сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 45 страниц)
Пестрящий снаружи беззаботной теплотой, дом Артёма только отдавал бликом уюта и комфорта. Мокрый от мелкого снега асфальт в вечерней глади создавал впечатление, будто по мрачным закоулкам этого спального района прогудел небольшой дождик, поднимая с земли пыль и оставаясь в приоткрытых окнах приятным последождевым запахом. Да и внутренняя атмосфера дома будто прозрачно намекала, что спокойствие обрело здесь ночлег и плотно легло на каждый квадратный сантиметр. Но это отнюдь было не так.
Самая спокойная парочка в виде Даниэля и Юли покинули его пределы, отправляясь восвояси, дабы в уютной тишине и комфорте провести хотя бы остаток дня. За собой же они оставили Артёма с Наташей, отчего-то не перестающих обмениваться перепадами настроения. Депо, вечно занятый своей строгостью и непоколебимой серьёзностью вдруг стал на удивление спокойным, равнодушно реагируя на всплеск гормонов своей девушки. Наташа, в свою очередь, пестрила собственной бдительностью и метанием от одного занятия к другому, то решая, что купить из продуктов, то задаваясь вопросом, что будет по истечению девяти месяцев, то вообще заходясь какой-то неуместной паникой и хватаясь за голову, как только её пределы посещала мысль о том, что будет, если труп Макса всё-таки обнаружат те, кто быть в курсе ну совсем не должен.
Глеб с Ниной отличались мало. Уединившись в комнате, они едва успели отлипнуть друг от друга, как блондинка, с горем пополам восстанавливая дыхание, отчего-то вдруг решила уединиться с собственными мыслями, уделяя самокопанию должное время, которое, кстати говоря, было совсем некстати. Да и старающийся следить за каждым её движением Миронов был отнюдь не рад тому факту, что его значимости и веского слова для её бурлящей в мозгу каши было недостаточно.
Более-менее спокойным из всех оставался Слава, залипающий в своём смартфоне и беззаботно болтающий ногой, свешенной с дивана. Да и исподлобья наблюдающая за ним Лера была далеко не рада своему положению, но всё же старалась себя в руках держать.
— Зачем ты это сделал? — не в силах больше выдерживать тишину, она беззаботно рассматривала свои располосанные руки, единожды кидая взгляд в сторону валяющегося на диване парня. — Зачем оставил жить? — Но Морту, кажется, было всё равно на её трёп. Он лишь продолжал таращиться в телефон, неспешно клацая пальцем по экрану. — Чтобы заставить меня желать смерти сильнее? — она уже не смотрит на плоды своих трудов, похуистичный вид сожителя по комнате завоевал всё её внимание. — Чтобы издеваться? — К слову, она также находилась на полу, прикованная к батарее. — Или, чтобы заморить игнором, будто я пустое место? — она не замечает, как повышает голос, обессиленно хлопая глазами и слегка съёживаясь, ругая про себя чёртовы полы без подогрева.
— Что? — Слава как бы невзначай отвлекается от своего занятия, ведя бровью и слегка разворачивая голову в её сторону. Глаза, кстати, всё ещё неисправно направлены в смартфон.
— Да иди ты... — фыркает шатенка, прекрасно осознавая, в какое дерьмо вляпалась.
Вечно гордая, непокорная, властная королева, имеющая колоссальный успех среди мужчин, теперь сидит на цепи, как провинившаяся овчарка, что стащила кусок мяса с хозяйского стола. Но она до сих пор не может позволить себе хоть чуток слабости, стараясь держаться, хоть и желание разныться от внезапно нагрянувшей беспомощности ой как велико. Поэтому просто покорно ждёт, когда усталость её окончательно вырубит и позволит уснуть даже на полу, даже в этих наручниках, даже с гудящей болью, что отдаётся не только в порезанных руках, но и в голове. Частью, даже, и в сердце. Ибо единственное унижение, на которое она готова пойти — это попросить у Славы бутылку чего покрепче, дабы хоть как-то прогнать из головы образ Макса. А точнее — его бездарно прикрытого тела. Как и осознание того, что горечь утраты она не сможет разделить так, как подобается, а лишь продолжит сидеть на поводке, принимая снисходящее обращение.
Спустя, примерно, полчаса, Морти всё-таки зевает, отбрасывает смартфон, потирает глаза. Спускает ноги на пол, делая буквально несколько шагов и оказываясь в объятиях кровати, что принимает его с распростёртыми объятиями, окутывая нежностью мягких простыней.
— Пф, — короткий смешок, Лера волчьим взглядом сверлит умостившегося под одеяло парня, отворачивая голову от этой картины и тихо бубня себе под нос, — изверг.
Тишина слишком ощутимая, Слава слышит отчётливо каждую букву, практически незаметно улыбаясь то ли самому себе, то ли сложившимся обстоятельствам. И не успев насладиться обществом мягкой подушки поднимается, шагая прочь из комнаты. Но вскоре появляется снова, вставая около Леры и заставляя девчонку посмотреть на себя снизу вверх.
— Держи. — Он протягивает ей пару таблеток со стаканом воды, пока она недоверчиво разглядывает то его, то нежданную подачку. — Чтобы не так болело. — Уточняет, кивая на её покрасневшие руки. — Считаю до трёх. — Откровенно насмехается, практически не оставляя выбора. — Или вылью, а обезболка в окно полетит.
Лера хоть и скалится, хоть и губы поджимает, но резко выхватывает из его рук жест так называемой доброй воли, закидывая на язык таблетки и быстро запивая их водой. Морщится слегка, отдавая стакан и невесомо кивая. "Спасибо" он от неё уж точно не дождётся.
— На кровать хочешь? — после недолгого молчания он вдруг интересуется, дожидаясь, пока девушка поднимет на него недоуменный взгляд. Пара секунд, улыбка преобладает. — Я пошутил.
Снова шипение, снова шатенка готова взорваться от злости, вызванной явным издевательством молодого человека. Но Морт лишь беззаботно так отворачивается, снова топая к кровати и словно как назло уталкиваясь как можно громче, забираясь под одеяло и ёрзая головой по подушке.
— Кретин. — Шепчет себе под нос, в очередной раз делая тонкий надрез вдоль по самолюбию, когда шестое чувство подсказывает, что этим созвучием она лишь заставит уснуть самовлюблённого придурка с улыбкой на лице.
***
Абсолютно друг с другом не сговариваясь и даже не думая поднимать дискуссию на эту тему, молодые люди решают словно забыть всё произошедшее, начав нормальную жизнь с того момента, на котором остановились. Девочки даже не думают поднимать вопроса о том, что они собираются делать с их общим знакомым и как собираются вопрос улаживать. Просто всецело доверяют тем, кто в этом дело отличительно хорош. Парням, если быть точнее.
А дальше... Дальше просто возвращение в школу, день за днём попытки воссоздать ту самую беззаботную юность, которая и должна сопутствовать любому одиннадцатикласснику. Причём не только внешний вид должен соответствовать, но они стараются прийти и к внутренней гармонии, окружая себя бытовыми вещами, помогающими вернуть жизнь в прежнее русло.
Правда, один тяжёлый момент всё же приходится пережить. И выпадает он именно на тот день, когда родители Вики вдруг заявляют, что готовы взять Линару под опеку. И не просто сверкнуть жестом доброй воли, а забрать обеих девочек с собой, в другой город, куда решают переехать по обстоятельствам. А обстоятельством является ничто иное, как работа. Престижное, хорошее место в центре Нижнего Новгорода, где, по их мнению, есть достаточно хорошая школа. И пестрящий довольством отец Вики заявляет об этом как никогда радостно, ведомый только желанием дать своей дочери нечто большее, чем этот гадюшник, как он любит выражаться. Ну а Нину спасает лишь его доброта и хорошее отношение ко всей их семье. Она и в ноги упасть готова, только вот не всё так сказочно.
С одной стороны, она готова отдать всё, лишь бы сестре было хорошо. лишь бы она была подальше от всего этого хаоса, который девочки её возраста должны видеть только в криминальных фильмах.
Ну а с другой, дать ей всё это означает, что видеться они теперь будут крайне редко.
— Я писать буду часто. И звонить. И ещё что-нибудь делать... — вечером того же дня, как обе слышат эту новость, Лина умоляюще смотрит в глаза старшей сестры, отчасти испытывая вину за то, что хочет оставить ту, для кого обещала быть поддержкой.
Но после долгого разговора они выбирают всё-таки меньшее из зол, и со скрипом в сердце Нина соглашается, наконец позволяя эмоциям появиться и обнимая сестру, не стесняясь мокрой пелены на глазах.
— Я люблю тебя. — Она повторяет это дома, пока собирает её вещи. Повторяет в такси. Повторяет и рядом с домом Вики. Повторяет и на вокзале. И даже у дверей поезда повторяет, прижимая сестру всё крепче, пока младшая не заявляет, что когда-то всё-таки придётся разжать её и отпустить.
— Это ведь не навсегда. — Линара улыбается, отпрянывая от сестры и целую ту в щёку. — Мы скоро увидимся. Обещаю.
— Я люблю тебя. — Да, Нина. Она поняла это и с первого раза.
Возвращаясь в заполненный присутствием бодрости духа дом, Кескевич молча сбрасывает куртку, топая на кухню, как на автомате. Достаёт из холодильника недопитый Мартини, усаживаясь за стол в компании стакана и оставшихся в тарелке маслинок.
— Женский алкоголизм — вещь плохая. — Спустившийся со второго этажа Сименс восстаёт рядом со скрещенными на груди руками. — Но забавная.
Молча отодвигает стул, усаживаясь рядом.
— Мне можно, я сестру проводила. — Как-будто оправдывается, заполняя стакан практически до краёв. — И теперь хрен знает когда увижу.
Усмешка ни к месту, Глеб молча голову опускает, кивает даже, поджимает губы. Потом и сам к бутылке тянется, невесомо чокаясь с блондинкой и отпивая немного.
— Все мы кого-то проводили... — слова словно в воздухе растворяются, и оба молча находят успокоение в компании друг друга и лёгкого спиртного, что так кстати ложится успокаивающими градусами на душу, которая давно того требовала.
***
— Ты третий раз за день в душ ходишь. — Уже привыкшая к своему месту на нагретом ею же полу, Лера беспечно наблюдает за щеголяющим в одном полотенце Мортом, изредка изрекая какие-то умозаключения.
— А ты считаешь? — с повязанным вокруг бедер полотенцем Слава зачем-то наворачивает круги по комнате, то ли в поисках какой-то вещи, то ли в поисках занятия от безделья.
— Где ты так пачкаться умудряешься. — Без средств связи, без выхода в интернет, и даже без телевизора, ей не остаётся ничего, кроме как находить себя в пустых разговорах с парнем, который по "счастливой" случайности стал её сожителем по комнате.
— От твоих изрекаемых словечек. — Открыто подначивает, усмехаясь каждый раз, стоит Лере состроить недовольную мордочку.
— Моя миска пуста, Сэр. — Саркастично заявляет, пытаясь хоть как-то избавить себя от мельтешащего перед носом Славы, намекая на то, что ужин ей сейчас не помешает, хотя есть совсем и не хочется.
— Питание воздухом уже не в приоритете? — и снова она глаза закатывает, снова закипает, хоть и старается привыкнуть к его подобным словесным выходкам. Не получается вот только. Всё это болезненно отражается на её своенравном характере.
— Сразу после выгула на поводке. — Пытается не остаться в долгу, вновь саркастично отвечая, дабы не дать очередного повода себя подколоть.
Она даже немного недовольно цокает, когда Морт не оставляет за собой последнее слово, а просто выходит из комнаты. Ведь хоть и нелепые, но разговоры с ним — весь род занятий, который у неё остался в этом заточении. Но сидеть в одиночестве долго не приходится, покуда Слава спустя уже минут десять возвращается, опускаясь рядом с ней на корточки и отстёгивая наручники, высвобождая только одну руку.
— Для тебя украл. — Намёк на улыбку даже не был скрыт, когда парень протянул вопрошающе вытянувшей лицо девушке смачный кусок лобстера. — Будешь есть или смотреть? — заинтересованно наблюдает, как Лера таращится на неожиданное спустя столько дней снисхождение, но всё-таки переступает через собственную гордость.
В глаза только поглядывает, недоверчиво разделываясь свободной рукой с лакомством, вкус которого уже и забыла. Только вот неловко немного оттого, что Слава всё это время сидит рядом, будто считая, сколько та делает движений челюстью, пережёвывая каждый кусочек, словно растягивая удовольствие.
— Спасибо. — Заканчивая с трапезой, она неожиданно выпаливает, поднимая на него глаза и, видимо, удивляясь самой себе. Ведь строго-настрого же запретила себе подобного рода слова.
А для Славы это только лишний повод усмехнуться. Он ещё неспешно так с корточек приподнимается, снова удаляясь из комнаты с тарелкой. Да и ждать себя долго не заставляет.
Демонстративно расстилает кровать, оставаясь с голым торсом в одних штанах. Не менее показательно взбивает пуховые подушки, подготавливая кровать ко сну. И, как следствие, щёлкает выключатель, освобождая комнату от света и позволяя только полной луне слегка прокрадываться сквозь приоткрытое окно.
— Что ты делаешь? — будучи готовой к традиционному представлению, что Морт обычно устраивает, уталкиваясь на простынях, она неожиданно присвистывает, когда парень внезапно освобождает её от наручников, отстёгивая от батареи и поднимая на руки.
И также молча несёт до кровати, укладывая, укрывая одеялом, и для пущего напуска пристёгивая к изголовью, дабы не показать уж все свои светлые стороны.
— Ты заболел? — она услужливо интересуется, приподнимая бровь, но всё ещё не находя с его стороны ответа. — Чего это на тебя нашло? — и не успокаивается, вместо того, чтобы просто принять это, как должное.
— Ты меня сегодня не обозвала ни разу. — Умещаясь рядом, отворачивает на бок, к ней спиной. — Подумал, что это ты заболела. — Укрывается, как бы невзначай отвечая, проговаривая ответ куда-то в стену. — Пол, что ли, слишком холодный...
Больше ни звука. Но Лере этого достаточно. Она даже ловит себя на мысли, что губы слегка так оттягивает в подобии на лёгкую улыбку, но быстро трясёт головой, отгоняя от себя то, чему в этой самой голове не место. Пускай и обращаются, как с собачонкой, зато не избивают, не морят голодом, и на том спасибо. Хотя взрывной характер кричит, что лучше сдохнуть.
Но выбора у неё особо и нет, поэтому единственное, что остаётся — молча принять хотя бы то, что было дано на этом этапе.
Руки всё ещё немного жжёт, скованные столько дней запястья нещадно зудят, как и ослабшее тело, столько дней находящееся без движения, но Лера заставляет себя закрыть глаза, целиком и полностью отдавая себя чувству, что всё идёт не так уж и плохо, как она себе представляла.
Возможно даже, желаемый парой недель ранее путь на ту сторону жизни — не то самое место, где она хотела бы оказаться.
А жизнь — абсолютно не то, от чего стоит отказываться, когда всё идёт наперекор твоим эгоистичным планам.
Комментарий к
Автор тут на парочку дней в загул уходит, ибо кое-какие обстоятельства того требуют :З
Но я была бы не я, если бы позволила себе пропасть, оставив вас без главы)
И глава, как видите, переходящая, спокойная, дабы вы не дёргались и не кричали на меня)
Но, наверно, и ежу понятно, что это затишье долгим не будет... :D
В общем, безгранично вас всех люблю, жду ваших слов и обещаю скоро вернуться)
Ваша Билен)
========== Часть 49 ==========
Честно сказать, я думала, что время будет тянуться до жути медленно. Как резина, которую часто в присказках упоминают. Только вот и оглянуться наша компания не успела, как время к весне близилось. А там и каникулы не за горами. А значит — долгожданный сон до обеда и... И... И то, о чём известно только судьбе. А зная её иронию и бешеную любовь ставить мне палки в колёса — скучать уж точно не придётся.
Я даже и не вспомню, когда мне приходилось хоть на минуту заскучать в последний период жизни.
Сегодняшний день я, наверное, смело обведу красной ручкой в календаре, ибо впервые за последние несколько месяцев я просто бестолково слоняюсь по дому в поисках хоть какого-нибудь занятия.
Миронов с Артёмом поспешно смылись из дома под предлогом очередных дел, Морти решил найти себя в компании в каком-то баре, Наташа так вообще не вставала с дивана с тех пор, как пришла со школы и плюхнулась на него прямо в одежде. Либо это беременность так влияет и в сон её вечно клонит, либо она окрестила себя стареющей мадам, которой лишь бы кости до кровати донести.
И в абсолютном гладком хаосе всей этой обстановки я зачем-то захожу в спальню, где обосновался Морт. Вместе со своей так называемой спутницей. Которая, кстати говоря, сидела себе пристёгнутая на кровати, поглядывала на меня сквозь отросшую чёлку, периодически её со лба сдувая.
Сверлит глазищами меня своими, но заговорить первая так и не решается. Странно... Обычно не заткнёшь, а тут... Что, интересно, Слава с ней делает, раз она язык свой за зубами держит.
