимся захватить власть в стране. Довольно интересны в этой связи следующие

строчки Ибн ал-Хатиба:

<Правил он хорошо. <...> Правителем был он справедливым и хорошо относился к

подданным... Воздвиг он в Альмерии вечные памятники и немало сделал известных

хороших дел. Провел он воду в город и обустроил дивный источник. При нем в

строительстве, мощи и распространении благодеяний достигла Альмерия того, что стало

известным. Великодушия был он умеренного и потому не был известен щедростью,

однако и не порицаем. Из достоинств были ему присущи ум, храбрость и

осмотрительность, а смелость сочеталась в нем с мудростью и предприимчивостью. На

войне прибегал он более всего к хитрости, уловкам и обману... Хоть и был он великим

правителем, жизнь вел скромную и много [почетных] имен себе не присваивал. Не давал

он себе ни одно из тех имен, которыми соревновались друг с другом правители той эпохи

из числа князей раздоров и мятежа, а называл себя лишь халифа и великий фата> [151, с.

211-212]3!.

В последние годы жизни Хайран часто болел, иногда месяцами. Чувствуя приближение

смерти, Хайран позаботился о назначении преемника. Им стал другой саклаби – Зухайр39, служивший в свое время у ал-Мансура. Предположение Х.А. Тапиа Гарридо о том, что

Зухайр командовал тогда дворцовой стражей, неприемлемо [614, с. 185]"°, не вполне

вероятно, что уже в период хаджибата он принадлежал к наиболее влиятельным

дворцовым слугам, – Ибн ал-Хатиб называет его в числе <великих фата> [151, с. 103].

Зухайр был другом Хайрана с давних пор, и, как говорилось выше, спас его от посланных

'Али Ибн Хам-мудом преследователей. Хайран называл ЗухаЙра своим братом и назначил

его наместником Мурсии. Впоследствии, когда ал-КасимЖй

Хаммуд попытался заручиться расположением 'амиридских фитйан, Зухайр получил в

управление Калатраву, Баэсу и Хаэн.

К власти в Альмерии Зухайр пришел в день смерти Хайрана, 1 июля 1028 г. [151, с. 215-216]. Перед смертью Хайран сделал все, чтобы его наследником стал именно Зухайр, -

вызвал его из Мурсии в Альмерию, а затем в присутствии визиря Ибн ал-'Аббаса назначил

своим преемником [199, т. 1, с. 525-526]. Власть Зухайра, однако, признали не все. Некий

фата Мусаллам поднял мятеж в Ориуэле, и Зухайр был вынужден полгода держать его там

в осаде [36, с. 83]. Победа, в конце концов, осталась за ЗухаЙром, и он распространил

свою власть на всю обширную территорию та'ифы.

Владения Зухайра простирались от Альмерии до границ Кордовы, от Хативы и Баэсы до

границ Толедо. Опираясь на мощь своей та'ифы, Зухайр попытался овладеть Кордовой. 14

июля 1034 г. он взял город, но в следующем году был вынужден покинуть его в связи с

конфликтом с правившими в Севилье 'Аббадидами. Созданная при участии Зухайра

антиаббадидская коалиция на первых порах имела успех, но затем распалась. Более того, входившие в нее гранадские берберы стали врагами Зухайра. Зухайр предпринял против

них поход – правда, скорее для демонстрации силы. После неудачи переговоров эмир

Гранады Бадис (1038-1073) понял, что столкновения не избежать, и 4 августа 1038 г.

организовал внезапное нападение на лагерь Зухайра. Застигнутый врасплох, Зухайр, тем

не менее, попытался сопротивляться. Вперед был выслан отборный отряд Хузайла ас-

Саклаби, составленный из бывших 'амиридских клиентов и сакалиба. Ибн Хаййан,

говоряо Хузайле, именует его халифат Зухайр [251, ч. 1,с. 658; 261, с. 170; ср.: 199, т. 1, с.

526-528, 151, с. 217], что в данном случае следует, видимо, интерпретировать как

<доверенный подчиненный Зухайра>. По всей вероятности, Хузайл считался будущим

преемником Зухайра – точно так же сам Зухайр прежде был ближайшим соратником и

преемником Хайрана.

Но несмотря на все усилия, войско Зухайра было разбито. Погибли и он сам, и Хузайл, и

многие сакалиба, и 'амиридские клиенты. Поражение Зухайра ознаменовало собой конец

государства фитйан и сакалиба в Альмерии. Составлявшие его правящую верхушку

фитйан и сакалиба были истреблены, и в дальнейшем упоминания о них уже не

встречаются. Сама Альмерия, оставшаяся без главы, вскоре стала владением правителей

Валенсии.

Заканчивая рассказ о сакалиба в Альмерии, следует сказать, что и о Зухайре

средневековые авторы отзываются с похвалой41. Соборная мечеть Альмерии была при

нем расширена. Ибн ал-Хатиб приписывает Зухайру также постройку мечети в Биджайе

[199, т. 1, с. 526], однако, скорее всего, имеется в виду не Биджайа, а Баджджана, то есть

соседняя с Альмерией Печина.

Помимо Альмерии, мы видим сакалиба еще в нескольких княже-ствах-тд 'ифах. Так,

некоторые сакалиба принадлежали к правящей верхушке Валенсии. Почти сразу после

падения государства 'Амиридов власть в Валенсии захватили Мубарак и Музаффар,

бывшие рабы, которых средневековые авторы нигде не называют сакалиба*2. На службе у

них находились самые разные люди из бывших слуг 'Амиридов. <В самом начале их

правления, – пишет Ибн Хаййан, – к ним присоединились люди их круга из клиентов

мусульман, а также сакалиба, франков и басков> [251, ч. 3, с. 16; 261, с. 160]. Один из

таких сакалиба – Лабиб ас-Саклаби – был правителем Тортосы, одного из крупнейших

городов та 'ифы.

В отношении Лабиба в современной историографии наблюдается небольшая путаница. В

своих комментариях к третьему тому трактата Ибн 'Изари Ф.Маильо Сальгадо оспаривает

утверждение Ибн 'Изари и Ибн ал-Хатиба о том, что Лабиб был первым правителем

Тортосы [122, с. 188, прим. 1016]. Сходное мнение высказывает и Д.Вассерштейн [619, с.

96]. Ссылаясь на монетные находки, эти ученые выдвигают также следующие положения: 1) Ибн Халдун и ал-Калкашанди называют первым правителем Тортосы не Лабиба, а

другого бывшего слугу, Мукатила (277, т. 4, с. 163; 284, т. 5, с. 255-256]; 2) Лабиба следует

идентифицировать с Набилем, четвертым правителем Тортосы, сдавшим в 452 г.х. (6

февраля 1060 – 25 января 1061 г.) город сарагосским Худидам [122, с. 188, прим. 1126].

Согласиться с версией Маильо Сальгадо – Вассерштейна довольно трудно. У ал-

Калкашанди и Ибн Халдуна история правителей Тортосы почему-то начинается с 433 г.х.

(31 августа 1041 – 20 августа 1042 г.), а о том, что происходило до этого, ничего не

сообщается. Далее, не совсем понятно, почему мы должны отвергать подробные,

основанные на данных Ибн Хаййана рассказы Ибн 'Изари и Ибн ал-Хатиба и

предпочитать им краткие, очевидно, взятые не из оригинальных источников сообщения

Ибн Халдуна и ал-Калкашанди. Ибн Халдун, например, искажает имена почти всех

правителей Тортосы, и их список выглядит у него так: Бакайа – Йа'ла – Шабил. Кроме того, не очень понятно, какая графическая ошибка могла превратить Лабиб в Набил, в то время

как имя Лабиба упоминается во многих произведениях и всегда пишется одинаково [251, ч. 3, с. 20; 261, с. 163-164, 302; 151, с. 226].

Единственное указание, способное подкрепить идею Маильо Сальгадо – Вассерштейна,

дает Ибн Башкувал. Согласно ему, некий фата Лабиб (опять-таки, Лабиб, а не Набил!) умер около 460 г.х. (11 ноября 1067 – 30 октября 1068 г.) [252, с. 476, № 1029], что

согласуется с датировкой Маильо Сальгадо. Но информация, которую дает Ибн Башкувал, очень путана, особенно в том, что касается дат. Ибн Башкувал сообщает, что некий Лабиб

женился на Радийи, вольноотпущеннице 'Абд ар-Рахмана III, и в 353 г.х. (19 января 964 – 6

января 965 г.) отправился вместе с ней в паломничество. Радийа умерла в 423 г.х. (19

декабря 1031 – 6 декабря 1032 г.) в возрасте ста семи лет [252, с. 693-694, № 1534]. Лабиб, таким образом, должен был прожить самое меньшее сто двадцать лет. Вероятность такого

долголетия, однако, крайне мала, что делает ссылку на Ибн Башкувала аргументом

сомнительной ценности. Кроме того, в Андалусии XI в. был, разумеется, не один Лабиб.

Мы уже не раз видели, что имена рабов могли совпадать – например, Дурри. Речь, таким

образом, вполне может идти о двух или даже нескольких людях, носивших имя Лабиб.

Кроме того, если Ибн Башкувалу известны имя жены и дата паломничества Лаби-ба,

трудно объяснить, почему этот автор ничего не говорит о правлении Лабиба в Тортосе, т.е.

о самой важной и замечательной странице его биографии. Все это наводит на мысль о том, что однозначно отождествлять Лабиба Ибн Башкувала с правителем Тортосы

неправомерно.

Есть и другие основания полагать, что Лабиб правил в Тортосе в начале периода

раздробленности. Почти все упоминания о Лабибе относятся ко второму и третьему

десятилетию XI в. Так, согласно Ибн ал-Хатибу, когда правитель Сарагосы Мунзир Ибн

Йахйа (1017-1023) напал на Тортосу, он изгнал из нее Лабиба. Лабиб обратился за

помощью к Мубараку. Войска Мубарака нанесли поражение Мунзиру и восстановили в

Тортосе власть Лабиба [151, с. 226]. Сообщая об этом, Ибн ал-Хатиб не указывает года, но

мы знаем, что Мубарак, оставшийся после смерти Музаффара единственным правителем

Валенсии, умер в мае 1017 или 1018 г. После его смерти жители Валенсии пригласили

Лабиба править у них. Лабиб согласился, но его курс на союз с графом Барселоны вызвал

недовольство жителей города. Они изгнали Лабиба, после чего против своего правителя

поднялись и жители Тортосы [251, ч. 3, с. 20; 261, с. 163-164]. По другой версии, представленной в хронике княжеств-тя иф неизвестного автора, изданной в виде

приложения к третьему тому трактата Ибн 'Изари, Лабиб делил власть в Валенсии с

Муджахидом. Впоследствии Муджахид изгнал Лабиба, и тот вернулся в Тортосу [261, с.

302]. Далее показания источников расходятся. Согласно Ибн Бассаму, цитирующему Ибн

Хаййана, жители Тортосы восстали против Лабиба [251, ч. 3, с. 20]*'; Ибн 'Изари обходит

этот фрагмент Ибн Хаййана стороной [261, с. 164] и просто сообщает, что Лабиб правил в

Тортосе, а после него к власти пришел Мукатил [261, с. 224]. Думается, Лабиб и далее

правил Тортосой, а Мукатил пришел к власти уже после его смерти.

В рукописи трактата Ибн 'Изари Мукатил именуется ас-Сикилли. Издатели, однако,

поправляют это написание на ас-Саклаби [26, с. 219]. Сведения, которыми мы

располагаем относительно этого человека, довольно скудны. Мы знаем только то, что он

был евнухом [261, с. 224].

Если считать, что датировка, данная Ибн Халдуном и ал-Калкашанди правильна, то

Мукатил пришел к власти в 433 г.х. (31 августа 1041 – 20 августа 1042 г.) и правил

Тортосой до 445 г.х. (23 апреля 1053 – 11 апреля 1054 г.) [277, т. 4, с. 163; 283, т. 5, с. 255-256].

После смерти Мукатила мы уже не видим в Тортосе сакалиба. Городом, правда, по-

прежнему правили 'амиридские фитйан – Йа'ла и Набил, однако сведений о сакалиба

источники уже не дают.

Последним городом, где сакалиба были многочисленны и оказывали влияние на

политическую жизнь, была Малага. История сакалиба в Малаге связана с деятельностью

Наджи ас-Саклаби44, который, очевидно, входил прежде в число <великих фата> ал-

Музаффара [151, с. 104]. В 1036-1042 гг. Наджа' был одним из наиболее влиятельных

политических деятелей княжества, в котором правили Хаммудиды. Став наместником

Сеуты, Наджа' тем не менее сохранил влияние и в Малаге, и мы знаем, что он два раза

переправлялся в Испанию, чтобы обеспечить приход к власти нужного ему представителя

Хаммудндов. Влияние Наджи стало настолько сильным, что в конце 1042 г. он попытался

покончить с Хаммудидами и установить в та 'ифе режим своего единоличного правления.

Наджа' двинулся с войсками на Малагу, но в пути был убит своими союзниками,

берберами-баргвата, видимо, связанными с Хаммудидами45.

Наиболее подробные сведения о событиях в Малаге мы черпаем у ал-Хумайди (род. около

1029 г., ум. в 1095 г.). Из рассказа этого автора хорошо видно, что Наджа' во многом

опирался на сакалиба. Переправляясь из Сеуты в Андалусию, Наджа' оба раза поручал

править городом своим доверенным людям из сакалиба; в 1042 г. он, собираясь в поход на

Малагу, <призвал к себе сакалиба откуда только мог> [322, с. 30,31]. После гибели Наджи

бывшие с ним сакалиба бежали и об их дальнейшей судьбе нам больше ничего не

известно.

Источники сохранили для нас отрывочные упоминания о сакалиба и в некоторых других

городах Андалусии. У правителя Альбаррасина Абу Мухаммада Хузайла (1012-1045),

которому Ибн Хаййан посвящает хвалебный фрагмент, служили во время противостояния

ал-Махди и ал-Муста'ина и, видимо, позже ъшуш-сакалиба [251, ч. 3, с. 112]. В конце 1031

г. сакалиба все еще оставались в кордовском дворце; мы видим их в окружении последнего

омейядского халифа Андалусии Хишама Ш ал-Му'тадда (1027-1031) [251, ч. I, с. 527]. В

августе 1039 г., когда был убит правитель Сарагосы Му'изз ад-Даула Мунзир (1029– 1039), несколько еънухов-сакалиба стояли рядом с ним. После убийства Мунзира они бежали

[251, ч. 1, с. 185; 261, с. 178]. Наконец, мы знаем, что сакалиба служили и Бадису, зиридскому правителю Гранады, упомянутому выше [199, т. 1, с. 449].

Упомянутые в этих фрагментах сакалиба малочисленны. Халиф Хишам, например,

остался в декабре 1031 г. всего с тремя слугами-ся-

16 За*. 101

калиба. Хузайл собрал шестьдесят сакалиба; очевидно, приблизительно столько же было и

у правителя Сарагосы Мунзира. Согласно источникам, общее число гуламов Мунзира, т.е.

и сакалиба и не-сакалиба, лишь немногим превышало сотню [251, ч. 1, с. 187; 151, с. 197].

Малая численность сакалиба подсказывает, что их появление почти во всех упомянутых

городах следует объяснять стечением обстоятельств. Хузайл, как мы узнаем от Ибн

Хаййана, был довольно богатым человеком и не жалел денег на покупку рабов. Одних

наложниц у него было сто пятьдесят, причем за одну из них он без колебаний отдал три

тысячи динаров [251, ч. 3, с. 112]. Покупая рабынь, он, естественно, приобретал и евнухов, в частности, сакалиба. При дворе Зиридов сакалиба упоминаются только в

процитированном выше фрагменте; то, что он относится ко времени правления Бадиса, наводит на мысль, что упомянутые в нем сакалиба – пленники, взятые в битве с Зухай-

poMJ6. Людьми из войска Зухайра вполне могли быть и сакалиба, служившие Мунзиру.

Ибн ал-Хатиб сообщает, что гуламы, окружавшие правителя Сарагосы, были приобретены

лишь совсем недавно [151, с. 197]; сопоставление дат битвы между Бадисом и Зухайром

(1038) и убийства Мунзира (1039) подсказывает, что гранадские берберы могли продать

часть своих пленников, несколько десятков которых приобрел вскоре правитель Сарагосы.

Пожалуй, только при кордов-ском дворе присутствие евнухов-сакалиба вполне

закономерно. Двор, пусть не такой пышный, продолжал существовать, и сколько-то евну-

хоъ-сакалиба по-прежнему оставалось при нем.

Во второй половине XI в. упоминания о слугах-сакалиба в мусульманской Испании

становятся еще более редкими. Евнухов-сакалиба мы видим на помпезной церемонии,

устроенной Йахйей ал-Ма'му-ном, зуннунидским правителем Толедо (1043/44-1075), по

случаю обрезания его внука (и будущего преемника) Йахйи [251, ч. 4, с. 129]47.

Обнаруживаются спут-сакалиба и в Севилье, в правление последнего 'Аббадида

Мухаммада ал-Му'тамида (1069-1091), о чем свидетельствует приводимое во Введении

высказывание его придворного поэта Ибн ал-Лаббаны. Наконец, мы имеем два

упоминания о сакалиба в Гранаде. Последний зиридский правитель гранадской та ифы

'Абдуллах (1073-1090) особо останавливается в своих воспоминаниях на обстановке в

городе накануне его сдачи альморавидам (сентябрь 1090 г.), характеризуя отношение к

предстоящей капитуляции различных социальных и придворных групп. Говорит он и о

слугах-сакалиба, которых, что следует отметить, ставит в один ряд с рабами-инородцами

('абид а'ладж), а не с упомянутыми в том же фрагменте дворцовыми евнухами [145, с.

151]. Когда же 'Абдуллах выходит из города навстречу вождю альморавидов Йусуфу Ибн

Ташфину, чтобы официально передать ему власть над та ифой, несколько слуг-са-калиба

шагают впереди эмира [84, т. 2, с. 9].

* * *

Упоминаний о спугах-сакалиба в мусульманской Испании (за исключением разобранного

во Введении упоминания о правителе Бале-ирских островов Мубашшире) в источниках

более не встречается48. Дальнейшее восстановление их истории невозможно, и потому

сейчас нам, скорее, следует вновь окинуть взором нарисованную выше картину, чтобы

сделать некоторые общие замечания.

В общем виде история андалусских сакалиба выглядит следующим образом. Андалусские

сакалиба – практически исключительно евнухи; мы не видим в Испании ни одного

неоскопленного слуги-саклаби (гипотетическое исключение может составлять только

правитель Альмерии Афлах) и ни одной неволъницы-сдкадбнййу. Первое упоминание о

слугах-сакалиба в источниках относится к самому началу IX в., можно предполагать, что

их появление в Андалусии пришлось на последние десятилетия VIII в. Присутствие слут-

сакалиба заметно, в основном, при дворе, где прослеживается на всем протяжении IX

–начала XI в. Время от времени появляются и упоминания о слугах-сакялибя во владении

частных лиц. Наиболее многочисленными были слуги-сакалиба в периоды процветания

Андалусии, когда двор и иные покупатели могли позволить себе приобретать много

привозимых издалека рабов. Такую ситуацию мы наблюдаем во второй половине X -

начале XI в. После распада централизованного испано-мусульманского государства

историю сакалиба в отдельных та 'ифах удается проследить до начала 40-х гг. XI в. После

этого число упоминаний о сакалиба резко сокращается (для всей второй половины XI в. -

лишь четыре фрагмента), а затем они пропадают совсем. Такое явление логичнее всего

объяснить заметным сокращением числа слут-сакалиба в мусульманской Испании; этот

вопрос подробно разобран в предыдущей главе.

Служа при дворе, сакалиба приобретали политическое влияние и принимали участие в

борьбе за власть: сначала после смерти ал-Хакама II в 976 г., затем после свержения

'Амиридов в 1009 г. Следует отметить, что в обоих случаях сакалиба выступали

солидарно. Источники по событиям 976 г. показывают нам сакалиба как единую силу. В

1009– 1013 гг. сакалиба, оказавшись первоначально в лагерях политических противников, затем сплотились ради воссоздания Омейядской державы, которое дало бы им

возможность восстановить утерянное влияние при дворе. Солидарность сакалиба

проявилась и в период раздробленности, когда они, собравшись в нескольких та'ифах, образовывали сплоченные группировки. Хайрана в Альмерии поддерживали сакалиба,

одного из которых – Зухайра – он назначил своим преемником. Зухайр, в свою очередь, опирался на другого саклаби – Хузайла, а часть отборного отряда в его войске составляли

сакалиба. Наджа', переправляясь из Африки в Малагу, всякий раз ставил править Сеутой

сакалиба. В 1042 г. он, собираясь в поход на Малагу, специально 16пригласил сакалиба

откуда только мог. Сакалиба, таким образом, очевидно, осознавали свою общность и

всегда стремились держаться вместе и помогать друг другу.

Между тем в ходе политической борьбы сакалиба постоянно терпели поражения.

Привести к власти своих ставленников – сначала ал-Мугиру, затем Хишама и ал-Муртаду -

не удалось, Зухайр уступил в борьбе Бадису и погиб в бою, а Наджа' так и не смог стать

единоличным правителем малагской та'ифы. Размышляя над причинами этих поражений,

мы должны прежде всего отметить, что сакалиба противостояли намного более сильные и

могущественные противники. В 976 г. Фа'ик, Джаузар, Дурри и их сторонники имели дело

с Мухаммадом Ибн Аби 'Амиром, будущим ал-Мансуром, великолепным мастером

придворных интриг, который, в конце концов, устранил со своего пути всех политических

противников, на каких бы высотах они ни находились. В 1009-1013 гг. сакалиба вместе с

воинами кордовского гарнизона и ополченцами оказались лицом к лицу с намного

превосходившими их числом да и воинским умением берберами. Численное

превосходство было на стороне берберов и в 1038 г., впрочем, тогда их успеху

способствовала и внезапность нападения. Но причины неудач сакалиба следует искать и в

них самих, и здесь на ум вновь приходят процитированные в начале главы слова Хабиба

ас-Саклаби. Слуги, даже самые влиятельные, говорил он, не способны править одни: они

слишком малочисленны и не имеют достаточного авторитета. Мы все время видим, что

сакалиба, участвуя в политической борьбе, ищут союзников – будь то неоскопленные

дворцовые слуги, жители Кордовы или даже берберы, – когда нужно противостоять

'Аббадидам. Но поиск союзников отнимал время, и потому противоположная сторона

постоянно владела инициативой. Более того, союзники сакалиба в любой момент могли

повернуть против них. Фа'ик и Джаузар предложили ал-Мусхафи союз – он тотчас же

повернул против них, они апеллировали к халифу – но тот был уже на стороне хаджиба.

Вадиха убили кордовские воины, Наджу – бывшие в его войске берберы. 'Али Ибн Хаммуд

нуждался в Хайране только для того, чтобы установить в Кордове свою власть, и

попытался избавиться от него, едва лишь достиг своей цели. Ап-Муртада попытался

сделать то же самое, но с меньшим успехом. В этом, пожалуй, заключается самая

драматичная закономерность истории андалусских сакалиба: ни в чем не нуждались они

так, как в союзниках, но ничто не подводило их так часто, как ненадежность тех, с кем они

были вынуждены идти на альянс.

Примечания

1 Р.П.А. Дози читал Йазапт и интерпретировал это как арабизи-рованное hyacinthus, латинское заимствование из греческого языка,

видимо, в значении <аметист> (455, т. I, с. 60-61]. Х.Рибера, напротив, полагал, что речь

идет об искаженном испанском имени Vicente, переделанном арабами ъБ.зант [111, с. XXI, прим. 1]. Более удачным представляется объяснение Дози, ибо арабы, как правило, не

оставляли за слугами их старые имена, а давали им новые, в том числе и по названию

драгоценных камней, например, Джаухар, Йакут, Лулу и т.д. 10 происхождении Насра см.: Введение, прим. 14.

3 В тексте издания М.'А. Макки, по которому приводится цитата, стоит ишдид ал-мазхаб, что, видимо, является ошибкой переписчика, неверно передавшего садид ал-мазхаб.

4 Мы и далее будем сталкиваться с ситуациями, когда имена дворцовых рабов содержат

фальшивые <отчества> (Ибн...). Вызвано это тем, что к именам вольноотпущенников-

клиентов, отцов которых никто не знал, взамен имени отца обычно присоединялось имя

патрона.

ь Оценка Ибн Хаукала, видимо, завышена. По ал-Маккари, который ссылается на <мнение

многих>, сумма налоговых поступлений в казну 'Абд ар-Рахмана III составляла 5480 тыс.

динаров ежегодно; к ним прибавлялись 765 тыс. динаров от рыночных и прочил сборов

[41, т. 1, с. 245]. Современник Ибн Хаукала писец 'Абд ар-Рахмана III Хас-дай Ибн Ш а

прут писал хазарскому кагану Иосифу, что сборы с иноземных купцов составляли 100 тыс.

динаров [13, с. 61]. Очевидно, сумма поступлений в казну 'Абд ар-Рахмана III

действительно была крупной, хотя и не настолько, как говорит Ибн Хаукал.

6 Бадра Ибн Ахмада, хаджиба 'Абд ар-Рахмана III, не следует путать с Бадром Ибн

Ахмадом ас-Саклаби, исполнявшим обязанности хаджиба при эмире 'Абдуллахе. Бадр Ибн

Ахмад ас-Саклаби был евнухом, тогда как Бадр Ибн Ахмш-хаджиб 'Абд ар-Рахмана имел

нескольких сыновей, занимавших впоследствии различные государственные должности.

Из сообщения Ибн Хазма мы знаем, что Бадр Ибн Ахмад-хаджиб 'Абд ар-Рахмана III был

найденышем [302, т. 2, с. 96; 522, т. I.e. 337, прим. 1; 546, с. 317].

7 Р.П.А. Дози, а вслед за ним и A.M. ал-'Аббади изображают Надж-ду как слугу-

с<клвбк[455, т. 2, с. 61; 635, с, 12 соотв.]. Между тем поступать так некорректно, ибо

единственный источник, из которого мы узнаем нисбу Наджды, дает ее как ал-Хири [230, с. 137].

8 О происхождении Афлаха ничего не известно, и мы лишь знаем, что он, по всей

вероятности, не был евнухом, поскольку имел двух сыновей – Мухаммада и Зийада (о

последнем см. ниже) [41, т. 1, с. 252].

* О некоем Дурри ас-Саклаби, клиенте 'Абд ар-Рахмана III, упоминает Ибн ал-Фаради

[272, т. 1, с. 146, № 433]. Между тем идентификация Дурри, бывшего при 'Абд ар-Рахмане

III начальником полиции, с ?лим человеком была бы весьма сомнительной. Нисба Дурри-

началь-пика полиции в источниках нигде не упоминается; с другой стороны, Ибп ал-

Фаради ничего не сообщает о службе своего Дурри, говоря лишь, что он совершил

паломничество в Мекку. Думаю поэтому, что речь, скорее всего, идет о разных людях; как

мы увидим, имя Дурри часто давалось в Андалусии рабам.

111 Выше (прим. 4) отмечалось, что в именах вольноотпущенников вместо имени отца

ставилось имя патрона. В данном случае патроном является сам халиф 'Абд ар-Рахман 111.

11 Имеется в виду 'Абд ар-Рахман 111, принявший почетное имя ан-Насир ли Дин Аллах ~

<Побеждающий во имя религии Аллаха>.

12 В отношении даты ал-Маккари не уверен и приводит две возможности: сафар 338 г.х. и

со ссылкой на Ибн Халдуна 336 г.х. О дате прибытия посольства у Ибн Халдуна см.: 277, т. 4, с. 142.

" Дурри ал-Кабир. На данном примере мы впервые сталкиваемся с ситуацией, когда при

дворе было несколько слуг, носивших одно и то же имя. В таких случаях слуги

именовались <Большой – Маленький> или <Старший – Младший> в зависимости от

соотношения занимаемых должностей или, может быть, возраста. Не вполне удачной

представляется трактовка Э.Гарсиа Гомеса, переводящего Дурри ал-Асгар как [88, с. 136].

Прозвище <ал-Асгар> Дурри получил не вследствие юности, а для отличия от другого,

<Большого> или <Старшего> Дурри.

11 Достоверность этих сведений не вызывает сомнения, однако излагая их, Ибн Хаййан

местами противоречит себе. По его словам, <великий фата> Дурри ас-Саклаби был

отстранен от должности казначея в доюумада I! 362 г.х. Впоследствии он был выселен из

аз-Захры в Кордову и жил на месячное пособие в десять динаров. Но в начале зу-л-ка 'да, продолжает далее Ибн Хаййан, Хишам (ставший позже халифом) похлопотал за него и за

Майсура, и оба они были восстановлены в должности [276, с. 103-104]. Однако в другом

месте текста Ибн Хаййан рассказывает о Майсуре уже нечто другое: <великий фата> Майсур ас-Саклаби был отстранен от должности писца в рамадане того же года и даже

заключен на время в тюрьму, но уже в том же месяце восстановлен на службе [276, с. 117].

Кроме того, не очень понятно, как мог похлопотать за слуг бывший тогда ребенком

Хишам.

15 2 сафара 366 г.х. В отношении даты смерти ал-Хакама источники дают разные

сведения. По Ибн Хаййану, слова которого приводит Ибн Бассам, Джа'фар ал-Мусхафи

оплакивал скончавшегося ал-Хакама в третью ночь сафара 366 г.х. [251, ч. 4, с. 57]. Очень

близко к этому указание в <Зикр Билад ал-Андалус> и у ал-Маккари: 2 сафара этого года

[206, т. 1, с. 168; 41, т. 1, с. 257]. Явно ошибается Ибн 'Изари, считающий датой смерти ал-

Хакама II 3 рамадана [105, т. 2, с. 253].

16 Ибн Са'идсо ссылкой на ал-Хиджари рассказывает, что любимым развлечением

Хишама в те годы было лаять по-собачьи [269, т. 1, с. 194]. В том же фрагменте автор

называет Хишама <ослом в человеческом обличье>.

110 том, что перед Фа'иком и Джаузаром стояла такая альтернатива, мы можем судить по

диалогу между ними, приводимому Ибн Бассамом и Ибн 'Изари со слов Ибн Хаййана. В

ходе разговора один из них (у Ибн Бассама – Фа'ик, у Ибн 'Изари – Джаузар) предложил

убить визиря ал-Мусхафи, другой – стал его отговаривать, заметив, что, может быть, визирь перейдет на их сторону (эта реплика приводится только у Ибн 'Изари и

вкладывается в уста Фа'ика) [251, ч. 4, с. 58; 105, т. 2, с. 260]. Думается, что подобный

диалог вполне мог иметь место, хотя приводимые Ибн Хаййаном реплики, разумеется,

апокрифичны.

" Мы знаем, например, что на совете у ал-Мусхафи присутствовал и Зийад Ибн Афлах

[105, т. 2, с. 260]. Как клиент Фа'ика, он мог оповестить обо всем своего патрона.

" Ибн 'Изари, от которого мы узнаем об эпизоде с Дурри, называет его ас-сагир [105, т. 2, с.

263].

20 Слова Ибн Хаййана приводит Ибн Бассам [251, ч. 4, с. 61]. Очень похоже у ал-Маккари:

<он конфисковал [имущество] сакалиба, истребил и уничтожил их очень быстро> [41, т. 2, с. 60; см. также: 206, т. 1,с. 179].

21 1 ритл составлял тогда немногим более килограмма [611, с. 276-277].

22 Об этом послании см. также: часть III, гл. 1.

"Речьал-Мансура приводят Ибн Бассам и Ибнал-Хатиб[251, ч. 4, с. 77-78; 151, с. 82

соотв.]. В тексте Ибн ал-Хатиба нет слов <в Кордове>. В данном месте мы, очевидно, можем полагаться на приводимый в источниках текст, так как он восходит к Ибн Хаййану, который ссылается на своего отца, бывшего писцом ал-Мансура.

24 В случае с нисбой Вадиха тоже не обходится без отмеченной выше дилеммы сакпаби -

сикилли. Судья 'Ийад (1083-1149) именует Вадиха ас-Сикилли [280, т. 2, с. 665], но это

написание представляется ошибочным ввиду того, что у многих других авторов дается

форма ас-Саклаби.

25 <Вожди 'амиридских сакалиба> – вуджух ас-сакалиба ал-'амиршйун. Данный фрагмент

восходит к ар-Ракику ал-Кайравани, который, как подсказывает логика, в этом месте имеет

в виду и сакалиба и остальных слуг, носивших нисбу ал– 'Амири. Употребление термина