сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 45 страниц)
========== Часть 1 ==========
— Мордой в пол, пидарасы! Живо!
От этого крика у меня, кажется, волосы встали дыбом, а матка чуть и вовсе не вывалилась. Быстро спрятавшись за угол, вжимаюсь в стену всем телом, соображаю. Руки трясутся, а голова, совсем не слушаясь, выглядывает из-за угла, как будто за любопытство в этом городе с тобой ничего произойти не может. Как оказалось, мужские голоса доносились из ювелирного магазинчика, на который, судя по запылившейся вывеске наплевал даже сам директор.
— Никому не шевелиться, мать вашу!
В тот момент у меня, кажется, дрожали даже зрачки. Но кое-что удалось разглядеть. Парочка людей, лежащих на полу, и четверо налётчиков, что без зазрения совести разбивали витрины и обчищали, сметая всё в мешки. Рука механически тянется за мобильником в карман, а я на выдохе испытываю двойное фиаско, понимая: ни кармана, ни, блять, телефона. Похоже, пробежаться в пижаме до ближайшего магазина было так себе идеей... Делать нечего, сворачиваю, окольными путями добираясь до дома как можно быстрее. Запыхавшись, влетаю в квартиру, сломя голову бегу в комнату. Хватаю мобильный.
— Что случилось? — потирая глаза, Лина недоумевающе смотрит на меня, приподнимает бровь. Ещё бы, не каждый день перед ней предстаёт картина, как старшая сестра убого пытается объяснить полиции, что произошло, заикаясь.
— Уже всё в порядке, — стараюсь улыбнуться, выходя в коридор, но улыбка исчезает также быстро, как и появляется, когда в неприкрытой дверью комнате вижу мать, уснувшую на диване чуть ли не в обнимку с бутылкой водки. — Пошли на кухню.
Усаживаясь с сестрой за стол, кладу на него пакетик купленного развесного печенья, самого дешёвого. По крайней мере, на него удалось наскрести. Лина заваривает чай, как всегда распределяя один пакетик на двоих, вымученно улыбается. На часах уже почти двенадцать, а это значит, что лето кончится в считанные минуты. А дальше? Дальше школа, выпускной класс, объединённый. Многие свалили, но единственное, что осталось — это вопрос в моей голове: что там делают ученики, чьи родители ещё на них не забили и по крайней мере дружат с головой? Ведь это заведение даже школой порой назвать сложно. Так, место сбора отбросов общества. Неудачников. Отморозков. И меня...
Лина что-то щебечет про ожидание в классе нового мальчика и долгожданные прогулы уроков в торговом центре с подружками, соседский мопс снова воет колыбельную своему престарелому хозяину, прохладный ветер гуляет по комнате, а я... я просто не замечаю, как отключаюсь прямо на кухонном диване.
Благо, мой персональный будильник в виде младшей сестры срабатывает ровно в 7:00. Только вот не надоевшей до безумия мелодией, а смачным толчком под рёбра. Чтож, хоть какое-то разнообразие. Всё моё преображение заключается в умывании лица, чистке зубов и ёрзанию по волосам умирающей расчёски, не перестающей терять свои зубчики, путающейся в копне моих волос. Неспешно одеваюсь, скидывая в сумку пару чистых тетрадей и ручку. Готово. Мой внешний вид Лина оценивает закатыванием глаз и привычным прицокиванием, но всё равно улыбается, берёт за руку. К слову, к матери даже не заглядываем.
Ровно семнадцать минут ходьбы, и это построенное самим Сатаной здание оказывается в поле видимости. Обещания сделать за лето ремонт было, наверно, пятидесятым. Или пятьдесят первым, уже не помню точно. Те же исписанные стены, те же скрипучие, обшарпанные двери, кабинеты, будто видавшие бомбёжку, и те же шаткие стулья. Одним словом: полиция красоты. Радость на лице нашего классного руководителя была не скрываемой. То ли оттого, что соскучился за стадом глупых ишаков, то ли оттого, что отмечал давеча окончание летнего сезона. И этот факт не скрывали даже его запотевшие очки.
— Как вы заметили, у нас в классе новенькие. — Где-то в середине его речи всё же вынимаю из уха наушник, наконец-то оглядывая класс и замечая, что, действительно, пополнения в наших рядах не малые. Как и с нескрываемым отвращением замечаю то, что четверо напыщенных идиотов с параллельного класса, именуемых друзьями, тоже тут. До сих пор не имею понятия, как их ещё не выгнали. Но больше всего приводит в непонимание то, что эти четверо достаточно неплохо живут. А именно: довольно обеспечены, имеют богатых родителей, как и общую черту: этим родителям на них наплевать. Видимо, окончательно потеряли надежду вырастить из своих сыновей что-то стоящее, и теперь вспоминают о них время от времени, откупаясь деньгами, чтобы те не сдохли от голода. — Познакомитесь на перемене, а сейчас, прошу, всё внимание на меня.
Конечно, на тебя. По твоей то роже я скучала больше всего. Даже не знаю, что меня больше бесит: его противный голос, или то, как чавкает недоносок за соседней партой. И нехотя разворачивая голову в его сторону, я как-то заинтересованно наблюдаю, как он нервно клацает челюстью. Создаётся такое впечатление, что эта жвачка — последнее, что он держит во рту в его жизни. Усмехаюсь про себя, отворачиваясь. Единственное, что радует, так это сидящая через две парты от меня Наташа. Сидит откинувшись, смотря куда-то сквозь препода. Лицо как всегда свежее, будто её сон длился часов двадцать, и всё та же непринуждённая усмешка в виде чуть сдвинутых пухлых губ. Такой её и помню, с самого первого класса, когда мы сели за одну парту. Затем взялись за руки, и так и шли рука об руку все десять классов. И этот не исключение. Пожалуй, я могу назвать её самым близким мне человеком после Лины. Вместе мы прошли через огонь, воду, и...
— Пиццу.
Прерывая мысль, встряхиваю головой и понимаю, что мой жующий сосед по парте переговаривается со своим другом.
— Пиццу пойду возьму после уроков. Богом клянусь, ни одна ресторанная пицца не сравнится со школьной, будь я трижды проклят.
Глаза закатываются сами собой, а улыбка нахально лезет на лицо, когда я вижу, как трясётся от ожидания перемены его третий подбородок. И окончательно расплываюсь, когда звенит звонок, и это исчадие ада вылетает из-за парты, опрокидывая за собой стул и нечаянно задетого хрупкого соседа. Неспешно поднимаюсь с места и подхожу к как всегда опоздавшей Наташе, обнимая любимую девчонку со спины.
— Овца.
— Зануда.
Приветственные комплименты сказаны, и теперь наконец можно полноценно обняться. Выходим из кабинета, направляясь к нашим шкафчикам. До сих пор удивляюсь, как в этом Богом забытом месте умудрились их поставить.
— Мне многое тебе нужно рассказать. — Начинаю, но она перебивает.
— Умножь это на два, и получится то, что я хочу рассказать тебе.
Синхронно улыбнувшись, уже хотим двигаться по коридору прямиком к выходу, но неожиданная потасовка заставляет немного изменить наши планы.
Один из этой новой фантастической четвёрки, будучи чуть не сшибленным с ног уничтожителем школьных пицц, злостно схватил парнишку за грудки, прикрикнув на того своим басом.
— Если ещё раз хоть одна твоя складка коснётся меня — разговор будет другим. — И поняв, что находится в центре внимания, новенький отбрасывает пухлого от себя настолько, что тот задерживается в свободном полёте секунды так три, пока не ударяется об стену и с грохотом приземляется на пятую точку. — И это касается каждого, кто решит, что он невидимая пушинка. — Смуглый парень сводит брови к переносице, хмуро оглядывая собравшуюся аудиторию. Но молчание повисает недолго. Трое его дружков всплывают за его спиной, уводят. Видимо, недолго им пришлось выискивать самого слабого, дабы реализоваться за его счёт в глазах остальных.
— А он ничего... — Наташа смотрит вслед уходящему мулату, а я лишь толкаю её локтем в бок.
— Ничего — это испанская сборная по футболу, а он — обычный пафосный мудак. — Констатирую, она закатывает глаза и цокает. Всё как обычно.
Как и всё стадо, изголодавшееся после первого же урока, плетёмся в столовую. Куча заляпанных столов, гомон, бьющий в нос запах школьных помоев, называемых едой. Боже, как же я по этому скучала. Занимаем с Наташей свободное место. Прихлёбывая компотом, отчего-то наблюдаю за четвёркой новеньких. Особенно за одним, который монотонно жуёт сосиску в тесте и сверлит взглядом того самого парнишу, пострадавшего от рук темнокожего.
— Чего пялишься? — он неожиданно встаёт, встряхивая светлыми, явно давно не стриженными волосами, повышает голос. — Может мне, блять, повертеться? Или автограф дать?
Но его одёргивает сидящий рядом тип, из его шайки. А глаза у него большие такие, и на выкате, словно он повидал всё дерьмо этого мира. Но больше всего меня беспокоит то, что голос блондина мне кажется до боли знакомым.
— Нина, — сквозь какой-то транс слышу голос, пока Наташа не начинает трясти меня за руку, — эй! Ты чего?
— Да так. — Отнекиваюсь, снова утыкаясь в свой стакан.
И всё время оставшейся перемены, как и время начавшегося урока, корю себя лишь за одно: чёртову память. Богом клянусь, у меня будет рак мозга, если я не выброшу из головы голос этого белобрысого. Уже половина урока к ряду, как вдруг, словно гром среди ясного неба, меня наконец посещает нужная мысль, переваренная в моём мозгу и вышедшая через рот в виде громкого и многозначительного:
— Блять!
Пять секунд тишины, как и следовало.
— Кескевич, неужто ли Вас привели в такое замешательство интегралы? — разряжая обстановку, учитель спокойно поправляет очки, задумчиво глядя в мою сторону. К слову, не только его взгляд обращен в мою сторону.
— Прошу прощения, можно выйти? — быстро откашливаюсь, вылетая из-за парты, как только получаю от него одобрительный кивок.
Захлопываю за собой дверь, отходя на несколько шагов. Глаза бегают по коридору, а мозг отчаянно пытается сложить всю картину воедино, вспоминая номер шкафчиков, возле которых тёрлись эти четверо. И как ни странно, в таком режиме он работает куда эффективней. Подхожу к номеру 42, и тихо, будто вороватая мышь, открываю дверцу. Но кроме пакета с кроссовками ничего не нахожу. Следующей моей жертвой оказывается соседний шкафчик, открываю более уверенно. Какая-то чёрная спортивная сумка, и бегущее впереди меня любопытство. Перебираю пальцами всё по порядку: пачка Винстона, белая майка, под ней ещё две пачки, и то, что заставляет мои глаза расшириться до таких размеров, какими примерно были те выпученные глазюки одного из новых парней. Цепи, браслеты, куча побрякушек... В общем, весь набор того, что подтверждало мою теорию. Вот откуда я помню его голос. Это что, блять, такое развлечение у них? Грабануть ювелирку, а на следующий день пойти в школу с тетрадкой как ни в чём не бывало??? Быстро хлопаю дверцей и уже хочу свалить отсюда, но чёртов страх решает сковать именно моё тело, когда я слышу размеренную речь.
— И что это мы тут делаем?
Вступая в борьбу с паникой, стараюсь держаться, хоть и со стороны наверное убого выглядит. Разворачиваю голову на источник шума и вижу того самого блондина, скрестившего на груди руки. Улыбается.
— Перепутала шкафчики, пардон. — Блять, серьёзно? Серьёзно??
— Какая досада.
И как ни в чём не бывало, хочу подойти к своему, который, как назло, совсем не рядом, но эта особь преграждает мне путь.
— Может помочь чем? Деньжат подкинуть на таблетки от склероза? — Да он издевается. Стоит прямо напротив со своей мерзкой ухмылкой, в то время как я куда-то в шею ему дышу.
— Спасибо, не надо. — Я иногда поражаюсь своему актёрскому таланту. Так себя веду, будто это кто-то другой сейчас был пойман с поличным.
— Хорошо подумала? — он снова проталкивает мне в уши свой тембр, а я поднимаю на него глаза, впервые в жизни не зная, что ответить. Учитывая всю мою семейную драму, меня воспитали улицы, и я никогда за словом в карман не лезла. Но эта атмосфера влияет на меня до дрожи. Мы тут одни. На улице мрак, небо затянуто тучами, коридор еле освещается дешёвыми, давно утратившими свою яркость лампами, и в их свете его лицо кажется мне пугающе-демоническим, отчего по спине вдоль позвоночника пробегает волна мурашек. Пара болотных глаз прожигает так, словно даёт понять, что зря я решилась даже на мысль перейти дорогу хотя бы одному из них. Это был один из тех моментов, когда от страха спрятались даже мысли. Ну не убегать же от него, это верх глупости. Всё равно в одном классе учимся.
— Пропусти, пожалуйста. — Единственное, что я могу сейчас родить. И он делает шаг в сторону, позволяя мне вернуться в класс.
Оставшиеся уроки я провела как будто в глубоком сне, о чём свидетельствовала моя тетрадь. Пустая тетрадь. Только указанные где-то в уголочке число и пара штрихов ручкой, когда я пыталась нарисовать нашего препода. С последним же звонком я уже было собралась уходить, как этот самый препод вдруг остановил меня.
— Кескевич, дорогуша, а Вы остаётесь. — И глядя в мои изумлённые от этой новости глаза, он не затянул с объяснением. — В классе сегодня убираешь. Думаю, не стоит объяснять, почему.
И правда, не стоит. Ещё несколько секунд его противного трёпа и меня попросту стошнит. Пожимая плечами, Наташа жестами пыталась показать, что будет ждать меня возле входа у школы, а успевший надоесть мне блондин конечно же задел меня плечом, язвительно бросая:
— Там тебе подарок от меня, — неловкое молчание, изогнутая бровь, вопросительный взгляд, — под моей партой.
Вместе со всеми этот недоумок удалился из класса, а я осталась наедине с грязными полами, запачканными столами, ведром и парой тряпок. И только спустя какое-то время, я поняла, что этот шумоголовый имел ввиду. Его парта практически вдоль и поперёк была застлана жвачкой. Пожёванной, прилепленной повсюду, мерзкой, мать её, жвачкой, которую мне пришлось отскребать хрен знает сколько времени. Единственное, чего мне хотелось — это силы. Силы, чтобы врезать этому придурку настолько сильно, чтобы он потерял большую часть своих зубов, дабы жевать было нечем. И эту ауру ненависти, исходящую из меня, сумела прочитать даже Наташа, стоило её голове сунуться в кабинет и задать очевидный вопрос: какого хрена я тут так долго?
Наконец покончив с этим идиотским занятием, долгожданно выдохнула, отправившись домой на пару с Нэт. Жили мы через улицу друг от друга, что, естественно, не могло не радовать. Мысли начали потихоньку отпускать, тяжёлая голова уже не так напрягала, и возможно причиной этому было простое самовнушение. О том, что эта шайка во главе с их дружком уже завтра переметнётся на кого-нибудь другого, сделав его объектом своей травли и позабыв о моём провале в школьном коридоре. Кто же знал, что я так ошибалась?
Комментарий к
Остались тут те, кто меня читал?)
========== Часть 2 ==========
Следующее утро не сулило ничего хорошего. Оно встретило всё теми же хмурыми облаками, настырным ветром, успевшими надоесть за день одноклассниками и мучительно долго тянущимися уроками. И в целях хоть какого-то разнообразия этой неимоверной скуки в мою светлую голову вдруг приходит идея достать мобильный, дабы устроить с Нэт убивающую время переписку. Плевать, каким будет её содержимое.
— Скукота, лол.
— Что это за слово? Ты что, в пятом классе, чтобы так писать?? Кек.
— Со знаниями, которые нам тут преподносят, мой айкью не выше, чем у креветки.
— А и хер с ним. Смотри, какой смайлик: (_о_)
— Блядь, Наташа...
— Это не блядь, и не Наташа, это жопа :D
— Я в дурку звоню.
— О_о
— Я сейчас серьёзно.
— о_О
— Ты дебил, Наташ.
— А ты зануда :(
— Я только что поняла, что продуктивнее препода послушать.
— :`(
— Кстати, напомни, на каком мы сейчас предмете?
— На деревянном таком, вроде стулом называется.
— Наташа?
— ?
— Иди в жопу, Наташа.
Совпадение или нет, но звонок звенит ровно тогда, когда я нажимаю на кнопку блока мобильника. Заканчивается урок, но не торкнувшее в голову Нэт безумие.
— У меня идея. — Перекидывая сумку-рюкзак через плечо, она уже топает в мою сторону. А я же, в свою очередь, после этих её слов как обычно хочу забиться в угол класса. — Пошли соберём на улице кошачье дерьмо, а потом, когда никто не будет видеть, проберёмся к шкафчику этого идиота и подложим всё это в его сумку? — Гениально. Она иногда мне напоминает Тефаль. Без её идей, блять, конечно же не обойтись.
— Ну да, он ведь хронический дебил, и ни за что не догадается, чьих рук это коварное злодеяние. — Я говорю это не ей, я говорю это своей парте, сумке, классной доске, но только не ей. Всем предметам, что попадаются на моём пути. Ната лишь плетётся рядом.
— Да ладно тебе, я лишь хочу чтоб на твоей тоскливой морде хотя бы на секунду улыбка появилась.
