сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 45 страниц)
Заснули мы с ней поздно, но меня до жути радовал тот факт, что я без особых осложнений открыла глаза ровно в 7:00. Ни желания подольше остаться под одеялом, ни желания поджечь школу... Даже улыбка появилась, несмотря на утро понедельника. Но вмиг исчезла, стоило вспомнить, кого в школе придётся лицезреть.
Собравшись, мы нашей святой троицей двинулись по родному маршруту, трижды повторив по дороге отработанную нами версию насчёт одноклассника Линары. Но троица распалась, стоило нам зайти в школу. Наташа двинулась в столовую, аргументируя это своим сушняком, Лина побежала к своим девчонкам, а я побрела на второй этаж, открывая свой шкафчик и запихивая туда учебники. И наверное, только тупой бы не догадался, кто меня там будет поджидать.
— Сбежавшая тусовщица. — На это раз он появился не рядом: ни справа и ни слева, а чётко за моей спиной.
— Как же я рада тебя видеть... — закатывая глаза на выдохе, закрываю дверцу и разворачиваюсь лицом к блондину, опираясь спиной на шкафчик. — Что на этот раз?
— Сразу к делу. — Несмотря на малое расстояние, он приближается ещё больше, опираясь рукой на дверцу и оставляя между нами сантиметры. — Вы за идиотов нас решили держать? — Его лицо на удивление спокойно, как и тон, что не может радовать.
— Не понимаю, о чём ты. — Это сложно объяснить, но в этот момент мне чертовски не легко сделать даже то, что у меня лучше всего в жизни получается — включить дуру.
— Смотри-ка. — Его дыхание проходится по моей щеке горячим воздухом, в то время как он отворачивает лицо чуть левее, указывая пальцем на нашу одноклассницу. — Задачка: кто из вас обеих нажил себе проблем до конца учебного года? — он ехидно поджимает губы, приподнимая одну бровь. — Спойлер: не она. — Снова эта улыбка, которую хочется стереть, как и его самого. Он сверлит меня своими глазами с такой невидимой силой, что мне на минуту кажется, что мои глазные яблоки вдавлены по самое не хочу. — Обещаю, твой школьный год будет весёлым.
А мне ничего и не остаётся, кроме как сглотнуть. Громко так, выдавая с потрохами весь мой страх. Репетировали ведь речь. Репетировали. Трижды, блять. Как и в каком тоне нужно донести до них информацию о том, что споить чаем со снотворным Максовского брата было далеко не коварным планом, а маленьким бабским провалом, о котором им знать не стоит. И я поистине включаю дуру именно сейчас, засовывая язык в задницу и дрожа перед тем, кто упивается сейчас моим положением.
— Ну чего ты, пупсик? — добивает своей наигранной добротой, в то время как я молюсь, чтобы чёртов звонок уже прозвенел. — Не скукота ли жить в учебниках от субботы до субботы, с единственной подругой и алкоголичкой матерью? — Отлично, он всё про меня знает. Чувствую себя сейчас тем самым пожирателем пицц — изгоем класса, хуже уже некуда. Остаётся только сдаться, и топать отсюда с опущенной головой. Но только я хочу уйти, как он неожиданно останавливает, перехватывая за плечо и вынуждая оставаться в таком положении. — Запомни мои слова... — он чуть склонился, заставляя замереть и сконцентрировать всё внимание на его персоне настолько, что этот забитый до отвала школьный коридор вдруг на миг показался абсолютно пустым. — Наступит день, и ты ещё явишься у меня на пороге, чтобы сказать спасибо.
Не предавая особого значения его словам одёргиваю руку, примечая возле входа в класс немного перепуганную Наташу. Ватные ноги несут к ней довольно быстро, и мы залетаем в кабинет, усаживаясь рядом друг с другом.
В мыслях сейчас совершенно не литература, признаюсь. Я просто смотрю сквозь учителя, на доску, в парту, на Наташу, но голову направо повернуть почему-то боюсь. И в момент, когда рассказ Виктора Семёновича заходит о Пушкине, я слегка подлетаю на месте, поскольку адовая вибрация мобильника в моём кармане ещё ни разу не оставляла меня равнодушной. Вижу входящее от Наташи. Мать твою, неужели обыкновенные школьные записочки на листочках вышли из моды?
— Артём всё знает.
— Что? Как??
— Понятия не имею. Он перехватил меня по дороге на второй этаж. И его озлобленный вид и фраза о том, что наше противостояние до добра не доведёт как-то меня не обнадёжили. Я даже дар речи потеряла, когда его лицо увидела.
— Блять...
— ?
— Глеб тоже всё знает.
— Как удивительно то...
— Что делать будем?
— А есть выбор?
— Есть одна идея.
— Мне уже страшно...
— Обсудим дома. А пока сливаемся со стенами и прикидываемся ветошью.
— Кескевич, дорогуша... — от телефона меня отвлёк голос учителя, и я мгновенно подняла голову. — Позвольте поинтересоваться, что вы записали за сегодняшний урок? — Очкастый с нескрываемой улыбкой смотрит на свою любимую распиздяйку в моём лице, а я опускаю в тетрадку голову, и с очень умным видом смотрю на плоды своих трудов, нашарпанных ручкой. Вздымаю брови, с озадаченным видом понимая, что с перепугу взяла тетрадь по математике, и как по моему мнению, очень лаконично ухожу от ответа.
— Ну... много чего.
Философски цокая, он указательным пальцем поправляет очки, кивает.
— Молодец, Кескевич.
Странно, но на протяжении всех четырёх уроков ни один из этой компашки к нам не подходил. Единожды только Максовский брат, которого я, на удивление, до сих не поинтересовалась, как зовут, одарил нас дикой ухмылочкой, проскальзывая мимо нас возле выхода. Кажется, он ещё бросил что-то вроде: "Че кого, сучки?", но вместо должной тревоги вызвал во мне только ступор своим слэнгом.
Закравшийся в моей голове план я вынашивала всю дорогу домой. И за этим процессом теперь пристально следила Наташа, наученная моей привычкой воплощать гениальные идеи в одиночку. На этот раз мы пошли к ней домой, по дороге заскочив в магазин и купив любимого сахарного печенья с молоком.
Благо, дома никого не было. Сбросив пакет на кухне, я уселась на подоконник в её комнате, поджигая сигарету и делая глубокую затяжку, выдыхая. Нэт возилась с обедом. С молоком и печеньем, если быть точнее, сервируя всё так, будто от этого зависела её самооценка. Но не успела она отхлебнуть, как на мой телефон пришло оповещение. Достав мобильник из кармана моей накидки, Ната открыла сообщение, неспешно читая и потихоньку меняясь в лице. Признаться, напряглась даже я. Потушив сигарету в пустой банке из-под старого кофе, я подалась корпусом вперёд, затаив дыхание выжидая, пока Наташа вспомнит о моём присутствии.
— В чём дело? — не сумев дождаться, прерываю её процесс осмысления написанного, когда она просто таращится в экран. Но она всё также молчит, просто протягивает мне телефон, позволяя прочитать всё самой. А вот теперь мы меняемся местами, и в мыслительном трансе повисаю я.
— И что будем делать?
Комментарий к
Задачка: кто написал на сонную голову, навёл интригу и пошёл?
Спойлер: я.
========== Часть 9 ==========
Знакома ли вам фраза: "Тише воды, ниже травы"? Так вот, с этого дня именно эти определения и стали нашими с Наташей прозвищами. Ну, по крайней мере для нас. Ну, по крайней мере только в кругу определённых людей. Мы старались, упорно старались всячески избегать эту фантастическую четвёрку. На переменах, разумеется. А в классе мы старательно делали вид, что их не существует. Богом клянусь, во имя отвлечения я даже стала слушать преподавателей. Большинство из них даже узнала, как зовут. Иногда даже с до ужаса умным видом листала учебники, чем озадачивала некоторых соседей по парте, привыкших видеть во мне вечно жующую жвачку особу в одном наушнике и с полной отрешённостью в глазах.
Но на этот урок я взяла всё, даже учебник не перепутала. И листая с виду кажущуюся скучной книгу по истории, я старалась теряться во всём: в датах, в событиях, в маленьких картинках, между строчек, да везде... только бы не вспоминать то сообщение на моём телефоне, от содержимого которого волосы становились дыбом даже в носу. Чёрт. Кажется, мой мозг перегружен. И я это понимаю в тот момент, когда мне под рёбра прилетает кулак сидящей рядом Оли, кивающей на препода. Да, я явно упустила его обращение ко мне.
— Что скажете, Кескевич? — с довольно видимой залысиной, в очках, тучный учитель лет пятидесяти таращил на меня оба глаза, выжидая ответ. — В каком году было отменено крепостное право? — Поняв, что свой вопрос нужно повторить, он без затруднений это сделал, чего не скажешь обо мне. Туча дат перемешались, воссоздавая в голове просто поле цифр, и я медленно сглотнула, потупив взгляд в учебник. — Отвечайте, дорогуша, не стесняйтесь.
— Да, Кескевич, не стесняйся. — Где-то справа от меня раздался омерзительный голос моего "любимого" одноклассника. Задира, хулиган, и просто придурок, который не может прожить и дня, чтобы не ввязаться во что-нибудь. Клянусь, если быть Третьей Мировой, то я прямо не удивлюсь тому, что причиною будет Дима Обополов. — Стесняться будете, когда Вас в туалете зажмут. — Тоном интеллигентного засранца он пустил смешок по всему классу. А вот в моём мозгу он зацепил тот самый невидимый проводок, который кольнул в нужное полушарие, быстро испаряясь с мох уст нужной фразой.
— В тысяча восемьсот шестьдесят первом. — Протараторив, я уселась на место, поглощаемая мыслью дать этому ослу по яйцам.
Благо, погружение в атмосферу крестовых походов и ещё какой-то развлекухи было окончено с издающим протяжные стоны звонком. Все дико проголодавшиеся как всегда двинули в столовую, а вот я ухватила Нэт под руку, направляясь через всех с ней на улицу, чтобы разделить спёртую у матери пачку сигарет. Обрадовал хоть один факт — курилка была пуста. Увлечённые абстрагированием, мы, кажется, слишком вжились в роль, ни разу не затронув тему наших закадычных друзей. Сгустившиеся над районом тучи создавали любимую атмосферу полумрака, тёплый ветер приятно обдавал своей лёгкостью, а неспешно тлеющая сигарета имела какое-то странное успокоительное свойство, наводящее меня на одну мысль: какого чёрта нельзя курить в классе? Было бы не так тошно сидеть на уроках по сорок минут...
Вернувшись в кабинет, я не сразу уловила один факт. Слишком увлечённая очередным предметом, я долго копошилась в учебнике по литературе, пока голова самопроизвольно не увела мой взгляд в правую сторону. И смутил меня факт того, что Димы на своём месте не было. В любой другой момент я бы и не удивилась, что он решил прогулять очередную скукоту в компании бутылки пива и парочки ещё таких же отшибленных, но нет... Блондина на своём месте тоже не было. Даже не знаю, как мне в голову пришла мысль сопоставить это всё. Этот придурок и Сименс ни разу не были замечены в одной компании, так что же случилось? Слишком увлёкшись, я совершила оплошность. А именно: встретилась взглядом с Депо. С пронизывающим, давящим на все стороны моего мозга взглядом, который словно заставил в моей голове что-то коротнуть и вернуть в реальность. В ту самую, где мы далеко не ниже травы и уж точно не невидимые. На секунду я даже задалась вопросом: правильно ли мы поступаем, игнорируя их?
Встряхнув головой, я тут же отвернулась, уставившись на доску. Вполуха я всё ещё слушала голос препода, повествующего об очень по его мнению интересном произведении. Название тому было "Мёртвые души". Что же. Если учитель не подвёл, то чтение сего романа и станет моим вечерним отвлечением от происходящего.
И действительно. Не соврал, старый пройдоха. Произведение настолько затянуло, убив вечернюю скуку и неминуемые мысли обо всём, что происходит в моей жизни. Уткнувшись в стянутую с библиотечной полки книгу, я листала страница за страницей, забыв даже поужинать. Отвлечь меня не смогли ни Наташин звонок, ни щебетание Лины по поводу выхода новой серии её сериальчика, ни даже появление блудной мамаши, двигающейся смерчем к своей комнате. Как бы я хотела, чтобы этот момент длился вечно...
Забавно, но с наступлением утра я уже ждала наступление вечера...
Выпускной класс, школьные интрижки, совместные похождения и вечеринки — всё это должно было стать лучшей частью моей жизни. Я ждала этого. Я хотела этого. Я, чёрт возьми, была уверена, что оторвусь в этом году на всю катушку. А какая-то парочка остолопов так искусно умудрилась всё это перечеркнуть своим появлением. Ну и какого, спрашивается, чёрта? Почему мы так легко позволили себя запугать? Почему обязаны прогибаться под теми, кто и ногтя нашего не стоит? Но все эти мысли были словно собраны в одну большую кучку, которую веником смели в одно мгновение. Под веником я имела ввиду лицо Наташи, приветствующее меня посреди улицы.
— Какого хера ты трубку не брала? — По интонации в её голосе понимаю, что мой вчерашний игнор был напрасен, и что случилось нечто серьёзнее того, что её просто возмутил факт подорожания в магазине молока.
— Прости, занята была. — Невинно пожимаю плечами, заблаговременно зная, что её обида обычно дольше пяти секунд не длится.
— Мне Депо писал... — выдохнув наконец, она собралась с силами, протягивая мне свой мобильник. — Читай сама. На свидание зовёт, ты это видела блин???
Видела. Точнее, вижу. Читая его входящее вчерашним вечером. А он как всегда немногословен. И прямой до жути. Да ещё и этот стиль его... Помесь заведомо ощутимого выигрыша и благородства. Блядь, аж тошно...
— И что мне делать?
Серьёзно? Серьёзно?? Ведущее полушарие в нашей паре сейчас спрашивает у меня, провалившейся по всем пунктам мозгового штурма?
— А у тебя есть выбор? — Это первое, что приходит мне в голову. И судя по выражению лица Нэт — это моя самая умная мысль за все одиннадцать лет нашей дружбы.
А ведь действительно, выбора то особо и нет. Если, конечно, мозг совсем не отказывает и мы не хотим нарваться на ещё одни неприятности. А особенно — на разглашение о пришедшем мне на днях сообщении, будь оно неладно.
Остальное время, проведённое в ходьбе до школы, я решила не тормошить Наташу расспросами насчёт этого. Будь, что будет. В конце концов, учитывая её прошлую с ним встречу — злых намерений он не имеет. И пока я успокаивала себя этим, утрамбовывая вещи в шкафчик, рядом со мной нарисовалась знакомая фигура. И каково было моё удивление, когда рядом с собой я увидела мнущегося Диму. Вечно гордый, с запрокинутой от перевеса короны головой, с вальяжной стойкой и зубочисткой меж зубов, он стоял чуть сгорбившись, переминаясь с ноги на ногу, и, кажется, немного придерживая своё достоинство правой рукой.
— Извини. — Только я хотела начать свою речь с привычного "Чего тебе?", как этот недомерок меня опередил. Он сказал — извини? Я не ослышалась?
— Что, прости? — всё ещё думая, что мой слух решил сыграть со мной злую шутку, переспрашиваю, таращась.
— Извини за моё вчерашнее высказывание. — Голос тише, глаза в пол, блять... Это точно Дима? — Такого больше не повторится.
Не дожидаясь от меня ни ответа, ни, даже, кивка, он молча разворачивается, уходит. А я так и остаюсь стоять на месте, хлопая глазами и не понимая, что происходит. Голова переходит в стандартное положение, и теперь прямо по курсу я вижу блондина, отчуждённо прислонившегося к чьему-то шкафчику и выставившего на показ свою пятерню. Чуть шевеля пальцами, приветствуя, он заметно улыбнулся, а я, кажется, начала понимать, в чём тут дело. Правда до конца верить отказывалась.
Вода.
Срочно.
Умыться.
Двинувшись с места прямо по курсу в женский туалет, я даже не заметила, как по пути снесла кого-то. Да и плевать, честно говоря. Забежав в уборную, я быстро открыла кран, набирая в ладони ледяную воду и орошая лицо. Не знаю, какого хрена вообще в голове эти мысли. Если Миронов что-то с ним сделал, то с какого перепугу? Меня защитить? Девушку, которую он изнасиловал и которой угрожал? Бред какой-то... Да и если он в одиночку смог приструнить парня, который по комплекции как минимум в два раза больше него, то я уже не знаю, чего от него можно ожидать.
И возможность узнать это как никогда не кстати предоставляется, стоит мне выйти из туалета с первым звонком на урок. Открывая дверь, вижу ту же улыбку, что и несколько минут назад. К слову, больше я не вижу никого.
— На урок опоздаю, дай пройти. — Включая дуру, стараюсь прошмыгнуть мимо него, хоть и отчётливо понимаю, что у двери женского туалета он оказался не по нелепой случайности.
— Даже "Спасибо" не скажешь? — Непринуждённым плавным движением он выставляет руку вперёд, опираясь на стену и преграждая мне путь.
— За что это? — я уже включаю не просто дуру, а, скорей, идиотку...
— За то, что воплотил в реальность желание, которое ярко плескалось в твоих глазах после его вчерашнего выпада в твою сторону. — Вот даже как? Он теперь мысли читает? Верна, оказывается, моя теория, почему этот остолоп тогда за яйца держался.
— А ты моей охраной заделался? — Вспомнив наконец, что у меня есть характер, скрещиваю на груди руки, упираясь взглядом в его глаза. Они по-прежнему демонические, таящие в себе что-то такое, отчего мне на мгновение становится дурно.
